Теперь, для того чтобы понять, откуда появилась опасность подмены научно-исследовательского духа «Диалектики природы» школярски-эклектическим сведе. нием диалектики к сумме примеров, рассмотрим, как пишутся современные учебники по той или иной отрасли научного знания — по частным наукам и по диалектике.

Они пишутся по-разному: одни — в соответствии с марксистским научным методом, хотя и без ссылки на него, другие — не всегда їв согласии с ним, хотя и насыщены ссылками на него и афишируют, что они, дескать, написаны в соответствии с ним.

Вот почему вопрос о написании учебников мы попытаемся рассмотреть здесь с той его стороны, которая касается метода изложения самого предмета и отсюда — способа построения всего учебника в целом. В данной главе хотелось бы продолжить мысли, высказанные в двух предыдущих главах, посвященных вопросу о «Диалектике природы» как научном исследовании. Опасность того, что замысел Энгельса может быть искажен при публикации рукописи его книги, в значительной степени, как будет показано ниже, проистекает из неправильного способа написания учебников по диалектике согласно приему «положение—пример». Сейчас это стало своего рода шаблоном при написании некоторых распространенных учебников по диалектическому материализму: сначала приводится то или иное философское положение, а затем следуют специально подобранные к нему примеры из области естествознания и др.

Посмотрим, однако, так ли строятся обычно хорошие учебники по частным наукам? А если нет, то какой метод фактически лежит в их основе?

 

1. Обычные учебники

Хорошо известно, что далеко не все вузовские учебники строятся по шаблону (надо признать, достаточно примитивному и неумному), который выражен схемой «положение—пример». Можно смело сказать, что эта схема — не правило, а исключение. Возьмем любой вузовский учебник по любой отрасли естествознания или математики (я говорю, конечно, о настоящих, хороших учебниках, а не о плохой компиляции, выдаваемой за учебник). Он построен обычно так: сначала идут некоторые самые общие (абстрактные) положения данной науки; затем они начинают развертываться, обогащаться все более и более конкретным содержанием, пока не раскроется до конца самый предмет, которому посвящен данный учебник.

Другими словами, хороший, умный учебник отнюдь не пишется по шаблону: сначала положение, потом — к нему примеры и примерчики, но пишется по методу восхождения от абстрактного к конкретному: сначала — исходные элементы предмета изучения, его «клеточка», затем — движение этой «клеточки», вплоть до «развитого тела», — вот так, т. е. подлинно диалектически, излагается и развивается в хорошем учебнике учебный материал по тому или иному предмету.

Это означает, что хороший учебник строится как отражение — в логически обобщенной и исправленной (идеализированной) форме — реального хода развития данного предмета. В одних случаях (собственно естественных наук — химии, биологии, геологии и т. д.) такое восхождение от абстрактного к конкретному есть воспроизведение реального исторического процесса развития и усложнения данного предмета в ходе развития самой природы. Например, общая химия начинает с химических элементов и переходит к их соединениям; органическая химия — от простейших углеводородов к их все более и более сложным производным, вплоть до высших (биополимеров); так именно был построен «Краткий учебник углеродистых соединений» Шорлеммера, высоко оцененный А. М. Бутлеровым. Систематические изложения зоологии и ботаники начинаются от протистов (одноклеточных, стоящих на грани между растительным и животным мирами) переходят к многоклеточным и от низших из них к высшим, кончая самыми высшими.

Но ведь именно таким был реальный путь исторического развития вещества (в том числе и органического) и всех живых существ. Учебник, трактующий такие вопросы, обязательно имеет свою внутреннюю логику, ц этой логикой является отражение (конечно, в идеализм рованной форме) реального процесса развития соответствующего предмета, совершающегося или совершавши гося в самой природе, т. е. объективно. Здесь нет места ни для какого произвола и субъективизма: в учебнике одно следует за другим и одно подготовляет другое со столь же железной необходимостью, с какой это совершалось в самой реальной действительности, т. е. объективно.

