В первый раз Элис Макмиллан увидела Криса Лонга за сценой на Саншайн Сайдшоу, трёхдневном фестивале поп-музыки в Девонширских низинах в Нортридже, штат Калифорния, в последние дни июля 1969 года. Она тогда жила на ранчо Спана, всего лишь в нескольких милях к западу, в Чатсворте. Она, Сьюзен Аткинс и ещё несколько человек из клана Мэнсона пошли на субботний концерт, все билеты на который были распроданы. Выступали и The Grass Roots, u Jethro Tull — любимые группы Элис.

Spindizzy, смешанная блюзовая группа, близкая по стилю к Canned Heat, вышла на сцену в сумерках, в середине своего выступления вокалист заметил Элис, сидящую без лифчика на плечах у Текса Уотсона и знаком показал администраторам, чтобы они пригласили её за кулисы. Помня наказ Чарли «заводить друзей, трахаясь со всеми», Элис и девчонки занимались сексом с любым, кто хотел, не важно, насколько пьяным или обкуренным был человек в передвижном вагончике, приготовленном для Донована, который должен был закрывать субботний концерт.

Той ночью менеджер Spindizzy Крис Лонг дважды с жадностью трахнул Элис, второй раз Сандра Гуд массировала его мощные раскрасневшиеся плечи, на которых блестели капельки пота. Потом Лонг пообещал отвезти Элис обратно на ранчо, но как только они выехали со стоянки, она расстегнула его джинсы, и его член выпрыгнул из них, словно бы чёртик из коробки, красный и твёрдый.

— Bay! — засмеялась Элис. — Как ты быстро возбуждаешься.

— Рад, что тебе это нравится.

— Мне нравится секс.

— Я заметил, — ответил Лонг и поглядел вниз на её коротко двигающуюся голову.

Кончив ей в рот тремя короткими толчками, Лонг, принявший большую дозу мескалина, рассказал Элис, что на самом деле его звали Кристофер фон Ланг и родился он в Германии в 1941 году.

— Мой отец был ядерным физиком, — рассказывал он. — Он был католиком, а мать еврейкой. США забрали нас из Берлина сразу после того, как я родился. Они хотели, чтобы мой отец помог им получить ядерную бомбу. Он был гением.

— Ну и?

— Что ну и?

— Он помог в разработке бомбы?

— Да, помог, — слегка колеблясь, сказал Лонг, и на лице его отразилось смущение. — Не могу поверить, что я тебе об этом рассказываю.

— Почему? Это что, большой секрет?

— Да.

— Ты поэтому сменил имя?

— Нет, — ответил Лонг. — Это я сделал потом.

В десятом классе Лонг жил вместе с родителями и младшим братом в Шерман-Оуксе, приятном скромном пригороде в долине Сан-Фернандо. В это время его отец был уже старшим научным сотрудником в Пасаденской лаборатории реактивных двигателей, контролируя разработку ракет дальнего действия. Его карьера оборвалась летним воскресным полднем 1959 года, когда его уличили в воровстве набора отвёрток со склада местного филиала «Сиэрз».

— В тот день, когда он вышел из тюрьмы, его уволили, и ФБР аннулировало его допуск к секретным работам. Той ночью он застрелился, — продолжал Лонг. — На следующее утро эта история попала в газеты, и на первых страницах напечатали его фотографию: Герберт фон Ланг покончил жизнь самоубийством. Если верить статьям, то он был то ли шпионом, то ли ещё кем.

— Но он ведь не был.

— Нет. Он был сукиным сыном, который совершил ошибку. Через две недели мы уехали оттуда. Осенью я пошёл в новую школу в Голливуде. Тогда-то я и поменял имя.

Лонг остановился, они с Элис сидели молча, тёплый ветер обдувал их лица, они переглянулись взглядом любовников и заговорщиков.

— У меня тоже есть секрет, — наконец честно и откровенно сказала Элис.

— Расскажи.

— Я кое-кого убила.

— Кого?

— Парня из своего родного города. Я была не одна. Мне помогли.

Летом 1967 года Элис Макмиллан стояла на углу улиц Хейт и Пейдж и, прогуливаясь туда-сюда, продавала «Оракул», самую известную подпольную газету Сан-Франциско; тут она заметила ярко-голубой автобус, забитый туристами, который остановился у светофора. Человек средних лет посмотрел на неё из заднего окна и улыбнулся скорее распутно, чем игриво. Она ответила ему холодным взглядом, заметила его маленькие серые глазки, и у неё закружилась голова, потому что она узнала эти вставные золотые зубы, волосы, разобранные на пробор и смазанные гелем, дряблое лицо.

Это был Мистер Киган из Сидар-Рапидз, многоуважаемый член общества и владелец химчистки и прачечной самообслуживания в кигановской сети химчисток «Ландромет», в которой над юным ещё телом Элис и других девчонок из города грубо надругались.

