В залитом солнцем доме было неожиданно тихо. Эмили еще не было. Очевидно, ей тоже повезло. Но я была не против побыть в одиночестве, совсем не против. Я была возбуждена. Запястья и лодыжки слегка побаливали, приятное напряжение ощущалось с внутренней стороны бедер. Я никогда не чувствовала так сильно полноту жизни. После душа, где я с ужасом заметила следы укуса на животе, я поехала на пляж позагорать. Мне нравилось, как я выгляжу со стороны. Независимая женщина, которой нравится проводить время в компании с собой, несется на авто с откидным верхом.

Через пару минут после того, как я улеглась на песке, подошел Руди, нагруженный мороженым.

– Где ты была? Я о тебе беспокоился, – сказал он.

– Безумная неделя, – объяснила я. – Есть трехцветные батончики «Клондайк»?

Я устроилась со своим мороженым под палящим солнцем. Меня охватило заманчивое видение – я начинаю все с нуля. Здесь есть все: отличная погода, фантастическое местоположение, милые люди. Всю мою неудавшуюся жизнь можно было бы оставить в прошлом, в Ирландии. Начать все заново. И в этот раз все сделать правильно. Я же работала в Чикаго, не сомневаюсь, что кто-нибудь мог бы взять меня на работу и оформить мне «зеленую карту». Для людей с опытом работы в юридической сфере на студиях должны быть тысячи мест.

Тут я позволила открыться дверце в секретную и волнующую мечту. Что, если и Трой станет частью моей новой жизни? Я бы наслаждалась идиллией наших взаимоотношений. Я и он. Весело смеемся вместе. Бродим среди лотков с овощами и фруктами на рынке. В фильмах пары, которые только что начали встречаться, проводят много времени гуляя среди свежих продуктов. И всегда можно соблазнительно провести пальчиком по продолговатому баклажану, и торговец не начнет орать: «Руками не трогать!» А мужчина всегда может взять сочную спелую клубничку с прилавка и скормить ее женщине, а его за это никто не арестует.

Большую часть дня я развлекалась, рисуя себе подобные картинки. И перестала, только когда смертельно захотела в туалет и пришлось бежать домой.

Вернувшись, я рысью помчалась в ванную. Почему-то внутри все жгло огнем. Странно… И тут я вспомнила, в чем причина, и жжение стало даже приятным… Да, да, конечно…

Все еще не было следов Эмили, но на автоответчике было сообщение от нее. Она провела весь день с Лу, а сегодняшний вечер они собираются снова провести вместе, так что ее можно не ждать.

– Позвони мне на мобильный, если будут проблемы. – И словно ей только что пришло это в голову, она добавила: – Может, ты тоже еще не вернулась. Я попробую застать тебя у Троя.

Это было единственное послание. По крайней мере, для меня. А для Эмили – около десяти тысяч. Джастин, Конни, какая-то Ламурна и некий парень по имени Дирк.

И только тут мне стало понятно, что означало послание Эмили. Я проведу вечер в одиночестве. Ничего страшного. Можно позвонить Клер. Потом я вспомнила, что позвонить нельзя из-за разницы во времени. Ну и ладно, могу позвонить Рейчел в Нью-Йорк. А потом я решила, что должна подтвердить мой статус независимой и счастливой женщины и пойти в кино. Одна. Я с сомнением подумала, что смогу это сделать. И я позволила родиться той мысли, которая так и стучалась в голову: «Если только Трой не позвонит». Должно быть, есть шанс повторить фантастический секс, как вчера ночью и сегодня утром… Внезапно я испытала сильнейшее возбуждение.

За дверью раздался какой-то шум. Неужели это я своими молитвами вызвала Троя? С пистолетом в кармане?

Это был не совсем Трой. Даже совсем не он, а Лара.

– Готова? – просияла она. – Едем к мадам Аннушке?

Я замерла.

– Господи, я совершенно забыла!

Мадам Аннушка, которая должна спасти мои уродские брови. Я записана к ней на пять тридцать.

– Дай мне десять минут, – взмолилась я и стрелой метнулась в ванную, чтобы смыть с себя песок.

