Поместье графа Селберта оказалось очень похожим на драгоценности графини — богатым, претенциозным и на редкость безвкусным. Пирс улыбнулся, вспомнив причудливые наряды графини: в них она напоминала внезапно разбогатевшего клоуна. Такой же оказалась и гостиная в их доме, до потолка завешенная дорогими картинами, заставленная мраморными статуями, и единственное, что их объединяло, была непомерная цена. Ну что ж, он не зря проделал долгий путь до Мэнсфилда. Было и еще одно обстоятельство — Пирс точно знал, что Селберт со своей супругой все еще гостят у Гентри, а это позволяло ему действовать смело и почти не таясь. Правда, пытаясь войти в дом, он столкнулся с досадной неожиданностью — железными ставнями, навешенными на окна. Вероятно, таким образом граф надеялся обезопасить свое жилище, но успеха не достиг. Единственное, чего ему удалось добиться, — это задержать Пирса на двадцать минут. С сожалением окинув взглядом гостиную, уставленную дорогими, но, увы, неподходящими для него вещами, он устремился в рабочий кабинет графа и принялся за сейф, который вознаградил его за труды двумя тысячами фунтов в банкнотах. Махнув рукой на буфет, заставленный неподъемным серебром, он направился сразу в спальню леди Селберт. Спальня весьма напоминала музей, в котором наряду с драгоценностями можно было встретить блестящую мищуру. Пирсу потребовалось немало времени, чтобы отличить дешевые подделки от настоящих драгоценностей. Взглянув на часы, он разочарованно крякнул, — дело заняло на сорок минут больше, чем обычно. Выйдя из дома и закрыв ставни так, чтобы снаружи ничего не было видно, он почти бегом устремился к Мэнсфилдскому работному дому и, не мешкая ни минуты, назад в Макхэм. В работном доме он оставил только деньги графа Селберта, драгоценности ему пришлось взять с собой. Времени на встречу с ювелиром не оставалось. Надо было еще успеть проникнуть в собственный дом до рассвета, чтобы не столкнуться со слугами, быстро переодеться и спешить к Дафне, Сердце Пирса учащенно билось не только от быстрой ходьбы, но и от мысли, что через несколько часов он узнает ее окончательный ответ.

— Доброе утро, миссис Фрэйм. — Дафна проскользнула в кухню с улыбкой на лице. Она была уже красиво одета и причесана, несмотря на то что за окнами еще царила темнота.

Миссис Фрэйм сделала знак служанкам продолжать работу на кухне.

— Очень хорошо, что вы зашли так рано, мисс Дафна, мне нужно поговорить с вами, Дафна замялась: — Я очень спешу, миссис Фрэйм. Хотела только захватить для детей еду, что вы отложили, и бежать. Мне надо вернуться до папиного возвращения.

— Как раз об этом я и хотела поговорить. — Миссис Фрэйм вытерла руки о фартук и отвела Дафну в угол кухни, где никто из служанок не мог их слышать.

— Что случилось, миссис Фрэйм? — насторожилась Дафна.

— Видите ли, я не хотела говорить, но откладывать больше нельзя. Дело в том, что маркиз… ваш отец грозился уволить меня.

— О Господи! — Дафна побледнела.

— В тот день. когда вы собирались к графу Гентри, он ворвался на кухню и выругал меня за то, что я расходую слишком много продуктов. Он пригрозил, что если это будет продолжаться, он уволит меня и возьмет другую кухарку. Прошу прощения, мисс Дафна, но мне очень нужна работа. — Голос женщины задрожал.

— Это я во всем виновата.

— Но я не сказала ни слова вашему отцу, клянусь вам. Я больше не могу откладывать еду для детей, мисс Дафна, извините меня. — Ну что вы, это вы простите меня за то, что я подвергла вас такой опасности.

— Что же вы теперь понесете детям? — озабоченно спросила миссис Фрэйм.

— Придумаю что-нибудь! — Дафна обняла старую служанку и отправилась к себе в комнату.

