Медленно-медленно я переместила правую ногу по пушистому коврику в ванной. Мягкие завитки шерсти были бальзамом для моих ноющих ног. Я подтянула левую ногу и почувствовала касание каждого волоска к своей гиперчувствительной коже. Так мягко… Так приятно… Потом снова сделала шаг правой ногой.

Сколько я тут стою? Слишком долго. Может, хватит вытираться. Кому-то еще может понадобиться ванная.

Я, спотыкаясь, пошлепала в спальню, чтобы одеться. Одно я знаю точно. Больше никогда в рот не возьму чертов составной мартини! Очевидно, это дурное влияние Эмили. Вообще-то я не отношусь к классу так называемых тусовщиц, но за последние два дня уже дважды напивалась. Никогда раньше я не принимала душ в солнечных очках. Как это характеризует моих друзей?

Мне бы помалкивать в тряпочку, но я – единственная, кто буквально распадается на кусочки. Я проснулась в восемь с ощущением, что возвращаюсь из комы. Привычный ужас перед пробуждениями стал еще острее. И тут я обнаружила, что Лара и Эмили сидят на кухне, попивают протеиновые коктейли и болтают как ни в чем не бывало. Вот ведь выносливые твари.

– Ты в порядке? – спросила Эмили обеспокоенно.

– Ага, – ответила я. – Просто что-то глаза не открываются. Больно очень.

Эмили выдала мне очки – какие-то обезболивающие – и предложила принять душ. Душ мне не помог, но зато помог коврик в ванной, по крайней мере, мне было легче, когда я стояла на нем.

Когда я с трудом напяливала на себя одежду, очки свалились. Я нагнулась поднять их, но перед глазами закружились черные мушки, так что я плюнула и оставила очки лежать на полу. Потом пошла в гостиную. Звук моих шагов по деревянному полу был невыносим. Я поискала глазами подушку или одеяло на диване. Какой-то знак, что тут спала Лара. Но когда я заглянула в комнату Эмили, то увидела разбросанную по полу одежду Лары. Должно быть, она спала с Эмили.

Ну не в том смысле «спала», а просто спала. Ну, вы понимаете.

Я ужасно расстроилась, увидев, что, пока была в душе, приехал Трой. Я с трудом разлепила больные глаза, чтобы посмотреть на него. Все такой же невероятно красивый.

– Здорово, Мэгги, – кивнул мне Трой.

– Как дела? – сказала я.

Мне было слишком плохо, чтобы здороваться по-американски. Хотелось прилечь. Я аккуратно опустилась на диван и прислонилась к подушкам. Но даже когда я замерла, ощущение, что я лечу куда-то вниз, дальше и дальше, не проходило.

Эмили, Лара и Трой обсуждали презентацию. Откуда-то издалека до меня доносилось журчание их голосов. Тут я обнаружила, что если медленно проводить прядью волос по щеке, то боль в скулах притупляется. Снова и снова я гладила волосами от носа к уху и обратно.

– Эй, Ирландка! – Трой стоял у меня над ухом. – Что это ты такое творишь со своими волосами?

Я была не в себе, так что, ничуть не смутившись, рассказала ему свою методику. И еще поделилась впечатлением от стояния на коврике.

– Тебе нужен массаж, – сделал он вывод. – Надо поработать с твоими активными точками.

– Тебе?

– Нет. – Он тихонько засмеялся. – Это должен делать специалист. Подожди.

Через минуту входная дверь открылась, и внутрь ворвалось ослепительно яркое солнечное утро.

– Закройте, – взмолилась я.

Это был улыбающийся Джастин в желто-красной гавайской рубашке. Я, честное слово, думала, что меня стошнит.

Тут раздалось какое-то царапанье по полу, и я поняла, что пришел кто-то еще. Маленький шотландский терьер гонялся за клубком пыли. Очень милый. Я решила, что это Дезире.

– Ты как раз вовремя, дружище, – поприветствовал Трой Джастина. – Этой леди нужна помощь.

– Да? – спросил Джастин своим пронзительным голосом. – А в чем дело?

Он встал на колени рядом с диваном и театрально начал нащупывать пульс на моем запястье.

– Похмелье, – пояснила я, стараясь не смотреть на его пеструю рубашку.

– Это я виновата, – виновато сказала Эмили. Джастин сложил пальцы и начал разминать руки, как будто и впрямь собрался делать мне массаж.

– Ладно, где у нас болит?

– Везде.

– Хорошо. Будем лечить твое «везде».

