Одолжила у Ларса мобильник и сразу после ланча позвонила в «Сохо Гранд». Должен же кто-нибудь сообщить бабуле и дедуле, что Хэнк жив-здоров. Называется, правда, теперь Фордом, а так… ничего.
Бабуля не иначе как сидела рядом с телефоном, потому что взяла трубку после первого же гудка.
– Кларисса? – закричала она. – Ничего нового! От них ни звука!
Странно. Клариссой зовут бабушку.
– Бабуля? – сказала я. – Это я, Миа.
– А, Миа, – бабуля нервно усмехнулась, – извини, деточка. Я думала, звонит принцесса. Ну, эта, вдовствующая принцесса. Другая твоя бабушка.
– Бабуля, да. То есть, нет. Это я. Звоню, потому что только что видела Хэнка и говорила с ним.
Бабуля молчала секунду, а потом как вскрикнет! Я даже трубку от уха отдернула.
– ГДЕ ОН? – завопила она. – СКАЖИ ЕМУ, ЧТО КАК ТОЛЬКО Я ДОБЕРУСЬ ДО НЕГО, ТО…
– Бабуля!!! – заорала я.
Мне было страшно неловко, потому что ее крик слышали все, кто в данный момент находились в коридоре и, понятное дело, с повышенным интересом смотрели на меня и ждали продолжения. Я спряталась за Ларса, чтобы абстрагироваться от этого всеобщего внимания.
– Бабуля, – только и ответила я, – он заключил контракт с «Форд-Моделз Инкорпорейшн». Он у них теперь новая мужская модель нижнего белья от Кельвина Кляйна. У него головокружительный взлет, прямо как…
– НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ? – взвыла бабуля. – Миа, вели этому мерзавцу перезвонить мне НЕМЕДЛЕННО!
– Бабуля, сейчас никак не могу, потому что…
– НЕМЕДЛЕННО! – повторила бабуля, не слушая меня. – Или у него будут БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ!!!
– Хм, – сказала я. Звонок на урок уже звенел. Ладно, бабуля. А как там… свадьба?
– Как там… ЧТО?
– Да свадьба.
– Разумеется, все идет своим чередом. Подготовка в самом разгаре. А почему ты спрашиваешь?
– Да так… А ты говорила с мамой?
– Разумеется, я говорила с твоей мамой. Все уже почти готово.
– Правда?
Я страшно удивилась. Не могу представить, что мама участвует в подготовке и что при этом все нормально. Ни на секунду я не могу себе это представить. Хоть тресни.
– Она сказала, что придет?
– Естественно, она придет. Это же ее свадьба, разве нет? – переспросила бабуля.
Мммм… ну да, думаю. Похоже на то. Ничего этого я бабуле не сказала, а пробормотала что-то типа «да, конечно» и повесила трубку. Чувства мои на тот момент не передать.
Мягко говоря, я была раздавлена.
Это, конечно, во мне говорил мой эгоизм. Еще было немного обидно за маму, которая не смогла противостоять бабушке. Я уверена – она пыталась. В том, что пришлось сдать позиции, нет маминой вины, против неодолимой мощи бабушкиного напора нет оружия.
Но грустнее всего мне было из-за себя. Я не смогу сбежать на Шоу Ужасов. И НИКОГДА на него не попаду. Как это будет выглядеть? А на Шоу надо быть к определенному часу. Я не успею. Фильм, конечно, не начнется раньше полуночи, но свадебные торжества продлятся дольше.
И кто знает, предложит ли Майкл еще раз куда-нибудь пойти вместе? Вот, например, сегодня он не только не признался, что он и есть Джос Ирокс, но и ни разу не упомянул Шоу Ужасов. Ни разу.
