Прохладно и облачно. После полудня весьма вероятны грозы – от умеренных до сильных.

«Что ж, слава богу, все идет к концу»,– думала я, проезжая, вернее, проносясь на всех парах мимо дорожного знака, обозначающего въезд в городок Вестчестер штат Коннектикут. Далее движение замедлялось. Как обычно, в час «пик» улицы были забиты, и я постоянно вертела головой, выискивая лазейки для маневра. «Успокойся. Через несколько минут все вернется к норме».

«Ну да, размечталась…» Я, как всегда, проявляла чрезмерный оптимизм, к тому же напрочь оторванный от устоявшихся норм жизни. К сожалению, приходится констатировать: я и норма – вещи несовместимые. В свою защиту могу только сказать: мой оптимизм в тот момент – вынужденная мера. Вот уже тридцать часов как я держалась только на адреналине и скверном кофе. Не спала так давно, что, казалось, глаза мои вываляли в речном песке, смешанном пополам с острым перцем. Я остро нуждалась в отдыхе. А также в чистой одежде и душе. Причем необязательно именно в таком порядке.

Однако прежде всего требовалось найти парня, который мог бы спасти мою жизнь.

Я тщательно прочесывала окрестные улицы, чертыхаясь на каждом светофоре, который меня тормозил. В конце концов я нашла нужный мне квартал. Я еще раз сверилась с клочком бумаги на коленях, изучила таблички с номерами домов и втиснулась на стоянку перед добротным особняком в колониальном стиле. Дом был просто загляденье, такие у риэлтеров числятся под «номером один». Ухоженная лужайка, под окнами пламенеют ряды тюльпанов. Странно! Вот уж не подумала бы, что Льюис Левандер Оруэлл – самый могущественный человек в мире – может проживать в подобном месте… В смысле в предместье. Ну и ну!

Я сидела в нерешительности, барабаня по рулю обломанными ногтями и взвешивая все «за» и «против». Наконец, приняв решение, толчком распахнула дверцу и вышла из машины. Эйфория, охватившая меня при въезде в этот городишко, мгновенно испарилась, стоило только ногам коснуться твердой земли. Я чувствовала, что валюсь с ног от изнеможения. Сказывалось длительное воздействие стресса, усугубленное недостатком сна. К тому же во мне накопилось слишком много страхов.

Кстати, о страхе… Я ощутила дуновение ветра у себя на затылке и обернулась, чтоб посмотреть на восток.

Грозовой фронт рос в небе подобно горной гряде. Огромные грозовые тучи громоздились друг на друга, напирая, как сотня машин в безнадежной «пробке» на федеральном шоссе. Я чувствовала: ураган тоже наблюдает за мной. Именно так, как ураганы умеют это делать. Без сомнений, мне следовало как можно быстрее убираться из Вестчестера. Убраться, пока эта штука не решилась на меня напасть. Всю дорогу от Флориды ураганы сопровождали меня. Я могла видеть, как эти грозные твари собираются в стаи и ползут вдоль побережья параллельно моему передвижению. Самое скверное, что среди них действительно мог находиться мой преследователь.

Иногда они такое проделывают. И, как правило, это не сулит ничего хорошего.

Увы, сейчас я ничего не могла с этим поделать. Мне предстояло решить более насущные проблемы. А именно: преодолеть короткую дорожку, взбежать по трем ступенькам, на каждой из которых стоял глиняный горшок с кустом герани, и остановиться перед роскошной входной дверью. Я постучала, в ожидании переминаясь на своих трехдюймовых каблуках, которые, по ощущениям, являлись новинкой весеннего сезона из коллекции испанской инквизиции. Сама виновата: не продумала свой наряд. Хотя, с другой стороны, кто ж знал, что вместо обычной деловой встречи меня ждет паническое бегство через полстраны. Я окинула себя критическим взглядом и поморщилась. Голубая полиэфирная блузка с манжетами – еще куда ни шло, но вот рыжевато-коричневая юбка безнадежно измялась за двое суток, проведенных в машине. Ну и ладно. Приятно, конечно, сразить Льюиса наповал, но мне-то нужно от него совсем другое. Я очень надеялась, что этот парень вытащит мою задницу из огня.

Из дома не доносилось ни звука. Прильнув к стеклу и загородившись ладошками, я попыталась что-либо рассмотреть внутри. Полное и безусловное фиаско – конструкция стекла не поощряла чрезмерного любопытства. Единственное, что мне удалось разглядеть, – это полное отсутствие движения в доме. С чувством нарастающей паники я вдруг поняла, что совершенно не готова к подобной ситуации: мой прекрасный рыцарь в сверкающих доспехах укатил из своего замка невесть куда.

Я вновь постучала, затем интенсивно воспользовалась звонком и предприняла еще одну безуспешную попытку «просверлить» взглядом дырку в двери. Звонок работал – я слышала приглушенные трели, но в ответ не последовало никаких звуков. При этом дом выглядел совершенно обычным: жилым и ухоженным.

Да, «нормальный», но абсолютно пустой дом.

Стоя снаружи, я наблюдала, как Вестчестер наслаждался прекрасным весенним утром. Люди спешили по своим делам, детвора с шумом носилась на велосипедах, за ними гонялись собаки с высунутыми языками. Внутри же дома царило зимнее безмолвие. Я заглянула в щель почтового ящика. Пусто. Либо хозяин дома побывал здесь до меня, либо распорядился оставлять корреспонденцию на почте. На лужайке перед домом газет тоже не было видно.

Так, надо рассмотреть варианты. Собственно, их было всего два: либо провести более тщательную разведку, либо лечь прямо здесь и умереть. Я выбрала первое. К несчастью, поиски осложнялись мокрым газоном и полной непригодностью моих трехдюймовых каблуков к такого рода деятельности. Чертыхаясь и поминутно увязая в сырой земле, я поковыляла вокруг дома.

Он, как солнечный свет, излучал неприступность, что свидетельствовало о наличии надежной защиты. И все же я продолжала свой обход, исследуя поочередно все окна. Н-да, так и есть. На каждом окне защита, и весьма хорошая. Дворик выглядел чистеньким и опрятным, буквально – с иголочки. Но похоже, его убирали по долгу службы, а не по зову сердца увлеченного садовода. На заднем дворе у Льюиса имелась отличная мастерская, откуда «попахивало» не только столярными работами, но и чародейством. Правда, над чародейством был возведен очень мощный экран. И мне хватило одного взгляда в окно, чтобы решиться принять решение: следовало либо поспешно ретироваться, либо поплатиться жизнью за неуемное любопытство.

Но следовало отметить: работа в доме и вокруг него была выполнена на «отлично». Меня это не столько испугало, сколько обрадовало: сейчас я отчаянно нуждалась в сильном, надежном парне.

Пинок в заднюю дверь и еще один пристальный взгляд в квадратное окошко ничего не дали – дом по-прежнему хранил безмолвие. Я могла разглядеть стандартную американскую гостиную, декорированную в духе дорогих каталогов. Похоже, Льюис, если он в самом деле обитал здесь, был куда более занудной личностью, чем мне представлялось.

Черт, у меня в загашнике имелась парочка весьма мощных фокусов, но они не решали проблему взлома и проникновения в чужое жилище. Моя власть над Ветром и Водой позволяла полностью разрушить дом, но не открыть Дверь. Я могла бы вызвать бурю с градом, небольшую такую бурю – разбить пару окон…

Но, во-первых, совесть не позволяла мне это сделать, а во-вторых, меня наверняка поймали бы, прибегни я к этому средству. Уж больно эффектное зрелище представляет из себя буря с градом. Придется воспользоваться менее зрелищным трюком.

От безысходности я швырнула в окно камнем.

Я не ожидала, что моя выходка сработает, но ошиблась. Надо сказать, совершенно неожиданным образом. В полудюйме от стекла камень наткнулся на невидимую преграду, упругую как резина, и отскочил, едва не попав в меня. Вслед за этим дверь с возмущенным стуком распахнулась.

– Ну? – прорычал здоровенный парень, заслонивший собой проем двери. Он был большой, я бы даже сказала – огромный; высокий, смуглый, лысый, с золотыми серьгами, блестевшими на утреннем вестчестерском солнышке. Лиловая жилетка с богатым шитьем не скрывала бугристых мышц. Кажется, на нем были еще и темные шаровары, но посмотреть вниз я не решилась. Мне хватило и того, что я видела. Кроме шуток, грудная клетка у парня была как у молодого бога.

На мое счастье, Льюис оставил дома своего джинна – этакую магическую тревожную сигнализацию.

– Привет! – лучезарно улыбнулась я. – Льюис дома?

– Кто его спрашивает? – злобно поинтересовался «приятный» собеседник.

– Джоанн Болдуин, – я подняла руку вверх так, чтобы джинн мог прочесть белые руны, начертанные на моей ладони. Он повторил мой жест, и руны от его воздействия слабо засветились. – Мы с Льюисом давние друзья.

– Никогда не слышал этого имени, – проворчал здоровяк. Что ж, джинны никогда не отличались болтливостью, равно как и добрым нравом. С ними, как правило, очень трудно ладить, а если уж они почему-то вас невзлюбят, то считайте, что несчастья вам обеспечены. Джинн всегда изыщет способ, и весьма подлый, чтоб вас погубить. Я для него незавидный улов – обычно джиннов приберегали для более крупных шишек, из тех, что пользуются персональными автомобилями Ассоциации Хранителей. У меня же не было даже своего места на парковке. Джинн продолжал буравить меня взглядом.

– Теперь уходи, – прорычал он, когда ему надоело на меня смотреть.

Я не спешила сдавать свои позиции. То есть, строго говоря, позиции-то были его, но я все равно стояла на своем.

– Прости, не могу. Мне нужно поговорить с Льюисом. Причем срочно.

– Его здесь нет. Подобная невоспитанность достойна наказания. Я тебя не убью, но лишь из-за твоего статуса Хранителя, – порадовал меня джинн и начал закрывать дверь.

– Подожди! – я непроизвольно положила ладонь – по случайности с рунами – на дверь. Конечно, не мое физическое воздействие заставило джинна остановиться. Даже чемпион в сверхтяжелом весе не устоит против джинна в перетягивании дверей. Что уж говорить о даме ростом пять футов пять дюймов, которая может похвастать скорее осанкой, чем массой тела. – А когда он вернется?

Здоровяк молча смотрел на меня: специальный отработанный прием для максимального устрашения окружающих. Глаза у джиннов необычного цвета, никак не согласующегося с человеческим геномом. Порой они лимонно-желтые, иногда – флуоресцирующие зеленые, но всегда – наводящие ужас и деморализующие противника. У этого парня были великолепные фиолетовые глаза, которым позавидовала бы сама Элизабет Тейлор. Прекрасные, холодные, наводящие на мысль об арктических льдах.

– Послушай, я действительно должна встретиться с Льюисом, – настаивала я. – Мне позарез нужна его помощь. На кон поставлены человеческие жизни.

– Да? – снова немигающий взгляд. – Чьи жизни конкретно?

– Как минимум, моя, – застенчиво улыбаясь, уточнила я (используя фирменное блюдо под названием «невинная юная леди»). Джинн осклабился, и я тут же пожалела о том, что упомянула себя. Его рот был полон таких крепких, безукоризненных зубов, что они более пристали большой белой акуле.

– От тебя несет падалью, – четко сформулировал паршивец. – Я не буду тебе помогать.

– А вот это уж решать твоему хозяину, не правда ли, дорогуша? – парировала я. – Слушай, ну что ты выделываешься? Льюис хорошо знает меня, спроси у него сам. Ты же можешь! Я уверена, он не оставил бы тебя здесь без связи. Даже Льюис не бросается джиннами как одноразовыми ручками.

Нет, определенно его фиолетовые глаза действовали мне на нервы! Ладонью, которой я уперлась в дверь, начала ощущать усиливающийся жар: кожу так и жгло. Еще один гнусный фокус, чтоб заставить меня убраться восвояси и захлопнуть наконец дверь. Нет ничего сильнее джинна, защищающего свою территорию. Ничего.

Боль в руке становилась невыносимой. Легкий дымок поднимался там, где она касалась белой деревянной панели, на тело накатывали волны слабости и дурноты. Но сдаваться я не собиралась.

– Это иллюзия, – пробормотала я в его ухмыляющуюся физиономию. – Кончай морочить мне понапрасну голову.

– Как известно, мои происки не способны навредить истинному Хранителю, – издевательски произнес джинн. – Так что если сгоришь, то по собственной вине.

Ну все, мне надоели эти игры с мистером Чистюлей! Я оторвала руку от двери и вскинула вверх.

Может, от меня, конечно, и смердит, но сана Повелительницы Погоды меня никто не лишал. Посему, поймав ветер, я бросила его в своего противника со скоростью несущегося «фольксвагена». Джинны, представляют из себя не более, чем химеру.

Поэтому его попросту сдуло.

Парень пропал примерно на полсекунды, затем снова материализовался в дверях. На лице его отчетливо читалось желание вышибить мне мозги, так что я не стала ждать его ответных действий и снова ударила. А затем еще… В последний раз джинн отсутствовал довольно долго и восстанавливался как-то постепенно. Зато теперь к ненависти в его глазах примешивалось уважение. У меня хватило ума не переступать порог, поэтому джинн не мог нанести мне ответный удар. Вся его ужасающая мощь – действительно ужасающая! – оказалась бесполезной. Не нарушая границ его жилища, я могла хоть весь день стоять здесь и швырять в него микровихри.

Джинн пробурчал что-то малоприятное. Я вновь подняла руку, ощущая, как легкий бриз ворошит мои волосы. Теплое пощипывание означало, что в моем распоряжении по крайней мере еще один изрядный порыв ветра для удара по противнику.

– Слушай, мне действительно некогда валять тут с тобой дурака, – сказала я. – Просто сообщи Льюису обо мне. Скажи, что мне нужно его видеть. Иначе…

– Не смей угрожать мне! – взревел джинн.

– Да никто и не угрожает тебе, красавчик, – я чувствовала, как руны начинают буквально прожигать мне ладонь. Ветер продолжал вращаться вокруг меня в «танце» торнадо, трепал и побрасывал мои темные волосы. – Спорим, я смогу задуть тебя в крошечную бутылочку, а вдобавок закупорить пробкой?

– Ты не понимаешь, что творишь, – сказал джинн гораздо более миролюбиво.

– Ошибаешься. Я как раз таки отлично понимаю, что делаю. Хочешь, продемонстрирую?

Он вскинул руку в универсальном жесте подчинения. Я позволила ветру сделать еще пару кругов и замереть. Джинн потянулся к столику и поднял какой-то предмет – я не сразу поняла, что это обычный сотовый телефон. О боже! Джин, попавший в век продвинутых технологий. Скоро в каждой бутылке появится спутниковая антенна, скоростной Интернет и микроволновка…

Мой собеседник нажал несколько кнопок, что-то быстро произнес и отвернулся, чтобы обсудить ситуацию и получить инструкции. Я удостоилась удовольствия изучать спину джинна, что, по правде говоря, нечасто прежде доводилось делать. Этот экземпляр обладал недурной задницей, но вот ноги где-то на уровне колен заканчивались туманным витком.

Стоп, не стоит разрушать очарование.

Джин закончил беседу, обернулся ко мне и вновь осклабился, показывая зубы. «Ни фига себе», – невольно подумала я.

– Входи, не бойся, – сделал он приглашающий жест.

– Спасибо, я, пожалуй, здесь подожду.

Я качнулась на каблуках. Подошвы у меня горели как в огне, диван в гостиной выглядел нестерпимо соблазнительным, и мне не нравилась смена настроения у джинна. Его любезность мешала мне играть роль агрессивной стервы. Особенно в такой момент, когда больше всего на свете хотелось свернуться клубочком среди этих роскошных подушек и всплакнуть о своей горькой судьбинушке.

– Как будет угодно, – джинн отплыл в сторону и принялся копаться в ящиках кухонного стола. Достал батарейку, посмотрел, поморщился и бросил обратно. Открывашка… Одна из тех штучек, которыми вскрывают пакетики с чипсами. – Ага, вот. Держи!

