Подарочный киоск, слава богу, работал. Цветы были уже не первой свежести – сегодня утром машина доставки не пришла – дороги завалило так, что я не смогла найти такси и пробиралась к больнице прямо посреди проезжей части, что бы не идти по колено в снегу.

Зато у них были шарики всех цветов и размеров, и баллон с гелием работал, так что я заказала огромный букет надувных шаров. Подумав, я добавила к нему плюшевого мишку с надписью «Выздоравливай скорее», предварительно убедившись, что надпись легко стирается, чтобы Мануэль смог потом подарить его своей девушке или племяннице. Когда даришь игрушки взрослому мужчине, приходится об этом думать.

Я прошла в хирургическое отделение, где лежал мой подопечный, и увидела Мануэля, уже очнувшегося после операции, обмотанного многочисленными трубками и мало что соображающего. В палате было полно народа, женщина, скорее всего, мать Мануэля, крепко спала на стуле у кровати, и рядом с ней дремал Хулио. Два полицейских охраняли вход в палату интенсивной терапии, детектива Канавана нигде видно не было. Наверное, он еще не приехал или уже был и успел уехать.

Еще два человека, явно из полицейского управления, в мокрых по колено брюках, с пенопластовыми стаканчиками кофе в руках стояли, прислонившись к стене. Когда я приблизилась, один из них спросил:

– Канаван так и не смог от него ничего добиться?

– Так, бред какой-то. – У того, что помоложе, галстук был с ярким тропическим рисунком. – Канаван спрашивал, знает ли пострадавший, кто его бил ножом. А парень только стонал.

– Канаван спросил его о ключе?

– Да, только с тем же успехом.

– А о девушке?

– Тоже ничего не ответил.

– Может, пусть его дядя еще раз спросит? – предложил старший, кивнув на дремавшего Хулио. – Вдруг парень захочет поговорить с тем, кого хорошо знает.

– Парень в полной отключке, – сказал его напарник, пожимая плечами. – Мы ничего из него не вытянем.

Оба заметили меня почти одновременно. С гигантским букетом из шариков меня сложно было не заметить. К тому же я откровенно подслушивала.

– Я могу вам чем-то помочь, мисс? – скучным голосом спросил тот, что помоложе.

– Здравствуйте, – ответила я. – Не хотела вам мешать. Могу я видеть Мануэля Хуареса? Я из отдела размещения Нью-Йорк-колледжа, где работает Мануэль. Меня послали узнать, как он себя чувствует.

– У вас есть удостоверение личности? – спросил детектив или кто он там был, который постарше, таким же скучным голосом, как и его коллега.

Пока я рылась в сумке в поисках документа, мне пришлось передать связку шариков тому, что помоложе.

– Симпатичный медвежонок, – сухо заметил он.

– Спасибо, – ответила я. – Мне тоже так показалось.

Они проверили мое удостоверение. Старший отдал его мне и кивнул в сторону палаты, где лежал Мануэль.

– Проходите.

Я взяла шарики и подошла к кровати Мануэля. Все это время он смотрел на меня, не издавая ни звука. Кстати, единственное, что нарушало тишину палаты, было ровное дыхание его дяди и женщины, которую я приняла за его мать. А еще тихое пощелкивание медицинской аппаратуры.

– Привет, Мануэль, – сказала я с улыбкой и показала шарики. – Это тебе от всех, кто работает в Фишер-холле. Надеюсь, ты скоро поправишься. Извини за мишку, пони маю, это немного не в масть, но цветов не было.

Мануэлю удалось выдавить из себя слабую улыбку. Приободрившись, я продолжила:

– Я понимаю, что тебе сейчас не слишком здорово. Mне так жаль, что те парни порезали тебя, Мануэль. Это просто омерзительно.

Мануэль открыл рот, чтобы ответить, но лишь захрипел. Я увидела, что его взгляд направлен на коричневый кувшин на тумбочке. Рядом стояло несколько бумажных стаканчиков.

