Глава 17

Бишоп вывел Лору из кабинета, почтительно пропустив ее вперед. В этом жесте было больше подобострастия, чем искреннего уважения.

— Я только взгляну, как там Эндрю, — заметила Лора.

Услышав эти слова, мальчик быстро заменил диски — снял «Семь» и поставил «Инопланетянина», а сам принялся листать «Джентльмене куотерли» шестилетней давности.

— Господин Бишоп покажет мне кое-какие лаборатории, — сказала Лора, обращаясь к сыну. — Мы вернемся минут через десять.

Эндрю едва оторвался от статьи о преимуществах приобретения товаров в сети «Нейман Маркус». Он понятия не имел, о чем там идет речь, но полагал, что вид у него достаточно заинтересованный, а потому мама не скоро явится с очередной проверкой и у него будет хотя бы полчаса, чтобы посмотреть очередную порцию «Семи».

Лора и Бишоп пошли по коридору в противоположную сторону от лифта.

— Добро пожаловать в Грудь, — сказал Бишоп, шагая перед Лорой. Жестом руки показав назад, в ту сторону, откуда они только что вышли, он продолжил: — Зону, где находится администрация, мы называем Голова. Такая вот энтомологическая шутка.

Лора никак не отреагировала на эти слова. Бишоп обратил ее внимание на комнату слева от лифта. Там за окном из оргстекла стоял худощавый японец, сосредоточенно снимавший показания приборов на стене, сравнивая их с цифрами на своем планшете. Оборудование на столе позади японца показалось Лоре совершенно незнакомым. Она увидела несколько рядов устройств, похожих на миниатюрные спутниковые тарелки, связанные между собой с помощью решетки красных лазеров, которые были соединены с центральным компьютером. С другой стороны помещения к мужчине направилась ассистентка. Небрежно заколотые черные волосы и полное отсутствие косметики не могли скрыть ее нежной красоты, выглядевшей здесь странно и неуместно. Из выдвижного ящика она достала прозрачный контейнер, в котором находилась гигантская оса — такую Лора видела прошлой ночью. Они осмотрели насекомое, перебросились несколькими фразами и переместили контейнер в другой ящик.

Лора могла стоять здесь целый день, разглядывая этих удивительных насекомых и оборудование, которое обеспечивает их функционирование, но Бишоп торопился.

— Это зона ожидания. Отсюда мы берем насекомых для очередной операции, до тысячи особей, в зависимости от числа мишеней. Разумеется, все они требуют тщательной подготовки, чем и занимаются эти два сотрудника — Дейл Такеши, он с нами уже пять или шесть лет, и Сьюзен Майерс, она окончила университет и пришла к нам два года назад.

— Каким шантажом вам удалось их сюда заманить? — спросила Лора, не отрывая глаз от зрелища за окном лаборатории.

Бишоп улыбнулся.

— Вам будет приятно узнать, что мы не используем одни и те же методы для привлечения сотрудников в БРЭВИС. Некоторых привело сюда чувство патриотизма, других — увлеченность наукой, стремление достигнуть большего в своих исследованиях.

— Но большинство все-таки подвергалось шантажу.

— Здесь вы правы. Большинство. Так вот, Такеши и Сьюзен обеспечивают подготовку ос для транспортировки и дальнейших действий: они должны быть достаточно понятливы и послушны, потенциально агрессивны и так далее и тому подобное. Вы видите контейнеры и специальные переходные каналы между ними — никто не должен касаться осы до того момента, когда она войдет в соприкосновение с целью. Тщательная регулировка генетики осы и, за неимением лучшего выражения, ее «душевного состояния» перед использованием — вот что обеспечивает нам успешное проведение от десяти до пятнадцати операций каждый год.

— Хотелось бы знать, что происходит, когда вы проводите операцию в холодном регионе?

— Нам пока не удалось вывести породу ос, которые достаточно долго сохраняют жизнеспособность при пониженной температуре. Но мы предполагаем, что осы, с которыми перед своей гибелью работал Дэвид, обладают большей холодостойкостью, чем все предыдущие партии. В принципе, это весьма полезное свойство, но сейчас оно только усложняет нашу задачу. К счастью, почти все наши враги располагаются в местах с теплым климатом — еще одна причина, по которой Пентагон так ценит нашу базу.

— Вы выпускаете ос, просто открыв контейнер?

Бишоп усмехнулся, потом ответил:

— Нет, доктор Трент, все обстоит не так. Хотя эта часть наших операций не должна вас беспокоить, могу сообщить, что мы используем контейнеры из саморазрушающегося материала, разработанного нами же. При контакте с кислородом контейнер разрушается в течение часа. Затем осы оказываются в сфере действия феромона, заранее нанесенного другим подразделением Пентагона, — его сотрудники полагают, что тем самым оказывают нам помощь в выслеживании объекта, но вовсе не в его уничтожении.

— Впечатляет, — заметила Лора, после чего, к ужасу Бишопа, открыла дверь лаборатории и оказалась рядом с Такеши и Сьюзен.

— Э-э… Это Лора Трент, один из лучших генетиков-энтомологов нашего времени, — поспешно сказал Бишоп. — Доктор Трент, это Сьюзен Майерс и Дейл Такеши.

Они обменялись рукопожатиями. Такеши снял очки и смущенно улыбнулся.

— Рад познакомиться с вами, доктор Трент. Вы будете работать с профессором Хитом?

Лора вопросительно посмотрела на Бишопа.

— Мы как раз обсуждали, как организовать совместную работу, — пробормотал Бишоп.

— Вообще-то профессор предпочитает уединение, — заметил Такеши. — Хотя ваши с ним контакты очень помогли бы в решении некоторых проблем, связанных с нашими новыми исследованиями.

— Я посмотрю, чем смогу быть полезна.

— Возможно, стоило бы проанализировать…

— Извините, Такеши, но сейчас нам надо идти, — вмешался Бишоп.

— Нет, нет, — прервала его Лора. — Что вы хотели сказать? — Она снова повернулась к Такеши.

— Стоило бы проанализировать изменения, которые мы наблюдаем. Чем тщательнее фиксируется динамика, тем с большей эффективностью мы можем учитывать наблюдаемые изменения и внедрять их в методологию экспериментов.

— А еще вам хорошо бы обратить внимание на уровень агрессии, — добавила Сьюзен. — Для последних поколений ос ее становится трудно контролировать.

— Непременно. — Лора кивнула.

Бишоп наградил Такеши и Сьюзен подобием улыбки и повел Лору к двери.

Когда их уже не могли видеть из окна лаборатории, Бишоп поспешил заговорить первым:

— Отвечаю на ваш еще не заданный вопрос: да, они не знают о несчастном случае с профессором Хитом. Как вы могли понять из слов Такеши, они его практически не видели…

— Не видели Дэвида?

— Именно. Мы решили не тревожить других сотрудников без крайней необходимости. Военным пришлось это узнать поневоле, но, окажись ученые в курсе того, что произошло в лаборатории Хита, мы потеряли бы работоспособный научный коллектив в ходе важнейших экспериментов и подготовки к операции. Нам очень важно решить проблему, оставив их в неведении.

Лора смерила Бишопа взглядом директрисы, которой только что в надежде избегнуть наказания солгал в общем-то неплохой ученик.

— Что вы хотите сказать? — спросил Бишоп, все еще притворяясь безгрешным.

— Ничего. Я просто получила более ясное представление о корабле, которым вы управляете, господин Бишоп.

— Да, доктор Трент, персонал БРЭВИСа выполняет важную работу, которая имеет свои малоприятные аспекты. И если я могу сделать эту работу более привлекательной, скрывая от людей те или иные неприятные события, то, думаю, такое поведение оправданно.

— Не буду с вами спорить.

Следующее помещение больше походило на обычную лабораторию, вроде тех, в которых Лоре самой приходилось работать, хотя и здесь оборудование оказалось куда совершеннее. Белизна всех поверхностей была столь ослепительна, что Лора не удержалась от вопроса, как им удается поддерживать такую стерильность.

— Здесь удивительно чисто. Меня всегда живо интересовало, как злодеи из книг про Джеймса Бонда управлялись с работягами, которые строили их тайные убежища. Вы так же поступаете с теми, кто чистит ваши лаборатории?

— О нет. Здесь происходит самоочистка. Вы вряд ли это заметили, но уже в лифте вас очистили до состояния стерильности. Благодаря конвекционным потокам окружающая среда здесь не содержит микроорганизмов. Воздух циркулирует через отверстия в стенах, проходя на своем пути сквозь микроскопические камеры сжигания, в которых уничтожаются 99,9 процента любых примесей. Поэтому у нас нет нужды убивать чистильщиков. Все это — часть общей концепции, положенной в основу проектирования БРЭВИСа: использовать автоматизацию где только возможно. Такой подход позволил сократить потребность в персонале, что имеет очевидные преимущества. — Бишоп повернулся к следующему окну. — Здесь расположены экспериментальные лаборатории, в которых продолжались работы над особями, полученными от Дэвида. На этих установках ведутся исследования индивидуальных образцов, а пространство за ними позволяет моделировать полевые условия.

Бишоп указал на высокого худого человека, одетого с большим тщанием, чем другие, — белый лабораторный халат не мог скрыть коричневого костюма в кремовую полоску, из-за которой он казался еще выше. Его лицо стекало вниз вторым подбородком, а блестящий череп топорщился редкими кустиками еще не выпавших волос. Встретившись взглядом с Лорой, мужчина улыбнулся тепло и доброжелательно, и улыбка эта никак не вязалась с его холодным и строгим обликом.

— Это Гарри Мерчант, — сказал Бишоп. — Он заведует ежедневной рутинной работой. Следит за тем, как другие коллеги проводят испытания выведенных Хитом образцов, чтобы обеспечить для них правильное применение. Ему удалось выделить множество эмоциональных и поведенческих характеристик ос, и мы теперь можем варьировать их сочетания, словно это ингредиенты в рецепте какого-нибудь торта. Рецепт весьма непростой, но Гарри с ним управляется, как кондитер с мукой и маслом. Обычно здесь на разных стадиях идет около полусотни экспериментов, цель которых — усовершенствовать методы использования ос.

— А почему здесь так мало людей? Даже у меня в лаборатории их больше.

— Как вы понимаете, мы не можем печатать объявления в рубриках «Требуются сотрудники». Нам нужны специалисты узкого профиля, и мы следим за всеми восходящими звездами генетической энтомологии. Таких людей очень мало, хотя спрос на них растет. Принимая это во внимание, мы и организуем здесь свою работу. Многие эксперименты протекают в автоматическом режиме, люди контролируют их ход только по мере необходимости.

Они вернулись в начало коридора и подошли к лифту в вестибюле. Комнаты справа резко отличались от лабораторных помещений — стены там были темнее, и выглядели они доступнее и уютней. Через окно Лора увидела раздевалку с индивидуальными шкафчиками, из которой двери вели в другие комнаты, обставленные весьма скудно.

— Это — жилые помещения, здесь располагаются все сотрудники, кроме меня, — сказал Бишоп. — Комнаты научного персонала слева, а люди майора Уэбстера живут и тренируются по другую сторону. Там их спальни и тренажерный зал. Майор — один из тех профессиональных военных, которые способны выполнять свою работу в любых условиях, днем и ночью, в дождь и снег. Иногда ему приходится так и делать. Он — воплощенная надежность и отвечает за военную сторону операции с первого дня нашей деятельности. Особая служба ВВС Великобритании, Силы спецопераций ВМС США, израильский спецназ — он прослужил там немало лет. Нам удалось его заполучить только потому, что во время второго бракоразводного процесса ему понадобились деньги, много денег. Уэбстер подписал договор на год — и с тех пор остался в БРЭВИСе. Обычно в его команде десять человек, но по известным вам причинам теперь их только восемь. Эти двое стали первыми потерями Карла за много лет, и он не допустит гибели других. Тем не менее все эти люди в вашем распоряжении.

Всего два дня назад Лоре не могло и в голову прийти, что она окажется в ситуации, когда ей понадобится помощь элитного военного подразделения. Теперь же она этого вовсе не исключала.

— Хорошо, я буду иметь в виду ваши слова.

— Что ж, первое знакомство можно считать законченным. — Бишоп снял с пояса рацию и поднес ко рту. — Майор Уэбстер, я прошу вас и тех ваших людей, кто сейчас свободен, сопровождать нас к станции А. — Затем он вновь обратился к Лоре: — Лучше перестраховаться.

В ожидании Уэбстера Бишоп переминался с ноги на ногу, а Лора пыталась разглядеть, что происходит в лаборатории Гарри Мерчанта. Ближе всех к окну стоял сам Гарри, и Лора внимательно следила за тем, как он с помощью миниатюрного шприца делал инъекцию осе. Отложив в сторону шприц и отпустив насекомое, он стал наблюдать за ним. Оса ошалело перемещалась внутри прозрачного куба. По-видимому Гарри ожидал чего-то другого, но Лору поразило, что он сунул руку в перчатку, вделанную в стенку куба, и раздавил насекомое, превратив его в горчичного цвета кашицу. Небольшой рой из соседнего контейнера тут же переместился в сторону останков осы, о чем Гарри сделал соответствующую пометку в ноутбуке. Именно в этот момент Лора поняла, до какой степени исследования, проводимые в БРЭВИСе, отличаются от ее собственных: она всегда действовала так, чтобы свести к минимуму возможный вред, приносимый живым существам. Здесь во главу угла ставили достижение определенной цели любыми средствами, шли вперед широкими шагами, а не нащупывали путь к новым знаниям с опаской и оглядкой.

Лора, разумеется, знала, что, оказавшись в опасности или устремляясь в атаку, оса испускает феромон тревоги, и все окрестные осы, привлеченные этим феромоном, летят к ней на помощь. Но при этом она никогда бы не убила осу, чтобы вызвать у других насекомых подобную реакцию. Гарри поднял глаза на Лору, увидел, что она наблюдает за происходящим в лаборатории, и смущенно, почти виновато улыбнулся, словно его застали за каким-то постыдным занятием.

Появление майора Уэбстера разрядило возникшую неловкость.

— Я подумал, что присутствие майора будет полезно, когда мы перейдем в пункт наблюдения для проверки состояния гнезда, — сказал Бишоп. — Он сообщит вам, какие действия его команда уже предпринимала, и поделится своим мнением о тех мерах, которые, возможно, предложите вы. — Бишоп сделал знак Гарри Мерчанту присоединиться к ним. — Полагаю, нам стоит выслушать и точку зрения Гарри. Он имеет полное представление о наших возможностях. Вчетвером нам и предстоит решить, что делать дальше.

Гарри снял защитный костюм и ожидал, когда Бишоп его представит Лоре.

— Гарри Мерчант, Лора Трент.

Его рукопожатие было, пожалуй, излишне крепким.

— Ну как же, как же — доктор Трент из Британской энтомологической ассоциации. Я с большим интересом прочел вашу статью о влиянии светового дня на репродуктивную функцию.

— Благодарю вас, — сказала Лора, обезоруженная таким признанием.

— Ситуация сложилась непростая, я знаю. С такой вам вряд ли приходилось встречаться. Не хочу показаться излишне самонадеянным, но мы сможем быстро ввести вас в курс дела.

В этот момент Гарри подмигнул — или это был нервный тик? В любом случае Лоре это не понравилось.

— Прошу, — Бишоп указал рукой на запертую дверь за жилыми помещениями для военных, и Уэбстер приложил ладонь к сканеру. Они оказались в просторной комнате с оборудованием, обеспечивающим внутреннюю безопасность. Мониторы располагались в три ряда, каждый из которых позволял вести наблюдение за своей зоной комплекса. Перед черными микрофонами в креслах сидели Гаррет, Ван Аренн и Миллс. Вид у девушки был совершенно измученный. По приказу Бишопа Уэбстер сорвал их с коек, стараясь не слушать дружные проклятия разбуженных усталых людей, и отправил сюда. Солдаты дежурили в пункте наблюдения согласно графику, когда не участвовали в операциях по зачистке, но они терпеть не могли сидеть в этом помещении, тем более когда их будили, не дав поспать и часа. Делать здесь было совершенно нечего. Однако они находились на службе и получали жалованье, а потому им следовало мириться с необходимостью то и дело выполнять работу, лишенную всякого смысла. Бывшие морпехи, они привыкли к тому, что на минуту полного напряжения всех сил в их службе приходится девять минут рутины и скуки, но рутина не становилась от этого привлекательнее.

Дело усугублялось их отношением к Бишопу. Гибель Роуча и Мартин была еще свежа в их памяти, и когда человек, которого они считали виновным в этой трагедии, вошел в комнату, они и не подумали скрывать свое презрение к нему. Бишоп ощутил на себе их враждебные взгляды, как только переступил через порог.

— Э-э-э… Пожалуй, эта беседа не касается ваших людей, майор, — сказал Бишоп.

Трое дежурных повернулись к своему командиру. Уэбстер кивнул.

— Вы трое, можете быть свободны до тринадцати ноль-ноль.

Отсрочка мучений была воспринята с энтузиазмом, и солдаты тут же отправились в спальню, чтобы рухнуть на свои лежанки.

— Заглянем в двадцать третью лабораторию. — Уэбстер настраивал мониторы для охвата всей зоны вокруг помещения Хита. Целый ряд экранов теперь отображал в деталях коридор, дверь и вид лаборатории снаружи. Последние три экрана показывали лабораторию изнутри и давали возможность отчетливо рассмотреть находящихся там ос. Лора еще не пришла в себя после потрясения, которое испытала от видеозаписи, показанной Бишопом. Открывшееся зрелище заставило ее с новой силой пережить ощущение, будто ледяные пальцы сжимают сердце.

На этот раз, впрочем, там не было доктора Хита, и Лора нашла в себе силы наблюдать за осами с большей степенью профессионального хладнокровия. Хотя насекомые достигали размеров кирпича, а их крылья были не меньше снегоступов, двигались они с поразительной быстротой, перепархивая с места на место с живостью обычных ос. Впрочем, хладнокровие уступило место человеческим чувствам, когда Лора увидела уже изъязвленные кости, лежащие на полу. По их расположению было видно, в какой позе застала смерть Дэвида Хита, Фрэнка Роуча и Хейли Мартин — руки закрывают голову, колени поджаты к ребрам, челюсти раскрыты, словно в отчаянном крике, который издавали гибнущие люди, прежде чем парализующий яд попал в их кровь. Было нетрудно представить себе последние секунды их жизни: зная, что смерть неизбежна, они молили, чтобы этот кошмар закончился. Белизна костей оттенялась темными пятнами под ними и вокруг них — сгустками запекшейся крови, следами от содержимого кишечника и мочевого пузыря, непроизвольно извергнутого в мгновения непреодолимого страха. Лора обратила внимание на отсутствие одежды. Затем она перевела взгляд выше, на огромное гнездо, и поняла, куда она подевалась.

Все кости были усыпаны мелкими углублениями, как будто их долго грызла собака, и сотнями темных царапин, следами соскабливания. Лора не смогла сдержать дрожи при виде следов этой свирепости.

Внезапно одна из ос подлетела к камере, толкнула ее и попыталась вцепиться в объектив жвалами. Четверо наблюдателей инстинктивно отпрянули от экрана, не сразу поняв, что им ничего не угрожает. Теперь камера заглядывала прямо в пасть осы. Она жевала и глотала словно машина, хотя никакой пищи не было.

— Ее, по-видимому, привлекает жужжание камеры, — заметил Уэбстер. — Это дает представление об уровне агрессии, с которым мы столкнулись.

— Не эта ли оса показалась вам лидером, господин Бишоп? — спросила Лора.

Уэбстер удивился и стал с интересом ожидать ответа Бишопа. Он не слышал о таком предположении и чувствовал себя незаслуженно обделенным информацией.

— Трудно сказать. Даже, пожалуй, невозможно, — сказал Бишоп, не отрывая глаз от главного экрана. — Они мне кажутся одинаковыми. — Он взял лист бумаги и набросал схему комнаты. — Мы можем наблюдать один и тот же вид под шестью различными углами. Вот здесь, слева, находится дверь. В противоположном углу — компьютер, над ним — гнездо. Скелет лежит головой к гнезду, другие компьютеры находятся справа от него.

Возбуждение ос усилилось. Сначала Лора решила, что их потревожили камеры, но затем в углу одного из экранов она различила какой-то предмет на полу.

— Вы можете перемещать камеры? — спросила она.

В ответ Уэбстер подвигал джойстиком, и на экране появилось панорамное изображение всего помещения. Сразу несколько ос атаковали объектив и корпус камеры, и та сильно завибрировала.

— Вот, смотрите. — Лора показала на что-то темное в углу монитора. — Можно направить камеру в эту точку и увеличить изображение?

Им пришлось подождать, пока осам надоест биться о камеру и они переместятся в другое место, перестав закрывать объектив.

— Неужели это… — начал Гарри.

— Думаю, так и есть, — подтвердила Лора. Теперь они все смотрели на двух ос, сцепившихся в борьбе за волокнистый черно-желтый сплющенный комок.

— Что так и есть? — резко спросил Бишоп.

— Они пожирают друг друга, — сказала Лора, глядя на фрагменты ног и крыльев, над которыми уже трудились жвала.

— Но почему? — спросил Бишоп.

— Им надо что-то есть, — спокойно сказал Гарри.

— Полагаю, вы знаете, что некоторые виды ос питаются насекомыми, — пояснила Лора. — Думаю, эти осы воспринимают друг друга как такую пищу. Для некоторых насекомых, например мокриц, каннибализм — обычное дело, но я никогда не встречала такого у ос. Думаю, это связано с тем, что в обычных условиях открытого пространства осы, какими бы голодными они ни были, всегда могут найти себе другую пищу, но здесь… Как сказал господин Мерчант, им надо что-то есть.

Когда от жертвы почти ничего не осталось, между двумя осами села еще одна, покрупнее. Похоже, она обладала большей агрессией и имела более высокий статус, поскольку первые две осы улетели. Новая оса сгребла своими жвалами остатки пищи и взлетела с ними к гнезду.

Лора нахмурилась.

— Есть еще одна причина такого поведения. Могу только догадываться, что произошло с их поведенческой установкой, поскольку у нормальных ос каннибализм не зафиксирован, но здесь мы, возможно, наблюдаем механизм выживания сильнейшего в действии. Похоже, они совершенствуют качество роя, удаляя из него слабых особей и одновременно снабжая пищей более сильных. Если у них существует лидер, или царица, то остальные осы должны ее кормить.

— Что ж, по крайней мере такая стратегия уменьшает их численность, — заметил Бишоп.

Гарри повернулся к Лоре — его интересовало, разделяет ли она это мнение.

— Необязательно, — сказал он.

Бишоп взглянул на Гарри с недоумением, которое сразу же сменилось испугом.

— Уж не хотите ли вы сказать, что они… размножаются?

Гарри снова посмотрел на Лору. Она повернулась к Бишопу и ответила на его вопрос:

— Это возможно.

— Да быть того не может! Во-первых, все они — самки. Но если допустить возможность однополой репродукции, все равно во всех наших экспериментах мы до сих пор следовали строжайшему правилу: подопытные особи должны быть не способны к скрещиванию друг с другом. Даже Дэвид не мог проявить такую безответственность и наделить их способностью к саморазмножению.

— Этого мы не знаем, — возразил Гарри. — Мы понятия не имеем, какими способностями обладают эти осы. Мы даже не ведаем, являются ли они продуктом преднамеренной деятельности Дэвида или что-то в его экспериментах пошло не по плану. Скажем, он хотел добиться одного, а получил нечто иное. В моей лаборатории такое случается сплошь и рядом. Уверен, пока мы не заполучим эту книгу, — Гарри показал на блокнот, зажатый между монитором и системным блоком, — мы не сможем с ними справиться. Кстати, рано или поздно осы поймут, что записи Дэвида могут послужить превосходным строительным материалом для гнезда. Вот когда мы окажемся на краю бездны.

— О Господи, — выдохнул Бишоп. — Положение становится все серьезней…

— Серьезней некуда, — добавила Лора.

— Нам нужен план действий, и мы не можем покинуть эту комнату без такого плана, — глухо заговорил Бишоп. — Приветствуются любые предложения, поскольку в настоящий момент у нас нет ровным счетом ничего.

