В приемной Стефани ожидала та же самая девушка.

– Следуйте за мной, мисс Уэст! – Она направилась к двойным дверям. – Мисс Уэст?

Стефани сделала усилие, но не смогла двинуться с места. Простое движение – поставить одну ногу впереди другой – ей не давалось.

– Я не могу, – прошептала она.

Администратор кивнула, ничуть не смутившись, извинилась и через несколько секунд вернулась с психологом.

– Может, пройдем ко мне в кабинет и выпьем чаю? – предложила Ив Уилмот, взяв Стеф за руку.

– Вам лучше? – спросила Ив через полтора часа и полпачки измоченных слезами бумажных салфеток.

– Да, спасибо, – Стеф слабо улыбнулась. – Вы очень добры. Извините, что причинила вам беспокойство.

Психолог отмела извинения широким жестом:

– Каждый раз, когда женщина решает оставить ребенка, я возвращаюсь домой счастливой.

– Такое часто бывает?

– О да! Многие женщины не способны сделать аборт. Некоторые возвращаются через неделю, но кое-кто присылает мне фотографии детей. Надеюсь получить и ваши.

– Разумеется. – Стеф смущенно улыбнулась. Она все еще не могла смириться с мыслью, что станет матерью. До смерти боялась, но знала, что не может избавиться от своего ребенка – от ребенка Шона. Как он будет рад! Скорей бы все ему рассказать.

– Прошу вас, дома сходите к психологу, – серьезно проговорила Ив. – Совсем юной вы пережили ужасную трагедию, и это до сих пор вас гложет. Вы сделали первый шаг, попытавшись справиться с болью, но впереди еще долгий путь.

– Я поговорю со своим лечащим врачом, – пообещала Стеф. Она встала и протянула руку. – Огромное спасибо, Ив! Вы очень добры.

– Рада помочь. Почему бы вам не пройти осмотр, раз уж вы здесь? Вы знаете, когда должен родиться ребенок?

Стефани спорхнула по ступенькам клиники, благоговейно положив руку на живот. Седьмая неделя беременности! Это потрясающе! Просто не верится, что такое возможно. Ей казалось, что аборт – единственный выход, но, когда дошло до дела, она не смогла переступить через себя. И теперь будто огромная ноша свалилась с плеч. Будущее окрасилось в яркие цвета. Она сможет работать и растить ребенка – многие женщины так делают. Женщины, которые гораздо беднее нее. Ей не терпелось рассказать родителям. Мать будет в восторге. Правда, ее смутит, что дочка не замужем, но это лишь вопрос времени. Стефани поймала такси и поехала в магазин для новорожденных. Конечно, еще слишком рано делать покупки, но посмотреть-то можно.

Стеф бродила по магазину с улыбкой счастья на лице. Останавливалась, чтобы прикоснуться к плетеной колыбельке, провести пальцем по кружевному одеяльцу, полюбоваться крошечным атласным платьицем персикового цвета, которое стоило целых шестьдесят пять фунтов. В отделе одежды для беременных изумленно рассматривала просторные платья и брюки со специальными застежками. Может, купить такие? В конце концов, совсем скоро… Усилием воли она заставила себя пройти мимо. Еще слишком рано что-то покупать. Ни к чему искушать судьбу. Она направилась в «Хамлиз» и дала волю внезапно пробудившимся материнским инстинктам, накупив игрушек для Шейна, Даниэль и Люси. Потом совершила набег на «Харродз», где приглядела красивое белье для Энни, духи для Лиз, скатерть маме и рубашку поло отцу. Под конец зашла в свой любимый гастрономический отдел. Целый час бродила между полок, прежде чем отправиться в ресторан.

Заказав чай и рогалик, Стеф поборола желание зажечь сигарету. Теперь ей нужно беречься. Никакого курения, и лишь иногда бокал вина. Это будет непросто! Осталось купить что-нибудь для Шона. Что способно смягчить боль, которую она причинила? Стеф осенило, когда она пила чай. Кольцо! Не обручальное, конечно, – это было бы слишком самонадеянно. Нет, перстень с печаткой. Прихватив пакеты, она устремилась в ювелирный отдел.

Через час, доведя до белого каления двух продавцов, Стеф вышла из магазина, довольная собой. Поймала такси и откинулась на сиденье, переполненная счастьем и возбуждением, предвкушая, как преподнесет Шону хорошие новости и подарок в знак примирения.

