Фиона сидела на диване, обитом кожзаменителем, и чувствовала, что ягодицы, словно смазанные клеем, прилипли к обивке. Она смотрела прямо перед собой и видела на стене бронзовую модель автомата «Узи» и обложку журнала «Солдат удачи» в рамочке. То были единственные предметы, призванные как-то оживить крошечный душный офис на Голливудском бульваре. Напротив восседал громадный неповоротливый мужчина, самыми примечательными чертами которого являлись конский хвост на затылке и пиратская повязка на одном глазу. Он говорил вещи, которые ей вовсе не хотелось слышать.

— За пять тысяч долларов, — вещал Ральф Спивак, — вы получаете полный набор услуг. Круглосуточное наблюдение, прослушивание всех телефонных аппаратов, в том числе и сотовых, а также видеоматериалы всех действий объекта, которые могли бы свидетельствовать в суде в вашу пользу. Могу добавить, что в качестве дополнительной услуги у меня имеется договор на право эксклюзивной публикации в «Хард копи». Если, допустим, удастся заснять его пьяным или голым в общественном месте или, к примеру, как на него надевают наручники, в тот же вечер все это будет опубликовано на первой полосе.

«Какая же я дура, Лайонел, что позволила тебе уговорить меня пойти на такое!» — размышляла Фиона, глядя на сыщика. Но Лайонел, беседуя с ней утром по телефону, был настойчив как никогда. «Если придется объявить о вашем разрыве, ты должна выглядеть пострадавшей стороной, — убеждал он ее. — Это вызовет симпатии, позволит выиграть голоса. И потом, раз уж ты осталась без мужа, пусть хоть „Оскар“ у тебя будет».

— Мои агенты, а также я полностью осведомлены о modus operandi вашего мужа, — говорил меж тем Ральф, предпочитавший в беседе с клиентами пользоваться жаргоном ЦРУ. — И мы представим вам полный набор фактов, характеризующих его склонности. С кем пьет, с кем ссорится, с кем спит.

«Боже, какая мерзость!» — содрогнулась Фиона.

— Вы сможете узнать о нем массу любопытного, — продолжал Ральф и, взяв со стола серебряную зубочистку, на которой было выгравировано: «Любим тебя, малыш!» — принялся ковырять ею в зубах, не умолкая при этом ни на секунду. — Не далее как в прошлом месяце, я приставил хвост к мужу одной богатой дамы с Беверли-Хиллз. Она подозревала его в неверности. Три недели спустя выяснилось, что он пять раз посещал ветеринарную клинику в Вествуде. Его застукали там со спущенными штанами, он занимался сексом с немецкой овчаркой. Так что жена не ошиблась, этот свинтус действительно ходил на сторону.

Фиону едва не вывернуло наизнанку. Ей казалось, что она попала в выгребную яму и даже если выберется из нее, очиститься будет уже невозможно.

— Вот что, Лайонел, — сказала она и поднялась. — Я что-то неважно себя чувствую, мне надо в дамскую комнату. Не будешь ли столь любезен оформить все с мистером Спиваком сам?

— Ну конечно, — ответил Лайонел.

— Благодарю, — пробормотала она, подхватила сумочку от Шанель и направилась к двери.

До чего же противный тип этот Ральф, со своим дурацким конским хвостом, автоматом на стене и этой зубочисткой! Уже подходя к двери, она заметила медленно ползущего по полу таракана. «Правильно делаешь, букашка, — подумала она, — надо как можно быстрее бежать от этого ужасного человека, пока нас обоих не вывернуло наизнанку от омерзения». Она уже взялась за дверную ручку, как вдруг услышала голос Ральфа:

— Эй, мисс Ковингтон?

— Да?

— Вы вроде бы актриса, верно?

— Ну, в общем, да.

— А вы когда-нибудь снимались со Стивеном Сигалом? — спросил Ральф.

— Совершенно удручающее впечатление, — сказала Фиона и отпила глоток «Кровавой Мэри». Они с Лайонелом сидели в отдельной кабинке ресторана «Ле Дом», ожидая прибытия Роберта Де Ниро, а также продюсера его следующего фильма. — Этот ужасный тип ковырял в зубах и одновременно рассказывал о скотоложстве!

— Когда мы в свое время беседовали с тобой о твоей карьере, ты сказала, что хочешь добиться в Америке той же популярности, что Джулия Кристи и Эмма Томпсон, — заметил Лайонел. — К слову, обе эти дамочки были награждены премией «Оскар». И я пытаюсь добиться того же для тебя.

