Шейн

Клэр видела меня.

На долю секунды все, о чем я мог думать — это где она, и я застыл, потому что так сильно хотел взглянуть на нее хотя бы мельком… и взглянул, потому что она стояла на противоположной от меня стороне комнаты, у Флори, и смотрела прямиком на меня.

Я не думал о том, что собирался сделать, а просто сделал это: двинулся, быстро, загородив ей вид кучкой шумных, кричащих клиентов у бара. Тогда я передвинул множество стаканов на край стойки, чтобы бармены легко могли взять их, и прокричал на ухо Джесси:

— Здесь моя девушка, Клэр. Не говори ей, что я здесь, ладно? По идее, меня не должно быть в Кембридже!

Она послала мне удивленный, не поверивший взгляд, но у нее едва было время, чтобы спорить; она сорвала крышку с пива одной рукой (без открывалки для бутылок, ее сумасшедшая техника пальца делала это намного быстрее) и смешала ром и колу с чем-то. Два других подноса позади бара были одинаково заняты. Они перенесли бы груз стаканов, которые я бы доставил примерно за час, плюс уже работали две посудомойки и они были переполнены. Определенно, это был самый напряженный день у Флори со дня моего приезда.

Я захватил поднос с грязными стаканами, расположил на левом плече и использовал его как прикрытие, когда возвращался на кухню. Моя рука — та, которая была укушена и уже зажила — заболела, когда я подвигал ей, но ничего не случится от небольших упражнений. Порой она жгла. И да, это меня волновало. В конце то концов меня укусил дьявольский пес. Могли быть побочные эффекты. Но меня не лихорадило, я не чувствовал себя больным или что-то типа такого, и я знал, что обычный доктор мне бы не помог.

Последнее место, где я хотел оказаться, так это во власти вампиров, даже у их лечащего врача, хотя он был хорошим парнем для кровососа. Меня передернуло от этой мысли.

Как только я вернулся обратно, то опрокинул мусорное ведро на стойку, открыл свежую горячую воду и старался не думать, какого хрена Клэр и все остальные собравшиеся делали в баре в ночь игры. Скорее всего она здесь не одна. А с кем? Возможно, с друзьями. Да, это должны быть друзья. Она бы никогда не пришла в подобное место, я знал это. Она бы не пришла сюда в одиночку и не затем, чтобы завести новых собутыльников.

Тогда почему каждая кость в моем теле требовала, чтобы я вышел, снял передник, схватил ее и увел отсюда? Она не была ни в какой опасности кроме того, чтобы быть растоптанной в толпе. Никто не причинил бы ей боль. Пит поддерживал железную дисциплину, и если кто-нибудь выйдет из себя, то ответил бы перед ним. Никто не стремился сделать это.

Почему она была здесь?

Она не могла искать меня. Не могла.

Я вымыл десяток стаканов, высушил руки и достал мой новый телефон, затем набрал номер, оперся о стойку, подальше от помоев, включил громкоговоритель. Прошло три гудка, и Майкл наконец ответил.

— Эй, — произнес я. — Нет времени на треп, но ты говорил Клэр, где я?

— Что? Нет, мужик. Я же пообещал. Я не скажу ей. Это твое дело.

— А Ева? Сказала бы ей?

— Нет. Она хочет, но не станет.

— Черт. Ну, Клэр здесь.

— Здесь — это где?

— В баре. Где я работаю. О, и где живу. В комнате наверху. Работа типа с включенными проживанием и питанием. Поэтому я не могу постоянно уворачиваться, если она будет сюда часто приходить.

— Ты разговаривал с ней?

— Дьявол, нет, я не разговаривал с ней! Я мою посуду в подсобке! — Вот чего я боялся, что она будет меня ненавидеть за то, что я слежу за ней. Боялся, что она подумает, что я нарушил свое обещание, хотя на самом деле это не так — я был в стороне. Просто… в пределах досягаемости, если я ей понадоблюсь. — Послушай, просто… Я не знаю, заметила она меня или нет, но если она попросит поговорить со мной, просто скажи, что я работаю. Это не будет ложью.