– Хочешь воды? – спросила я. – Тебе кто-нибудь говорил, что тебе нельзя пить? После некоторых операций пить запрещено.

Мануэль покачал головой. Отпустив шарики, которые тут же взлетели к потолку, я налила воды в стаканчик.

– Вот, держи. – Я протянула стакан Мануэлю.

Он настолько ослаб, что не мог поднять руки, к тому же они утыканы огромным количеством трубок, которые не давали им двигаться. Я поднесла стакан к его губам. Он жадно выпил его.

Когда стакан опустел, Мануэль снова показал глазами на кувшин, я налила второй стакан. Мануэль выпил и его, но уже немного медленнее. Я предложила еще, но Мануэль покачал головой. Теперь он мог говорить.

– Мне так хотелось пить, – сказал он. – Я пытался объяснить это тем парням, – он кивнул на двух детективов в коридоре, – но они меня не поняли. Я не мог говорить, потому что у меня в глотке пересохло. Спасибо.

– Да ладно, без проблем.

– А еще спасибо за то, что ты сделала вчера вечером, – сказал Мануэль.

Он говорил не очень громко, вообще-то, он никогда громко не говорил, даже когда был здоровым, к нему всегда нужно было прислушиваться. Я наклонилась, чтобы не пропустить ни слова.

– Дядя Хулио сказал, что ты спасла мне жизнь.

Я замотала головой.

– Нет. Тебя спасла «скорая помощь». Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. Вот и все.

– Что ж, – Мануэль улыбнулся, – к счастью для меня. Но мне никто так и не сказал… мы выиграли?

– Баскетбольный матч? – Я не смогла сдержать смех. – Нет. Продули во втором тайме.

– Это из-за меня, – с болью в голосе сказал Мануэль.

– Совсем не из-за тебя, – снова засмеялась я. – «Анютины глазки» проиграли. Вот и все.

– Это моя вина, – снова повторил Мануэль, его голос дрогнул.

Я прекратила смеяться, вдруг поняв, что он вот-вот заплачет, его припухшие глаза наполнились слезами. Он попытался поднять руку и смахнуть их, но не смог.

– Ты не виноват, Мануэль, – сказала я. – Как ты вообще можешь думать о таких пустяках? Парни из команды вообще не знали, что произошло. Тренер Эндрюс не говорил им до конца игры…

– Heт, – прошептал Мануэль.

Слезы покатились по его щекам.

– Я виноват в том, что случилось с Линдси. Это из-за меня она умерла.

– Мануэль, не твоя вина, что ее кто-то убил. Ты вообще тут ни причем.

– Я дал ей ключ, – не успокаивался он.

Ему даже удалось пошевелить рукой. Он сжал пальцы в кулак и несколько раз слабо ударил по матрасу.

– Но это не означает, что ты убил ее, – убеждала я.

– Если бы я не дал, она бы не погибла. Мне нужно было сказать «нет», когда она попросила. Я должен был сказать «нет». Но она… она плакала.

– Правильно, – сказала я и поискала глазами детективов, которые были в коридоре.

Они куда-то исчезли. Куда, интересно? Я уже собралась побежать за ними и позвать… но мне так хотелось, чтобы Мануэль продолжал говорить.

– Ты уже говорил это вчера вечером. Когда она пришла к тебе в слезах? Когда попросила у тебя ключ?

– Прямо перед моим уходом, – ответил он. – В понедельник вечером. В семь часов, после того, как столовая закрылась. Я дежурил за Фернандо, он отпросился к бабушке на день рождения. В воскресенье. Сама знаешь. Линдси подошла ко мне, когда я уже надевал куртку, чтобы уйти домой. Она сказала, что ей нужен ключ от столовой, она там что-то оставила.

– Она не сказала, что именно? – спросила я, взглянув на дверь.

Куда запропастились эти парни?

– Что она там оставила?

Мануэль покачал головой. Он все еще плакал.