Он бросил мне какую-то блестящую штучку, и я инстинктивно поймала ее. Почувствовала, как что-то острое и холодное впилось мне в руку, посмотрела и не увидела ничего, кроме расползающегося туманного облачка. Разжала пальцы, уставилась на них. Действительно ничего, кроме тускло-красного пятна на ладони. Нахмурившись, попробовала воспользоваться астральным зрением. Опять ничего. Во всяком случае, ничего опасного.

– Что за чертовщина? – спросила я.

– Маленькая предосторожность, – пожал плечами джин и снова продемонстрировал свою зловещую ухмылку. Бр-р, очень неприятно! – На тот случай, если потеряешься.

И прежде чем я успела промямлить «спасибо, не надо», я ощутила мощный психический удар. Вне всякого сомнения этот поганец что-то сотворил со мной. Возможно, забавы ради.

Джинн вернулся к двери, внимательно наблюдая, как я помимо своего желания отступаю вниз по ступенькам.

– Эй! – внутри меня все кипело. – Черт бы тебя побрал! Я же хотела просто поговорить с ним! И все! Я не собиралась делать ничего плохого!

– Уезжай, – джинн был непреклонен. – С тобой свяжутся и передадут инструкции.

Не успела я и глазом моргнуть (не то что воспротивиться), как скатилась с заднего крыльца, вымелась со двора и очутилась на обочине у своей машины.

Покрутила рукой туда-сюда, но никаких изменений не уловила – все как обычно. Даже астральное зрение не показало ничего, кроме плоти, костей и нервов. Ну и, естественно, светящихся кровеносных сосудов.

Джинн учуял Метку Демона на мне. Плохо. Очень плохо.

Это означало, что времени у меня почти не осталось.

Бог не лишен чувства юмора и – как подсказывает мой личный опыт – не слишком доброго. На протяжении последних дней мне приходилось постоянно искушать судьбу… Я не догадалась прихватить зубную щетку, смену белья или тампоны. Хорошо еще, что при мне оказалась платиновая карточка «Америкэн Экспресс» с неограниченным кредитом на случай непредвиденных обстоятельств. Хотя, с другой стороны, вряд ли я осмелюсь воспользоваться ею. Мои друзья и коллеги будут напряженно меня разыскивать, и до тех пор пока я не найду Льюиса – свою безопасность, – лучше не «светиться». Думаю, Хранители были бы в восторге, если бы ФБР село мне на хвост.

Чтобы не заснуть за рулем своего чудного темно-синего «мустанга» семьдесят первого года выпуска, я развлекалась составлением в уме списка необходимых покупок. Итак… Белье – берем. Туалетные принадлежности – берем. Одежда – определенно. Новые туфли – да, да, безусловно!

Я вдохнула поглубже. Пожалуй, душ и освежитель воздуха в салоне тоже не помешают. Такая штучка, чтоб пахло как в новом автомобиле. Вообще-то, мне нравятся старые машины. Беда в том, что в них живет неискоренимый букет застоявшихся запахов: несвежие носки, пот, секс, воспоминание о пролитом кофе. Все это я ощутила уже после нескольких часов езды в своем авто. Возможно, все дело в самовнушении, но сейчас я много бы дала за чистый, ароматизированный дух, как в автосалоне.

Я опустила стекла, чтоб впустить свежий воздух с новыми запахами – более приятными, более грозными. Дождь. Значит, ураган подобрался еще ближе.

По мне, так Хранитель должен ездить на быстром, обтекаемом автомобиле, чтобы ветер не мог столкнуть его с утеса. Тот факт, что я – при помощи особых приемов – могу управлять погодой, вовсе не означает ее благоприятного отношения ко мне. Она вполне может выкинуть какой-нибудь фортель в самый неподходящий момент. В своей работе мы не только изучаем теорию хаоса, но и всецело руководствуемся ею. Хаос вторгается в нашу жизнь. И, как правило, внезапно. Так что я за скорость.

Я вжала педаль акселератора и, бросая вызов всем правилам дорожного движения, рванула по этому лабиринту с названием «система дорог штата Коннектикут». Стараясь придерживаться юго-западного направления, поскольку с востока наступал ураган, уже окрасивший небо в густой серо-зеленый цвет.

«С тобой свяжутся и передадут инструкции». Может, джинн просто морочил мне голову? Вполне вероятно. Их племя славится злобными шуточками. Возможно, он даже не связывался с Льюисом. Или тот заявил, что не желает встречаться со мной. Тогда инструкции джинна приведут меня прямиком в преисподнюю.

Мчась по шоссе 66, я неожиданно заехала в страну антиквариата. Мимо проносились магазины, торгующие сундуками времен Гражданской войны и стульями в стиле Шейкер. Вполне вероятно, что можно было найти и подлинные экземпляры. В другое время я бы обязательно не удержалась и зашла в пару-тройку магазинов, чтобы порыться. Тем более что я собиралась заново декорировать свой дом во Флориде. Мне нравилось видеть, осязать и обонять антиквариат – его аура пленяла меня. Настало время покончить с эпохой Марты Стюарт, которая проходила под девизом – «всякой-вещи-свое-место». Я просто озверела от пастельных тонов и хороших манер. Долой! Мысль о том, чтобы вернуться домой – хоть когда-нибудь – к нормальной жизни накрепко засела в моих мозгах.

Я как раз проезжала мимо магазинчика, забитого всяким хламом девятнадцатого столетия, когда радио внезапно ожило. Оно затрещало, и волосы у меня на затылке встали дыбом. Я чувствовала: меня сопровождало заклятие. Серьезное, мощное заклятие, идущее, несомненно, от моего приятеля джинна.

Невидимый диспетчер менял каналы на радиоприемнике, выборочно выхватывая слова сообщения, будто составляя безумный коллаж.

– Отправляйся… – это высокий женский голос.

– В… – мужской тенор.

И тут на полную мощь грохнула мелодия из бродвейского шоу:

– Оклахома – это круто!

– Что? – взвизгнула я. – Это, должно быть, шутка! Снова сумасшедшая гонка по каналам, окончившаяся классическим роком:

– Нет-нет, нет, ни-ни, нет, нет-нет-нет-нет-нет…

Либо джинн меня разыгрывал (и, надо сказать, совершенно неостроумно), либо заклятие пришло совсем из другого источника. Надеюсь, не из того, что называется «преисподняя».

– Очень смешно, – проворчала я. Переключила скорость, и мой «мустанг» по имени Далила на мгновение замер, а затем рванул вперед, как живое существо. – Какая-то особая точка в Оклахоме? Это ведь не Род-Айленд. Там чертова куча мест.

На этот раз выпали буквы:

– О… К… С.

Оклахома-сити.

У меня появилось дурное предчувствие.

– Не хочу никого обидеть, но можно мне, по крайней мере, убедиться, что это действительно послание от Льюиса?

– Нет, – решительно ответил женский голос. После этого раздался треск помех, и радио с щелчком отключилось.

Это вполне мог быть джинн. Очень даже вероятно. Я здорово разозлила его, и вот теперь он пытается отомстить. Но ведь джинн при мне звонил, и я не могла полностью отбросить шанс, что он честно пытается объяснить, как добраться до его хозяина. Племя джиннов, конечно, имеет множество недостатков, но никто не назовет их патологическими лгунами.

К тому же я должна любой ценой обогнать ураган, который наступал мне на пятки.

– Оклахома-сити, – вздохнула я. – Пресловутое гнездо гроз.

Единственный отрадный факт во всей этой истории заключался в том, что я довольно хорошо знала тамошние места – в Оклахоме осела одна из моих лучших подруг. Хорошо бы она была сейчас рядом со мной. Человек, на которого можно рассчитывать. В чью жилетку можно поплакаться.

Я просто обязана была поискать хоть какой-нибудь просвет. Уж больно черное грозовое облако громоздилось за моей спиной. И час от часу становилось все хуже.

* * *

С Льюисом Левандером Оруэллом мы повстречались в Принстоне. На тот момент его обучение близилось к концу: он уже имел ученую степень в области естественных наук и готовился получить звание доктора права для занятия юриспруденцией. Любопытна, однако, мотивация его научных подвигов. Льюис утверждал, что хочет иметь нечто про запас – на тот случай, если вдруг магия не оправдает себя. Очевидно, уже тогда он владел всем комплексом магических искусств в комплекте с гуманитарными науками.

Какое-то время идея образования «про запас» казалась весьма неглупой. Льюиса отобрали – или призвали – после того, как он в пятнадцатилетнем возрасте продемонстрировал незаурядные способности к управлению Погодой. Однако со временем стало казаться, что талант его угасает. Потенциал был велик, но никакого реального выхода… Более того, оставалось неясным, во что могли бы вылиться его способности. Затем, на втором году Программы, Льюиса заметили работающим в саду. Зимой, по колено в снегу он выращивал розы.

Можете представить себе: роскошные красные цветы размером с неглубокую тарелку. При этом юноша искренне удивлялся, что кому-то это может показаться трудным.

Тогда он был определен как Хранитель Земли – человек, способный управлять формами живых созданий; видоизменять саму Землю; проращивать зерна в необработанной почве; вызывать или предотвращать извержения вулканов и землетрясения. Мощная, глубокая власть, и очень редкая. Но вот наступил третий год работы по Программе, и выяснилось, что Льюис имеет связь со стихией Огня. Двойная специализация – крайне редкая штука. За долгие предшествовавшие годы было зарегистрировано всего лишь пять случаев, когда Хранители работали одновременно с Землей и Огнем. Вода и Воздух – это никого бы не удивило: нормальная комбинация. Но вот Земля и Огонь сочетались плохо. О Льюисе много говорили. Все ждали от него Великих Свершений.

Если груз подобной ответственности и давил чрезмерно парню на плечи, то по нему не было видно. Льюис оставался спокойным; работал, ходил на занятия, водил дружбу со своими однокашниками. Но при этом создавалось четкое впечатление: если правомочно, вообще, рассматривать отдельных людей как острова, то уж Остров Льюис в первую очередь имел право на существование. Не могу отрицать: я, как и многие, сохла по нему. И у меня имелись на то веские причины.

К несчастью, Льюис бегал от девушек из Программы, как от чумы. Отчасти в этом была и моя вина, поскольку наша первая с ним встреча оказалась, мягко говоря, незабываемой. Так или иначе, он решительно перешел на обычных девчонок. Старшекурсницы-социологи, выпускницы, специализирующиеся в психологии, присутствовала даже случайная дурочка художница. Все это были девушки, чьи амбиции не шли дальше секретарского места в корпорации «Смита Барни» и Багамских каникул в обществе шефа. В отличие от нас – мечтавших встретиться лицом к лицу с торнадо F5 или повернуть вспять бушующие реки.

Я не преследовала Льюиса Оруэлла, но всегда держала его в поле зрения. Наверное, именно поэтому мне и довелось стать свидетельницей того, что впоследствии стали называть Событием. Когда стали ясны последствия того, что случилось.

В ту ночь Льюиса здорово отметелили шестеро ребят.

Тогда куча народу собралась у музыкального землячества (оно именовалось Каппа Каппа Пси). Странное дело, у этих придурков всегда получались классные вечеринки. Были в основном свои, лишь четверо ребят с Программы нарушали картину. Льюис заявился туда с миниатюрной брюнеткой-флейтисткой. Кроме него там были Паула Китон, Эд Эрнандсс и ваша покорная слуга, отправившаяся на поиски приключений и дармовых напитков. Я видела, как Льюис беседовал со своей флейтисткой – выглядел он при этом не слишком радостно. Пил он немного, вечеринка шла своим чередом.

В конце концов, девица Льюиса куда-то испарилась и оставила его в одиночестве. Он видел меня, но не счел нужным подойти. А ведь если бы… Кто знает, как бы все сложилось. Вода, мосты и так далее и тому подобное.

Где-то уже под утро Льюис споткнулся и опрокинул выпивку одного парня. Вряд ли это служило достаточным основанием для того, что произошло после. Но слово за слово, посыпались взаимные оскорбления, и вот возникло противостояние: Льюис, а против него шестеро местных ребят. Двое держали его, пока остальные по очереди били и пинали. Я, как и все остальные на вечеринке, буквально окаменела – застыла, где стояла, с пивом в руке. Подобные акты насилия всегда протекают слишком быстро. По крайней мере если ты не тот бедолага, которого бьют. Для постороннего наблюдателя требуется какое-то время, чтоб врубиться в происходящее. И лишь позже, когда спрашиваешь себя, какого черта ты стоишь и ничего не делаешь, возникает реакция.

В нашем случае избиение длилось недолго – пожалуй, меньше минуты. Но в общей свалке, когда шестеро против одного, за шестьдесят секунд можно огрести по полной программе. Мы все очнулись примерно в одно время. Несколько парней двинулись, чтобы вмешаться, я открыла рот и завизжала. В этот момент ударом в голову Льюиса сбили с ног. Он упал на бок возле меня, и я увидела его лицо.

Окровавленное. Напуганное до смерти. Отчаявшееся.

Он потянулся ко мне. Вернее, не так: он потянулся в мою сторону. Так ребенок в поисках силы и утешения бессознательно тянется к матери.

И наша Всеобщая Матерь отозвалась.

Я почувствовала, как через меня – снаружи – прошла сила, вызвавшая покалывание во всем теле. Воздух вокруг как бы замер и уплотнился, и в ответ на это моя кожа, так же как и пивная бутылка, покрылась мельчайшими каплями.

А затем, со скоростью товарного поезда, ударил ветер. Это был особый ветер – нацеленный в одном направлении и жутко голодный. Я чувствовала его движение, но он искал не меня – мои волосы едва шелохнулись. Ветер со всей мощью обрушился на шестерку обидчиков Льюиса, выхватил их из толпы, перенес через автостоянку и шмякнул об стену кирпичного здания напротив. Мало того, своей силой он буквально распластал их на высоте тридцати футов над землей.

Боюсь, никто по-настоящему не понимает природу ветра – кроме тех, кто специально занимается изучением погоды. Порыв ветра со скоростью пятьдесят миль в час производит устрашающее впечатление. Повышение же скорости до семидесяти пяти миль, из-за увеличения давления на квадратный дюйм, удваивает разрушительную силу ветра, превращая его в ураган. При девяностомильном порыве эффект в три раза страшнее.

В этих бедняг из Каппа Каппа Пси ударило, как минимум, сто двадцать миль в час. Этого достаточно, чтоб переломать кучу костей непосредственно в момент удара. Еще больше костей сломалось при соприкосновении с кирпичной стеной. Помню: глядя на эту невероятную картину, я подумала: «О боже, он превратит их в желе». В следующий момент Льюис моргнул, ветер внезапно стих, и парни шлепнулись с высоты тридцати футов.

Затем разразился настоящий хаос. Сам виновник суматохи лежал на земле, задыхаясь и таращась на меня. Я тоже потрясенно смотрела на него, не в силах пошевелиться. Прошли, кажется, века, прежде чем я сорвалась с места, рухнула на колени рядом с Льюисом и потрогала его лоб. Он буквально пылал.

– Господи, Льюис, ты вызвал ветер, – выпалила я. – У тебя все способности сразу. Все.

Ему удалось кивнуть. Скорее всего, в тот момент он не понимал, что это означает. Не осознавал своего нового положения. Представители Ассоциации прибыли через пять минут. Льюиса погрузили в «неотложку» в сопровождении трех Хранителей – самых могущественных в мире. Они яростно ругались и спорили о том, что приключилось.

Льюис выглядел напуганным. И оглушенным. Я все думаю: если б тогда я сделала что-нибудь, не дала бы его увезти, может, сейчас все было по-другому.

Хотя, скорее всего, нет.

