Кайл все еще был в клетке в центре парка под тщательно охраной; Клер увидела решетки квадратной коробки и угнетающее присутствие полиции, когда машина проезжала по граница площади, а потом заехала на подземную стоянку под зданием. У Ханны было забронированное место, и пока они шли от него к лифту, тот открылся со свистом. Один из охранников Амелии в черном костюме — женщина — кивнула Ханне и посмотрела на Клер с особым интересом.

— Она со мной, — сказала Ханна. — Я беру ответственность на себя.

— Хорошо, — согласилась вампирша, и нажал кнопку этажа заседаний. — Я вас предупреждаю, что они не в прекрасном расположении духа.

— Они всегда не в духе.

Вампирша хмыкнула, очень по-человечески, но почему-то, по крайней мере, на двадцать процентов более зловеще.

— Ну, это правда. Удачи.

После того, как они вышли из лифта, вампирша снова сконцентрировалась на работе, следуя за Ханной и Клер, пока они шли по длинному мраморному коридору с рядом полированных деревянных дверей, которые открывали изнутри, до того как к ним подходили.

Клер предположила, что это было предназначено, чтобы выглядеть впечатляюще, но в этом нет особой хитрости — вампиры могут ясно расслышать их приближение.

В это время в зале был только один охранник, а их эскорт остановился снаружи и закрыл дверь за ними. Амелия сидела на своем месте, как и Ричард; на столе лежали папки, каждая аккуратно помечена.

Оливер ходил, сцепив руки за спиной.

— Ты опоздала, — рявкнул он на Ханну. Охранник был прав — он был явно в плохом настроении. Ханна села рядом с Ричардом, оставив Клер стоять в нерешительности. — И ты привела с собой друга. Как… мило.

Клер быстро села в первое попавшееся кресло. Оливер смотрел на нее, как на какой-то мусор, рассматривая возможность выкинуть.

— Клер, — сказала Амелия. — Это неожиданно. — Неожиданно, подумала Клер, не означает добро пожаловать. Амелия, как и Ханна, выглядела нехарактерно напряженной.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказала Клер. — С вами обоими.

— Должны ли мы всегда отвлекаться на тявканье вашего любимого домашнего животного?-

сказал Оливер и в мгновение пересек комнату, чтобы ударить обеими руками по столу, глядя на Амелию. — Пусть хранит молчание, пока мы не закончим. Она не должна быть здесь.

Это было… шокирующе. Клер никогда не видела его так агрессивным по отношению к Основателю раньше. Ей пришло в голову, с беспокойством, что, возможно, ей следовало бы позвонить Амелии, прежде чем прийти. Амелия даже не вздрогнула, моргнула или как-то отреагировала на гнев Оливера.

— Она мне не питомец, — спокойно сказала она, — и я не принимаю приказы от тебя, Оливер.

Действительно, ты должен вспоминать об этом время от времени.

Он показал зубы, но не клыки вампира. Не совсем. Он оттолкнулся от стола и снова зашагал, двигаясь, как лев, который хотел газель очень, очень сильно. Амелия снова повернулась к Клер и сказала:

— Подожди, пока мы не закончим дела. Он совершенно прав. Ты не должна быть здесь.

Клер кивнула. Она действительно не хочет ждать — она хотела ляпнуть все — но предупреждение в холодных серых глазах Амелии, ясно дало понять, что произнести это вслух была не очень хорошей идеей.

— Ты на грани, Оливер, — сказала Амелия. — Сядь, пожалуйста.

Он бросил на нее злобный взгляд и продолжил ходить взад и вперед.

— Мне пришлось усмирять одного из моих людей прошлой ночью, как бешеную собаку.

Тебе кажется, что я должен чувствовать себя спокойно?

Клер склонила голову к Ханне и прошептала:

— Что случилось? — Ханна покачала головой в предупреждение. — Но я…

Оливер повернулся к ней, его глаза вспыхнули красным. — Ты хочешь знать, что случилось, Клер? — сказал он.

— Которую часть? Ту часть, где одна из моих старых соратников сошла с ума и начала нападать на людей на улице? Ту часть, где я не смог с ней объясниться? Или ту часть, где я был вынужден убить ее по приказу Амелии?