Если же речь идет не о типичных естественных науках, а о математике (например, геометрии Эвклида) и о математизированных науках (например, классической механике или термодинамике), то здесь, как и во всех дедуктивных науках, восхождение от абстрактного к конкретному воспроизводит не процесс, совершавшийся в такой же последовательности в самой природе, а процесс логического развития мысли человека, а этот процесс есть не что иное, как обобщение и идеализация процесса познания, который шел в конце концов от более простого к более сложному, от низшего к высшему. Это значит, что здесь диалектическое восхождение от абстрактного к конкретному воспроизводит — в обобщенном виде — реально (объективно) протекавший процесс исторического развития соответствующей науки. В остальном же здесь имеет место не меньшая железная необходимость лоследовательно выводить (дедуцировать) одно из другого, а вероятно, даже еще большая, нежелр в обычных естественных науках.

Эту прямую связь между дедуктивными науками (построенными на основе метода дедукции, иногда доведенной до степени аксиоматики) и науками естественными, основанными на изучении экспериментального, опытного материала неживой и живой природы, подчеркнул еще Энгельс.

Энгельс указывал на то, что благодаря теории развития вся классификация организмов «отнята у индукции и сведена к «дедукции», к учению о происхождении — какой-нибудь вид буквально дедуцируется из другого путем установления его происхождения, — а доказать теорию развития при помощи одной только индукции невозможно, так как она целиком антииндуктивна»[1].

[1] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 542.

Так обстоит дело с настоящими, по-научному напитанными учебниками во всех уже сложившихся науках # научных дисциплинах в области математики и естествознания. Ни один из них не пишется по шаблону — сформулировать положение, а затем привести примеры к нему. Все они пишутся фактически по методу диалектики, хотя, разумеется, без ссылок на него и без использования диалектической терминологии, поскольку речь еедь идет об учебниках не по философии, а по специальным естественнонаучным дисциплинам.

То же касается и общественных наук; они излагаются в соответствующих учебниках не по способу приведения примеров к тем или иным положениям своей науки, а по тому же диалектическому методу восхождения, причем в одних случаях (например, в случае политической экономии капитализма) изложение предмета вслед за Марксом воспроизводит в идеализированной, обобщенной форме реальный процесс экономического развития общества, в других случаях (в исторических науках) в изложении преобладает описательный момент, но изложение ведется строго исторически — один этап за другим, один период за другим, одна эпоха за другой. Хотя из исторической науки еще не исключен эмпиризм, тем не менее логика предмета дана самим ходом исторического развития всего человеческого общества или какой-то его части, стороны или цепи событий.

Итак, восхождение от абстрактного к конкретному в его логической (теоретической) или же в его исторической (эмпирической) форме оказывается тем основным способом изложения учебного материала, который с особой отчетливостью выступает в обычных вузовских учебниках и который прямо рассчитан на то, чтобы учащиеся могли бы правильно и глубоко усвоить материал (содержание) той или иной отрасли научного знания.

 

2. Учебники по диалектике

Итак, мы видели как пишутся хорошие учебники по частным наукам, при написании которых фактически используется диалектический метод, опирающийся на принцип развития, — метод восхождения от абстрактного к конкретному. Но есть единственная наука, которая сама призвана учить именно тому, как надо диалектически мыслить, как надо правильно оперировать диалектикой в любой сфере научного познания и человеческой деятельности, и по которой,"однако, до сих пор мало учеб. ников, написанных диалектически, по методу восхожде. ния от абстрактного к конкретному. Учебники для нее пишутся, в своем большинстве, согласно способу «поло* жение—пример». Речь идет, как это ни странно, о самой науке диалектики. Учебники, написанные для целей ее изучения, нередко пишутся антидиалектически, т. е. так, как не пишутся учебники по частным наукам. В учебниках по диалектике не всегда применяется метод восхождения от абстрактного к конкретному. В итоге часто получается сведение диалектики к сумме примеров.