— Решение очевидно, — сказала Лора. — Перекройте воздуховод. Немедленно. У вас нет выбора.

— Не торопитесь. Откуда нам знать, что такая мера окажется эффективной? Ведь мы ничего не знаем об этом виде ос. Так как же я могу согласиться на уничтожение всех результатов, полученных здесь Хитом, не будучи уверенным, что таким образом мы окончательно справимся с проблемой?

— Господин Бишоп! У вас. Нет. Выбора.

Тон Лоры предполагал, что другие аргументы уже не требуются.

— Но должен существовать еще какой-то способ! Мы обязаны исчерпать все прочие возможности, прежде чем решиться на столь разрушительные действия. Нет нужды напоминать всем присутствующим, что мы производим этих ос для военных целей. Дело примет достаточно скверный оборот, если мы сообщим Пентагону, что не смогли справиться с определенной угрозой базе, а уж если мы скажем, что наши действия были не последним средством…

— Скверный оборот, вы сказали? Лучше посмотрите сюда. — Гарри показал на осу, которая оторвала голову своей сестрице, обработала добычу жвалами и проглотила.

— Господин Бишоп, — сказала Лора, — эти осы станут еще опаснее, причем очень скоро, если судить по тому, что мы наблюдаем. Знания и опыт исследователей останутся при вас, база сможет начать работу заново.

Бишоп бросил взгляд на Уэбстера, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Да, если холод подействует… — Он задумался. — Нет, я не готов. Мне недостаточно оснований для того, чтобы остановить весь проект. Как долго находятся здесь эти осы?

— Судя по записям пункта наблюдения, около двух недель, — ответил Уэбстер.

— Что ж, в таком случае еще час или два не имеют большого значения. Что вы скажете о яде?

— Мы испробовали обычные комбинации ацетамиприда, пиметрозина и новалурона, но ожидаемого эффекта не добились. Можно увеличить дозу, наполнить помещение ядовитыми веществами. Тогда при существующей системе вентиляции войти туда мы сумеем только через сутки или в масках.

Бишоп с удовлетворением отметил про себя, что Уэбстер не исключает возможности снова послать своих людей в лабораторию. Он ожидал, что подобное предложение будет встречено категорическим отказом. Тем временем за неимением другого плана можно попробовать инсектициды.

— Что ж, идея не нова, — сказал он. — Майор Уэбстер, пока у нас нет других вариантов, считайте этот рабочим и приступайте к его реализации.

Уэбстер направился в жилую зону военных — выполнять приказ, Гарри продолжал наблюдать за гнездом, а Бишоп с Лорой вернулись в его кабинет. Лора старалась не показать, до какой степени увиденное за последние минуты ее встревожило.

— Я не хочу здесь оставаться, господин Бишоп, — сказала она.

— Простите?

— Если не возражаете, я возьму Эндрю, и мы подождем вылета на поверхности.

— Вы не можете покинуть нас прямо сейчас, доктор Трент. Прошу вас, подождите, мы только начали изучать возможные шаги.

— Все так, но я не хочу находиться здесь, пока вы занимаетесь этим изучением.

— Неужели вы боитесь?

— Просто хочу перестраховаться.

— Доктор Трент, уверяю вас, о распространении угрозы за пределы лаборатории мы будем знать заранее. И даже случись такое, у нас есть средства управиться с миллионом таких ос. Вся база работает в обычном режиме, большинство сотрудников понятия не имеют о том, что произошло в лаборатории Хита. Мы вполне владеем ситуацией. — Он увидел, что решительность Лоры поколеблена, и продолжил: — Мы залучили вас сюда, потому что только вы способны найти наилучшее решение возникшей проблемы. Без вас наши шансы выйти из положения достойным образом будут таять на глазах. Прошу вас, доктор Трент, не ради меня — ради всех остальных… Не покидайте нас сейчас. Дайте нам еще хотя бы два часа…

Отвергнуть эту просьбу, не показав себя черствой и себялюбивой, она не могла. К тому же не исключено, что Бишоп прав и непосредственной опасности пока не существует. Разве может она отвернуться от всех этих людей, которых только-только узнала, если помочь им вполне в ее силах?

— Еще час, господин Бишоп. Через час мы уходим.

 

Глава 18

— Как дела? — спросила она Эндрю.

Хотя от одноклассников он слышал о «Семи» самые восторженные отзывы, ему самому фильм показался нудноватым, и через час он переключился на «Терминатора-2». Мама уже разрешала Эндрю смотреть эту ленту, так что он мог спокойно дожидаться возвращения Лоры, глядя на экран.

— Все хорошо. Сколько мы еще здесь пробудем?

Лора присела на корточки рядом с сыном и погладила его руку.

— Недолго.

— Три дня или пять минут?

— Часа два.

Эндрю внимательно посмотрел на Лору.

— Ну ладно. Правда, мне уже становится скучно.

— Еще бы. — А вот мне совсем не скучно, подумала она. — Но ведь ты же знаешь, милый, почему я здесь.

— Ну да, ты профессор по насекомым и что-то с этими насекомыми должна тут сделать. Это вроде как большая лаборатория в джунглях. А я должен смотреть фильмы, пока ты не освободишься, и потом мы полетим домой.

— Все правильно, милый. Я — профессор по насекомым, мне надо тут кое-что сделать, а потом мы отправимся домой.

— Мам, можно мне еще чем-нибудь заняться, кроме как кино смотреть?

— Я узнаю.

В этот момент Бишоп открыл дверь и понял, что ребенок не вполне доволен.

— Могу я чем-то помочь?

На рассеянную улыбку Бишопа Эндрю не ответил.

— Похоже, можете, — сказала Лора. — С Эндрю довольно фильмов. Нельзя ли его занять чем-нибудь еще?

— В жилой зоне есть бильярд. А еще я мог бы попросить майора Уэбстера послать одного из его людей вместе с мальчиком наверх, скажем, поиграть в футбол.

— Как тебе это, милый? Хочешь выйти на улицу?

— Лучше я поиграю на бильярде.

— А я бы предпочла, чтобы ты поднялся наверх. Вы можете это устроить, господин Бишоп?

— Разумеется. И военным это понравится. Сейчас я распоряжусь.

— Ну что, милый, пойдешь с солдатами наверх?

— Хорошо. Только перестань называть меня «милый», ладно?

Когда двери лифта закрылись за Эндрю и лейтенантом Картером, Лора пожалела, что не пошла с ними. Хотя сотня метров и десяток мощных дверей с запорами отделяли ее от осиного гнезда, Лоре казалось, что оно совсем рядом, и она остро ощущала исходившую оттуда угрозу. Стоило ей закрыть глаза, как она видела эти ненасытные пасти, вцепившиеся в Хита, как поросята в сосцы свиноматки.

— Доктор Трент.

Это был Гарри Мерчант. Он бесшумно появился за спиной Лоры и нависал над ней как верблюд — высокий, с крупными зубами и ощутимым запахом.

— Да, господин Мерчант, — отозвалась Лора, сбросив оцепенение.

— Простите, что беспокою вас, но при сложившихся обстоятельствах я не уверен, что нам представится другая возможность обсудить некоторые неотложные энтомологические проблемы, о которых, по моему глубокому убеждению, вам следует знать.

— Вот как?

— Именно. Если вы согласитесь пойти со мной в лабораторию, я покажу вам кое-какие образцы, так мне будет легче объяснить вам некоторые особенности нашей работы.

Лора была несколько озадачена.

— Что ж, если вы считаете это важным…

— Очень важным, — сказал Гарри и повел ее к своей лаборатории.

Лоре впервые представилась возможность близко познакомиться с лабораторным оборудованием базы. Как и говорил Бишоп, оно не шло ни в какое сравнение с теми приборами, которыми она пользовалась в Британской энтомологической ассоциации. Фотопериодический цикл здесь можно было регулировать до миллисекунды, температуру в термокамерах — до тысячной доли градуса. Лора даже не знала, что такая точность достижима. Даже самые простые устройства, используемые всеми энтомологами — аспираторы, увеличительные стекла, расправилки, блоки для накалывания, — выглядели так, будто их только что доставили из магазина.

— Это термоциклер? — спросила Лора.

— Да, но он служит для непродолжительных опытов. Вон те — поинтересней. — Гарри показал на три похожих, но значительно более крупных устройства в корпусах из матированной стали. — Они позволяют расширить диапазон любых генетических исследований. Это касается и временного периода, и размера объекта.

Лора улыбнулась.

— Теперь мне кажется, что мой термоциклер наспех сколотили гвоздями и перевязали шнурками от ботинок.

— Это модели прошлого года, и их должны вот-вот заменить. Что нам действительно помогает, так это молекулярные динамические имитаторы и программы визуализации. — Гарри показал на стол в углу лаборатории. — Мы финансируем группу из сорока аспирантов в Массачусетском технологическом институте, которая разрабатывает и поддерживает это матобеспечение.

Лора слегка покачала головой.

— Подумать только, что бы я могла сделать, имея такую поддержку!

— Кое-что мы уже сделали, но мне важно узнать ваше мнение, куда следует направить их дальнейшие усилия. Впрочем, об этом позже. А теперь я бы хотел, чтобы вы взглянули на образцы. Это там. — Гарри кивнул в сторону электронного микроскопа в дальнем конце помещения. — Как вы можете убедиться, доктор Трент, — продолжал он, указав на окуляры, — обитатели этой искусственной среды функционируют весьма необычно.

Лора всматривалась в объектив, но видела только пустую чашку Петри. Озадаченная, она не сразу поняла, что Гарри имеет в виду вовсе не насекомых.

— Э-э-э… пожалуй. Это похоже на правду.

— И последние события не являются столь необычными, как вам пытаются представить.

— Вот как?

— Именно. Похожие случаи характерны для базы с самого начала ее деятельности.

— В самом деле? Это пугает.

— Меньше всего мне хотелось бы вас пугать, но, получив представление о реальных фактах, вы сможете более отчетливо понять происходящее. Кое-кто из нас полагает, что демонстрация гнезда свежему взгляду человека со стороны может привести к определенным последствиям.

— Каким именно?

— Грубо говоря, к мысли, что наилучшим решением для всех обитателей этого комплекса может стать его ликвидация.

— Я с вами согласна, но у меня сложилось убеждение, что провести подобное решение в жизнь очень нелегко.

— Вы правы, доктор Трент. Просто я подумал, что вы захотите узнать, к чему кое-кто из нас стремится.

Лора отодвинулась от микроскопа и встретилась глазами с Гарри. В этот момент она заметила над его плечом камеру наблюдения, которая смотрела прямо на нее.

— Благодарю вас, господин Мерчант.

— Не могли бы вы называть меня Гарри? Здесь-то, как правило, обращаются друг к другу по фамилии, и это напоминает мне годы в школе-интернате. Человеческого тепла в таком обращении немного.

— Я вас понимаю, Гарри. Может быть, нам стоит вернуться и посмотреть, что задумал господин Бишоп?

 

Глава 19

Гарри и Лора вернулись в пункт наблюдения порознь — чтобы избежать подозрений. Однако, как выяснилось, беспокоились они напрасно: Бишопа гораздо больше интересовало изображение на мониторах. Рядом с ним сидел Уэбстер и по рации давал указания Уэйнхаусу, который находился в помещении технического обслуживания и загружал инсектицид в трубопровод, соединенный с вентиляционной системой.

— Хорошо, Уэйнхаус, в первые тридцать секунд закачивай медленно. Нам надо видеть реакцию.

В ответ рация прохрипела: «Понял вас!» — и все в пункте наблюдения приникли к экрану, на котором отражалась панорама лаборатории с гнездом.

Две осы с жужжанием кружили у вентиляционной трубы — так ведут себя обычные осы, обнаружив смятый фантик со следами шоколада. Уэйнхаус делал свое дело, и в лабораторию стали проникать струи холодного тумана, завиваясь в кольца по углам.

Уже через несколько секунд осы заметили, что происходит нечто необычное. Первая пара зажужжала громче и пронзительней, посылая сигнал тревоги. В ответ на него из гнезда тут же показалось несколько новых особей. Считаными секундами позже все они исчезли в бурых сотах гнезда. Лаборатория опустела, наступила тишина.

Прошла минута, но никто не дал команды Уэйнхаусу остановиться. Все не отрывали глаз от экрана — осы вели себя весьма необычно.

— Что они делают? — спросил Бишоп.

Ос вообще не было видно. Единственным признаком, позволяющим судить об их местонахождении, были отчетливые черные и желтые полоски у многочисленных входов в гнездо.

— Они очень сообразительны, — заметила Лора. Эта мысль пришла к ней внезапно. — Закрыв собой отверстия, ведущие в гнездо, они перекрыли путь ядовитому туману. Если даже инсектицид убьет их — в чем мы не можем быть уверены, — они умрут, защищая остальных.

— Но они не могут там оставаться постоянно, — предположил Бишоп.

— Постоянно — нет, но довольно долго. Закрыв все входы, они могут впасть в состояние гибернации, — ответила Лора и отвела глаза от экрана.

— Тогда нам нужно рассчитаться с этими, — сказал Бишоп. — Они еще шевелятся. — Он показал на вход в гнездо, где яд не возымел действия даже на тех ос, в дыхальца которых проник.

— Неужели вам еще не хватает аргументов, что их следует выморозить? — спросила Лора.

— Да, доктор Трент. Все еще не хватает. Я уже объяснял вам, почему в данный момент это неприемлемо. Буду признателен за более конструктивные предложения.

Ответом ему было молчание. Лора, Уэбстер и Гарри понимали, что любое иное предложение означает уход от идеи вымораживания, которая им казалась правильной. Но они знали, что Бишоп не согласится снизить температуру, пока ситуация не достигнет критической стадии, а возможно, и вообще опоздает с этим решением. Что лучше — думали они, — искать менее эффективный путь, чтобы как-то поправить дело, или молчать и надеяться, что случится невозможное и Бишоп уступит? Впрочем, никакой альтернативы замораживанию они все равно не видели.

Молчание пришлось Бишопу не по вкусу. С каждой секундой его поражение становилось все более очевидным. Быть может, ограничив свои требования, ему удастся получить желаемый ответ?

— Послушайте, мы забыли о блокноте Хита. Если до него добраться, то по крайней мере станет понятней, с чем мы имеем дело. Можем ли мы лишить их активности на достаточное время, чтобы кто-нибудь из военных вошел в лабораторию и взял записи?

— Можем, если снизим температуру до того уровня, когда они станут вялыми и потеряют ориентацию, — уступила Лора.

— Ну да, если они вообще станут вялыми и потеряют ориентацию, — добавил Гарри с сомнением.

Бишоп постарался не сосредотачиваться на этой мысли, пока она не завладела умами остальных.

— Хорошо. Думаю, будет правильным снизить температуру на определенное время. Гарри, мы можем на этот период обеспечить сохранность других экспериментов? Речь идет о… десяти минутах. Этого хватит, майор? Что скажете?

Уэбстер кивнул.

— Для охлаждения зоны в непосредственной близости от гнезда можно ко всему прочему применить жидкий азот, но при этом температуру в лаборатории придется снизить до предельно возможного уровня. Тогда мои люди будут действовать с минимальной угрозой для собственной жизни. — Майор повернулся к Гарри. — Падение температуры на десять градусов не угробит эксперименты?

Гарри помолчал, потом ответил:

— Думаю, нет. Мы можем изолировать наиболее важные из них в отдельных обогреваемых зонах. Дело в том, что на этой стадии объекты экспериментов весьма чувствительны, и мы рискуем потерять несколько экземпляров. Но катастрофы не случится.

— Отлично! — оживился Бишоп. — Так и надо действовать: предлагать разумные решения, а не множить проблемы. Благодарю вас.

Гарри показалось, что Бишоп проявляет излишний оптимизм.

— Однако мы не знаем, сколько понадобится времени, чтобы эти осы среагировали на падение температуры. Лучше всего воспользоваться жидким азотом, но размер этих тварей предполагает, что они значительно менее чувствительны, чем даже модель А-22, которая была задействована в последних операциях.

— Разумеется, вы правы. Посмотрим, как сложится ситуация после снижения температуры, и примем решение, сообразуясь со здравым смыслом. Прекрасно, тогда за дело.

Хотя никто из присутствующих не нашел ничего прекрасного, они не стали возражать и направились к выходу из помещения, а Гарри тут же занялся приготовлениями к отключению нагрева.

 

Глава 20

Теперь Уэбстеру предстояло решить, какие два члена его отряда должны, рискуя жизнью, войти в лабораторию Хита. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного, поскольку с момента прибытия в БРЭВИС и до последнего времени эта команда не несла потерь. Все они знали об опасности предстоящей работы, но верили, что до крайностей дело не дойдет.

Так было до гибели Роуча и Мартин.

Эти первые потери среди военных базы заставили всю команду переосмыслить свое положение. Некоторые спокойно отнеслись к тому факту, что им приходится ставить свою жизнь под угрозу: в конце концов, они — солдаты, а для солдата, обученного убивать и самому смотреть в глаза смерти, мысль о такой опасности в порядке вещей. Однако среди них были и другие. Соглашаясь на эту работу, они полагали ее смягченным и хорошо оплачиваемым вариантом военной службы, который к тому же позволит им после отставки получать неплохую пенсию. Уэбстер знал об этом, когда принимал их в отряд, но возможности выбора были ограничены, поскольку предлагаемая работа не отличалась большой привлекательностью. Так что майору было не до капризов: приходилось набирать и физически слабых и сильных, но не приученных к дисциплине.

Картер, например, был уволен из спецотряда ВМС США из-за реакции на последнюю из целой серии расистских провокаций своего непосредственного командира — сержанта Элиаса Уилки; тот заметил, что для удержания на плаву шлюпки им надо вышвырнуть за борт какой-нибудь хлам, а потому ему жаль, что с ними нет «черножопой матери» Картера. В ответ Картер сломал челюсть сержанта в семи местах, что привело к преждевременному завершению его карьеры в ВМС, хотя во всех остальных отношениях его послужной список был безупречным. Впрочем, в том, что произошло, он винил только себя. Тревожило Картера лишь одно: как он сможет по-прежнему посылать своей матушке столь необходимый ей ежемесячный чек. Тут-то и объявился Уэбстер. Предложенные им условия оказались далеки от того, на что надеялся Картер, поступая на военную службу, но, как и у большинства других в БРЭВИСе, выбора у него не было.

Не все новобранцы стали такой находкой для Уэбстера, как Картер. Скажем, Питер Миллс был уж в возрасте. Его увольнение из британской морской пехоты произошло по целому ряду причин, включая грубое неповиновение приказу и появление на дежурстве в пьяном виде. В конце концов он оказался в БРЭВИСе, потому что его отказывались брать куда-то еще. Именно Миллс во время маневров в боливийских Кордильерах не закрепил должным образом ледобуры при восхождении на Чаупи Орко, в результате чего трое солдат, идущих следом, повредили позвоночник. Миллс выразил сожаление о случившемся, но уверял, что виною всему было неисправное снаряжение, после чего служившие с ним солдаты потеряли к нему остатки уважения и его срочно перевели в другой полк. Через полгода службы на новом месте в Восточном Тиморе он заснул, находясь в дозоре. Через десять минут его разбудил свист пули, пролетевшей у левого уха, и он увидел десяток стремительно приближающихся вражеских солдат. Несмотря на пятикратное превосходство в численности, его подразделение оказалось прижатым к земле ураганным огнем и провело таким образом три часа, пока не подоспело подкрепление. Хотя этот случай не привел к гибели людей, Миллс снова, во второй раз за последний год, почувствовал со всей определенностью, что его сослуживцы не желают воевать рядом с ним.

К счастью для него, именно в это время Уэбстер распространил среди своих натовских знакомых известие, что он ищет солдат, не обремененных многочисленными дружескими и родственными связями, но достаточно опытных. А поскольку, как уже говорилось, при наборе людей в БРЭВИС слишком придирчивым быть не приходилось, то, несмотря на свой далеко не лучший послужной список, Миллс вскоре уже летел в Венесуэлу, где и остался служить, не проявляя большого рвения и не пользуясь особым расположением других членов команды.

Проблема заключалась в том, что для обеспечения всех необходимых работ при проведении операций Уэбстеру требовалась команда по меньшей мере из шести человек. При этом он старался увеличить эту численность, чтобы компенсировать возможные потери — такие, как в случае с Роучем и Мартин. Поэтому Уэбстеру приходилось соглашаться на компромисс и, хотя майор предпочел бы заполучить в свою команду таких людей, как Картер, Гаррет или Ван Аренн, он брал и солдат вроде Миллса или — с меньшим сожалением — Джейкобс.

Мэри Джейкобс была младшим лейтенантом ВМС США. Она вышла из семьи военных моряков и поэтому отправилась служить на флот, хотя не испытывала к этому никакой тяги, а, напротив, испытывала таковую, и притом сильную, к алкоголю. Отец, контр-адмирал, и мать, капитан третьего ранга, не баловали дочку своим вниманием. В пять лет ее отдали в частную школу-интернат, в девять она впервые попробовала алкоголь, а к двенадцати уже регулярно накачивалась сидром до бесчувствия. В школе знали, что с ней происходит, но родители лишь от случая к случаю общались друг с другом, а еще реже с Мэри, поэтому заинтересованность мамы и папы в том, чтобы направить дочь на путь истинный, никогда не воспринималась ею всерьез.

К тому времени, когда она оказалась в средней школе, за ней закрепилась прочная репутация легкомысленной девчонки, которая не прочь выпить и ради этого готова на все. Патерналистская психология вписала бы подобное поведение в классическую схему: вопль о помощи, жажда привлечь к себе внимание, — но все это не меняет того факта, что благоухающая «Егермейстером» Мэри нередко оказывалась на спине. Когда возраст позволил ей вступить в армию, родители сочли этот шаг единственным решением проблемы, тем более что при таком раскладе им и дальше не пришлось бы проявлять подлинный интерес к жизни дочери. Уж если военно-морской флот не сумеет усмирить ее, то им и подавно это не удастся, а потому либо она начнет служить как подобает, либо они умоют руки в твердом убеждении, что сделали все возможное.

Тем не менее за два года почти безупречной службы она прошла дистанцию от энсина — первичного офицерского звания в ВМС США — до лейтенанта. Затем ситуация стала развиваться в неверном направлении. Случайно оказавшись на одном корабле с матерью, она вновь возжаждала родительского внимания. Поначалу Мэри добивалась этого похвальными методами, выказывая служебное рвение. Однако, не заметив особого восхищения со стороны матери, она вернулась к ранее испробованным инструментам, позволяющим выделиться на общем фоне — пьянству, сексу, пренебрежению уставом. Первое время это сходило ей с рук — начальство учло ее прежние служебные успехи, да и вмешательство матери сыграло свою роль. Но после инцидента с участием трех унтер-офицеров и двух бутылок виски Мэри Джейкобс с позором уволили. В этот момент она и встретилась с майором Уэбстером.

Майор полагал, что Мэри вполне способна нести службу в его команде, но не возлагал на нее особенных надежд. Не имея возможности набирать людей из элитных частей НАТО, Уэбстер упорно искал важные для дела качества в любых кандидатах. В Мэри Джейкобс он не ошибся — она стала лучшим его приобретением за более чем два года. Он усмотрел в ней нечто особенное, смог это нечто развить и вытащить на поверхность. Джейкобс его не подвела. Она не пила с момента прибытия в БРЭВИС (отчасти из-за отсутствия алкоголя, отчасти из-за того, что полностью выпала из жизни родителей — как и они выпали из ее жизни) и с видимым усердием, если не сказать рвением, несла физически нелегкую службу. Так что она стала удачным пополнением в обойме майора.

На первых порах Уэбстер работал с небольшой командой, которая справлялась с операциями начального периода. Никто толком не знал, сколько солдат может понадобиться для выполнения всех требований ученых, и Уэбстер старался не расширять состав отряда и обеспечивать скрытность его действий. Первые пять человек, пришедшие в отряд, погибли либо от ос, либо при зачистке в процессе вынужденных полевых испытаний новых видов вооружения. С тех пор набор людей в команду стал более или менее постоянной практикой, и по мере прихода новобранцев они замещали выбывших из строя. К счастью, эта часть работы майора — по мере того как управление осами и качество оружия совершенствовались — стала сходить на нет. Почти десять лет в отряде не было потерь, и Уэбстер испытывал глубокое удовлетворение. Именно поэтому ситуация, в которой он оказался сейчас, его угнетала. Вспоминать о событиях десятилетней давности не хотелось ни ему, ни Бишопу.