* * *

Я ехала еще примерно с полчаса, прежде чем решила, что радио окончательно заткнулось со своими таинственными музыкальными ребусами. Посему позволила себе выудить из сумки мобильник и проверила заряд. Два деления… И никакой возможности подзарядиться. У меня не было времени упаковать элементарные гигиенические принадлежности, что уж говорить о телефоне. Я просмотрела номера в памяти – мама, Сара, химчистка, массажный кабинет… Ага! Эстрелла Альмондовар. Как раз то, что надо.

Набрала номер и слушала щелчки и гудки. Бесконечные гудки, прежде чем на том конце раздался сонный голос:

– Надеюсь, это действительно важно.

– Да вроде, – ответила я, пытаясь запихнуть как можно больше наигранной веселости в свой голос. – При-и-вет, моя резвая горошинка.

Она прочистила горло. Я так и видела, как Эстрелла проводит рукой по иссиня-черным волосам, пытаясь прогнать сон.

– У меня тут как раз твоя любимая salsa, подружка, – произнесла она. – Святая Мария, а который час?

– На Восточном побережье восемь утра.

– Так, значит, здесь около шести. Ну да, большая стрелка на шести, точнее не разглядеть. И знаешь почему? Потому что темно. Вам, что, во Флориде не объясняли про часовые пояса? – я услышала, как зашелестели простыни. На этот звук наложился треск помех. – Подозреваю, тебе что-то нужно.

– А как же, – вздохнула я. – Хороший секс с роскошным мужчиной, у которого огромный…

– …банковский счет, – закончила за меня Эстрелла. – Все по-старому, подружка? Самое смешное, что ты, если захочешь, все это будешь иметь. А мне взамен предлагается выслушивать твои сексуальные фантазии, да еще по телефону – ни свет ни заря.

Я снизила скорость и пристроилась в хвост тягачу с трейлером, который тащился по скоростной полосе. С таким авто, как моя Далила, да еще при постоянно дорожающем топливе, стоит поберечь бензин. «Мустанг» содрогнулся, перестраиваясь, но затем попал в «мертвую зону» и заурчал от удовольствия.

Где-то на просторах Оклахомы Эстрелла громыхнула чем-то металлическим, уронила телефон и снова подобрала его.

– Так, твое время кончается, Джо. Как только будет готова первая чашка кофе, я прерываю разговор, нравится тебе это или нет.

– Нас ждут великие дела? Или герои?

Она фыркнула:

– Chica, ты, должно быть, спятила. У меня нет ни великих дел, ни героев. Все как обычно.

Она была ближе к истине, чем нам обоим хотелось признавать.

– Ну, тогда у меня для тебя хорошие новости: я направляюсь в твою сторону.

– Ты шутишь, – встревожилась Эстрелла. – Что случилось?

– Ничего. Почему что-то должно случиться? – напрасные уловки. Эстрелла – «Звездочка» для друзей – слишком хорошо меня знала.

– Кончай прикидываться, ладно? Чтобы ты покинула нудистские пляжи и горячих красавчиков ради каникул в Оклахоме?

– До смерти хочу увидеть тебя!

– Да-а? – издевательски протянула она. – И как давно мучаешься?

– Ну-у… – я покопалась в памяти. – Может, год…

– Скорее, два.

– Послушай, но я же поддерживаю связь, – запротестовала я. – Звоню… Шлю рождественские открытки!

– Ага, которые приходят в феврале, – тут она меня уела. Один – ноль. Действительно, я не самая преданная подруга. – Так в чем дело, Джо? Тебе негде переночевать?

– Как сказать… Ну да, – я слышала, как Эстрелла наливает себе кофе в чашку. – Мне нужно будет перекантоваться пару дней. Может быть, заскочу принять душ, немного передохнуть. Но это не точно, не паникуй… Я ж говорю – «может быть». Ну и, потом, с меня обед. Честно! И в приличном месте, не в какой-нибудь рыбной забегаловке.

Звездочка прихлебывала кофе. Мой рот мгновенно наполнился слюной – я отчаянно завидовала подруге.

– Ладно, – смилостивилась она, – скажем так: ты, может быть, заедешь; я, может быть, тебя впущу. При одном условии: ты поклянешься, что не притащила на хвосте какой-нибудь напасти. Как в последний раз.

– Но я же была не виновата! – слабо пыталась возражать я. – Торнадо относятся к естественным природным явлениям. Не моя вина, что ты живешь в месте, куда они отправляются на каникулы.

– Эй, подружка, мы тут живем la vida loca. С какой бы стати тебе тащиться в нашу чертову оклахомскую глухомань?

– Оклахома не глухомань. И потом, ведь ты там, – я и сама поморщилась. Это подозрительно напоминало честный ответ моего приятеля Энди, когда я спросила у него, не слишком ли я растолстела за последнее время. Как сейчас помню: ты не толстая – ты мой друг! Что ж, по крайней мере его слова заставили меня сесть на диету. И то хорошо.

– Ну, на самом деле ты права. Кое-что происходит. И весьма важное. Мне нужно разыскать одного человека. Срочно.

– И этот человек где-то в наших краях?

– По последним сведениям, да, – мне очень не хотелось называть имя, но, черт побери, Звездочка права! Она знала всех и вся в этой части земного шара. – М-м… Это Льюис.

– Que? – взвизгнула Эстрелла. – Знаешь, я вначале пошутила насчет «спятила», но теперь начинаю думать… Слушай, ты не под кайфом? Ты хоть представляешь, какая чертова пропасть людей во всем мире разыскивают Льюиса после его исчезновения?

– Да, я знаю. Чуть ли не каждый в верхушке.

– И какого дьявола ты собираешься делать, когда найдешь его?

Мне нечего было ответить, по крайней мере Звездочке.

– Слушай, давай не будем об этом, ладно? Скажем так: просто хочу наверстать кое-что упущенное.

– Ладно, как скажешь, – снова металлический звук – наверное, кастрюлька. Звездочка отменная кулинарка. – Ну, так я тебя жду.

На том конце возникла пауза, чувствовалось, Эстрелла хочет о чем-то спросить, но не решается. Я тоже помедлила.

– Эй, – раздался наконец ее голос. – Тебе что-то говорили? Обо мне?

– Кто говорил?

– Ладно, забудь.

– Нет, серьезно, кто?

Снова долгое молчание. Это было на нее не похоже. Звездочка всегда отличалась решительностью.

– Я просто иногда боюсь, понимаешь? Вдруг они передумают? Придут, чтоб довести дело до конца.

Я вздрогнула, как от боли. Мне стало жалко подругу.

– Нет, детка, этого не произойдет. Решение принято. Все согласились, что ты имеешь право на ту малость, что у тебя осталась. С какой стати им передумывать?

– С какой стати они, вообще, что-то делают? – ей даже удалось рассмеяться. – Эй, ладно, выброси из головы. У меня просто паранойя, ты же знаешь… Переслушала этих мерзких тоненьких голосов в моей голове.

«Я бы тоже стала параноиком на месте Звездочки». Подобная мысль заводила меня слишком далеко. Я не могла себе позволить такую роскошь.

Ну, подружка, завидую. Я бы с тобой махнулась.

Представь, мне сейчас предстоит разбираться с реальными людьми, которые устроили охоту на меня.

– Сучка, – задушевно отозвалась Эстрелла.

– Я тоже тебя люблю.

Обменявшись еще парочкой подобных комплиментов, мы закончили разговор. Я швырнула трубку на пассажирское сиденье. Итак, Звездочка предоставит мне убежище. Она никогда не выдаст меня врагам. Беда в том, что она сама очень, очень уязвима. Несколько лет назад Звездочка подверглась сильнейшему удару – как физическому, так и эмоциональному – и была вынуждена уйти из Хранителей. Обычно в таких случаях людей подвергают блокировке – своего рода магической лоботомии, чтобы застраховаться от нежелательных последствий. Со Звездочкой тоже собирались поступить подобным образом, но затем почему-то передумали. Позволили сохранить те крохи, что остались. Согласно предварительной договоренности.

Тем не менее, Звездочка была абсолютно права. Нет никаких гарантий, что однажды какой-нибудь официальный засранец не появится на ее пороге с тем, чтобы с корнем вырвать остатки ее Силы. И вероятность этого события резко повысится, если обнаружится, что Эстрелла связалась со мной – особой, несущей на себе Метку Демона вдобавок ко всему прочему. О боже. Мне не следовало втягивать ее в это. Но во всем мире существовало совсем немного людей, которым бы я доверила свою коллекцию компакт-дисков, а еще меньше – свою жизнь. Фактически их было всего трое.

Льюис, Звездочка и Пол.

«Успокойся, все будет в порядке». Если б я нашла Льюиса, если б он выполнил все, что мне надо, и вдобавок, если б все сложилось как надо… Тогда мне не пришлось бы подвергать Эстреллу риску. Если. Если, если, если.

Маленькое слово, от которого зависело мое будущее. Мое и Звездочки.

Я была пятнадцатилетним подростком, когда моя мать влюбилась в парня по имени Альбрехт. Как вам такое – Альбрехт?! Теперь я понимаю, что могло быть и хуже, ведь он мог оказаться Катбрехтом или Энгельберхтом. Но в пятнадцать лет это приводило меня в ужас. Этакий Альбрехт Медведь. Большой волосатый парень, чей смех наводил на мысли о ржавой пиле, а представления о моде основывались на принципах Пола Баньяна.

Помнится, Альбрехту очень хотелось быть поближе к природе. Он и нас агитировал. Даже тогда, еще почти ничего не зная, я противилась этой идее. Но мама свято верила в правоту своего друга. Так что в один прекрасный день мы упаковали туристическое оборудование, вырядились в походные башмаки и фланелевые шорты и отважно отправились в Никуда.

Строго говоря, место называлось Йеллоустоунский парк, но, на мой взгляд, разница невелика.

Не спорю, там было красиво. Порой дух захватывало от ощущения дикой, необузданной мощи природы – даже у сопливой, вечно недовольной девчонки, которую родители насильно вырвали из привычного окружения, спутав все планы на лето.

Но если исключить редкие моменты такого прозрения, то большей частью я просто скучала и страдала из-за отсутствия телека, мальчиков и MTV. Моя тогдашняя жизнь состояла из бесконечных ужасных гейзеров, туманных, но невероятных видов на будущее и всепоглощающей, сокрушительной скуки.

Мы шли и шли. И снова шли. У меня был небогатый опыт на сей счет. В первый же день на щиколотках у меня образовались волдыри, но Альбрехт и слышать не хотел ни о каком отдыхе. Он утверждал, что скоро мои ноги закалятся и все будет отлично. Я вынуждена была подчиниться и компенсировала это тем, что всю дорогу дулась и огрызалась. Помню, как я мечтала о том, чтобы упасть и сломать ногу. Мне рисовались спасатели – высокие темноволосые красавчики, – которые явятся и унесут меня отсюда подальше. Как-то даже я пожелала в сердцах, чтоб Альбрехта слопал медведь! Но это было еще до того, как я увидела настоящего, реального медведя. После той встречи я никому бы уже не пожелала подобного.

Уж не знаю как, но мы добрались до вершины хребта, который штурмовали в тот день. Пока мама с Альбрехтом восхищались открывавшимся видом, я рассматривала небо.

– Собирается дождь, – произнесла я. Небо при этом было ослепительно-голубым, а солнечный диск сверкал подобно золотой монете из затонувшего сокровища. Я присела на обломок скалы и начала снимать башмаки.

– Не делай этого, – раздался густой бас Альбрехта, – ноги сразу же распухнут. И знаешь, Джо, думаю ты ошибаешься. Дождем и не пахнет.

Я вытянула шею и, прищурившись, поглядела на его мощную фигуру, которая шкафом нависала надо мной. Вообще-то, посидеть в тенечке неплохо. Хуже, когда тень падает от дяди Альбрехта.

– Посмотри туда, – сказала я, указывая на тонкие, легкие облака на горизонте. – Перистые облака, идущие с востока.

– И что? – для любителя природы и сладкой овсянки по утрам Альбрехт на удивление плохо разбирался в погоде.

Я улыбнулась.

– Смотри, – я подняла прутик и нарисовала на земле круг. – Планета вращается в эту сторону, верно? С востока на запад.

– Поздравляю с открытием.

Я проигнорировала подначку и нарисовала стрелку в обратном направлении.

– Ветер должен дуть навстречу движению, то есть с запада на восток. Так почему же сейчас он дует с востока?

На этот раз он промолчал и хорошо сделал. Я все равно бы его не услышала.

– А потому, что там происходит какое-то перемещение, – моя палочка нарисовала спираль примерно там, где, по моим подсчетам, мы находились, – и влияет на направление ветра. Это перемещение означает ураган.

Альбрехт с матерью переглянулись. «Опять капризы, ну что ты будешь делать с этой девчонкой», – все это я прочитала в их взглядах… Ну и так далее и так далее. Будто я сама себе не задавала подобные вопросы.

К спирали на моем рисунке добавилось еще несколько волнистых линий.

– Перистые облака формируются в верхних слоях атмосферы из ледяных кристалликов и являются индикатором атмосферного давления. Таким образом, дождь наверняка будет. И, судя по скорости движения облаков, начнется еще до вечера.

В этот момент подул свежий восточный бриз – он разворошил мои волосы и освежил вспотевшее лицо.

Я чувствовала, как вдалеке – за лесной чащей, за чертой горизонта, где рождается утро, – растет, накапливается энергия от столкновения теплого и холодного воздуха. Она набухала влагой, втягивала в себя мелкие порывы ветра и образовывала туман. Туман собирался в облака, которые обещали пролиться дождем.

Закрыв глаза, я почти ощущала на губах вкус далекого тумана – медь, озон и прохладная, чистая влага. Господи, это было так здорово! У меня мурашки пошли по коже. Я никогда прежде не бывала на природе перед грозой, и ее примитивная дикая мощь меня потрясла.

– Бред собачий! – рассмеялся Альбрехт. – Но попытка была неплохая, Джо. Эй, Нэнси, у нас тут подрастает виртуозная «артистка».

Но моя мать не смеялась и даже не улыбалась. Она стояла, заправив пальцы за лямки рюкзака, переминаясь с ноги на ногу, и серьезно глядела на меня. Бедная мамочка, она тоже была непривычна к пешим переходам, но не ныла, не жаловалась на голод, жажду и волдыри.

– Разве ты у меня «артистка», Джо? – спросила она. Я молчала. Тогда мама обернулась к своему другу: – Думаю, нам лучше возвращаться.

– Брось, Нэнси! Неужели ты купилась на этот дешевый трюк? Девчонке пятнадцать лет, а ты переполошилась, будто перед тобой настоящий метеоролог. Посмотри вокруг! Тут погоду можно предсказать на неделю вперед. Небо чистое, как церковные колокола!

– На юге высокое давление, – возразила я, зашнуровывая ботинки. – На востоке, за горизонтом собирается стена облаков. И она быстро движется – к вечеру тут будет совсем плохо. Теплый воздух всегда движется быстрее холодного.

– Нам надо возвращаться, – повторила мама. – Немедленно.

На том и порешили. Альбрехт Медведь ворчал и рычал, но мы приступили к спуску с хребта. Часа в три пополудни небо с востока начало темнеть – будто преждевременно наступала ночь. Скоро эта чернота просочилась и заполнила все небо. Альбрехт прервал свои нотации по поводу моего страха перед природой и ускорил шаг. Мы карабкались по отвесным склонам, вприпрыжку неслись по пологим спускам, медленно ползли мимо осыпающихся краев ущелий. Люди часто толкуют о Матери-природе, мне же она всегда виделась скорее Медеей, готовой (и жаждущей) прирезать собственных детей. Каждый обрыв, который мы преодолевали, напоминал открытый рот. Обломки скал казались мне оскаленными зубами.

Я никогда не ощущала особой связи с Землей. Но в тот момент даже я не могла не почувствовать ее мощь и ярость, ее неистовое желание смести, стереть нас в порошок. Наверное, мы были для нее бесцеремонными захватчиками, наглыми хищниками. Такая же злость и неприятие сквозили в приближавшемся урагане. В городе они совсем другие – прирученные, притихшие. Этот же излучал неприкрытую ненависть.