— Ты переходишь черту от лучшего друга к другу, который просит прикрыть его, — ответил Майкл. — Предупредительный знак, парень. Просьба лгать твоей девушке никогда не является хорошим шагом в отношениях.

— Я знаю. Я просто… слушай, я собираюсь сказать ей, но я хочу, чтобы у нее было время, которое она хочет, вот и все. Я пытаюсь не мешать… — меня прервал вопль из бара; он был из-за пивных кружек, снова. Я крикнул в ответ, что они в пути, и, конечно же, Луис, другая посудомойка, поставила их на поднос и вынесла. — Слушай, я должен идти. Мы договорились?

— Да, — согласился Майкл. — Будь осторожен.

— Обязательно. Моя худшая проблема прямо сейчас — это сухая кожа после мытья всей этой посуды.

— Я пришлю тебе немного лосьона и лака для ногтей. Хочешь, чтобы я купил тебе мани-педи (прим. пер.:маникюр и педикюр одного цвета)?

— Ублю… — Он повесил трубку прежде, чем я успел договорить остальную часть, что было, вероятно, к лучшему. Я покачал головой и стал мыть стаканы — черт, я ненавидел помаду, по крайней мере в этом контексте — в течение еще двадцати минут или около того, прежде чем Джесси внезапно похлопала меня по плечу. Я подскочил и чуть не уронил стакан для мартини, который вычтут из моей и так небольшой зарплаты, но она поймала его на пути вниз. У нее были отличные рефлексы.

Слишком отличные.

— Твоя девушка… Клэр Дэнверс? — спросила она меня и поставила стакан для мартини на чистый поднос.

— Да. Она все еще здесь?

— Нет, я не видела ее тут, но я получила сообщение, что она будет ждать около черного входа. Ты хочешь поговорить с ней?

Да. Я хотел поговорить с ней так сильно, что это заставило мой живот сжаться.

— Нет, — ответил я. — Просто не говори ей, что я здесь, хорошо? Все сложно.

Черт возьми, моя рука снова заболела, мышцы начали гореть и сокращаться. Я потер ее, хмурясь, и задался вопросом, восстановился ли я хоть немного.

— Поняла, друг. Хорошо, она спрашивала меня, так что я пошла. Продолжай в том же духе.

Она подмигнула мне, и да, она была более горячей, чем примерно любая девчонка, которая когда-либо подмигивала мне, по крайней мере в теоретическом смысле. Но у меня было много опыта с горячими вампиршами, и все всегда заканчивалось для меня плохо. Так что я уклончиво кивнул в ответ и попытался не наблюдать за ее задницей, когда она двинулась к двери. Я был единственным, кто сопротивлялся, по крайней мере так казалось. Она привлекала мужское внимание, как насекомоядные растения привлекают своих жертв… и результат был тем же.

Вы могли утонуть в этой сладости.

Джесси не было все пятнадцать минут ее перерыва, и когда она вернулась, она быстро показала мне поднятый большой палец.

— Она в порядке, — сказала она мне. — Идет домой. И хотя ты не говорил, я предполагаю, что вы с ней из одного города.

Я кивнул, не акцентируя на этом особого внимания; я не знал, была ли Джесси в курсе, откуда Клэр. Но видимо да, потому что она оглядела кухню, чтобы быть уверенной, что Луис был по шею в своей собственной работе, прежде чем снова посмотреть на меня ее ослепляющими, кроваво-красными глазами. Ее губы разомкнулись достаточно, чтобы показать мне клыки, гладко скользящие вниз, достаточно острые, чтобы проколоть сталь.

