Кортни чувствовала себя так, словно ее побили камнями. Назойливые молоточки стучали в висках, мешая сосредоточиться.

— Папа… — С трудом выдавленное слово вызвало сильный приступ кашля и смутное понимание, что произошло нечто ужасное, опустошающее, что невозможно вынести.

— Не надо разговаривать.

Чей это голос? — пыталась понять она между приступами кашля. Кортни знала каждого члена команды на отцовском корабле, но никто из них не обладал таким густым баритоном.

— Папа? — снова позвала она.

— Лежи тихо. Мы будем на берегу через пару часов.

Берег? Да до колоний, куда они везут груз, еще сотни миль. Так почему же они направляются к берегу?

Она попыталась сосредоточиться и превозмочь боль, отделявшую ее от реальности.

— Моя голова… и грудь… так больно…

— Ты наглоталась воды и сильно ударилась головой и грудью. Вот почему тебе лучше лежать и не двигаться. Думаю, у тебя сотрясение мозга и несколько сломанных ребер. Не говоря уж об огромных синяках, за каждым из которых может скрываться перелом. К несчастью, у меня нет ничего, чтобы перевязать твои раны. Но мы все сделаем, как только доберемся до берега. — Пауза. — Ты можешь сказать, как тебя зовут?

— Меня зовут… — Ей очень хотелось узнать, кто этот человек. С трудом открыв глаза, она смогла увидеть только его внушительную фигуру, которая, казалось, заполняла собой все пространство. Впрочем, он был не такой уж огромный, принимая во внимание, каким маленьким оказалось суденышко. Маленьким и незнакомым, с таким же незнакомым, но далеко не маленьким капитаном.

— Кто вы? — спросила она.

— Жертва. Так же как и вы.

Жертва. Одно только это слово заставило Кортни все вспомнить, вызвав вереницу страшных картин. Ее отец… на него нападает тот мерзкий пират, отца вытаскивают с его места у штурвала, связывают и вставляют в рот кляп. И Лексли… струсивший под дулом пистолета, привязывает тяжелый мешок с зерном к его ногам. Он выглядел таким ничтожеством, когда приказал Грину и Уэверли отправить Кортни вниз. Как же она брыкалась и сопротивлялась, когда они тащили ее! Затем… крик ее отца, за которым раздался всплеск воды.

Он утонул.

— Нет! — Громко закричав, Кортни села и тут же с приглушенным стоном упала навзничь. Острая боль смешалась с приступами тошноты, она ощутила невероятную слабость, прежде чем желудок освободился от своего содержимого.

Похоже, признаки подступившей тошноты были весьма очевидными, потому что мужчина, сидевший у руля, повернулся, подхватил ее и поднес к краю борта, держа так, пока она не перестала содрогаться от спазмов. Слезы выступили на глазах девушки.

— Папа… — Кортни пыталась бороться со слабостью, с воспоминаниями, с непоправимой реальностью. — Он умер, — выдавила она, когда боль в голове сделалась нестерпимой. — Этот негодяй… он убил его.

После этого все закружилось у нее перед глазами, и она провалилась в темноту.

Где же, черт возьми, Аврора?

Слейд перебирал груду записок с требованиями выкупа, перечитывая каждую в десятый раз, но в результате так ничего не выяснил.

Совершенно разочарованный, он вышагивал по своему кабинету, пытаясь сложить все звенья в единое целое. Но у него ничего не получалось. В каждой записке речь шла о черном бриллианте. Все же если похитителя интересовал прежде всего камень, то почему он до сих пор не связался со Слейдом, не потребовал выкупа, не выставил своих требований? Чего он дожидается? Почему играет со Слейдом как кошка с мышкой?

А если его интересует не только бриллиант?

Страшное подозрение зародилось у Слейда.

Может, все эти записки были фальшивыми? А тот, у кого находилась Аврора, стремился получить больше чем просто бриллиант, может, он добивался отмщения?

Был только один человек, который ненавидел семью Слейда настолько, что мог прибегнуть к такой жестокой мести, человек, чья жажда обладать черным бриллиантом и стремление к возмездию могли толкнуть его на такой мерзкий поступок.