— Он меня сначала не узнал, — рассказывала Элис Крису Лонгу. Они свернули с шоссе, и, когда подъехали к воротам, ведущим на ранчо Спана, фары Лонга осветили парня с винтовкой, говорящего по переносной рации. Увидев Элис, он бегло пробежал взглядом по её лицу. — Я стала старше и похудела, у меня были волосы совершенно другого цвета. Чёрт подери, я теперь была хиппи, а не девчонкой из глубинки с сеном на ушах. Видел бы ты его лицо, когда я постучала в окно и закричала его имя! Он сказал: «Элис, боже мой! Это ты?» — и в ту же самую секунду выпрыгнул из автобуса и сказал водителю, что вернётся в гостиницу на такси. Господи, как же он был удивлён. Спорю, он думал о том, как бы трахнуть меня или о чём-нибудь подобном. Кстати, я всё-таки разрешила ему меня трахнуть.

— Перед тем как убила его?

— Да. Точно. Давай сюда, — сказала Элис, указывая на ночлежку, окружённую густой травой. Несколько ветхих и старых строений — это всё, что осталось от этого фальшивого городка из вестернов. — Ты мне не веришь, да?

Крис Лонг промолчал, выключил мотор и фары. Справа от него на прогалине, окружённой высокими белыми дубами, возле огня сидела на корточках группа людей, одетых как ковбои и индейцы, они тихо переговаривались, передавая по кругу трубку с сильнодействующей местной травой.

Элис взялась за ручку двери.

— Подожди, не вылезай, — попросил Лонг. — Расскажи сначала до конца свою историю.

— Я тебе всё рассказала, кроме самого конца.

— Нет. Я хочу знать всё.

— Нет. Это должен разрешить Чарли.

— Кто такой Чарли?

— Чарли — это Бог.

— А, ну да.

— Он Бог, — сказала Элис, серьезно глядя в глаза Лонга. — Увидишь.

Элис пошла с мистером Киганом в «Буржуйскую свинью», кофейню на Филлмор-стрит, где Чарли во второй половине дня продавал наркотики. Съев сэндвич с тунцом и запив его холодным чаем, Элис узнала, что мистер Киган приехал в город на собрание и что завтра утром он вылетает в Сидар-Рапидз.

Элис скорчила обиженное лицо:

— Плохо. Я думала, что мы проведём какое-то время вместе.

— Мы можем провести вместе время и сегодня.

— Ты имеешь в виду прямо сейчас?

— Да.

— И чем мы будем заниматься?

— Ты сама решишь, Элис, — ответил мистер Киган, и его рот расплылся в бессмысленной улыбке.

Элис наклонилась и прошептала:

— Я теперь более опытная.

— Спорю, что намного.

— Но теперь мне надо платить, — сказала Элис. Затем она сжала руку мистера Кигана: — Ладно?

— Конечно.

— Поехали к тебе в отель.

Мистер Киган покачал головой, уставившись на её пышную грудь:

— Нет. Это невозможно. Я с женой.

Элис задумалась на секунду, поглядела на Чарли, который сидел в тёмном углу и играл в шахматы с чернокожим человеком по имени Джонни Флетчер, местным актёром, постоянно снимающимся в фильмах для взрослых. Затем улыбнулась и выпрямилась, демонстрируя свою хорошую фигуру и тугую грудь:

— У меня есть идея. Но сначала я должна позвонить.

Она подмигнула Чарли, выходя из зала, и он несколько секунд выжидал, сведя брови и не касаясь фигуры, потом передвинул её и небрежно встал. Слегка улыбнувшись Флетчеру, он извинился, последовал за Элис и нашёл её в маленьком коридорчике, ведущем в комнаты отдыха и к платному телефону.

— Это он. Это мистер Киган, — бросаясь к нему, заговорила Элис, не в силах скрыть своё возбуждение.

— Киган?

— Тот парень, о котором я тебе рассказывала. Который совратил меня.

— Парень из химчистки.

— Да!

— Ух ты!

— Он заплатит мне сто долларов. Что мне делать? Куда мне его отвести?

Чарли на секунду задумался, повернулся на каблуках и провёл рукой по своим жидким волосам.

— Отведи его к нам. Вам там будет хорошо.

— Мы накажем его, Чарли?

— Да, — ответил он с блеском в глазах. — Наверное.

* * *

— Мы приехали в дом на Карл-стрит в Хейте. Мы там жили впятером, четыре девчонки и Чарли, — сказала Элис, впуская его в ночлежку. Электричества не было, и они растянулись на комковатых матрасах, прикрытых серым армейским одеялом, от которого отвратительно воняло. — Хорошие были деньки.

— Вы все трахались с ним?

— Ну, да. — Она расстегнула ремень Лонга и стала играть с его членом. — А как насчёт тебя? Ты опять готов продолжать, дорогой?

Лонг остановил её руку:

— Просто расскажи мне, что случилось дальше.

— Я рассказала тебе. Мы убили его.

— Как?

— Чарли заколол его, когда он трахался со мной. Охотничьим ножом, — сказала Элис и залезла рукой в штаны Лонга. — Мистер Киган умер со стоявшим членом. А ты…

— Не надо. — Рука Лонга остановила руку Элис.

— Что-то не так? Ты боишься меня?

— Может быть.

— Тот мужчина сделал мне больно. Он заслужил смерть. Я не хочу причинять боль тебе.