Через три минуты я вытерлась полотенцем, и, пока искала одежду. Лара зашла поболтать со мной. Когда я обнаружила лифчик, то на минуту запаниковала, как мне его надеть, не показав ей свою грудь. Но беспокоиться не было времени. Пусть смотрит. Вряд ли увидит что-то новое. Ведь меня всегда так бесили мужики-гомофобы, которые ведут себя так, словно любой встреченный ими гей готов на них броситься. А я сейчас разве не так же себя веду?

В любом случае я ни на секунду не сомневалась, что Лара на меня бросаться не собирается. Думаю, мне просто было интересно, что я отвечу, если она скажет, что у меня красивая грудь.

Я оделась меньше, чем за девять минут.

– Я под впечатлением, – воскликнула Лара. Мы снова уселись в ее серебристый пикап и вновь понеслись по Беверли-Хиллз. Разумеется, я чувствовала себя уже как рыба в воде. По пути Лара расспросила меня о вечеринке у Камерона Майерса. Я рассказала ей про его апартаменты, про вид с крыши, про камин. Но вопроса о том, что было между нами с Троем, не последовало. И я не совсем понимала, как завести разговор на эту тему.

Мадам Аннушка оказалась холодноватой бледной русской. Она была шокирована тем, как ужасно выщипаны мои брови.

– Плёхо, – сказала она. – Ошень плёхо.

Было настолько «плёхо», что ей пришлось сесть на минутку, чтобы издать глубокий прочувствованный вздох. Затем она поднялась и решилась бросить вызов моим ужасным бровям.

– Мы сделаем фсё возможное, – сказала она, заливая мне на веко горячий воск.

Ее акцент мне кого-то напомнил, вызвал приступ ностальгии. Я вспомнила, кого именно – Валю и Владимира. Гарва и его списки покупок. Словно я открыла дверь в промозглую комнату в своей душе. Затем, к счастью, Аннушка, рванула полоску воска, и острая боль затмила все воспоминания.

Процесс был ужасно неприятным. Когда мадам Аннушка дергала, то казалось, что меня атакует тысяча малюсеньких стрел. Глаза слезились. И очень хотелось чихать. И все время она отдавала мне приказания с Валиным акцентом.

– Пинцет, – пробасила она, как хирург в «Скорой помощи». – Еще фоск.

Я подавила в себе порыв и не спросила, есть ли у нее «мнёго-мнёго любофник». Но я бы и так сказала, что есть, потому что выглядела она отлично.

Через какое-то время (которое показалось мне бесконечностью) ужасное вырывание волосков продолжилось над вторым глазом. Пожалуй, было даже больнее, чем над первым. Я молилась, чтобы все скорее кончилось.

Наконец все стихло. Воцарилась тишина, какая бывает, когда отстреляло последнее зернышко попкорна в кастрюле. Я открыла глаза и попыталась подняться на ноги. Но меня тут же остановил настойчивый Аннушкин вопль:

– Нет!

Я послушно легла обратно и закрыла глаза. Ничего не происходило. Я осторожно приоткрыла глаз и увидела, что Аннушка сосредоточенно изучает меня.

– Самое трудное – понять, все или не все, – сказала Лара с восхищением. – Все знаменитые актеры так говорят.

В течение следующих десяти минут из правой брови вырвали одну волосинку, из левой – ни одной, и только тогда Аннушка сочла нужным объявить:

– Готово!

Я села и посмотрела на себя в зеркало. Нос красный. Глаза слезятся. Словно я ревела неделю подряд. Я напомнила себе кого-то. Кого? А, меня. В прошлом феврале. Но брови выглядели отлично, спору нет.

– Лучше, чем подтяжка лица, – сказала Аннушка.

Где я уже это слышала? И опять-таки почти так же дорого.

Когда мы сели обратно в Ларин джип, ситуация изменилась. Лара внезапно почувствовала себя не в своей тарелке, и это ощущение заполнило небольшое пространство салона.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сказала Лара и взяла меня за руку.