Лоуренс Бенкрофт.

Ярость охватила Слейда. Старый герцог бывал чаще пьян, чем трезв. Это, однако, не могло удержать его от…

— Лорд Пембурн?

Слейд обернулся и посмотрел на стоявшего в дверях сухощавого седого мужчину.

— Джилберт, ну как она?

Доктор снял очки и стал протирать их носовым платком.

— Чудо, что она вообще осталась жива. Секунда-другая промедления, и ей могло бы не повезти.

Слейд нахмурился:

— Ее травмы очень серьезны?

— Дело не только в телесных повреждениях, даже не в том, сколько времени она провела в воде. Ее состояние до, — тут доктор Джилберт многозначительно прокашлялся, — несчастного случая было весьма удручающим, если не сказать больше.

— Перестаньте говорить загадками. Скажите, что вы обнаружили, когда осмотрели ее.

— Сильное сотрясение мозга, много сломанных ребер, несколько глубоких разрывов и массу ссадин и синяков. Она также крайне ослаблена из-за недостатка питания и воды, что может показаться смешным, учитывая обстоятельства. Короче, эта молодая особа серьезно больна.

— Но она поправится? — требовательно спросил Слейд.

— При полноценном питании, уходе и особенно отдыхе, да, я верю, что она поправится. — Тут доктор нахмурился. — Однако меня беспокоит тот факт, что она впала в глубокое забытье, хотя я дал ей такую дозу успокоительного, чтобы только снять боль. Похоже, что она совсем не хочет просыпаться.

— Может, это и лучше, — заключил Слейд, вспомнив возбужденное состояние девушки.

— Ну, периодически ее следует будить, дабы удостовериться, что она в здравом уме. Я объяснил это Матильде, которая должна разбудить девушку через несколько часов, конечно, если та не проснется сама. — Доктор водрузил очки на место. — Я сделал все, что смог, мой господин. В остальном положимся на природу.

— Пожалуйста, не плачь, милая. Все плохое осталось позади.

Воркующий женский голос доносился, казалось, откуда-то издалека. Кортни с огромным усилием открыла глаза.

Полная женщина с аккуратным седым пучком сидела возле нее на краю кровати и, наклонившись, нахмурилась, когда дотронулась до чего-то белого, закрывавшего брови Кортни.

— Твои душевные страдания причинили тебе гораздо больше боли, чем все эти раны, — пробормотала женщина, не заметив, что ее пациентка пришла в себя. — Бедное дитя.

— Где я? — Вопрос прозвучал хрипло и неуверенно, словно Кортни пыталась снова обрести власть над своим телом. Ей с трудом удалось превозмочь боль и прояснить рассудок.

Женщина вздрогнула.

— Ну, наконец-то ты проснулась. — Она вскочила на ноги. — Его светлость желал сразу же узнать об этом.

— Его светлость? — рассеянно переспросила Кортни. Но ее сиделка уже направлялась к двери.

Кортни неуверенно приподняла одеяло, недоумевая, почему ей кажется, будто огромная тяжесть давит на грудь. На ней была ночная рубашка, под которой выделялась толстая повязка. Руки и ноги тоже были перебинтованы, как и голова, обнаружила девушка, дотронувшись до своего раскалывавшегося от боли черепа. «Так вот что имела в виду эта добрая женщина, — заключила она. — Моя голова». Тот человек в рыбацкой лодке говорил что-то о сотрясении мозга. Она нахмурилась. Что еще он говорил? И как она получила все эти увечья?

Вода.

Неожиданно память ее прояснилась. Она сорвалась с плеча Лексли. Была резкая боль, а затем поток воды.

Потом этот мужчина в лодке. Очевидно, он спас ее… привез… но куда?

С большой осторожностью Кортни повернула голову набок, стараясь осмотреться, не причиняя себе боли.

Комната была похожа на дворец… раз в десять больше ее каюты, обставленная мебелью, достойной украшать покои самого принца-регента. Письменный стол и туалетный столик сделаны из красивого темного дерева, красного, если верить описаниям в прочитанных ею книгах, ковер был толстым, на это указывали глубокие вмятины, оставленные ножками кровати, а потолок оказался очень высоким и украшенным позолотой.

