Майкл

Когда люди начинают рассуждать о том, каково это быть вампиром, большинство из них упускает одну вещь — одиночество. Вампиры — хищники. И они скорее напоминают тигров, блуждающих по земле, чем волков, которые охотятся сообща в организованных стаях. Тигры не объединяются в стаи. Они одиночки, и им это нравится.

В бытность живым человеком, Морганвилль всегда казался мне притворным и неестественным, но теперь… теперь я понял, насколько притворным и неестественным он был и с ночной стороны. Такое большое скопление вампиров давило, взывая к их охотничьей природе, а окружив всё это законами и социальным поведением… Я не думаю, что кто-либо из людей, даже приближенные к нам, подозревали, насколько тяжело это было.

Я приспособился лучше, чем большинство, потому что начал свою сверхъестественную жизни призраком, запертым в своем собственном доме. Я стала вампиром только из необходимости, потому что это был единственный способ вернуть себе свободу, хотя бы ее часть. И к тому времени, я уже привык к бьющимся сердцам и жизни моих друзей вокруг меня.

Я приспособился к тому, что Ева всегда так близко, такая живая, такая желанная. В основном, по крайней мере.

Но это было нелегко. И никогда не было. Однако, я думал, что знал, чему я принадлежал. Я-то думал, что все это было стабильным, контролируемым существованием. Морганвилль, где вампиры заставили себя быть цивилизованными.

Но когда я добрался до Площади Основателя, я начал понимать, что всё это — бред собачий.

Всё это.

Там были вампиры — всегда были — и они закрывали свои магазины. Многие из этих магазинов были открыты всю ночь, угождая ужасно предприимчивым людям с пульсом, и тем, у кого его не было, но все здания, что я видел, были закрыты ставнями. Вампиры запирали двери, забирая все ценности и деньги, готовясь к аккуратному закрытию всего нашего города.

Я остановил вампира, которого немного знал — Бриана — и сказал, — Здесь вообще нет людей?

Она посмотрела на меня так, будто я умственно отсталый. — Нет, — сказала она. — Конечно же, нет. Им приказано оставаться в своих домах, пока мы не уйдем. — Она протянула руку, схватила металлический край ворот и потянула вниз с резким металлическим звуком. Ворота ударились об асфальт, роняя хлопья оранжевой ржавчины, и она зафиксировала их на месте большим замком. — Ты получил свое место назначения? Нет? Пройди в офис Амелии. Ее помощник раздает направления. Одно тебе необходимо для эвакуации. — Бриана убрала ключи в карман и ушла, неся металлический ящик, вероятно, содержащий все наиболее ценные предметы из ее ювелирного магазина. Вампиры, как правило, путешествуют налегке, и вкладывают деньги в то, что легко продается.

Огни в ее магазине погасли, но я все еще мог прочитать знак, который она вывесила в окне.

ЗАКРЫТО ОКОНЧАТЕЛЬНО.

Я направился в офис Амелии. Я сказал Шейну, что приведу Мирнина, но я знал, что это будет проверкой… одной из грандиозных. Проверкой моего положения в Морганвилле и взаимоотношений с Амелией, а также каждой унции унаследованного уважения, которое я получил будучи внуком Сэмюеля Гласса и последним ребенком одной из первых семей в городе, для которой открывались все двери.

Каковы мои шансы привести Мирнина домой? Невелики. Таковы и мои шансы самому уйти оттуда. Но я должен был попытаться, ради Шейна и ради всех нас. Нам нужна Клер. Я не понимал, насколько она сплачивала нас всех вместе, пока не видел ее, лежащую там, неподвижную и бледную… пока она не умерла, и я не почувствовал, как все вокруг рушится. Шейн не справится без надежды.

Клер была его надеждой. Я думаю, в какой-то степени, она была и моей надеждой тоже, и Евы — она была единственной, кто всегда спокойно доводил дело до конца, даже когда все остальные считали, что ситуация безвыходная.

И это ее убило, настойчиво говорила мне какая-то часть моего мозга. Я вообще не знаю, зачем кому-то желать ей смерти. У Шейна и Евы были кусочки головоломки, но их было недостаточно.

Мне необходимо это знать даже больше, чем разыскать Мирнина.

Попасть на приём к Основателю, как правило, было не такой уж и проблемой для меня — в конце концов, у меня был фамильный пропуск Глассов. Но сегодня, я заметил, что это не будет так уж легко или быстро. В коридоре находилось много вампиров с одинаково яростным и напряженным языком тела, говорившим больше, чем рычание и обнаженные клыки, напоминающие о необходимости соблюдения своих территориальных границ. Собрать всех их в такой тесноте было плохой идеей.

Я ни за что на свете не смогу пройти сквозь эту толпу. Все пространство заполняли порядка тридцати вампиров, и каждый из них был, по крайней мере, лет на сто старше меня. Они также были не столь склонны к терпению, поскольку они, вероятно, пережили века в силу своих богатств, могущества и безжалостности.

Потребовался час, чтобы очередь продвинулась вперед настолько, чтобы я действительно смог увидеть открытую дверь офиса Основателя. Коридор был длинным, с плотными коврами и глянцевыми портретами на стенах, но сейчас, я мог поклясться, что чувствовал запах отчаяния в воздухе.

Два вампира впереди меня в очереди вступили в перепалку о том, кто из них был ближе к забытому трону или еще о чем-то. Меня это не волновало. Я представлял себе, как Ева и Шейн возвращаются домой, и что может случиться, если убийца Клер снова вернется.