Эти слова встретила звенящая тишина. Амелия продолжала наблюдать за ним, лицо спокойное, гладкое, тело неподвижно. Помолчав, она сказала очень тихо:

— Ты слишком возбужден. Садись, Оливер. Пожалуйста

— Я не буду — отрезал он и отвернулся.

После минуты молчания, Амелия вернулась к открытой папке перед ней.

— Тогда давайте перейдем к делу. Этот запрос на расширение разрешений на право охоты является неприемлемым. Они просят в четыре раза превысить лимит, и они также хотят включить территорию университета. Это в высшей степени опасно для всех нас. Мое предложение заключается в том, что вместо расширения охотничьих лицензий, мы прекратим действие этой программы вообще и поищем другой вариант. Всегда найдутся несколько людей, которые добровольно согласятся, чтобы их укусили.

Ричард начал что-то говорить, но он был раздавлен Оливером.

— Это старый, пресытившийся аргумент. Мы вампиры или нет? Мы охотимся. Это наша природа. Ограничивая ее, даже запрещая, не обуздать наши инстинкты. Это только заставляет нас становиться преступниками.

— Да, но я полностью ожидаю, что ты контролируешь свои инстинкты, как и я. Если, конечно, ты не в состоянии победить себя. Ты в состоянии, Оливер? — Тон Амелии был резче, чем Клер ожидала, почти… гнев.

И тут до нее дошло, наконец, что Амелия также была расстроена.

Очень плохая комбинация, имея их обоих на грани, в замкнутом пространстве.

На этот раз, Оливер обнажил клыки на нее.

— Ты на опасной территории, женщина. Не дави на меня. — Охранник Амелии сделал шаг в сторону от двери. — И не надейся, что твои собаки представляют для меня опасность. Я поддержал твои правила в этом городе. Я даже согласился на твой эксперимент и социальные правила поведения. Но я не позволю тебе сделать из нас бледные копии людей. Это не то, кем мы являемся, кем мы должны быть, и тебе известно это лучше, чем кому-либо.

— Как я понимаю, ты не будешь выдвигать никаких альтернативных планов, — сказала Амелия мгновение спустя. — Тогда мы оставим программы, как они есть, с ограниченным числом лицензий, а университет остается защищенной территорией.

Оливер рассмеялся.

— Ты вообще слушаешь? Они не станут и дальше тебе повиноваться. Они сделают так, как они хотят, независимо от закона. Они сердятся, Амелия. Ты позволила людям убить вампиров и уйти. Если ты решишь наказать вампиров за их природу, то ты также глупа, как и была, когда думала, что девочка двенадцати лет сможет влиять на продвижение к трону. Ты так и не достигла этой цели, не так ли? Я уверен, что умирающая принцесса никогда не относилась к тебе хорошо. Видимо поэтому ты назначила себя королевой здесь.

Амелия встала, и в комнате стало совершенно тихо. Клер больше не хотелось заводить разговор. Она почувствовала непреодолимое желание забраться под стол. Было так, словно ее, Ричарда и Ханны уже не существовало, по крайней мере, для Амелии и Оливер.

— Ты говоришь мне, что больше не желаешь служить моим заместителем? — Спросила Амелия его.

— Потому что это именно то, что я слышу.

— Амелия… — Голос Оливера был полон гневного раздражения. Он, по крайней мере, не забыл о присутствии других, и быстро взглянул в сторону людей. — Отправь их. Мы должны решить это. Это давно следовало сделать.

— Ричард и Ханна являются полноправными членами этого совета. Я не отпущу их, как рабов.

Он засмеялся, и Клер увидела острый блеск его клыков.

— Полноправные? Как долго ты будешь обманывать себя таким образом? Ты думаешь, что кто-нибудь из них когда-либо станет нам равным? Ты по крупицам упускаешь контроль над этим городом дураков и смертных, и мы все пострадаем из-за этого. Умрем из-за этого. Так не может продолжаться!

— Сядь, — сказала Амелия. — Сейчас.

— Нет. Ты губишь нас, Амели, и я не могу…я не позволю, этому продолжаться."