Кем бы ни был «его светлость», он явно был очень богат.

Но это не имело значения.

Пустота заполонила сердце Кортни. Отца больше нет. Его убил кровожадный пират, который захватил ее дом, связал ее и морил голодом, используя как наживку в своих вымогательских требованиях.

Ну почему она тоже не умерла?

Слезы текли по ее щекам, когда дверь спальни отворилась.

— Я вижу, Матильда была права. Вы проснулись.

Кортни сразу же узнала этот голос, с изумлением обнаружив, что «его светлость» и ее спаситель оказались одним и тем же человеком. Она решительно взяла себя в руки. Ведь этот человек спас ей жизнь, и что бы ни творилось у нее в душе, она должна быть ему благодарна.

Стерев с лица слезы, Кортни осторожно повернулась в его сторону.

Он оказался высоким и широкоплечим, как ей показалось и раньше, волосы у него были черными как ночь, а глаза, наоборот, оказались светлыми, серебристо-серыми. Черты его аристократического лица поражали скульптурной четкостью, а глубокие морщины вокруг рта и глаз делали его старше, чем он, вероятно, был, и циничнее, словно жизнь отняла у него молодость и смех.

Кортни каким-то образом почувствовала, что он поймет ее страдания.

— Да, я проснулась, — тихо отозвалась она. Подойдя поближе, он заметил ее бледность, следы слез на ресницах, печаль в глазах:

— Что причиняет вам такую боль, ваши раны или события, которые им предшествовали?

Кортни с трудом сглотнула:

— Я бы с радостью перенесла и более сильную боль, лишь бы изменить прошлое.

Кивнув, мужчина пододвинул кресло и сел.

— Вы помните визит доктора Джилберта?

— Кого?

— Моего личного врача. Он осмотрел ваши раны несколько часов назад. К счастью, угрозы для жизни нет. Многочисленные синяки и царапины, самый серьезный порез — над бровью. Он глубокий и сильно кровоточил, пока мы добирались до берега. Но у вас несколько сломанных ребер и сотрясение мозга, что будет причинять сильную боль, особенно когда кончится действие успокоительного.

— Успокоительного? — недоуменно переспросила Кортни.

— Доктор Джилберт положил его в бренди, который вы выпили. — Мужчина едва заметно улыбнулся. — Вы явно не помните, как выпили бренди. В любом случае это помогло вам заснуть и уменьшило боль. Когда его действие кончится, боль усилится. Так что вам нужно будет принимать это лекарство в течение нескольких следующих дней и неделю провести в постели. — Его улыбка исчезла. — Похоже, вы истощены из-за недостатка воды и пищи. Вам нужно будет восстановить свои силы. Короче, вам придется оставаться в постели и позволить другим заботиться о вас, пока вы сами не будете в состоянии делать это.

— Я… — Кортни облизнула губы, слова его светлости глубоко задели ее. Оставаться в постели? Позволить другим позаботиться о ней? Тут ее пронзило страшное открытие. У нее не было ни кровати, ни дома, ни того, кто мог бы заняться ее ранами. У нее не было ни денег, ни имущества, и ей некуда было идти.

— Вы слышали, что я сказал?

— Да, слышала. — Растерянная или нет, Кортни решилась сохранить единственное, что у нее осталось: свою гордость, ту необыкновенную гордость, которую она унаследовала у отца. — Вы нырнули за мной… когда я…

— Да.

— Так я и думала. — Она говорила медленно, стараясь не дышать глубоко, чтобы не причинять боль груди. — Благодарю вас. Вы рисковали своей жизнью. Привезли меня сюда. Послали… за своим доктором… осмотреть мои раны. Я понимаю, что доставила большие неудобства… вам и вашей семье. Я также понимаю, что вы спасли мне жизнь.

Его темная бровь удивленно приподнялась:

— Все это похоже больше на сожаление, а не на благодарность.