Шон поднялся: объявили его рейс. Он был рад на какое-то время уехать из страны. При мысли о Стефани и о том, что она натворила, точнее, вот-вот натворит, его разрывало на куски. Он был в жуткой депрессии и как никогда тосковал по Билли. Позвонив Карен, он договорился, что заедет к ним по возвращении из Феникса. По крайней мере будет к чему стремиться.

Даже Энни не удалось утихомирить его боль. Шон удивился, когда Энни позвонила ему на работу и попросила заехать. Его первым побуждением было отказаться. Меньше всего хотелось снова ворошить произошедшее. Он смирился с тем, что Стеф панически боится замужества, но она хватила через край. Наконец он поддался на уговоры Энни. Уж очень та была настойчива.

Энни распахнула дверь, как только он подъехал к дому.

– Спасибо, что нашел время, Шон. – Она провела его на кухню. – Кофе?

– Да, спасибо. Послушай, Энни, у меня мало времени. И вообще не знаю, зачем я здесь. – Облокотившись на стол, Шон смотрел, как Энни сыпет в чашки коричневые гранулы.

– Разговор не займет много времени, Шон. Просто мне кажется, ты должен кое о чем знать.

Думаю, это поможет тебе разобраться, почему Стеф… – Она запнулась.

– Почему она собирается убить нашего ребенка? – ледяным голосом закончил он. – Сомневаюсь.

– Я понимаю, Шон, тебе тяжело. Я сама мать, ты же знаешь. Но такое решение ни одной женщине не дается легко. Всегда есть причина. – Она протянула ему чашку и жестом пригласила сесть, прежде чем самой опуститься на стул напротив. – Все дело в Рут. Ты помнишь, как Стеф была расстроена ее смертью?

– Все мы были расстроены. Стеф, казалось, переживала сильнее всех, но это потому, что они вместе выросли. Я тогда подумал, что Стефани нужно кому-то показать. Психологу или врачу. Со мной она говорить не хотела и от матери тоже закрылась. С тобой она это обсуждала?

– Немного, да и то неохотно, – поспешно добавила Энни, уловив обиду в его глазах. – Я просто оказалась в нужное время в нужном месте. Видишь ли, Рут была беременна.

Шон опустил чашку:

– Что?!

– Да. Она узнала об этом за несколько дней до смерти.

– Господи Иисусе! Поэтому она приняла таблетки?

– Похоже, да. Очевидно, Рут ожидала, что Дез тут же поведет ее к алтарю и они будут жить долго и счастливо. Дез был другого мнения.

– Никогда мне этот ублюдок не нравился! Но причем тут Стеф? И почему она хочет сделать аборт?

– Понимаешь, Стеф была единственной, кому доверилась Рут, к кому обратилась за помощью и советом. – Энни внимательно смотрела на него. – В день своей смерти Рут позвонила Стеф. Просила ее приехать. Но Стеф была… м-м-м…

– Она встречалась со мной, – ответил Шон, уставившись в пустоту.

Он был в таком ступоре, что Энни засомневалась, стоило ли вообще ему говорить.

– Да, Стеф сказала, что не может увидеться с ней, но предложила пообедать вместе на следующий день.

– Но к тому времени Рут была уже мертва… Проклятье! – пробормотал Шон, проведя рукой по волосам.

Энни вздохнула:

– Поэтому Стеф во всем винит себя. Более того, я думаю – хотя муж считает меня ненормальной, – что с тех пор она себя наказывает.

– Что ты имеешь в виду?

– Ваш тогдашний разрыв. И даже когда вы снова сошлись, она думать не хотела о замужестве. А теперь вот это. Может, Стеф вбила себе в голову, что не вправе иметь семью, раз Рут всего лишилась. Я порю чепуху, да?

Шон поник и уронил голову на руки.

– К сожалению, в твоих словах есть смысл. Как узнали родители Рут? Стеф им сказала?

– Нет. Очевидно, Рут оставила записку. До ее смерти они ничего не знали, даже не слышали о Дезе.

– Почему Стеф открылась только тебе, Энни? Не обижайся, конечно, но почему тебе? Почему она не могла поделиться со мной?

– Не принимай близко к сердцу, Шон. Она бы и мне не рассказала. Просто я случайно оказалась рядом в тот вечер, когда позвонил отец Рут. Он был в кошмарном состоянии, кричал и плакал. Требовал, чтобы она рассказала про Деза. Дала его адрес.

– Надеюсь, она дала адрес?