Они замерли на месте, глядя друг на друга, и Клер едва осмеливалась дышать вообще.

Оливер не мигал. Наконец он сказал:

— Твои человеческие питомцы отвернутся от нас. Они отвернутся от тебя. Парень, что находится в клетке, служит достаточным доказательством, того что люди презирают твоё управление и тебя. И они не не правы, потому что мы — убийцы, и они — наши естественные жертвы. Если мы позволим им иметь контроль, то они уничтожат нас. У них нет другого выбора.

— Это не верно, — сказала Клэр. Она точно не хотела говорить это, но это само вылетело, повиснув в воздухе, и внимание Оливера было на ней, как замораживающий снежный покров. — Это не не тот путь.

Он повернулся, чтобы встать перед ней, и она пожалела, что не держала рот на замке.

— Так каково твоё решение, маленькая Клэр? Держать нас в зоопарке, как других хищников, которые угрожают вам? Истребить тех, кем вы не можете управлять? Это то, что делают люди. Мы знаем это. Мы имели обыкновение портится так же, как люди. — Оливер посмотрел на Амелию. — Я стёр бы всех вампиров с лица земли, в дни моего дыхания. Если бы я мог управлять этим.

Она чуть улыбнулась.

— Я очень хорошо знаю, что бы ты сделал, — сказала она. — Ты в свое время сделал то же самое с людьми, чьи религиозные взгляды отличались от твоих собственных. Но не все люди склонны к геноциду, как ты.

Он ударил по столу так, что тот завибрировал.

— Я сделал то, что было правильно.

— Ты сделал то, что было правильно для тех, кто поддержал тебя, и всё это в прошлом. Мы говорим о нашем будущем. Оливер, мы не можем жить так, как мы жили. Мы не можем прятаться в тени и рыскать в поисках, как крысы. В этом современном мире не спрячешься среди людей, не надолго. И ты знаешь это. — Она заколебалась, а потом сказала тихо. — Ты должен доверять мне, как делал это раньше.

Он засмеялся, издавая резкий, грубый звук, и повернулся, чтобы уйти. Амелия мелькнула вокруг стола белым пятном, заслоняя спиной дверь, прежде чем он достиг ее. Он остановился всего в шаге от нее. Видя их так близко друг к другу, Клер осознала, насколько он был высоким и как он возвышался над ней. Внезапно, Амелия показалась хрупкой. Уязвимой.

— Не заставляй меня делать это, — сказала Амелия. — Я ценю тебя. Не разрушай тот мир, что у нас есть.

Он протянул руку и положил ей на плечо. Охранник двигался к ним. Амелия покачала головой, и охранник остановился, но остался готовым прыгнуть.

— Уйди с моего пути, — сказал Оливер. — Это бесполезно. Я подчинялся тебе слишком долго, и если я продолжу это делать, мы все пострадаем. Ты не можешь изменить нас, Амелия. Ты не можешь изменить меня. Ради Бога, прекрати пытаться.

— Сядь. На место.

— Нет. Я был твоей дрессированной собакой достаточно долго.

Она вырвалась из его хватки и ударила его по лицу с обеих сторон, замораживая его на месте. Ее глаза… ее глаза побелели. Чистые, холодные, льдисто-белые. Клер отвернулась, потому что сразу после этого в комнате взревело то, что казалось дикой силой, подобно которой она никогда еще не ощущала от Амелии раньше. Ханна и Ричард встали со своих кресел и прижались к стене.

Даже охранник отступил.

— Не стоит бросать мне вызов, — сказала Амелия свирепо. — Я не хочу уничтожать тебя, но я скорее сделаю это, чем позволю охотиться и убивать, как тебе захочется. Ты меня понимаешь?

Оливеру не осталось ничего, кроме как согласиться. Клер почувствовала растущее напряжение в комнате, своего рода тяжелая психическая нагрузка, заставившая ее ахнуть и пожелать свернуться в клубок — и это даже не было направлено на нее. Амелия открыла рот и ее клыки скользнули вниз, элегантно и медленно. Она больше не была уязвимой.

Совсем. Она была… устрашающей.

