Ночное веселье было в полном разгаре. Лель играл заводные песенки, начались пляски и хороводы вокруг костров. Выдры прикатили из леса бочонки с рябиновой настойкой и квасом, приволокли снеди в камышовых корзинах. Вернулись русалки. Они пели и резвились, а на все расспросы о судьбе незадачливого лиходея Овинника отвечали улыбками да хихиканьем. На Отмели царило веселье…
Дуная лихо покружилась в хороводе рука об руку с Ярилою и теперь сидела на пенечке у самой воды, пытаясь отдышаться. Из кармана ее фартука выглянул Лютик.
— Эй, Дуняшка! — пискнул он, — а Демка где?
Дуная огляделась: мальчика нигде не было видно… Девчушка вздохнула и спрыгнула с пенька.
— Надо его найти… — пробормотала она, — но где же он есть?
— Не о прелестном ли мальчишке идет речь? — послышался вдруг озорной голосок из воды.
Дуная обернулась. Из заводи на нее глядела совсем молоденькая русалочка…
— Я видела, — продолжала она, — видела вашего Дёмку…
— Где он?! — выдохнула Дуная, — вы его утащили?!
Русалочка взметнула хвостом фонтан брызг и рассмеялась.
— Как же! — проговорила она, — утащишь его! Он же твоя игрушка любимая! А ты — дочь Водяного… Вот Дёмка с тобой и возится — хочет домой попасть поскорее. Ты ради него, небось, тятеньку уломать сможешь, тот мальчика и отпустит… Уж придумает способ!
— Неправда!.. — только и прошептала Дуная.
Ничего больше она не сказала — от речей русалки на глаза навернулись слезы, и стало как-то горько, тяжело на сердце… И тут Лютик, слышавший каждое слово, высунулся из своего кармана и что есть мочи запищал:
— Ты что это тут городишь, пи-и-игалица! Дёмка меня к Дунае для охраны приставил! Значит, она ему полюби…
Но договорить он не успел. Русалка завизжала и с криком «Мышь!» метнулась прочь от берега! Лютик сурово погрозил ей вслед крошечным кулачком — перенял эту привычку у Лешего — и глянул на Дунаю. Та стояла и тихонечко смеялась.
— Вот ведь глупая! — прошептала она Лютику, — мышей боится!
— И правильно, — пропищал Лютик, — в следующий раз будет чушь пороть, и я ее тяпну за нос! Я — суровый мышь!
— Только где же мы теперь Дёмку найдем? — вздохнула Дуная, — русалка-то нам ничего так и не сказала…
— Ну это просто! — отозвался Лютик, — если на этом берегу Отмели его нет, значит, он на другом ее берегу!
Дуная захлопала в ладоши:
— Умненький ты мой мышонок! — воскликнула она.
И усадив Лютика к себе на плечо, опрометью бросилась на северный берег острова…
Дёмка сидел на песчаном пригорке у самой воды и жег небольшой костер. Ему было очень одиноко. Он вспомнил свой дом, матушку с тятей, Агрепину — его сестрицу-хохотушку, бабку Агафью… Они уж, небось, и искать его бросили. Думают, что в живых нет, убиваются… А он — тут: и гость, и пленник…
— Эй, — вдруг услышал он знакомый голосок, и в круг света от костра вступила Дуная с Лютиком на плече, — ты чего здесь сидишь, один совсем?
Демка был рад ее приходу, но не хотел, чтобы она его таким видела.
«Подумает еще, что я хнычу, как девчонка…» — испугался он и хмуро буркнул в ответ:
— Один хочу посидеть — или нельзя, я под стражей?
Дуная растеряно поглядела на него. Ей вспомнились слова русалки, и слезы вновь навернулись на глаза. Демка тут же пожалел о сказанном.
— Прости, — тихо проговорил он, — просто мне грустно…
Дуная села рядышком с ним и, глядя на воду, спросила:
— По дому скучаешь?
— Ага, — вздохнул Демка.
— Я тоже, — тихо проговорила Дуная.
Демка с удивлением покосился на нее:
— А разве ты не… — начал было он, но Дуная прервала его:
— Не дочь Водяного? — договорила она, — нет, я не дочь ему… Мой батюшка был мельником.
— Тебя тоже утащили?! — удивился Демка.
— Не совсем, — Дуная вздохнула.
— А что? — не отставал мальчик.
— Рассказать?
— Расскажи… — Демка поглядел на нее, — если можно…
— Можно, отчего же нельзя, — проговорила Дуная, — мой батюшка был мельник. Я только родилась и сироткой осталась — матушки сразу после моего рождения не стало. А батюшка с Водяным дружбу водил, ну вроде как Микитка с Домовым. Водяной ему пособлял с мельницей. Вот… А как батюшка понял, что кончина его близка, так и замолил Водяного: не оставь, мол, сиротку… ну тот меня к себе и взял… Вот…
Дуная вздохнула и поглядела на Демку:
— Так что ты домой воротишься… А я… — она всхлипнула.
Демка переглянулся с Лютиком и быстро обнял Дунаю за плечи.
— Ты не плачь! — проговорил он, — ты только не плачь… Что-нибудь придумаем…
Дуная покраснела, но от него не увернулась и плакать перестала.
Так они и сидели: молча глядели, как Мельничиха катит свои волны на юг, и слушали далекое пение дудочки Леля. Внезапно Дуная дернула Демку за рукав:
— Гляди! — прошептала она.
Демка посмотрел туда, куда указывала девчушка и увидел Майю. Она шла вдоль берега, вода доходила ей до щиколоток и тихим всплеском отвечала на каждый ее шаг. Майя не видела ребят — она глядела на правый берег ленивой Мельничихи, туда, где залитые лунным светом, простирались широкие, спящие луга. Демка и Дуная сидели, не шелохнувшись, костер их мерцал за пригорком, и Май прошла мимо, не заметив их. На реку тихо наползал с лугов туман, все укрывая сонной тишиной…
И вдруг, в этой тишине, Дуная и Демка услышали тихий шепот, будто вздох раздался в ночном молчании.
Майя тоже услыхала этот звук и, резко остановившись, прислушалась. Звук повторился… Словно кто-то тихо прошептал ее имя… Или ей показалось? Майя обернулась и вздрогнула, увидав невдалеке темный силуэт… Мгновение — и она узнала его! Вскрикнула — слабо, почти беспомощно. И в следующий миг бросилась к нему в объятия…
— Что… — начал было Демка, но Дуная прервала его, схватив за руку.
— Тс-с! — она приложила палец к губам, — тише…
Она сказала это так серьезно, что Демка беспрекословно подчинился. Так они и сидели: тихонько потрескивало пламя, над водой плыла холодная Луна. И в ее серебристом мерцании у самого берега, крепко обнявшись, стояли двое.