Я боялась, что меня, должно быть, попросят частично раздеться. Но его интересовали только мои ноги. Это называется рефлексология. Я не слишком горжусь своими ногами. До этого на сеансах рефлексологии мне было стыдно, что у меня такая огрубевшая кожа и что второй палец длиннее большого. Это мешало мне насладиться процессом. Но сейчас мне хотелось умереть. В этом был один положительный момент – мне было наплевать на состояние своих ног.

А Трой был прав. Джастин специалист.

Он нажимал и массировал с приятной настойчивостью. Боль стала постепенно затухать, и я, к моему величайшему удивлению, пришла в себя.

Села. Птички пели. Мир был ярок, светел и вполне сносен. Солнце больше не казалось мерзким желтым гоблином, а снова стало любимым другом. И я даже смогла взглянуть на рубашку Джастина.

– Ты, – произнесла я в восторге, – ты – просто волшебник. Ты можешь зарабатывать этим на жизнь. Ты занимался этим до того, как стать актером?

– Не-а, это всего лишь хобби. Я научился этому, чтобы попытаться завести себе подружку.

– Сработало?

– Нет.

– Пока нет, хочешь сказать.

– Не-а, я уже сдался. Я не только на работе жирный парень, которого пускают в расход, но и по жизни. Теперь живу для Дезире. Хотя… – добавил он весело, – ее я тоже завел, чтобы с кем-то познакомиться. Думал, смогу шастать вокруг площадок для выгула и присматривать себе подружку, но из этого тоже ничего не вышло.

– В этом городе невозможно найти любовь, – встряла Эмили. – Все по уши в работе. И нет мест, где можно знакомиться.

– А бары? Клубы?

Я была уверена, что слышала от своих сестер и подруг в Ирландии миллион историй о том, как такая-то отправилась в клуб, а с утра проснулась в одной постели с незнакомым мужиком. Казалось, такое происходит чаще, чем не происходит, и обычно это заставляло меня задумываться, почему же некоторые люди все же одиноки.

– В Лос-Анджелесе ты обычно знакомишься с друзьями друзей, – Эмили многозначительно посмотрела на Троя. Но если она надеялась, что прольет свет на вчерашнее свидание с Керсти, то ее ждало разочарование.

Трой подошел ко мне:

– Тебе получше?

Я опять растянулась на спине и кивнула.

– Отлично. Готова пробежать десять миль.

– Я бы так шутить не стала, – прозвучал где– то вдалеке голос Эмили. – Эй, мы работать будем или как?

Они склонились над кухонным столом, как военный совет. Даже Дезире сидела на стуле и внимательно слушала. Позже я выяснила, что она снималась в паре фильмов.

Все окна и двери были открыты. Сквозь них в дом проникал новый веселый день. В полдень Эмили позвонила в ресторан по соседству и заказала поздний завтрак. Еще через полчаса нам доставили столько еды, что хватило бы на целую армию.

– Ты что-нибудь будешь? – поинтересовалась Эмили. – Или тебя вырвет?

– Думаю, я могла бы съесть пару кусочков. – Головная боль прошла, но похмелье все еще напоминало о себе легкой тошнотой.

Трой принес мне тарелку. Я попыталась сесть, но он остановил меня:

– Не надо.

И попробовал устроить тарелку у меня на груди. Но, учитывая, что там у меня имелись груди, которые трясутся, как желе, по своей природе, тарелка никак не приходила в равновесие.

– Может, ты лучше подержишь? – сказал Трой со смущенной полуулыбкой. – А?

Он сверкнул своими зеленоватыми глазами. Внезапно он перестал казаться смущенным, зато смутилась я.

Когда Трой ушел, я попробовала проглотить пару кусочков и удивилась, что они не застряли у меня в горле.

Через какое-то время вновь появился Трой:

– Ты закончила?

Не знаю почему, но я подождала чуть-чуть, вглядываясь в его лицо, и лишь потом сказала:

– Да.

Он взял тарелку с моей груди, при этом умудрился скользнуть краем тарелки по одному из сосков. Оба соска мгновенно съежились, затвердели и, стремительно увеличившись в размерах под тканью футболки, нацелились на Троя.

Он посмотрел на них, а потом на меня. Я знала, что должна рассмеяться, но не могла. Потом я наблюдала, как он ретировался и вернулся к остальным.

Лежа на диване, я стала пролистывать газетку. Я-то думала, что это газета про шоу-бизнес, типа «Дейли варайти», но вообще-то оказалось, что это «Лос-Анджелес таймс». Но все новости, казалось, были исключительно о мире кино. Ничего о войнах, жестоких преступлениях или стихийных бедствиях. Только безобидные статейки про премьеры на выходных и про кассовые сборы за неделю… Я закрыла глаза…

Эмили экспромтом излагала представление своего сценария, до меня время от времени доносились замечания.