Ей предстояло решить весьма непростую задачу: как достать детям подарки, ведь не идти же к ним с пустыми руками? Может, Пирс поможет? Но Дафна тут же откинула эту мысль. Конечно, он бы помог, и с радостью, но Дафна не могла позволить себе обратиться к нему с просьбой: в конце концов, она ему еще не жена. Мысли Дафны обратились к последней надежде — к матери. Конечно, Элизабет с радостью предложит помощь, но какую? И потом, это же усилит ее постоянный страх перед отцом. Согласится ли она? Не придумав ничего другого, Дафна решительно направилась в комнату матери. Ведь отец еще в городе. Может быть. им удастся придумать что-нибудь

— Да? — раздался сонный голос маркизы в ответ на-ее стук в дверь.

— Мама, — Дафна проскользнула в комнату, — извини, что так рано. Мне нужно поговорить с тобой.

— Что случилось? С тобой все в порядке?

— Успокойся, мама, у меня все в порядке. — Дафна зажгла лампу и присела на краешек кровати. — Но мне нужна твоя помощь, мама.

— Конечно, — Элизабет продолжала смотреть настороженно. Не так уж часто дочь разделяла с ней тревоги, тем более до восхода солнца. — В чем дело?

Дафна глубоко вздохнула и выпалила:

— Мама, мне срочно нужны деньги. Хотелось бы успеть до возвращения отца. Я обещала викарию, что приду с подарками для детей. Я должна что-то придумать.

— Конечно, я помогу тебе. — Маркиза встала, подошла к ночному столику и выдвинула небольшой ящичек. Ее глаза радостно сияли, когда она протянула Дафне брошь, в которой сверкали рубин и несколько сапфиров. — Возьми. На деньги, которые ты сможешь выручить за нее, можно накормить всех детей нашего прихода.

Дафна взяла брошь и задумалась.

— Никогда не видела у тебя эту вещь, мама.

— Я никогда ее не надевала, она поразительно безвкусная.

— Почему же ее не похитил бандит? — Я дала ее поносить тете Эдит, а теперь она ее вернула. Папа даже не знает о ней.

— Мама! — Голос Дафны задрожал, на глаза навернулись слезы благодарности.

— Торопись, Дафна, — решительно прервала ее Элизабет, — тебе еще надо найти ювелира, который бы за нее заплатил, купить подарки, а потом с викарием отнести их детям. У тебя мало времени, моя девочка.

— Спасибо, мама, — только и смогла прошептать Дафна. Элизабет в смущении поправила волосы и вдруг сказала:

— По правде говоря, я в первый момент решила, что ты пришла ко мне совсем по другому поводу. Я думала, ты наконец-то решилась поговорить со мной о герцоге Макхэме.

— Так, значит, тебе все известно? — удивилась Дафна.

— Мне известно только то, что ты к нему неравнодушна. Молодость моя прошла, Дафна, но женское чутье не исчезает с годами, и я прекрасно знаю, что бывает с человеком, когда он влюблен. Хотя в это довольно трудно поверить, — добавила она со вздохом.

Дафна с удивлением посмотрела на Элизабет:

— Значит… Неужели, мама, в твоей жизни был еще кто-то до отца?

Элизабет опустила глаза:

— Это было много лет назад и закончилось едва ли не прежде, чем началось, так что не стоит и говорить об этом. Но я очень рада за тебя. Еще на скачках я заметила, что он не сводит с тебя глаз. К тому же на днях я видела, как мистер Тор нтон, выходя из дому, направился в парк. Вероятно, он искал встречи с тобой. По-моему, он очень хороший человек. Я рада за вас,

— Да, но папа…

— Я знаю, — прервала Элизабет, — как отец относится к людям низкого происхождения, но он вел дела с мистером Торнтоном, и потом… ведь он же стал герцогом! Не думаю, что Хардвик будет против родства с человеком, который занимает столь высокое положение.

У Дафны не хватило духу объяснить матери, что пропасть, разделяющая Пирса и Трэгмора, не только происхождение, что она гораздо глубже, чем Элизабет может себе представить.

— Признайся, дочь моя, ты влюблена. — Элизабет прижала к себе Дафну.

— Ты спрашиваешь точно так же, как мистер Чамберс.