Когда возникала необходимость выполнить работу, требующую особой ловкости и смекалки, вот как эта, Уэбстер обычно вспоминал о Гаррет и Ван Аренне, и они никогда не подводили своего командира.

— Легко, — ухмыльнулась Гаррет, выслушав командира. — Возьмем пару огнеметов и гранату с жидким азотом, и все дела.

— На этот раз все не так просто, — сказал Уэбстер, понимая, что его люди никогда не проводили подобных операций внутри закрытого помещения. — Здесь не колумбийские джунгли и не пакистанские пещеры. Использовать наше обычное вооружение в данном случае практически невозможно. В вашем распоряжении будет баллон с жидким азотом, и мы снизим общую температуру — вот, в сущности, и все. Да, поскольку мы только что закачали туда инсектицид, вам придется работать в противогазах.

Уэбстер пристально изучал реакцию своих подчиненных. На их лицах отразилось некоторое удивление, но энтузиазм не пропал.

— Что ж, это даже интересно — вроде испытания, — заметил Ван Аренн и повернулся к Гаррет, желая убедиться, что она разделяет его мнение. Ободренная вниманием друга, Гаррет кивнула в знак согласия.

— Это не просто испытание. Знаю, мне не стоит напоминать вам о том, что случилось с Роучем и Мартин, и вам наверняка известно от других, что нам так и не удалось справиться с этими осами обычными методами. Они сильнее, умнее и агрессивнее, чем все другие виды, созданные на базе. Потому-то я и хочу, чтобы вы понимали всю серьезность задачи. Это посложнее, чем просто приоткрыть дверь, напустить туда жидкий азот и быстренько захлопнуть ее, прежде чем осы успеют понять, что произошло, и разъяриться. Они заметят вас еще в десятке метров от двери, а она запрограммирована так, что либо открывается настежь, либо не открывается вообще. Мы сейчас пытаемся как-то с этим справиться, но в любом случае дело вам предстоит опасное. Нам придется закрыть за вами дверь, чтобы ни одна их них не вылетела из лаборатории, а это еще более затруднит ваш отход. К тому же мы даже не знаем, подействует ли на них азот желаемым образом.

— Мы все поняли, майор, — ответил Ван Аренн с полной серьезностью, чем убедил Уэбстера, что ими руководит не пустая бравада.

— Вы должны только взять блокнот и тут же выйти оттуда. Будьте готовы ровно через час.

Отпустив Гаррет и Ван Аренна, Уэбстер вернулся в помещение пункта наблюдения.

 

Глава 21

Тем временем на поверхности Эндрю и Картер сидели рядышком на траве. Картер предложил покидать мяч, но американский футбол не привлекал мальчика. После смерти отца Эндрю было трудно общаться с мужчинами. С одной стороны, он преклонялся перед ними, поскольку ему случалось близко знать только актеров и спортсменов, но, с другой стороны, Эндрю не мог избавиться от ощущения, что отец бросил их с мамой, а потому считал его виновным. Вместе с тем мальчик понимал, что Картер — неплохой человек, и был не прочь с ним поболтать.

— Вы настоящий боец, лейтенант Картер?

— Самый настоящий, раньше служил в морской пехоте.

— А вы можете убить человека голыми руками? — спросил Эндрю.

— Еще бы, конечно, могу. Ты слышал о смертельном захвате, который называется «вулкан»?

Эндрю покачал головой.

— Неужто не слышал? Эх, парень, чему же учат людей в армии ее величества королевы? — Последние слова Картер произнес с акцентом, который обычно пускают в ход американцы, полагая, что подражают принцу Чарльзу.

— Да наши ребята из Особой службы ВВС могут убить, даже не дотрагиваясь до человека, вот что я вам скажу.

Картер уважительно почмокал.

— Да, я об этом слышал. Ну а сам ты как? Знаешь хорошие приемы?

— Пожалуй, что и нет. Я немного занимался карате, но мне надоело. Зато я бойскаут-волчонок и знаю много приемов выживания.

— Ого! Какие, к примеру?

— Умею идти по следу, оказывать первую помощь, ориентироваться на местности… Смотрите, какой у меня нож. — Эндрю не расставался со швейцарским армейским ножом, подарком отца ко дню рождения.

Лейтенант пооткрывал лезвия и различные инструменты и внимательно рассмотрел их. Потом вернул нож мальчику.

— Классная вещь, — одобрил он.

— А у вас есть нож? — спросил Эндрю.

Картер поддернул штанину, обнажив двадцатисантиметровый клинок с кожаной рукоятью, пристегнутый к икре. Ослабив ремень, он вытащил нож и показал его Эндрю.

— «Ка-Бар». Такие боевые ножи морпехи носят еще со Второй мировой войны.

— И вам такой здесь нужен?

— Никогда не скажешь, что может случиться.

— Правда? А что вы здесь делаете?

— Ну… Можно назвать это так: обеспечиваю безопасность.

Эндрю встревожился.

— Разве вам угрожают террористы?

Картер улыбнулся.

— Нет, нет, ничего похожего.

— Почему тогда здесь нужны военные, чтобы обеспечивать безопасность?

Картер не ожидал, что разговор примет такой оборот. Вряд ли он имел право говорить об этом ребенку, но он и не хотел, чтобы мальчик подумал, будто от него что-то скрывают.

— Да мы просто технический персонал. Тут работают ученые, а мы их охраняем.

— Надо же, в джунглях под защитой военных работают ученые, и им понадобился специалист по насекомым? — Не то чтобы Эндрю допытывался до истины, он просто не понимал, что же это за место такое.

— Ну… вроде того.

— Но…

— Слушай, а может, мы все-таки покидаем мяч, а?

 

Глава 22

— Я не жду, что вы с готовностью подвергнете риску все, над чем работали долгие годы, но откройте глаза: вы можете и БРЭВИСа лишиться, и угробить всех людей. Заморозьте весь комплекс и оставьте пустым на неделю.

Лора стояла в кабинете Бишопа у огромного дубового стола. Напротив нее сидел хозяин кабинета.

— Доктор Трент, я очень ценю ваш совет, — ответил Бишоп с нарастающим раздражением в голосе, — но не пытайтесь указывать мне, как поступить с БРЭВИСом. Полагаю, у меня накопился немалый опыт успешного управления базой и лучше меня никто не способен решить, следует уводить отсюда людей или нет.

— Так на кой черт вы притащили меня сюда, если не желаете прислушиваться к моему мнению?

— Ваша сфера — энтомология, а в данном случае — особенности экспериментирования доктора Хита. Именно по этой причине я, как вы выразились, притащил вас сюда, и по этой же причине меня интересует исключительно ваше мнение о поведении этих насекомых, а не о том, как это поведение может отразиться на судьбе базы.

— Но речь идет о жизни людей — и здесь, и снаружи. Как вы можете проявлять такое высокомерие, такую бесцеремонность…

— Смею уверить, что я вполне способен принять взвешенное решение, основанное на достоверной информации. А является ли такое поведение проявлением высокомерия, вопрос спорный, и мы, по-видимому, расходимся во мнении на этот счет. Благодарю вас, доктор Трент.

— Что ж, прекрасно. Я ухожу и буду ждать с Эндрю наверху.

Лора думала, что Бишоп станет в отчаянии умолять ее остаться, но тот даже не взглянул на нее.

— Вот как? Вам известно, что ваш пилот сейчас здесь, внизу, отдыхает после рейса в жилой зоне военных? Или вы думаете, он тут же помчится за вами наверх? Есть еще одно чисто практическое соображение. Вы не произвели на меня впечатление человека, который способен оставить столь многих людей в смертельной опасности, когда в ваших силах многое сделать для их спасения. Особенно если в настоящую минуту опасность минимальна.

Лора сгорала от желания назвать эти слова Бишопа чистым блефом, сказать ему, что он ошибся в своей оценке ее качеств, и тут же идти к лифту. Она знала: если не сделать это сейчас, сию минуту, то она останется с этими людьми до того момента, когда опасность станет крайне серьезной. Но и Бишоп, и Лора понимали: победа на его стороне. Полная и окончательная победа. Все, что ей оставалось, это попытаться сохранить хоть немного достоинства.

— Я надеюсь, господин Бишоп, что, когда опасность перестанет быть, говоря вашими словами, минимальной, первым, до кого доберутся эти твари, станете вы сами.

 

Глава 23

Приведя в полную готовность оружие и снаряжение, Ван Аренн и Гаррет убивали оставшееся время за бильярдным столом. Другие солдаты входили и выходили, а они, словно две гориллы в крайнем возбуждении, переступали по кругу и гоняли шары, вскрикивали и принимали немыслимые позы для удара, показывая всем и себе самим, что вовсе не боятся предстоящего испытания.

По прошествии часа Уэбстер привел их туда, где главный коридор с лабораториями поворачивал к берлоге Дэвида Хита. Ни один из них не бывал здесь раньше — это место было им знакомо только по изображению на экранах системы наблюдения. Согласно указаниям Хита, по мере удаления от основной зоны комплекса его лабораторные помещения становились темнее. Дэвид понимал, почему Бишоп желал видеть интерьер базы стерильно белым, но БРЭВИС был и его детищем и он имел право приглушать эту белизну, если так ему было удобней работать. В результате его часть базы выглядела более естественной и немного напоминала пещеру.

Состояние лабораторий тоже менялось — чем дальше, тем они становились не только темнее, но и в большей степени захламленными. Казалось, Хит работал в каждой из них, пока хаос в ней не достигал определенного предела, после чего просто-напросто перемещал то, что ему было нужно, в следующее помещение и продолжал трудиться там.

Уэбстера, человека уже немолодого, поражали изменения интерьера, привнесенные Хитом: белые стены были густо покрыты нанесенными маркером схемами, диаграммами и формулами, а следы от ожогов, перевернутые столы и глубокие царапины на окнах свидетельствовали о том, что в своих экспериментах Хит нередко прибегал к взрывам. Стерильная среда сохранила в прекрасном состоянии трупы нескольких гигантских ос — они лежали на столах и полу как невиданные изделия чучельника.

Наконец они подошли к сплошной герметичной двери, ведущей в помещение с гнездом. Окна на ней не было, и когда Уэбстер набрал код на замке, свет, хлынувший из дверного проема, ослепил их. Со времени гибели людей Бишоп не выключал освещения в лаборатории, что подтверждалось записями камер наблюдения, но они просто не приняли это обстоятельство во внимание; во время подготовки к операции их мысли были заняты другим. На мгновение Гаррет и Ван Аренн зажмурились — так закрывают глаза люди, которых разбудил бьющий в глаза солнечный луч, — и Уэбстер решил воспользоваться этой паузой, чтобы в последний раз обратиться к своим подчиненным.

— Еще не поздно отказаться, и я отнесусь к этому с пониманием.

Было видно, что Уэбстер говорит серьезно и искренне, но все трое понимали: он просто дает им еще одну возможность с энтузиазмом подтвердить свою полную решимость выполнить возложенную на них задачу.

— Мне бы только добраться до этих гребаных букашек, сэр, — негромко, но твердо ответил Ван Аренн. Он бросил беглый взгляд на Гаррет, улыбнулся и снова повернулся к командиру. Гаррет улыбнулась в ответ.

— Я того же мнения, сэр!

Уэбстер вынул из кармана бронежилета листок.

— Мы находимся здесь, — сказал он, уперев палец в точку на грубой схеме. — Вы пройдете по этому коридору, — он поднял глаза от бумаги, чтобы сравнить реальный коридор с изображением на рисунке, — а затем, через десять метров, окажетесь вот тут, у восточного входа в лабораторию. Когда вы войдете в коридор, дверь за вами закроется и будет заблокирована. Хотя я и уверен, что вы не броситесь бежать сюда с одной из этих тварей, все же они умны, и мы обязаны свести к минимуму риск для остальной территории базы. Потом вы подойдете к двери, ведущей в лабораторию. К сожалению, блокнот находится в дальнем конце комнаты, а гнездо располагается точно над ним, поэтому вам придется подойти к очень опасному месту. Пусть это сделает один из вас — чтобы вынести блокнот, двоих не понадобится. Дверью в лабораторию мы можем управлять. Исходя из предположения, что осы не скопились у дверного окна, чтобы получше вас разглядеть, мы откроем дверь на счет «три». Это даст вам возможность приготовить баллон с азотом и сразу пустить струю в сторону гнезда. Затем дверь закроется, и мы сможем посмотреть, как осы среагируют на холод. Если эта реакция окажется благоприятной — то есть они будут обездвижены или погибнут, дверь откроется на промежуток времени, достаточный для того, чтобы один из вас взял блокнот и вышел обратно. Таков план. Но если что-то пойдет не так, если осы только притворятся мертвыми или придут в себя быстрее ожидаемого, вам придется уходить, но при этом вы не сможете покинуть коридор вместе с осами. Хочу подчеркнуть это еще раз: никто не знает, что вас там ждет, и наши возможности защитить вас ограничены. — Уэбстер закончил чуть громче, и его голос дрогнул: — Удачи! Мы будем следить за вами.

Щелкнув каблуками, отсалютовав и получив ответный салют, он оставил Ван Аренна и Гаррет у входа в коридор, а сам вернулся в пункт наблюдения. Там Лора, Бишоп и Гарри уже впились глазами в экраны, на которых были видны двое солдат. Уэбстер занял свое место у панели управления и придвинул к себе микрофон.

— Итак, открываю наружную дверь.

Он щелкнул переключателем, который приводил в действие замок, и дверь плавно и бесшумно открылась. Миновав дверной проем, Гаррет и Аренн пошли по коридору, пригнувшись, чтобы оставаться ниже уровня дверного окна лаборатории. В таком положении они могли видеть ос, будучи, как они надеялись, незаметными для этих насекомых. Наблюдатели перевели взгляд на соседний монитор, чтобы получить более четкое изображение пространства у лабораторной двери.

Теперь Гаррет и Ван Аренн могли видеть ос, но те никак не реагировали на появление людей, и они восприняли это как сигнал, что все пойдет по плану.

Ван Аренн подтвердил то, что наблюдатели уже видели на экране.

— Все тихо, майор. Они не двигаются, — прошептал он в микрофон своей рации.

— Хорошо. Будьте крайне осторожны, подходя к двери. Как только вы окажетесь рядом, мы начинаем десятисекундный отсчет до открытия. За это время вы должны подготовить жидкий азот.

— Так точно, майор!

Они преодолели последние метры коридора, и Ван Аренн поднял большой палец перед камерой наблюдения, показывая, что все в порядке.

— Хорошо, Ван Аренн, ты стой на месте. Гаррет, отойди к противоположной стене. Не следует находиться у входа обоим.

Гаррет кинула недовольный взгляд на камеру и нехотя отошла назад.

— Так, начинаю отсчет. Десять, девять…

Гаррет повернула диск баллона, программируя тем самым выброс азота через десять секунд.

— Восемь, семь, шесть…

Гаррет привела в готовность клейкую оболочку, с помощью которой баллон предстояло закрепить на стене под гнездом.

— Пять, четыре, три…

Она передала баллон Ван Аренну. Тот сосредоточил все внимание на двери. Вот-вот он должен был перейти роковую черту.

— Два, один… Открытие.

Промежуток между створками расширялся. Кровь бешено гнала адреналин по венам наблюдателей.

Ван Аренн метнул баллон в лабораторию.

— Закрывай! Закрывай! — сказал он в микрофон.

Сворки снова сомкнулись, и Ван Аренн с Гаррет приблизились к окну, чтобы посмотреть, какое действие на ос произведет жидкий азот.

Баллон прикрепился к стене чуть ниже гнезда, сантиметрах в тридцати от него. Большей точности достигнуть было невозможно. Удар баллона о стену, а затем шипение истекающего оттуда азота встревожили ос. Несколько особей показались из гнезда и закружили у стены, пытаясь понять, что за шум и откуда досадливый холод. Еще через несколько секунд эта попытка вторжения в их дом вызвала ярость насекомых. Как и в случае применения инсектицида, они вернулись в гнездо и применили ту же тактику защиты, закрыв отверстия своими телами.

Четыре пары глаз вперились в монитор. Еще две пары наблюдали за происходящим через окно. Все затаили дыхание.

Через минуту Гаррет пробормотала, что азот не действует — прошло уже достаточно времени. Ван Аренн не обратил внимания на ее слова и продолжал всматриваться в пространство лаборатории через усиленное оргстекло. Еще через минуту он прошептал в микрофон:

— Мы ждем. Как поняли?

Не отрывая взгляда от экрана, Уэбстер ответил:

— Вас понял. Ждите…

В этот момент из отверстия в гнезде на стол упала оса.

— Ван Аренн, Гаррет, вы видели?

— Так точно. Упала оса. Нам входить или еще ждать?

Вопрос нелегкий. Судя по шевелению ног и антенн, оса со всей очевидностью не умерла. Но оказалось ли парализовано только одно насекомое, или то же происходило с остальными, укрывшимися в гнезде? Настал ли наиболее подходящий момент для завершения операции, или солдаты могут подвергнуться нападению тех ос, которые скрываются в глубине гнезда? А если ожидать и дальше, не придет ли в себя упавшая оса?

Это предстояло решить одному человеку в пункте наблюдения — тому, кто отчаянно желал успеха этой операции, чтобы наконец исчезла необходимость свернуть работу всей базы. Бишоп чувствовал, что взгляды всех присутствующих обратились на него. Он знал, что гибель еще двоих людей при исполнении его приказа стала бы полной катастрофой, но избегнуть такого риска не мог.

Как раз в момент этих тяжелых раздумий он получил спасительный сигнал: из гнезда выпала вторая оса. А сразу за ней третья и четвертая.

— Пусть входят, — сказал Бишоп, как будто только и ожидал этого момента.

— Ван Аренн, Гаррет.

— На связи, майор.

— Начинаем изъятие блокнота. Один из вас остается снаружи, если положение не станет критическим.

— Понял вас.

— Я начну десятисекундный отсчет до открытия двери. Как поняли?

— Вас понял. Десятисекундный отсчет до открытия, — ответил Ван Аренн. Он еще раз заглянул в окно. Осы продолжали падать.

— И не забудьте надеть защитные маски. Десять, девять…

Гаррет отошла в сторону, уступая место Ван Аренну, который изготовился для прыжка в дверь.

— Восемь, семь, шесть…

Кровь стучала в висках Ван Аренна все сильнее, заглушая отсчет Уэбстера.

— Пять, четыре, три…

Он опустил маску на лицо и принял позу спринтера на старте.

— Два, один, открываю!

Створки разъехались с мягким шелестом, и в ту же секунду Ван Аренн был внутри. Не обращая внимания на гигантских насекомых, которые лежали на спине и вяло пошевеливались, он устремился к дальнему концу помещения, где, втиснутый между системным блоком и монитором, лежал блокнот Хита. Отодвинув монитор, Ван Аренн схватил блокнот — еще пять секунд, и задача будет выполнена.

Уже поворачиваясь к двери, он почувствовал, как что-то мягкое и тяжелое упало сверху на защищенный маской затылок. Ван Аренна пронзил ужас — ледяной, как азот, струящийся из баллона над его головой. Что это было? Оса? Живая оса? Живая оса, готовая его убить?

Насекомое соскользнуло с головы Ван Аренна и упало на пол. Он увидел, как осиные ноги толщиной в карандаш скребут по его ботинкам. На мгновение он задумался, следует ли ему защищаться, и за это время краем глаза заметил еще две желто-черные твари.

С того момента, как блокнот оказался в его руках, прошло не более двух секунд, но Ван Аренн знал, что ему предстоит еще преодолеть семь метров до двери. Мышцы напряглись для рывка, и в этот момент что-то задело затылочную часть маски, но не упало на пол, а оказалось на его плече, и он почувствовал, как шесть лап по-кошачьи царапают его спину и шею.

У дверей он видел Гаррет, которая кричала, чтобы он немедленно убирался из лаборатории. Конечно, Ван Аренн знал, что следует делать, но тут же почувствовал, как тонкий горячий шип проникает под его правую лопатку, а два жвала впились в шею сзади. Ему показалось, что Гаррет уплыла куда-то вдаль. Ее размытый образ то появлялся, то исчезал из поля зрения, вытесненный тремя разъяренными осами, которые устремились к нему, в то время как три другие летели к Гаррет. Он поднял руку, пытаясь защититься, но задел застежку маски, и та со стуком покатилась по полу. Теперь Ван Аренн видел только пятна света и нечеткие темные фигуры, которые становились все больше и больше. Стоять он больше не мог и против воли опустился на колени.

В помещении наблюдательного пункта Уэбстер что-то кричал в микрофон, пытаясь руководить действиями Ван Аренна.

— Да закройте эту чертову дверь! — заревел Бишоп.

Уэбстер не обратил внимания на эту команду. Он видел, как Гаррет опустилась на корточки в дверном проеме, готовясь встретить летящих на нее насекомых. Женщина знала: если ей не удастся спастись самой, то она не сможет прийти на помощь Ван Аренну. Подпрыгнув, Гаррет с размаху ударила одну из ос тыльной стороной руки. Оса столкнулась с другой, и обе они, оглушенные, упали на пол между Гаррет и Ван Аренном. Третья оса с жужжанием вилась у самого лица Гаррет, выбирая место, куда бы вонзить жало.

Тем временем Ван Аренн, хотя и различал еще какие-то предметы, уже не понимал, что с ним происходит. В этом была своя справедливость — кому хотелось бы сохранять сознание, наблюдая, как три осы отрывают куски мяса от твоих груди и бедер. Кровь из вскрытых вен и артерий мешалась с остатками плоти и скапливалась под ним набирающей ширину лужей.

Лорой овладел ледяной ужас.

— О Господи, — прошептала она и отвернулась от экрана.

Число ос росло, их уже четыре… пять… шесть… семь. Стряхнув оцепенение, овладевшее ими под воздействием холода, насекомые быстро осваивались с новыми обстоятельствами. С безжалостной яростью они набросились на Ван Аренна, и вот уже его лицо было обглодано до костей. Теперь оно напоминало переднюю часть черепа с редкими клочьями кожи на лбу.

— Дьявольщина! Ван Аренн! — Уэбстер понимал бессмысленность этого восклицания, но не мог молча наблюдать гибель храброго солдата. Впрочем, хотя эта картина никогда не сотрется из памяти майора, самый глубокий след в его душе оставило вовсе не зрелище растекающейся кровавой лужи. Еще больше поразило Уэбстера выражение лица Ван Аренна, пока оно оставалось лицом: спокойное, готовое к неизбежному и вовсе не омраченное невыразимыми муками страшной смерти.

Когда Гаррет отражала атаки третьей осы, ее взгляд упал на останки Ван Аренна. Мука, ярость и жажда выжить, диктуемая инстинктом, смешались в душе женщины. Она понимала, что немедленный уход дает ей шанс уцелеть, но что-то подсказывало ей: выйти из этой ситуации с честью можно, только добыв блокнот Хита. Это будет означать, что Ван Аренн погиб не напрасно.

В прыжке она выбросила вверх сжатые в кулаки кисти и резко свела их вместе, так что оса оказалась между ними. Хотя ее руки не встретились, они сблизились настолько, что раздавили переднюю часть брюшка насекомого. Раненая оса, напоминавшая теперь вертолет со сломанным хвостовым винтом, испустила феромон тревоги, и вся ярость, вся злоба, заполнявшая комнату, сфокусировалась на Гаррет. Она прекрасно знала, что происходит, когда ты убиваешь осу вблизи других таких же насекомых, но желание завладеть блокнотом победило все другие чувства.

— Какого черта она делает? — спросил Бишоп.

Лора отошла от мониторов и стояла в другом конце комнаты, прижав ладонь к губам. Уэбстер в ужасе следил за изображением на экране. Неужели ему суждено увидеть гибель еще одного члена его команды?

Гаррет рванулась вперед, в глубину лаборатории. Это движение застало ос врасплох, они не ожидали, что она бросится им навстречу. Поравнявшись с насекомыми, Гаррет упала на пол, сгруппировалась и покатилась дальше. К тому моменту, когда осы ее обнаружили, она успела схватить блокнот и сунуть его в карман. Не желая видеть этих тварей, Гаррет закрыла глаза, снова сложилась в подобие шара и покатилась к двери.