В ответ я показал ей левое запястье, на котором был массивный серебряный браслет. Он выглядел модным, но также был оружием, и довольно хорошим. Тогда я отвернул воротник своей футболки, чтобы показать ей похожую цепочку на шее.

Она мягко засмеялась и немедленно убрала клыки и красный блеск в глазах.

— Я просто шучу, — произнесла она и ловко ты-понял-смысл улыбнулась. — А ты нахальный, Шейн.

— И буду таким, пока не стану холодным.

— Я знала, что ты мне понравишься. Ты хорошо… — она облизала губы, без всякого намека. Хорошо, возможно, небольшим. Или большим. — … пахнешь.

— Это мой одеколон, он реально мужественный. Не считай это как приглашение. У меня ничего нет для тебя, Джесси.

— Не продавай себя задешево, красавчик, но в любом случае ты не мой предпочитаемый вкус закуски. И я не одна из тех, кто входит незванной, если ты понимаешь, о чем я.

— Я понимаю. Тебе нравится думать, что ты хороший вампир.

Улыбка исчезла, и то, что осталось на ее месте, было просто… опасным.

— Давай не называть друг друга именами. Кто-то может пострадать. Что ты здесь делаешь? Охотишься? Потому что если да, мы можем решить это где-нибудь в другом месте. Здесь я зарабатываю себе на жизнь.

— Просто зарабатываю, как и ты, — сказал я. — Слушай, я действительно не ожидал столкнуться с любым вам… очень милой леди как ты в подобном городе. Насколько я понимаю, они все сконцентрированы на родине, где за ними присматривает Основатель.

— Она действительно любит держать нас под контролем, — согласилась Джесси. — Я покинула город тридцать лет назад и в некотором роде путешествовала — искала других и возвращала их домой. Когда профессор Андерсон приехала сюда, Основатель поручила мне присматривать за ней.

— Или следить за ней?

Она пожала плечами.

— Как оказалось, одно другому не мешает.

Это было слишком близко к тому, что я делал с Клэр, так что я решил не углубляться в эту часть.

— Тебя назначили сюда. Официально.

— Да. — Она еще раз пристально осмотрелась и проверила свои часы. — Ты понимаешь, что у нас никогда не было этого разговора, или я должна буду связаться с домом и спросить, что они хотят, чтобы я сделала с тобой и твоим восхитительным болтливым ртом. Уяснил?

— Вполне, — сказал я. — Если я узнаю, что ты охотишься здесь, тогда я не буду счастлив.

— Ну, мы же этого не хотим?

— Нет, не хотим, — произнес я, — потому что я сын Френка Коллинза.

Она запнулась и еще раз осмотрела меня, теперь тщательно. Затем улыбка вернулась, немного смягченная.

— Я встретила твоего отца однажды, когда он был в твоем возрасте. Он мне нравился, — сказала она. — Он всегда был прямолинейным. И я вижу, что ты точно такой же, как он.

— Нет, — опроверг я. — Я не такой. Но достаточно того, что ты знаешь откуда я и что я не замешан в этой фигне. Если что-нибудь случится с Клэр из-за тебя, то это будет совсем другой разговор.

— Я не заинтересована, чтобы с ней что-нибудь случилось, — ответила Джесси. — Я люблю мир здесь таким, какой он есть. Я не ностальгирую по вилам и факелам, и к тому же у меня есть приятель, учитывающий мои потребности, а если я проголодаюсь, всегда найдутся люди, готовые сделать пожертвование. Тебе просто нужно знать, куда обратиться и когда остановиться.

Звучало неплохо, но я все еще был осторожен. Она так же опасалась меня; я видел, как она в последний раз взглянула на меня, когда проходила через дверь в бар. Ну, это было в открытую по крайней мере. Теперь я должен быть осторожным с ней и присмотреть за Питом, если Пит был посвящен в секрет Джесси. Я предположил, что он знал.

Тогда один из барменов заорал, что у него не хватало стопок, и мне пришлось вернуться к работе.