– Мне нужно было пойти с ней. Я должен пойти с ней, открыть дверь и подождать, пока она возьмет то, что забыла. Но я собирался кое с кем встретиться. – По тому, как он сказал «кое с кем», я поняла, что он имел в виду свою девушку. – Я ушел, а она…

– Да, мы все знали Линдси. Мы все ей доверяли. – Хотя я сама уже начинала думать, что зря.

– Да. Но я все равно не должен был отдавать ей ключ, – не успокаивался Мануэль. – Она была такой милой и такой красивой. Все ее любили. Не могу поверить, что ключ понадобился ей для чего-то плохого. Она сказала, что это очень важно… что это чужое. Они разозлятся, говорила она.

Я почувствовала, что кровь в моих венах внезапно похолодела. Иначе как объяснить, что меня затрясло от озноба.

– Она не сказала, кто?

Мануэль покачал головой.

– А она точно сказала «они», во множественном числе? Она имела в виду, что их несколько?

Он кивнул.

– И тогда ты отдал ей ключ, – закончила я.

Он с несчастным видом кивнул.

– Она сказала, что принесет его обратно. Подойдет к приемной в 10 утра и отдаст мне ключ. И я ждал. Я ждал ее даже тогда, когда приехала полиция. Никто не говорил мне, что случилось. Они просто проходили мимо меня. Я ждал, а она была уже мертва!

Мануэль внезапно замолчал. Он разволновался и плакал… Один из подключенных к нему аппаратов вдруг запищал. Женщина, которую я приняла за мать, встрепенулась.

– Если бы… – проговорил Мануэль. – Если бы…

– Мануэль, тебе нельзя говорить, – перебила я его.

Женщине, которая уже окончательно проснулась, я сказала:

– Позовите сестру. – Она выбежала из комнаты.

– Если… – продолжал говорить Мануэль.

– Мануэль, не нужно говорить, – просила я.

Хулио тоже проснулся и что-то залопотал племяннику по-испански.

Но Мануэль не успокаивался.

– Если бы я не был виноват, – наконец удалось произнести ему, – они бы не пытались меня убить.

– Наверное, они думали, что ты знаешь их имена, – сказала я. – Люди, которые убили Линдси, решили, что ты можешь их опознать. Значит, Линдси сказала тебе нечто такое, что заставило их так думать. Так, Мануэль? Постарайся вспомнить.

– Она сказала… она говорила о ком-то, его зовут…

– Даг? – закричала я. – Его зовут Даг? Или Марк?

Аппарат запищал громче, и в палату прибежали две сестры и доктор, за ними – мать Мануэля… и два детектива.

– Нет, – ответил Мануэль.

Его голос стал совсем слабым.

– По-моему, Стив. Она сказала, что Стив сойдет с ума от злости.

– Стив? Кто такой Стив?

Веки Мануэля опустились.

– Дайте пройти! – на всю палату рявкнул доктор.

Я отпрыгнула в сторону. Доктор стал поправлять какие-то трубки. Слава богу, писк прекратился. Доктор вздохнул с облегчением. Мануэль провалился в сон.

– Все выйдите отсюда, – сказала одна из сестер, махнув рукой в сторону двери. – Ему нужно отдохнуть.

– Но я его мать, – возразила пожилая женщина.

– Вы можете остаться, – смягчилась сестра. – Остальные – вон отсюда.

Я чувствовала себя ужасно. Вслед за детективами я побрела из палаты, а Хулио и женщина остались с Мануэлем.

– Что с ним случилось? – спросил молодой детектив, когда мы вышли в коридор.

И я ему рассказала, я ему рассказала все, что сказал мне Мануэль. Особенно про Стива. Они опять поскучнели.

– Мы все это знаем, – с некоторым осуждением, как будто я специально отвлекла их от чего-то важного, сказал тот, что постарше.

– Нет, не знаете. – Я была протрясена.