— Если так… простите. — Кортни немного передохнула, ее пальцы сжались, когда она заставила себя продолжить: — Мне очень жаль, — выдавила она наконец. — Но правда в том… что у меня ничего нет, чтобы предложить вам взамен. Совсем ничего.

— Все ваши вещи были на том корабле?

Ее губы дрогнули.

— Мои вещи и нечто гораздо большее.

— Так я и думал. — Он откашлялся. — Можно спросить, как вас зовут?

— Кортни… — тихо прошептала она, удивляясь, почему тяжесть в голове и груди сделалась невыносимой, — Джонсон.

— Ну, мисс Джонсон, одна из ваших вещей стойко перенесла все испытания. Конечно, я хотел бы, чтобы ваше появление в моей лодке прошло более гладко. — Он протянул руку и взял с ночного столика блестящий серебряный предмет. — Думаю, это принадлежит вам.

Он вложил вещицу в ладонь Кортни. Девушка взглянула, и слезы брызнули у нее из глаз.

— Папины часы… — Она инстинктивно попыталась сесть и сразу застонала, так как сильная боль пронзила все тело.

В тот же миг мужчина вскочил и поспешно вышел в холл.

— Матильда, — громко распорядился он, — принесите немного бренди. Мисс Джонсон нужна следующая доза успокоительного.

— Слушаюсь, милорд.

Кортни откинулась на подушки, стремясь подыскать слова и отблагодарить его, объяснить, как много значат для нее часы отца.

— Я… Папа дал мне…

— Позже, — перебил он, возвращаясь к ее кровати. — После того как отдохнете и следующая порция лекарства сделает свое дело.

— Больно, — простонала она, закрыв глаза.

— Я знаю. Просто лежите спокойно, лекарство уже несут.

У Кортни не было сил отвечать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Матильда принесла все необходимое и поддержала голову Кортни, чтобы та могла пить.

— Выпейте все, все до капли, — услышала она голос своего спасителя.

Кортни так и сделала.

— Бедняжка, — прошептала Матильда, уложив девушку и укутав ее одеялом. — Она слаба, как котенок. Ну ничего. Немного заботы и внимания, и она снова будет в добром здравии.

— Забота… — тихо повторила Кортни, ее ресницы опустились на щеки. — У меня нет… никого… ничего. — Ее голос затих, и она погрузилась в глубокий сон.

Часы выпали из ее руки.

— Мой корабль «Фортуна» как раз находится в той пещере. Мы встанем на якорь рядом с ним.

Сьюэл Армон топнул кованым сапогом по палубе брига и указал:

— Вон там. — Он ухмыльнулся, видя, что Лексли проигнорировал его приказ, продолжая вместо этого тревожно вглядываться в море. — Ты уже в сотый раз оглядываешься, — проворчал главарь пиратов. — Проклятая девчонка мертва. Пялься сколько хочешь, но ты ее увидишь, если только сможешь разглядеть дно пролива.

— Благодарю за совет, — с горечью отозвался Лексли. Прошедшая неделя надломила его, уничтожила надежды и, как результат, обострила язык. — Но совесть не всегда прислушивается к голосу разума. Если, конечно, у человека есть совесть.

— Я сыт по горло твоим презрением, старый бунтовщик, — выкрикнул Армон, выхватывая кинжал. — С тобой одни хлопоты с тех пор, как утонули капитан и его драгоценная доченька. Да и ты тоже скоро к ним присоединишься. А теперь готовься встать на якорь. Ты тратишь время, мое время. — Он слегка подтолкнул Лексли острием кинжала. — Моя команда ждет.

— А что будет с нашей командой? — спросил Лексли, поморщившись. — Ты собираешься убить всех на «Изабель» или только меня?

— Ты очень скоро все узнаешь. Но если хочешь добиться снисхождения для своих людей, то тебе лучше выполнить мой приказ. Иначе…

Тут внимание Армона было привлечено долгожданным зрелищем, и широкая улыбка затмила его раздражение. Едва «Изабель» обогнула очередной изрезанный мыс залива, как взору предстала «Фортуна», стоявшая в небольшой закрытой бухте и поджидавшая возвращения своего капитана. Армон расплылся в улыбке, когда на палубе его корабля раздались приветственные крики. В ответ он достал из кармана черный камень и хвастливо помахал им в воздухе.