Во второй раз ей удалось сбить их с толку. Осы поумнее, которые полетели вдогонку, столкнулись с теми, кто думал, что она возвращается в лабораторию.

Гаррет выкатилась наружу, но никто не позаботился тут же закрыть за ней дверь. Подняв глаза, она поняла, что дело плохо. Она услышала гул, и смертельный страх снова сжал ее сердце.

— Да закройте вы дверь! — заревел Бишоп.

Уэбстер, внезапно поняв, что находится ближе всех к кнопке, резко ударил по ней ладонью.

Створки начали сдвигаться, но две осы уже были рядом с Гаррет. Повернувшись, она увидела ближайшую, схватила одной рукой ее крылья, а пальцами другой вцепилась в фасеточный глаз насекомого. К ее удивлению, оса почти не обратила на это внимания, продолжая нападать с прежней свирепостью.

В этот момент к ней вплотную приблизилась вторая оса. Стиснув в кулаке первую, Гаррет со всей силы ударила ею вторую, отшвырнув ее обратно к дверям. Туда же она бросила осу, зажатую в руке.

Когда осы оправились, чтобы возобновить атаку, створки сблизились и сдавили обеих — одну в передней части груди, вторую в брюшке. К ногам Гаррет упала отрезанная голова осы, а половина второго насекомого скользнула по двери и улеглась на полу у того места, где сошлись створки.

Гаррет слышала мягкие удары в дверь оставшихся в лаборатории ос и переживала последние мгновения страха. Чувства переполняли ее. Она потеряла представление о том, что ей теперь следовало делать. Чтобы сдержать слезы, она крепко зажмурилась и закрыла глаза рукой.

— Выходи оттуда, Гаррет! — крикнул Бишоп в микрофон Уэбстера. — Скорее проходи вторые двери, и я загерметизирую весь отсек. Стоит чему-нибудь случиться с этим входом, и мы снова окажемся по уши в дерьме!

Она не реагировала.

— Гаррет! Немедленно выходи через внешнюю дверь! — твердил Уэбстер. — Ты меня слышишь, Гаррет?

Теперь она неотрывно смотрела на дверь, ожидая нападения очередной партии ос. Поняв наконец, что опасность осталась позади, Гаррет снова зажмурилась, затем открыла глаза и с ненавистью взглянула прямо в камеру. Все они прочли обвинение в этом взгляде. Ведь именно работа ученых привела к трагедии. Не будь их, Ван Аренн наверняка остался бы жив.

В дверное окно лаборатории Гаррет увидела, как две осы дочиста объедают кости Ван Аренна. Потом она опустила взгляд на фрагменты насекомых, раздавленных дверями. Покачав головой, она медленно подняла ногу, обутую в тяжелый ботинок, с наслаждением впечатала его в останки ос и растерла их, превратив в мокрое пятно на полу. Слева от себя в полуметре от двери она заметила влажный комок осиных внутренностей. Гаррет наклонилась, зачерпнула ладонью мокрую массу и размазала ее по объективу камеры. Четверо собравшихся в пункте наблюдения брезгливо отпрянули от экрана.

— Нам понадобится образец, — заметил Гарри.

Затем Гаррет приблизилась к наружной двери, подождала, пока Уэбстер ее откроет, и, более не оглядываясь, тяжелыми шагами вышла из коридора.

— О Господи, — сказал Бишоп, ища, на что бы опереться. Его рвало.

 

Глава 24

Скелет Ван Аренна стал четвертым в помещении двадцать третьей лаборатории. Где заканчивался именно он и начинались скелеты Роуча, Мартин или Хита, различить было невозможно, — особенно после того, как ботинки Гаррет раскидали ребра, зубы и позвонки по всему полу. Они превратились в мешанину коллагена и кальция, которая поставила бы в тупик любое уважающее себя похоронное бюро.

Смерть Ван Аренна, конечно же, стала ужасной трагедией, но она не отрицала необходимости в неотложных действиях. Надо было срочно ознакомиться с содержимым блокнота, каковой следовало со всей обходительностью попросить у Гаррет.

Уэбстер встретил ее у внешней двери в лабораторную зону. Она шла быстро и целеустремленно и не обратила внимания на попытки майора как-то ее утешить.

— Гаррет, мне очень, очень жаль, — сказал он, когда она проходила мимо, не замечая своего командира. — Гаррет, ты меня слышишь?

Он попытался ее догнать, но не успел помешать ей войти в лабораторию Гарри. Она заперла за собой двери и направилась прямиком к генным секвенаторам. На пути к ним она должна была миновать два лабораторных стола, уставленных тесными рядами пробирок и колб. Отставив руку, Гаррет как бы невзначай смахнула их на пол, сотворив стеклянный водопад.

Помещение лаборатории было хорошо изолировано, так что оттуда доносились только приглушенные позвякивание и хруст.

— Черт побери! — Уэбстер стал бить кулаком в окно. — Гаррет! Гаррет! Ну же, открой дверь!

— Что она творит? — воскликнул Гарри.

Прежде чем Уэбстер открыл рот, Гаррет ответила за майора. Она повернулась к ближайшему термоциклеру и несколькими ударами тяжелого ботинка расквасила панель управления. Потом пнула и корпус, но на прочную сталь это никак не подействовало. Тогда она обратила свои усилия на стеклянный экран дисплея и преуспела: по его поверхности паутиной расползлись трещины.

Каждый удар она сопровождала воплем, исходящим, казалось, из самой глубины ее естества. Расслышать слова не представлялось возможным, но лицо женщины кривилось от боли и ярости, из глаз наружу рвался безудержный гнев.

— Боже мой, — прошептал Гарри. И он, и Уэбстер были бессильны. Им оставалось лишь наблюдать и ждать.

Затем Гаррет занялась шкафами с образцами. С грохотом падая, они изрыгали из себя ящики, которые скользили по полу, усеянному битым стеклом. Гарри в ужасе отпрянул от окна.

В это время к лаборатории подошли Бишоп и Лора, желая узнать, что вызвало столь длительную задержку. Когда Гаррет обратила свое внимание на термокамеры, Бишоп стал колотить в стекло.

— Эй! Гаррет! Прекратите немедленно! — Он повернулся к Уэбстеру. — Как туда войти?

— Никак. Лаборатория заперта изнутри.

— Господи! Гаррет, Гаррет!

Если она и слышала крик Бишопа, то никак этого не показала.

— На какое время это остановит работу? — пробормотал Бишоп.

— У нас достаточно оборудования в других помещениях, так что урон будет не очень чувствительным, — ответил Гарри. — Но как вы собираетесь объяснить все это тем, кто выделяет средства для базы. Финансовый ущерб немалый.

— Я вполне отдаю себе отчет в размере финансового…

Гаррет прервала Бишопа, перевернув лабораторный стол с большим геномным секвенатором. По помещению прокатился грохот, в котором смешались хруст разбитого стекла и звон соударяющихся металлических деталей.

В лаборатории не осталось ничего, что можно было бы сокрушить, и Гаррет вернулась к недобитому термоциклеру, чтобы еще с яростными воплями попинать его ботинком. Нанести стальной оболочке заметный ущерб по-прежнему не удавалось, и удары становились все реже. Отметив переднюю панель последними вмятинами, Гаррет нагнулась, присела на корточки, покачала головой и оглядела результаты своей разрушительной деятельности. Пожалуй, этого достаточно.

Она отперла дверь и вышла.

— Можете вычесть это из моего жалованья, — сказала она, направляясь по коридору в сторону кабинета Бишопа.

Остальные двинулись следом. Бишоп на ходу жестикулировал, давая понять, что займется этим делом, когда все уляжется.

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Несмотря на все, что она натворила, выговаривать ей никто не осмеливался — такой силы ярость исходила от этой женщины. Лучший друг, человек, сделавший жизнь Гаррет здесь почти терпимой, этот человек на ее глазах был разорван в клочья и съеден. Стоило Бишопу сказать одно неверное слово, и она могла уничтожить здесь не только лабораторное оборудование.

Целую минуту она просто смотрела на книжные полки и тяжело дышала. Ее плечи поднимались с каждым вздохом и бессильно опускались с выдохом. Наконец она подняла глаза на Лору и Гарри, потом подошла к испуганному Бишопу, который сидел по другую сторону стола, и нависла над ним. Из кармана армейской куртки она вытащила блокнот Хита и бросила его на стол.

— Вот ваш гребаный…

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Эндрю. Все головы мгновенно повернулись к нему. Мальчик понял, что тут происходит нечто важное и его появление некстати.

— Э… Мы закончили игру, — сказал он.

— Да, дорогой. Пожалуйста, пойди и разыщи господина…

— Картера, — пришел на помощь Лоре Уэбстер.

— Да, разыщи господина Картера и сыграй с ним партию в бильярд. Или посмотри какой-нибудь фильм. У нас здесь важный разговор.

Эндрю быстро кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.

— Вот ваш гребаный блокнот, — со злостью проговорила Гаррет. — Надеюсь, он стоил жизни Дэвида.

— Я уверен, — сказал Бишоп, — что доктор Хит был бы рад узнать…

— Не тот ваш гребаный Дэвид. Я говорю о Дэвиде Ван Аренне. О моем Дэвиде, слышите вы, кусок дерьма. Да вы даже имен наших не знаете…

— Гаррет, — попытался остановить ее Уэбстер.

— Послушайте, Гаррет, прошу вас, успокойтесь. Я понимаю, что вы прошли через тяжелое испытание. Вы потеряли… — Бишоп посмотрел на Уэбстера, ища в его глазах подтверждения, что нашел правильные слова. — Вы потеряли самого близкого друга. Но это была жертва ради блага людей — и здесь, на базе, и за ее пределами. Ваше мужество…

— Не хрена говорить мне о мужестве, мать вашу. Зарубите себе на носу: я это сделала не ради вас и не ради вашей базы или как вы там называете свою помойку. Я сделала это ради моего друга — не хотела, чтобы он умер совсем уж зазря. Очень надеюсь, что в этой книжонке, — Гаррет посмотрела на Лору, — есть что-то и впрямь стоящее.

С этими словами она вышла из кабинета, с треском захлопнув за собой дверь.

Все смотрели на все еще не раскрытый блокнот, лежавший на столе. Книжечка толщиной в сто страниц, формат почтовой открытки, черная кожа — такие можно найти только у очень разборчивых лондонских торговцев канцелярскими товарами. Страницы с золотым обрезом, как у записных книжек для адресов и телефонов. И большое засохшее пятно от раздавленных внутренностей осы, покрывающее часть лицевой и тыльной стороны и корешок.

— Доктор Трент, — тихо сказал Бишоп. — Я прошу вас заглянуть внутрь.

Лора взяла блокнот. Он открылся с легким треском — от затвердевшей крови. К ее облегчению, первое, что бросилось в глаза, были густо покрывавшие страницы слова, цифры и диаграммы, по всей видимости, отражавшие ход мыслей и результаты опытов Хита.

Бишоп, Гарри и Уэбстер напряженно смотрели на Лору, ища на ее лице признаки какой-либо реакции — положительной или отрицательной. Уловив их взгляды, она быстро пролистала блокнот, чтобы показать присутствующим, что тут немало материала для изучения. При этом чешуйки засохших останков насекомого осыпали Бишопа, который счел за благо этого не заметить.

— Мы сможем это использовать? — спросил он.

Лора бегло просмотрела содержимое блокнота.

— Изъятие транспозонных звеньев после интеграции… филогенетическое удаление… критерии секвенирования генома… Я понимаю этот язык, как вы понимаете английский, но здесь приведены подробности методик манипулирования с генным материалом, о которых мне ничего не известно. Чтобы понять эти записи, придется поработать над расшифровкой, и, надеюсь, Гарри мне поможет.

Бишоп посмотрел на часы.

— Уже поздно, я предлагаю поесть, а уже после ужина вы этим займетесь основательно.

— Сколько сейчас? — удивленно спросила Лора.

— Половина десятого, — ответил Уэбстер.

 

Глава 25

Обычно военные и ученые ужинали в разное время. Гаррет сидела, склонившись над тарелкой, но о еде и не думала. Джейкобс подогрела свою порцию и села рядом.

— Опять этот чертов чили, — сказала она — впрочем, без особого раздражения.

— Да, чили, но сегодня в него кое-что добавили. Послушай… А где Ван Аренн? — спросил Джордж.

При этих словах все, кто сидел за столом Бишопа, побледнели. Неужели и ученые уже знают? Уэбстер пытливо оглядывал присутствующих. Судя по доносившемуся смеху, Джордж задал свой вопрос случайно, не будучи в курсе дела. Но когда Гаррет в ответ вскочила и быстро ушла, остальные военные поняли, что произошло нечто серьезное.

В столовой воцарилась обычная атмосфера. Угрюмая тишина время от времени прерывалась обменом репликами.

— Мам, а куда здесь деваются какашки — ну когда ты идешь в туалетную комнату? — Эндрю любил при возможности ввернуть взрослое слово, скажем, «туалетная комната» вместо привычного «тубзика», особенно в школе.

— Милый, пожалуйста, не во время еды, — сказала Лора.

— Когда ты делаешь это в самолете, они падают вниз прямо на дома. А здесь их наверно выстреливают вверх, на поверхность, как из пушки.

— Именно так все и происходит, — подтвердил Уэбстер. — Они удобряют джунгли, и у них это неплохо получается. Когда мы сюда приехали, тут росло только одно дерево, а теперь вон что делается.

Эндрю улыбнулся.

За едой Лора продолжала листать блокнот. Пометки на первых страницах свидетельствовали о попытках Хита выделить ген агрессии. Хит успешно заменил ненужные ему звенья ДНК на те, которые привносили с собой желаемые характеристики, и Лора восхитилась изяществом, с которым ее учитель провел эти эксперименты. Плотность мысли ученого, заключенная в записях, замедляла чтение. Кроме того, почерк Хита был не только удивительно четким, но и убористым. В результате на каждую страницу у Лоры уходило несколько минут.

Достигнутые Хитом результаты, в том числе выходящие за рамки экспериментов с боевыми осами, заставили ее почувствовать слабость собственных исследований — они показались ей архаичными, как папирус по сравнению с компьютером. Дэвид сумел выделить и модифицировать гены, которые до той поры считались в принципе невыделимыми, используя при этом методы, заимствованные из далеких областей биохимии, и вывел генетику на совершенно новый уровень.

Это было подлинное искусство. Безупречно выполненные диаграммы и схемы, описывающие результаты проведенных экспериментов, свидетельствовали о том, что эти исследования проводил человек, который мог с не меньшим успехом работать в самых различных областях науки. Однако — во зло ли, во благо ли — он выбрал для себя именно эту.

 

Глава 26

Гаррет сидела на своей койке не в силах собраться с мыслями. Все произошло так быстро, и сейчас в ее душе поселились одновременно гнев и горечь, отчаяние и страх.

Она вспомнила о своем разговоре с Ван Аренном после возвращения с операции. Была ли она достаточно убедительна, когда твердила, что эта база катится к катастрофе? Ведь окажись она тверже, сильнее, ее друг мог остаться жив.

На другом конце жилой зоны для военных в спальной ячейке Ван Аренна лежал его деревянный сундучок, оставленный хозяином. Гаррет подошла к нему и открыла. Перебирая фотографии и памятные безделушки Дэвида, она почувствовала острый приступ жалости. Последний снимок был сделан два года назад — на нем была изображена Гаррет, она стояла у вертолета, который доставил новую партию оружия из Пентагона. Кроме этого там был изрядно потертый черно-белый снимок старого беззубого толстяка с туповатым взглядом — Ван Аренна-старшего, насколько поняла Гаррет.

Остальное содержимое сундучка показалось бы любому человеку, кроме его хозяина, просто мусором: пуля, две бутылочные пробки, бусы из деревянных шариков, монетка в один цент с профилем Линкольна и подвеска для кошачьего ошейника. За десять секунд эти предметы утратили всякий смысл.

Вокруг никого не было. Гаррет подняла сундучок и швырнула его через помещение жилой зоны. Одежда Ван Аренна и все эти памятные мелочи посыпались на пол. Удар деревянного ящика о подвернувшийся на пути топчан не вызвал большого шума, но оставил в нем широкую треугольную вмятину. Отскочив, сундучок упал на пол прямо под ноги только что вошедшей Джейкобс. Та перевела взгляд с сундучка на Гаррет, которая неотрывно смотрела на пол, стараясь сдержать слезы.

— Ты в порядке? — спросила Джейкобс после паузы.

— Нет. Осы убили Дэвида, — ответила Гаррет, возвращаясь на свое место. — Сожрали его целиком.

— О Господи, — тихо сказала Джейкобс. — Хочешь, я с тобой посижу?

— Как знаешь, — глухо ответила Гаррет.

Наступило неловкое молчание. Единственные женщины в отряде, они все же никогда не были близки. Гаррет был нужен только Ван Аренн. Других она держала на расстоянии, хотя и ни с кем не ссорилась.

Джейкобс, стараясь не обращать внимания на воцарившуюся тишину, принялась собирать вещи Ван Аренна и складывать их обратно в сундучок. Затем, задвинув его под койку, она повернулась к Гаррет.

— Сэди, если тебе нужна моя помощь…

Гаррет подняла взгляд на Джейкобс.

— Мэри, мне можно помочь только в одном деле — я хочу выбраться отсюда.

 

Глава 27

Когда обитатели БРЭВИСа покончили с ужином и были готовы кто продолжать работу, а кто ложиться спать, Бишоп отвел Уэбстера в сторону.

— Карл, Гаррет нужно запереть. В таком состоянии она может поднять против меня и других. Я не уверен, что мы в состоянии это предотвратить, но каждая выигранная секунда будет отделять нас от полного хаоса.

— Это нетрудно сделать, — сказал Уэбстер.

Ему уже приходилось оказываться в подобных ситуациях, и служебный долг неизменно брал верх над человеческими чувствами. Ведь именно за такое качество он и получил назначение на эту должность. Начальство знало, что столь незначительная вещь, как чувство, не сможет помешать ему в защите добра большего масштаба, и Бишоп неоднократно этим пользовался. Да, Бишоп уже много раз сталкивался с такого рода инцидентами и столько же раз обращался к Уэбстеру с аналогичными просьбами, а потому не сомневался, что и сейчас Уэбстер его не подведет.

Майор направился к казарме, а Бишоп вернулся к столу.

— Доктор Трент, Эндрю, у нас здесь есть превосходные помещения для гостей. Заранее не угадаешь, когда случай пошлет нам важного посетителя, который сможет остаться здесь на достаточный срок, чтобы успеть проникнуться симпатией к нашей базе. Прошу вас, позвольте мне проводить вас.

Он повел Лору и Эндрю к небольшой двери за входом в жилую зону военных. Большинство обитателей базы полагали, что там находится нечто вроде складского помещения, и никто из сотрудников, за исключением Бишопа, никогда туда не заходил.

— Когда здесь кто-нибудь оставался в последний раз? — спросила Лора.

Бишоп на мгновение задумался. Потом немного помялся и сказал:

— Знаете, доктор Трент, я не уверен, что кто-либо и когда-либо вообще здесь оставался. Похоже, вам оказана честь стать первой.

Помещение было обставлено и декорировано как гостиничный люкс конца девяностых. Книги и журналы на полках вышли из печати еще до рождения Эндрю. Кто-то даже догадался принести сюда проигрыватель для компакт-дисков и коллекцию записей, включая звуковую дорожку к «Титанику» и «Луч света» Мадонны. На стенах гостиной висели копии работ Дэмиена Херста в рамах: разноцветные кольца и бабочки, увязшие в розовой краске.

Бишоп показал им спальни, которые выглядели бы вполне привлекательно, если бы Лорой не владело чувство, что они ходят по могиле еще живого человека.

— Здесь я вас покину, — сказал Бишоп. — Если вам что-нибудь понадобится, без колебаний обращайтесь ко мне. Я живу рядом с кабинетом, за комнатой отдыха. В глубине кабинета справа есть дверь. Уэбстер спит в казарме, там же, где и члены его команды. Не стесняйтесь будить майора, если возникнет нужда в его помощи. Мы все отдаем себе отчет… — тут он заметил Эндрю и продолжал после секундной заминки, — в серьезности сложившейся ситуации.

С этими словами он попятился к двери и оставил Лору с сыном одних.

Эндрю внезапно почувствовал, что очень устал — с уходом Бишопа его тут же стало клонить в сон. Он молча пошел в ванную, пустил струйку в унитаз, почистил зубы, поцеловал маму и пожелал ей спокойной ночи.

— Я вижу, милый, ты без сил. Мы поговорим с тобой утром.

Лора тоже приготовилась ко сну, но снова открыла блокнот Хита, будто это был увлекательный роман, от которого невозможно оторваться. Она понимала, что ей следует выспаться, но желание читать и читать дальше оказалось сильнее.

 

Глава 28

Поймав осуждающий взгляд Джейкобс, Уэбстер сразу же понял, что опоздал: Гаррет не стала молчать, и распространение известия о гибели Ван Аренна по всему БРЭВИСу было лишь делом времени.

Майор испытал облегчение. Когда у него появлялся выбор, сделать ли самому то, к чему у него не лежала душа, или предоставить это другому, он предпочитал второй вариант. Теперь он мог поступить так, как считал правильным. Поняв, что Уэбстер хочет поговорить с Гаррет с глазу на глаз, Джейкобс ушла.

— Ты в порядке? — Уэбстер придвинул к себе стул и сел напротив Гаррет, ловя ее взгляд. Она молчала. — Ты — солдат, я знаю, ты всегда вела себя как настоящий солдат, но сегодня тебе пришлось пережить такое… Это чересчур… Я не хочу, чтобы ты думала, будто должна держать все в себе.

Гаррет устало посмотрела на Уэбстера.

— Я ничего не думаю, сэр. Просто меня придавила глыба в тонну весом, и я должна что-то с ней делать.

— Попробуй уснуть. Знаю, это нелегко, но утром мы решим, как поступить дальше. И повторю — ты сделала большое дело сегодня. Дала нам шанс, рискнув для этого всем. Таких мужиков еще поискать.

Гаррет не улыбнулась. Просто легла на койку и крепко закрыла глаза.

 

Глава 29

Ночь была самым странным временем суток в БРЭВИСе. Большинство сотрудников подчинялись принятой условности и ложились спать. Однако некоторые, главным образом ученые, пользовались искусственностью дней и ночей на базе, чтобы заняться делом, когда их ничто не отвлекает.

В частности, Гарри Мерчант нередко выбирал именно эту часть суток для работы с генными секвенаторами, запуская долговременные циклы расчетов, которые могли бы продвинуть ход исследований. Поскольку выполнение подобной задачи не требовало от него особенного внимания, Гарри в благостной тишине составлял план экспериментов следующего дня.

На этот раз, впрочем, дело обстояло иначе. Прибытие Лоры Трент, гибель Хита, Роуча, Мартин и Ван Аренна и отчаяние, в которое впал Бишоп, — все это вместе вывело Гарри из обычного состояния задумчивости, он чувствовал себя так, словно чья-то грубая рука резко встряхнула его и разбудила.

На базу его пригласил сам Дэвид Хит, и Гарри был так польщен оказанной ему честью, что немедленно дал согласие, даже не поинтересовавшись направлением предполагаемых исследований. С того момента, как он оставил работу в Канзасском университете, чтобы попробовать себя, как говорил Хит, «в роли Господа Бога», Гарри пребывал в восторженном состоянии, участвуя в сотворении «противоестественной» истории.

Однако мало-помалу эта восторженность первых дней стала омрачаться реальным положением дел, которое все настойчивее давало о себе знать. К тому времени, когда иллюзии полностью рассеялись, Гарри уже пустил на базе настолько глубокие корни, что натолкнуть его на мысль об уходе отсюда могли только потрясения поистине сейсмического масштаба. Именно такие события теперь становились чуть ли не ежедневным явлением.