Очаровательная жизнь.

* * *

Пришло время закрытия, когда все посетители уходили домой или просто шатаясь выходили из двери, но это был не конец смены для всех нас. Наша утомленная толпа мыла кухню, затем столы и загрузила оставшиеся стаканы в посудомоечные машины, прежде чем убрать на место. Бармены подсчитали свои записи, сдали менеджеру и подсчитали их чаевые, зевая и с затуманенными глазами. Пит и двое вышибал помогли с уборкой мусора и выравниванием столиков, и к моменту, когда все было сделано, а это к трем утра, на улице было холодно и пусто, я выкинул весь хлам в мусорный контейнер, прежде чем отправиться наверх, в постель. Ненавижу это съемное жилье, но черт, зато недалеко.

Матрац был холодным и шероховатым, и все место (и я) пахло как промышленное мыло и пиво, непростая и токсичная смесь. Мик, менеджер "У Флори", сообщил мне, что если время от времени из холодильника без вести пропадало спиртное, ну, это, вероятно, просто поломки, но если это приобретет широкие масштабы, то ему придется устроить проверку.

Пиво, которое я взял наверх, было первым, что я свистнул. Это было темное варево, импортное и на вкус намного лучше, чем терпкая, дешевая фигня, что Майкл и я начали пить еще в Морганвилле, когда мы крали его из холодильника моего папы. Когда у моего папы был холодильник. И дом. И семья.

Я живу как мой отец, подумал я и сделал глоток пива. Оно жгло, спускаясь по пищеводу — хмелевое, солодовое и темное, как мое настроение. У меня ничего нет, кроме рюкзака, спрятанного оружия и плохого настроения. И я продолжаю сталкиваться с вампирами. Должно быть, это удача Коллинзов.

Это вызвало слишком много воспоминаний, которые я пытался запереть внутри последние несколько лет. Удача Коллинзов. О да, мы были удачной семьей, конечно. Моя сестра сгорела вместе с домом. Моя мать умерла в ванной, полной крови, возможно, от рук вампиров, а может и нет. Отца превратили в вампира, подключили к компьютеру, а потом он умер в Морганвилле, или по крайней мере я надеялся, что умер. Никогда нельзя знать наверняка, не с этими ублюдками.

У меня не было семьи. Ну, за исключением Майкла и Евы, которые приняли меня и все мои травмы… и Клэр, которая, как я думал, будет моим домом, навсегда. Только она заставила понять, что у дома есть границы, и я пересек их и теперь был снаружи, заглядывая внутрь. Это причиняло боль. Это причиняло очень сильную боль, жалость к самому себе, что просто ужасно. Я знал, что виноват, и это была моя собственная чертова ошибка, но это не мешало маленькому мальчику во мне обвинить ее в том, что она выжила меня. Она должна была простить меня, правильно? Как твоя мама простила твоего отца, когда он ударил ее? Это то, чего ты хочешь? Боже, я ненавидел этот проклятый голос разума, который удерживал под контролем эгоистичного, немного сердитого мальчика.

Я сделал еще один глоток пива, другой, и скоро стены, которые я так долго и тщательно строил вокруг моей боли, превратились в грязь, мягкую, гладкую и липкую. Я вспомнил, как в первый раз увидел Клэр, хрупкую, раненую и нуждающуюся в помощи. Я вспомнил, как поцеловал ее в первый раз, тот трепет. Вспомнил волнующий первый раз с ней в постели, красоту и несовершенство, ужас, страсть и радость, что смешались вместе. Я вспомнил тысячи замечательных вещей, а затем все то плохое, что вторглось сразу после них, потому что стена уже рухнула, и было поздно снова ее возводить.

Ящик Пандоры открыт.