— Рад слышать.

— Мы поэтому и раскрыли секреты. Потому, что верим друг другу, — сказала Элис, обняла его и поцеловала в губы. — Так ведь, Крис?

Лонг сделал глубокий вдох, отклонился немного назад и пристально посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, действительно ли он ей верит.

— Да, — сказал он через некоторое время. — Так.

Проснувшись на следующее утро, он увидел Чарли Мэнсона, сидящего на корточках на деревянном полу посреди домика и изучающего его с лёгким интересом.

В его фигуре чувствовалось спокойствие, его волосы были растрепаны, одет он был в грязные джинсы, заштопанные, чтобы прикрыть дырки на коленках и в паху.

Лонг приподнялся на локте. Они с Мэнсоном несколько секунд неподвижно смотрели друг на друга. Затем с искренней улыбкой, которая, казалось, была направлена внутрь, он сказал:

— Готов поспорить, ты мечтаешь о чашке кофе. Лонг кивнул:

— Да уж.

— Элис сейчас тебе сделает.

Лонг сбросил одеяло, и пылинки заплясали в солнечном свете, медленно оседая на его голову и плечи, словно цветочная пыль.

— Ты кто?

— Я? — переспросил Чарли, суживая глаза, но по-прежнему продолжая смотреть на Лонга с улыбкой. — Меня зовут Чарли.

Лонг натянул футболку и почти пришёл в себя.

— Ты парень, которого они называют Богом, — в сторону сказал он. — Так?

Чарли пожал плечами:

— Кто тебе это сказал?

— Элис.

— Я не говорила, — сказала Элис, входя в домик с металлической кружкой, в которой дымился кофе. Лонг заметил, что она выжидающе смотрела на Чарли, пока он не поднял глаза и не подмигнул ей. — Я сказала ему, что я думаю, что ты Бог. Вот и всё.

Не глядя ему в глаза, Элис протянула Лонгу кофе. Снаружи закричал ребёнок, и в открытую дверь было видно, как мимо пробежала толстая серая собака, за которой шел голенький карапуз, держа в ручках початок кукурузы.

— Элис хороший человечек, — сказал Чарли, понизив голос, как только Элис вышла наружу. — Она понимает тебя. Но иногда она просто болтает, особенно когда наглотается чего-нибудь. Ко всему, что бы она тебе ни рассказала вчера ночью, отнесись с изрядной долей сомнения.

Казалось, Лонгу стало легче.

— Я не сказал, что она соврала, я говорю только, что тебе лучше забыть об этом.

Когда Лонг оделся, Чарли повёл его на экскурсию по ранчо, он показал ему стойла и улицу времён ковбоев, сооружённую в натуральную величину для съёмок какого-то фильма. Внутри салуна «Лонг Хорн» стояла деревянная стойка и включенный проигрыватель с «сорокапяткой». Чарли поставил «Never Learn Not to Love», вторую сторону «Friends», сингла Бич Бойз, плохо продававшегося летом 1967 года и так и не поднявшегося выше шестьдесят четвёртой строчки в горячей сотне «Биллборда».

— Это моё, — сказал Чарли, вглядываясь в Лонга, они сидели в баре и вслушивались в сложные гармонии. — Это одна из моих песен. Я назвал её «Cease to Exist», Деннис Уилсон изменил название и кучу слов.

Лонг пристально смотрел на отражение Чарли в длинном стекле позади стойки бара.

— Ты это написал? Правда?!

Чарли вытащил из заднего кармана засаленную разлинованную белую бумагу, сложенную вчетверо.

— Вот то, что было в оригинале. Посмотри сам, — сказал он и положил бумагу на стойку. — Я написал кучу песен. Сотни. Песни, которые изменят мир, как только они появятся на радио. И именно поэтому ты здесь, мистер. Ты был избран, чтобы помочь раскрутить эти песни. Это всё — часть определённого плана.

Лонг развернул бумагу, его глаза бегали по строчкам, иногда он кивал головой в знак того, что его впечатляет то, что он читал. Через минуту он поднял глаза и спросил:

— Если ты знаком с Бич Бойз, зачем же тебе нужна моя помощь?

Во взгляде Чарли появилась напряжённость.

— Мне не нужна чья-либо помощь.

— Я не имел в виду…

— Сейчас ты здесь. Ты спал с Элис. Ты — часть семьи. Это должно было случиться. Так и случилось. Карма. Вот и всё.

В полдень Лонг вместе с Чарли и несколькими покорными женщинами пошли на прогулку в лес за ранчо. Как будто сговорившись, все молчали, и, когда цепочка людей медленно двигалась в тумане, Чарли казался углублённым в себя и почти враждебным. Достигнув вершины неровного холма, Чарли внезапно остановился и, как обезьяна, припал к земле, указав на толстую коричневую змею, свернувшуюся в траве рядом с длинным дуплистым бревном.

Едва заметным лисьим движением Чарли метнулся к ней и с улыбкой безумца схватил змею за голову. Было слышно только гудение мух, когда он танцевал старомодный детский танец, крепко держа извивающуюся змею над головой.