В одной из предыдущих глав, где говорилось о первом (учебном) варианте книги Энгельса, имелись в виду не те хорошие учебники, которые построены диалектически, по методу восхождения от абстрактного к конкретному, а именно те учебники по диалектике, которые написаны по антидиалектическому шаблону, т. е. по способу подбора примеров и примерчиков к отдельным философским положениям и формулировкам.

Вернемся снова к тому месту из «Диалектики природы»[1], где Энгельс говорит о том, что он не собирается писать руководства по диалектике, а потому не ставит вопроса о внутренней связи между ее главными законами, т. е. о их соподчинении, о их субординации и координации. Значит, если бы Энгельс писал руководство по диалектике, он остановился бы на таком теоретически важном вопросе, который требует глубокого анализа самих законов диалектики и не может быть подменен приведением случайно выхваченных примеров.

[1] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 385.

Следовательно, для Энгельса вопрос о руководстве по диалектике — это вопрос о создании такого труда, где раскрывается внутренняя связь в излагаемом материале, где эта связь образует внутреннюю логику самого предмета и где дело отнюдь не сводится к набиранию примеров для пояснения вразброд формулируемых положений диалектики.

Но, может быть, такого рода вопросы вообще не возникали перед нами, философами? Может быть, если бы они встали раньше, мы бы спохватились и уже давно бы заметили, что в некоторых наших учебниках не все обстоит благополучно, что в их построении и методе изложения нет той самой диалектики, учить которой они призваны? Нет этого, разумеется, не в смысле приводимых слов, терминов и формулировок, а в смысле того, что их структура не выдерживает критики, что она опирается в конечном счете на эклектическую основу, соответствующую шаблону «положение—пример».

Представим себе на минуту (хотя это выглядит нелепо), что по такой схеме стал бы писаться учебник по диалектике политической экономии капитализма. Что же тогда получилось бы? Из всего «Капитала» были бы «надерганы» сначала все цитаты, в которых говорится, скажем, о явлении и сущности, все равно где бы о них ни шла речь, потом — все цитаты, в которых говорится о качестве и количестве и их взаимных переходах, далее — то же самое в отношении противоречий, случайности и необходимости и т. д. и т. п. В итоге такой «работы» была бы полностью нарушена собственная логика «Капитала» и вместо научного труда, который мог бы стать прекрасной основой для учебника по диалектике, получилось бы эклектическое нагромождение отрывков, выхваченных из марксовского контекста и подобранных в качестве «примеров» для тех или иных положений диалектики.

Собственно говоря, так и случилось бы с «Диалектикой природы» Энгельса, если бы последовательно до конца был выдержан первый (учебный в плохом смысле) вариант ее структуры. Нет, не о таких учебниках должна идти речь, когда встает задача показать представителям других наук, что они фактически в своих сводных трудах (в том числе и учебниках) следуют диалектическому способу мышления и с помощью учебников по философии могут осознать этот факт. Но для этого нужно, чтобы учебники по диалектике писались по тому же диалектическому методу восхождения от абстрактного к конкретному, по какому движется все человеческое познание, наука в целом и по которому пишутся учебники по специальным наукам.

 

3. Ленинская критика

Штудируя и конспектируя в 1913 г. только что вышедшую в свет «Переписку К. Маркса и Ф. Энгельса 1844—1883 гг.», В. И. Ленин обратил особое внимание на письмо Маркса к Энгельсу от 9 декабря 1862 г.

В этом письме Маркс критикует Лассаля за его неверное понимание и использование диалектики. В своем конспекте Ленин записывает по этому поводу: «Лассаль «идеолог» и фальшиво применяет диалектику: «Подведение массы случаев под общий принцип диалектики не есть диалектика»[1].

[1] В. И. Ленин. Конспект «Переписки К. Маркса и Ф. Энгельса 1844—1883 гг.». М., 1968, стр. 298.

Но что такое «подведение массы случаев под общий принцип диалектики»? Это и есть тот самый принцип «положение—пример», который мы и критикуем здесь за эклектизм и антидиалектический его характер.