Оливер должен был встать перед ней на колени. Он должен был. Клер чувствовала только отголосок того, что делала Амелия, но давление на Оливера, должно было быть подобно весу океана, заставляя его подчиниться. Он сделал глубокий вдох и резко поднял свои руки вверх между ее, и отбросил ее руки подальше от своего лица. Глаза Амелии удивленно округлились, а потом он протянул руку и положил ей на лицо Глаза Амелии снова стали серыми, потом превратились в очень темные.

— Нет, — сказала она. — Нет.

— Да, — сказал Оливер. — Я вас предупреждал. Я не делаю исключения. Даже для вас. Я не хочу, делать это, но ты не оставляешь мне выбора" Сейчас Амелия дрожала. Сила разливалась от Оливера, и, в отличие от холодного контроля Амелии, его ощущалась горячей, горячая словно кровь, стучащая как пульс. Подавляя.

Голова Клер раскалывалась от давления, и она увидела, что Ричард и Ханна, чувствовали ту же боль.

— Подчинись, — сказал Оливер. — Подчинись и я избавлю тебя от унижения стоять на коленях.

— Нет, — прошептала она, но очень слабо. Только нить звука. Ее глаза стали черными.

— Ты не получишь меня, Оливер. Никогда.

— Я уже владею тобой, — сказал он.

— Нет.

— Всё к этому шло уже столько лет. Ты это знала. Отступись. Амелия, я не хочу делать тебе больно.

Казалось, Амелии потребовалось все силы, что у нее были, но она отбросила его руки от ее лица, также также как он сделал с ее руками. Ее глаза снова побледнели до серых. Она дышала, заметно дышала, что для вампира означало, что она только что сделала что-то крайне сложное.

— Я никогда не буду твоим творением, Оливер, — сказала она дрожащим голосом. — Я приму тебя как равного. Не как завоевателя. Теперь ты должен это знать.

Он смотрел на нее сверху вниз, и Клер чувствовала, как напряжение в комнате медленно ослабевает. Она должна бы почувствовала облегчение, но вместо этого она просто хотела рухнуть и уснуть. Она заметила, что Ханна и Ричард держались за руки. Это казалось странным. Может быть, они просто были в шоке, как и она.

— Равными, — сказал Оливер. — Как мы когда-либо можем быть равными, ты себе представляешь? Мы не созданы для этого. Мы оба должны править. Это в нашей природе.

— Тогда заставить меня подчиняться. Или уйти в сторону.

Оливер покачал головой, и Клер показалось, что он начал поворачиваться, но тут его правая рука скользнула вперед и сомкнулись вокруг горла Амелии, ударив ее спиной о дерево.

Она попыталась заговорить, но его хватка перекрыла ей горло.

— Мы не можем быть равными, — сказал он. — Мне очень жаль. Я никогда не хотел, чтобы дошло до этого.

И он впился ей в горло.

Клэр вскрикнула.

Оливер пил кровь Амели. Амели пыталась бороться с ним, но он был слишком силен для нее, и ее охранник. . ее охранник не двигался.

— Сделай что-нибудь! — Клэр кричала охраннику, но он просто стоял там. Она бросилась к двери и распахнула ее. Женщина-вамп была на страже, и повернулась, когда Клэр крикнула ей, тоже.

Но она не сделала чего, либо. Оливер, внезапно отпустил Амели и, отстранился, вытирая кровь со рта своей рукой. Она стояла там, с закрытыми глазами, и прижав дрожащей рукой, рану на шее. Была кровь, пролитая на ее безупречном белом жакете. Она молчала.

Оливер повернулся к охраннику и сказал:

— Посадите её на стул. Осторожно.

Охранник слегка кивнув головой, подошол к ней, Амелия резко открыла глаза.

— Не прикосайся ко мне, — она отстранилась, но он не повиновался ей. Нисколько. Он взял ее руку и повёл поддерживая к стулу который стоял в стороне от стола….. но не во главе, где она сидела раньше. Амели дрожащая и опустилась вниз. Она выглядела больной, и сердитой, и оскорблённой.

Оливер на мгновение задержался там, где он был, затем повернулся и обратился ко второму охраннику.