— Хочу напомнить, что Джулия Кристи получила премию «Оскар» вовсе не потому, что наняла частного детектива следить за Уорреном Битти и докладывать ей о его сексуальных похождениях, — парировала Фиона.

— Да для этого ей понадобилось бы нанять весь департамент лос-анджелесской полиции, моя дорогая! — возразил Лайонел.

Течение их беседы нарушило появление Роберта Де Ниро и его продюсера, Брайана Косгрейва. Роберт Де Ниро, сдержанно улыбаясь, протянул руку. От большинства кинозвезд он отличался скромными манерами.

— Знаете, Фиона, мне очень понравилась ваша игра в «Мэри», — сказал он.

— О, мистер Де Ниро!..

— Прошу, называйте меня просто Роберт.

— Я так рада, Роберт, — пролепетала Фиона. Пока они рассаживались, Брайан Косгрейв заказал бутылку вина и попросил принести меню. Он уже привык играть роль продюсера и распорядителя на всех мероприятиях.

— «Смертельный виток» — это этапный для Боба фильм, — с энтузиазмом заявил он. — Не менее значимый, чем «Разъяренный бык» или же «Крестный отец-2». Фрэнсис уже обдумывает предложение стать режиссером-постановщиком. И если откажется, у нас есть в запасе Роб Рейнер, он проявил к сценарию большой интерес. Надо сказать, что Билл Голдман написал совершенно замечательный сценарий. Женщина-ученый вступает в схватку с коррумпированным политиком. Ее волнует, как власти распорядятся изобретенным ею мощным антивирусным средством. Там есть еще очень интересная история приемной дочери-чикано. Смешная и грустная одновременно, ну, как наша жизнь.

Повисло молчание. Затем тихим ровным голосом заговорил Роберт Де Ниро.

— А вкусный тут хлеб, — заметил он, взяв рогалик из стоявшей на столе корзинки и надкусив его. — Солоноватый и одновременно приятный.

— Как наша жизнь, — улыбнулась Фиона. И все четверо дружно расхохотались. «Хорошо, — подумала она. — Вроде бы я ему понравилась. Может, и возьмет меня». Фиона уже почти чувствовала вкус роли Элен Ле Век, ученой, героини фильма.

— Очень смешно! — заметил Брайан, вылизавший в Голливуде больше задниц, чем все девушки Хейди Флейсс, вместе взятые. — Кстати, Элен и должна быть смешной. В этом и заключается пикантность ее образа.

— Описанного, к слову, с такой глубиной!.. — вставил Лайонел, не желавший отставать от остальных.

К столу подошел молоденький официант.

— Все в порядке, мистер Де Ниро? — спросил он.

— О да, все чудесно, дружище, — ответил тот. — Пожалуй, самое время сделать заказ.

Молодой человек записал все пожелания присутствующих, затем снова склонился к Де Ниро. Сам некогда мечтавший стать актером, он ждал этого случая пятнадцать лет. Ждал, чтобы произнести следующее:

— Мне хотелось бы сказать вам, мистер Де Ниро, что ваше исполнение роли Джейка Ламотта в «Разъяренном быке» было просто шедевром. И подобной блестящей игры я еще в жизни своей не видел.

— Благодарю вас, — растерянно пробормотал Де Ниро, опустив глаза. — Мне очень лестно…

«До чего же он милый! — подумала Фиона. — Обаятельный, милый, застенчивый…»

— Сию секундочку подам вам салат с цыпленком по-китайски, — сказал официант, страшно довольный маленьким представлением.

— Да в нашего Бобби влюблен весь мир! — воскликнул Брайан. — Он — король!

— Приятно быть королем, — заметил Лайонел и приподнял бокал с вином.

Роберт Де Ниро залился краской, щеки его стали розовее, чем вино, которое они пили. Столь неприкрытая лесть и выражение бурной любви в свой адрес всегда смущали его.

«Как он чувствителен и тонок. Это совершенно не вяжется с его брутальным обликом! — подумала Фиона. — И если я хочу получить роль, следует быть очень осторожной, чтобы не переборщить с похвалами. И никакого грубого подхалимства, которое позволяют себе Лайонел и продюсер. Надо оставаться сдержанной и собранной».

— А вы попробовали хлебные палочки? — спросила она Де Ниро и протянула ему одну. — Странно, но они пахнут анисом.