Крики переросли в победные возгласы:

— Он достал его! Он получил черный бриллиант!

В тот момент, когда оба корабля поравнялись, Армон перепрыгнул на палубу своей «Фортуны», размахивая бриллиантом для всеобщего обозрения.

— А что делать с ними? — спросил помощник, показав пальцем в сторону «Изабель».

— Перенеси груз. Потопи корабль. — Черные глаза капитана злобно сверкнули. — Возьми всю команду.

— Взять? Но почему бы просто не убить их?

— Потому что некоторые нам еще пригодятся, а для остальных, кто, как заноза, мешал мне, — тут Армон метнул ненавидящий взгляд в сторону Лексли, — у меня тоже есть план, который заставит их молить о смерти.

— Какой план?

Армон потер заросший щетиной подбородок.

— Ты все еще помнишь, как пройти течение у острова Равен?

— Конечно, ты же знаешь, — гордо заявил толстый пират. — Но не на «Фортуне», я не рискну разбить ее о скалы. А на баркасе можно. Я единственный, кто может преодолеть течение вокруг Равена и выбраться живым.

— Хорошо. В таком случае пока не топи их корабль. Переведи всех, кроме смутьянов, на «Фортуну». Затем сам перейди на «Изабель». Горстка наших еще там, ждут приказаний. Заставь их связать этих нежеланных пассажиров. Отправляйся к Равену. — Тут он злорадно засмеялся. — Потом отвези негодяев на баркасе на остров, пусть там подыхают с голоду.

— Все сделаю, — подобострастно кивнул пират. — А вы в это время отправитесь на «Фортуне» в Дартмут, чтобы совершить обмен?

— Точно. Как только избавишься от груза, плыви в Дартмут на их корабле. Потом затопи его, перебирайся на «Фортуну», которая будет стоять на якоре в условном месте, и жди моего возвращения.

Сказав все это, Армон поднял черный бриллиант и стал медленно поворачивать его, наслаждаясь игрой граней.

— Я слишком долго ждал этого дня. И никто не посмеет встать на моем пути.

— Доброе утро.

Глубокий баритон разбудил Кортни, и она заморгала, проснувшись в залитой солнцем комнате, на всклоченной постели, рядом с которой стоял мужчина.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он.

— Вы переоделись, — невпопад ответила она, увидев его красивый жилет и блестящие ботинки, что представляло довольно резкий контраст с закатанными рукавами рубашки и выпачканными грязью штанами человека, который ее спас.

Он озадаченно оглядел себя:

— Я всегда так одет по утрам. Разве это необычно?

— Нет, но прежде вы были похожи на рыбака, а, сейчас выглядите как… — Она нахмурила брови. — Какой у вас титул? Герцог? Маркиз?

Его губы слегка изогнулись.

— Жаль вас разочаровывать. Всего лишь граф. — Он пристально посмотрел на нее. — Вы не ответили на мой вопрос. Как вы себя чувствуете?

— Словно меня здорово избили. — Тут она недоуменно посмотрела на скомканные простыни.

— У вас была беспокойная ночь, — пояснил граф. — Всякий раз, когда действие успокоительного ослабевало, вы начинали беспокойно метаться. Надеюсь, сегодня вам станет легче. В любом случае нужно восстановить силы. Когда Матильда сообщила мне, что вы просыпаетесь, я послал экономку, мисс Пейн, приготовить чай. Может, позже вы сможете съесть тост. Вам надо побольше есть, чтобы поправиться.

Пока граф говорил, обрывки воспоминаний в мозгу Кортни складывались в ужасные картины. Внезапно она стала ощупывать одеяло, словно пыталась отыскать сокровище, которое держала, когда бодрствовала в последний раз.

— Ваши часы здесь, — заверил девушку ее спаситель. — Я положил их на ночной столик. Я боялся, что вы сломаете их, когда метались во сне.