— Ну и как тебе, мистер Змей? Я поймал тебя, когда ты спал, да? — Чарли засмеялся и оглянулся. — Так ведь, Цыганка?

Одна из молчаливых женщин, взлохмаченная блондинка в очках в золотой оправе выступила вперед, и Чарли дал ей тонкий охотничий нож, который он носил в кожаных ножнах на поясе. Солнечный свет отражался от её очков и кончика ножа, когда женщина с задумчивым и спокойным выражением лица коротким быстрым ударом рассекла змею напополам.

— Отличная работа, — торжественно сказал Чарли, глядя на извивающийся змеиный хвост и тёмную кровь, стекающую к его ногам. Минут через десять он поднял голову, и Лонг увидел у него на лице выражение невероятного гнева.

— Пойдемте дальше.

Через какое-то время маленький отряд дошёл до небольшой полянки, Чарли остановился и сел на пенёк спиной к солнцу. Девушки сели вокруг него полукругом, тихо смотря, как он ножом рисует на земле около своих ботинок какие-то геометрические фигуры: конус, пирамиду, круг и т. д. Закончив, он уставился на них с мрачным удовлетворением, не обращая никакого внимания на Лонга, стоящего в тени и не знающего, куда девать руки.

После продолжительной тишины Чарли начал говорить о скрытом смысле «Helter Skelter», песни группы «Битлз» с «Белого альбома», прочитав последнюю строфу трижды, он указал на полустёртые рисунки на земле.

— Хелтер-скелтер придёт. Чёрные против белых, это случится скоро. — В голосе Чарли звучало тихое изумление. — Революция на улицах. Достаточно одной искры, и всё разгорится. Вот о чём поют «Битлз», если вы вслушаетесь внимательно. — Чарли замолчал и уставился на Лонга с едва заметной улыбкой. — Я прав, мистер Лонг?

Все как одна девушки повернули головы и уставились на Лонга. Его лицо не изменилось, но в голосе сквозило волнение:

— Я не знаю, Чарли. Я ни разу не слышал песню.

— Не все понимают. Но такие люди, как я, объясняют, — сказал Чарли, медленно проведя пальцем по лезвию ножа. — Я был избран. Точно так же, как я избрал вас, мистер Лонг. Вот так всё и происходит.

Одна из девушек, рыжеволосая, с тонким худым лицом, подняла руку в знак того, что она хочет что-то сказать. Чарли кивнул, и она произнесла:

— Что случится, когда люди начнут убивать друг друга?

— Люди умрут, сестра моя. Вот и всё, что случится. — Все?

— Нет, — Чарли покачал головой и прикрыл один глаз, — не все.

— Битлы хотят, чтобы произошла революция?

— Конечно, хотят. Вслушайся в слова, — сказал Чарли и начал цитировать другие песни из «Белого альбома», начиная с песни «Революция». — Они спрашивают моего совета. Они хотят, чтобы я рассказал всем о плане. Вот именно поэтому, мистер Лонг, это так важно. У меня есть ключ от королевства, но нужен замок, который он отопрёт.

Почти минуту никто не произнёс ни слова. Затем высокая девушка с длинной светлой косой встала и повернулась к Лонгу. На ней были рваные теннисные туфли и белая цветастая хлопчатобумажная рубашка, которая кончалась шестью дюймами выше её колен.

Чарли сказал:

— Это Лесли. Сейчас она покажет тебе свою пизду.

Лесли, чьё лицо сохраняло прежнее спокойствие, стащила рубашку через голову и придавила её к земле ногой. Несколько девушек захихикали, оглядываясь на Лонга, который смотрел прямо перед собой, его взгляд был прикован к прекрасному стройному телу Лесли.

Чарли сказал:

— Она хочет вас, мистер Лонг. Она хочет, чтобы вы трахнули её. Не так ли, Лесли?

— Конечно, — сказала Лесли с тем же выражением лица. И затем тише добавила: — Если он хочет.

— Конечно, хочет. Не так ли, мистер Лонг? Повисла пауза. Одна из девушек сказала:

— Он думает об Элис. О том, что она будет ревновать.

— Да? — спросил Чарли. Другая девушка сказала:

— Он боится нас. Он думает, что мы распутницы.

Лесли сделала резкий шаг вперёд и встала напротив Лонга с тем же самым ничего не выражающим лицом. Потом, как бы собравшись, она положила его руку себе на грудь.

— Мы уйдём куда-нибудь. Будет здорово, — прошептала она. — Просто делай то, чего хочет Чарли.

— А чего хочешь ты? — спросил Лонг, и рука его соскользнула вниз на гладкий живот и по-детски стройные бёдра.

— Чтобы Чарли был счастлив.

Лонг и Лесли занимались любовью на склоне холма возле маленького луга, окружённые кроваво-красными маками и сухой высокой травой. Его лопатки были поцарапаны и болели, по их телам медленно скользила тень листвы, предвещая скорый конец дня. По пути на ранчо Лесли взяла Лонга за руку и сказала, что он потрясающий любовник.