Я схватил одного из двух — того, что повыше, одетого в старинный деловой костюм — и втолкнул его внутрь. — Прошу прощения, — сказал я, удивив второго, что был пониже. — Очередь пойдет быстрее, если вы перестанете сравнивать свои генеалогические древа. Просто заткнитесь.

Он одарил меня классическим взглядом «Ты разве не знаешь, кто я такой?», и уже был на грани открыть рот, чтобы сказать мне — не то, чтобы меня это вообще волновало — как вдруг, сам Основатель появился в дверях, стоя прямо перед нами.

Амелия не походила на того Основателя, которого я знал с детства. Она всегда казалась ледяной, совершенной и величественной, и хотя я, время от времени, видел проявление ее эмоций, я бы никогда не назвал ее слабой.

Теперь же она выглядела… хрупкой. И достаточно напряженной, чтобы разбиться. И была достаточно близка к этому краю.

Она бросила на другого вампира взгляд, безоговорочно заставивший его замолчать, и указала на меня. — Пойдем со мной, — сказала она, и исчезла. Я протиснулся мимо Принца Чего-то Там Неважного, прежде чем он успел высказаться, как его унизили, и увидел другого Принца Чего-то Там, повыше ростом, принимающего листок бумаги из рук помощницы Амелии, Биззи. В верхней части жирным шрифтом был напечатан номер.

— А теперь, — говорила ему Биззи, — вот ваше место назначения и номер машины. Выполняйте только то, что указано на листе. Ничего больше. Вы не можете взять с собой домашних питомцев, любых других животных или людей. Любые личные закуски запрещены…

Я не расслышал всего остального, потому что Амелия вошла в кабинет, и я должен был поспешить за ней.

— Закрой дверь, — сказала она, когда я остановился в нерешительности. Я закрыл и услышал, как автоматически включилась блокировка. — Сядь.

— Я пришел за Мирнином, — сказал я. — Он мне нужен.

Она даже не взглянула в мою сторону, когда подошла к окну и посмотрела на опустившуюся ночь. Горело меньше огней, чем обычно. Даже луна была темной, скрытой за облаками. Отдельные капли дождя, движимые порывом ветра, барабанили по стеклу, словно пулеметная очередь.

— Ты его не получишь, — сказала она. — Он занимается важными вопросами. Критически важными вопросами.

— Амелия…

— Не надо, — сказала она очень спокойно. — Не стоит полагаться на мое дружеское отношение к твоей семье и на мои личные симпатии к твоему дедушке, или даже к тебе. Сентиментальность привела нас к этому, сделала нас самодовольными и глупыми. Достаточно.

— Амелия, что произошло? Просто скажите мне. Объясните.

— Я больше не объясняюсь, Майкл. — Она повернулась, и что-то в ее лице, ее глазах, ее движениях заставило меня отступить на шаг назад. — Я позволила тебе повидаться со мной, чтобы я могла всё окончательно разъяснить. Ты не можешь остаться с любимой девушкой. Ты не можешь остаться со своими друзьями. То время прошло, для всех нас. Ты получишь свои инструкции по эвакуации и будешь ждать внизу, или я прикажу охранникам запереть тебя в комнате.

Я ожидал, ну, многого, но я никогда на самом деле не представлял, что она зайдет так далеко.

— Что убило Клер? — спросил я. Не "кто" убил ее… я почти осознал что это было неуместно.

— Неизбежность, — сказала она. — Она слишком много знала, видимо, больше, чем он мог себе позволить. И если он решил действовать так открыто, то, даже со всей моей подготовкой, нас это не спасет. Некоторые будут потеряны. Некоторые сглупят и превратятся в жертв. Но не ты, Майкл. Ты уже достаточно глуп, приехав сюда в одиночку.

— Я не собираюсь бросать Еву, — сказал я. — Я люблю ее. Я не собираюсь просто…

Она отвернулась от меня к двери. Я ничего не слышал, но она, должно быть, слышала и нажала кнопку на своем столе, после чего замок снова щелкнул.

Мирнин вошел.

Он выглядел… ну, иначе. Прежде всего, здравомыслящим. Его глаза были широко раскрыты, а зрачки расширены, и я подумал, не накачала ли она его наркотиками, или он сам это сделал. И то и другое вполне могло быть. Он закрыл дверь, не дожидаясь просьбы, и остановился, заложив руки за спину, словно отчитывающийся перед учителем школьник. — Всё готово, — сказал он. — Фрэнку запрограммирована необходимая последовательность. Он запустит ее и отключит себя после подтверждения. Затем начнется обратный отсчет. Все это должно начаться завтра с наступлением сумерек.

Завтра в сумерках. Мне сказали, что все человеческие жители Морганвилля должны присутствовать на Площади Основателя. — Обратный отсчет для чего? — спросил я. Если Мирнин настроил Фрэнка на какой-то режим самоуничтожения, то это было жутко. Действительно жутко.

Амелия и Мирнин не обращали на меня внимания. — Мне нужно, чтобы ты помог мне отследить последние передвижения Оливера, — сказала она. — Я понимаю, нет никакой возможности отслеживать непосредственно Магнуса, но мы знаем, что Оливер исчез за короткий промежуток времени. Возможно, сейчас уже появятся какие-нибудь подсказки.

Мирнин, нахмурившись, посмотрел на нее и неловко качнулся вперед и назад. — Ты хочешь сказать, пойти за ним? Это… неразумно.