Бутылка была пуста. Я пошел к холодильнику, взял шесть упаковок и пошел обратно в попытке забыть о ярости разочарования моего отца во мне, его злоупотреблении наркотиками, о его готовности пожертвовать мной ради дела… и потом, как только я оттолкнул это, вспомнилось все время, когда я был во власти клыкастых, беспомощный. А это в Морганвилле случалось слишком часто.

А затем я размышлял о драугах.

Они были самым худшим, драуги — водные существа, существа, которые были хуже вампиров и более странными, чем все то, что я мог себе представить. У них не было чувств, кроме леденящего голода, и я был у них в течение долгого времени, в их резервуарах. Они питались мной. Заманивали меня в ловушку, в мечты и кошмары, пока я не перестал чувствовать между ними разницу.

К тому времени, когда мне удалось отделаться от той травмы, я был без пива и пьян, и я чувствовал себя… опустошенным. Просто пустым. Больше нет гнева, больше нет страха… остался лишь огромный вакуум, который нуждался в заполнении чем-то другим, чем вся та ярость, которую я держал внутри и наконец выпустил.

Я нуждался в Клэр. Нуждался в ней.

И поэтому я неуклюже отпер "У Флори", включил сигнализацию и поплелся вдоль тихих тротуаров, направляясь к ее дому. Я не думал, что будет дальше, что скажу ей. В моем пропитанном пивом уме все выходило просто волшебно, что она будет так счастлива видеть меня, что забудет обо всем остальном. Поскольку все любят пьяных саможалостливых парней, барабанящих в их дверь в, Иисусе, полпятого утра. Эй, в то время это казалось сказочной идеей.

Я так и не дошел до нее.

Смотрите, я забыл все уроки, которые вдалбливали мне в голову в Морганвилле: во-первых, никогда не будьте пьяным, потому что вы никогда не знаете, когда вам понадобится ваш ум и рефлексы. Во-вторых, смотрите первое правило.

И в-третьих, никогда не делайте этого после наступления темноты.

По некоторым причинам я думал, что Морганвилль был эквивалентом Мертвого Пространства Двенадцатого Уровня, и пережив это, я недооценил скучные, свободные от вампиров улицы Кембриджа не более чем второго уровня.

Оказывается, я должен был волноваться не из-за вампиров. Это была просто банда парней, у которых не выдалась ночь, и они искали виноватых, а я шатался по чертовски неверной улице. Их было шестеро, а меня приблизительно одна четверть, и это не очень хорошие шансы в любой игре.

В реальной жизни вы не получите вторую попытку, не получите дополнительные жизни, и из меня сейчас выбьют все дерьмо. Я действительно не знаю, как это произошло; я видел, как они приблизились, гикая, крича и давая друг другу пять, а затем они притихли, когда увидели меня, и я предполагаю, что им не нравилась футболка, которая была на мне, или возможно они думали, что я был богатеньким придурком на прогулке, но после первого удара все стало размытым, потому что не было никакого способа бороться с шестью парнями сразу. Это был больше вопрос падения, сворачивания калачиком и попытки пережить это, будучи смутно знающим, что пиво не делает это менее болезненным, и что у одного из них был высокий, пронзительный, рваный голос, когда он завопил "Гомик!" мне в ухо и ударил в печень.

А потом я услышал звон метала по бетону и застыл, потому что один из них нашел кусок арматуры, и с внезапной уверенностью я понял, что эти ребята собираются убить меня прямо здесь, на этом тупом тротуаре, просто так, даже не зная моего имени или моих политических взглядов. Они собирались убить меня, потому что им просто хотелось кого-нибудь убить, а я оказался под рукой.

По крайней мере у зомби была бы причина.

Я был бы мертв, если бы Команда Вампира не напала и не спасла мою пьяную задницу.