— Приведи Иссандру и Джона, — сказал он. — Я хочу, чтобы они были здесь.

Охранник кивнул и ушел.

— Иссандра? — Сказала Клер. — Вы приведете ее сюда? — Иссандра была леденящей угрозой.

Амелия держала ее в тюрьме некоторое время, и Клер не особо видела ее в последнее время.

Она надеялась, что кто-то случайно бросил её под автобус. Иссандра пыталась приставать к Шейну. И это само по себе было достаточной причиной ее ненавидеть.

— Тихо, — сказал Оливер. — Сядьте, все вы. У вас нет причин для паники. Ситуация находится под контролем. — Под его контролем, что само по себе было достаточным основанием для паники, не говоря уже о психозе. Но Клер не посмеет не повиноваться, до тех пор, пока она не поймет, что произошло, и почему.

Ричард посмотрел на Амелию и спросил.

— С вами все хорошо?

Она открыла глаза и превратила свое лицо в гладкую маску, не показывая ничего, что она чувствовала сейчас.

— Достаточно хорошо, — сказала она. Она убрала руку от ее горла.

Рана уже закрылась и исцелилась.

— Не ввязывайся. Это внутренний вопрос.

— Я знаю, но если вам нужна моя помощь…

— Ты не можешь помочь. Я старалась удержать своё положение. Я не смогла. — Она опустила глаза на стол. — Теперь Оливер руководит городом.

— Нет, — прошептала Клер. — Нет, это не может быть правдой. Это неправильно. Вы — Основатель, вы…

— Побеждена, — сказала Амелия. — Достаточно, Клер. Теперь уже ничего не поделаешь. Он избавил меня от некоторых более унизительных аспектов, которые могут сопровождать процесс передачи власти. Я не стану пренебрегать этим одолжением, восставая сейчас.

Оливер ничего не сказал. Он занял свое место во главе стола, и мгновение спустя вернулся охранник, с еще двумя — Джон, которому принадлежала больница и несколько клиник в городе, в том числе банк крови. У Джона были светлые вьющиеся волосы и гордые, острые черты лица.

Он выглядел так, словно он предпочел бы оказаться где-нибудь еще. И рядом с ним… Иссандра.

Иссандра была именно такой, какой Клер помнила ее из дней последователя Бишопа — отца Амелии. Она была красива, и таинственна, и сексуальна в постыдном смысле — в основном из-за ее одежды, потому что она любила кофточки с низким вырезом и еще более заниженные джинсы. Она провела пальцами по задней стороне шеи Ричарда Морелла, а он взглядом отбросил их прочь.

— Крутой нрав, — промурлыкала Иссандра, и даже в одном этом слове Клер расслышала тошнотворно сладковатый южный акцент. — Я просто пытаюсь быть дружелюбной. Мы все здесь друзья, так ведь?

— О, ради Бога, заткнись, — сказал Джон устало. Он говорил с английским акцентом, что было гораздо очаровательней, чем растягивание слов Иссандрой. — Основатель? Вы что-то… — Осознание отразилось на его лице, и Клер подумала, что он, должно быть, понял, что произошло. Выражение его лица очень походило на ужас, и он уставился на Оливера. — Нет. Нет, это не возможно.

— Боюсь, что так, — сказал Оливер. — Ты самый лояльный из многих близких друзей и сторонников Амелии. Мне нужно, чтобы ты распространил известие. Теперь я нахожусь у власти. Ты можешь услышать это из ее собственных уст.

Джон определенно был в ужасе сейчас. Клер не могла винить его. Она сама чувствовала себя довольно ужасно.

— Мадам? — Он опустился на одно колено рядом с креслом Амелии. — Прикажите и подчинюсь.

— Нечего приказывать, — сказала она. — Ты можешь чувствовать изменение энергии. Это факт природы, никто из нас не может сопротивляться. Подчиняйся ему, Джон. Я не желаю смотреть как ты или любой из вас пострадает.

Джон взял ее руку и прижал ее ко лбу, что выглядело как настоящее горе, а затем встал и посмотрел на Оливера.

— Никто не поддержит это, — сказал он. — Будьте осторожней, Оливер. К вам хорошо относились, а вы предали ее. Мы не забудем.