— Я не собираюсь организовывать спасение, — сказала она. — Я не могу. Оливер пропал, как и все остальные. Но если мы узнаем, где драуги держат тех, кого они похитили, то мы сможем изолировать это место. Возможно, мы сможем задержать их и выиграть себе немного времени.

— Вряд ли. Тебе известно, как легко они могут…

— Я знаю, перебила она и отмахнулась от него. — Довольно болтовни. Иди.

Мирнин приложил руку к груди и легонько поклонился. В процессе он бросил быстрый взгляд на меня. Один из тех острых, словно лезвие ножа. Амелия повернулась спиной к окну, и, когда Мирнин выпрямился, он беззвучно произнес лишь одно слово, предназначенное мне.

Следуй.

Я позволил ему уйти, и услышал за своей спиной щелчок замка. Амелия ждала, безмолвная словно могила, пока я не произнес, — Вы говорите, у меня нет выбора, но он у меня есть. Я могу либо сотрудничать, либо меня потащат силой. Верно?

— Да, — сказала она. — Я сожалею, что это единственные варианты, какие я могу предложить. Забудь о людях сейчас, Майкл, поскольку завтра будет лишь тяжелее. Ты понял?

— Вы действительно можете вот так просто это сделать. Просто… покончить со всем.

— Да, — сказала она. Ее голос прозвучал устало и подавленно. — К сожалению, могу. И сделаю. Как и ты. Так, каково решение? Спустишься вниз добровольно, или в сопровождении охраны до запертой комнаты? Ты не можешь уйти. Это гарантировано.

— Тогда я пойду сам по себе, — сказал я. — Но это не конец. Поверьте мне.

Она не стала указывать мне, насколько бесполезным было моё высказывание. Она просто нажала кнопку на своем столе и махнула мне рукой. Я не сомневался, что ее люди следили за мной, готовые напасть, но Мирнин выразился четко.

И это означало, что у Мирнина был план. Сумасшедший план, само собой, но прямо сейчас, я вынес бы все, что угодно.

Я вышел из приемной в коридор, потом посмотрел направо. Ничего не указывало в этом направлении. Коридор был совершенно пустым и безликим.

Слева была плотная толпа вампиров, нетерпеливо ожидающих своей очереди к столу Биззи.

А за ними, в конце коридора я увидел Мирнина. Он подождал, пока я не замечу его, затем ринулся в противоположную сторону от лифтов.

Я протиснулся мимо ожидающих вампиров, большинство из которых бросили на меня ядовитые взгляды либо сверкнули клыками. Каким-то образом мне удалось избежать укусов. Когда я достиг относительно свободного пространства, я пошел быстрее. Мирнин не терял времени, и пока я не решался бежать, идти прогулочным шагом я уже не мог.

Я оглянулся. Двое из лучших и ярчайших наемников Амелии вышли в коридор примерно в пятнадцати футах от меня, и они двинулись следом за мной. Я свернул за угол, направляясь совершенно не в ту сторону, и знал, что они настигнут меня за секунду.

Я побежал, быстро, стены расплывались вокруг меня. Я не видел Мирнина впереди себя, лишь бесконечный коридор…

… и затем что-то дернуло меня, и я упал.

Чья-то рука схватила меня за руку и дернула, в следующую микросекунду хлопнула дверь, и я оказался на полу с холодной рукой зажимающей мне рот.

Мирнин. Я огляделся вокруг, и по тому, что мне удалось смутно разглядеть, я решил, что мы находимся в какой-то подсобке уборщиков. Помещение было маленьким, тесным, с запахом моющих средств.

Спустя примерно пять секунд он посмотрел на меня и сказал, — У нас меньше минуты, прежде чем они найдут нас. Клер жива?

— Я думал, ты сказал…

— Я надеялся, но тебя бы здесь не было, если бы ты не получил доказательств, — сказал он. — Теперь у нас сорок пять секунд.

— Ты нужен мне, — сказал я. — Ты нужен ей. Пойдем со мной.

— Я не могу, — сказал Мирнин. — Это невозможно. Она никогда не позволит мне уйти. — Он покопался в кармане жилета, бросил на пол горсть старых билетов из кинотеатра, завернутую в фольгу жвачку и что-то вроде старого леденца. — Где же это… тьфу ты… подожди… — Он хлопнул по карманам. Я подумал, не напомнить ли ему о его собственном обратном отсчете, но, честно говоря, пользы от этого не будет никакой. Мирнин, как всегда настаивала Клер, жил по Стандартному Времени Сумасшествия, а не по обычному времени.

Он нашел сложенный лист бумаги в нагрудном кармане, взглянул на него, и передал мне. — Вот, — сказал он. — Мне нужны эти вещи. Достань их для меня до утра. Да, и мне нужно ее тело.

Я пытался прочитать написанное, но от его слов замер. Я посмотрел вверх. — Ее что?

— Тело, — повторил он. — Труп. Останки. Бренную оболочку. Ее тело, недоумок, доставь его обратно домой, и наше время истекло. И ради всего святого, иди уже!

— Куда идти? — Я удивлялся, как Клер справлялась с этими сумасшедшими речами, внезапным безумием, требованиями… как вдруг Мирнин развернул меня, положил руку мне на спину и толкнул. Сильно.

Я полетел вперед и выставил руки перед собой, поскольку собирался врезаться в стену…

… а потом стена преобразилась в колодец темноты, смешение цветов, и оставшаяся часть моего падения прошла сквозь ледяную пустоту, и затем я снова ощутил холодный, хлещущий ветер, капли дождя на лице и жесткое соприкосновение моих рук с тротуаром.