Более теплый воздух, застоявшийся в деревьях, шелестел листвой, потрескивал ветвями. Но уже подбирался бриз, принося с собой запах дождя.

– Скорее, – выдохнула я, когда мы достигли ровного участка. Мы бежали под грозовыми облаками, распускавшими свои щупальца над нашими головами. Дождь надвигался сплошной серебряной пеленой. Внезапно бело-лиловая молния расколола небо – здесь, за городом, она казалась небывало мощной и ослепительной. Раскат грома ощущался как физическое давление. Он вызвал вибрации в моей коже, костях, хрящах. Человеческое тело более чем наполовину состоит из воды, звуковая волна отлично распространяется в нем.

Дерево на вершине хребта вспыхнуло и загорелось как факел.

Альбрехт что-то проскулил о станции рейнджеров, но не смог указать точного направления. Из-за стены дождя я едва могла видеть, капли секли, жалили, как рой разъяренных ос. Под деревьями сгустилась сплошная тьма. Оставаться под ними было опасно: слишком велик риск повторного удара молнии.

У меня по телу – с ног до головы – бегали мурашки.

– Вниз! – крикнула я и упала, свернувшись клубочком. Неосознанно я старалась как можно меньше подставляться этому урагану. Он казался мне разъяренным слепцом, который, размахивая топором, преследует мышь. Только в роли мыши была я… Он охотился за мной.

Ураган ненавидел меня.

Молния ударила теперь совсем рядом. Каждой клеткой своего тела я ощутила сотрясение, а затем пришло нечто – слишком громкое, чтобы называться просто звуком, это была сила в ее чистом виде, с собственной жизнью и энергией.

Сжавшись в комок, я обречено всхлипывала, потому что знала: в следующий раз он меня достанет. Ураган меня засек. Он видел меня, чувствовал запах моего страха.

Кто-то схватил меня за руку и рывком поставил на ноги. Мы бежали в темноте, то и дело оскальзываясь на грязи и мокрой траве. Из-за деревьев выскочил олень и стремглав пересек нам дорогу. Он был похож на привидение, спешащее на кладбище.

В конце концов мы добрались до станции рейнджеров, и там, увидев маму и Альбрехта – мокрых, кутавшихся в одеяла, – я осознала, что меня спас совсем чужой человек.

Она была миниатюрной с золотистой кожей и черными волосами. Скинув форменную шляпу и повесив ее сушиться, она рассмеялась.

– Приятный денек для прогулки, – произнес второй рейнджер, протягивая маме и Альбрехту чашки с дымящимся кофе. Моя спасительница улыбнулась в ответ и отвернулась к окну. Дождь с такой силой хлестал в стекло, словно стремился прорваться к нам внутрь.

– Н-да, – ответила девушка. – Просто великолепный.

Она бросила взгляд в мою сторону, и я почувствовала, будто между нами проскочил электрический заряд. Мы были с ней одинаковыми – как две части чего-то одного большого и важного.

Ураган охотился не за мной. Ему нужны были мы обе.

– Тебе следует быть осторожнее, – сказала мне девушка. – Некоторые люди просто не созданы для общения с природой.

– А как же ты сама? – парировала я.

Она только пожала плечом.

– Кому-то же надо быть на передней линии, – просто сказала девушка и представилась: – Эстрелла Альмондовар. Звездочка, для краткости.

Я представилась, и мы обменялись рукопожатием. Затем Эстрелла дала мне одеяло и чашку какао вместо кофе. При этом она, понизив голос, спросила:

– Ты получила повестку? Из Ассоциации?

– Да. Мне велено явиться в приемную комиссию в восемнадцать лет.

– Вот что, не стоит ждать. Начинай тренироваться прямо сейчас, как я, – у меня сейчас интернатура. Тебе это необходимо. До того я лишь однажды видела, чтобы парк так реагировал на человека.

– И кто это был? – в ответ я подучила дразнящую улыбку «а стоит-ли-тебе-знать».

– Ты с ним не знакома, – сказала девушка. – Его звать Льюис.

Она снова подошла к окну и стояла, рассматривая пожар, полыхавший на вершине горного хребта. Тот самый, что начался с загоревшего дерева. И прямо на моих глазах пламя замерцало, зашипело и погасло.

Вот тогда я узнала про Эстреллу… Она не являлась Повелительницей Погоды. Ей подчинялся Огонь.

С этого дня мы стали подругами. Честно говоря, даже не знаю почему. На первый взгляд, у нас было не так уж много общего. Наверное, дело в том, что мы обе воспринимали некий вид вибраций, составлявших суть Энергии. И, как «приемники», мы оказались настроенными на одну и ту же частоту.

Позже мы стали соседками по комнате в Принстоне, деля поровну тысячу радостей, трагедий и триумфов. Она была моим самым лучшим другом, и тогда мне казалось, что наша жизнь будет непрерывным волшебным сном. Умные, красивые, великодушные. Две горошинки в одном стручке. Само совершенство.

А затем Йеллоустоун сгорел, и жизнь изменилась для нас обеих.

Я мрачно обдумывала свою поездку в Оклахома-Сити. Разумнее всего было бы придерживаться платных дорог штата Коннектикут, пока я не выберусь на шоссе 1-90. Это обещало стать самой приятной частью моего двухдневного путешествия. Последняя чашечка кофе, которую я в своем кофеиновом безумии опрокинула в четыре часа утра, превратилась уже в воспоминание. Мой желудок недовольно урчал, желая, по-видимому, напомнить, что кофе при всей его приятности тем не менее лишь условно относится к продуктам питания.

Посему я мучительно размышляла: остановиться ли мне на перекус или продолжать дальше наматывать мили? Всякий раз, когда мне требуется принять какое-либо решение, я заглядываю в метеорологический прогноз. Вот и сейчас – я покрутила ручку приемника в поисках канала погоды.

Ураган, который следовал за мной из Флориды, в настоящий момент опустошал Восточное побережье. Я видела черноту, с фланкирующей линией по краям от центра, сгущавшуюся на горизонте за моей спиной. Под действием кориолисовых сил, а также внутреннего механизма нагревания и охлаждения воды эта чернота начинала закручиваться, обещая в ближайшем времени превратиться в пресловутый норд-ост – самую ужасную штуку на Восточном побережье.

И у меня не было ни малейшего желания оказаться поблизости.

Вы, может, удивитесь, почему я просто не протянула руку в том направлении и не разогнала все это безобразие, что было вполне мне по силам? Как вам сказать… Ньютон действительно прав: действие равно противодействию. Всякий раз, когда Хранитель пытается блокировать назревающую грозу, ее энергия должна куда-то направляться, и поверьте, вам вряд ли понравится, если этот источник разрядится через вас. Порой по мощности это превышает атомную бомбу средней величины. Если б я попробовала проявить свои способности охотника за ураганами (как в Библии – развести руками и рассеять ветры), то могла бы получить непредсказуемые результаты. Например: справившись с этим вихрем, создала бы крупнейший в мире торнадо, который двинулся бы прямо на меня с противоположной стороны. Плюс ко всему я с некоторых пор даже не являлась официальным Хранителем в данном регионе. Да и вообще нигде, если на то пошло.

Тем не менее я продолжала оставаться одним из самых искусных специалистов по Погоде, об этом упоминалось во всех отзывах. Наверняка я смогла бы проскользнуть так, чтоб меня не обнаружили даже при помощи астрального зрения. Но в данной ситуации у меня было немного возможностей. Я могла лететь со сверхзвуковой скоростью – все равно этот ураган будет следовать за мной как привязанный. Он уже учуял меня.

Прибавив громкости на радио, я удобно откинулась на сиденье моего «мустанга» и начала тихонько подпевать Джимми Моррисону, который – очень кстати – пел о всадниках, оседлавших бурю. При этом очень аккуратно работала – но не с рычагами машины, а с воздушными потоками над ней. Чуть охладила здесь, подогрела там, уменьшила восходящие потоки, доставлявшие питание урагану… Поверьте, тут требуется очень тонкая работа: необходимо производить действия, ослабляющие грозу, и при этом быть уверенным, что своим вмешательством вы не создаете новых проблем. К тому же мне приходилось действовать тайно. Меньше всего мне хотелось привлекать внимание официальных инстанций.

Потребовалось примерно два с половиной часа, чтоб превратить свирепого дебошира в безобидный ветер. Не так уж страшно, если вы при этом несетесь на любимом «мустанге» и слушаете бесконечную музыку «Дорз». Наконец я позволила себе съехать с дороги на стоянку у придорожной кафешки с чудовищным названием «Диревенский Кафей». Заглушив мотор, я прикрыла глаза и позволила своему бедному телу отключиться.

Знаете, мир удивительно меняется, когда пользуешься астральным зрением. Я вытянула перед собой руку и увидела сложный мерцающий рисунок. Моя аура была холодно-голубой по краям и ярко-зеленой в центре. Меня насторожили красные вкрапления. Красный – это плохо. Он означал беду. Немудрено, что Джинн унюхал на мне Метку Демона.

Сейчас с этим ничего не поделать. Я вышла в астрал, попутно в очередной раз восхитившись прозрачным совершенством своего «мустанга». Ей-богу, в астральном зрении он выглядел даже лучше, чем обычно. Красивой машине магическое зрение не помеха. Зато одного взгляда на «Диревенский Кафей» мне хватило, чтоб напрочь отбить аппетит. Своими эманациями он напоминал дрожащую кучу прогорклого «Джелл-О».

Расправив бесплотные руки, я воспарила в астрале. Здесь не существовало понятия скорости, равно как и сопротивления воздуха. Я скользила выше и выше, а земля все сворачивалась и сжималась подо мной. Набрав головокружительную высоту, я внимательно посмотрела вниз, чтоб определить, насколько изменилась спираль моего урагана. В этом измерении он выглядел почти так же, как и в реальности, только вспышки молний заменились цветовыми штрихами. Эти вибрирующие яркие краски многое говорили опытному Хранителю. Так, я увидела, что моя работа принесла плоды. Опасное общее завихрение оказалось разрушенным, молнии распались на золотые и зеленые скопления положительных и отрицательных зарядов, выглядевших как мерцающие искры. Если б я промахнулась с уровнем, то здесь преобладали бы красные оттенки и устойчивые фотонегативные полутона.

Я решила вернуться в свое тело, и планета со страшной скоростью помчалась мне навстречу. Помнится, когда я впервые путешествовала в астрале, то ужасно перепугалась. И неудивительно. Ощущение стремительного падения в свое тело может напугать кого угодно. Теперь же я наслаждаюсь этим как головокружительной гонкой по ночному шоссе. Как-то маловато наслаждений в моей жизни в последнее время. Не говоря уж о романтических свиданиях.

Вот и мое родное тело! Ну здравствуй. Мир обрел прежние измерения и формы, любимая Далила вновь поблескивала чернильно-синими боками.

В животе у меня снова забурчало. Вздохнув с сожалением, я решительно покинула стоянку «Диревенского Кафея».

Следующая закусочная, у которой я остановилась, внешне мало чем отличалась от своей предшественницы. Но обследование при помощи астрального зрения дало более обнадеживающие результаты. Закусочная называлась «У Веры», но, как выяснилось, Веры давно уже не было и в помине. Нынешняя хозяйка (она же повар), по имени Молли, оказалась бойкой женщиной лет тридцати. Волосы неопределенного цвета (явно доморощенной окраски), зато кожа такой молочной белизны, что позавидовала бы любая голливудская дива.

– Пирог? – с надеждой спросила меня она, когда я приканчивала свой сэндвич с индейкой и картофельное пюре. Посетителей было немного. Я насчитала с полдюжины старых пней да парочку яппи, одетых по каталогу «Эл Эл Бин». Они насмешливо изучали меню – по их рожам нетрудно было сказать, что уж они-то никогда не снизойдут до рядового американского пирога. В отличие от меня.

– А что, у меня вид насытившегося человека? – спросила я, тщательно собирала остатки подливки со дна тарелки. Молли, оценив мое старание, заулыбалась так, что на щеках заиграли ямочки.

– На днях тут был адвокат из Лос-Анджелеса – по всему видно, большая шишка, так он отказался от моего пирога, – сообщила она. Я передала ей пустую тарелку и пожала плечами.

– Я не претендую на такую блестящую компанию. А какой у вас пирог?

Молли насмешливо подняла брови:

– Вам весь список?

– Нет, только «верхнюю десятку».

«Верхняя десятка» занимала две страницы мелким шрифтом. Утомившись, я решила остановиться на шоколадном пироге.

– Со сливками или меренгами?

– Простите, что за вопрос? С меренгами, конечно.

Меренги, чрезвычайно вкусные, были выше обычных трехслойных пирожных, под ними шел густой сливочный шоколад. Тесто же – умереть и не воскреснуть – так и таяло во рту. Лучший пирог в моей жизни! Настоящий. Астральное зрение никогда не обманывает насчет качества еды, в особенности пирогов.

Смакуя последние крохи, я достала карту и еще раз изучила маршрут. Неближний путь. Я бы сказала – далекий и скучный. Осведомившись о приличных забегаловках по дороге и получив от Молли пару рекомендаций, я наведалась в дамскую комнату, а затем направилась к своей машине на стоянке. Причем чувствовала себя полностью умиротворенной. Единственным моим желанием было добраться до ближайшего мотеля с мини-баром и телеканалом для взрослых. Каждый развлекается как может.

Взявшись за дверцу машины, я аж замерла. Меня окатило знакомым, но от этого не менее пугающим холодом. Мурашки по всему телу – ни с чем не спутаешь. Я рванула на себя дверцу и нырнула внутрь. И в то же самое мгновение с места, где я только что стояла, взметнулась вверх молния. Ей навстречу из невесть откуда взявшегося облака ударила точно такая же. Обе молнии с ужасающим грохотом столкнулись в воздухе. На какое-то время я ослепла и оглохла от двойного разряда. Ощущая на губах мерзкий металлический привкус озона, я сидела и думала, насколько близко была к ужасной смерти в этой электрической топке.

Молния может ударить с ясного неба, но это ничего не значит. Должна существовать энергия, которая перенесла ее откуда-то, а ураган, который я временно выпустила из вида, как раз обладал достаточной энергией. Хотя в данный момент поблизости не существовало электрического потенциала, я все же ощущала его. Напряжение между положительным зарядом земли и отрицательным – накопившимся в безоблачных, но убийственных небесах.

Своим астральным зрением я видела скопления электронов, волновавшиеся и выстраивавшиеся в цепочки на небе, – они были похожи на прозрачных змей, и эти холодные, заряженные ленты метили прямо в меня. Боже милостивый, ведь кто-то делал это! Кто-то очень могущественный.

Я перекатилась к окну и, откинув волосы с лица, выглянула из машины. Земля на том месте, где я стояла несколько секунд назад, почернела и дымилась. Дверь закусочной распахнулась: в проеме столпились Молли и все посетители; даже яппи таращились на меня из-за их спины. Они не могли проигнорировать столь необычное событие. Хотя были слишком напуганы, так что не решались выйти наружу. Я бодро помахала им («со мной все в порядке!») и потянулась к дверце, чтоб захлопнуть ее.

Бедненький мой «мустанг»: с этой стороны он весь почернел и обуглился. Помедлив, я прикоснулась к металлу. Он был горячим, но не обжигающим. Дверца возмущенно скрипнула, когда я ее закрыла, но мотор завелся. Привод тоже вроде работал.

Мне требовалось как-то дистанцироваться от происходящего. И устранить нарушения в атмосфере, пока по всему округу не разгулялись молнии – бело-голубые кобры, бессмысленные и разрушительные в своей ярости. Я вырулила на шоссе и начала потихоньку изменять полярность заряженных цепочек, собравшихся на небесах. Тут главный фокус в том, чтобы не пытаться перевернуть все сразу. Достаточно вывести из строя несколько звеньев и тем самым разорвать цепь. Я интуитивно выбирала отдельные частицы, меняя эту, затем вон ту… А затем резко перекинула целый участок, как блин на раскаленной сковородке.