Я с тревогой посмотрела в ее голубые глаза. Господи, началось! Ухаживания со стороны лесбиянки! Тотчас мои чувства обострились. Я заметила, что от Лары пахнет клубникой и что у нее такие длиннющие ноги, что сиденье машины отодвинуто назад, насколько возможно… Она поднесла мою ладонь к лицу. Собирается поцеловать? А потом в губы?

– Мне ужасно неудобно тебе это говорить, – вздохнула она. – Но у тебя ужасные ногти. Тебе надо сделать маникюр.

Сначала я даже не поняла, что она отпустила мою руку. Никаких ухаживаний. Просто еще одна задача Лариной миссии по приведению меня в божеский вид. Чтобы соответствовать лос-анджелесским стандартам.

– Ты когда-нибудь делала маникюр?

– Разумеется.

Когда выходила замуж. И потом еще один раз.

– Но довольно давно, да? Ладно. В Санта-Монике, на углу Аризоны и Третьей, есть отличное местечко. «Рай для ногтей». Там работают девчонки из Тайваня. Просто супер! Скажи, что это я тебя прислала.

Я ждала, когда она схватит карманный компьютер и запишет меня на маникюр, но этого не произошло.

– Ты не… – Я постаралась сказать это нормальным тоном. – Не запишешь меня?

– Не надо. На маникюр не надо. Это же цивилизованная страна! Эй, ты не сердишься на меня?

– Нет.

– Ну и ну! Что сейчас будем делать? Выпьем? Или поужинаем? Или..

Мы еще не успели принять решение, как зазвонил мобильный.

– Да, – Ларины глаза скользнули по мне. – Она со мной.

Это Трой! Отыскал меня! Жаждет заняться со мной сексом.

Но это был не он, а Джастин. Эмили позвонила ему и велела развлечь меня сегодня вечером.

– Можно я тоже поеду с вами?

– Сегодня без Нади?

– Без.

Она почему-то погрустнела. Повернула ключ в замке зажигания, и мы поехали к дому Джастина. Небольшая гасиенда с красной крышей, множеством арок в испанском стиле и коваными ставнями на окнах. На Джастине была бело-зеленая гавайская рубашка, которую я раньше не видела. Должно быть, у него таких рубашек тысячи.

– Привет, как ты? – спросила я.

– Страдаю, – ответил он еще более визгливым голосом, чем прежде.

– Что такое, дорогой? – обеспокоенно спросила Лара.

– Мою роль отдали другому парню. Посмотри на него! – Он стукнул по газете тыльной стороной ладони, а потом показал нам маленькую фотку «другого парня». Это было опрометчиво. Тот был похож на Джастина, как брат. Только слегка полнее и посимпатичнее, а лицо проще и открытее.

– Все, что я умею делать, – быть толстым и позволять себя убивать, – сказал раздавленный горем Джастин. – Если я не смогу этого, то останусь без работы. Я – полный неудачник.

Мы с Ларой энергично принялись утешать его. Напомнили, что он прекрасно массирует ступни и вкусно готовит (по словам Лары). Наконец он оживился.

– Простите, девочки. Так что мы будем делать? Можно сходить в кино.

– Это мне подходит.

Поход в кино – это возможность под покровом темноты сожрать кучу всяких сладостей.

– Как насчет «Летающих свиней»? – предложила Лара.

– Не, прошлый фильм этого режиссера мне совершенно не понравился, – поморщился Джастин.

– Какой именно? «Самоанализ»?

– Нет, «Свежий блюз».

– Что, и это он снял?

Пока они обсуждали родословную разных фильмов, идущих сейчас на экранах Лос-Анджелеса, я отключилась. Это единственный минус общения с людьми из мира кино – они слишком много знают. Включилась я, лишь когда они наконец обозначили фильм, на который мы пойдем. «На семь футов вниз».

– Черная комедия, – прокомментировал Джастин. – Ее снял парень, который…

– Короче, фильм хороший. – Меня больше интересовал пакетик драже «M&M's», которыми я буду наслаждаться во время просмотра.

Когда мы вышли из дома, я заметила фамилию на почтовом ящике Джастина – Тайм.

– Джастин Тайм? Отличное имя, оно…

– Нет, – опередил он меня. – Это не настоящая моя фамилия. Я взял ее, чтобы выделяться из тысяч других толстяков.