Я был рядом с кирпичной стеной, в той части города, которую я не признал с первого взгляда, пока не заметил в отдалении огни Площади Основателя и темную вывеску закусочной Марджо, больше не работающей круглосуточно.

Я был на полпути к окраине города, в совершенно противоположной стороне от дома…. но в нужной части города, где располагался единственный в Морганвилле морг, заправлял которым странный, строгий вампир по имени мистер Рэнсом.

Я был близок к одинокому, мерцающему фонарю, и, достав лист бумаги, я подставил его под тусклое освещение. Это был список. Сумасшедший список.

И первым пунктом в нем значилось КЛЕР — ТЕЛО.

Он просто псих, сказал я сам себе. Мы все это знали, даже Клер. Мирнин был в нескольких шагах от своих самых безумных поступков, и я не был полностью уверен, что вот это — не самая безумная его выходка.

Его, наверняка, лечили. И это к лучшему, конечно же. Амелии не хотелось бы, чтобы он разорялся на всякие мелочи, поэтому она должна была убедиться, что он безжалостно сосредоточен. В этом случае, чокнутый список, что я держал в руках, мог в действительности что-то да значить в той вселенной, где обитали Мирнин и Клер, но недоступной для всех остальных.

У меня не было выбора. Он отдал мне приказ, и список, и если я хотел спасти Клер или получить хотя бы шанс на это, мне нужно было заняться делом.

По крайней мере, Амелии придется потратить чертовски много времени на мои поиски.

И это заставило меня улыбнуться, прежде чем я бросился в сторону морга.

Морг был пуст, когда я взломал дверь и вошел внутрь. Рэнсом уже оставил это место. Я проверил смотровые комнаты, но в них не было никаких гробов и трупов. Я предположил, что ему хватило приличия убедиться, что все умершие были захоронены.

По крайней мере, я надеялся, что он именно это с ними сделал.

Я нашел Клер застегнутой в мешке для трупов в большом холодильнике вниз. От мороза мешок зачерствел, а молния заедала, но я расстегнул ее достаточно, чтобы видеть ее бледное, неподвижное лицо. Теперь оно было не просто бледным. Оно приобрело жуткий бело-голубой цвет, а отметины на шее стали черными.

Я закрыл мешок и подумал о том, что я собирался сделать. Она умерла несколько часов назад, и я достаточно знал о мертвых, чтобы понять, что ее тело, вероятно, будет жестким.

Честно говоря, я не был уверен, что смогу выдержать всё это. Было что-то ужасно неправильное даже в самой попытке, но Мирнин был настойчив.

Соберись, Майки, сказал я себе. Шейн сделал бы это.

Я должен сделать это ради него.

Я подсунул руки ей под плечи и бедра, и поднял ее. Она была легкой и не жесткой. Совсем не жесткой. Я чуть не уронил ее, когда она обмякла в моих руках, и мне пришлось покрепче прижать ее к груди, чтобы удержать.

Я не мог оставить ее в пластиковом мешке. Мне просто казалось это неправильным.

Я расстегнул молнию на всю длину. Она все еще была в той одежде, в которой умерла, что было большим облегчением. Я поднял ее еще раз, осторожно, словно спящую девушку, а не мертвое тело, и прижал ее к себе.

— Клер? — произнес я, нелепо ожидая, что она откроет глаза и поговорит со мной, поскольку она казалась… почти живой. Цвет ее кожи был не тем, и она была холодной, но все же… и, пожалуй, было даже лучше, что она мне не ответила, потому что это было бы слишком странно даже для вампира.

Я вынес ее из холодильника, прошел сквозь лабораторию, поднялся по лестнице, и через сломанную дверь. Снаружи все еще шел дождь, сопровождаемый небольшими судорогами, словно небо дрожало от холода. Я склонил голову над ней, не желая, чтобы она промокла, и бросился домой.

Я успел добежать лишь до конца квартала, прежде чем полицейская машина вывернула из-за угла, и красно-синие огни неожиданно засверкали.

Машина заехала на бордюр, и яркий свет сфокусировался на мне.

— Стоять, — произнес знакомый голос. Я прищурился от слепящего света, и луч прожектора перенаправили мне на ноги, вместо моих глаз.

Ханна Мосес закрыла дверцу машины и пошла мне навстречу, вытаскивая дубинку из петли на своем поясе. — Майкл Гласс, — сказала она. — Ты собираешься объяснить мне, почему ты украл мертвую девушку из морга?

— По правде говоря, — сказал я, — я не уверен, что сам знаю, зачем я это делаю.

Она смотрела на меня — нет, она смотрела на Клер, и на ее лице вокруг выступающего шрама появились мрачные линии печали. — Никогда не думала, что увижу ее уход, — сказала она. — Я, честно, не думала.

— Дело в том, что она могла и не уйти.

Ее брови поднялись, потом упали. — Дом.

— Ты знаешь?

— У меня родственники живут в Доме Дэй, Майкл. И я проводила там время. Есть что-то не совсем правильное в них. Призраки. Я слышала, они растут.

— Я думаю Клер все еще там, — сказал я. — И мы собираемся вернуть ее назад.

— Только ты.

— И Мирнин, — сказал я. — И я, да. И Ева, и Шейн. Так что ты должна отпустить меня. Ты должна позволить мне попытаться.