Выводя из строя разрушительный контур.

Частицы снова перекинулись, в мгновение ока соединяясь в цепочки и угрожающе нацеливаясь на меня и мою Далилу.

Проклятье!

Я изо всех сих вдавила педаль газа, и Далила резко рванула вперед, будто спасая свою жизнь. Оставив небо в покое, я сконцентрировалась на полоске асфальта, убегавшей из-под колес. Изменить заряд земли было не в моих силах. Я не могла даже почувствовать Землю (если такое вообще возможно). Зато очень хорошо могла контролировать Воду. Это было как раз то, что мой враг – кем бы он ни являлся, – очевидно, выпустил из виду.

В долю секунды, оставшуюся до разряда молнии, я рывком переменила полярность воды и прервала подпитку земли ее же энергией.

Через разорванную цепь эта энергия растеклась миллионом крошечных ручейков во всех направлениях – уже не причиняя никакого вреда.

Мой разум замер, обратившись к астральному зрению, в то время как тело продолжало управлять «мустангом», бешено мчавшимся по мокрому асфальту. Я наблюдала за живыми, мыслящими частицами: они бешено вертелись, метались в поисках нового пути для разряда.

Затем вдруг это целенаправленное – осмысленное! – движение прекратилось, и частицы вернулись к своим обычным стохастическим перемещениям. Будто кто-то щелкнул выключателем.

Я глубоко вздохнула и почувствовала, что вся взмокла, а салон прямо-таки пропах потом.

Опустив стекло, я продолжала нестись вперед. Сбросить скорость мне почему-то было страшно.

Если говорить о погоде, то она далеко не такая, как вы себе представляете. Отнюдь нет.

Погода – это скорее хищник. Собственно, весь мир вокруг нас является скопищем хищников. Вы их не видите, не ощущаете, но тем не менее они существуют и подчиняются лишь собственным прихотям да еще воле небольшой группы людей. Эта группа составляет примерно один процент населения Земли. Хотите знать, почему вымерли динозавры? Оглянитесь вокруг. Неужели непонятно? Просто у них не было Хранителей.

Мы подразделяемся на три основные категории. Люди, способные контролировать Воду и Воздух, являются Хранителями Погоды. Мы отвечаем за то, чтоб сокрушительные бури не смели род людской с лица нашей планеты. Хранители Земли тоже оберегают человечество от вымирания путем предотвращения, по меньшей мере, дюжины апокалиптических катастроф ежегодно. Есть еще Хранители Огня. Они противостоят – или пытаются это делать – склонности планеты сжечь все дотла. Мне Мать Природа видится шизофреничкой с наклонностями убийцы. Единственное, что стоит между вами и ужасной, мучительной гибелью, – это горстка людей, всего несколько тысяч, которые держатся из последних сил. Веселая картинка? Большинство людей предпочитают не знать ничего подобного. Черт! Как правило, я и сама стараюсь об этом не думать.

Хранители, конечно, чертовски одаренные в магическом отношении люди, но все же Ассоциация Хранителей – это прежде всего (и в основном) бюрократическая организация. Естественно, мы трудимся на благо общества, спасаем жизни, стараемся как лучше, бла-бла-бла… но, черт побери, нелишне напомнить: мы ведь получаем деньги за свою работу, имеем иерархию и должностные обязанности и, между прочим, отличную программу стоматологического обслуживания. То есть представляем собой некое подобие международного общества Красного Креста, если предположить, конечно, что Красный Крест охраняет вас от ежедневной угрозы ужасной смерти.

Во главе нашей организации стоят Верховные Хранители объединяющиеся во Всемирный Совет. Который, кстати, располагается в одном здании с ООН, правда на этаже, куда посетители редко допускаются. Верховным Хранителям подчиняются Национальные Хранители, которые контролируют целые страны. Затем – Хранители Секторов, Региональные Хранители, Местные Хранители, ну, и Штат.

Никому никогда не приходило в голову оспаривать власть (и силу) Всемирного Совета Хранителей. Но, с другой стороны, никто не ждал появления такой фигуры, как Льюис. Человек, которому подвластны три стихии. Льюис не вписывался в эту структуру… или, если быть точным, он вписывался в самую верхушку иерархии. Истинный мастер своего дела, совершенно уникальный. Надо думать, кое-кому в Ассоциации не понравилось такое положение вещей. Однако сомневаться в силах Льюиса не приходилось: всякий раз по требованию он вступал в контакт с Огнем, Водой, Воздухом и Землей. После инцидента в студенческом общежитии Льюис на какое-то время стал настоящей «лабораторной крысой». Его постоянно окружали люди, которые попеременно пытались контролировать или понимать его, дискредитировать или сделать из него объект поклонения, законсервировать или разрушить его. Прибавьте сюда толпы охотников за автографами.

Я делала попытки – безуспешные – выяснить, что происходит. Увы, в то время я была всего лишь учеником, подмастерьем, пусть и подающим большие надежды. Конечно же, такую мелкую сошку не информировали о решениях, принимаемых на мировом уровне. Но у меня существует собственное мнение – естественно, это только моя догадка. Я подозреваю, наверху решили: всем будет спокойнее, если Льюиса попросту не станет.

Думаю, кто-то предпринял попытку его убить. И имел глупость промахнуться.

Так или иначе, Льюис бежал. Более того, прихватил с собой три – оцените, три! – драгоценных сосуда с джиннами из закромов Ассоциации. Можете представить? Преступление века, совершенное самым разыскиваемым на Земле человеком.

С тех пор прошло семь лет. Масса людей шла по следу Льюиса.

Я оказалась последней в этом списке.

* * *

Мне не давал покоя тот факт, что молния ударила с ясного и безоблачного неба. Великолепно! Кто-то пытался меня убить, причем весьма эффективно. Это было что-то новенькое. И не очень приятное.

Возможно – даже вероятно, – что нечто подобное произошло два дня назад с парнем по имени Боб Бирингейнин. Я присутствовала при его кончине и до некоторой степени несу ответственность за нее. Может быть, у меня имелся шанс – весьма дохлый – спасти его от гибели. Но приди я на Совет Хранителей и расскажи об этом… да еще щеголяя Меткой Демона! Интересная возникла бы ситуация! Нет, я, конечно, могла бы все объяснить, да вот только кто б мне поверил? Совершенно точно – никто.

И потом: независимо от того, поверили бы мне Хранители или нет, помощи ждать от них не приходилось.

Мне оставалось лишь надеяться и молиться, чтобы Льюис справился с этим. Правда, существовала еще одна серьезная проблема: я должна была добраться до него прежде, чем кто-то еще доберется до меня.

Не исключено, что молния являлась официальным предостережением Хранителей – тогда мое положение безнадежно. Требовалось это выяснить, прежде чем планировать следующий шаг. Ответить мне в настоящий момент мог только один человек: больше я никому не доверяла. Мобильник по-прежнему валялся на соседнем сиденье. Я проверила зарядку аккумулятора – оставалось всего ничего и принялась нажимать на кнопки.

Пол ответил после первого же гудка.

– Господи боже, Джо! Какого черта ты творишь? – проревел он так громко, что я невольно отдернула трубку от уха, затем осторожно поднесла обратно. – Безумный всплеск активности на территории, размером с Нью-Джерси! И это, так тебя раз так, в самом центре моего Сектора! И не смей мне говорить, что ты здесь ни при чем, я прекрасно знаю твой стиль работы!

– Это не я. Вернее, нацелен он был в меня, но запустила его не я, – удалось мне вставить слово в бесконечном потоке проклятий. Пол Джанкарло – один из немногих хороших парней. Его темперамент порождал много шума, в котором не было слышно злости. Для итальянца, имеющего связи с Семьей – в смысле с мафией, – он был на редкость славным малым. Тем не менее я действительно оказалась в его Секторе. Здесь он управлял Погодой – являлся полновластным хозяином и относился к этому чрезвычайно серьезно. Если моя беспечность угрожала чужим жизням, то я буду иметь очень большие неприятности.

Пол руководил примерно сотней Региональных и Местных Хранителей, его территория простиралась от Монтпилиера вниз через Филадельфию и Пенсильванию: меня угораздило вляпаться в самый ее центр, и Пол мог превратить мое путешествие в крайне неприятную авантюру. Пусть в ограниченном масштабе, но он был достаточно могущественным для того, чтобы испортить настроение. Например, мог доставить из Южной Америки мощный муссон и подвесить аккуратно над моим «мустангом». Или зашвырнуть меня саму куда-нибудь в страну Оз. У меня не было времени для подобных приключений. К тому же конфликты между Хранителями, как правило, оканчивались плохо для обеих сторон.

– Тебя разыскивают, – сказал Пол, немного успокоившись. – Полагаю, ты знаешь об этом, раз так старательно прячешься.

– Да, – ответила я, – у меня не оставалось выбора.

– Ну конечно, – согласился Пол, – обвинение в убийстве и все такое…

– Это было не убийство, а… – звучало неубедительно, но я все же закончила: – Самооборона.

– Знаешь, Джо, – хмыкнул он, – такое объяснение не прокатит даже в обычном суде. Особенно если учесть, что парень был втрое старше тебя и к тому же безоружен.

– Настолько, насколько Хранитель бывает безоружным. Ты, в конце концов, знаешь, о ком мы говорим? Это был Плохой Боб, а не какой-нибудь беспомощный старикан, которого я стукнула по башке ради бумажника.

Вздох Пола эхом отозвался в трубке.

– У него было много друзей. Могущественных друзей. Какого черта тебе вообще там понадобилось? Я хочу сказать, Боб мог быть чертовым ублюдком, но, боже правый, он находился у себя дома! А ты, как последняя дура, вломилась туда при хозяине. Не говоря о том, что смерч, который ты состряпала, был сфокусирован на тебе как управляемая ракета.

Мне не хотелось обсуждать эту тему, слишком много пришлось бы объяснять про Плохого Боба и Флориду.

– Потом поговорим. Сначала о важном. Кто-то спровоцировал несанкционированный разряд молнии.

Пол присвистнул:

– Так… Теперь понятно, с чем связано ухудшение моей погоды. И ты утверждаешь, кто-то преднамеренно швырнул эту молнию в тебя?

– Я утверждаю, что кто-то очень метко швырнул ее в меня. И мне бы хотелось знать, кто именно. Был ли он… ну, ты понимаешь… официальным лицом?

– Имеешь в виду: утрясал ли кто-нибудь со мной это заранее? Черт, конечно, нет! Поверь мне на слово, подобные вещи не проходят через цепь инстанций, – он помолчал несколько секунд; я почти слышала, как мысли ворочались у него в голове. – Слушай, Джо, все это становится слишком серьезным. Тебе лучше приехать ко мне в Олбани. Адрес ты знаешь.

Действительно, знала.

– Пол?

Он понял мой вопрос до того, как я его задала.

– Я не собираюсь сдавать тебя, детка. В нашем семействе стукачество не принято.

Сказав это, он отключился. Я еще несколько секунд сжимала трубку, размышляя, что же делать. В конце концов решила: выбирать не приходится. Приглашение Пола, по сути дела, являлось вежливо замаскированным приказом.

Посему я взнуздала своего красавчика «мустанга» и потащилась в Олбани.

Впервые я встретила Пола в возрасте восемнадцати лет, когда меня принимали в Ассоциацию Хранителей. Мероприятие должно было состояться в курортной гостинице возле Сарасоты. Мне назначили время и снабдили инструкциями – все на бланках Ассоциации. Большую часть времени, пока я добиралась туда, я активно потела и страстно желала проехать мимо указанного места. Однако Хранители дали мне понять совершенно четко: мое присутствие обязательно, а не желательно. К тому же упомянули, что при желании могут не только сильно осложнить мне жизнь, но и вовсе положить ей конец. Причем весьма неприятным способом.

Поэтому в назначенный час я вошла в вестибюль маленькой скромной гостиницы и сосредоточила свой взгляд на доске объявлений. Так, что тут у нас? ОБЪЯВЛЕНИЯ КОМПАНИИ КАЛЛИГАНА – не то. ЖЕНСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЛЮБИТЕЛЬНИЦ РОЗ – тем более. ИНСТИТУТ МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ – кажется, то, что надо. Я еще раз одернула юбку и пожалела, что не надела более деловой и консервативный наряд. Передо мной тянулся коридор, который виделся мне «зеленой милей». Миновав его, я остановилась перед закрытой дверью и постучалась.

Вот тогда-то я и увидела Пола. Надо сказать, ему удалось произвести впечатление. Он открыл мне дверь, и на какую-то секунду я замерла. В голове вертелась одна только мысль: «О боже, какой роскошный мужчина!», а сам роскошный мужчина лишь усугубил ситуацию, окинув меня быстрым, оценивающим взглядом. Знаете, эдакое рентгеновское сканирование, на которое мужчины просто мастаки. Ростом он было шесть футов. Добавьте к этому крепкое телосложение, оливковую кожу, темные волосы. Такую внешность обеспечивает и отличная наследственность, и постоянная работа на дорогих тренажерах.

– Джоанн Болдуин? – спросил он, по-прежнему стоя в дверях. – Ты опоздала.

Его голос – низкий, грубый и сипловатый – не соответствовал фигуре. Хотя наоборот – чересчур соответствовал. Во всяком случае, он заставил вибрировать каждую клеточку моего тела. Со мной такое впервые случилось. Судорожно сглотнув и попытавшись сдержать дрожь в коленках, я прошла за ним в комнату.

Никто из семерых присутствовавших там не мог сравниться по внешности с Полом, но это было не важно. Едва переступив порог, я почувствовала такую концентрацию силы, что у меня мурашки побежали вдоль позвоночника. Любой из этих людей, независимо от того, красив он был или уродлив, мог запросто опустошить целую вселенную.

При моем появлении мужчина, сидевший во главе длинного стола, поднялся. Он был немолод, с непроницаемым лицом и глазами, холодными как отполированный мрамор. Тогда я этого не знала, но передо мной стоял человек, заведовавший погодой всей континентальной части Соединенных Штатов. И ему было наплевать, как он выглядел в глазах сопливой девчонки из Флориды.

– Джоанн Болдуин, – произнес он, представляя меня; в ответ я кивнула и с трудом сдержалась, чтоб не сделать реверанс. В своей мини-юбке я в такой позе выглядела бы просто убийственно. – Меня зовут Мартин Оливер. С Полом Джанкарло ты уже познакомилась… – кивок от рокового мужчины. – Позволь представить остальных экспертов.

Далее последовал своеобразный «Кто есть кто» людей, которые кое-что значили, – Хранители из Техаса, Арканзаса, Монтаны. Мэрион Медвежье Сердце – американская индианка – женщина с добрыми глазами и такой мощной аурой, что ею можно было разбить стекло… а также Хранитель из Флориды, Боб Бирингейнин. Боб был типичным ирландцем – коротышка с красным лицом, всклокоченными седыми волосами и серо-стальными глазами. Он сразу меня невзлюбил – я поняла это по равнодушному взгляду, который он бросил на меня.

– Садись, – пригласил меня Мартин Оливер, и я осторожно опустилась в скрипучее черное кресло. Несколько секунд все молча рассматривали меня. – Кофе?

– Нет, спасибо, – удалось мне выдавить из себя. – Послушайте, я не совсем понимаю…

– Ты здесь для того, чтоб либо вступить в Программу, либо распрощаться со своими способностями, – пояснил Боб. – Такого человека, как ты, слишком опасно оставлять без надзора.

Мартин холодно блеснул на него серыми глазами, но Боб, похоже, не обратил на это внимания. Я мучительно перебирала варианты ответа, но ничего не приходило в голову. Боб – его называли Плохой Боб, но тогда я этого еще не знала – зашелестел бумажками, пытаясь найти интересующую его информацию. Мне не удалось разглядеть, что именно он там нашел.

– Год назад возник ураган, – провозгласил Боб, – и ты направила его в обход своего дома.

Ах это! Я и не думала, что кто-то заметил. В горле у меня пересохло, и я едва проговорила:

– Мне пришлось это сделать.