— Джон, не надо, — сказала Амелия. Ее голос звучал устало.

— Я не угрожаю. Я констатирую факты. Которые вам хорошо известны, Оливер.

Оливер кивнул.

— Меня не волнует, как ты к этому относишься. Заключи сделку с самим собой, если пожелаешь, но иди и скажи своим товарищам, что я теперь у власти, и я не потерплю какиелибо вызовы моей власти. Я не Амелия. Попытайся, и я уничтожу тебя.

В глазах Джона вспыхнул мятежный красный свет, но он сдержанно поклонился и вышел из комнаты. Иссандра рассмеялась.

— Что за самодовольная старая жаба, — сказала она. — Ну что, Олли? Я думаю, что в этот раз я связала свою судьбу с победившей стороной. Мы замечательно проведем время. С чего начнем? Давайте просто объявим сезон охоты на людей и сделаем это правом. Я чувствую, что грядет отличная охота.

Оливер смотрел на нее с тем же отвращением, с которым на него только что смотрел Джон.

— Ты не мой заместитель, — сказал он. — Не притворяйся непринужденной со мной. Я пощадил твою жизнь по особой причине, но не думай, что это имеет что-то общее с любовью.

Она нахмурилась.

— Что значит, я не твой заместитель? Кто будет бороться со мной за это, Джон?

— Нет никакой борьбы. Амелия — мой заместитель.

— Амелия? — Иссандра была в ярости, и Клер увидела, как сжались ее руки. — Ты не серьезно. Ты не можете держать ее поблизости. Она воткнет тебе кинжал в спину при первой же полученной возможности…

— Как ты поступаешь? Я видел, как ты обращаешься со своими друзьями — словно со своими врагами, предполагая, что между вами двумя есть какое-нибудь различие. Не дави на меня. Я заступился за тебя, когда Амелия хотела замуровать тебя в одной камере с Бишопом. Ты можешь выказать благодарность, вспомнив свое место, что, безусловно, не на моей стороне, — сказал Оливер. — Иди к моим людям. Скажите им, что произошло. Скажи им, что я не хочу ничего менять, пока они не услышат иное, но перемены наступят. Но всё будет под контролем, продуманно, и я буду плохо воспринимать любые попытки подтолкнуть его быстрее.

Иссандра смотрела на него прищуренными глазами, и Клер показалось, что она была просто в бешенстве, как Джон, но по разным причинам. Она, наконец, пожала плечами и сказала.

— Всё, что хочешь, босс. Если ты хочешь быть одурачен, вперед. Ты только что получил большую должность. Удачи в ее удержании, с таким отношением. — Она снова повернулась к Клер, с другой стороны стола, и улыбнулась.

— Ну, ничего страшного. Как Шейн? — Она облизнула губы. — Я скучала по нему.

Клер одарила вампиршу ее лучшей имитацией холодного взгляда Амелии.

— Если я увижу тебя рядом с Шейном, я заколю тебя.

Иссандра слегка округлила рот, а затем сказала.

— Не пустые угрозы, не так ли? Держу пари, ты где-то держись при себе кол, не так ли?

Спорим, ты никогда не выходишь куда-либо без него.

Клер взглянула на рюкзак. Она принесла его, но поставила в углу, чтобы не мешал.

Он был на стороне стола Иссандры.

— Я бы лучше подошла и разоружила ее, босс, — сказала Иссандра. — Безопасность и все такое.

Оливер выглядел раздраженным, но он не остановил ее. Она пошла к рюкзаку, открыла его и вывалила все книги и бумаги на пол.

Покрытый серебром кол выпал со стуком на ковер у ее ног. Затем покрытый серебром нож.

— Ну и ну. Я думаю, что они должны быть незаконными, не так ли? — Иссандра схватила бумаги Клер и обернула одну из них вокруг рукоятки кола, а другую вокруг ножа, и направилась обратно к столу. — Опасное оружие, особенно на Совете Старейшин.

И прежде чем Клер или кто-либо смогли предположить, что она собирается сделать, она воткнула кол в спину Амелии, в сердце. Амелия вскрикнула и, хромая, упала на пол со стула.