Энни кивнула:

– Конечно. Но после того звонка Стефани была сама не своя и все мне рассказала. Однако с тех пор ни разу не упоминала об этом.

– Что случилось с Дезом?

– Он уволился с работы и уехал в Англию. Может, его все-таки замучила совесть.

– Трудно поверить, – угрюмо произнес Шон. – Более вероятно, что отец Рут ему пригрозил. Надеюсь, что так и было. Что мне теперь делать?

Энни покачала головой, печально глядя на него:

– Тебе решать, Шон. Не уверена только, что Стеф отвечает за свои поступки.

Шон устало потер глаза:

– Я люблю Стеф, Энни. И долго мирился с ее выходками. Но это… Не уверен, что смогу пережить это.

Энни сжала его руку:

– Тебе нужно время, Шон. Тебе многое нужно понять. Ты оплакиваешь своего ребенка. Но помни, Стефани тоже скорбит по нему, признает она это или нет. Стеф приедет завтра вечером. Поговори с ней.

– К тому времени я буду лететь в Аризону. Может, так и лучше. Не думаю, что смогу посмотреть ей в лицо. Слишком рано.

Энни сглотнула:

– Долго тебя не будет?

– Кто знает?

Энни подняла бровь:

– Ты вернешься, Шон?

Он пожал плечами:

– Уже не знаю, Энни. Я уже не знаю.

Самолет поднялся в небо, и, глядя на дублинское побережье, Шон задумался о том, что ответил Энни. Он жалел Стеф и осознавал, что все эти годы она наказывала себя, но понимал также, что вряд ли когда-нибудь ее простит. И если он вернется в Дублин, что его там ждет?

Оказавшись в квартире, Стеф немедленно бросилась к телефону. И наткнулась на автоответчик. Нет смысла оставлять сообщение Шону – наверняка он не перезвонит. Надо завтра же зайти к нему в офис, прямо в кабинет. Шону ничего не останется, как поговорить с ней. Зазвонил телефон, и она кинулась к нему.

– Алло?

– Привет, Стеф. Это я. Как дела?

– О, привет, Энни. Все отлично. А у тебя?

– Хм-м… нормально.

– Ты не представляешь, что я привезла детишкам из Лондона! И для тебя тоже маленький подарок есть.

– Спасибо, – слабым голосом ответила Энни. – Не стоило беспокоиться. Ты уверена, что… в порядке?

– Да. Просто устала.

– Еще бы. Не буду тебя задерживать. Кстати, Шон сегодня улетел в Феникс.

Стеф поникла:

– Уже улетел? Откуда ты знаешь?

– Он позвонил и попросил передать, – соврала Энни.

– И надолго он уехал?

– Понятия не имею.

– Черт! Ладно, Энни. Спасибо. Пока!

– Как она? – спросил Джо.

Энни уставилась на телефонную трубку в руке.

– Нормально. Даже слишком нормально. Как будто вернулась из отпуска. Только вот, когда я сказала, что Шон уехал, она расстроилась.

Джо нахмурился:

– Может, у нее «стадия отрицания», как говорят американцы?

– Отлично. Только этого не хватало.

Джо притянул жену к себе и обнял:

– Не переживай, милая. У Стеф все будет хорошо.

Энни улыбнулась, но мысли о золовке не выходили из головы. Стеф только что пережила настоящий кошмар. Должно быть, прошла через ад. Не может такого быть, чтобы все у нее было хорошо.

Энни не ошиблась. Стеф была несчастлива, но лишь потому, что не могла поговорить с Шоном и поведать ему хорошие новости. Боже, как он, должно быть, терзается! Надо позвонить в его офис и раздобыть телефон в Фениксе. Если она срочно с ним не поговорит, то лопнет. Она заботливо прикоснулась к животу. Разве можно держать при себе чудесные новости? Но как иначе? Шон должен узнать первым. Придется избегать Энни и Лиз. Лиз точно проболтается, никогда не умела держать рот на замке. Да, сказала себе Стеф, так она и сделает. Заляжет на дно и будет усиленно работать до самого возвращения Шона. Энни вряд ли удивится. Аборт, разрыв с Шоном. Разумеется, Стеф просто обязана чувствовать себя несчастной.

Вспомнив их телефонный разговор, Стефани горько усмехнулась. Ну и дура! Принялась трещать о подарках, когда Энни уверена, что она сделала аборт! Боже, что та подумала? Ну ничего, простит. Когда узнает правду. Все простят.