Осуществлять подобного рода «подведение» массы частных случаев под одно общее положение и означает сводить диалектику к сумме примеров, т. е. ликвидировать ее как науку, следуя в этом отношении не за Марксом, Энгельсом и Лениным, а за Лассалем и ему подобными авторами.

Решительно отвергая способ сведения той или иной науки к примерам, Ленин писал еще в начале 1917 г. в начатой им тогда статье «Статистика и социология»: «В области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще — не стоит никакого труда, но назначения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке отдельных случаев. Факты, если взять их в их целом, в их связи, не только «упрямая», но и безусловно доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого, вне связи, если они отрывочны и произвольны, являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже...

Вывод отсюда ясен: надо попытаться установить такой фундамент из точных и бесспорных фактов, на который можно бы было опираться, с которым можно было бы сопоставлять любое из тех «общих» или «примерных» рассуждений, которыми так безмерно злоупртребляют в некоторых странах в наши дни. Чтобы это был действительно фундамент, необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе неизбежно возникнет подозрение, и вполне законное подозрение, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится «субъективная» стряпня...»[1].

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 350—351.

Подобно тому как диалектика принципиально, в корне враждебна эклектике, так и марксистский метод в корне враждебен способу, построенному на подборе примеров и примерчиков. В «Философских тетрадях» Ленин писал, что пояснить диалектический ход познания нужно данными, взятыми 1) из истории естествознания и 2) из истории философии, причем не «примеры» тут должны быть, так как сравнение не есть доказательство, «а квинтэссенция той и другой истории + истории техники»[2]. Итак, по Ленину, речь должна идти о «выжимке», «экстракте», а значит об обобщении всей истории соответствующей отрасли человеческого знания.

[2] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 143.

Способ подбирания примеров В. И. Ленин осуждает как несовместимый с диалектикой, как противоречащий ее первому же элементу, требующему строжайшей объективности «во всех наших рассуждениях и построениях. Этот элемент Ленин формулирует так: «1) объективность рассмотрения (не примеры, не отступления, а вещь сама в себе)»[3]. Критикуя Плеханова за его непонимание сути диалектики, Ленин подчеркивал, что у Плеханова «тождество противоположностей берется как сумма примеров..., а не как закон познания (и закон объективного мира)»[4].

[3] Там же, стр. 202.

[4] Там же, стр. 316.

Но сказанное вовсе не означает, что примеры нельзя приводить вообще, что порочным является сам по себе тот факт, что берется в качестве материала для философского рассмотрения что-то ;из области естествознания или общественных наук. Весь вопрос не в использовании примеров, а в том, что диалектика как наука с ее законами сводится к сумме примеров, что ничего, кроме нагромождения отдельных, ничем не связанных между собой примеров, не получается при ее изложении, когда примеры подменяют собой и логику развития науки, доказательство ее положений. «Для популярности» примеры, конечно, нужны, это признает и Ленин. У Энгельса в разделе о главных законах диалектики (соответствующем пункту 3 общего плана «Диалектики природы» такого рода примеры «для популярности» и для пояснений приводятся. Однако суть дела в том, что к ним одним отнюдь не сводится вся остальная часть книги, особенно та, где раскрывается диалектическое содержание отдельных наук (пункт 5 того же плана).

В «Философских тетрадях» Ленин признает необходимость привлечения примеров или фактов из естествознания, но не для чисто иллюстративных целей, а в качестве конкретного материала для всестороннего, диалектического анализа. «А естествознание, — пишет Ленин,— показывает нам (и опять-таки это надо показать на любом простейшем примере) объективную природу в тех же ее качествах, превращение отдельного в общее, случайного в необходимое, переходы, переливы, взаимную связь противоположностей»[1].

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 321.

Здесь мы видим глубочайшую разницу между ленинским подходом к «примерам» из естествознания и обычным упрощенческим подходом, когда диалектика сводится к сумме примеров. В этом последнем случае к тому или другому положению философии, выдвинутому догматически, в качестве пояснения и кажущегося доказательства приводится некоторое число — неважно сколько — совершенно различных, ничем между собой не связанных примеров (фактов, событий и т. д.). Эти примеры не анализируются подробнее, а только приводятся для чисто иллюстративных целей. В итоге поясняемое положение остается не доказанным и никак не аргументированным.

