Все разладилось, и Морганвилль горел — отдельные районы, по крайней мере.

Клер стояла у окна в Стеклянном доме и наблюдала за тусклыми, мерцающими отблесками оранжевого пламени. Здесь, в техасской глуши, по ночам особенно ярки звезды, но не сегодня. Этой ночью…

— Ты, наверно, думаешь, наступает конец света, — послышался у нее за спиной негромкий, спокойный голос.

Клер мгновенно вышла из оцепенения и обернулась. Амелия — Основатель и самый крутой, по мнению многих, вампир города — выглядела хрупкой и бледной даже для вампира. Она сменила наряд, в котором была на бале-маскараде Бишопа, — вполне разумно, учитывая, что на том платье от удара колом образовалась дыра и оно пропиталось кровью. Если Клер нуждалась в доказательстве того, насколько вынослива Амелия, то сегодня ночью она его получила. Подвергнуться нападению убийцы и уцелеть… ну, это определенно добавляет ей очков.

Амелия была вся в сером — мягкий свитер и брюки. Клер вытаращилась, поскольку Амелия никогда не носила брюк. Считала это ниже своего достоинства, может быть.

Если уж на то пошло, Клер и в сером ее никогда не видела.

И не слышала, чтобы она рассуждала о конце света.

— Я помню, как горел Чикаго, — продолжала Амелия. — И Лондон. И Рим. Но никакого конца света не наступило, Клер. Утром уцелевшие начинают все сначала. Таков порядок вещей. С человеческой точки зрения.

Клер была не в настроении выслушивать бодрые речи. Больше всего ей хотелось подняться наверх и, накрывшись одеялом с головой, свернуться калачиком в объятиях Шейна.

Все это было неосуществимо. Ее постель в данный момент занимала Миранда, совсем юная девушка-медиум, укушенная вампиром, а что касается Шейна…

Шейн должен был вот-вот покинуть дом.

— Зачем? — вырвалось у нее. — Зачем вы отсылаете его туда? Вы же знаете, что может произойти.

— Я знаю о Шейне Коллинзе много такого, что тебе неведомо, — прервала ее Амелия. — Он не ребенок и уже успел немало пережить. Переживет и это. И потом он сам хочет сменить обстановку.

Она отсылала Шейна в предрассветную тьму вместе с несколькими отборными бойцами, как вампирами, так и людьми, чтобы захватить передвижную станцию: последнее уцелевшее хранилище крови в Морганвилле.

И уж чем-чем, а этим Шейн никак не хотел заниматься. А Клер хотела этого еще меньше.

— Самому Бишопу не нужна передвижная станция, — сказала она. — Он хочет просто уничтожить ее. По Морганвиллю бродят толпы живых банков крови, и его это вполне устраивает.

— Но если вы ее лишитесь, это существенно повредит вам, поэтому он за ней и гоняется. Я права?

Судя по сурово поджатым губам, Амелии не нравилось, когда разгадывают ее планы.

— Пока книга у Шейна, Бишоп не решится уничтожить станцию. Ему совсем не улыбается заодно лишиться того, что он ценит чуть ли не превыше всего.

Перевод: Шейн — приманка. Благодаря книге. Клер ненавидела эту проклятую книгу, от нее были одни неприятности. Амелия и Оливер, два самых крутых вампира в городе, из кожи вон лезли в поисках книги, а вместо этого томик совершенно случайно попал в руки Клер. Жаль, что сейчас у нее не хватит духа вырвать у Шейна книгу, выбежать наружу и бросить в ближайший горящий дом, таким образом избавившись от нее раз и навсегда. Насколько Клер могла судить, эта книга никому не принесла ничего хорошего, даже Амелии.

— Он убьет Шейна, чтобы завладеть книгой, — сказала Клер.

Амелия пожала плечами.

— Готова держать пари — убить Шейна гораздо труднее, чем кажется.

— Да, вы готовы держать пари, когда на кону жизнь Шейна.

Амелия вперила в нее взгляд холодных серых глаз.