– Знаем-знаем, – поддакнул младший своему партнеру. – Все это было в рапорте. Он все это уже говорил вчера вечером. Про ключ.

– Но не про Стива, – возразила я.

– Уверен, что в докладе он упоминался, – сказал старший.

– Стив, – сказал молодой. – Или Джон.

– Не было никакого Джона, – не унималась я. – Только Даг. Или Марк. Марк – это юноша, с которым встречалась убитая. А еще она встречалась с неким Дагом. А теперь вот выяснилось, что был еще и Стив. Только я не знаю никакого Стива.

– Нам все это уже известно, – раздраженно повторил молодой.

Я гневно посмотрела на них.

– Где детектив Канаван?

– Он не смог попасть в город, – сказал пожилой. – Все дороги завалило снегом.

– Прекрасно, – кивнула я. – Тогда, может, вы позвоните ему и расскажете о Стиве? Или мне самой это сделать?

Тот, что помоложе, сказал:

– Повторяю, мисс, нам все это уже давно известно…

– Конечно, мы ему позвоним, – перебил его пожилой.

Молодой удивленно воскликнул:

– Но, Марти…

– Мы позвоним ему, – снова повторил пожилой, подмигнув молодому.

До того дошло.

– А, ну, да-да, конечно. Мы ему позвоним.

Я стояла и смотрела на них. Было очевидно, что детектив Канаван уже говорил им обо мне. А еще было очевидно, что ничего хорошего он обо мне не сообщил.

– Знаете, – в ярости заявила я, – у меня есть номер его мобильного, я могу сама ему позвонить.

– Почему бы и нет? – сказал пожилой, тот, которого звали Марти. – Уверен, он будет счастлив услышать вас.

Молодой прыснул от смеха.

Я покраснела. Неужели для детектива Канавана я и правда как заноза в мягком месте? То есть я, конечно, в курсе, что так оно и есть. Но вот уж не думала, что он будет жаловаться на меня остальным детективам. Я что, притча во языцех всего шестого участка?

Возможно.

– Прекрасно, – сказала я. – Тогда я пойду.

– Подождите минутку, вы – миссис Уэллс?

Я оглянулась. Молодой достал из сумки ручку и блокнот.

– Простите, мисс Уэллс, я совсем забыл. – Он говорил абсолютно серьезно. – Не могли бы вы дать мне автограф?

Я прищурилась. Это еще что за шутки?

– Серьезно, – проговорил он. – Я рассказал своей младшей сестренке, что вы часто бываете у нас в участке, и она попросила взять у вас автограф.

Он говорил абсолютно искренне. Я взяла ручку и блокнот, чувствуя себя страшно неловко, из-за того что злилась на этого парня.

– Конечно, – сказала я. – Как зовут вашу сестру?

– О, ей просто нужно, чтобы вы расписались, – сказал детектив. – Она сказала, что персональные автографы не так хорошо продаются в Интернете.

Я замерла.

– Она хочет получить мой автограф, чтобы потом его продать?

– Ну да, – сказал детектив с таким видом, будто и представить не мог, что я подумаю что-то другое. – А что ей, по-вашему, делать со всеми вашими старыми дисками? Она сказала, что с вашим автографом у нее появится хоть какой-то шанс их продать. Поскольку это даст ей преимущество перед миллионами других ваших бывших поклонников, которые жаждут избавиться от ваших дисков.

Я протянула ему обратно блокнот и ручку.

– До свидания, детективы. – И повернулась, чтобы уйти.

– Да ладно вам, – окликнул меня один из них. – Хизер, не обижайтесь!

– Мы не хотели вас обидеть, – всхлипнул Марти.

Он хохотал так, что я с трудом разобрала его слова.

Я подошла к лифту, обернулась и сказала все, что о них думаю. Одним средним пальцем руки.

Но они захохотали еще сильнее.

Неправы те, кто говорит, что жители Нью-Йорка искренне сочувствуют потерпевшим неудачу. Это вранье.