Ровный гул аппаратуры позволил ему сосредоточиться на своих размышлениях. Сначала он подумал о Лоре и ее сыне. Гарри понимал, что они не смогут остаться здесь на сколь-нибудь продолжительный срок. По сути, приезд Лоры — это последняя отчаянная попытка Бишопа спасти положение, когда почва окончательно уходит из-под ног. Даже если ей удастся помочь ему на этот раз, они с сыном наверняка не задержатся здесь, и тогда Гарри сможет уехать вместе с ними.

Их тайная встреча в его лаборатории уже породила в Лоре мысль, что они — единомышленники, но он чувствовал необходимость укрепить в ней это мнение. Тогда, найдя способ уйти отсюда, она не забудет про Гарри, а если план побега осенит его, она должна быть уверена, что может на него положиться.

Он в последний раз проверил секвенаторы, убрал очки в нагрудный карман и вернулся в свою комнату. Ему было о чем поразмыслить.

 

Глава 30

Сон брал свое, и Лора не могла продолжать чтение. Она легла на широкий кожаный диван, отвернула голову от света и дала себе слово проспать не более десяти минут. Спустя пять часов она продолжала тихо посапывать на мягких подушках.

Эндрю проснулся в своей постели и попытался вспомнить, где он находится. Эта погруженная в кромешную тьму комната была уже шестым по счету местом, где ему доводилось просыпаться за последние двое суток. Он нашарил выключатель, и тут же восемь люминесцентных ламп залили помещение ярким светом, от которого заболели глаза.

Ну да, здесь, вспомнил он.

Эндрю умылся. Одежду он не менял с тех пор, как уехал из Англии. Несвежее нижнее белье липло к телу. Стараясь не думать об этом, он вышел в гостиную и увидел, что мама лежит на диване. Стараясь не шуметь, Эндрю погасил свет и проскользнул в коридор.

Вокруг не было ни души. Не зная, чем заняться, он направился в столовую, насыпал в тарелку кукурузных хлопьев, залил их стерилизованным молоком и стал завтракать в полном одиночестве, пока в комнату не вошел Картер.

— Привет, малыш! Что ты здесь делаешь один?

— Мама еще не проснулась.

— Хочешь, поднимемся на поверхность? Я там всегда бегаю, перед тем как заступить на дежурство. Покажешь, чему тебя еще научили в скаутах.

— Спасибо, лейтенант Картер. Я согласен.

— Отлично. Тогда подожди, пока я съем немного чили.

Картер зачерпнул половник оставшейся с вечера сероватой застывшей массы. Влажный ком шлепнулся в тарелку, и этот звук вместе с видом чили заставил Эндрю содрогнуться от отвращения. Картер с улыбкой наблюдал за мальчиком.

— Ты еще не видел, на что это будет похоже завтра, — сказал лейтенант, берясь за ложку.

Пять мощных глотательных движений, и тарелка опустела. Картер опрокинул в рот большую кружку кофе, и они вошли в лифт. Эндрю старался не вдыхать исходящий от Картера запах.

 

Глава 31

Лора проснулась внезапно и подняла голову. Складчатая кожа дивана оставила след на ее щеке.

Короткие удары возобновились.

— Подождите минуту, — проговорила она все еще сонным голосом, пытаясь найти выключатель на стене. Комнату залил свет, и Лора нащупала дверную ручку. — Гарри?

— Доктор Трент, я… Простите меня… Я вас разбудил?

— Не уверена. По крайней мере сон был не ахти. Который час?

— Чуть больше семи.

Наступила пауза, пока Лора наконец не вспомнила о правилах вежливости.

— Входите же. Я думаю, в этом кофейнике найдется кофе десятилетней давности.

Гарри оглядел помещение и опустился в черное кожаное кресло. Лора вернулась на диван.

— Я вас слушаю. — Лора улыбнулась и постаралась сдержать зевоту.

— Говоря прямо, я встревожен.

— Разве только вы?

— Да, встревожены мы все. Но, как я сказал вам вчера, сложившееся положение подходит к критической стадии, и я испытываю желание ему в этом посодействовать.

— Есть идеи?

— Кое-какие. Вот одна из них. — Гарри помолчал, желая придать вес последующим словам. — Я мог бы выпустить своих ос.

Лора ждала, что Гарри пояснит, шутит он или говорит серьезно. Но выражение лица Мерчанта не изменилось.

— Как это сделать, не ухудшив ситуацию?

— Я могу открыть инкубаторы в своей лаборатории и затем запереть двери. Инкубаторы управляются электроникой, поэтому всегда присутствует возможность сбоя. Мне остается запрограммировать их на открытие, через тридцать минут тепло разбудит ос, они вылетят наружу и окажутся в помещении лаборатории. Поскольку все записи генетических данных хранятся там же, военные не смогут использовать обычные средства зачистки. Бишопу придется заморозить лабораторную зону, а мы все должны будем при этом покинуть базу. Что касается меня, то я сюда больше не вернусь.

— Каковы возможные риски?

— Только минимальная опасность для меня. И небольшая вероятность, что это вызовет подозрения. Впрочем, инкубаторы находятся в отдельной зоне в дальнем конце лаборатории, и если я воспользуюсь электрическим фонарем, не зажигая общего света, то вряд ли кто-нибудь узнает, что я там побывал.

— Вы и время уже наметили?

— Сегодня же утром. Чем раньше, тем лучше. Меньше шансов быть замеченным.

— Непременно сообщите мне, когда откроете инкубаторы. Я бы хотела быть с Эндрю наверху, когда это произойдет.

Гарри растерялся.

— Но ведь Эндрю уже наверху, разве не так? Я только что видел, как они с Картером садились в лифт.

Лора нахмурилась. Она вошла в спальню и увидела пустую кровать со смятыми простынями.

— Извините, — сказал Гарри. — Я думал, вы ему разрешили.

— Ничего, все в порядке. По крайней мере, он в безопасности. Мне нравится ваш план, Гарри. Держите меня в курсе дела.

 

Глава 32

Гаррет, Джейкобс и Миллс собрались за столом в дальнем конце столовой.

— Ну, что будем делать? — начал Миллс.

— Понятия не имею. Одно знаю точно — место это гиблое, — тихо сказала Гаррет, глядя через зал на Джорджа Эстраду, который весело болтал о чем-то со Сьюзен Майерс. — Я слиняю отсюда при первой возможности. Да и вы бы здесь не остались, если бы видели этих тварей и то, что они сотворили с Дэвидом. И начхать мне на присягу и прочую хрень. Точно говорю — еще немного, и всем нам тут крышка.

— Согласна, — сказала Джейкобс. — Уж лучше попытать счастья в другом месте. Если все так, как говорит Гаррет, надо валить отсюда.

— Но как? — Миллс говорил шепотом. — Из этих джунглей одна дорога — Мэдисон со своим долбаным самолетом, да только без команды Бишопа он не взлетит.

— Уж тогда лучше джунгли, — сказала Гаррет. — На вид там хреново, но я на все согласна, лишь бы уйти отсюда.

Джордж и Сьюзен поднялись из-за стола и направились к лабораторной зоне. Военные проводили их подозрительными взглядами.

— А они как же? — спросила Джейкобс.

— Их дело, — ответил Миллс. — Каждый должен сам для себя решать, я так считаю. А вдруг они пораскинут мозгами и придумают, как расправиться с этими осами.

— Нет, Джейкобс права, — сказала Гаррет, проглотив ложку овсянки. — Если мы их здесь бросим, они погибнут. Надо всех отсюда вывести.

Миллс криво усмехнулся.

— Ну да, тогда тебе первым делом придется сказать этим толстожопым недоумкам, почему мы так торопимся отсюда слинять, а потом тащить их на себе через чащобу, где и без груза хрен пройдешь. Если ты считаешь это правильным, тогда валяй…

— Пошел ты, Миллс. Мне надо подумать, — сказала Гаррет, вставая.

 

Глава 33

В зоне ожидания Такеши подготавливал инкубационные контейнеры для очередной партии ос. Сьюзен стояла рядом и делилась с коллегой своими соображениями о появлении на базе Лоры Трент.

— Хотелось бы все-таки знать, что случилось с доктором Хитом. Мы же его не видели несколько месяцев, разве не так? Вот ты, когда ты видел Хита в последний раз? Вот именно! Мы несколько месяцев о нем ничего не знаем, а тут как снег на голову сваливается эта Трент, новый главный энтомолог. И никаких объяснений. Каково? Странно, правда?

Такеши поднял голову, чтобы убедиться, что ответа от него не ждут. Сьюзен продолжала свой монолог.

— Очень странно. И эти двое солдат, Роуч и Мартин, их ты когда видел? Тоже непонятно. Похоже, они там наверху думают, что…

— Тссс, — прижал палец к губам Такеши.

— Что?

Такеши повторил свой жест.

— Что?

— Слышишь, там? — Из-за стены доносились четкие удары. — Похоже, что-то опять неладно с системой обогрева.

Шум прекратился, а затем возобновился с новой силой.

— Этого только не хватает, — сказала Сьюзен. — Так мы целый день потеряем.

Такеши подошел к стене и нащупал ладонью панель, ведущую к вентиляционным каналам. Она была скрыта от глаз, а если возникала необходимость получить доступ к элементам отопительной системы, следовало нажать на определенную площадку размером в несколько квадратных сантиметров.

— По-моему, это выше и левее, — сказала Сьюзен.

Тем временем звук ударов становился все громче, но доносился он уже из двух разных мест, отстоящих друг от друга метра на два. Такеши прекратил поиски, отошел от стены и задумался, а Сьюзен притащила стул, взобралась на него и попыталась добраться до того места на панели, которое открывало доступ к вентиляции.

— Мне не помешала бы отвертка или что-то в этом роде, — сказала она, нажимая на панель.

Однако Такеши ее не слушал.

— Надо сообщить господину Бишопу, — сказал он.

 

Глава 34

Когда Гарри ушел, Лора быстро приняла душ и снова открыла блокнот. Ей понадобилось несколько минут, чтобы настроить свой мозг на прихотливый ход научной мысли Хита и продолжить расшифровку его плотного почерка, но затем работа пошла довольно быстро.

Хит действительно хотел усилить агрессивность подопытных ос. Несколько страниц блокнота были посвящены попыткам удалить ген Pet-1, который управляет производством серотонина, регулирующего склонность насекомых к проявлению ярости. Далее из записей становилось ясно, что в ходе экспериментов Хит встретился с проблемами, поскольку тот же ген отвечает за понижение уровня тревоги и контролирует степень депрессии. Деактивация этого гена приводила к желаемой предрасположенности ос к вспышкам агрессии, но одновременно насекомые впадали в тревожное состояние, и контроль над ними терялся. Лора выяснила, что Хит экспериментировал с различными уровнями Pet-1, и предположила, что нынешнее состояние ос связано с полной его изоляцией.

Перевернув страницу, она на мгновение замерла, напряженно глядя перед собой. Понимание ситуации обрушилось на нее так внезапно, что она зажмурилась. Лора вернулась к началу блокнота и стала лихорадочно листать его, чтобы найти запись, на которую обратила внимание еще вчера. Нашла. И прочитала еще раз. И еще раз.

— О Господи!

Сунув ноги в туфли, она бросилась в коридор. Оглядевшись, она подошла к противоположной стене и, плотно прижав ладонь, провела ею по ослепительно белой поверхности. Потом изо всей силы надавила на стену. Та слегка поддалась, но Лора знала, что истинный результат этого испытания можно получить, лишь ударив по стене.

И тут все внутри у нее оборвалось: она услышала гул, который развеял сомнения и подтвердил обоснованность ее опасений. Ей следовало немедленно найти Уэбстера.

Открыв дверь в жилое помещение военных, она увидела Уэйнхауса, который сидел в обшарпанном кресле, поглощенный какой-то компьютерной игрой.

— Э… Извините, пожалуйста, — сказала Лора, чувствуя неловкость, как если бы она отвлекала человека от куда более важного дела, чем ее заботы.

Уэйнхаус не обратил на нее внимания. Он продолжал колотить по клавишам, будто она не произнесла ни слова. Лора полагала, что говорила достаточно громко, но тут засомневалась — а вдруг нет?

— Прошу прощения, я…

— Черт побери! — рявкнул Уэйнхаус, оторвавшись от экрана. Лора прервала его игру, и он был в гневе. — Ну, что вам надо?

— Я ищу майора Уэбстера, — сказала Лора, словно оправдываясь.

Уэйнхаус ткнул пальцем в направлении одной из спальных ячеек и тут же вернулся к игре — добивать пришельцев. Лора нерешительно подошла к капсуле Уэбстера и остановилась. В это время за ее спиной раздался голос Уэйнхауса:

— Да он не кусается. Эй, майор!

Штора, закрывающая ячейку, с шипением взвилась, и перед Лорой явился Уэбстер. Майор выглядел так, как выглядит любой человек, которого разбудили три секунды назад. На нем были лишь короткие синие трусы, и когда он резким круговым движением спустил ноги с койки, Лору на мгновение смутил вид его крепко сбитого ладного тела.

— Доктор Трент, — сказал майор, выдергивая майку из мешка, свисавшего с крюка. Набросив ее на себя, он спрыгнул на пол. — Я к вашим услугам, — добавил он, надевая широкие штаны защитного цвета.

Лора смущенно посмотрела на Уэйнхауса, который уже снова был поглощен игрой, будто она вообще здесь не появлялась.

— Идемте, — сказал Уэбстер.

 

Глава 35

Тадж сидел на своем месте, положив ноги на стол. Толстые коричневые пальцы нежно держали книгу — детский приключенческий роман. Ему был по душе Уиллард Прайс, но все его книги он уже прочитал и теперь увлекся Энид Блайтон. Тадж вовсе не был глупым, скорее уж ленивым, и не требующее умственного напряжения чтиво очень помогало убить время.

— Ах ты сукин сын, дядюшка Квентин, — бормотал он про себя. — Ну ты и пройдоха.

Другим подходящим способом проводить время он полагал поедание всякой дряни. Тадж позаботился о том, чтобы его запас шоколадных батончиков не иссякал, поглощал он их с удивительным проворством, но при этом придавал большое значение тому, чтобы есть разные сорта в надлежащей последовательности.

С тех пор как его бабушка впервые утихомирила капризного внука с помощью «Сникерса», он всю жизнь был привязан к подобной пище, и единственным условием, которое он оговорил, идя на службу в БРЭВИС, стала регулярная поставка такого рода продуктов на базу. Тадж отозвался на размещенное в Интернете объявление, согласившись на должность охранника с ничтожным жалованьем, к чему его подтолкнули неприятности с мелкой торговлей «дурью» и иммигрантским статусом тетки. Через неделю он уже был в Венесуэле. Поскольку работа его заключалась лишь в выполнении простейших операций и соблюдении секретности, такое положение устраивало обе стороны. Тадж скучал по семье и соседям по Бед-Стаю, но отсутствие угроз и обилие «Милкиуэйз», «Марсов», «Маундзов», «Херши», «Трех мушкетеров» и прочих сладких радостей делали его жизнь вполне сносной.

Тем временем Картер показывал Эндрю «Спартан».

— Вот эти огни показывают в темноте, что мы приблизились к земле. А вот эти специальные контейнеры не дают боеприпасам перемещаться при турбулентности. Ты сюда на таком прилетел или на «Гольфстриме»?

— Он был поменьше этого.

— Ну, значит, на «Гольфстриме». На нем Лил Уэйн летает.

— Кто?

— Ты не знаешь Лила Уэйна? Рэпера? Уж он-то свой самолет обставил почище нашего.

— Да лететь было неудобно. Господин Картер…

— Зови меня просто Джеф.

— Ладно, Джеф. Вы тут давно живете?

— В мае будет четыре года.

— А своих родных навещаете?

— Нечасто.

— На Рождество?

— Зависит от обстановки здесь. В последнее время не удавалось выбраться.

Эндрю удивился.

— Разве вы по ним не скучаете?

— По матери скучаю, да и она по мне тоже. Но, знаешь, бывают вещи и поважнее.

— А я бы не смог без мамы…

— Да, я тебя понимаю.

Они сидели на креслах в последнем ряду, и каждый думал о том, что он здесь делает. Картер представлял себе, сколько еще раз он не сможет повидать мать на Рождество, а Эндрю надеялся, что они с мамой уже сегодня отправятся домой. В субботу ему предстояло играть в школьной футбольной команде, и он ни за что не хотел пропустить этот матч.

Закончив очередную главу, Тадж протянул руку в ящик стола за батончиком, но пальцы встретили пустоту. Он вспомнил, что ему пора пополнить запас провизии из коробки, которая стояла в кладовке по соседству.

Он отметил страницу, на которой остановился, и направился к двери. Включив свет в кладовке, он вошел внутрь и обозрел свое богатство.

— Черт возьми, — пробормотал Тадж, мысленно прикинув, сколько батончиков осталось до следующей поставки.

Потом он снял с полки очередную коробку и шмякнул ее на пол. Шум, сопровождающий эту операцию, был достаточно громким, чтобы заглушить треск в вестибюле за его спиной. За треском последовало продолжительное шипение — такой звук обычно сопровождает истечение газа «Си-Эс» из гранаты.

Наконец Тадж все же услышал этот шум и решил посмотреть, в чем дело. Открыв дверь кладовки, он стал тут же задыхаться и кашлять, тщетно стараясь совладать с потоками слез и слизи, извергающейся из носа. Мысли путались в его голове, но он подумал, что база подверглась нападению. Чьи-то руки грубо схватили его сзади, и Тадж обернулся. Сквозь слезы он рассмотрел мужчину в защитном костюме и противогазе.

— Эй… — пролепетал Тадж. — Я не могу тебя впустить.

Мужчина выволок его из кладовки, и Тадж услышал чей-то голос:

— Что с ним делать?

Он поднял голову и увидел размытые фигуры еще двух людей в таких же костюмах и масках. Один их них прижал палец к тому месту, где под маской были губы, и мотнул головой в сторону выхода.

Голос показался Таджу знакомым. Этот британский акцент…

 

Глава 36

Эндрю услышал громкий треск, и плотное облако закрыло вход в БРЭВИС.

Сдавленный женский голос кричал:

— Скорей! Скорей!

Через секунду две фигуры в камуфляжных костюмах и противогазах вынырнули из дыма и побежали в сторону самолета. Картер, не теряя времени, затолкал мальчика вниз за кресла и огляделся в поисках оружия.

Крики звучали все громче, и майор узнал голоса Гаррет и Джейкобс. От самолета их отделяли считанные метры. Когда они приблизились к заднему люку, Мэдисон вышел из кабины пилота, держа в руках девятимиллиметровую «Беретту». В глазах пилота читался страх.

Укрывшись вместе с Эндрю за спинками кресел, Картер видел, что положение стремительно ухудшается. Его главной задачей было защитить ребенка, но для этого ему следовало прежде всего успокоить Мэдисона и выяснить, что в конце концов происходит с остальными. Вскоре лейтенант понял, что все обстоит гораздо хуже, чем он себе представлял. Через секунду Гаррет и Джейкобс взбежали по грузовому трапу навстречу неистово вопящему Мэдисону.

— Убирайтесь, мать вашу! Убирайтесь из моего самолета!

Он стоял перед кабиной пилота, сжимая пистолет обеими руками и нервно водя им перед собой. Похоже, Мэдисон плохо понимал, что делает, и понятия не имел, кто перед ним.

Гаррет подняла руки, пытаясь успокоить пилота, и сделала знак Джейкобс, чтобы та последовала ее примеру. Наступила тишина. Женщины стояли с поднятыми руками, Картер и Эндрю лежали за креслами в нескольких метрах от них, а Мэдисон продолжал целиться прямо в голову Гаррет.

Наконец Картер медленно поднялся, держа руки над головой. Звук от трения его армейской куртки о металлическую спинку кресла заставил Мэдисона повернуться и навести «Беретту» на лейтенанта.

— Ну, ну, Мэдисон, успокойся, — сказал Картер. — Здесь ребенок, не вздумай выстрелить. Опусти пистолет, и давай выясним, что, черт возьми, все это значит.

Мэдисон не пошевелился.

— Джейкобс, Гаррет, — продолжал Картер, — понятия не имею, что вы тут творите, но в самолете сынок нашего нового профессора, а потому — никакой стрельбы. Сняли бы лучше маски и растолковали, что стряслось. Мэдисон, да опусти ты пистолет.

— И не подумаю, Картер. Пока не получу сигнал от этих… А ну снимайте маски. И медленно!

Гаррет и Джейкобс охотно подчинились, но на их открывшихся серьезных лицах читалась решимость.

— Хорошо. А теперь скажите, какого хрена вам понадобилась моя птичка?

— Мы убираемся отсюда к чертям собачьим, а ты, мать твою, поведешь самолет.

Это говорил Миллс. Никто не заметил, как он вышел из газового облака вслед за женщинами. Воспользовавшись переполохом, Миллс подобрался к боковому люку и ждал своего шанса. В одно мгновение он оказался за спиной пилота и приставил дуло пистолета к его затылку.

Мэдисон опустил оружие. Миллс выхватил «Беретту» из его руки, поставил на предохранитель и сунул за пояс.

— Кроме шуток, ребята, что вы творите? — спросил Картер. Теперь опасность, как ему показалось, съежилась до приемлемых масштабов.

Объяснить положение дел взялся Миллс.

— Ты уже слышал, Картер. Мы сваливаем отсюда, а Мэдисон любезно соглашается долететь с нами до базы в Доминиканской Республике, где мы будем доживать свой век в мире, свободном от ос.

— Что ж, разумно. Но почему именно сейчас?

— Мы здесь в полной жопе, Картер. Прости меня, сынок, — добавила Гаррет, заметив Эндрю, который все еще сидел на корточках под широкой ладонью лейтенанта.

Гаррет взяла на себя подготовку оружия, с которым они собирались бежать. Взломав дверь арсенала, они прихватили все, что могли унести: две винтовки, разработанные специально для их операций, несколько «Глоков» с магазином на девятнадцать патронов и три гранаты с газом «Си-Эс» — одну из них они использовали, чтобы нейтрализовать Таджа и выйти наружу. Сам Тадж тем временем слепо бродил между деревьями, отчаянно чихая и кашляя.

— С этим новым выводком ос никто не может сладить, — продолжала Гаррет, — а Бишоп не хочет ничего понять. Он отказывается закрывать это гиблое место.

— Всем, кто здесь останется, кранты, — добавил Миллс.

— Эй, парень! — воскликнул Картер. — Может, ты позабыл, но там его мать. — И он кивнул на Эндрю.

— Прости, малыш, — буркнул Миллс.

— Вы, стало быть, удираете, а других оставили там умирать? И Уэбстера? И Уэйнхауса?

— Там моя мама! — голос Эндрю дрогнул. Он выпрямился, превозмогая сопротивление ладони Картера.

Такого они не ожидали, и хотя Миллс был достаточно расчетлив, чтобы не размякнуть, вид и слова мальчика глубоко тронули Гаррет и Джейкобс.

— Мама может там умереть? — Глаза Эндрю наполнились слезами, а в голосе звучал гнев. — Я должен вывести ее оттуда. — С этими словами он бросился было вниз по трапу, но Гаррет схватила его за плечи.

— Туда нельзя, сынок, там «Си-Эс». Без маски через это облако не пройти, а наши тебе велики. — Она показала на защитное снаряжение, которое лежало в самолете для замены использованного в последней операции.

Эндрю попытался вырваться из цепких пальцев Гаррет, сжимавших его плечи.

— Да пустите же меня!

— Ну-ну, остынь, парень. Даже если пройдешь через газ, все равно без нас свою мать не выручишь. Без наших пропусков тебе внутрь не попасть.

Эндрю что было сил ударил Гаррет ботинком в голень.

— Малыш, я с тобой по-хорошему, но лягнешься еще раз, и я так тебе всыплю, что своих не узнаешь.

Эндрю затих. Теперь он просто стоял и пыхтел, как бычок на привязи. Вновь заговорил Картер:

— Что вы творите, ребята? Знаю, Гаррет, каково тебе после этой беды с Ван Аренном, но так не годится. Каким бы дерьмом вы ни считали Бишопа, нельзя просто взять да и бросить всех на погибель. Надо помочь им выбраться, а не удирать поджав хвост. Да будто вы и сами этого не понимаете.

— Назад нам пути нет, Картер, — сказал Миллс, встревоженный молчанием Гаррет и Джейкобс. Он чувствовал, что они колеблются.