Это при том, что мы разговаривали в течение всего ТО! ВСЕГО! Говорили об одной разоблачительной серии шоу «Лилли рассказывает все, как есть» под названием «Один человек в состоянии побороть расизм и модельный бизнес». Тема эта полностью противоречила тому, что Лилли сама сделала на днях – помогла Хэнку реализовать его мечту и стать супермоделью. В передаче она критиковала «методы лишения женщин индивидуальности и сужения наших представлений о красоте», а также пыталась «искать пути доведения слов протеста до сведения косметических и модельных фирм», а еще возможности «использовать СМИ для создания более многогранного и реалистичного представления о женщине». Кроме того, Лилли призывала нас «бороться с мужчинами, которые судят и выбирают женщин и обращаются с ними неподобающим образом».
Такого рода дискуссию мы вели в классе Талантливых и Одаренных (миссис Хилл снова торчит в учительской, и давайте надеяться, что так будет и дальше). Майкл тоже сразу же присоединился к нам и НИ РАЗУ не упомянул Джоса Ирокса или Шоу Ужасов.
Вот наш разговор.
Я: Лилли, я думала, что модельный бизнес, как и расизм, портит человечество.
Лилли: Да? Ну и что?
Я: Ну, если верить Хэнку, ты помогла ему реализовать его мечту стать сама знаешь кем. Моделью.
Лилли: Миа, когда я вижу, что душа человека изнывает в тоске по самоактуализации, я не в силах остановиться. Я должна сделать все возможное, чтобы убедиться, что мечта человека осуществилась.
Ха, что-то не очень замечаю, чтобы Лилли делала все возможное, чтобы осуществить мою мечту – поцеловать ее брата. Но с другой стороны, я никого не оповещала о том, что у меня есть такая мечта.
Я: Хм, Лилли, я не знала, что у тебя мощные связи в модельном бизнесе.
Лилли: А у меня их и нет. Я просто-напросто подсказала твоему кузену, как он может наилучшим образом использовать свой богом данный дар. Пара простых советов о том, как держать себя, как правильно одеться, чтобы подать себя в выгодном свете, и все – контракт с Фордом у него в кармане.
Я: Ну, а чего вы тогда такие тайны мадридского двора развели? Туману напустили? Всех с толку сбили.
Лилли: У тебя есть хоть какое-нибудь представление о том, насколько непрочно мужское эго?
(Тут встрял Майкл)
Майкл: Эй, але!
Лилли: Извини, конечно, но это правда. Самооценка Хэнка уже была сильно подорвана этой кукурузной королевой из Версальских полей. Я не могла позволить себе как-то комментировать эту ситуацию. Комментарий вышел бы негативный, что могло окончательно доконать его самосознание. Сами знаете, какими фаталистами могут быть мальчики.
Майкл: Эй, эй!
Лилли: Было жизненно важно, чтобы Хэнк смог осуществить свою мечту с совершенно спокойной душой, открытым сердцем и без всяких мыслей о фатализме. Иначе бы он не выдержал, просто упустил бы шанс. Вот и пришлось держать наш план в секрете даже от тех, кого я люблю больше всех. От всех вас, и совершенно сознательно, иначе вы набросились бы на бедного Хэнка с вопросами и комментариями и совершенно подавили бы его.
Я: Да ладно тебе. Мы бы с радостью его поддержали.
Лилли: Миа, подумай, пожалуйста. Если бы Хэнк взял да заявил бы тебе: «Миа, я хочу стать моделью», что б ты сделала? Ну? Ты просто прикололась бы над ним.
Я: Вот и нет!
Лилли: Прикололась бы! Потому что для тебя Хэнк – твой глупенький диатезный двоюродный братик из богом забытой глухомани, который ничего не смыслит в этой жизни, не понимает элементарных вещей. Но я, видишь ли, смогла посмотреть на него иначе и увидеть нечто другое. Я увидела в нем будущего мужчину, в которого он когда-нибудь превратится.
Майкл: Чего-чего ты в нем увидела? Лилли: Майкл, замолчи, тебе просто завидно.