Она выглядела усталой, и печаль была не только из-за Клер. Она казалась… разбитой. — Весь этот город умирает, — сказала она. — Тебе это известно? Это наш дом, и его рвут на части. Что одна девушка может всему этому противопоставить?

— Я не знаю. Возможно, вообще ничего. Но она важна, Шеф. Она важна для нас.

Ханна снова молчала, долго, затем она вздохнула и сказала, — Положи ее на заднее сиденье и сам садись с ней. Я отвезу вас домой.

— Хм, предполагается, что я не должен был этого делать…

— Амелия приказал схватить тебя на месте, оглушить и привезти обратно на Площадь Основателя любыми средствами, — сказала она мне. — Так что, я тоже не должна была этого делать. Но я чертовски устала делать то, что мне говорят.

— Я тоже, — сказал я. — Спасибо.

Она ехала быстро, но осторожно. Мы проехали мимо нескольких патрулирующих полицейских машин, и она сказала мне пригнуться, но никто не пытался остановить нас. Зачем бы им это делать?

Она являлась начальником полиции, и насколько любой мог сказать, заднее сиденье ее машины было пустым. Беглый вампир не мог скрываться в полицейской машине. Тело Клер казалось свободным и расслабленным, покоясь на моих коленях. Я по-прежнему поддерживал ее шею и голову. В убегающих вспышках фонарей — где они еще работали — она выглядела не столько умиротворенной, сколько просто… пустой. У нее по-прежнему было то хрупкое выражение, та симпатичная форма лица, но всё, чем была Клер, теперь пропало. Она могла быть кем угодно.

— Они будут следить за твоим домом, — сказала Ханна. — Я припаркуюсь, открою твою дверь, и пойду вперед поговорить с Шейном. Они будут следить за моими действиями. Ты возьми ее и обойдите сзади. — Она надела фуражку в защитном пластиковом чехле и посмотрела на меня в зеркало заднего вида. — Не высовывайся из окна, когда окажешься внутри. Амелия проверит дом, как только поймет, что ты не прячешься в каком-либо другом месте. Я постараюсь предупредить тебя, если смогу.

— Спасибо, — сказал я.

Она пожала плечами. — Завтра я останусь без работы, — сказала она. — Возможно, лучше выйти в такой роли к власть имущим, которые будут нас убивать.

Тут я задумался, что именно она под этим подразумевает, но в этот момент она вышла из машины, а моя задняя дверь слегка приоткрылась, и мне пришлось поспешить, удерживая Клер на руках. Хорошо, что я был вампиром. Удерживать вес второго человека, пригибаясь, стараясь держаться в тени — это работенка не для человека.

Я добрался до черного хода и проник внутрь. Я слышал, как Ханна что-то говорила, а затем парадная дверь закрылась, в то время как я запирал заднюю дверь.

Я остановился на мгновение. Ева и Шейн разговаривали в коридоре, и я понял, что этого не миновать: это их шокирует.

Лучше, подумал я, побыстрее с этим покончить.

Я ожидал, что Ева закричит, когда я вышел с телом Клер на моих руках, но она только уставилась на меня широко раскрытыми глазами со странным выражением, а затем она повернулась и посмотрела на Шейна, раскрыв рот.

Он замер, и я увидел, как все краски схлынули с его лица. Он весь напрягся, ударив рукой по стене, и выпалил, — Что, черт возьми, ты делаешь?

Я не мог ему объяснить, поскольку сам ничего не знал. — Задерни шторы, — сказал я Еве. — Давай. Все до единой. Меня никто не должен увидеть.

— Где Мирнин?

— Он скоро будет, — сказал я, чертовски надеясь, что был прав. — Помоги мне уложить ее на диван в гостиной.

Шейн бросился вперед, сбрасывая подушки и игровые пульты на пол, и затем, сделав глубокий вздох, помог уложить ее ноги, когда я опустил ее вниз. — Зачем ты это сделал? — Его голос дрожал от волнения. Честно говоря, я бы удивился, если бы было иначе. — Они же увезли ее.

— Мирнин дал мне список. Она в нем значилась. — Я взял один из шерстяных пледов, что Ева набрасывала на спинку дивана, и укрыл им Клер, затем аккуратно подтянул его, чтобы скрыть ее лицо. — Просто оставьте ее здесь. Мне необходимо добыть оставшееся из его списка. Я вернусь.

— Подожди! — Шейн схватил меня за руку, когда я направился обратно к задней двери. — Люди Амелии только что приходили сюда. Они перерыли весь дом в поисках тебя.

— Хорошо. Значит, они не будут искать здесь какое-то время.

Ева стояла в сторонке. Она до сих пор не произнесла ни слова. — Майкл… они сказали нам позвонить, когда ты вернешься. Если мы этого не сделаем, они сказали что… — Она бросила взгляд на Шейна. — Они сказали, что вернуться и убьют нас всех. Думаю, они не преувеличивали.

— Кажется, они были довольно серьезно настроены насчет нанесения увечий, — сказал Шейн. — Черт с ними. Иди, Майк. Если они попытаются, их ждет драка. Я не готов сдаться, только не тогда, когда существует шанс вернуть ее.

Я кивнул. — Ты видел ее еще раз?

— Да, — сказал он и откашлялся. — Она в порядке. — А вот Шейн в порядке не был, понял я. Он выглядел… очень уставшим. Темные круги под глазами, нездоровый цвет кожи.