— То, что ты, Миллс, трусливый сукин сын, всем давно известно. Можешь идти на все четыре. Я к этим двоим обращаюсь, хочу раскрыть им глаза.

До Миллса Гаррет не было никакого дела. Зато ей было важно, чтобы ее действия одобрил Картер. Или направил ее на верный путь.

— Но мы и правда не можем туда вернуться, — сказала она.

— Почему же?

— Бишоп заблокирует выход и не пустит нас обратно. Тогда нам конец.

— Вовсе нет. Он даже не узнает, что здесь произошло. Таджа до сих пор выворачивает в кустах. Вы спуститесь, заберете мать мальчика и убедите всех, кого найдете, подняться с вами. Такой расклад куда лучше, чем тот, что мы имеем.

— Все верно, Картер, но знаешь ли ты, почему мы с самого начала так не поступили? Пока всех убедишь, пройдет время, и Бишоп сможет заподозрить неладное.

— Будет тебе, Гаррет. Сама знаешь — пять минут погоды не сделают.

Миллс тяжело вздохнул. Похоже, Гаррет поддалась на уговоры Картера.

— Пожалуйста, мисс Гаррет, — умоляющим голосом сказал Эндрю.

 

Глава 37

— Кто там? — раздраженно спросил Бишоп.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял Такеши. Его всегда почтительное выражение лица становилось вдвойне почтительным, когда Бишоп выказывал недовольство.

— Э… там, в зоне ожидания, сэр…

— Что там произошло?

— Один из моторов системы вентиляции опять барахлит.

Сонная муть перед глазами Бишопа упорно не желала рассеиваться.

— О Господи, что-нибудь еще? Может быть, сломался унитаз?

Он встал и последовал за Такеши.

— Температура упала заметно? — спросил он.

— Нет еще. Мы услышали шум за стеной, такое постукивание.

— Постукивание?

— Ну да. Такие же звуки мы слышали несколько месяцев назад. Тогда мотор полностью вышел из строя через несколько часов. Но на этот раз стук идет из двух разных мест, и мы решили сразу же поставить вас в известность.

— Хорошо, — одобрил Бишоп.

Когда они подошли, Сьюзен удалось наконец найти нужную панель на стене, и теперь она пыталась открыть ее с помощью отвертки. Оглянувшись на Бишопа, она улыбнулась, как бы показывая, что волноваться, в сущности, не о чем, и защебетала:

— Здравствуйте, господин Бишоп. Вот в этом месте шум был громче всего, но пару минут назад он прекратился, а потом возобновился вон там. Я уверена, тут просто разошелся стык воздуховода или что-то в этом роде.

Бишоп поднял глаза на точку, указанную Сьюзен.

— Нет, воздуховод тут не проходит. Еще где-нибудь был шум?

— Вон там, за углом. — Сьюзен махнула рукой туда, где две стены встречались с потолком. — Когда я прислушалась, звуки были двух видов: глухой гул, будто воздух уходит или вроде того, а ближе к углу — похоже на царапанье. Мы не думали, что здесь есть какое-то помещение, и сначала немного растерялись, но там скорее всего просто проходят всякие трубопроводы и коммуникации.

Бишоп подошел к углу — он хотел сам услышать звуки, о которых говорила Сьюзен.

— Правда, шум-то прекратился. Может, все уже и само наладилось. — Такеши заметил, что Бишоп встревожен, но Сьюзен самозабвенно продолжала: — Ведь случись что с системой обогрева, все осы, все эксперименты могли бы пострадать. Вот мы и подумали, что надо непременно сообщить вам о том, что произошло. Не хотим же мы, чтобы осы погибли!

Мрачный взгляд Бишопа заставил ее наконец замолчать.

Три уха прижались к стене.

— Я ничего не слышу, — сказал Бишоп.

— Я же говорю — все могло наладиться, — добавила Сьюзен.

— Мы ничего не можем сделать, пока звук не повторится, — заметил Бишоп.

— А если повторится? — спросила Сьюзен. — Нам позвать кого-нибудь для ремонта?

— Нет, мисс Майерс. Я сам этим займусь.

Наступила неприятная пауза, прерванная короткой серией щелчков в дальнем конце стены.

— Вы слышали? — спросил Бишоп. — Через мгновение его вопрос потерял смысл, поскольку щелчки сменились низким приглушенным прерывистым гулом. Бишоп кинулся к месту, откуда доносился шум, и остановился у самой стены. Прикладывать к ней ухо не понадобилось: звук был громким и отчетливым. Он мог означать поломку любого механизма.

Потом вновь наступила тишина.

 

Глава 38

Уэбстер отвел Лору в столовую, чтобы они могли побеседовать без свидетелей, а он еще и взять себе тарелку хлопьев. Энергично работая ложкой, Уэбстер смотрел на Лору, ожидая, пока та заговорит.

— В записях доктора Хита я нашла кое-что, о чем следует знать всем.

Она открыла блокнот на нужной странице и подвинула его к майору. Уэбстер скосил глаза.

— «…трансформация обеспечивает эту функцию для введения Ti-плазмидов нопалина или октопина…» Простите, доктор Трент, но мне нужен перевод.

— Доктор Хит обнаружил ген, обеспечивающий производство индолилуксусной кислоты. При соответствующих условиях это стимулирует рост, что объясняет увеличение размеров осы, но одновременно эта кислота повышает внутреннюю кислотность насекомого.

— Ну и какую это создает проблему?

— Надеюсь, вы знаете, как осы строят свои гнезда: они разрушают соответствующий материал, обычно древесину, но на практике это может быть все, что им подвернется. Потом они смешивают его со слюной и превращают в однородную массу. Повышенная степень кислотности увеличивает их способность перерабатывать материал для гнезда.

— Точно. Мы видели, как они используют для этого все, что есть в помещении. Даже столы, разве не так?

— То, что я здесь прочитала, вполне этому соответствует.

— Они и пластик стороной не обходят, — задумчиво сказал Уэбстер, даже не осознавая всю важность своих слов.

— Майор, из чего сделаны стены на базе? — спросила Лора. Уэбстер уже открыл рот, чтобы сказать: «Из пластика», — но на мгновение задумался над вопросом Лоры. — Насколько я поняла, ваше молчание означает, что вы поняли, к чему я клоню. Мой следующий вопрос: какова толщина этих стен и что находится за ними?

— Ну, толщина может быть разной, — сказал Уэбстер, собираясь с мыслями. — Некоторые стены довольно основательные, но внутренние перегородки не толще пяти сантиметров.

Вид у них с Лорой был одинаково мрачный.

 

Глава 39

Бишоп приблизил ухо к холодному белому пластику.

— Похоже… Да, я слышу… Какой-то скрежет… Он усиливается…

В тот же миг часть стены рядом с его ухом сгинула в огромных жвалах. А еще через мгновение в образовавшийся прогал просунулся жесткий тупой конец осиной антенны и стал неловко, словно пальцы слепого, шарить в поисках прижатого к стене уха. Бишоп вскрикнул и отскочил в середину комнаты, засунув палец в ушную раковину, словно пытаясь извлечь оттуда лишний предмет.

Сьюзен издала страшный визг, усиливший ощущение ледяного ужаса, воцарившегося в помещении.

— Быстро все вон отсюда, — закричал Бишоп. — Заприте двери. Нужна полная изоляция! И успокойте ее, — добавил он, обращаясь к Такеши. — Тут все сойдут с ума, если услышат эти вопли.

Такеши не двинулся с места. Он не сводил глаз с антенны, представляя себе размер насекомого, которому она принадлежит. Эмоциям Такеши предпочитал логику; взвешенная, рассудительная реакция на внешние импульсы была в натуре этого человека, но на сей раз увиденное пробило брешь в его броне.

Тем временем Сьюзен, продолжая кричать, с безумным взглядом бросилась к выходу из зоны ожидания. Бишоп понимал, что теряет контроль над ситуацией. Паника этой женщины передастся остальным, наполнит ужасом всю базу Такеши, шатаясь, попятился и рухнул на пол, тщетно пытаясь сохранить ясность мысли. Из его рта вместо слов вырывались отрывистые хриплые звуки. Наконец он с трудом встал на ноги и заковылял к выходу.

Как только Сьюзен исчезла в коридоре, в помещение вбежал Джордж Эстрада с застывшим на лице недоумением. Увидев Бишопа, он сбивчиво заговорил:

— Сэр, я… я подумал… вам следует знать… У нас в лаборатории за стеной… очень, очень странный шум… Похоже, что-то неладно с системой вентиляции, сэр…

Бишоп двинулся ему навстречу, открыв взору Эстрады шевелящийся конец антенны. Джордж подпрыгнул от изумления.

— Матерь Божья! Что это?

 

Глава 40

Страшный крик прервал беседу Лоры и Уэбстера. Отбросив стулья, они бросились в коридор и увидели Такеши, который прислонился к стене и пытался совладать со своими трясущимися ногами.

Джордж захлопнул дверь в зону ожидания, а Сьюзен, которая уже перестала истошно вопить, теперь бормотала что-то бессвязное, пытаясь объяснить Уэбстеру, что она только что видела.

В другом конце коридора Бишоп лихорадочно набирал код на панели в стене.

— Что происходит? — спросил Уэбстер.

Джордж показал пальцем назад, и Уэбстер с Лорой отчетливо увидели, как из отверстия в стене высунулась голова осы — творения Дэвида Хита.

— Проверьте все другие лаборатории! — крикнул Бишоп. — Я задействую «иншилд»!

 

Глава 41

Наверху, в самолете, Гаррет, Джейкобс и Картер все еще убеждали Эндрю, что ему не следует возвращаться на базу вместе с ними.

— Но я должен знать, что с мамой все в порядке. Я пойду с вами!

— Говорят тебе — не пойдешь, значит, не пойдешь, — повысила голос Джейкобс.

— Да еще маска тебе велика, — настаивал Картер.

— Нам придется спешить, только так мы сможем вытащить оттуда твою маму, — добавила Гаррет.

— Я вам не верю, — гнул свое Эндрю. — Я с вами пойду. И маска подходит, просто костюм длинноват. — Он затянул молнию защитного комбинезона. Теперь мальчик выглядел точь-в-точь, как Джейкобс.

— Можешь называть меня Джейкобс, — сказала женщина.

Из-под маски донеслось приглушенное «угу».

— Миллс, сможешь приглядеть за ним, пока мы не вернемся? — спросила Джейкобс, застегивая комбинезон и надевая маску.

— Может, уже хватит болтать? За это время можно было полпути пролететь до Доминиканы, а мы тут всякой херней занимаемся.

— Вот и отлично, — сказала Гаррет, — чем быстрей ты согласишься приглядеть за мальчонкой, тем скорее мы отсюда свалим.

— Ладно, — сдался Миллс. — Поторапливайтесь.

Картер и Гаррет стали спускаться по пандусу, чтобы направиться к входу в базу, где Тадж все еще приходил в себя.

Миллс схватил Эндрю и принялся связывать его по рукам и ногам. Мальчик отчаянно сопротивлялся, но грубая сила победила, и в конце концов Миллсу удалось запихнуть Эндрю, полностью обездвиженного, между двумя рядами кресел. Джейкобс несколько секунд понаблюдала за ними, а потом поспешила за Картером и Гаррет.

Под угрозой пистолета Тадж открыл кодовый замок и впустил всех троих в лифт. Когда кабина начала свой долгий путь вниз, Картер и Гаррет сняли маски и проверили оружие. Они понимали, что им вряд ли представится случай пустить его в дело, но хотели быть уверены, что оно не подведет, если ситуация станет отчаянной.

— Послушай, Джейкобс, здесь нет газа. Тебе не жарко в маске? — спросил Картер.

Джейкобс пожала плечами и выронила оружие, словно оно было чересчур тяжелым для нее. Именно в этот момент Картер обратил внимание на ее ногти.

— Что за черт? — воскликнул лейтенант, срывая с нее маску. И увидел полное решимости лицо Эндрю.

 

Глава 42

Уэбстер бросился бежать по коридору. Еще три лаборатории базы использовались постоянно, и в двух из них не горел свет. Из последней как раз выходили Лайза и Майк, чтобы выяснить, что стряслось. Уэбстер оттолкнул их, запер дверь и махнул рукой Бишопу. Тот набрал последнюю цифру кода. Потолочные панели, идущие по всей длине коридора, открылись, обнажив пластины из сапфирового стекла, которые начали медленно скользить к полу.

— Что это? — спросила Лора, обращаясь к Уэбстеру.

— «Иншилд». Последняя линия обороны. Этот щит изолирует лаборатории и всю зону базы отсюда до лифта. Осы нас не достанут. Мы заморозим все пространство по другую сторону щита и сможем выйти, только когда они умрут. До той поры мы заперты.

— Но Эндрю наверху!

— Извините. О нем позаботятся, но нам придется пробыть здесь по крайней мере несколько часов.

В дальнем конце коридора стеклянный щит с лязгом вошел в паз на полу. Лора обернулась на этот звук. В темноте лаборатории за ее спиной лихорадочно метался луч электрического фонаря. Через мгновение свет там загорелся, и она увидела Гарри. Он выключил фонарь и неотрывно смотрел на щит, словно читал надпись на собственной могиле.

— Майор! — Лора потянула Уэбстера за рукав.

Он проследил за ее пальцем и похолодел от ужаса. Оглядевшись, он понял, что никто из ученых пока не заметил, что случилось с Гарри.

— Всем немедленно собраться в столовой! — закричал Уэбстер.

 

Глава 43

— Останешься в лифте, пока мы не приведем твою маму, — сказала Гаррет.

— Конечно, — ответил Эндрю, понимая, что ему вовсе не обязательно подчиняться. Пока они будут искать своих друзей, он сам найдет маму.

Лифт замедлил движение. Картер и Гаррет знали, что у них остается двадцать секунд, чтобы приготовиться.

— Итак, Гаррет, мы хватаем всех, кого сможем, и заталкиваем в лифт, пока Бишоп нам не помешал. Его я беру на себя, а когда ты управишься с остальными, отпущу.

— Так точно.

— И найди его мать в первую очередь. Парня нельзя оставлять без присмотра.

Эндрю сделал вид, что не слышит, и повернулся лицом к двери. Картер оттеснил его подальше от выхода и встал рядом с Гаррет.

Они достаточно часто пользовались лифтом, чтобы знать, с какой скоростью раздвигаются створки дверей, и изготовились к прыжку.

Лифт остановился. Короткая пауза — и двери пришли в движение.

Картер и Гаррет бросились вперед — и в последнюю долю секунды увидели стеклянную стену. Они едва успели повернуться боком, чтобы не удариться лицом о щит.

— Дьявол! Что это? — спросила Гаррет.

— «Иншилд». — В голосе Картера звучала тревога. — Эту защиту задействуют, если пчелы оказываются на свободе. В таком случае никто не может выйти наружу, пока щит не поднимется.

— Осы на свободе? — Эндрю побледнел.

— Не исключено. Но может быть и другая причина. Не будем паниковать раньше времени, — сказал Картер.

— А что же теперь будет с нами? — спросила Гаррет.

— Лифт не двинется, пока щит остается в этом состоянии, — ответил Картер.

— Что ж, бывало и хуже.

Картер промолчал. Он мог бы рассказать Гаррет, насколько плохо обстоят дела, она бы это выдержала, но он не хотел еще больше пугать Эндрю. Лейтенант оглядел тесное пространство, в котором они находились, и понял: рано или поздно этим двоим придется узнать, что их всех ждет, а потому дальше молчать не стоило.

— Так вот, ребята. Настоящие неприятности начнутся на следующей стадии.

— И что за неприятности? — спросила Гаррет.

— По эту сторону от щита все будет заморожено.

 

Глава 44

— Что там? — спросил Бишоп. Все ученые уже были в помещении столовой, и он пошел выяснить, что так напугало Уэбстера.

Кивок в сторону Гарри разъяснил ему, в чем дело.

— О Господи, — тихо сказал Бишоп. — Делайте, что можете. Я позвоню Пейну.

Лора в ожидании смотрела на Уэбстера, но тот лишь бессильно покачал головой.

— Но вы должны что-то предпринять, — сказала Лора. Уэбстер молчал. — Ведь другие осы рано или поздно попытаются проникнуть в эту лабораторию.

— Не будем создавать проблемы заранее.

Гарри посмотрел на генные секвенаторы и записал последние показания приборов. Подойдя к последнему, он замер.

— Что он делает? — спросила Лора. И она, и Уэбстер видели, как Гарри повернулся к задней стене лаборатории и, озабоченно хмурясь, осторожно направился к ней.

— Что-то не так, — сказал Уэбстер.

Гарри постучал по стене. Не зная, что произошло в зоне ожидания, он прислонился к холодному пластику, чтобы удовлетворить свое любопытство, не более того. У него и мысли не возникло, что привлекший его внимание шум имеет отношение к осам.

— Его надо как-то предупредить, — сказала Лора. Она замахала рукой, но Гарри стоял к ней спиной, а стеклянный щит не пропускал звуков.

Гарри приложил палец к тому месту, где ощутил явную вибрацию. В этот момент фрагмент стены диаметром в несколько сантиметров отвалился, и на его месте возникла чудовищная пасть разъяренной осы.

Шум огромных крыльев десятков насекомых ворвался в помещение лаборатории через образовавшееся отверстие и оглушил Гарри. Соприкоснувшись с осой, он с отвращением отпрянул от стены и уперся спиной в секвенатор. Он лихорадочно искал какое-нибудь оружие.

— Черт! — прошептала Лора.

Как и в зоне ожидания, сначала в отверстие просунулась антенна, за ней показались жвала. Оса успела расширить отверстие и просунуть в него всю голову, когда к ней устремился Гарри с пистолетом-распылителем и направил на насекомое струю концентрированной соляной кислоты. Это произвело желаемое действие: передняя часть осиной головы оплыла, словно обожженная пламенем.

— Давай, Гарри! — закричала Лора. Она повернулась к Уэбстеру, но тот не разделял ее энтузиазма.

— Смотрите!

Он показал на стену. Ее покрывали многочисленные отверстия, и в каждом были видны либо антенна, либо жвала. А в некоторые уже просовывалась целая голова.

Гарри что было силы работал распылителем, но тут заметил, что кислота разъедает пластик и отверстие расширяется. В отчаянии он стал искать другое средство защиты и увидел баллон с жидким азотом и резиновые перчатки. Если кислота не подходит, может быть, их удастся заморозить?

Гарри плеснул немного азота на каждое отверстие — сжиженный газ действовал как клей. Осы примерзали к стене. Они пытались освободиться с такой яростью, что отрывали ноги.

— Похоже, ему удалось их остановить, — сказала Лора.

— Да, — негромко ответил Уэбстер, — но если они до него и не доберутся, я все равно не вижу, как мы сможем его оттуда вызволить, прежде чем вся зона будет заморожена. Ведь подняв щит, мы выпустим ос.

— Но вы же не можете просто оставить его там.

— Я знаю, — сказал Уэбстер. — Я это знаю.

 

Глава 45

Тем временем в своем кабинете Бишоп собирался с духом, чтобы сделать звонок. Пытаясь избежать этого, он уже принес в жертву несколько человек. Сняв трубку, он глубоко вздохнул и набрал трехзначный номер прямого соединения с кабинетом Тобиаса Пейна в Пентагоне.

Как обычно, Пейн ответил после первого гудка, и Бишоп услышал его четкий аристократический голос.

— Стивен Бишоп, вы лишили меня удовольствия не слышать вас.

— Доброе утро, Тобиас. — Бишопу было не до шуток.

— Простите мой тон, Стивен, но я не могу припомнить, когда вы звонили мне, чтобы сообщить приятное известие.

— Полагаю, это объясняется тем, что у меня не возникало необходимости вас тревожить, если дела шли гладко.

— Вы правы. Так что у вас стряслось?

— Это стало результатом наших попыток увеличить экономическую эффективность и свести к минимуму уязвимость самой базы…

— Да, да. Если можно, избавьте меня от утомительных предисловий.

— Конечно, извините. Перехожу к сути. Доктор Хит сумел вывести породу ос с выдающимися качествами, ничего подобного прежде мы не имели. Они крупнее, агрессивнее и разумнее.

— Превосходно. А мне показалось, будто вы намекнули, что хотите сообщить неприятные новости.

— Все было бы превосходно, если бы мы смогли взять их под контроль. Но прежде чем это случилось, они напали на доктора Хита и убили его.

Наступила пауза.

— Продолжайте.

— Я попытался найти другого энтомолога, англичанку Лору Трент.

— Это с ней возникли проблемы?

— У нее есть ребенок, и я не сумел склонить ее к работе на базе.

— И?

— Мы выкрали мальчика и таким образом заставили ее прилететь сюда.

— Не думаю, что целью вашего звонка является сообщение о переменах в составе сотрудников.

— Конечно, конечно. Дело в том, что осы вышли наружу. Они прогрызли стену, и нам пришлось… — Бишоп понизил голос. — Нам пришлось задействовать «иншилд».

Молчание. Потом Бишоп услышал:

— Понятно.

— Мы пытаемся найти наилучший выход…

— Позвольте мне помочь вам в этих поисках. Эвакуируйте весь персонал, кроме военных.

— Мы уже этим занимаемся.

— А затем поднимите «иншилд», и пусть морпехи займутся осами.

— Поднять «иншилд»? Но осы уже убили троих солдат. Оставшиеся не смогут противостоять…

— Замолчите, Стивен. Вы что же, хотите заморозить БРЭВИС и потом начать все с нуля? Так вы до будущего года не управитесь. Вы хоть представляете себе, как к этому здесь отнесутся? У нас только на ближайший месяц запланированы операции «Флеминг» и «Харпер». По-вашему, я должен сказать Джонатану, что операции отменяются, потому что несколько ос оказались на свободе, а вы, вместо того чтобы с ними покончить, намочили штанишки от страха и удрали оттуда?

— Тобиас, все гораздо серьезней. Я бы не стал вам звонить, не будь угроза столь реальной.

— О какой угрозе вы говорите? Да, доктор Хит погиб, это… — Он запнулся, подбирая слово. — Это позор, если хотите, но почему вас всполошила смерть нескольких солдат? У них такая служба.

— Но Тобиас…

— При дальнейшем развитии событий дайте мне знать. А в остальном — делайте свое дело.

— Послушайте, Тобиас…

— Вы меня поняли?

— Я вас понял.

 

Глава 46

Выйдя из кабинета в коридор, Бишоп встретил Лору и Уэбстера, и тут же все они увидели Уэйнхауса, который энергично жестикулировал, показывая в сторону лифта. Уэбстер поспешил к нему, Лора старалась не отставать. В самом конце коридора она увидела Эндрю. Мальчик стоял за стеклом.

На той стороне, которую предстояло заморозить.

Не будь это так, Лоре оставалось бы только благодарить судьбу: ведь она могла бы не волноваться за сына. Но теперь ее лишили единственного источника утешения, взамен поселив в душе ледяной страх. Она разрывалась между инстинктивным ужасом, готовым затопить все ее существо, и необходимостью убедить Эндрю, что на самом деле его положение не так скверно, как могло показаться.

Чтобы скрыть испуг, поселившийся в ее глазах, Лора поднесла к лицу ладони, но, поняв, как это выглядит со стороны, тут же их опустила.

— Ну же, — обратилась она к Уэбстеру, — ради бога, не молчите. Мы ведь можем что-то предпринять, правда? — Она тщетно старалась унять дрожь в голосе.

Пока Уэбстер думал над ответом, к ним подошел Бишоп.

— Какого дьявола они там делают?

— Как раз это мы и пытаемся выяснить, — сказал Уэбстер.

— Ведь можно что-то предпринять? — повторила Лора.

— Пока мы заперты щитом, лифт не сможет подняться, — ответил Уэбстер.

— Но ведь по ту сторону стекла все будет заморожено!

Наступила неловкая пауза. Потом Бишоп сказал:

— Такого никто не мог ожидать.

Лора подошла к стеклу перед лифтом, где стоял бледный Эндрю. Волны страха продолжали бить в материнское сердце, и ее попытка казаться спокойной не увенчалась успехом.

Тем временем Бишоп отвел Уэбстера в сторону.

— Пейн приказал эвакуировать весь гражданский персонал и поднять щит, чтобы ваши люди расправились с осами. Но, похоже, ситуация изменилась.

