Начав писать доклад по мировой литературе о старике Артуре — а это было совсем непросто, потому что вазочка с розой стояла у меня перед глазами и я не могла не смотреть на нее каждые две минуты, — я обнаружила несколько любопытных фактов. Например, о том, каким образом король Артур совершил героические подвиги, ведя свой народ в светлое будущее и защищая его от саксонцев. О том, как состоялась его свадьба с принцессой Гиневрой и как Гиневра вдруг бросила Артура ради самого преданного ему рыцаря Ланселота (который, в свою очередь, бросил Элейн из Астолата ради Гиневры, что и стало предметом исследования моей мамы).

Возможно, все это произошло на самом деле.

Ланселот не убивал Артура за Гиневру. Об этом позаботился сводный брат Артура (или, как утверждают некоторые источники, сын) Мордред. Видите ли, Мордред так страшно завидовал успехам Артура и его славе, что затеял заговор, чтобы убить короля, завладеть троном и даже, как сообщают некоторые источники, самому жениться на Гиневре.

Пендрагоны вообще были той еще семейкой.

Хотя ничто не могло бы заставить меня признаться в этом перед родителями, история короля Артура была очень даже ничего. Не зря по ней было снято такое количество художественных фильмов, сложено столько стихов, поставлено столько мюзиклов, и даже школа Авалон была названа в честь мифического острова, на который отправился после гибели король Артур. Его история — прекрасное подтверждение теории о роли личности в истории. Именно индивидуум — не армия, не Бог, не супергерой, а самый обычный Джо может повлиять на ход событий в мире.

Поэтому, как говорится в еще одной маминой книге, и было создано целое общество, объединившее тех, кто думает, что Артур, отправленный Владычицей Озера на остров Авалон, на самом деле не умер, а просто спит и проснется в тот момент, когда будет особенно нужен.

Серьезно. Это сборище неудачников называет себя орденом Медведя — таким было прозвище короля Артура. Они считают, что в один прекрасный день король Артур проснется и поведет наш современный мир к светлому будущему, как сделал это пять веков назад. Как считают члены ордена Медведя, единственное, что мешает ему сделать это прямо сейчас, — силы Тьмы.

Вот так-то.

Я изо всех старалась, чтобы мой скептицизм по поводу сил Тьмы не отразился в плане, который я должна была представить мистеру Мор- тону.

Я сознательно не сказала родителям, что пишу доклад о короле Артуре. Поскольку прекрасно знала, что они воспримут эту новость с чудовищным энтузиазмом и будут заваливать меня материалами до тех пор, пока я с воплями не сбегу из дома. Некоторые вещи родителям лучше не сообщать.

Про бег я тоже молчала. Ни слова не сказала, что хочу войти в школьную легкоатлетическую команду. Я страшно обрадовалась, когда поняла, что слухи о быстроногости некоторых учениц оказались сильно преувеличенными. Я с легкостью попала в команду после первых же пробных забегов.

Лиз восторженно запрыгала, когда тренер назвал мою фамилию. Позже, когда мы ждали Стейси, еще одну девочку из команды, которая жила с нами по соседству, Лиз предупредила меня о посвящении.

— Эту глупость придумала Кети, — сказала она. Кети была капитаном команды, я встречалась с ней лишь мельком. — Они придут ночью — будь готова часам к десяти вечера, — похитят тебя, отволокут в кафе «Братья Сторм» и заставят съесть десерт «Мышиная возня».

Слава богу, что речь не идет о собачьем корме или отрубленных хвостах.

Только потом Лиз сказала, что посвящение назначено на субботу.

— Есть одна проблема, — сообщила я Лиз. — В субботу я пойду на вечеринку к Уиллу Вагнеру, которую он устраивает после матча с Броднеком.

— ТЫ приглашена на вечеринку к Уиллу Вагнеру? — Лиз была потрясена. Причем так сильно, что я сразу же пожалела, что рассказала ей о вечеринке.

— Да, он меня пригласил.

— Когда? — Лиз все еще не могла прийти в себя.

— Вчера. Я встретила его на пробежке в парке Анны Арундель. Вернее, я бегала, а он сидел…

— На том камне? — Лиз покачала головой. — Господи, до меня доходили слухи. Но я не думала, что это правда.

Я удивилась.

— Какие слухи?

— Ну… — протянула она, — насчет того, что он в последнее время не в себе.

— Уилл? Почему не в себе?

— Потому что он все лето провел в том дурацком овраге, на том дурацком камне, — ответила Лиз. — А на этой неделе даже пропустил две тренировки. Я слышала, что он ходит туда подумать. Подумать! Кому бы это еще в голову пришло!