Де Ниро взял хлебную палочку и одарил Фиону застенчивой улыбкой. Но Брайан не унимался.

— Скажите, а какая ваша любимая роль, Бобби? Лично моя, так это в «Таксисте». «Ты говоришь это мне? Мне?!» — Проследив за взглядом Фионы, он увидел за соседним столиком шикарно одетую даму средних лет. Безупречно причесанная, холеная, она хоть и сидела спиной к Фионе, но казалась знакомой. — Я имею в виду тот эпизод, где ты хватаешь пушку и разбрызгиваешь мозги Харви Кейтеля по стенке. По тому, что я называю внутренним декором, — добавил Брайан.

— Да просто кино, и все, — пробормотал Де Ниро, едва не подавившись от последних слов продюсера.

— Просто кино! — воскликнул Брайан. — Нет, это не просто кино, это классика! Фильм стал учебным пособием в киноинституте. Судьба совершенно одинокого человека — это же незабываемо!

Внезапно элегантная женщина обернулась, и Фиона увидела ее лицо. Это была сама Джулия Эндрюс!.. Фиону захлестнули воспоминания о ее давнем кратком романе с Колином. И почти тут же их затмил образ Джулии Эндрюс, бегущей через Альпы. Сердце Фионы бешено забилось, ею овладели тоска и ненависть к мужу, который столь трагически разрушил все, что их связывало. Глаза наполнились слезами, горло перехватило, словно в нем застрял ком размером с грейпфрут.

— А тот индеец! — воскликнул Брайан. — Он же просто украсил фильм! Да, украсил!..

Фиона почувствовала себя страшно несчастной. Будут ли они с Колином снова вместе? Будет ли она когда-нибудь снова заниматься сексом? Освободится ли наконец от «Звуков музыки» и накрахмаленного, бесполого, чистенького и бесплотного образа Мэри фон Трапп, которую играла сначала Джулия Эндрюс, а затем — сама она, Фиона? И ощущение несчастья перешло в скорбь, затем в жалость к самой себе. Брак, счастливый творческий союз, способный соперничать с союзом Лоренса Оливье и Вивьен Ли, Ричарда Бартона и Элизабет Тейлор… И вот теперь все рухнуло. А причиной развала стал образ монахини, бегущей по склону горы. Потеря казалась Фионе совершенно невозвратимой, боль — безутешной. Уж определенно ни одной актрисе в мире не доводилось испытывать таких страданий.

Именно в этот момент Джулия Эндрюс заметила взгляд Фионы. Бегло улыбнулась, кивнула и произнесла:

— Да благослови тебя Господь!

И тут Фиона громко, во весь голос, разрыдалась. Рыдания, сотрясавшие ее тело, исходили, казалось, из самой глубины души, как исходил голос Мерседес Маккэмбридж из уст Линды Блэр в фильме «Экзорсист». Лайонел и Роберт Де Ниро в изумлении уставились на нее.

— Фиона! — встревоженно воскликнул Лайонел. — Что с тобой, дорогая?

Но Фиона не могла произнести ни слова, лишь судорожно хватала ртом воздух, а по сливочно-розовым девонширским щечкам градом катились слезы. Она протянула руку и нечаянно опрокинула бокал с красным вином. Содержимое выплеснулось на Де Ниро, точнее, на его пиджак от Армани. Де Ниро отпрянул, Фиона схватила хлебную палочку и прижала к лицу, пытаясь унять слезы. К их солоноватому привкусу примешивался теперь запах аниса.

— Воды, пожалуйста! — крикнул Лайонел. Но Фиона лишь отмахнулась, а рыдания ее перешли в икоту. И теперь она то тихо постанывала, то хватала ртом воздух.

Роберт Де Ниро поднялся из-за стола и холодно наблюдал за происходящим. Лицо, как и во многих фильмах, не выдавало его эмоций. Но в глубине души актера сформировалось твердое убеждение: эта женщина совершенно безумна. Разве можно работать со столь неуравновешенной актрисой?

— Я могу чем-нибудь помочь?

Фиона подняла глаза и увидела злобно улыбающееся лицо Джулии Эндрюс.

— Нет, нет, нет!.. — завопила она.

Первая Мэри Поппинс вскочила и торопливо удалилась. Лайонел безуспешно пытался успокоить Фиону.

Роберт Де Ниро взял Брайана под руку и начал подталкивать к выходу.

— Скажи-ка, а Шарон Стоун сейчас свободна? — спросил он.