— Я надеюсь на это, — сказал я. Надеюсь. Прежде, я думал о Клер, как о надежде Шейна, и вот я, несу труп в надежде, что Мирнин — профессиональный сумасшедший — появится, провернет свою какую-то странную магию и вернет моего друга обратно к жизни. Это, учитывая обстоятельства, тоже было довольно хорошим определением надежды. — Позаботься о них. Я вернусь.

— Подожди. Дай мне половину списка. Я могу помочь. — В Шейне сейчас пылала настоящая страсть, цель. Я знал, что это опасно. Опять же, по нескольким намекам, что Амелия обронила в своем кабинете, стало понятно, что вампирская сущность больше не защищала от каких-либо опасностей ночи.

Я сложил бумагу пополам, разорвал ее и протянул ему его часть. — Три пункта, — сказал я. — Один час. Понял?

— Понял, — сказал он. — Будь осторожен, старик.

— Ты тоже, — сказал я.

— Подождите, — сказала Ева, и шагнула вперед. — Нет, серьезно, вы двое не уйдете посреди ночи, оставив меня здесь с… — Она не смотрела прямо на тело Клер, лежащее накрытым на диване. Вместо этого она сделала глубокий вдох и бодро выпалила. — С возможным возвращением тех вампирских придурков с целью убить нас…

Она была права насчет этого. — Нет, — сказал я. — Ты пойдешь с Шейном. Никто не должен оставаться здесь один.

— Клер будет одна, — сказал Шейн. Он вытащил оливково-зеленый брезентовый мешок из-под шкафа на другой стороне комнаты, расстегнул его и стал проверять содержимое. — Надеюсь, она понимает, почему мы должны это сделать. — Он посмотрел вверх. — Держись, Клер. Мы вернемся за тобой. Я обещаю.

— Я бы хотела пойти с тобой, — сказала мне Ева шепотом.

— Я знаю. — Я взял ее руки и поцеловал их, потом ее губы. Она всегда могла заворожить меня одним лишь поцелуем, снова и снова, и трудно было оторваться от вкуса малины и шоколада и сладкого, восхитительного, пряного аромата, в котором была вся Ева. — Я буду передвигаться быстро и пешком. Вы с Шейном возьмете катафалк. Встретимся здесь через час. Если опоздаешь, я тебя найду.

Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Я хотел поцеловать их, но на это не было времени. А особенно не было времени для всех ее частей, что я хотел поцеловать.

— Будь осторожен, — сказала она мне. — Я выхожу за тебя, знаешь ли.

— Я знаю. — Я поддался искушению и поцеловал ее в нос. — Могу сказать то же самое.

Прежде чем сорваться с места, я подождал, дабы убедиться, что дом плотно заперт, а Шейн и Ева благополучно сели в большой, черный катафалк. Моя часть списка Мирнина указывала на некоторые вещи из его лаборатории, и я гораздо больше подходил для того, чтобы находиться в этой части города с наступлением темноты… и, к тому же, Мирнин имел привычку устанавливать маленькие ловушки для посетителей. Лучше я, чем мои друзья.

Дом Дэй рядом с переулком весь горел огнями, и я помедлил, прежде чем посмотреть вверх, на угловое окно второго этажа. Кружевные занавески раздвинулись, и на меня взглянуло древнее, морщинистое лицо Бабули Дэй. Она поприветствовала меня и подняла ружье. Я помахал в ответ.

Мы понимали друг друга, я и Бабуля. Я гадал, вернулась ли ее внучка Лиза: если всё же вернулась, то она была бы также серьезно вооружена. По семейству Дэй можно было сказать, что дела менялись, и не в лучшую сторону.

Хорошо. Значит, у них есть шанс не стать жертвами.

Я пронесся оставшееся расстояние, на бегу уклоняясь от стоячих луж воды — дождь прекратился, по крайней мере, на некоторое время — и мусорных баков. Переулок в конце сузился, упираясь прямо в хижину, скрывающую вход в лабораторию Мирнина.

Кто-то услужливо выбил дверь, и я, не сбавляя скорости, спрыгнул с лестницы, приземляясь обеими ногами на каменный пол, и несколько секунд осматривал беспорядок, развернувшийся передо мной.

Святое дерьмо. У кого-то определенно была истерика, или драка. Зная Мирнина, я бы поставил на первое.

Я отпихну книги с пути — книг было много — и где-то под грудой услышал грохот стекла. Я знал, что искать, но стоило лишь гадать, оставил ли он всё на тех же местах с моего последнего посещения. Мирнину нравилось делать перестановки.

Сильно.

Паук Боб чувствовал себя прекрасно, сидя на своей паутине в аквариуме возле потрепанного кожаного кресла Мирнина. Он вырос почти до размеров тарантула. Я задумался, чем Мирнин его кормил, но это не мое дело, только не сегодня. Я продвинулся к резервуару, пока восемь глаз-бусинок наблюдали за мной, и открыл химический шкаф, на установке которого настояла Клер, чтобы использовать его для опытов с веществами, которые могли обжечь плоть или стать причиной ужасной смерти.

Внутри, все бутылки были целы и четко помечены аккуратным почерком Клер. Я остановился на секунду, глядя на это, потому что было чувство, что она была здесь, стояла рядом со мной, но это лишь иллюзия, не реальность. Настоящая Клер заперта в доме, как когда-то было со мной.

Это просто… остаточное явление. Принятие желаемого за действительное.

Я заглянул в список и схватил две бутылки. Клер оставила сумку в углу, и я начал наполнять ее. Химикаты были только частью того, что требовалось Мирнину — ему также понадобилось оборудование, походившее на дефибриллятор. Он набросал эскиз своей небрежной, но странно точной, рукой, и я поднял его, чтобы сравнить с каждым диковинным агрегатом в поле зрения.