Ленин же, напротив, требует, чтобы выбранный (пускай даже самый простой) пример (факт, событие и т. д.) — хотя бы он один — был проанализирован во всех возможных разрезах, со всех известных его сторон, во всех его связях, причем в этом анализе должна принять участие не одна какая-либо категория диалектики, не один какой-то из ее законов или принципов, а все связанные с этим «примером» законы, принципы и категории диалектики. Ибо иначе невозможно раскрыть и ползать объективную природу во всех ее качествах и превращениях.

Это и означает конкретность марксистско-ленинского анализа, в корне противоположную всякой эклектике, в частности и той, которая выступает при сведении диалектики к сумме примеров. Вот почему Ленин с такой настойчивостью подчеркивает «то, в чем самая суть, «в чем живая душа марксизма: конкретный анализ конкретной ситуации»[1].

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, стр. 136.

С таких марксистских, подлинно диалектических позиций Ленин и критикует несостоятельный способ сведения самой диалектики как науки к сумме примеров.

 

4. Ленинские рекомендации

Как же рекомендовал Ленин строить диалектику как науку и изучать ее как науку, а значит и писать учебники и учебные пособия по ней? На этот счет у Ленина имеются прямые и недвусмысленные указания.

Для разработки теории и системы марксистской диалектики, а значит и научного учебника по диалектике, Ленин намечал тот же самый путь, по которому уже давно стихийно развиваются все отрасли человеческого знания, — путь восхождения от абстрактного к конкретному, каким создавался в качестве классического образца «Капитал» Маркса. Именно «Капитал» Ленин и рекомендовал взять за образец для изложения диалектики вообще. Ленин показывает, что в «Капитале» сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное — обмен товаров. Это — простейшее явление выступает как «клеточка» всего буржуазного общества. В ней, в этой «клеточке», вскрываются в зародыше все противоречия современного капитализма.

Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих 'противоречий общества[2].

[2] См.: В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 318.

Так Ленин охарактеризовал марксистский диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному на примере «Капитала», т. е. на примере того, как Маркс пользовался этим методом в области политической экономии капитализма.

«Таков же, — говорит далее Ленин, — должен бьіть метод изложения (respective изучения) диалектики во. обще (ибо диалектика буржуазного общества у Маркс* есть лишь частный случай диалектики). Начать с самого простого, обычного, массовидного... В любом предложе* нии можно (и должно), как в „ячейке" („клеточке'4) вскрыть зачатки всех элементов диалектики, показав та* ким образом, что всему познанию человека вообще свой,

ственна диалектика»[1]

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 318, 321.

Ленинские слова «respective изучения» в их применении к диалектике означают, что так и только так можно и должно писать учебник по диалектике, если хотят показать ее как подлинную науку, а не как набор случайно подобранных примеров. Изложение ее должно быть подчинено внутренней логике самого предмета, а такой логикой является диалектика объективного развития, в данном случае — развития человеческой мысли, идущего от простейшего предложения и восходящего ко все более содержательным и развитым формам мышления.

Только при таком ее изложении учебник по диалектике будет учить своих читателей понимать, в чем состоит самая суть марксистского диалектического метода, и овладевать им, а не приучать к тому, чтобы привыкать выхватывать примеры и наивно думать, что в этом занятии и состоит сама диалектика.

Вот почему и в вопросе об изложении диалектики для целей изучения необходимо со всей ответственностью, которая ложится на авторов соответствующих учебников, считаться с позицией Ленина и его рекомендациями по данному вопросу, чего упорно не хотят делать авторы некоторых учебников по диалектике. Почему?

Не потому, что они вообще не хотят следовать ленинским указаниям, а потому, что они не в состоянии этого сделать, что они уже годами и десятилетиями следуют старой привычке и по-прежнему находятся в плену старой, шаблонной схемы написания учебников по философии: «положение — пример, еще положение — еще пример...». И никак им не удается порвать с этой давно изжившей себя и всегда противоречащей марксистско-ленинской диалектике схемой.