— Ты не такой, как все те мужчины, что были у меня, — сказала она, и в голосе её зазвучало отвращение к самой себе. — Вверх-вниз, вверх-вниз, туда и обратно. Они обращались со мной так, как будто я машина.

Потом Лесли рассказал Лонгу о знаменитостях, с которыми спала, звёздах кино и рок-н-ролла, которые приезжали на ранчо в длинных чёрных лимузинах. Она сказала, что Чарли превратил её и всех девушек во впадающие в экстаз секс-машины. А девчонки, сказала она, не были уродинами или слабоумными, это были обыкновенные девчонки из среднего класса, которых постоянно обуревало желание.

— Хуже всего Элис. Она спит со всеми. — Голос Лесли зазвучал зло. — Я знаю, что я симпатичнее, и она меня иногда так бесит, что я готова убить её. Разрубить её на кусочки, как Цыганка эту змею. Но если я это сделаю, Чарли будет злиться. Не хочу, чтобы Чарли злился на меня.

Лесли посмотрела на Лонга, который спросил:

— Думаешь, я боюсь Чарли?

— Шутишь? — ответила без иронии Лесли. Затем она остановилась. — Чарли боятся все.

Пока они дошли до ранчо, Лесли рассказала Лонгу о Стиве Тейлоре, репортёре местной газеты, который появился на ранчо ранней весной в один невероятно жаркий день, когда температура подскочила благодаря Санта Анасу, страшному ветру, который иногда дует из пустыни. Тейлор слышал о маленьком грязном самоуверенном гуру и о его последователях, преимущественно женщинах, и он приехал с командой, чтобы сделать репортаж для вечернего выпуска новостей.

— Мы почти все загорали, когда они приехали, — сказала Лесли, они с Лонгом переходили маленький ручеёк и глядели под ноги, затем перешагнули через поваленное дерево. — Они все были милашками, и мы сразу же пошли к ним, заигрывая и потягиваясь, как стайка сексуально озабоченных кошек… Чарли вышел и некоторое время просто смотрел, стоя рядом с домиком, на его лице играла хитрая улыбка, словно бы он что-то задумал.

— Перед тем как мы согласились дать интервью, Чарли сказал, что хочет покатать Тейлора на легковушке и показать ему ранчо. Их не было около часа, а когда они вернулись, Тейлор вёл себя как помешанный, его зрачки были расширены, и он нёс какой-то бред, говоря, что видел голубую змею с двумя головами и самца кролика ростом с человека. Мы поняли, что Чарли дал ему ЛСД.

Его команда поняла, что творится что-то не то. Но прежде чем они успели что-то сделать, Чарли сказал: «Давайте покажем этим людям, как надо заниматься сексом». И он обошёл всех с толстым кувшином с мескалином и Пи-Си-Пи. Он сказал, что хочет устроить и заснять на видеокамеру оргию, в которой теперь с большим удовольствием примет участие и Тейлор, так перевозбудившийся от большой дозы, что уже ничего перед собой не видел. Кстати, они теперь все были такими.

Всю ночь шло как будто бы порнографическое представление, распоряжался всем Чарли, летая вокруг, словно маленький озабоченный эльф, говоря каждой, что делать, кого трахать, чей член сосать. Всё было хорошо, пока этот Тейлор не начал приходить в себя. Когда он опомнился, то понял, что Чарли снял на плёнку, как он занимался сексом со стаей девчонок-хиппи, многие из которых были ещё несовершеннолетними, и сильно испугался.

— Он попытался отобрать плёнку, но Чарли врезал ему и разбил нос. Чарли сказал, что он не только оставит себе плёнку, но заберет и камеру и весь инструмент, который был в их фургоне. Он сказал: «Вы пришли в мой дом. Вы спали с моими женщинами. Я хочу получить что-нибудь взамен».

Тейлор начал кричать и вопить, как он только не называл Чарли, но ничего не смог сделать. Чарли не мешал ему бесноваться до тех пор, пока он не устал, а потом попросил Текса Уотсона и Клема Грогана выставить всех из своих владений.

Следующие тридцать минут Лонг и Лесли шли молча, вслушиваясь в щебетание птиц, порхающих в деревьях над ними. Элис ждала их у конюшен. Она сказала Лесли, что Чарли и Сьюзен Аткинс отправились в Голливуд по делу.

— Они хотят, чтобы все оставались на ранчо, пока они не вернутся. Тебя это не касается, — сказала Элис Лонгу. — Можешь уйти, когда захочешь. Но Чарли хотел бы, чтобы ты не терялся.

— Думаю, что не смогу помочь ему с его музыкой.

— Что ты имеешь в виду?

— Сначала я должен услышать его песни.

— Музыка Чарли спасёт мир. — В голосе Элис звучала полнейшая уверенность. — Это всё, что тебе надо знать. Тебе надо будет сделать так, чтобы эти песни услышали.

Голос Лонга зазвучал громче:

— Мне надо?

— Да. — Элис посмотрела на Лесли. — Так ведь, Лес? Лесли пожала плечами:

— Не знаю. Думаю, да, — робко улыбнулась она Элис и ушла, не попрощавшись.