— Ты должна понимать: на кону все наши жизни. Так что будь благодарна мне, дитя. Я могу в любой момент отказаться от этой борьбы. В этом случае отец позволит мне уйти — но только мне одной. Тогда я буду считать свои обязанности перед тобой и остальными преданными мне жителями города выполненными, — Она прищурилась, — Не вынуждай меня обдумать и этот вариант.

Клер постаралась придать лицу выражение покорности (хотя в глубине души испытывала совсем другие чувства) и кивнула. Амелия прищурилась.

— Будь наготове. Отправляемся через десять минут.

Не одного Шейна ожидала грязная работа; всем остальным тоже предстояло заняться делами, которые им не очень-то нравились. В частности, планировалось, что Клер вместе с Амелией попытается спасти еще одного вампира — Мирнина. И хотя Мирнин нравился Клер и даже во многих отношениях вызывал восхищение, ее отнюдь не радовала перспектива снова встретиться лицом к лицу с тем, кто захватил его, — ужасным мистером Бишопом.

Ева вместе с Оливером, почти таким же устрашающим вампиром и своим бывшим боссом, отправлялась в кафе «Встреча». Майклу и сыну мэра Ричарду Морреллу предстояло поехать в университет. Клер даже вообразить не могла, как они сумеют защитить несколько тысяч ничего не подозревающих студентов. Даже удерживать их в кампусе в сложившейся ситуации вряд ли возможно — как помешать им звонить домой, садиться в автомобили и убираться отсюда восвояси?

Правда, вампиры контролируют стационарные телефонные линии, сотовые телефоны, Интернет, телевидение и радио, а машины выходят из строя на окраинах города, если вампиры не хотят, чтобы кто-то уезжал. Без разрешения из Морганвилля сумели вырваться очень немногие люди. К примеру, Шейн, но потом и он вернулся.

Можно лишь представить себе, какое для этого потребовалось мужество — ведь он знал, что его здесь ожидает.

— Привет! — окликнула ее Ева.

Она стояла, держа в руках груду одежды, в основном красной и черной, в своем излюбленном готическом стиле. Сама она переоделась — в то, что в мире Евы считалось практичным боевым облачением: черные джинсы в обтяжку, плотно облегающая черная рубашка с рисунком из красных черепов и тяжелые ботинки на толстой подошве. На шее — утыканный шипами черный кожаный воротник, который дразнил вампиров: «Попробуй, укуси!»

— Привет! — ответила Клер, — Думаешь, сейчас самое время заняться стиркой?

Ева закатила глаза.

— Умница! Некоторым не нравится идея умереть в идиотских маскарадных костюмах, если ты понимаешь, о чем я. А ты? Готова избавиться от своего наряда?

Клер оглядела себя и с искренним удивлением обнаружила, что на ней все еще обтягивающее пестрое трико Арлекина.

— Ох да! — Она вздохнула, — У тебя есть что-нибудь… ну, без черепов?

— Чем тебе черепа не угодили? Ладно, вот тут их точно нет, — Ева уронила груду одежды на пол, порылась в ней, вытащила простую черную рубашку и голубые джинсы. — Между прочим, джинсы твои. Прости, но я тут собрала разбросанные вами вещички. Надеюсь, тебя устраивает то белье, что на тебе; в шкафах я не рылась.

— Боялась слишком сильно возбудиться? — спросил из-за плеча Евы Шейн, — Пожалуйста, скажи «да». — Он вытащил из груды вещей свои джинсы, — И, очень тебя прошу, держись подальше от моего шкафа.

— Если ты боишься, что я обнаружу твои порножурналы, это ни для кого не новость. К тому же они такие скучные. — Ева взяла с кушетки одеяло и кивнула на угол комнаты, — Сегодня ночью в этом доме и уединиться негде. Пошли, устроим там раздевалку.

Так они и сделали, обходя людей и вампиров, набившихся в Стеклянный дом. Он стал неофициальной штаб-квартирой их сторонников, а это означало, что вокруг толклось множество людей, которым в обычных обстоятельствах они в жизни не позволили бы переступить порог.

Взять хотя бы Монику Моррелл. Дочь мэра избавилась от тяжелого костюма Марии-Антуанетты и снова стала той изящной, хорошенькой, мерзкой блондинкой, которую Клер хорошо знала и ненавидела.

