Позже я выяснила, что это был не взрыв. Это молния попала в металлическую трибуну. Тогда разряд пропутешествовал вниз по металлическому столбу, к которому я прислонилась. Поэтому, думаю, можно сказать, что, технически, меня ударила молния. Хотя мне не было больно. Было неприятно, но не больно.

Первое, что я услышала после этого инцидента — это крик Рут. Я не стояла на том же месте, что за секунду до этого, а оказалась метрах в пяти от столба. О, и чувствовала, как все тело покалывало. Знаете, когда пытаешься подключить что-то в розетку и вместо вилки случайно суешь палец? Вот, что я чувствовала, только в триста раз сильнее.

— Джесс, — кричала Рут. Она прыгнула и трясла мои руки. — Боже мой, Джесс, как ты?

Я смотрела на неё. Рут осталась прежней. На ней все ещё надеты напульсники. Но я была совершенно другая, не похожая на прежнюю Джесс. Вот, где всё началось. И всё в значительной степени улучшилось.

— Всё хорошо, — сказала я.

И я действительно чувствовала себя хорошо. Я не лгала. Не тогда. Я просто чувствовала своего рода покалывание, только и всего. Но это не плохое чувство. На самом деле, после того, как оно прошло, я почувствовала себя хорошо.

— Эй, — крикнула я, глядя за трибуны. — Смотри. Град закончился.

— Джесс, — сказала Рут, всё больше тряся меня. — Тебя ударила молния. Неужели, ты не понимаешь? Тебя ударила молния!

Я посмотрела на нее. Рут выглядела довольно забавно в бандане. Меня пробирал смех. Однажды, когда я была на свадебной церемонии тети Терезы, никто не обратил внимания, как много бокалов Пино Гриджио[3] я выпила. Эмоции были те же. Радость и смех.

— Тебе надо прилечь, — сказала Рут. — И лучше зажать голову между коленей.

— Почему? — спросила я её. — Чтобы поцеловать свой зад на прощание?

Я начала смеяться. Всё казалось мне ужасно смешным. Рут же не считала это забавным.

— Нет, — сказала она. — Потому что ты бледная, словно призрак. Пошли, я поймаю машину. Тебе нужно в больницу.

— О, Боже, — сказала я. — Мне не нужно в больницу. Шторм закончился. Пошли домой.

Я вышла из-под трибун, словно ничего не произошло. И действительно, в то время я так думала. Я чувствовала себя прекрасно. Лучше, чем прекрасно. Лучше, чем чувствовала себя в последние месяцы. Лучше, чем чувствовала себя с тех пор, как мой брат Дуглас вернулся домой из колледжа.

Рут погналась за мной, глядя по сторонам.

— Джесс, — сказала она. — Правда. Ты не должна пытаться...

— Эй, — сказала я. Небо стало намного светлее, а под ногами хрустел град, будто кто-то случайно опрокинул небесный лоток для кубиков льда. — Эй, Рут, — продолжила я, указывая на град. — Глянь. Он похож на снег. Снег в апреле!

Однако Рут не смотрела на град. Хотя и пинала его своими кроссовками. Она смотрела только на меня.

— Джессика, — сказала она, взяв меня за руку. — Джессика, послушай меня. — Она понизила голос до шёпота. Я слышала её прекрасно, так как ветер утих, и грома больше не было. — Джессика, я говорю, ты не порядке. Я видела ... Я видела, как молния пронзила твое тело.

— Правда? — улыбнулась я ей. — Круто.

Рут отпустила руку и с отвращением отвернулась.

— Хорошо, — сказала она, направляясь обратно к дороге. — Не ходи в больницу. Умри от сердечного приступа. Видишь, мне все равно.

Я последовала за ней, пиная градины своими кроссовками.

— Эй, — сказала я. — Плохо, что молния не ударила меня в кафетерии сегодня, да? Тогда бы Джеффу Дэю действительно было бы жаль, да?

Рут не думала, что это забавно. Она просто продолжала идти, раздраженная, и шла быстро. Но быстро для Рут это нормально для меня, так что мне не составило труда догнать ее.

— Эй, — сказала я. — Разве не было бы здорово, если бы я начала метать молнии на собрании сегодня днем? Знаешь, когда миссис Буши встала и начала читать лекцию о наркотиках? Готова поспорить, что она бы сократила свою речь.

Я искрометно шутила в том же духе всю дорогу. Рут пыталась злиться на меня, но не могла. Не потому, что я настолько очаровательна или смешна, а потому, что буря причинила действительно ощутимый вред. Мы видели сломанные ветви деревьев, лобовые стекла, разбитые градом, а также несколько светофоров, которые вообще перестали работать. Колоссальные разрушения. Куча карет скорой помощи и пожарных машин мчались мимо нас, и когда мы, наконец, добрались до Крогер на углу улиц Хай Скул Роуд и Фест Стрит, где мы свернули к нашим домам, «КРО» был разбит, поэтому мы пошли в «ГЭР».

— Эй, Рут, глянь, — сказала я. – «Гэр» открыт, а «Кро» закрыт.

Даже Рут рассмеялась над этим.

К тому времени, как мы добрались до наших домов — я упомянула, что мы живем по соседству друг с другом, да? — Рут стала серьезной, что очень испугало меня. По крайней мере, я подумала, с чего это она. Когда я собралась бежать по дорожке к крыльцу, она тяжело вздохнула, и начала:

— Джессика, я действительно думаю, что ты должна всё рассказать своим родителям. О том, что произошло.

О, да. Я расскажу им, что хромаю из-за того, что в меня ударила молния. У них и так есть о чем беспокоиться.

Я этого не ответила, но Рут, должно быть, прочитала мои мысли, так как сказала следующее:

— Нет, Джесс. Ты должна сказать им. Я читала о людях, в которых ударила молния. Они чувствовали себя прекрасно, как и ты, а потом, бац! — сердечный приступ.

— Рут, — начала я.

— Я, правда, думаю, что тебе следует сказать им. Знаю, у них и так много проблем с Дугласом. Но...

— Эй, — сказала я. — С Дугласом все хорошо.

— Знаю, — Рут закрыла глаза. Потом она снова открыла их и сказала: — Я знаю, что Дугласом все хорошо. Ладно, слушай. Просто пообещай мне, что, если ты почувствуешь себя ... ну, забавно, ты скажешь кому-нибудь об этом?

Мне понравилось её предложение. Я торжественно поклялась, что не умру от сердечного приступа. Потом мы расстались на моей лужайке перед домом с взаимными «Увидимся».

Но я не зашла в дом, потому что заметила, что кизил недалеко дороги — тот, который утром был в полном цветении — снова стоял совершенно голым, как в середине зимы. Град сбил с дерева все цветы и листья.

В школе на уроке английского постоянно говорят о символизме и прочем. Например, как сухой старый дуб в книге «Джейн Эйр» предвещает гибель и всё такое. Так что, я думаю, если мое показание является художественным произведением, то кизил будет символизировать тот факт, что всё обернется против меня.

Только, конечно, как и Джейн, я понятия не имела, что меня ждет. В то время я проигнорировала символизм голого кизила. Просто подумала: «Ничего себе, очень плохо. Дерево было таким красивым, прежде чем его разрушил град».

А затем я зашла в дом.