Вот, на пятом столе, стояла штуковина, которую он нарисовал. Я схватил ее.

Последний пункт из списка, однако, не был в поле зрения, и я потратил бесконечные, разочаровывающие минуты, открывая шкафы и вываливая содержащееся там дерьмо, в попытках отыскать его. Черная кожаная сумка, похожая на старомодный докторский набор.

Сумки нигде не было.

— Я бы спросил, ищешь ли ты что-нибудь, но это и так довольно очевидно, — прозвучал скрипучий голос позади меня. Я не чувствовал чьего-либо приближения, но я знал этот голос, очень хорошо знал, и его ни с кем другим нельзя было спутать.

Просто плоское и серое изображение отца Шейна.

Я старался особо этого не показывать рядом с Шейном, но я ненавидел его отца. Ненавидел его больше, чем любого другого человека или существо, или кого бы то ни было на всей планете. Это не по какой-то определенной причине, хотя он делал ужасные вещи и мне, но с этим я мог бы справиться, как бы плохо это ни было. Нет, причиной было то, во что он превратил каждый день всей жизни Шейна. Было достаточно скверно, когда он был всего лишь пьяницей, превращающим своего сына в такого же хулигана, как и он сам, но стало в десять тысяч раз хуже, после смерти сестры и матери Шейна, когда одержимость Фрэнка уничтожить вампиров Морганвилля перекрыла все то хорошее, что осталось внутри.

У Шейна в жизни была большая темная полоса, но, честно говоря, я всегда удивлялся, что в нем есть что-то еще кроме этой темноты, после всего, что ему пришлось пережить.

Из-за его отца.

Поэтому, не оборачиваясь, я сказал, — Отвали, Фрэнк, пока я не нашел твою банку и не раздавил твой мозг, как вареный помидор.

— Ах, как мило. Кто это вырос и стал настоящим мачо? Тебе не идет, Гласс. Ты ведь чуткий музыкант, помнишь? — Горькая насмешка в его голосе была примерно так же неуловима, как брошенный в голову камень.

Одно обо мне верно — я музыкант, но я вырос в Морганвилле, и чувственные личности здесь долго не продержатся, только если внутри у них нет стального стержня.

Так что я никогда не был слабым ребенком, каким меня всегда воспринимал отец Шейна. Шейн знал это, но его отец всегда хотел, чтобы он подружился с настоящими парнями.

Честно говоря, уничтожение его мозга прямо сейчас решило бы уйму проблем для всех нас, поскольку мысль о том, что Фрэнк Коллинз продолжает распространять свое влияние, в то время как Клер лежит мертвая в нашем доме… это действительно попахивало иронией.

Я повернулся и сказал, — Черная кожаная сумка. Где она?

Коллинз немного усовершенствовал свое изображение — он казался моложе и, в то же время, выглядел еще большим засранцем. Грустно. — Не стесняйся, осмотрись, — сказал он.

— Сумка нужна Мирнину.

— Думаешь, это растопит лед во мне, Златовласка? Он не очень-то интересовался моим мнением, прежде чем превратить меня в машину Франкенштейна. Я не выполняю его поручений.

Я продолжал открывать шкафы и выдвигать ящики. Мое время истекало, и я прекрасно понимал, что мне придется вернуться домой до истечения установленного с Шейном и Евой срока. Если поисковая команда Амелии появится здесь, я пропал.

— Теплее, — сказал Фрэнк. — Ох, нет, неправильно, холоднее.

— Заткнись.

— Скажи мне кое-что, и я заткнусь.

— Или я мог бы пойти и заткнуть твои трубы — это так же хорошо сработало бы.

— Как думаешь, что произойдет, если я расскажу Шейну о тебе и Клер?

Я замер. Это походило на подлый удар по голове, и несколько секунд я даже не мог сформулировать ответ… но затем мне пришлось перебарывать обжигающий всплеск ярости, захлестнувший меня.

Я повернулся взглянуть на него. Уверен, мои глаза пылали яркой, темно-красной яростью. — Чертов лжец.

Он рассмеялся, — Ох, да перестань, Майкл. Она симпатичная девушка, живет в твоем доме… Ты скажешь мне что никогда даже не думал об этом? Ты думаешь, Шейн поверит этому? Если я скажу ему?

Это была ложь, полная и совершенная чушь собачья, но он был прав в одном: я думал об этом. Не после того, как Шейн начал влюбляться в нее, а немного раньше. Совсем чуть-чуть.

У Фрэнка была одна особенность — он всегда знал, как разглядеть трещину в твоих доспехах, и где нужно ударить. Моя дружба с Шейном всегда будет сильной, и она также всегда будет хрупкой — он не доверял вампирам, но он доверял мне, и весь этот шум в его голове делал ситуацию сложнее, чем должно быть.

Любой намек о Клер и мне… снова бы все это разрушил.

— Что ты хочешь, Фрэнк? — Я захлопнул один ящик и открыл другой. Черт, во мне просыпался голод, подгоняемый всем тем гневом, что Фрэнк вызывал во мне. Дома у меня была спортивная бутылка, наполненная Первой группой, которую я бы выпил залпом, и чувство такой жгучей потребности сейчас сильно отвлекало. Интересно, где Мирнин держал свои закуски. Опять же, зная обычные закидоны Мирнина, я бы в любом случае не стал ничего пробовать из его холодильника.