Я удивилась тому, как прозвучал мой голос: тихо и совсем по-детски. Плохой Боб прямо-таки пригвоздил меня своим взглядом – как какое-нибудь насекомое.

– Пришлось? – повторил он и перекинулся взглядом с парой коллег. – Черт побери, девочка, ты хоть понимаешь, что натворила? Твое вмешательство усилило ураган. То, что могло причинить лишь незначительный вред твоему дому, обернулось разрушением шести чужих. И все из-за тебя! Данному поступку нет оправдания.

Я не подозревала об этом. Мне казалось… мне казалось, я все сделала правильно. Аккуратно. Можно сказать – ювелирно. Мне даже не приходило в голову, что я где-то могла ухудшить положение.

– Жестковато берешь, Боб, – заметила Мэрион Медвежье Сердце. – Нам всем время от времени случается совершать ошибки. Ты прекрасно знаешь это. И года не прошло, как Пол слил на пойму семнадцать дюймов осадков, предполагая соорудить всего-навсего летний дождик. Сколько домов ты смыл тогда, Пол?

– Пять, – нехотя проворчал тот. – Спасибо, что не забываешь напоминать об этом.

Плохой Боб проигнорировал его ответ, он неотрывно глядел на Мэрион.

– Но действия Пола не повлекли за собой гибель людей.

Сердце у меня зашлось, а в груди все похолодело. За столом воцарилась гробовая тишина. Боб снова зарылся в бумагах и «вернулся» с газетной вырезкой.

– Под руинами дома погибли Лиза Гуттиэрес, двадцати девяти лет, и Луис Гуттиэрес, тридцати одного года. Троих детей, в возрасте от двух до девяти лет, благодаря помощи соседей удалось спасти до того, как дом рухнул.

Для меня это прозвучало как мой собственный некролог. Я попробовала проглотить ком, застрявший в горле. И не смогла. Сидела, уставившись в столешницу, и пыталась унять слезы. Я не знала, я не знала, я не знала. Так звучала мантра моего бессилия.

И тут раздался низкий, хрипловатый голос:

– Дерьмо собачье.

Я подняла глаза и увидела, что Пол стоит напротив Боба.

– Да ладно тебе, Боб. Ну, правильно: девчонка отклонила ураган и при этом не приняла в расчет скорость ветра и векторы сил. Но тем не менее работа была неплохая. А помнишь, ты ведь сам тоже не перепроверил изменение условий, прежде чем начал понижать базис облаков в мезосфере. Тебе очень хочется возложить груз ответственности за гибель людей на плечи этой девочки? Тогда подставь и свое плечо. И, ради бога, Боб! Люди всегда умирают. Только благодаря нам Атлантическое побережье не завалено горами трупов. Ты это знаешь не хуже нас. Иногда не получается спасти всех. Порой даже себя не можешь спасти. Уж ты-то это знаешь…

– Пол, довольно, – тихо сказал Мартин Оливер.

И Пол заткнулся. А вместе с ним и Плохой Боб. Он больше не заглядывал в свои бумаги. Вместо него открыл папку Мартин Оливер.

– Джоанн, нам следует обсудить крайне важный вопрос. Хочешь ли ты быть Хранителем? Имей в виду: тебя ожидает нелегкая и не особо приятная жизнь. Она может не принести славы: даже если ты спасешь множество людских жизней. Как может не принести тебе признания или благодарности. К тому же, прежде чем стать штатным Хранителем, тебе придется учиться долгих шесть лет, если не больше, – его серые глаза смотрели абсолютно бесстрастно. – Многие не обладают характером, который должен соответствовать работе. Я так понимаю, ты склонна сначала действовать, а потом думать.

Я облизала губы.

– Такое случается.

– В каких обстоятельствах, по-твоему, разрешается использовать данные тебе силы? Например, чтобы избавиться от опасного урагана?

– Скорее чтобы спасти жизни…

Черт побери, меня никто не предупреждал о предстоящем тестировании.

Мартин обменялся взглядом с Плохим Бобом.

– А как насчет сохранения собственности?

– М-м… нет.

– Нет? – брови Мартина поползли вверх, отчего его глаза стали больше. – А возможна ли ситуация, когда спасение собственности важнее спасения жизней?

Сердце мое билось как сумасшедшее – так, что груди было больно. В горле стоял ком.

– Нет. Думаю, что нет.

– А если в качестве собственности выступает… скажем, ядерный реактор? Разрушение которого чревато гибелью для многих?

Ох, об этом я не подумала.

– Или, например, речь идет о центре распределения продуктов питания для голодающей страны? И, сделав выбор в пользу нескольких человек, ты уморишь голодом тысячи других?

– Не знаю, – прошептала я. Руки у меня затряслись, но когда раздался смех Плохого Боба, я сжала кулаки.

– Она не знает! Как это типично для наших дней. Вот к чему пришло поколение деток, выросших на бесплатных завтраках. Самое серьезное решение, которое им приходилось принимать, – какое телешоу выбрать вечером. И вы хотите доверить ей право распоряжаться чужими жизнями! – Он презрительно фыркнул и швырнул мои бумаги в центр стола. – Я услышал достаточно, чтобы сделать вывод.

– Постойте! – крикнула я. – Мне очень жаль. Я не разобралась тогда.

Мэрион Медвежье Сердце глядела на меня из-за стола. Ее теплые карие глаза светились сочувствием и пониманием.

– Теперь-то ты понимаешь, Джоанн? – спросила она.

– Конечно, – солгала я. – Я бы спасла электростанцию и… и еду.

За столом воцарилось молчание. Плохой Боб поднялся. Никто его не остановил. Никто даже бровью не повел, когда он распростер руки на уровне плеч.

Над нашими головами начало формироваться облако. Вначале это был просто туман, который постепенно начал уплотняться, принимать определенные контуры. Я чувствовала, как оно впитывает влагу из воздуха, становясь все сильнее.

– Эй, – начала я. – Э-э…

И не только влагу. Облако всасывало силу Хранителей, подпитывалось их энергией. Оно было… оно было… живым.

Плохой Боб наблюдал за мной.

– Я бы на твоем месте что-нибудь сделал, – посоветовал он. – Неизвестно, сколько еще оно будет вот так вот просто висеть.

– Что сделать? – взвизгнула я. Не помню, как я вскочила, но когда я поняла, что уже стою за креслом, попятилась. Мощь висела в комнате – неопределенная, неконтролируемая угроза: я чувствовала, что это облако мыслило…

Затем оно вдруг сфокусировалось на мне – как будто канал открылся, – и что-то сильное и жаркое полилось на меня. Мне некогда было раздумывать… я просто отреагировала.

Я потянулась к облаку и буквально разметала его на части. В моих действиях не было ни расчета, ни мастерства… одна только грубая, первозданная энергия. Она выплеснулась из меня, попутно вызвав электрические разряды – сияющие дуги – над каждым металлическим предметом в комнате. Треснуло стекло. Закипела и с шипением испарилась вода в кувшине на столе.

Оказавшись в центре всего этого бедлама, я бросилась в угол комнаты и сжалась там в комочек.

Неожиданно все вдруг пропало, вернее, пришло в норму. Комната снова стала чистой и тихой.

Очень, очень тихой.

Я подняла голову и обнаружила, что все сидят на прежних местах. Никто не пошевелился, даже рук не убрал со стола. Потом Мэрион поднялась и прошла к столику на колесиках. Взяла с него толстое пляжное полотенце и начала вытирать на столе лужи. Кто-то еще – кажется, Хранитель Огня – зажег свет. Все снова стало как раньше, если не обращать внимание на черные подпалины там, куда ударила моя мощь.

Плохой Боб вернулся в свое кресло и уселся, уткнувшись подбородком в кулак.

– Я остаюсь при своем мнении, – заявил он. – Эта девчонка опасна.

– Поддерживаю, – отозвался самодовольный, похожий на библиотекаря тип из Арканзаса. – Не помню, чтоб я видел нечто столь же необузданное.

Мартин Оливер покачал головой:

– Жаль… У нее столько энергии. Мы знаем, какая это редкость.

Они разговаривали через стол, обсуждая мою пригодность или непригодность. Мэрион Медвежье Сердце проголосовала за меня. Ее поддержали еще двое.

Решение было за Полом Джанкарло. Он встал из-за стола, пересек комнату, помог мне подняться. И продолжал держать за руку, пока не убедился, что я не собираюсь грохнуться в обморок.

– Ты понимаешь, что здесь происходит? – спросил он. – Что обсуждается?

– Принимать или нет меня в Хранители, – сказала я.

Он легко покачал головой:

– Оставить или нет тебя в живых. Если я сейчас скажу, что тебя невозможно выучить, то ты перейдешь во власть Мэрион. Она со своими людьми попытается вытянуть из тебя силы и, по возможности, не убить. Иногда это удается… иногда нет.

Если он собирался меня напугать, то преуспел в своем намерении. Я хотела что-нибудь сказать, но ничего не могла придумать. Все, что я делала до этого момента, оказалось неправильным. Может, лучше будет вообще заткнуться?

– Не собираешься упрашивать? – наконец улыбнулся Пол.

Я помотала головой.

– Уже что-то, – сказал он и обернулся к Мартину Оливеру. – Я беру ее к себе в обучение. Под свою ответственность. И думаю, когда-нибудь из нее получится чертовски хороший Хранитель.

– Может, когда-нибудь, – поморщился тот. – Но не сейчас.

– Ну, правильно. А кто становится Хранителем в восемнадцать лет?

– Ты стал, – напомнил Мартин. – И я. Пол пожал плечами:

– Мы были чертовски талантливы, Марти. Но никто из нас не имел и половины той силы, которая скрыта в девочке.

– Это меня и пугает, – отозвался со своего места Плохой Боб. – Именно это.

Тем не менее четверо из семи проголосовали за то, чтоб сделать из меня Хранителя.

Через два часа я добралась до Олбани. Неплохой городок – милый, исторический, хоть и немного обветшалый. В прошлом он являлся столицей штата, и наверняка местным старожилам хотелось бы видеть свой родной город более крупным и блистательным. Но зато здесь нет недостатка в детях и собаках, чем олбанцы и гордятся. Стояло отличное время года – красные и желтые тюльпаны пламенели в садах и на городских клумбах. Я миновала промышленный район возле канала Эри, проехала мимо потемневших домов с закопченными крылечками и свернула на юг – к Особнякам, как это здесь называлось.

Пол жил в доме, стоившем никак не меньше четверти миллиона долларов… с просторной, аккуратно подстриженной лужайкой и белой ажурной верандой, выходившей в розарий на заднем дворе. Я въехала на подъездную дорожку, заглушила мотор своего «мустанга» и провела маленькую разведку, подключив астральное зрение.

И тут же пожалела об этом. Жилище Пола предстало мне в виде замка. Да-да, именно замка – с крепостными стенами, знаменами и узкими бойницами. Ничего удивительного: Пол всегда был рыцарем – в старинном, кроваво-воинственным смысле, с мечом и булавой. А его Сектор представлял собой не что иное, как ленное владение. Пол Джанкарло жил в черно-белом мире, и это было очень плохо для меня, чья палитра в последнее время менялась от серого до густо-серого.

В тот момент, когда я вышла из астрала и снова вернулась к дорическим колоннам и тюльпанам, входная дверь открылась. Пол вышел меня встречать. В обычной жизни он воплощал собой тип итальянского жеребца… сильный, мускулистый, строением напоминавший молодого бога. Он по-прежнему носил легкую артистическую бородку, которая, как я выяснила давным-давно, на самом деле являлась неизменной небритостью. Пару лет назад Пол разменял пятый десяток, но все еще сохранил свою неугомонность и, черт побери, мужское великолепие.

К несчастью, в данный момент он был вне себя от злости. На меня.

– Выходи из машины, – рявкнул он, вперив в меня свой указующий перст.

Я вручную опустила стекло у машины и произнесла:

– Пока остерегусь.

Пол набычился:

– Какого черта – «пока»? Ты что, мне не доверяешь?

– Посмотри на мою дверцу, – парировала я. Там до сих пор сохранялись черные отметины от удара молнии, так как у меня не было времени на автомастерскую. – В последний раз, когда я покидала машину, кто-то пытался поджарить меня. Я не желаю дважды наступать на одни грабли.

При взгляде на неопровержимые улики его гнев частично улетучился. Но Пол не был бы Полом, если б выразил свое удивление или ударился в сочувственные вопросы. Констатировал только:

– Ты напугана.

– Еще бы. Ты тоже напугался бы.

– Что? Думаешь, я не сумею справиться с какой-то поганой молнией?

– Скажем так: я предпочитаю, чтоб, когда она ударит, между мной и нею были бы четыре резиновые покрышки. Да ладно тебе, Пол. Залезай внутрь и поговорим. Удобные виниловые сиденья…

– Ты не хуже меня знаешь, – проворчал он, – что резиновые покрышки не спасут тебя от тока в пятьсот килоампер.

– Да, но у моего автомобиля стальной корпус. Он по крайне мере не расплавится, как тот пластмассовый драндулет, на котором ты катаешься, – и я мотнула подбородком в сторону его «порша» последней модели.

– Не смей хаять мою Кристин, – чуть оскорблено произнес Пол. – Она способна за пять секунд разогнаться до сотни, а у твоей от такой скорости дверцы снесет, – на лице его появилась улыбка, которая для меня была слаще праздничного салюта. В прошлом мы с Полом бессчетное число раз обсуждали автомобили, тонкости их ремонта, а также спорили, кто бы выиграл гипотетические гонки. – Господи, Джо, как я рад тебя видеть, несмотря на все неприятности! Слушай, пошли в дом, я гарантирую твою безопасность.

– Не обижайся, Пол, но согласись, я не могу на сто процентов доверять тебе. Ты занимаешь слишком высокое положение в нашей структуре, чтоб не знать о приказе задержать меня для допроса.

– Ну да, я получил докладную записку, – кивнул он. – И был бы рад выслушать твои объяснения на сей счет.

– К сожалению, так рассуждаешь только ты.

– Далеко не я один, детка. Ты, может быть, считаешь, что все отвернулись от тебя. Так вот, это неправда. У тебя много друзей, и сейчас настало время рассчитывать на них. Тебе следует больше доверять нашей системе.

Хотела бы я… О боже, как бы я хотела! Если б дело ограничивалось одной только смертью Боба, меня б не испугали вопросы. Но наличие Метки Демона все меняло.

– Ну ладно, если гора не идет к Магомету, то… – вздохнув, сдался Пол, – открывай.

Я распахнула дверцу с правой стороны. Он обошел кругом мой «мустанг» и залез внутрь, пружины застонали под его весом. Пол – не маленький мужчина, он с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, и какое-то время нам пришлось потратить на то, чтоб он сумел более или менее устроиться рядом со мной.

Салон тут же заполнился знакомым запахом – теплым, волнующим. Я принюхалась и многозначительно подняла брови. Пол покраснел.

– Ради бога, Джо. Всего-навсего немного лосьона после бритья. У меня сегодня свидание… За ланчем.

– Счастливица, – вздохнула я, но тут же спросила: – Итак, кто пытался меня убить?

– Если б все было так просто, – ответил Пол и заерзал на сиденье. – Господи, неужели ты не можешь поменять сиденья? В них пружин больше, чем набивки.

– Конечно, твой жирный зад привык к немецкой роскоши, – поддела я, хотя понимала, что нервничает мой друг отнюдь не из-за пружин. – Хватит юлить, Пол, у тебя должны иметься какие-то предположения!

– Видишь ли, у Плохого Боба осталась куча родственников, которые любили его. По мне, так он был попросту огромной занозой в заднице, но мое мнение не единственное. В конце концов, он все же являлся чертовым Хранителем. – Пол пожал плечами и бросил взгляд на свои большие, сильные руки. – Я знаю, вы не очень-то хорошо ладили.

На этот счет я многое могла бы сказать – и отчаянно хотела это сделать! – но всему свое время и место. Я не была уверена, что Пол в состоянии меня понять. В его черно-белом мире все вещи выглядели простыми и однозначными. Хотела бы я жить в нем!