– Эмили, – нараспев произнес Трой. – Ты меня не убедила…

– …не сравнивай свой сценарий с фильмом «Убийственные красотки»…

В какой-то момент зазвонил телефон. Надо мной нависла Эмили.

– Ты не спишь? – спросила она. – Тебе звонят из дома.

Что-то в ее голосе меня насторожило, я очень быстро села. Это ведь Гарв, да?

Но вообще-то это был не он, а папа. Я уже собралась предпринять попытку встать на ноги и пойти в другую комнату, чтобы уединиться, но потом решила не заморачиваться. Это всего лишь папа. Правда, мне следовало догадаться, что что-то не так. Папа ненавидит телефоны, он обычно ведет себя так, словно телефонная трубка испускает ядовитые газы. Так с чего бы ему мне звонить?

Он сообщил, что должен кое-что сказать. При этом он запинался и был расстроен.

– Хотя, возможно, это не будет для тебя новостью.

– Давай.

Мое сердце учащенно билось, я ожидала, что речь пойдет о Гарве.

– Сегодня вечером мы возвращались домой на машине…

– Сегодня вечером? – Ой, с Ирландией же разница во времени восемь часов. – Говори.

– И я видел Пола… то есть Гарва… Он был с молодой женщиной… Казалось, что они… – Папа замолчал. Я затаила дыхание и жалела, что не унесла телефон в спальню. Сейчас было уже слишком поздно, я оцепенела от страха. – Казалось, что они поглощены друг другом… – продолжил папа. – Мама сказала, что мы ничего не добьемся, если расскажем тебе, но я решил, что тебе надо бы знать об этом.

Он прав. Отчасти. Мне не нравится, когда меня держат за дурочку. И все равно я знала, да? Хотя подозревать – это совсем не то, что знать наверняка.

– Ты в порядке? – не к месту спросил папа. Я сказала «да», хотя сама не знала, что чувствую.

– Ты узнал эту девушку? – Сердцебиение участилось еще сильнее.

– Нет, не узнал.

Я шумно выдохнула. По крайней мере, это не кто-то из моих подруг.

– Мне очень-очень жаль, – грустно сказал папа.

Ну, ты и сволочь, Гарв. Не только меня расстроил, но и моего папу.

– Не беспокойся, это наверняка его кузина.

– Ты думаешь? – Он с готовностью ухватился за эту идею.

– Нет, – вздохнула я. – Но это не имеет никакого значения, правда.

Ошеломленная, я повесила трубку. Что, черт возьми, значит «поглощены»? Что они делали? Заглатывали языки друг друга прямо на улице?

Я повернулась и обнаружила немую сцену. Все уставились на меня. Даже Дезире склонила головку набок и с сочувствием вопросительно смотрела на меня.

– Что произошло? – спросила Эмили.

Я была слишком шокирована, чтобы притворяться и юлить. Их реакция была моментальной. Они были так добры ко мне. Лара налила мне выпить, Эмили зажгла сигаретку, Джастин провел массаж активных точек на моих висках, Трой посоветовал глубоко дышать, а Дезире лизнула в знак утешения.

– Вы уже расстались? – спросила Лара.

– Да, но…

– Знаю. «Да, но…» – понимающе повторила она. – Мы все через это проходили.

В середине дискуссии снова зазвонил телефон. Эмили сняла трубку. По лицу видно было, что ей не хочется чего-то делать.

– Это твоя мама.

Я взяла телефон и перенесла его в спальню.

– Маргарет?

– Привет, мамуль, – ответила я и закрыла за собой дверь.

– Это мама.

– Знаю.

И знаю, почему ты звонишь.

– Как там у вас? Все еще солнечно? Да, все еще. И никаких катаклизмов.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, и я хочу сразу перейти к делу. Нет смысла ходить вокруг да около. Если кто-то хочет что-то сказать, то надо говорить…

– Мам…

– Твой муж Пол, – затараторила она. – Мы проехали мимо него сегодня в центре города. Он прогуливался по Дэйм-стрит. И был не один… а с девушкой… Они выглядели такими влюбленными.

Так, уже «влюбленные». Даже «поглощенные» звучало плохо. Я с трудом сглотнула. Сволочь, подумала я. Сволочная сволочь.

– Твой папа не хотел говорить тебе. Но ты же – моя дочь, у тебя есть гордость, ты бы предпочла знать.

Хотя это, наверное, правда, но я все равно рассердилась.