Майкл: Ага. Всегда мечтал увидеть себя в одних трусах на обложке «Таймс Сквер».
От себя могу добавить, что сама уж точно не отказалась бы увидеть такое. А Майклу только бы шутить.
Майкл: Знаешь, Лил, я очень сомневаюсь, что мама с папой одобрят этот потрясающий поступок, когда узнают, что ради него тебе пришлось прогулять школу. А особенно, когда им сообщат, что на следующей неделе тебя вообще в наказание будут задерживать после уроков.
Лилли (с обреченным видом): Да. Мучают всегда только самых достойных.
И вот так всю дорогу. Это все, что он сказал мне сегодня. За весь день…
ВЕРОЯТНЫЕ ПРИЧИНЫ, ПО КОТОРЫМ МАЙКЛ НЕ ПРИЗНАЕТСЯ, ЧТО ОН – ДЖОС ИРОКС:
1. Он стесняется открыто высказать мне свои истинные чувства.
2. Он боится, что я не чувствую к нему того, что он чувствует ко мне.
3. Он передумал, и я ему теперь совсем разонравилась.
4. Он не хочет, чтобы о нем говорили, будто он встречается с малявкой, и ждет, когда я перейду в старший класс. И тогда предложит встречаться. Разве что тогда он станет первокурсником в колледже и не захочет, чтобы о нем говорили, что он встречается со школьницей, пусть даже и старшеклассницей.
5. Он – не Джос Ирокс.
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:
Алгебра: ничего (мистера Джанини-то так и нет!).
Английский: закончить «День жизни»!!! Плюс «впечатливший момент»!!!
История мировой цивилизации: прочитать и проанализировать одно из событий, произошедших в мире на этой неделе (минимум 200 слов).
ТО: затычки больше не нужны. Французский: стр. 120, huit предложений (упр. А).
Биология: вопросы в конце 12-й главы – взять ответы у Кенни.
АНГЛИЙСКИЙ ЖУРНАЛ
Один день из жизни Миа Термополис
(я подумала, лучше про вечер напишу, можно, миссис Спирс?)
Пятница, 31 октября
15.16. Пришла домой вместе с телохранителем (с Ларсом). Никого не было слышно. Подумала, что мама, наверное, спит. Она в последнее время часто дремлет днем.
15.18–15.45. Поиграла в пинбол с телохранителем. Выиграла три из двенадцати. Решила попрактиковаться в свободное время.
15.50. Удивилась, почему грохот пинбола не разбудил маму. Осторожно постучала в дверь спальни. Постояла, подождала. Не врываться же в спальню, если там может оказаться школьный учитель алгебры.
15.51. Постучала громче. Безрезультатно. Решила, что мама не слышит.
15.52. Постучав совсем уже громко и не получив ответа, все-таки вошла в спальню. Там никого не было! Проверила личные мамины вещи: тушь, помаду, лекарство. Кое-чего не хватало! Начала подозревать неладное.
15.55. Телефонный звонок. Беру трубку. Это папа. Вот наш разговор.
Я: Привет, папа. А мамы нет. И мистера Джанини тоже. Он даже в школу сегодня не пришел.
Папа: Ты все еще называешь его мистером Джанини, хотя он и живет с тобой в одном доме?
Я: Папа, где они?
Папа: Не волнуйся за них.
Я: Папа, мама – единственный в мире человек, от которого я смогу получить брата или сестру. Как мне не беспокоиться?
Папа: Все под контролем.
Я: Как это понимать?
Папа: Раз я сказал, так оно и есть.
Я: Папа, а вдруг я тебе не верю?
Папа: Как это так?
Я: Ну, может, потому, что месяц назад выяснилось, что ты меня обманывал всю жизнь, не говорил правду о том, кто ты и как живешь.
Папа: Ну-у…
Я: Так что говори, ГДЕ МОЯ МАМА?
Папа: Она оставила тебе записку. Получишь ее в шесть часов.