– Ты должна рассказать мне, что произошло в тот день, – настаивал он в ответ на мое молчание. – Это очень важно. Во всяком случае если ты собираешься обсуждать вопрос о своей виновности, тебе надо попытаться выстроить линию защиты. И тут я способен тебе помочь. Я хочу тебе помочь.

– Не могу.

– Джо, – он развернулся на своем сиденье (пружины снова заскрипели) и посмотрел мне прямо в глаза. Теперь в них не было никакой мягкости – только прямое предостережение, которое ни с чем нельзя спутать. – Ты обязана. Я говорю это не как твой друг, а как Хранитель. Когда они придут за тобой – а это неизбежно, – я призываю тебя не сдаваться, а рассказывать свою историю. Ты же понимаешь, что долго бегать от них не сможешь. Ведь умер один из самых могущественных людей в мире.

– Ты собираешься позвать Хранителей-Силовиков? – это была «домашняя» шутка… Отделение Мэрион Медвежье Сердце не имело специального названия в Ассоциации, но они вершили правосудие в нашем запутанном мире. В их функции входило по-тихому устранять проблемы. При необходимости без ажиотажа распределять вознаграждение. Никаких арестов, никаких судейских жюри, только мягкий и окончательный приговор палачей.

Пол не отводил взгляда.

– Этого и не требуется, ты же знаешь. Подручные Мэрион найдут тебя – они уже взяли след.

У меня мелькнула страшная догадка.

– Ты думаешь, эта молния?..

– Думаю, это было предупреждение. И не важно, от кого оно исходило. Ты вляпалась в серьезные дела, Джо, и теперь так просто не отшутишься. Не в этот раз.

Он потянулся и прикоснулся к моей руке. Но даже в этом мягком прикосновении сквозило столько силы, что я почувствовала: он может смять мою руку так же легко, как листок бумаги. Если Пол и хотел задержать меня, то не вкладывал в это вызова – по крайней мере, если я не решу сражаться в небесных сферах. Такой ход рассуждений снова навеял мысли о Плохом Бобе, и на меня вновь накатила волна дурноты. Когда она прошла, я почувствовала, что дрожу.

– Оставайся у меня, – предложил Пол.

– У тебя же свидание.

– Оно может подождать, – он снова внимательно посмотрел на меня. Его взгляд сквозь опущенные ресницы заставлял бурлить мою кровь из-за переизбытка гормонов.

И, что было хуже всего, Пол знал об этом. Если я останусь, не миновать мне беды – так или иначе.

– Лично я не считаю тебя виновной, – произнес он, – Плохой Боб заслужил свое имя не просто так. А ты просто потеряла контроль над ситуацией, да?

– Не могу принять твое приглашение, – сказала я, высвобождая руку.

Нахмурившись, Пол продолжал смотреть на меня своими темными оценивающими глазами. От запаха лосьона меня снова охватило желание поцеловать его, поэтому поглубже вжалась в сиденье, стараясь справиться с искушением. Стараясь не замечать, как солнечные лучи мягко обрисовывают линию его скул, окрашивают кожу в золото. Господи, я так нуждалась в утешении. Мне хотелось, чтоб кто-то все это… исправил.

Но знала также наверняка, что никто, кроме меня, этого не сделает.

– Тебе нужна моя помощь, чтобы стабилизировать систему? – спросила я. Удар молнии, даже незаметный невооруженным глазом, способен разнести в клочья все точно выверенные манипуляции Пола. Он покачал головой:

– У меня уже трое над этим трудятся. Чем меньше будешь работать в небе, тем лучше, – отрезал он. – И не советую соваться в астрал. Особенно если ты собираешься продолжать игру. Черт побери, Джо, ты светишься как раскаленная лампочка.

– У меня нет выбора, Пол. Я вынуждена продолжать.

– Ты знаешь, что я мог бы остановить тебя.

– Знаю.

Я потянулась и поцеловала его. Очевидно, он никак этого не ожидал. Прошло несколько секунд, прежде чем его полные чувственные губы сдались и раскрылись под моими. Сколь ни приятны были мечты, действительность превзошла все мои ожидания. Когда я наконец оторвалась от него, карие глаза Пола смотрели совершенно ошарашенно. Но тут он моргнул и вернул ясность взора. Н-да, это называется: я умею морочить голову мужчинам…

– О Господи, – выдохнул Пол.

– Брось, это было не настолько хорошо, – возразила я. Но похоже, Пол не шутил. Он смотрел на меня расширившимися от удивления глазами. И видел.

– С тобой что-то не так? – спросил он. – Не могу понять, в чем дело, но твоя аура стала другого цвета. Теперь в ней преобладают кровавые оттенки. Ты знаешь, что это означает, Джо…

Я осмотрела себя и… увидела уродливую черную отметину на груди, прямо напротив сердца. Метка Демона медленно опускалась. Собрав все силы, я на время воспрепятствовала ее продвижению. Но долго так удерживать ее я не смогу. Когда я снова подняла глаза на Пола, то оказалось, что он перешел в астрал – прямо передо мной светились зеленые, золотые и голубые слои, прекрасные в своем совершенстве. Сейчас он увидит Метку. Он должен увидеть ее на мне.

Но, вернувшись в реальный мир, Пол только произнес:

– Ты нездорова?

Мне хотелось рассказать ему. Не знаю, почему он не заметил эту штуку, но я просто мечтала, чтоб он узнал и помог – снял с меня Метку. Меня просто трясло от желания все ему рассказать.

Но я не могла себе позволить такой роскоши. Это была как раз та вещь, которую Пол не может принять по определению.

– Да, нездорова, – наконец согласилась я.

– Позволь помочь тебе. Пожалуйста, давай я вызову Мэрион. Она сможет…

– Нет! – вырвалось у меня. Я столько силы вложила в свой протест, что слова подействовали как удар – Пол отпрянул. Я постаралась справиться со своим голосом, сказала: – Она не сможет. И никто не может. Понимаешь?

Пол не сводил с меня испытующего взгляда. Мне казалось, он видит всю меня сквозь одежду – до самой мерзкой отметины. О господи, я не могла так рисковать.

– Пора ехать, – сказала я. – Или собираешься меня сдать?

В машине стало так тихо, что я слышала, как работает система охлаждения двигателя, слышала каждый удар своего сердца. Где-то в отдалении прогремел гром. Пол протянул руку и ласково провел по моей щеке, затем снова отодвинулся и сел так, будто хотел быть от меня подальше.

– Я не буду сразу звонить. Это все, что я могу для тебя сделать, Джо. Но мы оба знаем: люди Мэрион отыщут тебя. Если же этого не случится, Совет откроет охоту. А я получу приглашение присоединиться и буду вынужден принять его. Ты же знаешь, дорогая, у меня нет выбора, – он тяжело вздохнул. – И, может, это будет к лучшему. Потому что если ты действительно больна…

– Я знаю, – мне больше не хотелось смотреть на Пола, поэтому я сосредоточилась на своих руках с обломанными ногтями. На одном из пальцев у основания ногтя виднелась крошечная алая капелька. Я поднесла руку к губам и ощутила теплый медный вкус крови.

– У тебя пять часов на то, чтоб выбраться из моего Сектора, – сказал Пол. – Попытаешься снова появиться здесь, будешь иметь дело с моим джинном. До тех пор пока все это не закончится, ты не имеешь права ступать на мою территорию. Понимаешь, Джоанн?

– Да, – с трудом произнесла я. Боже, как больно! Хотя я все это предвидела, мне все равно было невыносимо тяжело.

Пол взял мои руки в свои. Его кожа была теплой и, против ожидания, огрубевшей.

Ну да, вспомнила я, он же работал этими руками. Чинил машину.

– Скажи, куда ты направляешься, – попросил Пол. – Клянусь, я никому не скажу, но мне надо знать.

– Не могу, – я и впрямь колебалась. Но затем глубоко вздохнула и выпалила: – Я ищу Льюиса.

– Льюиса? – он выглядел обескураженным. Даже встревоженным.

– Льюиса Оруэлла.

– Мне известно, черт побери, кто такой Льюис. Это всем известно. Но почему именно его?

– Потому что у него три джинна. Одного из них я видела у него дома, следовательно, двух из них Льюис держит при себе. Я хочу попросить одного.

– У него дома? – недоверчиво повторил Пол. Его нелегко было удивить, однако сейчас у него глаза буквально лезли на лоб. – Что это значит – дома? Откуда ты знаешь, где живет Льюис?

– Он сам сказал мне, – это прозвучало несколько хвастливо, ну и пусть… Я достаточно долго хранила тайну. Теперь могла щегольнуть своей крутизной. Особенно перед таким парнем, как Пол. – Давным-давно.

Он наградил меня заинтригованным взглядом.

– Я даже не спрашиваю, каким образом ты раздобыла эту информацию.

– Что уж поделать, если я неотразима, – теперь в моем голосе прозвучало совершенно бессовестное самодовольство. Меня это в общем-то не смущало. – Теперь ты понимаешь, почему Льюис должен помочь мне и дать своего джинна?

Пол смотрел на меня во все глаза:

– Ты точно ненормальная! Какого черта Льюису это делать?

– Да потому, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать, – что он был влюблен в меня!

Пол покачал головой и молча вылез из машины. Прежде чем уйти, наклонился к открытому окошку. Восточный ветер ерошил его волосы – ураган был на подходе.

– Господи, Джо… не он один, – сказал Пол и побрел обратно к своему замку.

Из Олбани я выезжала в расстроенных чувствах. Я любила Пола. Всегда любила. Именно Пол дал мне рекомендацию для поступления на принстонскую Программу. Благодаря ему я получила ученую степень и приступила к тренировкам, чтоб стать настоящим Хранителем.

И Пол был человеком, который спас меня от участи бессмысленного «овоща», пускающего слюни в психушке. Потому что я знала: при всем профессионализме Мэрион я не смогла бы прожить без своих способностей. Попросту чокнулась бы… Именно Пол помешал этому.

Все лучшее в моей жизни исходило от него.

А все худшее – от Плохого Боба.

В большом помещении главного офиса Хранителей на стены обычно вывешивали памятные таблички с именами выдающихся работников. Так вот, имя Плохого Боба встречалось там чаще других. Будучи одним из самых талантливых Хранителей, которые когда-либо работали в команде, он также являлся и самой одиозной личностью.

Блестящий, темпераментный подросток, каковым пришел сюда Боб, со временем превратился в не менее яркого взрослого с отвратительным характером: он презирал окружающих и легко выходил из себя. Люди боялись Плохого Боба, никто из них по своей воле не согласился бы иметь такого начальника. Даже те, кто находился выше его на иерархической лестнице, внутренне сжимались, когда Боб входил в комнату.

Он стал моим боссом.

Мне доводилось слышать все истории про него: как Плохой Боб кинул стакан с выпивкой в лицо президенту Соединенных Штатов, и понадобились усилия всей Ассоциации, чтобы вызволить его из объятий Секретной службы. Кроме того, Плохой Боб заявился на прощальную вечеринку уходящего на пенсию Национального Хранителя из Англии и вылакал целую бутылку шампанского «Кристалл». И это при том, что он даже не хотел пить… Просто чтоб позлить юбиляра. Боб являлся своего рода легендой – его боялись и уважали. Иметь в своем активе стычку с ним считалось почетно, после этого вы могли месяцами пережевывать впечатления.

Хранители Погоды подчас больше напоминали компанию «кистоуновских полицейских», чем действующую профессиональную организацию. А все потому, что невозможно по-настоящему организовать кучу отъявленных индивидуалистов, наделенных сверхсилами. Каким-то образом – хаотично, шапкозакидательски – нам удавалось процентов на восемьдесят ограждать человечество от того дерьма, которое швыряла в него Мать Природа.

Но никто из нас не взялся бы остановить ураган по имени «Эндрю».

Он зародился в зоне ураганов и поначалу ничем не отличался от своих многочисленных предшественников, которые, самое большее, вызывали незначительные изменения давления. Никто из сотрудников офиса во Флориде поначалу не придал «Эндрю» значения. Они даже не сочли нужным проинформировать Плохого Боба, который уже тогда являлся Хранителем Сектора. Он же сам не занимался частными вопросами, в его задачу входило отслеживать крупные события и поддерживать стабильную обстановку в Секторе.

Но так случилось, что «Эндрю» вышел из-под контроля. Сначала с ним работали двое штатных сотрудников, затем – пятеро, потом к ним на помощь пришли другие Хранители. В итоге в Сектор стянули буквально сотни работников, пытавшихся обезопасить эту бомбу замедленного действия.

Даже Хранителям следует сохранять осторожность при работе с ураганом подобной силы. «Эндрю» продемонстрировал это в полной мере. В борьбе с ним погибло более двадцати человек, еще по меньшей мере десять лишились сил. К тому моменту, когда Плохой Боб вышел на сцену, ураган уже достиг Флориды и начал свой неистовый разрушительный марш.

Я тогда была еще слишком молодой, чтоб участвовать в этой войне, но слышала рассказы, ходившие по школе.

Плохой Боб вошел в центр урагана и остановил его. В одиночку.

Конечно, не обошлось без разрушений – это ведь был самый сильный ураган, обрушившийся на побережье за последнее столетие. Но даже озирая опустошенный край, мы понимали, насколько страшнее могли быть последствия. Этот ураган обладал способностью мыслить. Он накопил достаточно энергии, чтоб сохранять форму и продолжать свой смертоносный путь на расстоянии тысячи миль, если не больше. «Эндрю» был злобным и голодным, как немногие сущности на нашей планете. И тем не менее Плохой Боб сумел подавить его и подчинить своей воле.

После этой истории даже те, кто раньше называл Боба придурком и ничтожеством, стремились попасть в его команду. Почитали за честь. Служба там (несмотря на кошмарного начальника) считалась признаком непревзойденной смелости.

В то время, к началу две тысячи второго, я уже четыре года работала Хранителем на Атлантическом побережье. Формально я была сотрудником Плохого Боба во Флориде, но сталкиваться с ним мне не приходилось. Подобно главным администраторам крупных корпораций, он обнаруживал свое присутствие лишь путем телефонных звонков высокопоставленным сотрудникам (достаточно далеким от меня) или в виде закорючек на служебных записках. Моим непосредственным начальником являлся Региональный Хранитель по имени Джон Фостер. Это был опытный джентльмен с вальяжными манерами и непреодолимой склонностью к трубкам и твидовым пиджакам. Помнится, я ожидала услышать из его уст аффектированную, хорошо поставленную речь с оксфордским акцентом и была очень удивлена протяжному, медлительному говору уроженца Северной Каролины. Мы занимались рутинной работой: немного прибавить дождя здесь, убавить там, сгладить тропический ураган и превратить его в обычный шквалистый ветер, отвести грозу от густо населенной местности. Ничего драматического. Ничего особо важного. Пару раз мне случилось напортачить – со всеми бывает – и получить по телефону нагоняй от Плохого Боба. Ничего личного. Каждый член нашей команды мог насчитать в своем багаже пару-тройку головомоек при условии, что он не вылетел в первую же неделю.

А затем в начале августа объявился тропический ураган «Сэмюэль». Немного рановато для сезона ураганов, но, по моему опыту, все самое худшее имеет обыкновение случаться либо слишком рано, либо слишком поздно. «Сэмюэль» отличался совершенно необычным рисунком, имевшим сходство с пресловутым «Эндрю». Тогда на самом высшем уровне (понимай, во Всемирном Совете) было принято решение остановить ураган, прежде чем он приблизится к нашим берегам и начнет представлять реальную угрозу. Самодовольная беспечность осталась в прошлом.