Утром в воскресенье мне очень захотелось, чтобы Эмили вернулась. И чтобы Трой позвонил.

Когда он вероятнее всего должен позвонить? Какие правила? Может быть, еще слишком рано, суток не прошло. Я посмотрела на часы. Ну, чуть больше суток. Ничего, это тоже немного. Я могла бы позвонить ему сама. Так поступают нормальные люди. Я должна начать вести себя как нормальная. Но у меня не было его номера телефона.

Я бесцельно открыла несколько ящиков в буфете, но не нашла ничего интересного, затем принялась разглядывать пол. Так хотелось, чтобы Эмили вернулась домой после своего секс-марафона с Лу. Это воскресный синдром. Он одинаков во всех странах.

Когда зазвонил телефон, выброс адреналина был так силен, словно у меня случился сердечный приступ. Нервы натянуты как струны. Через секунду я схватила трубку. Но это был не Трой, а мама.

– Ты в порядке? – спросила она.

Я кивнула в знак согласия. Из-за разочарования даже говорить не могла.

– Там хорошо?

Я быстро взяла себя в руки.

– Прекрасно! Просто прекрасно!

Мне не хотелось нотаций по поводу возвращения домой.

– Милые люди, отличная погода…

– Солнечно? – перебила она.

– Солнечно? Не то слово! Стены плавятся!

– Мне тоже хотелось бы капельку солнца, – с тоской сказала она.

У меня зародилось небольшое сомнение, так что я пошла на попятный.

– Ну, иногда смог закрывает солнце. Сплошная облачность. И всегда есть шанс, что произойдет землетрясение.

– Здесь дождь не перестает со дня твоего отъезда. Лучше уж землетрясение.

– Ха-ха, – нервно рассмеялась я, поменяла тему, потом попрощалась и снова уставилась в пол.

Около двух часов пришла Эмили. Все выходные Лу оказывал ей всяческие знаки внимания. Он возил ее в прекрасные рестораны, практиковал на ней свое искусство японского массажа. А вчера вечером отвез на Малхолланд-драйв полюбоваться огнями города. И сказал, что об этом они еще будут рассказывать своим внукам.

– Классический случай боязни ответственности, – весело прокомментировала Эмили.

– А что это?

– Это когда человек способен только на сиюминутную интимность. Только воду баламутит, а потом вы его и не увидите.

– Ты говоришь об этом с таким счастливым видом.

– Это здорово знать, что ты можешь на что-то рассчитывать… Только если он не всерьез говорил про внуков… Это было бы хуже, – добавила она насмешливо.

Не нужно говорить, что Морт Рассел так и не позвонил. Она проверила автоответчик несколько раз.

– Ну, как ты? – спросила Эмили.

Как я? Трой не звонит, из-за чего беспокойство свилось клубочком где-то в животе. Но ведь мне всегда приходится дожидаться удовольствия. А когда он наконец объявится, мои ожидания оправдаются.

– Ты какая-то… другая. Господи, неужели там заметно?

Она задумчиво изучила мой внешний вид.

– Брови!

– Ой, да, Лара отвезла меня к мадам Аннушке.

– Расскажи мне о вечеринке у Кэмерона Майерса.

– Ну-у-у-у, – сказала я, не сумев скрыть восторг на лице. – Было здорово.

– Что именно? Расскажи мне в деталях. – Тут выражение се лица изменилось. – Блин! – Она была на удивление шокирована. – Ты переспала с Троем.

– А что такого?

– Ничего, – ответила она, но потом призналась: – Мне это немного дико. Понимаешь, ты девять лет была замужем за Гарвом. А здесь ты сколько? Меньше двух недель. А уже спишь с другим мужчиной. Ты никогда не была распутной. Просто, знаешь, тяжело привыкнуть, вот и все.

– Я уже привыкла.

– Отлично. – Она сделала явное усилие, чтобы быть вежливой и, широко улыбнувшись, спросила: – Было хорошо?

– Хорошо – не то слово.

– Везет тебе.

На секунду мне показалось, что Эмили хочет еще что-то сказать, но она промолчала.