Я: Папа, в восемь часов должна начаться свадебная церемония.
Папа: Сам знаю.
Я: Папочка, что же мне делать? А что я должна буду сказать…
Голос на заднем плане: Филипп, все в порядке?
Я: Папа, кто там? Кто? Это Беверли Белльрив?
Папа: Все, мне надо идти.
Я: ПАПА!!!
Щелк. Ту. Ту. Ту…
16.00–16.15. Прочесывала квартиру в поисках хоть каких-то зацепок. Куда могла деться мама? Ничего не нашлось.
16.20. Телефонный звонок. Говорит моя бабушка. Требует доложить, готовы ли мы с мамой немедленно отправиться в косметический салон, чтобы заняться макияжем. Сообщила ей, что мама уже вышла (что было чистой правдой). Бабушку охватывают подозрения. Докладываю, что если у нее есть какие-то вопросы, то все – к ее сыну, моему отцу. Бабушка отвечает, что и сама видит в этом необходимость. И сообщает, что в пять часов за мной прибудет лимузин.
17.00. Лимузин прибыл. Мы с телохранителем уселись в него. Внутри уже находится бабушка со стороны отца, а также бабушка со стороны матери (эту я называю бабуля). Бабуля чрезвычайно возбуждена из-за предстоящей свадьбы. Хотя иногда на нее накатывает некоторая задумчивость – все из-за того, что ее внук (мой кузен) решил стать супермоделью. А вот бабушка каменно-спокойна. Что весьма загадочно и таинственно. Она говорит, что сын (мой отец) сообщил ей, что невеста решила сама сделать себе прическу и макияж. Но я, помня об исчезнувших со столика лекарствах, молчу и сижу тихо.
17.20. Входим в «Чез Паоло».
18.45. Выходим из «Чез Паоло». Ничего себе! Что им удалось сделать из бабулиных волосенок! Она не напоминает больше драную домохозяйку, а выглядит как достойный член какого-нибудь загородного элитного клуба.
19.00. Прибыли в «Плазу». Папа объявляет всем, что невеста отсутствует оттого, что решила вздремнуть перед церемонией. Я потихоньку попросила Ларса позвонить к нам домой по мобильному, но никто не ответил.
19.15. Снова начался дождь. Бабуля голосом прорицательницы возвещает, что дождь в день свадьбы – не к добру. Бабушка возражает ей, что наоборот – к добру. Бабуля настаивает, что не к добру. Любо-дорого бывает иногда посмотреть на своих бабушек. Потешные.
19.30. Меня увели в маленькую комнатку за Бело-золотым залом, и я сижу там с другими подружками невесты (это супермодели: Гизеле, Кармен Каас, Амбер Валетта). Бабушка набрала их сама, так как моя мама отказалась дать ей список своих подружек. Я переоделась в свое красивое платье и потрясающие туфли.
19.40. Никто из остальных подружек невесты не разговаривает со мной. Разве что подошли, посмотрели, сказали «ах, какая прелесть», и все. Они способны говорить только о вчерашней вечеринке, на которой кого-то стошнило на туфли Клаудии Шиффер. Это они и обсуждают с упоением вот уже довольно долго.
19.45. Начали прибывать гости. С трудом узнала собственного дедушку, потому что он пришел без кепки. В смокинге он выглядит улетно. Примерно как постаревший Мэтт Дэймон.
19.47. Прибыли двое людей, которых представили как родителей жениха. Родители мистера Джанини! С Лонг-Айленда! Мистер Джанини-старший назвал Виго «Буко». Виго расцвел.
19.48. Марта Стюарт стоит у самых дверей, болтает с Дональдом Трампом. Она, видите ли, не может на Манхэттене найти ни одной квартиры, где бы ей позволили поселить пару шиншилл.