Кортни замерла, от волнения у нее перехватило дыхание.

— Благодарю вас. Но ваше беспокойство оказалось напрасным. Они уже сломаны. Они сломались в тот день, когда умер папа. — Уткнувшись лицом в подушку, она призналась дрожащим голосом: — Я так молилась, чтобы проснуться и увидеть, что это был лишь страшный ночной кошмар.

— Понимаю.

Она медленно подняла голову, и их глаза встретились.

— Не знаю почему, — прошептала она, — но я верю, что это так.

Возникла неловкая пауза.

Граф прочистил горло и заложил руки за спину.

— Мисс Джонсон, я понимаю, что вы перенесли тяжелое испытание, которое предпочли бы забыть. Однако я должен задать вам несколько вопросов, если вы в состоянии на них ответить. Вы сможете?

Кортни не успела ничего сказать, так как в спальню вошла худощавая женщина средних лет и принесла поднос.

— Чай, который вы просили, милорд.

— Спасибо. — Он указал на ночной столик. — Оставьте его там. Мисс Пейн, это Кортни Джонсон, молодая женщина, о которой я говорил. Она останется здесь, пока не поправится.

— Мисс Джонсон. — Экономка кивнула ей. — Я знаю, Матильда ухаживает за вами. Трудно найти более заботливые руки. Однако поскольку я слежу за женским персоналом, пожалуйста, дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

— Спасибо, мисс Пейн. Вы очень добры, — смущенно ответила Кортни.

— Передайте Матильде, что она может немного отдохнуть, — произнес граф. — Я сам дам мисс Джонсон следующую порцию успокоительного. Как только лекарство начнет действовать, она проспит до полудня. Так что ни вы, ни Матильда не понадобитесь. Однако когда мисс Джонсон проснется, возможно, вы обе сможете заставить ее съесть небольшой тост.

— Конечно, — моментально согласилась экономка. — С удовольствием, милорд.

Вежливо улыбнувшись Кортни, она удалилась. Граф снова бросил на Кортни испытующий взгляд:

— Боль очень сильна?

— Я смогу потерпеть, если вы это имеете в виду. Задавайте ваши вопросы. Лекарство может немного подождать.

— Черт, я чувствую себя безжалостным хамом, — пробормотал он.

— Не надо. Очевидно, у вас очень серьезные причины.

— Серьезные? Да. Иначе я не стал бы давить на вас. — Пауза. — На карту поставлена жизнь моей сестры.

— Вашей сестры? — Кортни никак не ожидала такого поворота.

— Да. Пират, который захватил ваш корабль, использовал вас как приманку. Он хотел получить от меня кое-что очень ценное. Да и не он один. Сотни жадных негодяев стремились захватить это. И один из них, я не знаю кто, похитил Аврору. Черт, он может даже убить ее, лишь бы прибрать к рукам этот проклятый бриллиант.

Бриллиант. Еще одно ожившее воспоминание всплыло у нее в памяти. Пират… он угрожал ей немедленной смертью, если тот, кого он ждал, не привезет желанного камня.

— Конечно, — тихо прошептала Кортни, — именно об этом бриллианте он упоминал.

— Он говорил с тобой о нем? — Ее спаситель ринулся вперед, как пантера.

Кортни взглянула в красивое обеспокоенное лицо.

— Только урывками.

Наконец она сможет задать вопрос, который вертелся у нее на языке десятки раз с тех пор, как она очнулась в рыбацкой лодке, но так и не произнесла его:

— Кто вы?

Какое-то мгновение казалось, что он не расслышал ее. Но потом ответил:

— Слейд Хантли, граф Пембурн.

— Хантли… — Задумавшись, Кортни слегка приподнялась на кровати, но тут же со стоном упала на подушку.

— Вижу, вы слышали обо мне. Не нужно даже спрашивать в связи с чем. Хотя я немного удивлен. Вот уж не думал, что наша семейная история настолько гнусна, чтобы заинтересовать даже тех, кто отправился в путешествие за границу.

— Я не путешествовала. «Изабель» — мой дом, а ее капитан Артур Джонсон — мой отец. Был, — поправилась она, и ее голос пресекся. — Теперь я потеряла их обоих.

