Дэннис снова уселся на диван, приложил руку к груди и занялся дыхательными упражнениями. Я нетерпеливо ерзала рядом. Наконец он сказал:

— Теперь все в порядке. Я успокоился.

— Отлично. — Я могла продолжать свой рассказ. — Итак, мы пошли в соседнюю пиццерию. У Гаса не было денег, что, в общем-то, и следовало ожидать, ведь у него не было денег ни вчера, ни сегодня днем, а он, хотя и очень талантлив, но алхимией не очень увлекается…

— То есть ты платила и за себя, и за него.

— Да, и я совсем не против, потому что это только логично…

— Кажется, у них есть официант с очень славной попкой… — Дэннис был голубым двадцать четыре часа в сутки.

— Да, есть там такой. Но Гас выпил бутылок десять пива, и…

— Десять бутылок пива?

— Расслабься, — сказала я. — В принципе я не вижу ничего плохого в том, что человек пьет пиво, тем более что пиво — не самый крепкий спиртной напиток. Однако за него тоже надо платить.

— Тебе не кажется, что он пользуется тобой? — спросил Дэннис, внимательно глядя мне в глаза.

Такая мысль приходила мне в голову, еще когда мы сидели в пабе, и я тогда очень расстроилась, потому что страшно не любила, когда меня считали идиоткой. Но еще больше не любила спорить из-за денег. Такие споры напоминали мне о детстве, о том, как моя мать с красным, искаженным от гнева лицом кричала на папу. Я обещала себе никогда так не поступать.

— Нет, Дэннис, мне так не кажется. Потому что потом он сказал мне замечательные слова.

— Настолько замечательные, что они стоили десяти бутылок пива?

— Как минимум.

— Давай послушаем, что это за слова.

— Он взял меня за руку, — медленно, нараспев, проговорила я, пытаясь произвести должный эффект, — и сказал, очень-очень серьезно: «Я ценю твою щедрость, Люси». Потом он сказала: «Я ненавижу безденежье, Люси», а еще, ты только послушай, Дэннис: «Особенно когда я встречаю такую девушку, как ты». Ну, что ты теперь скажешь?

— А что он имел в виду?

— Он добавил еще, что я красавица и что меня надо возить в красивые места и дарить мне красивые вещи.

— Вот только он их дарить тебе не будет. — Иногда Дэннис бывает слишком прямолинейным.

— Заткнись! — воскликнула я. — Он сказал, что хотел бы кормить и поить меня, покупать мне цветы, и шоколад, и шубы, и кухонную мебель, и электроножи, и эти маленькие пылесосы, которыми можно чистить диваны, и все, что ни пожелает мое сердце.

— И что желает твое сердце? — поинтересовался Дэннис.

— Оно желает Гаса.

— Да? Ты ничего не путаешь? Может, это не сердце его желает, а кое-что другое?

— Как ты вульгарен! Ты хоть иногда думаешь о чем-нибудь, кроме секса?

— Никогда. Ну, и что дальше?

— А дальше он сказал, что теми маленькими пылесосами очень удобно высасывать пыль из карманов пальто.

Дэннис фыркнул:

— Да, ну и подарки! Электроножи и шубы!

Но Дэннис не слышал еще и половины того, что произошло в пиццерии. И мне расхотелось рассказывать об этом, потому что я догадывалась, что наш дальнейший, несколько сумбурный разговор с Гасом произведет на Дэнниса негативное впечатление, а я жаждала восторженных комментариев.

И все-таки я рассказала.

— Тебе нравятся цветы? — спросил меня Гас, когда мы закончили обсуждать пылесосы.

И я ответила:

— Да, очень, но без них я не чувствую себя обездоленной.

Потом он спросил:

— А шоколад ты любишь?

— О да, я обожаю шоколад и ем его в огромных количествах.

— Ах вот как! — Казалось, что эта новость повергла Гаса в отчаяние. — Ну конечно, чего еще можно было ожидать? Такая красивая девушка. Глупо с моей стороны надеяться, что я буду единственным мужчиной в ее жизни.

Я уставилась на Гаса, пытаясь понять, что происходит на этот раз.

— Как наивен был я, думая, что такая богиня, как ты, спустилась на землю ради меня. Богиня, вокруг которой вьются толпы воздыхателей, готовых съесть свое сердце, чтобы только заслужить ее благосклонный взгляд.