Я не много видел, учитывая, что у меня было довольно хорошее сотрясение мозга и кровь в глазах, но я видел бледную кожу, улыбку убийцы, взлохмаченные волосы, что вспыхнули красным в свете светофора, и формы, которые было довольно сложно забыть. Джесси пришла спасти меня, поэтому здесь был и Пит; мой пожарный друг взял арматуру и с беспристрастным спокойствием стратегически применил ее к рукам и ногам. Было много крика, и в течение нескольких секунд все было кончено, на бетоне валялись семеро парней.

Когда Джесси помогла мне встать, стало шесть.

— Не волнуйся, они не мертвы, — сказала она и дала мне беспощадную оценку. — Дерьмово выглядишь, Коллинз.

— Спасибо, — пробормотал я. Не про комплимент. — Мда, прогулочка выдалась отстойная.

Она засмеялась, пока я сплюнул полный рот крови, и если она думала, что я впустую тратил еду, по крайней мере она этого не сказала. Пит взял арматуру, и мы пошли к автомобилю, припаркованному в конце квартала. Это была длительная прогулка. Я провел время, задаваясь вопросом (вероятно вслух), зачем Пит взял с собой свою железную палку. Я знаю, что это было вслух, потому что он в итоге сказал:

— Отпечатки пальцев, — когда бросил ее в багажник и помог Джесси посадить меня назад. — Ты пьян.

— Зришь в корень, — сказал я и соскользнул на бок, пока моя уже воспаленная голова не столкнулась с оконным стеклом. — Ой. — Это не соответствовало ситуации, но я не думал, что было по-мужски реветь как маленькая девочка. Я облокотился и глубоко вздохнул, пытаясь не думать, что мир вращался. — Это было только шесть упаковок.

— Чего?

— Российского императорского стаута (прим. пер. тёмное пиво, которое раньше варили в Англии).

— О, дорогой, — сказала Джесси с места водителя, явно забавлявшаяся. — Пусть русским и нечего делать большую часть зимы, но выпивка как хобби. Ты не должен напиваться в хлам. Поверь мне, я была рядом, когда Григорий Распутин еще был человеком, который играл в питьевые игры. Ты еще пожалеешь об этом.

— Он будет сожалеть об этом намного больше, — сказал Пит. Он тыкал и подталкивал меня, факт, который я поздно понял, и когда я безрезультатно хлопнул по нему, чтобы он остановился, я промахнулся и ударил себя там, где уже было ушиблено. Не уверен где именно. — Возможно, придется вызвать скорую помощь. У него может быть внутреннее кровотечение.

Джесси подняла голову и оглянулась на меня, и я снова увидел в ее глазах красный свет. Странно, прямо сейчас это казалось утешительным. Даже домашним.

— Могло быть, но нет, — сказала она. — Я бы сказала, если бы были. Ох, у него много кровоизлияний, но они не опасны для жизни. И он не новичок в плане порезов и синяков. Но все же следи за его головой. Я видела, как он хорошо приложился ею по крайней мере дважды.

— Он будет страдать адской головной болью, но не похоже, что есть что-нибудь похуже. Хотя на всякий случай можно сделать рентген.

Я начинал свое время в Кембридже также, как и при возвращении в Морганвилль: с посещения больницы.

— Что за черт, — вздохнул я. — У меня давно не было хорошего рентгена. Будет весело. — Потому что в отличие от большинства пьяных хулиганских парней я видел достаточно, чтобы знать, что с травмами головы нельзя шутить. Вы могли выглядеть и чувствовать себя прекрасно в течение дня, а затем замертво упасть от опухоли и разрыва вен.

— Я думаю, что ты путаешь рентген с чем-то из порно фильма, — сказала Джесси, — но да. Один визит не помешает. Я надеюсь, что независимо от того, что у тебя было с теми парнями, это стоило этих неприятностей. Что они делали? Пинали щенка? Оскорбляли твою маму…?

— Ничего, — сказал я. — Я ничего не делал. Они просто хотели кого-нибудь избить, и я оказался рядом.