— Придется поднимать щит без эвакуации. А осы… Если раньше расправиться с ними было трудно, то сейчас — почти невозможно.

Бишоп согласился с таким трудом, будто выдавал тайну под пыткой.

— Надо посмотреть, что с Гарри.

Они двинулись по коридору к седьмой лаборатории. Сквозь стекло было видно, как Гарри смотрит на усыпанную отверстиями стену, выискивая очередную осу, которая хочет попытать счастья в схватке с ним. Некоторые отверстия были закрыты головами замороженных насекомых. Поливая жидким азотом выступающие наружу части их тел, Гарри сотворил целую галерею ледяных скульптур, мрачных и одновременно притягивающих взгляд: безжалостные глаза над страшными челюстями; толстые длинные антенны, жадно вытянутые вперед; напряженные ноги, застывшие в тщетном усилии протолкнуть тело наружу… Однако прибавления экспонатов не ожидалось: баллон с жидким азотом опустел, и Гарри нужно было искать другое средство защиты.

Проблема заключалась в том, что прочие агрессивные химические вещества обладали коррозионными свойствами, и, судя по большому заплывшему отверстию в стене, которое он обработал кислотой, прибегать к их помощи Гарри не мог.

Оставалась лишь возможность чисто механического воздействия. Разбив лабораторный стакан, он получил зазубренный кусок стекла, которым пронзал головы ос, как только те появлялись в отверстиях. Однако их становилось все больше, причем они быстро обучались и приспосабливали свои действия к ситуации. Разрушив по возможности больший участок стены, они прятались в углублении, как только Гарри приближался к ним со своим оружием.

Он понимал, что победа ос — только дело времени.

Увидев отражение Бишопа и Уэбстера в хромированной поверхности трубопровода, Гарри повернулся. На их лицах читалось бессилие.

Бишоп обозначил губами вопрос: «Какого черта?», на который Гарри ответил взглядом, означавшим: «Что мне делать?» Бишоп закрыл глаза, покачал головой и пошел в сторону казармы. Уэбстер проартикулировал: «Держитесь. Мы вас вытащим».

«Поторопитесь», — неслышно ответил Гарри.

 

Глава 47

Все остальные обитатели базы собрались в комнате отдыха жилой зоны военных. Уэбстер и Уэйнхаус проверяли наличие оружия, пригодного для защиты от ос, если те вырвутся на свободу. Ученые — Такеши, Сьюзен, Джордж, Лайза и Майк — еще не пришли в себя от поразившего их ужаса. Но, и успокоившись, они понятия не имели, какую могут принести пользу в сложившейся ситуации, а потому сидели на диванах, строя тревожные предположения.

— Как раз это я и имел в виду, — заметил Майк, постукивая ботинком по полу.

— О чем ты? — спросила Лайза. Ее голос дрожал, а глаза беспокойно бегали.

Майк заговорил быстро и сумбурно, фразы набегали одна на другую, прерывались и начинались с полуслова.

— Когда я говорил… говорил я им… неладно что-то. Спорить готов, Роуч и Мартин погибли, на что угодно могу поспорить. И Хит тоже… Да видел кто-нибудь этих ос? Ну же, кто видел этих гребаных ос, а?

— Никто их не видел, — сказал Джордж, прикуривая «Мальборо» дрожащими пальцами.

— Погибли? Роуч и Мартин? — Лайза замерла на диване, пораженная этими словами.

— Мы не можем этого знать, — возразила Сьюзен.

— Да точно говорю, погибли, — настаивал Майк. — И мы здесь все умрем. Никто из нас на самом деле не знает, чем мы тут занимаемся, да только эти гребаные твари уже летают по всей базе.

— Они остались за «иншилдом», — сказал Такеши ровным голосом. — Здесь мы в безопасности. Просто нам нужно выбраться на поверхность.

— Да ну? А что за хрень этот твой «иншилд»? Откуда тебе все это известно?

— Когда ты сюда приехал, тебе дали инструкцию. Там все и написано, — спокойно ответил Такеши. — «Иншилд» — последнее средство защиты. Когда щит опускается, по другую сторону от него все замораживают, после чего мы отсюда выходим.

— Как же, как же, держи карман шире. Ты видел лифт? Он что, двигается?

Такеши пожал плечами.

— Не знаю. Но, думаю, лучше не паниковать.

— Это легко сказать, — пробормотал Майк.

Разбираясь с оружием, Уэйнхаус посматривал на ученую братию, прикидывая, до какой степени можно рассчитывать на их самостоятельность. Если Картера и Гаррет не удастся вызволить из лифта, обеспечивать безопасность остальных придется только ему в паре с Уэбстером. С этой неутешительной мыслью он вернулся к своему занятию.

В коридоре Лора спросила Бишопа:

— Нет ли способа связаться с лифтом? Сейчас я пишу на клочках бумаги, но я уверена, что Эндрю будет легче, если он сможет услышать мой голос.

— Можно воспользоваться интеркомом в моем кабинете. Просто нажмите синюю кнопку. И возьмите с собой майора — пусть выяснит, почему Гаррет и Картер спускались на лифте, вооруженные до зубов и с вашим сыном в придачу.

Войдя в жилую зону, Бишоп встретил выжидающие взгляды собравшихся ученых. Уэйнхаус стоял рядом со своим арсеналом, сложив руки на груди. Все молчали.

— Я знаю, у всех вас есть ко мне вопросы по поводу сложившейся ситуации. Без лишних слов перехожу к сути: не поставив меня в известность, доктор Хит на протяжении нескольких последних месяцев занимался выведением ос, которые были крупнее, умнее и агрессивнее, чем все виды этих насекомых, произведенные здесь ранее. Именно их вы, — он кивнул в сторону Такеши и Сьюзен, — видели так близко, а остальные наблюдали через окно зоны ожидания. — Бишоп помолчал, ожидая реакции на свои слова. — Эти осы напали на доктора Хита… — Он снова сделал паузу. — Он погиб, был убит в ходе эксперимента, исполняя свой служебный долг, если хотите. Затем, как некоторым из вас уже известно, трое наших военных погибли при попытке исправить положение. В настоящее время эти осы проделали отверстия в стенах и оказались в лабораторных помещениях. Было принято решение задействовать систему «иншилд», в результате чего в нашем распоряжении остались только коридор, казарма, столовая и мой кабинет. Остальная территория базы будет заморожена, осы погибнут, все сотрудники будут эвакуированы. В дальнейшем работа базы возобновится либо здесь, либо в другом месте. Вопросы?

— Сколько времени это займет? — спросил Джордж.

— Точно сказать не могу, такого опыта у нас нет. Но не более двадцати четырех часов.

— А откуда вам известно, что после замораживания территории опасность исчезнет? — спросил Майк.

— Датчики движения за сапфировым стеклом проинформируют нас, настал ли момент для эвакуации. Послушайте, я знаю, что мы попали в скверную ситуацию и вся ответственность лежит на мне. Но, уверяю вас, никому… никому, кто находится здесь, ничего не угрожает. Мы должны просто сидеть и ждать.

Сьюзен растерянно подняла руку.

— Вам нет нужды поднимать руку, чтобы задать вопрос, мисс Майерс.

— Вы сказали, что этот щит сделан из сапфирового стекла?

Наконец-то Бишоп мог заговорить уверенно.

— Это особое стекло, обладающее в десять раз большей твердостью, чем обычное. Так что осы никак не смогут преодолеть эту преграду в сколько-нибудь обозримом будущем.

Однако растерянность не сошла с лица Сьюзен, и она снова подняла руку, после чего опустила под нетерпеливым взглядом Бишопа.

— Что еще, мисс Майерс?

— Э… Курс прикладных материалов нам читали только один семестр, но разве сапфировое стекло не отличается… хрупкостью?

— Простите?

— Оно твердое, это стекло, устойчивое к царапинам, но значительно более хрупкое, чем обычное. Поэтому при ударе оно может разбиться.

В комнате воцарилось тревожное молчание.

— Но ведь это всего лишь осы. — Бишоп вложил в свою интонацию все презрение, которое смог наскрести.

— Которые «крупнее, умнее и агрессивнее» всех прежних — так вы сами о них сказали, — напомнил ему Майк.

— Но они никак не смогут…

— Если они прогрызли пластиковые стены, то смогут проникнуть и через оргстекло лабораторных окон, — заметил Джордж Эстрада. — А потом рванутся к щиту…

Бишоп почувствовал, что холодеет. У него не было ответа, как и не было возможности проверить высказанное предположение. Если в каком-то месте щита возникнет трещина, то неизвестно, как далеко она может распространиться.

— Но ведь это всего лишь…

— Всего лишь килограмм чистой ярости, несущийся со скоростью от десяти до пятнадцати километров в час, — сказал Майк. — Вам бы невредно иметь запасной план.

 

Глава 48

— Меня слышно? Прием, — произнесла Лора.

— Похоже, они отвечают утвердительно. — Уэбстер наблюдал за лифтом, и поднятые большие пальцы Картера, Гаррет и Эндрю сказали ему то, что он хотел узнать.

— Хорошо. Эндрю, я объясню тебе, что здесь происходит. Ты должен быть храбрым, очень храбрым, и слушать меня внимательно, чтобы все вышло так, как мы задумали. — Эндрю не сводил глаз с Уэбстера, как будто именно майор произносил эти слова. Уэбстер старался выглядеть спокойным и уверенным — именно в этом нуждался мальчик. Лора продолжала: — Здесь за стенами большие осы. Мы старались держать их взаперти, но они вырвались. Теперь зона, где мы находимся, закрыта стеклянными щитами, которые нас защищают, а все остальные помещения будут заморожены, и холод убьет ос. — Лора перевела дыхание, подойдя к самой трудной части. — Из-за несогласованности по времени вы оказались по другую сторону щита, но мы собираемся вытащить вас оттуда. А до тех пор вам надо сидеть спокойно и ждать.

Картер и Гаррет сосредоточенно молчали. Эндрю был явно напуган. Уэбстер видел, как Картер что-то сказал Гаррет, а затем написал записку и приложил ее к стеклу.

Там значилось: «Могут ли осы попасть сюда?»

Уэбстер знаком велел Картеру ждать и направился к интеркому.

— Мы не можем это скрывать от них, — сказала Лора.

Уэбстер кивнул и взял трубку.

— Мы точно не знаем, могут ли осы до вас добраться. Снимите панели с южной стороны лифта — эта сторона противоположна той, где находятся осы. Если там бетон, значит, из него сделана вся шахта и вы в безопасности. Если увидите пластик, вроде лабораторных стен, то мы будем знать, что вызволять вас надо как можно быстрее. Ясно?

Уэбстер вернулся к лифту и увидел, что Картер и Гаррет уже приступили к делу, орудуя ножами. Тут же к нему присоединилась Лора и опустилась на колени у щита. Лицо Эндрю сейчас очень напоминало его отца, особенно голубые пытливые глаза. Мальчик старался не показывать тревоги, но вместо улыбки храбреца на его лице появилась беспомощная гримаса. Этого Лора вынести не смогла и отвернулась, чтобы скрыть от сына навернувшиеся слезы. Когда она вновь посмотрела на Эндрю, его обнимал за плечи Картер. Лейтенант говорил мальчику слова, которые так хотела бы сказать она сама. Эндрю поднял на нее глаза и кивнул — я справлюсь, мама.

На мгновение Лоре показалось, что все обойдется, они выберутся отсюда и вернутся домой, в Англию, но тут на лице сына отразился бесконечный ужас. Проследив его взгляд, она увидела то же, что и он: осы прорвались сквозь заднюю стену зоны ожидания и бились головой в окна. Все происходило в первой комнате справа от лифта, то есть в нескольких метрах от Эндрю. Лора не говорила сыну, какого размера были эти твари, и страх мальчика многократно усиливался от непонимания.

Эндрю застыл на месте: он и не представлял, что могут существовать такие гигантские насекомые. Теперь, когда он видел их глаза, страшная реальность облекла во плоть то, что ранее создало его воображение. Он решил, что одолеть их просто невозможно, настолько свирепыми и мощными они казались. Ведь они уже убили людей, которые были куда сильнее и лучше вооружены, чем он. Разве у него были шансы уцелеть? А у мамы?

Осы прекратили попытки пробиться через окно силой. Вместо этого они старались как-то удержаться, прижав к нему челюсти, пока кислота, содержащаяся в слюне, разъедала оргстекло. Их пасти были широко раскрыты, и слюна обильно стекала вниз, искажая вид желто-черных тел. Эндрю видел, как Лора с явной тревогой что-то говорит Уэбстеру. Это испугало его еще больше. Он невольно задрожал. Почувствовав страх мальчика, Картер повернулся к нему и обнял.

— Малыш, я не позволю до себя добраться этим тварям, а стало быть, они и до тебя не доберутся. Ты слышишь меня? — И повторил громче: — Ты меня слышишь?

Эндрю отвел взгляд от ос и посмотрел в глаза Картеру.

— Да… Да, сэр, я слышу.

— Отлично. Тогда делай в точности то, что я тебе скажу, и мы отсюда выберемся живыми. — Картер повернулся к дальней стене лифта. — Сначала снимем эти панели. Тут слабое место — динамики интеркома. Займись ими вместе с Гаррет.

Между тем Лора и Уэбстер изо всех сил старались отпугнуть насекомых, размахивая руками и стуча по стеклу около того места, где они садились на окно. Бишоп стоял за их спинами, желая улучить момент, чтобы отвести Уэбстера в сторону, не вызывая еще большей тревоги.

— Майор, — сказал он, выразительно скашивая глаза, — я получил еще одно сообщение от Пейна. — Хотя попытка Бишопа придать своему голосу естественность оказалась довольно жалкой, все внимание Лоры было приковано к осам, и она не обратила внимания на его слова. Уэбстер повернулся, увидел страх на лице Бишопа и немедленно последовал за ним в кабинет.

— Мне только что указали на существенный недостаток в конструкции «иншилда». Сапфировое стекло нельзя поцарапать, но оно плохо выдерживает удары.

— Что?!

— Если осы пролезут сквозь оконное оргстекло, то «иншилд» их не остановит.

— Я только что их видел. Чтобы вылететь из лаборатории, они первым делом стали как раз биться в окно.

— Если они повторят это с «иншилдом», он может рассыпаться через десять секунд. Или десять минут. Точно мы не знаем, и в этом вся проблема.

— Хорошо. Надо посмотреть, что с Гарри, а потом обрисовать положение всем. Никакого обмана или уверток. Изложить все факты. Пусть думает каждый: может случиться так, что через десять минут думать будет некому, осы сожрут всех.

В лифте Гаррет выковыривала динамик из стенки.

— Отлично, — сказал Картер и потянул на себя соседнюю с динамиком панель.

Эндрю и Гаррет отошли чуть в сторону, давая ему простор. Металлическая полоса оторвалась с характерным лязгом, но прежде чем Картер приступил к следующей панели, он заметил, что Лора жестами требует его внимания: она указывала на ос. Привлеченные шумом в лифте, насекомые собрались в ближайшем к нему конце лаборатории у самого стекла.

— Спокойно, не паниковать, — ровным голосом сказал Картер и снова занялся панелями лифтовой стенки.

Лора продолжала наблюдать за осами, а Бишоп и Уэбстер вышли из кабинета и чуть ли не бежали к ней.

— Мы проверим, как там Гарри, — сказал ей Уэбстер, — а потом все собираемся в казарме.

Они повернулись и поспешили к седьмой лаборатории. Лора присоединилась к ним. Когда они пришли на место, Гарри в лаборатории не было. Несколько ос ползали по аппаратуре, выискивая что-нибудь съедобное. Лора растерялась — может быть, в помещении нашлось какое-нибудь безопасное место, скрытое от глаз? Уэбстер посмотрел на огромные секвенаторы и подумал о том же. Не укрылся ли Гарри в одном из них? Но он не заметил никаких элементов аппаратуры, которые Гарри мог извлечь оттуда, чтобы освободить место.

У Бишопа, впрочем, не было подобных сомнений. Он помнил, как обнаружил Хита, и сразу же осмотрел пол.

Там он и лежал, скелет Гарри Мерчанта.

На этот раз осы не ограничились мягкой плотью. Кости Гарри были отделены друг от друга и лежали по всему полу, будто их разбросало взрывом, центр которого находился в области таза. Несколько мелких костей — фаланги пальцев рук и ног — вообще отсутствовали. Теперь они находились в пищеварительном тракте насекомых, которые озабоченно искали новую пищу.

Лора отвернулась и присела — колени не держали ее.

— О нет, о нет, — снова и снова бормотала она.

За всеми событиями, которые произошли с того момента, когда опустились щиты «иншилда», она почти забыла о Гарри. Она надеялась, что он сумеет продержаться дольше. Увиденное заставило ее почувствовать, будто смерть со страшной неизбежностью распространяется по всей территории базы.

Уэбстер был сломлен, раздавлен. Он знал Гарри семь лет, и, хотя их не связывали глубокие дружеские чувства, им довелось немало пережить вместе. Он смотрел на эти кости и представлял себе человека, сжавшегося в ужасном предчувствии страшного и неотвратимого конца.

Бишоп переживал не так сильно. На этот раз расправа произошла не у него на глазах, и не он был виновен в трагедии. В этом смысле смерть Гарри оказала на него не столь сильное впечатление, и он даже ощутил подобие стыда за испытанное облегчение. Кроме того, Бишоп понимал, что им всем следует безотлагательно собраться в казарме и определиться с дальнейшими действиями.

Он прислушался к возбужденным голосам, доносившимся из дальнего конца коридора, и задумался над тем, как он сможет успокоить этих людей. Сначала ему пришло в голову, что еще одна смерть не станет таким уж потрясением для каждого, но затем вспомнил о том, кто остался и в каких отношениях они были с погибшим. По сколько-нибудь важным вопросам научные сотрудники в первую очередь общались именно с Гарри, а поскольку Хита они почти не видели, то Гарри был и проводником того высокого уважения, которое все они питали к этому великому ученому.

Смерть Гарри, конечно же, ослабит власть Бишопа и сведет к нулю остатки мужества, еще дремлющие в их душах.

— Они не должны об этом знать, — произнес он негромко.

— Мы должны поднять щит, — сказал Уэбстер, отнюдь не адресуя свои слова Бишопу. Это было утверждение, а не приглашение к дискуссии.

Бишоп не нуждался в уговорах.

— Найдите способ сделать это, не выпустив оттуда ос, и я подниму его, чего бы это ни стоило.

— Надо спросить Таджа. Если существует способ обойти систему безопасности, он его знает.

Бишоп поспешил в кабинет к телефону.

 

Глава 49

— Гад ж, это Бишоп.

Тадж никогда не пользовался телефонной трубкой, предпочитая включать динамик и расхаживать по своей зоне, держа по батончику в каждой руке или пуская бумажных голубей в надпись «БРЭВИС» на стене напротив его стола, норовя попасть в букву «Э». В настоящий момент он крутил свои толстые большие пальцы и говорил так, будто Бишоп находился рядом с ним.

— Господин Бишоп, я как раз пытался дозвониться вам, но телефон не отвечал. Тут происходит такое, о чем вам надо бы знать. Гаррет, Миллс и Джейкобс собрались угнать самолет, а сейчас они к вам спускаются.

— Быть этого не может, — ответил Бишоп.

— Точно говорю. Эти засранцы траванули меня газом, я тут такого натерпелся… Вам не приходилось вдыхать «Си-Эс»?

— Э… нет, не приходилось. Я разберусь с этим.

— Мне пришлось открыть двери и проветрить здесь. Но кто-то из них все еще наверху, я их слышу.

— Да, да, конечно, Тадж. А сейчас успокойтесь и слушайте меня очень внимательно. Мы задействовали «иншилд» и…

— Да ну? Что стряслось?

— Вам это сейчас ни к чему, поверьте. Так вот, щит опущен, и мы должны перейти к замораживанию, но до этого, или во время этого, или я не знаю когда, но мы должны его поднять.

— Неужто те трое, что спускались, застряли в лифте?

— Что-то в этом роде.

— Вот что я скажу вам, господин Бишоп. Пусть эти трое идут в жопу, уж простите мне грубые слова, господин Бишоп.

— Конечно, Тадж. Но один из них — Эндрю, сынок Лоры Трент, а другой — Картер. Это они обработали вас газом?

— Нет… э… Я, конечно, неуверен, но ребенок…

— Вот именно, с ними ребенок. Поэтому мы должны поднять щит.

— Я же говорил, что существует риск, когда устанавливали систему безопасности. Но Таджа никто не слушает…

— Все так, однако перейдем к делу. Конечно, можно просто включить заморозку, выждать и уйти из базы, но ведь нельзя дать им там погибнуть! В то же время, подняв щит, мы сами погибнем. Нет ли способа поднять лифт, не поднимая щита? Звучит невероятно, но все же?

— Есть один. Будь у меня ваша карточка-ключ, то вместе с моей она позволит снять запрет на подъем лифта. Но где ж ее взять-то…

— Иначе никак?

— Скажите сэр, чего вы хотите от меня, и я постараюсь это сделать, да только, похоже, вы там, как говорится, по уши в дерьме. Я могу поднять щит, но вы-то вряд ли этого хотите, а если я попробую поднять лифт, система безопасности отключится и щит поднимется.

— Так примерно я и думал.

— Ладно, я тут посмотрю, что можно сделать, а вы оставайтесь у телефона. Если получится что-нибудь путное, я вам сообщу.

— Договорились.

 

Глава 50

Уэбстер стоял в углу комнаты отдыха и обсуждал с Уэйнхаусом и Лорой возможность поднять щит. У противоположной стены на диванах расположились остальные. Считали погибших.

— А Гарри в последнее время кто-нибудь видел? — громко спросил Майк.

Лора и Уэбстер обернулись на голос и встретили взгляды Майка и Лайзы. В комнате стало тихо.

— Гарри мертв? — спросил Майк.

Ответа не последовало.

— Значит, мертв. Кто еще?

Уэйнхаус, Лора и Уэбстер подошли ближе. В отсутствие Бишопа Уэбстер не хотел кривить душой.

— Роуч, Мартин, Хит и Ван Аренн. Все они погибли, пытаясь справиться с новой породой ос.

Лоб Джорджа собрался жирными складками.

— Если Хит и Гарри мертвы, кто тогда… — Он посмотрел на Лору и получил молчаливый ответ. — Но вы же лицо гражданское. Не хочу вас обидеть, но ведь вы здесь только что появились и многого просто не знаете.

— Прохожу ускоренный курс обучения, как видите.

В комнату ворвался Бишоп, прервав этот диалог. Не уловив настроения собравшихся, он заговорил так же быстро, как бежал сюда.

— Обстановка изменилась. Как вы могли видеть, Картер, Гаррет и сын доктора Трент заперты в лифте, что создает проблему для перехода к конечной стадии плана. Эта проблема накладывается на наши подозрения относительно хрупкости стекла, из которого сделан щит. Так что нам срочно нужны идеи, предложения по выходу из…

Майк прервал его:

— Может быть, Гарри нам поможет. Или Роуч с Мартин. Вот к кому стоит обратиться за идеями.

Бишоп посмотрел на Уэбстера.

— Они сами догадались. Я только подтвердил эту догадку, — сказал Уэбстер.

— Прекрасно. Тогда предлагаю всем поторопиться. Занимая этот пост, я, разумеется, несу полную ответственность за все, что здесь случилось за последние недели. Вина каждого будет определена в рамках соответствующего расследования. Однако сейчас важно одно: все, кто еще жив, должны выбраться отсюда. Поэтому очень прошу вас отложить все прочее на ближайшее будущее и сосредоточиться на том, что требует немедленных действий.

Он посмотрел на них, как бы приглашая дать ему отпор.

Но все молчали.

 

Глава 51

— Теперь пойдет легче. Эти панели сидят на винтах, а я знаю, что у одного из нас есть отвертка. — Картер улыбнулся Эндрю, но тот смотрел на него озадаченно. — Дай-ка мне твой швейцарский армейский нож.

Эндрю расплылся в улыбке и сунул руку в карман. Открыв нужный инструмент, он протянул нож Картеру, который изобразил восхищение.

— Пожалуй, нам все же повезло, что ты здесь оказался, — сказал лейтенант.