— О господи! — Клер стиснула зубы, — На ней что, моя блузка? — Ее единственная приличная блузка, к тому же купленная всего на прошлой неделе! — Напомните мне потом сжечь ее. И затоптать пепел.

Моника заметила ее взгляд, расправила воротник, злорадно улыбнулась и произнесла одними губами: «Спасибо».

Ева схватила Клер за руку, потащила в пустой угол и наподобие ширмы растянула там одеяло.

Клер с облегчением стянула пропотевший костюм Арлекина и вздрогнула от прикосновения прохладного воздуха. Оставшись в одном белье, она почувствовала себя неуютно — всего лишь одеяло отделяло ее от десятка незнакомцев, а ведь некоторые из них, весьма вероятно, были не против съесть ее.

Шейн заглянул поверх одеяла.

— Закончила?

Клер взвизгнула и бросила в него маскарадный костюм. Он поймал его и отодвинулся. Она торопливо ввинтилась в джинсы и застегнула рубашку.

— Я все!

Ева опустила одеяло и наградила Шейна ядовитой улыбкой.

— Твоя очередь, кожаный мальчик, — сказала она. — Не волнуйся, я не стану смущать тебя… нечаянно.

Нет, она собиралась смутить его совершенно сознательно. И Шейн понял это — судя по сердитому взгляду, который бросил на нее, прежде чем скрыться за одеялом. Клер не хватало роста, чтобы видеть его поверх одеяла — хотя соблазн был, — но когда Ева стала потихоньку опускать одеяло, Клер схватила его за угол и потянула вверх.

— У-у, какая ты скучная, — сказала Ева.

— Оставь его в покое, хотя бы сейчас. Ему предстоит идти туда в одиночку.

Лицо Евы напряглось; может, и глаза у нее блестели вовсе не от смеха, а от страха, который ей с трудом удавалось скрывать?

— Да, — сказала она. — Понимаю. Знаешь, что мне больше всего не нравится, Клер? Что мы разделяемся.

Повинуясь порыву, Клер обняла ее. От Евы пахло пудрой, резкими цветочными духами и, совсем чуть-чуть, потом.

— Эй, вы что делаете! — Недовольные нотки в голосе Шейна заставили обеих захихикать. Одеяло опустилось в достаточной мере, чтобы видеть, как он застегивает молнию на джинсах. Очень быстро, — Серьезно, девочки, это вовсе не смешно. Так можно и пострадать.

Сейчас он больше походил на самого себя. Кожаные штаны делали его слишком эффектным, сродни фотомодели. В джинсах и старой, выцветшей тенниске с изображением группы «Marilyn Manson» он казался более приземленным. Тем, кого Клер могла бы поцеловать.

И как обычно, представлять себе это было ужасно приятно; даже сердце забилось чаще.

— Майкл тоже едет, — сказала Ева дрожащим от напряжения голосом. — Мне нужно поговорить с ним…

— Ну так давай, — отозвалась Клер. — Мы сразу следом за тобой.

Ева выронила одеяло и ринулась сквозь толпу на поиски своего бойфренда, неофициального главы их в высшей степени странного содружества.

Майкла — высокого, золотоволосого, с поистине ангельским лицом — не составляло труда заметить в любой группе. Увидев приближающуюся Еву, он улыбнулся, и в этой улыбке было много чего намешано: облегчение, радость, любовь и беспокойство.

Ева буквально налетела на него, так что он даже покачнулся, и они обнялись.

Шейн остановил Клер, прикоснувшись к ее плечу.

— Дай им минутку, — сказал он. — Им есть о чем поговорить.

Клер обернулась и взглянула на него.

— И нам тоже, — добавил он.

Она кивнула. Руки Шейна лежали на ее плечах, напряженный взгляд был прикован к ее лицу.

— Не ходи никуда, — закончил он.

Именно это она собиралась сказать ему!

— Ты заразился от меня паранойей, — усмехнулась она. — Это я хотела сказать тебе: «Не ходи никуда». Но ты ведь все равно пойдешь, что бы я ни говорила.

Он слегка отодвинулся.