— Неужели? — Легкая улыбка тронула губы Элизабет.

— Да, слово в слово.

— И что ты ему ответила?

— Я ответила, что очень люблю Пирса. У меня просто нет слов, чтобы все это выразить.

— Никаких слов больше и не нужно. Ну а что же герцог?

— Пирс попросил моей руки. Две слезинки тихо скатились по щекам Элизабет. Она стала суетливо искать платок.

— Не обращай внимания на мои глупые материнские слезы. Это от счастья. Я очень рада за тебя, правда.

— Не уверена, что папа разделит твою радость, — ответила Дафна и продолжала, осторожно подбирая слова: — Пирс стал герцогом, но вырос он на улице. Это может насторожить отца.

— Герцог сделал предложение тебе, а не Хардвику. Твоя любовь и любовь Пирса — вот что главное. Никогда не позволяй обстоятельствам вмешиваться в твою любовь, иначе ты будешь очень несчастным человеком.

Решительный ответ матери удивил Дафну. Она задумчиво посмотрела на мать, размышляя о том, при каких неожиданных обстоятельствах ей удалось узнать о скрытой доселе главе в ее жизни.

— Я еще не дала ответ Пирсу.

— Почему?

— Все случилось так быстро, мне нужно подумать. Элизабет нежно погладила дочь по голове:

— Не нужно ни о чем думать, достаточно прислушаться к своему сердцу. Когда герцог придет за ответом?

— Сегодня.

— Тогда скорее, Дафна. Тебе слишком много надо успеть. Иди.

Дафна нежно поцеловала Элизабет.

— Спасибо, мама, спасибо за все.

— Сожалею, ваша светлость, и вынужден повторить: ничем не могу вам помочь. — Дворецкий таращил на Пирса заспанные глаза. — Я же сказал, маркиз Трэгмор в Лондоне.

— Но ведь и я сказал, что мне надо поговорить с леди Дафной. — Пирс начал терять терпение. Ему хотелось вышвырнуть из дверного проема слугу, взявшего на себя наглость препятствовать его встрече с Дафной.

— Но ведь я уже сказал, что ее нет дома, ваша светлость...

Неизвестно, чем бы закончился этот диалог, но он был прерван мягким голосом Элизабет:

— Я хочу поговорить с герцогом. Может быть, я смогу ему помочь.

Дворецкий на секунду в удивлении застыл, резко обернувшись и увидев, что у него за спиной стрит Элизабет.

Прошло несколько секунд, прежде, чем он догадался поклониться и уйти. — Доброе утро, ваша светлость. — Элизабет улыбнулась.

— Леди Трэгмор, простите меня, что я прибыл к вам так рано.

— Ничего, ничего, вы же видите, 'я уже давно встала. — Она многозначительно кивнула в сторону гостевой комнаты. — Извините, что не приглашаю вас. ваша светлость. Скажу честно, я просто боюсь.

— Я понимаю. — Пирс кивнул, восхитившись, как просто и откровенно она объяснила многое. — Я узнал, что маркиза нет дома.

— Да, он известил меня, что задерживается до вечера. Но, насколько я понимаю, вам хотелось бы поговорить с Дафной.

Пирс внимательно посмотрел на Элизабет. «Как много Дафна поведала ей?»

— Дафна сказала мне, что ожидает вас сегодня, — пришла ему на помощь Элизабет. — Но она не знала, что вы приедете так рано.

— Так, значит, ее действительно нет дома? — Да, она ушла с час назад.

— До восхода?! Но куда? Зачем? Элизабет опустила глаза;

— Думаю, мистер Торнтон, она сама расскажет вам обо всем. Но, смею вас уверить, у нее были веские причины для того, чтобы так поступить.

— С ней все в порядке?

— Не волнуйтесь, мистер Торнтон. С ней все в порядке, и вы убедитесь в этом сегодня же, только немного попозже.

— Хорошо. — Откровенный разговор с Элизабет его успокоил. — Не могли бы вы передать ей, что я приду на чай и за ответом?

— Хорошо.

— И еще.

— Да?