— Я хочу, чтобы ты остановил Амелию, — сказал Фрэнк.

Это заставило меня обернуться. Все издевательские нотки, всё это дерьмо исчезли, и теперь это был настоящий Фрэнк Коллинз. Тот, в ком еще жила — ну, я бы не назвал это именно человечностью — честь.

— Остановил от совершения чего именно?

— От уничтожения этого города и каждого в нем.

— Только не вампиров, — сказал я. — И она сказала, что передает управление людям.

Фрэнк засмеялся, клубок электронного шума разнесся из динамиков по комнате. — Ты действительно веришь, что она когда-нибудь это сделает? Даже в конце? Она — одна из тех, кто убьет тебя, чтобы спасти. Вампиры должны уехать. Люди должны умереть, все до единого, прямо на Площади Основателя — как ученые гуманно избавляются от лабораторных животных, когда заканчивают с экспериментом. И я тот, кто должен запустить это.

Часть меня настаивала на том, что он снова лжет, потому что это было обычным делом Фрэнка. Он лгал. Он запугивал. Он манипулировал людьми ради достижения желаемого.

Но другая часть предупредила, что, возможно, он говорит правду. Я слышал разговор Амелии и Мирнина. То, что он только что сказал, соответствовало тому, что я узнал от них, хотя они не упомянули об умирающих людях.

Конечно.

— Скажи мне, где сумка, — сказал я.

— Только если ты скажешь мне, что остановишь это.

Я открыл другой ящик и захлопнул его так сильно, что дерево треснуло. — Не будь засранцем… конечно, я остановлю это. Ты действительно думаешь, что я позволю Амелии совершить подобное?

— Возможно. Вампиры заботятся лишь о самосохранении.

— Ладно, тогда как тебе это: я остаюсь здесь. Я не уезжаю с другими. Так что ей придется убить и меня тоже. — Я отбросил стопку книг с пути и расчистил еще одну группу ящиков, встроенных в дно лабораторного стола, который я обыскивал.

И внутри стояла пыльная черная кожаная сумка. Именно то, что я искал.

Я вытащил ее и открыл. Медицинское оборудование. Предметы, которые я не узнал, но, похоже, именно их хотел Мирнин.

— Я же тебе сказал, что теплее, — произнес Фрэнк.

— Игра закончена, Фрэнк. — Я захлопнул ящики и взял кожаную сумку, вместе с сумкой с химикатами. — Ты проиграл.

Его голос раздался из динамика моего телефона, когда я поднялся по ступеням в сторону выхода. — Так мы договорились?

— Нет, — ответил я. — Я не заключаю с тобой сделок.

Но это не означало, что я не остановлю резню. Если, конечно, он не лгал насчет этого.

Фрэнк сказал, — Что если я скажу тебе что Клер все еще жива в вашем доме?

И как же это было похоже на Фрэнка Коллинза — держать это в качестве его последнего козыря.

Я поднял трубку и сказал, очень четко, — Я уже знаю, кусок дерьма. И мы вернем ее обратно без какой-либо помощи с твоей стороны.

На секунду воцарилось молчание, а затем Фрэнк сказал, — Знаешь что, мальчик? Я действительно надеюсь, что вы сможете. Но дело в том, что даже, если вам это удастся… вы все умрете. Потому что я убью вас. У меня нет выбора.

Нам придется заняться этим.

Но Клер на первом месте.

Я вернулся домой спустя час и три минуты, открыл заднюю дверь и вбежал внутрь, чтобы выложить свою ношу на столе.

В доме было тихо, за исключением сухого тиканья часов в гостиной. Тело Клер все еще неподвижно лежало на диване, укрытое вязанным шерстяным пледом Евы.

Я пошел в гостиную и аккуратно проверил окна. Перед домом не было никаких признаков катафалка.

Они опаздывали. Опаздывали даже больше, чем я.

Я ждал, пока часы продолжали свой отсчет, каждую секунду закручивая мои нервы всё туже. Черт побери, Шейн, если ты втянул себя в… Если Ева… Я не мог закончить мысль — мой мозг продолжал одергивать себя от этого, словно руку от горячей плиты.

Что, если Фрэнк не врал о встрече на Площади Основателя? Что, если Амелия задумала закончить эксперимент с Морганвиллем в блеске славы? Я не мог этого понять, но всё сходилось. Она чего-то испугалась, сильно испугалась. А напуганные люди совершают безумные вещи.

Прошло десять минут, затем пятнадцать, и я не мог больше ждать. Катафалк не проскочит незаметно. Если им нужна помощь, то каждая минута на счету.

Я вышел тем же способом, каким и вошел — через заднюю дверь, и срезал путь через дворы соседей, будучи уверенным, что так безопаснее, чем идти по улице.

Я был в двух кварталах от Лот Стрит, проходил мимо ставней и запертых дверей Разнообразной Выпивки, когда снова начался дождь. На мне не было плаща, но это не имело значения. Я продолжал двигаться.

Впереди, кто-то вышел из шипящей темноты, и я увидел пятно воды, зубы, что-то неправильное, совершенно неправильное, и затем что-то было в моей голове, топя меня заживо. Я замерзал.

Нечто, стоящее передо мной, выглядело как человек, но в нем всё было неправильным. Как и его ужасная режущая улыбка, когда он прошептал, — Пойдем со мной, — и мне ничего не оставалось, как следовать за ним в темноту.

В холод.

Утопая.

Темнота.