Элис проводила Лонга до его побитого ржавого «Фольксвагена». Он удивился, когда она сказала ему, что уедет из Лос-Анджелеса через несколько месяцев, самое позднее — в сентябре. Все уедут в пустыню к северу от Долины Смерти, где они будут ждать окончания войны между расами, которая, как думает Чарли, кончится к концу года. Именно поэтому он и поехал в город окончательно договориться о продаже огромной партии наркотиков, которая и профинансирует их поездку.

— Ты понравился Чарли. Да и девчонкам тоже, — скромно улыбнулась она ему, когда он сел за руль. — Они все сошли с ума от зависти, когда я сказала им, что у тебя большой член.

— Спасибо за комплимент.

— Но это так.

Лонг повернул ключ зажигания.

— Лесли рассказала мне о том любительском видео, которое вы сделали, — сказал он Элис, прямо глядя ей в глаза, но не улыбаясь. — Я хотел бы его как-нибудь посмотреть.

Элис побелела:

— Какое видео?

— Порнографию. Элис покачала головой.

— Извини, — с лёгким неудовольствием сказала она. — Но я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Лесли сказала…

— Лесли — выдумщица.

— Точно так же Чарли сказал про тебя.

Элис смотрела на Лонга, плотно сжав губы. Он с волнением посмотрел на неё и завёл мотор. Не попрощавшись и ничего не сказав, включил первую передачу и вылетел за пределы ранчо.

Через два дня, встав посреди ночи пописать, он почувствовал острую боль и увидел густую мочу, по цвету напоминающую крахмал. Естественно, он понял, что подхватил венерическое заболевание, как оказалось, опасную разновидность гонореи, и три раза ходил в бесплатную клинику Лос-Анджелеса и пил антибиотики, прежде чем симптомы исчезли.

— Мы в последнее время замечаем новую разновидность, — последний раз рассказала доктор, угрюмая женщина приблизительно сорока пяти лет. — Военные принесли её из Вьетнама, и она распространяется повсюду. Вся эта свободная любовь, конечно, чудесно, но иногда приходится потом расплачиваться. Будьте осторожны.

В конце июля Лонгу позвонила Элис Макмиллан. Это удивило Лонга, потому что его номера не было в телефонной книге Голливуда и, насколько он помнил, он никому не давал его на ранчо. Она счастливым голосом сообщила ему, что Чарли хочет с ним встретиться в конце недели.

— В субботу или воскресенье, как тебе удобно. Он хочет, чтобы ты раскрутил его песни.

— Я не смогу. У меня другие планы, — сказал Лонг и объяснил, что одна из групп, которую он продюсирует, квинтет Figglefuck, открывал концерт The Jefferson Airplane в Сан-Диего.

— Чарли расстроится.

— Как-нибудь в другой раз.

— Так не делают. — О чём ты?

— Ты газеты сегодня читал? — Голос Элис зазвучал холоднее.

— Нет. А что?

— Там рассказывается о парне, которого закололи в каньоне Топанга. Его звали Гарри, — сказала Элис. — Он был музыкантом, гитаристом, который иногда играл с Нилом Янгом в «Коралле». Он иногда приезжал на ранчо и трахал девчонок. И меня трахал, как и ты. Он сказал, что может помочь Чарли заключить контракт со звукозаписывающей студией. Но он ни черта не сделал. Теперь он мёртв.

Изумлённый Лонг сказал:

— Я никогда не обещал помочь Чарли заключить контракт со звукозаписывающей компанией.

— А Чарли думает, что обещал.

— Он ошибается. Повисла пауза.

— Неужели? Ладно, постараюсь замять это, — ответила Элис, и повисла ещё более длинная пауза, после чего она тихо сказала «до свидания».

Тем днём Лонг отключил свой телефон, а на следующее утро уехал из квартиры на Карлтон Уэй, не оставив нового адреса. Следующие две недели он жил в удушливой маленькой комнате в гостинице св. Франциска на Голливудском бульваре, уехав оттуда утром 10 августа, тем утром, когда актриса Шарон Тейт, стилист по прическам Джей Себринг и ещё три человека были зарезаны в холмах к северу от Сансета.

Так как Лонг был малозаметной, почти таинственной фигурой на подпольной музыкальной сцене, его отсутствия в течение последующих двенадцати месяцев никто и не заметил, за исключением групп, которые он продюсировал и людей, в основном женщин, у которых он одолжил деньги.

Элис почувствовала, как напряглись мышцы руки, когда она подняла трубку телефона и набрала номер телефона Криса Лонга. Последний раз они разговаривали шестнадцать лет назад; услышав его голос — испуганный и отупевший от наркотиков и выпивки, она изо всех сил постаралась сдержать нахлынувшую волну возбуждения.

— Привет, Крис. Это Элис.

— Элис? Какая Элис? Элис Макмиллан.

— Не знаю я никакой Элис Макмиллан.

— Нет, знаешь, — возразила Элис. — Ранчо Спана. Лето 1969 года. Вспомнил?

Повисла пауза. Элис ждала, наслаждаясь замешательством Лонга. В конце концов он спросил:

— Как ты нашла меня?

— А ты как думаешь? Через Чарли.