19.50. Джон Тэш подстригся. Его почти не узнать. Королева Швеции спрашивает его, с какой стороны он гость: со стороны жениха или невесты. Он отвечает – жениха, неизвестно по какой причине. Расскажу потом мистеру Дж., он помрет со смеху. Я порылась в его коллекции дисков, у него нет Тэша. Ничего даже похожего.
19.55. Все умолкают, а Джон Тэш садится за мини-орган. Бедная мама! Ей бы на этот вечер ослепнуть да оглохнуть, чтобы ничего этого не видеть и не слышать!
20.00. Все застыли в напряженном ожидании. Я дергаю за рукав папу, требуя обещанного письма. Он как раз затесался в нашу компанию супермоделей. Папа дает мне письмо.
20.01. Читаю письмо.
20.02. Мне необходимо сесть.
20.05. Бабушка и Виго в панике перешептываются. Кажется, до них только сейчас начинает доходить, что ни невеста, ни жених здесь сегодня не появятся.
20.07. Амбер Валетта шепчет, что, если мы тут не поторопимся, она опоздает на ужин с Хью Грантом.
20.10. Волнение в рядах гостей. Папа (он выглядит в смокинге как настоящий принц, несмотря на лысину) решительно пробирается через толпу, выходит на свободное пространство в центре зала и поворачивается к нам. Джон Тэш прерывает игру.
20.11. Папа делает следующее объявление: «Хочу поблагодарить всех вас, что смогли выкроить время в своем плотном расписании и прийти сюда. К сожалению, приходится признать, что свадьба Хелен Термополис и Фрэнка Джанини не состоится… По крайней мере, сегодня. Счастливая пара ускользнула от нас, и сегодня утром они улетели в Мексику, где, насколько я понимаю, они и поженятся в тишине и спокойствии».
Слева послышался какой-то скрип. Сначала я подумала, что это Джон Тэш, но потом поняла, что бабушка.
«Разумеется, я призываю вас присоединиться к нам и приступить к праздничному ужину в Бальном зале. Еще раз спасибо, что пришли».
Тут папа смылся. Озадаченные гости бредут в зал за коктейлями. Бабушка не произносит ни звука.
Я (ни к кому конкретно не обращаясь): Мексика! С ума сошли оба. Если мама будет пить там местную воду, ребенок отравится!
Амбер: Да не волнуйся, ты что! Вот моя подруга вообще забеременела в Мексике. Пила там местную воду, и все было отлично. А родила близнецов.
20.20. Джон Тэш возобновляет игру. Играет, пока пришедшая в себя бабушка не рявкнула:
– Перестаньте!
А вот что написала мне мама.
«Дорогая моя Миа!
Когда ты прочтешь это письмо, мы с Фрэнком уже будем женаты. Жаль, что я не смогла сказать тебе об этом раньше, но, если твоя кошмарная бабушка спросит тебя, знала ли ты что-нибудь (а уж она-то точно спросит), ты с чистой совестью ответишь «нет», и между вами не будет никаких разногласий.
Не будет никаких разногласий? Она шутит? У нас с бабушкой сплошные разногласия.
Больше всего на свете мы с Фрэнком хотели, чтобы ты была на нашей свадьбе. Так что мы решили, что, когда вернемся, проведем еще одну церемонию: в страшной тайне и только в кругу нашей маленькой семьи и самых близких друзей!
Это, конечно, должно быть поинтереснее бабушкиного торжества. Большинство друзей моей мамы – свободные художники и ярые феминистки. Интересно, как они сойдутся с друзьями мистера Джанини, которые, насколько я догадываюсь, любят только музыку и спорт?
Ты очень поддержала меня, Миа, в эти трудные дни, и я хочу, чтобы ты знала, как я, а также твой отец и отчим ценим это. Ты самая лучшая дочь, какая может быть у матери, и этот маленький мальчик (или девочка) – самый счастливый в мире младенец, потому что ты будешь его старшей сестрой.
Скучаю по тебе ужасно. Мама».