Что-то вспыхнуло в глазах лорда Пембурна, возможно, отблеск прошлого, воспоминание о пережитом горе.

— Я искренне сочувствую вам. Очевидно, ваш отец очень много для вас значил.

Это было сказано прямо, в сдержанном тоне. Может быть, Кортни только показалось, что в его голосе скрывалось сочувствие, потому что ей только что стало известно, кто он такой, и сразу вспомнились рассказы о его собственном трагическом прошлом. Возможно, та трагедия давно забыта, а его сочувствие — лишь плод ее воображения. Трудно сказать, так ли все обстояло на самом деле, но даже мимолетного ощущения оказалось достаточно, чтобы мужество покинуло ее.

Закрыв лицо руками, она расплакалась, всхлипывая так, словно сердце готово было разорваться, совсем не обращая внимания на усилившуюся боль в голове и ребрах.

Чуть поколебавшись, граф подошел, приподнял ее и прижал к себе. Девушка с благодарностью приняла эту заботу.

— Простите меня, — выдавила она.

— Нет, это вы меня простите. — Он нежно гладил ее по голове, пока рыдания не затихли. — Если бы только мог облегчить боль этой утраты.

— Он не мог утонуть. — Ее руки сжались в кулаки и уперлись в грудь Слейда. — Он не утонул. Я не верю в это.

— Знаю, — ответил Слейд с убежденностью, которая могла быть только у того, кто сам перенес нечто подобное. — Ты думаешь, что не сможешь вынести этого. Но ты сможешь. Не сейчас, а позже. А сейчас плачь, плачь, пока не выплачешь все слезы.

Кортни так и сделала, всхлипывая до тех пор, пока внутри у нее не осталось ничего, кроме безнадежной, бесконечной пустоты.

Наконец она затихла, взяв предложенный Слейдом платок.

— Вы были так великодушны, лорд Пембурн. Еще раз благодарю вас. — Со вздохом она опустилась на подушки. — Я расскажу вам все, что вспомню. Это самое маленькое, что я могу сделать.

Мускулы дрогнули у него на лице.

— Вы правда готовы?

— Да.

Он придвинул стул и сел, сжимая руками колени.

— Расскажите, что случилось, поподробнее. Воспоминания снова захватили ее.

— Этот негодяй и его подручные, мне кажется, их было около полудюжины, захватили «Изабель».

— Когда?

Она нахмурилась:

— Я еще плохо ориентируюсь во времени. Сколько я здесь пробыла?

— Уже почти два дня.

— Тогда это случилось за пять дней до той ночи, когда вы совершили ваш обмен. Он заставил Лексли, папиного помощника, сбросить папу за борт. А меня запер внизу. Ко мне никого не пускали, не давали ни еды, ни воды. Он привязал меня к креслу в моей каюте и запер там. Я почти ничего не знаю о том, что происходило на палубе, вплоть до той ночи, когда меня вытащили наверх и сунули в мешок.

Надежда погасла в глазах Слейда.

— Значит, вы ничего не можете рассказать.

— Я этого не говорила. — Невыносимая боль в голове снова вернулась, но Кортни не сдавалась. — Прежде всего я могу описать этого негодяя с головы до ног. Он широкоплечий и коренастый, с кудрявыми черными волосами, черными глазами, довольно толстый. Он далеко не молод, думаю, ему около сорока. На носу у него шрам, определенно нос у него был сломан, и это не просто предположение. Он носит серебряное кольцо на мизинце левой руки. На нем выгравирована буква «А».

Слейд удивленно приподнял брови:

— Вы действительно хорошо его рассмотрели.

— Очень хорошо. — Кортни вызывающе приподняла подбородок. — Я запомнила его черты, его походку, его голос. Я узнаю его в тот самый миг, когда увижу или услышу. Хочу убить его за то, что он сделал с папой.

— Я понимаю.

— Да, я верю, что понимаете. — Кортни тяжело сглотнула. — Во всяком случае, он постоянно заходил в мою каюту удостовериться, что я крепко привязана, и болтал, что я оказалась для него просто находкой и что ему повезет гораздо больше, чем тем двоим, не знаю, правда, о ком он говорил.