Тут до меня дошло, что Лиз никогда не поймет моего плавания на плотике.

— А еще, — продолжала она, — говорят, что…

— Что? — спросила я громче, чем мне бы этого хотелось.

— Говорят, что он ходит туда, чтобы скрыться от отца.

— От отца? — Я притворилась, что не понимаю.

— Да, из-за того, что натворил его отец.

Я смотрела на Лиз, не зная, что и подумать.

— А что он натворил?

— Убил своего лучшего друга. — Лиз пожала плечами. — С ним отец Уилла учился в школе. Около года назад адмирал Вагнер послал его на боевое задание, но вертолет потерпел крушение над морем.

— Но… — замялась я. Я просто не знала, верить ей или нет. Она любит посплетничать. Очень.

Но на вранье я ее еще не ловила.

— Это не означает, что папа Уилла убил его, — сказала я. — Он ведь не специально. Это просто несчастный случай.

— Ну конечно, — скривилась Лиз. — И через шесть месяцев после этого он совершенно случайно женился на вдове того парня.

Вот это да.

Видимо, я сказала это вслух, Лиз кивнула:

— Вот именно. Во всяком случае, все говорят, что отец Уилла специально послал своего друга на опасное задание, адмирал много-много лет был влюблен в его жену и просто ждал удобного случая, чтобы избавиться от друга и сойтись с ней.

— Боже! — Я была потрясена. Уилл даже не упомянул об этом в разговоре со мной. Хотя я и не испытывала иллюзий, что после одного ужина и пары стаканчиков лимонада мы стали закадычными друзьями.

Но… он ведь рассказывал мне так много другого. Например, как ему не хотелось поступать в академию.

А роза? Что насчет той розы?

— Теперь понимаешь, — продолжала Лиз, — почему Уилл не любит проводить время дома? Со своей новой мачехой и папочкой, который сотворил такое. Не говоря уже о Марко.

— Кто такой Марко? — спросила я, окончательно сбитая с толку.

И тут появилась Стейси, девочка, которая обещала отвезти нас до дома, она и не думала торопиться, как будто все время в мире принадлежало только ей. Она была прыгуньей в высоту. Им это позволительно. Им не нужно беспокоиться о скорости.

— Боже мой, — сказала она, услышав мой последний вопрос, посмотрела на Лиз и засмеялась. — Она не слышала о Марко?

— Конечно, не слышала. — Лиз закатила глаза. — Она же новенькая.

— Ну? — Я переводила взгляд с Лиз на Стей- си. — Кто такой Марко?

— Марко Кемпбелл, — ответила Лиз. — Сводный брат Уилла. Сын того погибшего парня.

— У Марко с головой не в порядке, — пояснила Стейси. Она покрутила пальцем у виска. — Тяжелый случай.

Я понимала, что выгляжу совершенно по-дурацки, переводя взгляд с одной девчонки на другую.

— Марко живет с Уиллом, его папой и мачехой?

— Да, — сказала Стейси. — Хотя я уверена, что они все были бы рады от него избавиться.

— Почему? Что он сделал?

— У него совсем крышу снесло, — пояснила Лиз. — Его выгнали из школы Авалон в прошлом году, за месяц до выпускных экзаменов. Он — представляешь? — пытался убить учителя.

Услышав это, я вскочила с бордюрного камня, на котором сидела рядом с Лиз.

— Это неправда, — мрачно проговорила я. — Это всего лишь часть, как там вы его назвали, — посвящения. Ну да. Моего посвящения. Вы просто решили поиграть в игру «Разыграй новенькую». Да?

— Ладно… — прищурилась Стейси, потому что я стояла против яркого закатного солнца. — Думай, что хочешь. Но это правда. Они пытались все замять. Не знаю, было ли там достаточно доказательств, чтобы завести уголовное дело. Но Марко выгнали из школы. Перед самым выпуском.

— Это правда, Элли, — сказала Лиз, тоже вставая с бордюра. — Хотя Марко и утверждал, что это была самооборона, что учитель сам пытался его убить, а он лишь защищался. Как будто кто- то ему поверит. В этом году Марко должен был поступить в колледж. Теперь вряд ли он куда-либо поступит. Ведь аттестат он так и не получил. И не потому, что ему не хватило мозгов. Просто он так себя вел.

Почему же Уилл не рассказал мне обо всем этом сам? О том, что его папа послал на смерть своего лучшего друга, а после гибели заграбастал себе его жену. И про брата, которого выгнали из школы за то, что тот пытался убить учителя.