— Передайте супругу, когда он вернется, что мне непременно нужно с ним поговорить. Пусть никуда не исчезает и подождет меня.

— Хорошо. — Элизабет окинула взглядом холл и, убедившись, что дворецкого нет, наклонилась к Пирсу и доверительно прошептала: — Будьте счастливы и берегите Дафну, пожалуйста.

Пирс так же тихо ответил:

— Даю вам слово.

Приближался полдень, и Ковент-Гарден кишела куда-то спешащими, озабоченными людьми. Дафиа присела на скамейку и сняла туфлю, натершую ногу. Отдохнув всего минутку, она торопливо встала и продолжила поиски.

Где же найти ювелира, который смог бы предложить приемлемую цену за брошь? В поселке найти ювелира, который смог бы ее купить, не удалось, и пришлось ехать в Лондон.

Дафна боязливо вглядывалась в многочисленных прохожих, с ужасом ожидая в любой момент столкнуться с отцом.

Как глупа и наивна она была, когда надеялась, что все это займет не много времени. Конечно, если бы она обратилась к богатым ювелирам с Уэст-Энда… Но поступать так — значит подвергнуть себя еще большей опасности, ведь большинство из них прекрасно знают Трэгмора. Такой шаг был бы равносилен самоубийству. Ковент-Гарден — ее последняя надежда. Именно там расположились лавочки дельцов победнее, но с сомнительной репутацией/Ей посоветовали обратиться к мистеру Томпсону, который, как ей говорили, может заплатить вполне прилично, не задавая лишних вопросов.

— Неплохо поработали, мой друг! — Томпсон внимательно разглядывал очередное ожерелье, останавливая свой взгляд на каждой жемчужине. — Любая из этих безделушек принесет мне кругленькую сумму. Теперь я понимаю, почему вы отправились так далеко, в самый Мэнсфилд.

— Ваша цена, Томпсон?

— Сейчас, сейчас, дайте подумать! — Томпсон наморщил лоб.

Пирсу показалось, что он слышит, как скрипели извилины в голове пройдохи-ювелира.

— Черт, — пробормотал ювелир, невольно вздрогнув, когда услышал шум проезжавшего мимо кеба, — ненавижу заниматься такими делами днем. Почему вы не пришли ночью, как обычно?

— Но ведь мы сидим в смежной комнате и сразу услышим, если кто-нибудь войдет в лавку.

И как бы в ответ на его слова звякнул колокольчик над входной дверью.

— Ну вот, накаркал. — Томпсон мрачно встал. — Пойду посмотрю.

— Поспешите, — усмехнулся Пирс, — а то как бы в вашу лавку не зашел пройдоха более шустрый, чем вы, Я подожду.

Томпсон выругался, но когда он выходил из комнаты, на лице его сияла радушная улыбка.

— Чем могу служить, мэм?

— Я хотела бы продать одну вещичку. .Что вы можете за это предложить?

Улыбка Пирса мгновенно испарилась, когда он услышал голос посетительницы. Дафна?! Он вскочил, сделал шаг по направлению к двери, но остановился. Как он сможет объяснить свое присутствие в этой сомнительной лавке?

Между тем Томпсон продолжал свою обычную игру:

— Занятная вещичка, со вкусом оформлена. Имеете ли вы представление о ее настоящей цене? — Я надеюсь, что вы мне это скажете.

— Я? Хорошо. Дайте-ка взгляну на нее внимательнее. Ай-ай-ай, какая жалость! Как же я этого не заметил сразу?

— Что?

— Видимо, камни были плохо обработаны и помутнели. А качество золота! Ай-ай-ай! — Он сокрушенно вздохнул. — При всем моем уважении к вам, моя молодая леди, я не могу предложить более тысячи фунтов.

— Тысяча фунтов? Но ведь брошь стоит в три раза дороже!

— Да что вы?! Кто же этот богач, кто предложил вам такую сумму?

Дафна не ответила.