– Мне так жаль. – В ее голосе внезапно послышались слезы. – Прости, что я не поняла, когда ты сказала, что ушла от него. Если я могу что– то сделать…

Внезапно я вспомнила, что пару раз мне безумно хотелось позвонить ему. И я ужасно обрадовалась, что не стала этого делать. Можете представить, а если бы там была она? Если бы она ответила на телефонный звонок? Это было бы так унизительно.

– Ты ее узнала?

– Нет.

Когда я вышла из спальни, Трой сказал:

– Мама? Худые вести не лежат на месте. Эмили сжала мои трясущиеся руки, пытаясь унять дрожь. На меня налетел шквал успокаивающих банальностей. Я преодолею это. Боль пройдет. Сейчас я чувствую себя ужасно, но постепенно станет лучше…

Снова зазвонил телефон. Мы переглянулись. Что теперь?

– Элен, – сказала Эмили, передавая мне трубку, и объяснила остальным: – Это ее сестра.

И снова я в спальне.

– Элен?

Она запиналась, хотя это ей совершенно не свойственно.

– Тебе, наверное, интересно, с чего я вдруг тебе звоню. Отчасти я и сама не понимаю. Тут у нас кое-что произошло. Мама с папой сказали, что ни при каких обстоятельствах нельзя говорить тебе, но я считаю, что ты должна знать. Этот мерзавец, твой муж… Я знаю, что раньше болтала про него всякое, но сейчас я говорю правду.

– Продолжай.

– Мы сегодня видели его в городе. Он был с бабой и прилип к ней, как банный лист.

– Как это? – Мне действительно было любопытно, что они там такое делали.

– Он положил ей руку на талию.

– И все?

– Ну, пониже, на самом деле, – призналась она. – Типа ей на задницу. Держал за попу, а она хихикала.

Я закрыла глаза. Слишком много информации. Хотя мне хотелось еще больше.

– Какая она?

– Уродка.

– Правда?

– Вообще-то нет, но могу устроить.

– Ради всего святого, Элен, она не виновата.

– Ладно, тогда его. Могу попросить кое-кого, его отделают по полной программе. Хочешь, это будет моим подарком к твоему дню рождения? Или по бартеру отдашь мне свою сумочку.

– Не надо.

– Можно сжечь его дом.

– Не надо. Половина моя.

– Ой, да.

– Обещай ничего не делать. Я переживу, клянусь.

– Мне очень жаль, – сказала она искренне. Я была тронута. – Ты могла хотя бы попросить меня переломать ей ноги.

Через секунду после того, как я повесила трубку, телефон зазвонил опять. Анна.

Я услышала, как Эмили пояснила компании слушателей: «другая сестра». В третий раз за десять минут я заперлась в спальне.

– Привет, Анна, – весело сказала я, готовая услышать, как ей жалко и неловко. С меня хватит. – Спасибо за звонок. Но я уже знаю о Гарве и его новой подружке.

– Что?

– Знаю про Гарва и девушку. Мама, папа и Элен независимо друг от друга позвонили мне и сообщили эту новость. А ты чего столько времени тянула?

– У Гарва новая подружка?! – ужаснулась сестренка.

– Ты не знала?

– Нет.

– Ой. – Думаю, она у нас не отличается умом и сообразительностью. – А чего тогда звонишь?

Долгая пауза. Слышно было, как она сглотнула.

– Я угробила твою машину.

Еще одна пауза. Вздох.

– Ужасно?

– Что ты имеешь в виду под «ужасно»?

– Ты кого-то сбила насмерть?

– Нет. Я врезалась в стену. Больше никто не пострадал. Смяла передний бампер, но сзади ни царапинки.

Мне нужно было время переварить все это. Стоило заволноваться, но мне было плевать, это всего лишь машина.

– Но, Анна, что ты такое делала?

– М-м-м… – Она не знала, что сказать. – Ехала.

Несколько секунд недешевого молчания на обоих континентах. И я спросила:

– Ты пострадала?

Во мне зародилось почти искреннее беспокойство:

– Что-нибудь разбила?

– Да.

– Что?

– Сердце.

Ах да. Шейн. Но как бы я ни любила Анну, сейчас мне ее не утешить, так как у самой все фигово. Время сказать какую-то банальность. К счастью, у меня в запасе имелось несколько вариантов, которые говорились мне из-за вышеозначенных событий.

– Ты там держись. Все наладится, – соврала я. – А машина застрахована. Ты все уладишь?

– Да-да. Спасибо. Извини. Я больше не буду. Мне так жаль.

– Да все нормально.

Серьезная проблема, на которую следовало бы реагировать иначе, но самое большее, что я смогла из себя выдавить:

– Анна, ты уже не маленькая, тебе двадцать восемь.

– Знаю, – грустно ответила сестра. – Я знаю.