Наверное, такие вещи не говорят незнакомке, с которой столкнулись в парке. Даже если ты съел вместе с ней на ужин несколько тайских блюд.

Возможно, Уилл не хотел об этом говорить. Может, он мечтает, чтобы об этом вообще забыли.

Теперь мне стало понятно, что за тень пробегала по его лицу.

«Мои родители будут дома». Кажется, так сказал Уилл о вечеринке? Его родители будут дома. Не папа и мачеха. Родители.

— А что случилось с его мамой? — спросила я Лиз. — С настоящей мамой Уилла?

Лиз пожала плечами.

— Она умерла, по-моему. Давно. Во всяком случае, он никогда о ней не рассказывал.

Значит, мама Уилла умерла. Об этом он тоже мне не сказал.

Наверное, поэтому он любит сидеть в одиночестве в лесу и слушать средневековую музыку. Если ваш папа убил своего лучшего друга, женился на его жене и заставляет вас поступить в военную академию, чтобы вы могли менять ход событий в мире, есть над чем поразмыслить.

Я даже обрадовалась, что мне случилось родиться Элейн Харрисон, а не Уильямом Вагнером.

— Ас чего это вы вообще заговорили о Уилле Вагнере? — поинтересовалась Стейси, когда мы загрузились в машину.

— Харрисон заполучила приглашение на субботнюю вечеринку после матча с Броднеком, — выпалила Лиз.

— Смотри-ка, — усмехнулась Стейси. — Новенькая не теряется. Уже тусуется в самой гуще крутых ребят.

— Неправда, — сказала я, потому что в ее устах это прозвучало, как обвинение. — Я совсем не…

— Правда-правда, — уверила меня Лиз. — Если Уилл Вагнер приглашает тебя к себе домой, ты уже в этой тусовке.

— Да, а еще я слышала, что твоим напарником по докладу у мистера Мортона будет Лэнс Рейнольдс, — проговорила Стейси.

— У меня не было выбора, — ответила я. — Так решил мистер Мортон.

— Послушайте ее, — захихикала Стейси. — Святая невинность! Ты что, не понимаешь, что многие девицы готовы умереть, чтобы оказаться в твоей шкуре, Элли? Лэнс Рейнольде — самый популярный парень в школе. И у него еще нет девушки…

— Шутите, — сказала я. — Этот парень похож на бегемота.

— На бегемота, — передразнила меня Стейси. — Это уже слишком.

— Да, — согласилась с ней Лиз. — Особенно для тех, кто идет к его лучшему другу на субботнюю вечеринку.

— Не верится, что кто-то может считать Лэн- са клевым, — сказала я. По сравнению с Уиллом Лэнс был как… потекшее мороженое в вафельном стаканчике.

— Но он и правда клевый, — кивнула Лиз, — немного вялый, но очень симпатичный. Как плюшевый мишка. Проблема в том, что он хронический одиночка. Чтобы превратиться в настоящего мужчину, ему нужна любовь хорошей девушки.

— По-моему, это как раз об Элли, тебе не кажется? — поддразнила меня Стейси.

— Совершенно с тобой согласна, — заявила Лиз.

Я знала, что они шутят. Но я бы предпочла, чтобы они и вправду думали, будто я неровно дышу к Лэнсу, чем заподозрили, что я влюбилась в Уилла. Весь день я надеялась встретить Уилла на переменах. Я даже отрепетировала, что скажу при встрече: «Я слышала, общий счет с Броднеком 2:0 в их пользу. Вам придется постараться».

Вчера вечером я узнала об этом из Интернета и несколько раз проговорила свою речь перед зеркалом. Мне хотелось, чтобы Уилл подумал, будто я разбираюсь в футболе, хотя я совсем ничего в нем не понимала.

Но Уилла я так и не увидела. А теперь узнала, что я не только в футболе полный профана Я ничего не знала и об Уильяме Вагнере — о парне, в которого без памяти влюбилась.

Я знала только одно: каждый, кто способен так шутить с ребятишками, как шутил Уилл, когда покупал нам лимонад, каждый, кто может защитить тихоню, как защитил он Теда, не может не вызывать у меня восхищение, — независимо от того, что совершили его отец и сводный брат.

А еще я знала: каждый, кто живет в такой неблагополучной семье, как у Уилла, остро нуждается в шутке. Неудивительно, что он крутится вокруг меня, королевы приколов.

Неважно, что думает Нэнси о парнях, которые никогда не влюбляются в девушек, заставляющих их смеяться. Это ничего не меняет. Потому что, если Уилл этого хочет, я буду его смешить.

Даже если мое сердце разобьется на тысячи маленьких осколков.