— Думаю, он имел в виду моего прадеда и Джеффри Бенкрофта, позже ставшего графом Морлендом.

— Морленд, не тот ли это дворянин, что соперничал с вашим прадедом в поисках черного бриллианта, когда тот впервые исчез?

— Я польщен вашими познаниями.

— Да нет. Просто я провела много времени в море, слушая рассказы папиной команды. А ваша семья легендарная. — Кортни слегка шевельнулась, едва не закричав от боли, пронзившей ребра. — Так на чем я остановилась? Да, пират постоянно болтал о чудесной приманке, которую придумал, приманке, которая принесет ему его сокровище.

— Конечно. — Губы Слейда сложились в тонкую линию. — И этой приманкой оказались вы.

— Я не понимаю.

— Аврора — моя сестра. Вы невероятно на нее похожи. По крайней мере по тем данным, что казались важными для этой жадной змеи: у вас хрупкая фигура, небольшой рост… и самое главное — ваши волосы, не только их длина, но и необыкновенный цвет. Даже я был одурачен. — Слейд вскочил на ноги и стал расхаживать по комнате. — Да, этот негодяй точно знал, что делал, когда посылал мне записки с требованием выкупа.

— Какого выкупа? — Боль в висках у Кортни нарастала. — Что за записки?

Слейд внимательно посмотрел на нее:

— Вам очень больно.

— Что за записки?

— Я отвечу только на этот вопрос, — твердо сказал он. — Заключительную часть разговора можно отложить.

— Хорошо, — покорно согласилась Кортни, так как боль сделалась совершенно нестерпимой.

— С той минуты, как Аврора исчезла, неделю назад, я стал получать письма, обещавшие мне ее жизнь в обмен на черный бриллиант. Большинство из них было явным обманом. Но те два, что я получил от удерживавшего вас пирата, казались подлинными и более чем убедительными. В каждом из них были пряди Аврориных волос, вернее, ваших, — поправился Слейд.

— Но где он их брал?

— С вашей расчески, подушки, да откуда угодно. Всего несколько волосков, но их цвета оказалось достаточно, чтобы убедить меня. Так что я рискнул и отдал ему то, что он просил.

— Камень? Но теперь у вас… ничего не осталось для сделки, — с трудом выговорила Кортни.

— Пора принимать лекарство. — Слейд уже взял чайник и налил чашку чая, добавив нужную дозу успокоительного. — Если я поддержу вам голову, вы сможете выпить?

Она покорно кивнула.

— Хорошо. — Он подошел, слегка приподнял ее и поднес чашку к губам, заставив выпить все до последней капли.

Прошло несколько минут, и по телу разлилось приятное тепло, отдалившее боль.

— Вкус просто отвратительный, — заявила Кортни.

— Я думаю. Но это необходимо.

— Лекарство необходимо, а не чай. — Ее ресницы взметнулись вверх. — Знаете, папа держал на борту «Изабель» несколько бутылок бренди. Для особых случаев. Раз или два он давал мне его попробовать. Однажды, когда он отвернулся, я выпила половину стакана. — Тут она блаженно вздохнула. — На вкус бренди гораздо лучше, чем чай.

Уголки губ Слейда слегка приподнялись.

— Согласен.

— Он и сильнее. Действует быстрее и перебивает неприятный запах лекарства. В следующий раз мне бы хотелось мое успо… успоко…

— Я прослежу, чтобы лекарство вам наливали в бокал с бренди.

Ее ресницы опустились на щеки.

— Вот и хорошо. Девушка уснула.

Слейд молча смотрел на свою гостью, странно взволнованный и обеспокоенный. Но у него не оказалось времени, чтобы разобраться в своих чувствах.

— Лорд Пембурн! — Матильда ворвалась в комнату, ее глаза стали огромными, как блюдца. — Идите скорее!

Повернувшись, Слейд посмотрел на побледневшую служанку:

— Что случилось?

— Леди Аврора! Она дома!