Белый цвет вишневый отряхая, Стал Петро перед плетнем коханой. Он промолвил ей, кусая губы: — Любый я тебе или не любый? Прогулял я трубку-носогрейку, Проиграл я бритву-самобрейку! Что ж! В корчме поставлю шапку на кон И в леса подамся к гайдамакам! — Уходи, мужик, — сказала Ганна, — Я кохаю не тебя, а пана. — И шепнула, сладко улыбаясь: — Кровь у пана в жилах — голубая! Два денька гулял казак. На третий У криницы ночью пана встретил, И широкий нож по рукоятку Засадил он пану под лопатку. Белый цвет вишневый отряхая, Стал Петро перед плетнем коханой. А у Ганны взор слеза туманит, Ганна руки тонкие ломает. — Ты скажи, казак, — пытает Ганна, — Не встречал ли ты дорогой пана? — Острый нож в чехле кавказском светел. Отвечает ей казак: — Не встретил. — Нож остер, как горькая обида. Отвечает ей казак: — Не видел. Рукоятка у ножа резная. Отвечает ей казак: — Не знаю. Только ты пустое толковала, Будто кровь у пана голубая!