— Гас, пожалуйста, прекрати. О чем ты говоришь? Нет-нет, все в порядке, — обратилась я к официанту, который примчался к нашему столику узнать, что случилось и не из-за пиццы ли так переживает клиент.

— Раз уж вы здесь, принесите мне еще одно пиво, — Гас помахал в воздухе пустой бутылкой (девятой, кажется). — Как о чем я говорю? Конечно, о тебе, мисс Люси Богиня Салливан… ведь ты — мисс, я полагаю?

— Да.

— … и о твоих поклонниках, которые дарят тебе шоколад.

— Гас, у меня нет никаких поклонников, которые дарят мне шоколад.

— Но ты же сама сказала…

— Я сказала, что я ем шоколад в огромных количествах. Но не потому, что мне его дарят. А потому, что я сама его себе покупаю.

— Сама, — медленно повторил Гас. — Ты сама покупаешь шоколад. Понимаю…

— Вот и хорошо, — засмеялась я. — Я рада, что ты во всем разобрался.

— Независимая женщина, вот ты кто, Люси. Ты не хочешь быть ничем им обязанной. И правильно делаешь.

— Э-э… кому я не хочу быть обязанной?

— Поклонникам.

— Гас, да нет же у меня поклонников.

— Нет поклонников?

— Нет. По крайней мере, в данный момент. — Я не хотела выглядеть в его глазах законченной неудачницей.

— Но почему?

— Не знаю.

— Ты же такая красивая.

— Спасибо.

— Я никогда раньше не слышал, что англичане — близоруки все до одного, но должно быть, это так. Иначе я не могу объяснить происходящее.

— Спасибо.

— И не надо все время говорить мне спасибо. Я говорю то, что думаю.

Здесь наступила маленькая приятная пауза, во время которой мы сидели и улыбались друг другу. Правда, взгляд у Гаса был какой-то стеклянный, наверное, от выпитого пива.

Потом Гас сказал:

— Хм, Люси… Можно спросить у тебя кое-что?

И я ответила:

— Конечно, спрашивай.

— Если я правильно понял, в настоящее время у тебя нет поклонников.

— Ты правильно понял.

— Могу ли я сделать из этого вывод, что имеется соответствующая вакансия?

— Можно сказать и так.

— Я знаю, что с моей стороны предполагать такое — неслыханная дерзость, но есть ли у меня хотя бы шанс на то, что ты рассмотришь мою кандидатуру?

Я уставилась на красные и белые клетки на скатерти, слишком смущенная, чтобы поднять глаза, но все-таки сумела выговорить:

— Есть.

На этом месте Дэннис прервал мой рассказ возгласом разочарования.

— О, Люси, — вздохнул он. — Сколько раз я говорил тебе — ты не должна соглашаться так легко. Пусть они по трудятся как следует.

— Нет, Дэннис, — решительно возразила я. — Ты должен понять: с ним в эти игры играть нельзя — он и так постоянно все пугал, даже когда я говорила буквально и откровенно. А если я начну манипулировать, применять всякие женские штучки, то есть говорить «нет», имея в виду «может быть», то я потеряю его.

— Ну ладно, раз ты так думаешь. И что же было дальше?

— Он сказал: «Сейчас я тоже не испытываю ни к кому романтических чувств, а ты будешь доедать свою пиццу?»

— Мягко стелет, — пробормотал Дэннис, явно не впечатленный услышанным.

— А я была в восторге, — сказал я.

— Не вижу, от чего тут приходить в восторг, — проворчал Дэннис. — Конечно, за пиццу было заплачено, так почему ее не доесть, раз ему хочется. Но приходить по этому поводу в восторг?

Я не стала вдаваться в объяснения.

— Ну, а каков он в деле? — спросил Дэннис.

— Не знаю.

— Ты не позволила ему?

— Он не пытался.

— Но ведь провели вместе почти двадцать четыре часа! Тебе это не показалось странным?

— Нет. — Мне действительно не показалось это странным. Конечно, подобная сдержанность была довольно необычным явлением. Но в принципе я слышала, что бывает и такое.

— Судя по всему, он — гей, — заявил Дэннис.

— Никакой он не гей.

— Но ты, кажется, даже не расстроилась, что он не запрыгнул на тебя? — озадаченно спросил Дэннис.

— Совершенно не расстроилась, — подтвердила я. — Мне нравятся мужчины, которые не спешат, которые сначала узнают меня поближе, а потом уже спят со мной.