После минуты молчания она сказала:

— Да, я знаю, как такое происходит. — Она казалась мрачной, будто на самом деле знала каково это, и эй, она действительно могла знать. Она, возможно, даже была жертвой, но вы никогда не сможете представить что-то такое с вампирами. — Почему ты бродил в темноте, Шейн? Я думала, что приехав из Морганвилля ты знаешь это лучше всех.

— Я думал, что здесь это безопаснее.

Пит засмеялся. У него был странный смех, с заминкой в середине.

— Ты нечасто выходишь на улицу, Шейн. Это отчасти умно. Прогуляйся в геноцидном районе и скажи мне, что люди не могут быть хуже кровопийц. Нам предрасположено быть ублюдками, послушай того, кто работает волонтером в Конго.

Это я уже отлично знал, потому что был в кусре, чего Амелия, Основатель Морганвилля, боялась. Больше всего она боялась нас. Людей. И нашу склонность убивать независимо от того, чего мы боялись и/или ненавидели.

Нашу способность стрелять в тех, кто отличался от нас.

Я был не лучше, подумал я. Я ненавидел вампиров большую часть своей жизни, и я все еще не чувствовал себя полностью в безопасности рядом с ними, даже если Джесси только что радостно пнула несколько задниц, чтобы спасти меня.

Предрасположены. Пит прав.

Они привезли меня в пустынное приемное отделение, и потребовалось около четырех часов (уверен, это своего рода рекорд), чтобы сделать мне рентген и узнать, что да, я все еще мог функционировать при небольшом ушибе, и что ничего важного не было задето в остальной части меня. К тому времени удобная пивная подушка испарилась, и со слабыми лучами рассвета Джесси оставила меня с Питом. Он не казался особенно расстроенным о потере сна; возможно, он привык бодрствовать вплоть до рассвета, учитывая работу в баре и его ясный союз с Джесси, что было скорее формальностью, нежели желанием. Джесси оставила ему машину и пошла пешком; у нее, должно быть, поблизости была спрятана нора, потому что она казалась довольно небрежной при восходе солнца. Если только она не была довольно стара, тогда она все еще восприимчива к ожогам от дневного света… и даже если бы она была стара, то не любила бы находиться под солнечными лучами.

Как только я оплатил счет (который съел всю мою наличку, плюс что Пит дал взаймы, тихо предложив), я рухнул обратно в машину и позволил ему отвезти меня во Флори. По пути мы проехали мимо дома Клэр, и я вспомнил туманный, плохо обдуманный план шататься около ее двери, позволить ей простить меня и потащить наверх в кровать. Ничего себе. Это не умно. Почти хорошо, что вместо этого меня избили. По крайней мере я сохранил чувство собственного достоинства.

Поскольку теперь, трезвый, я точно знал, как бы это было. Клэр была бы добра и жалостлива, дала бы мне аспирин, одеяло и подушку, и я бы спал на крайне неудобном диване с ней, недосягаемой, наверху. И затем было бы неловкое пробуждение, объяснение, извинение и… что?

Я боялся, что потом уже ничего не будет.

— Как вы, ребята, сделали это? — спросил я Пита, когда он припарковался перед Флори. — Как вы нашли меня?

— Никак, — сказал он кратко. — Мы искали тех ослов. Они уже избили гея через два квартала. Полицейские не всегда решают такие вопросы в нашем районе, так что это делаем мы. Это своего рода хобби.

Я застыл в процессе открывания двери и посмотрел на него глазами, которые, наверно, были широко раскрыты как в мультфильмах.

— Подожди, — сказал я. — Так вы лучшие друзья с горячей вампиршей, любительницей кожи.

— Да.

— И вместе вы боретесь с преступностью? — Я не мог ничего с собой поделать. Я расхохотался.

— Всем нужно хобби, чел, — сказал Пит. — Теперь иди внутрь, потому что тебя сейчас вырвет, и я не хочу этого в машине.

Черт возьми.

Он был прав и в этом тоже.