Клер почувствовала, как мир движется с кошмарной скоростью. Клер была слишком медленной, и она не смогла сделать ничего, чтобы остановить ее, когда Иссандра дернула светлые волосы Амелии и обнажила ее горло под нож.

— Нет! — Закричал Оливер и вскочил на ноги.

— Я планирую быть твоим заместителем, нравится это тебе или нет! — Крикнула Иссандра в ответ, и приставила нож к горлу Амелии. — И для сначала необходимо избавиться от конкуренции!

Оливер бросился через стол. Он ударил ее так, что отбросил ее к дальней двери, которая сорвалась с петель, и Иссандра вместе с дверью выскользнула в мраморный коридор на двадцать футов, прежде чем остановилась. Она все еще слабо двигалась, но Оливер щелкнул пальцами и указал охранникам в ее сторону.

— Нет, — сказал он. — Ты закончила. Всё-таки, Амелия была права: ты слишком глупа, чтобы остаться в живых.

Он подошел к Амелии, отбросил в сторону упавший нож, и упал на колени рядом с ней.

Она была заморожена колом, и в местах, где серебро коснулось кожи, оно жгло ее. Бумага Иссандры упала с ручки, но Оливер не стал ждать. Он ухватился за серебро и вытащил кол из ее спины одним быстрым движением, и отбросил его в угол. Клер мельком увидела, что его рука стала черной от соприкосновения, но он не останавливался, казалось, не чувствовал боли.

Он обхватил голову Амелии руками.

— Его больше нет, — сказал он. — Ты меня слышишь? Амелия!

Она все еще не двигалась. Оливер сгреб ее в объятие. Вернулась вампирша из охраны, втаскивая брыкающееся тело Иссандры за волосы, и он рявкнул.

— Приведите Тео Гольдмана. Сейчас же. И посадите эту в клетку, пока я решаю, как мы должны избавиться от нее. Желательно, что-нибудь поболезненней.

Глаза Амелии медленно приоткрылись. Она сосредоточилась на лице Оливера. Клер никогда не видела ее такой бледной, губы казались голубыми, и даже глаза казались поблекшими.

— Ты должен был позволить ей закончить, — прошептала она.

— Лучше смерть, чем бесчестье — разве не это гласит наш кодекс?

— Сотни лет назад так было, — согласился он. Теперь его голос звучал иначе. Нежно. — Ты последняя, кто цепляется за прошлое. Сильно болит?

Она, казалось, задумалась.

— По сравнению с чем? Для чего ты это сделал?

Он взял ее за руку, и теперь он поднес ее к губам.

— Я бы не стал действовать, если бы ты меня заставила. Но мы оба знаем, что я не проигрываю, когда мне бросают вызов.

— Ты проиграл, — прошептала она. — Однажды. Для меня.

Он держал ее руку у своих губ.

— Да, — сказал он, так тихо, Клер едва не упустила это. — Я никогда не причиню тебе боль. Я клянусь. — Он помолчал, а потом провел одним острым ногтем по своему запястью. — Пей. Я даю тебе это неограниченно.

Капля крови ударилась о ее губы, и она ахнула, широко открыв глаза. Она схватила его за руку и потянула к губам, выпила, а потом отпустила. Она вздохнула и обмякла. Ее глаза закрылись. У Клер перехватило горло. Она хотела спросить, но не смогла.

Ричард спросил за нее.

— Она мертва?

— Пока нет, — сказал Оливер. — Серебряный кол не убьет ее сразу же в ее возрасте, даже в ее ослабленном состоянии с большой потери крови. Но она нуждается в дополнительном лечении.

— Он посмотрел на Ричарда, на Ханну, и, наконец, Клер. — Никто не говорит об этом. Никто.

— Вы хотите сказать, чтобы мы не говорили, что вы спасли ее? — Спросил Ричард. — Или, что вы ее любите?

Не моргая, Оливер сказал.

— Произнеси это еще раз, и мы будем избрать нового мэра, мальчик. Я не в том настроении, чтобы сегодня терпеть еще и человеческую глупость. Ты меня понимаешь?