— Фигня. Чарли сидит в грёбаной тюрьме.

— Конечно, сидит. Он там сидит с теми людьми, которые хорошо знают тебя, Крис. С твоими наушниками.

Ещё одна пауза. В голосе Лонга зазвучала паника:

— Чего ты хочешь, Элис?

— Чего я хочу? — Голос Элис звучал спокойно и почти непринужденно. — Знаешь, Крис, я думаю, что хочу сделать тебя богатым.

Через шесть часов она увидела его заострившееся лицо, они посмотрели друг на друга, словно старые знакомые, и Элис рассказала Лонгу, что Чарли отправил её и Сьюзен Аткинс на его квартиру в тот день, когда он уехал.

Она сказала:

— Нам было приказано убить тебя.

— А ты бы сделала это?

— Может быть.

Лонг уставился на Элис, ответившую ему немигающим взглядом. Она сидела, скрестив ноги, на кровати со сбившимся покрывалом в номере мотеля «Тропикана». Напротив неё на обычном деревянном стуле сидел Лонг, время от времени взглядывая на Эдди Корнелла, который топтался на страже в дверях и покачивался из стороны в сторону с холодным и отрешенным выражением лица.

Лонг сказал:

— Давай лучше о фильме. Элис достала сигарету:

— Что ты хочешь знать?

— Где он?

— Здесь.

— Где? — Лонг оглядел фальшивый уют комнаты. — Здесь?

— Нет.

— А где?

— Недалеко. В безопасном месте. — Элис подожгла сигарету и бросила обгоревшую спичку в металлическую пепельницу, стоящую на столике. — Не переживай.

Лонг сказал:

— Никто не нервничает, Элис. Но прежде чем отдать деньги, Эдди сначала должен увидеть плёнку.

Элис передёрнула плечами:

— Ну, как знаете.

– «Как знаете», — насмешливо повторил Эдди. — Дайте мне подумать.

Лонг повернулся к Эдди:

— В чём дело, Эдди?

— В чём дело? Я скажу тебе, в чём дело. — В его голосе зазвучала злость, а на лбу начала пульсировать жилка. — Мне не нравится сидеть в этой дыре. Я сюда пришёл не на встречу. Я пришёл заключить сделку.

— Мы и заключаем сделку, Эдди.

— Вы опоздали на два часа, — сказала Элис и стряхнула пепел с сигареты.

— Нет. Он опоздал на два часа, — сказал Эдди, кивая головой в сторону Лонга. — Мистер осторожность.

— Заткнись. Я не обману, — сказал Лонг, оборачиваясь к Элис и ища поддержки.

— Ладно, в таком случае ты похож на обманщика. Элис сказала:

— Шестнадцать лет тому назад он обманщиком не был.

— Неужели? Думаю, ты его тогда хорошо обработала, — сказал Эдди, Лонг попытался встать, но Эдди силой заставил его сесть обратно на стул.

— Да, мы неплохо потрахались.

— Ты делала всё, что говорил тебе Чарли.

— Да, — удовлетворённо ответила Элис. — Так всё и происходило.

Элис небрежно затушила сигарету. Но когда она поглядела на Лонга, губы её дожали:

— В чём дело, Крис? Ты мне сказал, что это нормальный парень!

Оглянувшись на Эдди, Лонг сказал:

— Полегче, приятель. Ты её пугаешь.

Эдди не обратил внимания на Лонга. В улыбке, которой он наградил Элис, сквозил гнев.

— Можно мне тебя кое о чём спросить? — спросил он. — Если я сейчас попрошу тебя отсосать мой член? Что ты на это скажешь?

Элис секунду изучала Эдди, потом скинула ноги с кровати и встала. Казалось, она была испугана и не могла поверить тому, что услышала.

— Это была ошибка, Крис. Прости, — сказала она и взяла свою сумку. — Я ухожу.

— Никуда ты не уйдёшь, — сказал Эдди.

— Идите вы к чёрту, мистер.

Элис направилась к двери, но не успела она сделать и одного шага, как Эдди ударил её по лицу так, что она полетела на пол.

— Я хочу эту плёнку, и я получу её сейчас, — сказал он, вставая на четвереньки и пальцами сдавливая ей горло.

— Хватит, Эдди. Хватит, — спокойно сказал Лонг. Эдди с изумлением поглядел на Лонга:

— С каких это пор ты говоришь мне что делать?

— Притормози.

— Иди на хуй.

Лонг встал и достал серебристый пистолет из кармана своей кожаной куртки.

— Убери от неё свои руки, — серьёзно сказа он и прицелился в голову Эдди, — или я вышибу тебе мозги.

Повисла пауза, лицо Эдди пересекла улыбка.

— Ладно. Я её отпущу. Но ты отвечаешь за всё. Хорошо.

Всё очень хорошо, — сказал он, вставая и отступая на шаг назад. — Расслабься.

— Отдай ей деньги. — Голос Лонга зазвучал настойчивее. Эдди взглянул на Лонга и увидел, как напряглись мышцы у него на подбородке.

— О чём ты говоришь?!