И это было правдой, а не пустой бравадой. Я боялась мужчин, которые не скрывали своей потребности в сексе, боялась больших, зрелых мужчин с огромным сексуальным аппетитом. Мужчин с масляными глазами, крупными бедрами, волосатой грудью, небритыми челюстями. Мужчин, у которых была эрекция шесть раз в час. Мужчин, которые пахли потом, солью и сексом. Мужчин, которые входили в помещение, говоря своим телом: «Вот мой стояк. Остальное прибудет минут через пять».

Мужчины с мыслительным центром в районе лобка приводили меня в ужас.

Вероятно, потому, что я опасалась критики с их стороны относительно моего мастерства в постельных утехах.

Я считала, что женщины толпами увиваются за такими мужчинами, и они, эти мужчины, могут выбирать себе кого пожелают и поэтому привычны к самому лучшему. И если я, с маленькой грудью, не самая длинноногая, бледная, заберусь к ним в кровать, то ничего, кроме отвращения, не вызову.

Я рассчитывала, что если мужчина познакомится со мной поближе до того, как мы займемся любовью, то у меня будет больше шансов, что он не станет откровенно смеяться надо мной. Он будет более подготовлен к тому, чтобы простить мне физические несовершенства, так как уже узнает о моих высоких душевных качествах.

Разумеется, вышесказанное отнюдь не значит, что я ни разу не спала с практически незнакомыми мужчинами. Такое случалось, когда я чувствовала, что у меня нет другого выбора, а такое бывало, когда мужчина мне нравился и я боялась отпугнуть его, отказав ему в немедленном сексуальном удовлетворении. И если бы Гас настаивал, то я бы, скорее всего, согласилась. Но он не настаивал, и я была очень этому рада.

— Это все твое католическое воспитание, — печально покачал головой Дэннис. Мне пришлось остановить его, а то бы он, как обычно, принялся критиковать католическую церковь и школы при монастырях, то, как они калечат психику всех мальчиков и девочек, которые попадают в зону их влияния, то, как они лишают их способности испытывать чувственное наслаждение без чувства вины.

— Да нет же, Дэннис, от беспорядочной половой жизни меня удерживает совсем не католицизм.

Я подозревала, что от беспорядочной половой жизни меня удерживало отсутствие полной груди и длинных, стройных, золотистых бедер. Я подозревала, что при наличии этих аксессуаров я бы с куда большей охотой прыгала в кровать к незнакомым мне людям. Может, тогда секс стал бы для меня просто приятным времяпрепровождением, а не упражнением по маскировке слишком большой попы и слишком маленьких грудей, во время выполнения которого еще надо притворяться, что я получаю удовольствие.

— Итак, чтобы подвести итог, как бы ты оценил события последних суток? — спросила я Дэнниса. — Правда, Гас очаровательный?

— Ну, не знаю… вряд ли это мой тип… Но, — торопливо добавил он, заметив, что я начинаю обижаться, — кажется, он действительно забавный молодой человек. И раз тебе нравятся молодые люди без средств к существованию, то воля твоя, и я только надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, но лично я не рекомендовал бы сильно увлекаться, однако мне кажется, что я бросаю слова на ветер.

— А правда, как удивительно то, что сбылось предсказание гадалки? — подтолкнула я Дэнниса в русло позитивного настроя.

— Должен признать, что совпадение по времени поразительное, — согласился он. — Очень возможно, что это знак. При обычных обстоятельствах я бы посоветовал соблюдать осторожность, но здесь, похоже, действительно вмешались высшие силы.

Больше всего на свете мне хотелось услышать именно эти слова.

— Если мы закроем глаза на денежный вопрос, он хорошо вел себя? — спросил Дэннис.

— Очень хорошо.

— Так. Я должен лично встретиться с ним, чтобы окончательно сформировать свое мнение, но пока даю тебе свое предварительное благословение.

— Спасибо.

— Ну ладно, уже половина первого, мне пора.

— Пора надевать рубашку в клеточку и идти танцевать под «Пет шоп бойз»?

— Боже, Люси. — Лицо Дэнниса недовольно скривилось. — Какие ужасные стереотипы.

— Но тем не менее?

— Да.

— Что ж, желаю тебе хорошо повеселиться. А я иду спать.

И я отправилась в постель совершенно счастливая.