— Я понимаю, что вы хотите превратить этот город в загон для крупного рогатого скота.

Что на моих людей собираются охотиться и убивать без пощады. Так что, знаете что, Оливер?

Если вы хотите пустить Морганвилль по вашему пути, вы не просто ищете нового мэра. Ищите место, чтобы спрятаться, пока мы рвем этот город на части. — Ричард поднялся и просто… вышел. Мгновение Ханна сидела, потом встала и последовала за ним. Оставив Клер с ним наедине.

Оливер по-прежнему смотрел на спокойное лицо Амелии. Он сказал, не поднимая головы, — Лучше бы тебе пойти с ними. Ты не часть этого.

— Я не могу уйти, — сказала Клер. — Мне нужно кое-что вам сказать.

— Тогда говори и уходи.

У нее пересохло в горле, и она знала, что он был готов убить любого человека, который сейчас будет его раздражать. Амели не станет, не сможет его остановить. Но она должна была это сказать. Она должна попытаться.

— Вы говорили, что убили вампира прошлой ночью, — сказала она. — Не того из закусочной?

— Нет, — сказал Оливер. Он не смотрел на нее. — Старый друг. Я не мог остановить ее любым другим способом.

— Она сказала что-нибудь?

— Что? — Оливер поднял голову, нахмурился. — Нет. Она была далека от разговоров, имеющих хоть какой-нибудь смысл.

— Но она говорила.

— Только чтобы прокричать, что всё было неправильно.

Что подтвердило всё, и Клер почувствовала холодное, тяжелое чувство вины.

— Люди забывают, кто они есть. Или где. И еще они знают, что что-то неправильно, но они не могут сказать, что именно, и это сводит их с ума.

— Значит, очевидно, это распространяется не только на людей, — сказал Оливер. — Анализ крови пострадавших вампиров ничего не показывает. Это не та же самая болезнь, которую мы перенесли раньше. — Так он знал. И он даже делал что-то для этого или пытался.

— Тогда, должно быть, дело в машине, которую мы с Мирнином починили. Это началось примерно в то же время, когда мы ее запустили. — Он поднял голову и встретился с ней глазами, и во рту у нее, если вообще возможно, стало еще суше.

— Мирнин не думает, что с ней что-то не так. Я… Я хочу, чтобы это было правдой, но я думаю, что он просто отрицает это. Я думаю, что машина делает это с нами, и становиться только хуже, пока она включена.

Оливер помолчал, потом сказал.

— И если мы ее выключим?

— Тогда барьеры падут. Но я думаю, что проблемы с памятью также прекратятся.

— Ты в этом уверена?

Уверена ли она? Потому что она знала, что ставит свою жизнь на это.

— Да.

Оливер зарычал, глубоко в горле, и сказал:

— Тогда выключи эту проклятую штуковину и исправь ее. Найди неполадку. Мы не сможем продержаться долго без барьеров, наши местные жители уже бросают вызов власти, и как только они поймут, что барьеры не функционируют — мы полностью потеряем контроль, и это обернется настоящим кровопролитием. Ты поняла?

— Да. Я отключу его. Мы исправим это

— Тогда тебе лучше заняться этим. А теперь убирайся.

Клер выбралась из-за стола и схватила рюкзак. Она заколебалась из-за ножа и кола, но подхватила их и засунула их, прежде чем перебросить его через плечо и побежать к двери. Она оглянулась лишь раз — казалось, Оливер не заметил, что она ушла. Он все еще держал Амелию в своих объятиях, и впервые она увидела подлинные эмоции на его лице.

Горе.

Доктор Тео Гольдман вышел из лифта, неся докторскую сумку. Он удивленно посмотрел на Клер, когда они проходили мимо друг друга, он вышел, она вошла внутрь, и сказал, — Мне сказали, что меня ждет пациент. Это довольно странное место для его обнаружения.

— Это Амелия, — сказала Клер. — В эту сторону. Тео?

Он оглянулся, но продолжил идти.

— Пожалуйста, помогите ей.

Он кивнул, ободряюще улыбнулся, и дверь перед ней закрылась, прежде чем она успела сказать еще что-нибудь.