— Дай ей деньги, и она принесёт фильм. — Лонг искоса взглянул на Элис. Слёзы бежали по её щекам, смешиваясь с кровью, запёкшейся у неё на губах. — Так ведь? Ты ведь не кинешь нас?

— Нет, — ответила Элис и громко зарыдала.

Эдди опустил руку в карман. Он вытащил толстую стопку денег и кинул её на кровать.

— Десять штук. Остальное она получит, когда вернётся обратно.

Всё еще продолжая целиться в голову Эдди, Лонг заставил Элис подняться на ноги и велел ей пойти в ванную и вымыть лицо.

Элис взяла свою сумку и ушла в ванную, закрыв за собой дверь, Лонг и Эдди остались стоять друг напротив друга в маленькой комнате. Спокойные выражения их лиц ничем не выдавали того, что творилось у них внутри. Они стояли так около минуты, потом Эдди кивнул в сторону пистолета и спросил:

— Может, ты опустишь его вниз?

Лонг не ответил, прислушиваясь к звуку спущенной воды и потом к звуку воды, льющейся в раковину. Сам того не желая, он припомнил свой разговор с Эдди в «Ревеллс», разговор, вспоминая о котором он даже сейчас чувствовал обиду. Эдди сказал: «Я сегодня утром пересмотрел твоё дело. Хотел убить время и освежить в памяти. И знаешь что? Я заметил то, чего не замечал раньше. Лонг — это твоё ненастоящее имя. На самом деле тебя зовут фон Ланг. Ты просто чёртов фриц.»

— Ну да, Эдди.

— А знаешь, что я ещё нашёл? Оказывается, у твоего отца есть судимость, — сказал Эдди и поведал о том, что нашёл отчёт об аресте Герберта фон Ланга летом 1959 года, документ на двенадцати страницах. Фон Лангпризнавал, что его брат Лютер, дядя Криса, был нацистом — работал в Треблинке, как выяснилось во время Нюрнбергского трибунала, — и что во время ареста он жил в Мехико-Сити. — Но, думаю, ты и сам это всё знаешь. — Тут Эдди издал два глупых смешка, но Лонг промолчал, хотя его раздражение нарастало, пока Эдди припарковал свой новенький «Камаро» рядом с мотелем «Тропикана». Он нашёл свободное место под номером десять и потушил фары. — Хочешь знать, что случилось с твоим дядей?

— Я знаю, что случилось с ним, Эдди. Его застрелили напротив здания главпочтамта в Мехико, — ответил Лонг. Его мать вырезала статью из «Тайме», сложила и спрятала, а Крис нашёл её через несколько недель в столе, куда он залез в поисках сигарет и мелких денег.

— Ты не хочешь вспоминать о дяде-фашисте?

— Я и не вспоминал, Эдди. Вплоть до сегодняшнего дня.

Через пятнадцать минут после того, как Элис зашла в ванную, Лонг позвал её, но она не отозвалась.

— Какого чёрта? — спросил Эдди.

— Не знаю.

Из-под двери был виден горевший свет, и он всё ещё слышал звук льющейся воды.

— Может, она сбежала?

Лонг быстро посмотрел на Эдди, во взгляде его сквозила неуверенность.

— Конечно, нет. Да и как?

— Через окно.

— Она не сделает этого.

Не слушая того, что дальше говорил Лонг, Эдди вышиб панель рядом с дверью в ванную. Просунув в дырку руку, он быстро открыл дверь.

— Пусто. Что я тебе говорил? — заорал Эдди. — И что теперь, осёл?

— Только это.

— Что?

Лонг поднял пистолет. Он улыбался, но в глазах было пусто.

— До свидания.

Элис Макмиллан услышала звук выстрела за секунду до того, как её автомобиль выехал с парковки и пристроился в хвост в правом ряду, чуть не столкнувшись с автобусом, идущим на запад по Голливудскому бульвару. Хотя её сердце стучало, она с улыбкой поймала себя на мысли, что ей всё равно, чья жизнь только что оборвалась в комнате номер десять: было не важно, кто это был, Лонг или Корнелл, потому что тот, кто выжил, будет искать её, как и полиция.

Как сказал Чарли ей в ночь перед арестом: «Даже если ты ни в чём не виновата, они будут искать тебя, словно стая псов-полукровок, пока твоя шкура не загорится, словно бумага. Мы живём на оккупированной территории, сестра, в безликом мире, в котором нет надежды, и нас либо посадят, либо просто расстреляют. А если ты будешь одна, может, ты и справишься, так что просто иди и будь настороже и не смотри на трупы, развешанные на деревьях».

Элис ехала по Западному Голливуду, и на лице её застыло что-то среднее между отвращением и покорностью. Элис снова попыталась понять, как же она попала под влияние Чарли, как он стал частью её самой, как будто до этого она существовала только наполовину, и как слишком поздно она поняла, что это сумасшествие. Не имеет значения, что то, что он делал, было неправильно, и он проповедовал смерть, а не жизнь и сам это лучше всех знал. Единственное, что было важным, — то, что он разделил её боль и чувствовал то же самое, что и она, и что ей был нужен кто-то, кто бы заботился о ней.