— Может быть, в каком-нибудь фешенебельном магазине Уэст-Энда вам и была предложена эта сумма, но здесь Ковент-Гарден. Я ведь не спрашиваю, по какой именно причине вы предпочли явиться сюда. Тем не менее я согласен пересмотреть цену, которую предложил вначале. Полторы тысячи фунтов, и ни пенса больше. Он притворно вздохнул. — Мои друзья часто говорят, что меня когда-нибудь погубит дурацкая привычка жалеть молодых леди, попавших в затруднительное положение.

— Вас когда-нибудь погубит привычка их грабить, но у меня нет другого выхода.

В это время в комнате, где находился Пирс, отчетливо громыхнул стул, и не один раз, а дважды.

— Что-то гремит в соседней комнате, — испуганно сказала Дафна.

— Вам показалось.

За грохотом стула последовал звон разбитого стекла.

— Боже! Кто-то грабит вашу лавку! — воскликнула Дафна.

— Одну минутку, подождите. — Побледневший ювелир опрометью бросился в комнату. — — Какого черта?! — злобно прошипел он Пирсу. — Что вы здесь вытворяете?

— Я вас просто вызвал. А теперь ответьте, что вытворяете вы?

— Я?!

— Да, вы, черт подери!

— Я занимаюсь бизнесом. — Вы занимаетесь грабительством молодой леди! Томпсон сначала опешил, а потом осклабился:

— Странно слышать это, мистер Торнтон, тем более от вас.

Желваки дернулись на скулах Торнтона:

— Предложите ей пять тысяч фунтов.

— Что?!

— То, что слышали. Предложите пять тысяч фунтов за .эту чертову брошь.

— Вы с ума сошли! Мне не продать ее и за половину этой…

— Я покупаю ее.

— Вы? Но зачем? — Это вас не касается!

— Но вы даже не видели ее.

— Повторяю, вас это не касается. Сделайте сейчас же так, как я сказал.

Томпсон покачал головой:

— Вы самый сумасшедший из всех сумасшедших, что мне приходится видеть ежедневно. — Он в задумчивости почесал затылок. — И что я должен ей сказать, по-вашему? Что внезапно сошел с ума и решил отвалить целое состояние за ее безделушку?

— Придумайте что-нибудь, — усмехнулся Пирс. — Не мне вас учить.

Изрядно озадаченный, Томпсон вернулся за прилавок.

— Все нормально? — услышал Пирс озабоченный голос Дафны.

— А? Да. да, все в порядке. Кошка случайно уронила бутылку на пол, И вот что: я тут, пока осколки собирал, вспомнил, что у меня есть один эксцентричный покупатель — пожилая леди, которая питает слабость к необычным брошкам — таким, как ваша. Она согласится заплатить целое состояние за эту замечательную композицию — — рубин, а вокруг сапфиры^ — Он сделал эффектную паузу. — Я сумею продать ее без убытков по любой цене. Черт возьми, я всегда был джентльменом. Пять тысяч фунтов!

— Пять тысяч! — ахнула Дафна. — Но вы же сами сказали, что ее стоимость…

— Стоимость — вещь относительная. Итак, пять тысяч. Согласитесь, это гораздо больше, чем вы надеялись получить за нее.

— А вы уверены, что леди купит ее за такую цену? Я не хотела бы…

— Абсолютно уверен.

Дафна не стала скрывать своей радости.

— Большое вам спасибо.

Едва звякнул колокольчик, извещавший о том, что Дафна ушла, как Томпсон вошел в комнату не менее озадаченный. чем вышел из нее.

— Черт подери! Вместо того чтобы схватить деньги и бежать без оглядки, она еще беспокоится о моей выгоде! Такая же сумасшедшая, как и вы, Торнтон. Ну скажите, ради Бога, на кой черт вам эта безделушка, да еще и за пять тысяч? Держите. — Он сердито протянул брошь Пирсу. Пирс молча взял брошь и так же молча протянул деньги. Пряча деньги, ювелир покачал головой:

— Вы что же, Пирс, продаете драгоценности для того, чтобы покупать их снова? Ну скажите, ради всего святого, зачем, зачем вы это сделали?

Пирс покачал головой:

— Даже если бы я и попытался объяснить, вы бы все равно ничего не поняли. Всего хорошего, Томпсон!, .