До сих пор не понимаю, почему на это дело поставили меня. Наверное, все объяснялось незначительными вначале размерами урагана и моей надежной репутацией укротительницы южных ветров. Несомненно, Джон Фостер хотел дать мне возможность потренироваться. Работать мне предстояло в паре с другим Хранителем, находившимся на том конце Атлантике. Это была Тамара Матумба из Мавритании. Я уже участвовала в парных манипуляциях, но лишь на лекциях и лабораторных работах. Конечно же, это сильно отличалось от полевых условий, где нам предстояло иметь дело с полновесным чудовищем, зародившимся в гнезде ураганов по имени «Бермудский Треугольник».

Национальная Служба Погоды владела несколькими отличными офисами в городе Корал-Гэйблз, штат Флорида. Здания восстановили после того, как ураган «Эндрю» разнес их в щепки. В то утро я приехала сюда в спокойном и умиротворенном настроении. За предстоящую работу во Флориде я пообещала сама себе вознаграждение в виде красивого загара и нового «бикини». Я была уверена в успешном результате и в том, что хоть одна-то из этих радостей жизни от меня не уйдет. На переднем сиденье Далилы валялся пакет из супермаркета, а в нем – авансом купленный купальник. Шесть квадратных дюймов спандекса цвета морской волны – по пятнадцать долларов за каждый дюйм. Моя награда за работу, которую мне предстояло выполнить. Я собиралась по-быстрому освободить мир от тропического гостя, а затем переодеться в «бикини» и рвануть на пляж на весь остаток дня.

Мой визит в НСП являлся обычным делом. Мы – Штатные Хранители, так же как и Региональные Хранители, – делали это постоянно. Наши визитки гласили: «ПОСЕТИТЕЛЬ ИЛИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ», и наши соседи по зданию не задавали лишних вопросов. Хотя, очевидно, подозревали многое. Об этом свидетельствовали многозначительные взгляды и выдаваемая бесплатно кока-кола.

Этим утром я отметилась на входе, прикрепила бирку на свою белую свободную блузку, которой позже на пляже предстояло превратиться в халат, и немного поболтала с регистратором – великолепной афроамериканкой по имени Мона. Мы обсудили проблему купальников, а потом я случайно бросила взгляд на список посетителей и похолодела.

Роберт Бирингейнин.

– Плохой Боб здесь? – спросила я упавшим голосом.

Она опасливо оглянулась и, наклонившись поближе, прошептала:

– С кем-то встречается. С кем, не спросила.

– Не знаю уж, какому божеству пожертвовать ягненка, чтоб оно уберегло меня от подобной встречи.

– Милочка, я готова пожертвовала гораздо большим, только бы быть уверенной, что меня эта встреча не коснется, – округлила глаза Мона. – Готова поклясться, этот человек – пожиратель собственных детей.

– Уж детей своих подчиненных он точно готов сожрать. А также и самих подчиненных, – я бросила взгляд на часы и убедилась, что до начала акции осталось пять минут. – Лучше поспешу. Увидимся позже?

– Давай, – согласилась Мона. – Позавтракаем кубинскими сандвичами. Через шесть кварталов отсюда отличная забегаловка, встретимся там.

Я помахала ей, прошла сквозь автоматические двери и поспешила сквозь высокотехнологичную зону небольших застекленных конференц-залов, оснащенных новейшими компьютерами. Несколько аналитиков и метеорологов, сидевших там, подняли голову при моем появлении, но ничего не сказали. Все знали, куда я направлялась.

Служебная комната «Б» формально называлась «Центром по управлению второстепенными кризисами», но редко использовалась по назначению. Большую часть времени она служила неофициальным местом встречи Хранителей. Мне случалось бывать там пять-шесть раз, поэтому, открывая дверь, я была готова к тому, что увижу.

Если не считать присутствия Боба Бирингейнина.

Он сидел у окна, за которым виднелось безоблачное небо, – ноги задраны на стол, в руке стакан с минералкой. Я не встречалась с Бобом со времени моего ужасного вступительного собеседования, и сейчас при виде его вновь почувствовала себя ничтожно маленькой и слабой. Особенно когда его голубые глаза просветили меня насквозь и отвергли, как нечто малоценное.

– Насколько понимаю, Джоанн Болдуин? – произнес своим мягким тенором Боб. Тон был нейтральным с оттенком безразличия.

– Да, сэр.

– Я пришел просто посмотреть, – кивнул он.

Посмотреть. Хуже и придумать нельзя. Работать, когда тебе в спину дышит Плохой Боб, – это заставило бы нервничать и самых опытных Хранителей. Я же, при всей своей самоуверенности, далеко не считала себя самой. Пока нет.

Тем не менее я проглотила это и уселась просматривать данные: карты систем атмосферного давления, только что отпечатанные спутниковые снимки нарастающего в своем круговом движении тропического урагана «Сэмюэль». Моя коллега ожидала в мавританском порту с названием Нуакшот. Телефонная линия была настроена на быструю связь с ней. Дело в том, что в астральном поле голоса не проходят на большие расстояния, приходится пользоваться земными коммуникациями.

– Ну что, начнешь, пока я еще не устал? – подал голос Плохой Боб. Он сидел, все так же откинувшись, и любовался видом из окна. Смешно называть видом прямоугольник чистого неба, на котором ничего не было видно – ни единого облачка. Мы оба наблюдали за сценой действия безграничных и бесконечных возможностей. Я почувствовала, что в горле у меня пересохло. На столе стоял графин с водой – жемчужные капельки на запотевших стенках, – но мне отчаянно не хотелось демонстрировать свое волнение перед начальником. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и бодро ответила:

– Конечно. Без проблем.

Набрала номер Нуакшота – Тамара Матумба подняла трубку после второго гудка. Мы несколько нервно обменялись с ней шутливым приветствиями. Плохой Боб сидел, нетерпеливо барабаня кончиками пальцев по столу, и я поторопилась перейти к первой фазе операции, которая заключалась в обсуждении рамок предстоящих действий.

Всегда полезно, приступая к подобной работе, иметь четкое представление о том, как ты собираешься ее заканчивать.

Мы решили подорвать силы «Сэмюэля», с тем чтобы превратить его в обычный шквал. Нет смысла пытаться полностью уничтожить ураган – это только приведет к перемещению его энергии куда-то в другое место и может послужить причиной еще худших последствий. По ходу разговора я делала трясущейся рукой заметки. Это налагает дополнительную ответственность – когда знаешь, что все твои действия отражаются на бумаге.

– Ну что, приступаем? – спросила я, и Тамара поспешила подтвердить свою готовность. Хотя, бьюсь об заклад, ни у меня, ни у нее не было такой уверенности.

Я глубоко вздохнула – вперед! – и выплыла из своего тела в астрал. Комната сразу погрузилась в серый туман, в котором Плохой Боб светился подобно неоновой лампе, раскаленной до такой степени, что было больно смотреть. Преобладали ярко-красные цвета. Я мельком подумала, не болен ли он, но мне некогда было интересоваться здоровьем босса. Не время. Я отвернулась и сконцентрировалась на мощном потоке энергии, поднимавшемся над морской поверхностью. Отдалась на волю этого потока, позволив ему нести себя дальше и выше. Беззвучно и не встречая никакого сопротивления, поднималась все выше в той невидимой жидкости, которую мы называем воздухом. Облака на этом плане не просматривались, зато хорошо была видна красная пелена энергии над океаном. Соответственно под мезосферой простиралась такая же белая пелена. В реальности она соответствует скоплению облаков и, как следствие, обильному дождю, самое позднее через сутки. Попеременно нагревающийся и охлаждающийся воздух над океаном представлял собой генератор невообразимой мощности, который приводил в движение механизм жизни. Прикосновение к этой энергии прямо здесь, на побережье, давало невероятно острые и волнующие впечатления.

Я парила над водной гладью. Путешествуя на астральном плане, вы покрываете гигантские расстояния за достаточно короткие промежутки времени. И тем не менее мне показалось, что я летела довольно долго, прежде чем узрела тот крутящийся, извивающийся организм, который мы называли ураганом «Сэмюэль». Он уже миновал младенческую фазу и превратился в достаточно крупного мальчугана, который вот-вот войдет в пору отрочества. Не за горами момент, когда бунтующий подросток превратится во взрослого и опасного хулигана. Перед лицом такого мощного природного катаклизма особо остро чувствуешь свою незначительность. И даже не так – кажешься себе не просто маленьким, а исчезающе ничтожным. Силы, формирующие и двигающие этот ураган, затмевали все, что я могла в ответ обнаружить в себе.

Мне пришлось переместить какую-то часть своего сознания обратно в тело, чтоб поговорить по телефону с Тамарой и выяснить, есть ли у нее джинн.

– Ну да, – ответила она. – А у тебя нет?

– Должна получить где-то через полгода.

– Ты хочешь использовать подпитку?

– Да, пожалуйста.

– Никаких проблем.

Собственно, для предстоящей работы мне полагалось использовать энергию джинна… Хранитель, который ближе всего находится к урагану, несет за него ответственность. Использование же джинна равносильно введению сверхпроводника в электрическую цепь – он расширял и увеличивал силы Хранителя, а также помогал точно их направлять. Тот факт, что меня бросили на борьбу с «Сэмюэлем», не снабдив подобным источником, был не случайной ошибкой, а попыткой проверить мои силы.

Контроль осуществлял Плохой Боб. Да уж… Никакого давления.

Я справилась с нервной дрожью и приступила к делу. Прошло примерно тридцать секунд, и передо мной в астральном поле начала вырисовываться какая-то фигура – это была Тамара. Высокая, светлая, с необычайно яркими цветами ауры и четкой белой энергетической связью, тянущейся к ее родной Мавритании. На моих глазах по этой линии потекла, нарастая, энергия, которую на том конце обеспечивал джинн.

Я потянулась к Тамаре, и наши эфирные тела соприкоснулись. Переполнявшая ее энергия так резко хлынула в меня, что я едва смогла с ней справиться. Прежде мне не доводилось использовать силу джинна на таких уровнях. Это одновременно напоминало и головокружение, и сильное опьянение, и любовное безумие. Приобщившись к такой мощи, я получила возможность ощущать движение каждой молекулы в воздухе, каждый малейший перепад температуры между ними. Это было как…

…Как вдруг стать Богом.

А где-то вдалеке за мной наблюдал Плохой Боб. Эта мысль разом вышибла из меня всю божественность и вернула к работе. Как и ожидалось, впереди урагана следовала граница высокого давления. На астральном плане это удивительно походило на стоп-кадр взрыва: нулевое давление в эпицентре и радиально распространяющаяся волна энергии. Да уж, такую махину не остановить.

Остается только как-то ослабить силу, прущую на тебя.

Мы с Тамарой принялись быстро и, я бы сказала, эффективно трудиться над тем, чтобы сгладить перепады температур в поверхностном слое. Требовалось отсечь прилив энергии в нашего подопечного монстра, а затем снизить температуру в верхней точке и создать более короткую волну давления. Так постепенно, шаг за шагом мы изменяли картину, постоянно анализируя полученные результаты. Крохотный шажок и снова возвращение к источнику нашей энергии… затем снова к океану… для следующего маленького изменения.

Потребовалось немногим больше получаса, и тропический ураган «Сэмюэль» уменьшился до размеров обычного юго-восточного ветра, несущего с собой густые дождевые облака. С неохотой я оторвалась от Тамары и тут же почувствовала, как из меня утекает вся энергия.

Возвращение в свое тело было пугающим – оно больше походило на внезапное падение. Сразу же стало ясно, насколько я устала. Странно, обычно я контролирую ситуацию. Интересно, вызывает ли привыкание использование такого источника энергии? И если да – то насколько жалко я буду себя чувствовать после сегодняшнего эксперимента?

Тамара – уже в реальном мире, по обычному телефону – произнесла несколько комплиментов на прощание. Я, с трудом припомнив, как надо двигать губами, поблагодарила ее.

Плохой Боб потянулся и нажал на кнопку, прервав наш разговор.

– Ну что ж, отлично, Джоанн Болдуин, – произнес он. – Ты знаешь, я голосовал против тебя. Тогда, на вступительном собеседовании.

Еще бы я забыла!

У меня не осталось сил даже на то, чтоб испугаться его предстоящего суждения. Я сейчас съем любое дерьмо, которое он выложит передо мной на блюдечке. И буду лишь стараться не тосковать по тому божественному ощущению всемогущества… Потому что было бы так здорово словить хорошенький разряд молнии и шмякнуть прямо ему в жирный зад! Хоть раз проявить свою силу в его присутствии.

Плохой Боб тем временем положил свою ладонь на мое плечо, придавив его, затем пару раз похлопал.

– Что ж, возможно я был тогда не прав, – продолжал он. – Ты далеко не так плоха, Болдуин. Море грубой, чистой силы – от этого, черт побери, никуда не денешься. Сказать по правде, я такого раньше не видел. Полагаю, с таким количеством энергии ты в состоянии нанести немало вреда.

Я не вполне была уверена, что правильно расслышала его. Сидела и моргала, пытаясь заставить свой бедный утомленный мозг осмыслить сказанное.

– Какой вред? Что я сделала не так?

– О нет, как раз наоборот. Сегодня ты добилась успеха!

Теперь он стоял, опустив обе руки мне на плечи. На какой-то безумный миг у меня зародилась спасительная мысль, что Бобом овладело внезапное чувство. В конце концов, все в нашем мире подвержены сексуальному раздражению. И возможно, мужчины, обладающие энергией для разрушения целых стран, имеют большую склонность к этому. Я даже начала прикидывать, как мне с наименьшими потерями выбраться из сложившейся ситуации.

Но затем осознала, что прикосновения Боба вовсе не носят двусмысленного характера. Скорее он пытался удержать меня в кресле.

– Ну хорошо, – медленно произнесла я. – Я в самом деле должна…

– Вред будет иметь место, когда ты выйдешь из-под контроля, Болдуин, – перебил меня Боб. – Я видел сотни таких детишек, как ты. Самонадеянные выскочки, маленькие девочки и мальчики, понятия не имеющие, сколько надо платить за подобную мощь. И не ведающие ни малейшего уважения.

– Сэр, я полна уважения. Уверяю вас…

– Нет. Пока еще нет. Тебе это только предстоит, – он не давал мне и слова вставить. – Ты, наверное, скажешь, что ничего не понимаешь, не так ли?

Мне не хотелось соглашаться с ним, но Боб, похоже, и не слушал меня.

– Господи, такая силища, – говорил он, пожирая меня своими безжалостными глазами. – И вся тратится понапрасну! Тебе не нужен джинн. Тебе вообще ничего не нужно. Я помню, что это такое – быть молодым и глупым. Знаешь, что происходит дальше, малышка? Сила уходит. Рано или поздно ты стареешь, теряешь скорость и остроту. И вот тогда это случается – люди трахают тебя.

Я боялась раскрыть рот. Боб говорил не со мной, вовсе нет. На моих глазах происходило что-то потаенное. И очень мерзкое. Его пальцы впились в мои плечи как железные шипы.

– Ты собираешься меня трахнуть, малышка? – он по-звериному оскалился. – Я имею в виду в переносном смысле.

– Нет, сэр, – прошептала я.

– Черта с два нет!

Я почти физически ощущала присутствие чего-то в этой комнате: большого, темного и злобного. Чего-то жестокого. Ему что-то от меня надо.

Казалось, Плохой Боб тоже почувствовал это. Он моргнул, отпрянул и убрал руки с моих плеч. Я чувствовала, как онемели мышцы, и знала: завтра там появятся синяки.

– Убирайся, – рявкнул он. – Прочь с моих глаз.

Полагаю, я вышла из комнаты, проследовала мимо метеорологов, через секретную дверь, расписалась на выходе, забрала у Моны свою сумку. Наверное, даже сказала что-то на прощание. Но я ничего этого не помню. Очнулась, только сидя в машине – задыхаясь и стараясь не расплакаться.

Вряд ли я взялась бы точно определить, насколько близко оказалась к смерти в тот день, но то, что это было, – я чувствовала. На каком-то уровне даже знала.

Чтоб хоть немного успокоиться, я поехала в бар на пляже. По зрелому размышлению, не лучший способ справиться со стрессом. Но в такой ситуации люди обычно следуют своим инстинктам. Просто мои были… такими дурными.