Пока Картер управлялся со стальными панелями, Гаррет не могла отвести глаз от ос, которые не прекращали попыток пробиться через окно лаборатории справа от лифта. Картина была размытой, но усилия насекомых имели результат: прожилки на оргстекле свидетельствовали, что оно явно пострадало от слюны.

— О Господи, — пробормотала Гаррет. — До чего мерзкие твари.

Эндрю проследил ее взгляд. Его завораживали эти насекомые, в особенности ритмичные движения челюстей, царапающих окно. Кроме едкой слюны, на стекло попадали струйки яда из жал, отчего оно теряло прозрачность. В их действиях было что-то пугающе слаженное — будто они твердо знали, каким станет результат.

Голос Картера заставил его вернуться к тому, что происходило в лифте.

— Ну вот, последний винт и… — Вторая панель, громыхая, полетела на дно шахты, обнажив белый поликарбонид — тот самый материал, из которого были изготовлены стены базы. Картер постучал по нему отверткой и услышал глухой звук. Похоже, стена шахты была толще лабораторных, но при полном отсутствии бетона появление ос оставалось лишь делом времени.

Раздался телефонный звонок. Бишоп бросился в кабинет и снял трубку, а Уэбстер вышел посмотреть, что происходит в лифте.

Картер показывал пальцем на пластиковую стену.

— Дьявол, — проговорил Уэбстер, стараясь приглушить голос, чтобы не привлечь внимание Лоры.

Он перевел взгляд на окно зоны ожидания. Одна из ос уже просунула антенну сквозь оргстекло.

 

Глава 52

— Сэр, плохие новости. Я прошерстил всю систему — те, кто ее устанавливал, позаботились, чтобы никто не смог войти или выйти, пока не обеспечена полная безопасность.

— Спасибо, Тадж. Не отходите от телефона до моего звонка, ясно? — Бишоп повесил трубку и вернулся в комнату отдыха.

Взгляды всех обратились к нему.

— Мы не можем поднять лифт, не подняв щит. Поэтому нам придется, как это ни тяжело, включить заморозку.

— Господин Бишоп! Не думайте, что я буду сидеть сложа руки, пока вы убиваете моего сына…

— Ну, ну… Постарайтесь успокоиться, доктор Трент. Никто об этом не говорит. Мы просто должны придумать, как их оттуда вызволить, не причинив вреда ни им, ни себе.

— И с этим надо поторопиться, — добавил Уэбстер. — Стены шахты сделаны из поликарбонида. У нас остается не больше двадцати минут, потом осы окажутся в шахте. И еще: с окном зоны ожидания они, похоже, справились.

Первой заговорила Лайза.

— Надо задействовать все инсектициды и все оружие. Зачем замораживать базу целиком?

— Поверьте, мисс Келлер, будь у нас другое средство управиться именно с этими осами, мы бы его уже нашли, — сказал Бишоп. — Забудьте о тех видах, с которыми вы работаете. Эти осы абсолютно другие, их обычными способами не одолеть. Мы хотим их заморозить именно потому, что знаем, как они чувствительны к холоду. О других методах воздействия нам ничего определенного не известно.

— Но если замораживание эффективно, почему вы не сделали этого раньше, когда они еще не распространились по всей базе? — спросил Такеши.

— Мы так и поступили, но — в недостаточной степени. Они не погибли, а только впали в оцепенение. А потом мы встретились с целым рядом непредвиденных осложнений и не смогли довести задуманное воздействие холодом до конца.

Уэйнхаус заговорил с болью и яростью:

— Ну да, они превратили Ван Аренна в главное блюдо и чуть не повторили того же с Гаррет. Потом они проели стены насквозь и попали в вентиляцию, а мы сейчас сидим здесь и думаем, как бы сделать то, что могло быть сделано давным-давно, если бы кое-какие засранцы и мудаки лучше шевелили своими гребаными мозгами.

— Благодарю вас, капитан Уэйнхаус. Да, работа над этими образцами сопровождалась трагическими событиями, нам не удалось их избежать…

— Чушь собачья, сэр.

— Прошу вас! Давайте все же искать выход! — умоляющим голосом воскликнула Лора. — У нас не остается времени.

Уэйнхаус сложил руки на груди и принялся разглядывать пол.

— Как вы замораживали ос, не снижая общую температуру? — спросил Такеши.

— Прикрепили рядом с гнездом баллон с жидким азотом.

— Так почему бы их снова не заморозить?

— Мне казалось, я вполне ясно высказался по этому вопросу, но для тех, кто плохо слышал, повторю: в зоне замораживания находится лифт.

— Это я понимаю, но ведь осы будут сильнее реагировать на охлаждение. В них это заложено генетически, а к тому же их масса значительно меньше, чем масса мальчика в лифте. Вы можете снизить температуру до определенной величины, обездвижить ос, затем вывести людей из лифта, прежде чем они окоченеют, и снова опустить щит. После этого можно будет снизить температуру зоны с осами до желаемого уровня.

Бишоп задумался и встретил полный ожидания взгляд Лоры, которой, как видно, это предложение показалось самым удачным.

— Благодарю вас, Такеши, — сказал Бишоп. — Возможно, так и следует поступить. Правда, с этим решением связаны два затруднения. Во-первых, я не знаю, позволяет ли гибкость нашей системы безопасности включать и выключать ее в таком режиме, но это я смогу немедленно выяснить. А во-вторых, не хотелось бы повторить то, что случилось, когда мы пытались воздействовать на этих ос слабым охлаждением. Некоторые из них смогли укрыться, изолировать себя от действия низкой температуры в замороженной части лаборатории.

— Но если мы охладим всю зону, они не смогут это повторить, разве не так? — спросила Лора.

— Разумеется, но они могут защищаться, изолируя одна другую. Все дело в том, сможем ли мы снизить температуру в достаточной степени, чтобы полностью их обездвижить? И можно ли с уверенностью сказать, что такая температура не повредит людям в лифте?

— Но ведь речь идет всего лишь о секундах.

— Это я понимаю, доктор Трент, и все же речь идет об ощутимом риске. Конечно, я сделаю все для спасения трех людей в лифте, однако при сложившихся обстоятельствах у меня нет уверенности, что мы поступим правильно, подвергая опасности жизни всех.

— Но вы не станете возражать против такого плана, если и другие согласятся с ним?

— Не стану.

— Хорошо. — Лора перевела дух, а затем обратилась ко всем сразу. Стараясь смотреть людям прямо в глаза, она говорила четко, хотя и с очевидным волнением в голосе: — Только что вы услышали, в каком положении мы все оказались. Хотя вы и не знаете моего сына, но если среди вас есть родители, вы можете себе представить, каково мне сейчас. Несколько дней назад его похитили, чтобы шантажом вынудить меня сюда приехать. Я не имела представления, где он находится… Мне трудно передать, сколь ужасным было мое положение. Несколько лет назад умер мой муж, и Эндрю — это все, что у меня осталось в жизни. Когда я узнала, что он пропал, что он, может быть, умер, я… — Лора замолчала, вернувшись мысленно к переживаниям тех нескольких часов неизвестности. Затем она заговорила вновь: — Узнав наконец, что он жив, я испытала огромное облегчение. Я не могу жить без Эндрю. И вот какой выбор стоит перед нами теперь: обречь на верную смерть моего сына, Картера и Гаррет, а самим жить дальше, сознавая, что это произошло, несмотря на возможность другого решения, — или пойти на риск и попытаться их спасти. Если случится худшее, то я уверена, что с помощью господина Бишопа и майора Уэбстера мы будем готовы к дальнейшим действиям.

— Конечно, госпожа Трент, — тут же отозвался Уэбстер.

— Разумеется, доктор Трент, — сказал Бишоп.

— Благодарю вас. Я думаю, нам надо проголосовать. Кто согласен с господами Бишопом и Уэбстером и со мной в том, что нам следует попытаться спасти эти три жизни?

С различной степенью энтузиазма, но все подняли руки.

— Отлично, — сказал Бишоп, выдержав паузу. — Не уверен в исходе, но мы сделаем все возможное.

Лора кивнула, подтвердив, что пути назад для Бишопа нет, и пошла рассказать сыну о том, что им предстоит сделать.

 

Глава 53

Тем временем наверху у Миллса нарастало беспокойство.

— Что-то слишком долго их нет, ты как думаешь? — сказал он, обращаясь то ли к Мэдисону, то ли к самому себе.

— Двадцать минут прошло. Пожалуй, долго. Вот что, сукин ты сын, брось свою затею и развяжи меня. И мальчонке пора подышать свежим воздухом.

Миллс со злобой посмотрел на пилота.

— Останешься связанным — в другой раз не будешь называть меня сукиным сыном. А с парня маску я сниму.

Маска еще закрывала пол-лица Джейкобс, когда Миллс страшно побледнел и сразу же потерял всю свою самоуверенность.

— Эй, какого черта ты здесь делаешь?

— Миллс, ты ведь и правда сукин сын и полный идиот. Пусть я того же роста, что этот мальчишка, и грудь у меня не больно-то большая, да только самый тупой засранец в этих джунглях мог нас перепутать. Я сто раз тебе твердила: «Я — Джейкобс».

— Да через эту маску ничего не разберешь. Ты уж извини.

Он продолжал распутывать веревку. Джейкобс встряхивала затекшие кисти, а Мэдисон хохотал как безумный.

— Эй, Миллс, а со мной ты не ошибся? Может, это Уэбстер или сам Бишоп в костюме Мэдисона, а? А может, это твоя мамочка? Ну, Миллс, ты полный мудак.

— Это не поможет тебе освободиться, Мэдисон.

— Знаю, знаю, я и не спешу. Зато это самое забавное из того, что я видел с тех пор, как Гаррет запустила змею тебе за воротник.

— Будет тебе, заткнись, парень. Джейкобс, ты уж не держи на меня зла. Но вопрос-то остается: не слишком ли долго их нет, ты как считаешь?

Джейкобс помолчала, желая показать, что, ответив на вопрос Миллса, она все же его не прощает.

— Согласна, долго. Надо бы спросить Таджа.

— Тогда он поймет, что мы не то делаем.

— Миллс, да он только-только прокашлялся от гранаты с газом «Си-Эс», которую ты взорвал у него под носом. Вряд ли он еще не понял, что мы не то делаем. И если там внизу что-то происходит, он и об этом уже знает.

Мэдисон захохотал еще громче.

— Да, Миллс, сегодня тебе лучше не проходить тест на «Ай-Кью». Может, тебе на завтрак лоботомию предложили?

Миллс дымился от ярости. По опыту общения с ним во время операций и в казарме Джейкобс поняла, что он вот-вот взорвется. И тут Миллс с размаху ударил Мэдисона по лицу.

— Молчи, когда к тебе не обращаются, таксист, — бросил он через плечо, направляясь вместе с Джейкобс к открытому входу в БРЭВИС.

Теперь уже Мэдисон закипал от злости.

— Думаешь, надо Таджу пригрозить? — спросил Миллс, пока они шли, вдыхая удушливый воздух джунглей. Желая показать Джейкобс, что он не какой-нибудь слабак, Миллс энергичным движением загнал свежую обойму в своего «Орла пустыни».

— Возможно, — ответила Джейкобс. — Предоставь это мне, — добавила она.

Когда они приблизились к двери на три метра, та вдруг резко захлопнулась. Щелкнул замок. Миллс тянул и толкал ее, но успеха не добился. Джейкобс попробовала пустить в ход свой пропуск и набрать все коды, которые когда-либо использовала, однако скоро стало ясно, что дверь заперта именно из-за них и открыть ее они не смогут.

— Ну вот, Джейкобс, что теперь будем делать? — сказал Миллс.

 

Глава 54

Бишоп снова соединился с Таджем, чтобы сообщить тому о новом плане.

— Это я смогу сделать, сэр, но ведь тут время надо рассчитать до секунды, я так понимаю.

— Верно, Тадж, именно так. Я не знаю, с какой скоростью щит поднимается и опускается, а потому не могу просто сказать: Тадж, надо выдержать, например, пять секунд. Нам придется отсюда наблюдать за ходом операции и дать вам сигнал, что делать.

— Понял, сэр.

— Оставайтесь у телефона, Тадж. Я начну заморозку, как только мы все приготовимся.

Бишоп положил трубку и быстро пошел в казарму.

— Итак, — начал он, — как видите, здесь небезопасно, поэтому прошу всех перейти в мой кабинет. К тому же там есть связь с внешним миром, в том числе с Пентагоном, хотя, уверен, до этого не дойдет. Майор Уэбстер, вы поможете быстро вывести людей из лифта и будете сообщать мне о положении щита, чтобы я вовремя скомандовал Таджу опустить его. Если все готовы — за дело.

Собрав необходимые вещи, все вышли в коридор. Оттуда они могли еще раз увидеть ос — две из них уже просунули голову, грудь и крылья сквозь отверстия в оргстекле. Ученым и Уэйнхаусу впервые представился случай наблюдать их с такого близкого расстояния. Хотя иметь дело с гигантскими насекомыми им приходилось постоянно и чувство страха за годы такой работы притупилось, вид этих тварей поверг их в ужас.

Толстые, как сигареты, колючие лапы цеплялись за острые края стекла — было нетрудно представить, как они могут вцепиться в живую плоть, чтобы затем вонзить в нее жало или впиться жвалами. И какими жвалами! Они напоминали детали страшной машины — мощной и бездумной, способной преодолеть любое препятствие и уничтожить все на своем пути.

Увидев этих чудовищ, Сьюзен сразу же отвернулась, чтобы они не являлись ей в ночных кошмарах. Остальные были не в силах отвести глаза и медленно прошли мимо, унося с собой чувство страха, пронзившего их до самой глубины естества.

Неумолимость и беспощадность, с которыми эти насекомые убирали препятствия в своем стремлении убивать, вызывали ужас. Оргстекло уже было источено иззубренными отверстиями, которые с каждой секундой увеличивались в размерах. Становилось ясно, что очень скоро осы смогут просунуть туда свое брюшко и живыми таранами устремиться к хрупкому стеклу «иншилда».

Бишоп открыл пульт на стене в коридоре и принялся программировать заморозку всей зоны по другую сторону щита.

— Надо торопиться, — сказал Уэбстер, не спуская глаз с ос.

Бишоп ввел последнюю цифру. Процесс начался.

— Это займет минут пять. Я велел Картеру просигналить, когда температура в лифте упадет слишком низко. Тогда вы должны вытащить их на нашу сторону.

— Так точно. А доктор Трент?

— Она останется в кабинете со всеми. Вот уж чего нам точно тут не нужно, так это материнского горя в сочетании с женской паникой. Мне понадобится телефон, но я принесу его сюда, чтобы быть как можно ближе к вам. Может, я и сам смогу видеть лифт. О черт!

Одна оса уже пролезла в отверстие и билась о сапфировое стекло щита. Для разгона у нее было меньше метра.

Уэбстер не выказывал тревоги.

— Она замерзнет, прежде чем сможет…

По щиту прошла трещина. Уэбстер схватился за «Глок».

— Немедленно идите в кабинет, — сказал он Бишопу ровным голосом.

Тот подчинился. Уэбстер не спускал глаз с осы.

Еще удар, и трещина стала шире. На этот раз до Уэбстера долетел и звук: сначала мягкий шлепок, а за ним легкий треск.

— Да замерзай ты, тварь! — прошептал Уэбстер.

Третий удар — уже от другой осы. А вот их уже три. Три осы бьются о щит. Трещины бегут по стеклу, стремясь соединиться.

Удар, треск.

Удар, треск.

Удар, продолжительный треск.

Наконец стекло стало затуманиваться от холода. Но выдержит ли оно?

Удар послабее, едва слышный. Похоже, осы утрачивали целеустремленность, но Уэбстер еще не был вполне уверен.

Затем одна оса упала на пол. Уэбстер воспринял это как знак, что ему пора посмотреть, что происходит в лифте.

Картер и Эндрю протирали стекло со своей стороны, чтобы их было видно и они сами могли видеть, что происходит. Оставалось неясным, знали ли они, насколько близко были осы от того, чтобы вырваться на волю.

Уэбстер просигналил Бишопу, а тот соединился с Таджем и велел ему оставаться на связи. Тем временем осы скрывались за сгущающимся конденсатом на щите. Из расплывчатых фигур они превратились в трудно различимые тени. Уэбстер видел, что насекомых охватила паника, затем их движение замедлилось, они ползали по полу или перепархивали на короткие расстояния. Большинство ос уже пролезли через оргстекло и, падая, пополняли кучу у нижней кромки щита. Оставалось неизвестным, удалось ли каким-нибудь осам спастись от холода, применив стратегию взаимной защиты, как они сделали это раньше, но на обозримом пространстве насекомые вели себя в полном соответствии с планом.

Бишоп посмотрел на Уэбстера, который продолжал наблюдать за осами.

— Как они себя ведут?

— Падают, как мухи.

Из кабинета вышла Лора.

— Что он сказал? — спросила она Бишопа.

— Все идет по плану. Прошу вас, вернитесь в кабинет.

Лора передала полученную информацию Уэйнхаусу и остальным сотрудникам базы, которые сидели в напряженном ожидании.

Картер и Гаррет внимательно наблюдали за Эндрю, чтобы вовремя подать сигнал Уэбстеру.

— Слушай, малыш, только не пытайся быть героем, — сказала Гаррет. — Просто скажи, когда сильно замерзнешь или у тебя что-то заболит.

Толчками выдыхая белый морозный пар, Эндрю ответил:

— Н-н-непременно с-с-скажу, Гаррет.

Еще минута прошла в безмолвии. Напряжение нарастало. Дыхание становилось чаще, как и сердцебиение. Сжатые в кулаки руки дрожали.

Наконец Эндрю подал сигнал. Едва выговорив: «Я чув…», — мальчик потерял сознание.

Картер застучал по стеклу, через секунду Уэбстер подал сигнал Бишопу.

— Тадж, — приказал Бишоп, — поднимай щит.

— Слушаю, сэр.

Щит издал ноющий звук и стал подниматься. Нижняя кромка оторвалась от пола, верхняя часть исчезла в потолке. Все сопровождали глазами его движение, молясь, чтобы он поднимался быстрее и застрявшие в лифте не пострадали.

И вдруг щит со скрежетом остановился — так же быстро, как раньше пришел в движение.

По коридору разнесся треск, словно автомобиль на небольшой скорости врезался в фонарный столб. Пронзительный скребущий звук наполнил уши, терзая барабанные перепонки, выматывая нервы.

Было слышно, что мотор с болезненным стоном силится делать свое дело, тянуть щит вверх.

— Тадж, вы еще поднимаете его? — крикнул в телефон Бишоп.

— Ясное дело, сэр. Что-нибудь не так?

— Похоже, холод повредил механизм. Продолжайте и, если можно, увеличьте мощность, да поскорее!

— Слушаю, сэр!

Скрежет стал громче, подъемный механизм мог вот-вот развалиться.

Тем временем Гаррет изо всех сил старалась привести в чувство Эндрю, а Уэбстер вместе с Картером, засунув пальцы в образовавшуюся щель между щитом и полом, толкали «иншилд» вверх.

Бишоп видел, как от чудовищного напряжения пунцовое лицо майора покрылось сеткой вспухших вен. И тут громкий скрежет внезапно сменился ровным постукиванием, шестерни вновь вошли в зацепление, и щит взлетел к потолку. Ошеломленный Картер застыл лицом к лицу с Уэбстером.

Груда замерзших ос потеряла опору, и несколько жестких скользких тел соскользнули в коридор и рассыпались по полу. Одна оса упала под ноги Бишопу, и тот отпрыгнул назад, словно его окатил водой пронесшийся по луже автомобиль.

Картер взвалил бесчувственного Эндрю на плечи и побежал к кабинету Бишопа, Уэбстер и Гаррет старались не отставать.

— Тадж! Опускайте щит. Быстро!

Шестерни с хрустом переключились на обратный ход, а Лора обняла холодное неподвижное тело сына. Она в ужасе подняла глаза на Гаррет — неужели случилось непоправимое?

— Пульс нормальный, — успокоила ее Гаррет. — Он просто без сознания, его надо согреть. — И она повернулась к Уэбстеру и Картеру, уже готовая помогать им.

— А как с ними? — воскликнул Бишоп, указывая на два десятка замерзших ос, которые лежали на полу.

Оставалось непонятным, были они мертвы или вот-вот согреются и оживут, но Картер, Гаррет и Уэбстер не стали дожидаться, пока это прояснится. Пиная ногами неподвижные тушки словно гигантские хоккейные шайбы, они стали загонять их в холодную зону. Это не составило проблемы — она была в «иншилде». То ли от низкой температуры, то ли оттого, что механизм очень редко включали, но щит снова застрял в метре от пола. Пронзительный скрежет шестерен, вновь и вновь пытающихся сдвинуть его с места, стал жутковатым звуковым сопровождением действий военных.

Скоро почти все осы уже были по другую сторону щита. Оставалось переместить четыре штуки, когда к шуму шестерен «иншилда» примешался посторонний звук: огромное насекомое возвращалось к жизни и било крыльями. Еще дезориентированная, но быстро приходящая в себя, оса пыталась взлететь в двух шагах от Уэбстера. И тут же к ней присоединились другие.

— Быстро перекиньте их на ту сторону! — закричал Бишоп.

Ужас поразил собравшихся в кабинете. Лора прижала к себе сына, и как раз в этот момент он едва слышно кашлянул, приходя в себя.

Уэбстер подбежал к одной из оживших ос, раздавил ее тяжелым армейским башмаком, пнул судорожно подергивающееся тело в сторону щита и направился к другим насекомым.

— Он опускается! — закричала Гаррет. Но щит двигался слишком медленно, чтобы они могли успокоиться.

Определить состояние ос было невозможно, а щит все еще не отрезал их от людей. Бишоп должен был срочно принимать решение.

— Всем быстро в кабинет! — скомандовал он.

Но трое военных не обратили внимания на приказ. Они вот-вот могли добиться полной безопасности, так что рискнуть стоило. Картер раздавил очередную осу, оставалась еще одна. К ней бросилась Гаррет, но в этот момент они заметили шевеление по другую сторону щита.

Не успел ее ботинок опуститься на жертву, как еще несколько ос вползли в коридор, стремясь к теплу. Некоторые неуклюже вспархивали, словно неопытные птенцы.

Бишоп, Гаррет, Картер и Уэбстер бросились к кабинету. Гул и жужжание за спиной толкали их вперед, как ураганный ветер. Они не оборачивались — звук становился все громче, и его источник не вызывал сомнения. Уже в метре от двери одно насекомое догнало их и опустилось на спину Бишопа. Он выронил телефон и бешено завертелся на месте. Оса тем временем переместилась на плечо — и вот они оказались лицом к лицу.

Ужас затопил все существо Бишопа. Темные фасеточные глаза изучали расширенные зрачки человека. К осе возвращалась память о том, сколь полезным может быть ее жало. Она отвела брюшко назад, давая пространство для движения этому инструменту.

Бишоп попытался раздавить насекомое о стену, но повернулся неуклюже и ударился плечом. Оса уже устремила жало вперед, однако в этот момент тяжелая рука Уэбстера нанесла ей удар в бок, отшвырнув к стене. Оса рухнула на пол, и Уэбстер наступил на нее, но немного опоздал — насекомое успело вывернуться, потеряв лишь одну ногу, вновь взвилось в воздух и нацелилось на горло Уэбстера. Бишоп тут же скрылся в кабинете.

Тем временем подоспели другие осы.

У майора не было времени решать, как ему лучше всего отбиться от покалеченной осы и укрыться в кабинете, спасаясь от неминуемой и мучительной смерти. Пока он колебался, оса искала место, куда направить свое жало, и по ходу дела отхватила лоскут кожи с его правой руки. Еще не успев в полной мере ощутить боль, Уэбстер выхватил нож и пронзил голову осы.

И тут же услышал за спиной гул: полсотни крыльев оживших ос пришли в движение. Оглянувшись, майор увидел неумолимо приближающийся рой и рванулся к двери. Прыжком он преодолел расстояние до полуоткрытого проема, едва протиснулся в него и рухнул на пол кабинета.

Дверь захлопнулась.

Через секунду снаружи на нее посыпались настойчивые тупые удары.