И после победы Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране Ленин продолжал развивать свои мысли об изучении диалектики.

Значительная часть его программной статьи «О значении воинствующего материализма» посвящена именно этому вопросу.

Здесь Ленин настаивал на безусловной необходимости «организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т. е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своем «Капитале» и в своих исторических и политических работах и применял с таким успехом, что теперь каждый день пробуждения... к жизни новых народов и новых классов все больше и больше подтверждает марксизм» К Как видим, Ленин категорически исключает и здесь способ сведения диалектики к подбору примеров, а требует понимания того, как Маркс практически применял материалистическую диалектику во всех своих работах и как это ее конкретное применение оправдывается всем ходом современного исторического развития. А для того чтобы понять и показать, в чем состояло применение диалектики в «Капитале» и других работах Маркса, нельзя просто выхватить из них случайные примеры и ограничиться этим. Необходимо проштудировать под этим углом все данное произведение и извлечь из него путем анализа его «душу», ибо сама диалектика и есть душа марксизма, как говорил Ленин.

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 30.

«Конечно, — предупреждал Ленин далее, — работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычайно трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ошибками. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, ...комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история...» дает «необыкновенно много»[2].

[2] Там же.

Вдумаемся глубже в эти ленинские слова. Ленин предупреждает о больших трудностях, о неизбежных ошибках в таком сложном и необычайно трудном деле, как изучение, истолкование и пропаганда диалектики, которое не может быть оторвано от ее творческой разработки. И снова Ленин предупреждает о необходимости оперировать не случайно выхваченными примерами, а образцами применения диалектики Марксом, равно как ее образцами, взятыми из самой жизни современного общества. А это последнее требует глубокого марксистского анализа этой жизни и отнюдь не сводится к тому, чтобы показывать пальцем на первое попавшееся на глаза явление, потом — на следующее и т. д.: «вот — скачок, вот — революция, а вот — противоречие». Это «вот» есть свидетельство нежелания браться за трудное и сложное дело, вести которое призывал Ленин, а вместо этого ограничиться легким и простым занятием — приведением примеров: «вот — одно, а вот — другое».

Особенно такой подход оказывается несостоятельным в области естествознания, где продолжающаяся революция ставит действительно глубочайшие философские вопросы и где способ приведения примерчиков может только оттолкнуть серьезных ученых от диалектики.

Научиться философам по-настоящему помогать естествоиспытателям — к этому призывал Ленин. Он писал: «Современные естествоиспытатели найдут (если сумеют искать и если мы научимся помогать им) в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании и на которых «сбиваются» в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды»[1]. Поставив задачу такого именно изучения диалектики, не по школярскому шаблону, а по строго научному образцу, Ленин резюмирует: «Без того, чтобы такую задачу себе поставить и систематически ее выполнять, материализм не может быть воинствующим материализмом. Он останется, употребляя щедринское выражение, не столько сражающимся, сколько сражаемым»[2].

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 31.

[2] Там же.

Так высоко поднимал Ленин задачу изучать диалектику по-диалектически.

Если бы из тех разделов книги Энгельса, которые посвящены отдельным отраслям естествознания, самые важные части были бы перенесены в общие разделы, где соответствующий естественнонаучный материал превращался бы в простые иллюстрации для диалектики, то мы поймем, насколько все это было бы недопустимо со всех точек зрения и насколько это ухудшало бы книгу Энгельса. Из научного исследования по диалектике естествознания, какой ее задумал Энгельс и какой она все яснее уже выступала в его записях, она искусственно была бы превращена в значительной мере в книгу, построенную по схеме: «положение — пример». Это затруднило бы понимание существа задуманной и частично уже проделанной Энгельсом работы и создало бы у малоосведомленного читателя впечатление, будто Энгельс собирался писать не научное исследование, а учебник по чуждому Энгельсу методу сведения диалектики к сумме примеров.