— Ну да, конечно пойду, но…

— Но что? Я буду с Амелией; значит, мне ничего не грозит. А ты? Ты отправляешься с компанией реслингистов сражаться с настоящим гладиатором. Это не одно и то же.

— С каких это пор ты интересуешься реслингом?

— Заткнись. Речь не о том, и ты понимаешь это. Шейн, не ходи никуда.

Клер попыталась вложить в свои слова как можно больше чувства.

Увы.

Шейн погладил ее по волосам и поцеловал — нежнейшим, сладчайшим поцелуем, от которого расслабились напряженные мышцы шеи, плеч и спины. Обещание без слов. Оторвавшись в конце концов от Клер, Шейн провел пальцем по ее губам, как бы запечатывая свой поцелуй.

— Вообще-то я давно хочу сказать тебе кое-что, — заявил он, — Просто дожидался подходящего момента.

Морганвилль за стенами дома погружался в хаос, они находились в битком набитой людьми комнате и, весьма вероятно, могли не дожить до рассвета, но сердце Клер на мгновение остановилось, а потом застучало быстрее. Казалось, все вокруг смолкло.

«Сейчас, вот сейчас он скажет это».

Шейн наклонился так близко, что касался губами ее уха, и прошептал:

— В город возвращается мой папа.

Ох, она надеялась услышать совсем не то! Вздрогнув, Клер отстранилась, и Шейн закрыл ей рот ладонью.

— Не говори ничего. Мы не можем обсуждать это здесь. Я просто хотел, чтобы ты знала.

Они не могли обсуждать это здесь, потому что отец Шейна был в Морганвилле врагом номер один, и разговор на эту тему мог достигнуть ушей не-мертвых.

Клер и сама была не в восторге от отца Шейна, холодного, жестокого человека, который изводил и оскорблял сына. Она, может, и была бы рада увидеть его за решеткой; вот только не вызывало сомнений, что Амелия и Оливер этим не ограничатся. Если отец Шейна вернется, ему грозит смерть. Смерть через сожжение. И хотя Клер не пролила бы из-за него и слезинки, ей не хотелось, чтобы Шейн пережил еще и это горе.

— Нужно поговорить об этом, — сказала она.

Шейн фыркнул.

— В смысле, ты будешь кричать и ругаться? Поверь, я знаю все, что ты можешь сказать. И просто хочу, чтобы ты знала, на случай…

На случай, если с ним что-нибудь произойдет.

Клер постаралась сформулировать следующий вопрос таким образом, чтобы он был понятен только Шейну — даже если их подслушают.

— Когда можно ожидать его?

— Скорее всего, в ближайшие дни. Однако ты знаешь, как обстоит дело. Теперь мне ничего не сообщают.

Улыбка Шейна приобрела мрачный оттенок. В прошлом он посмел воспротивиться отцу из-за Клер, и это означало, что он разорвал связь с последним оставшимся в живых членом своей семьи. Вряд ли его отец забыл об этом.

— Почему сейчас? — прошептала она. — Вот уж в чем мы совсем не нуждаемся, так это…

— В помощи?

— Какая от него помощь? Он несет с собой хаос!

Шейн сделал жест в сторону горящего города.

— Разве может стать еще хуже?

«Очень даже может», — подумала она.

Шейн все еще смотрел на отца сквозь розовые очки. После его отъезда из города прошло какое-то время, и, скорее всего, Шейн убедил себя, что отец не так уж плох. Может, даже вообразил, будто он возвращается, чтобы спасти их.

Вот уж на это рассчитывать никак не приходилось. Фрэнк Коллинз представлял собой разновидность фанатика-террориста, которому плевать на то, что кто-то может пострадать.

Даже если среди пострадавших окажется его собственный сын.

— Слушай, давай просто… — Клер помялась, глядя на Шейна. — Давай просто постараемся пережить этот день, ладно? Пожалуйста, будь осторожен. Звони мне.

Вместо слов обещания он продемонстрировал Клер свой мобильник, обнял ее, и она испытала сладкое и сильное, до дрожи, чувство облегчения.

— Нужно быть наготове, нам предстоит сложный день, — сказал он.