– Боже, Фрейзер, на нас напали!

Известие буквально вышвырнуло Фрейзера из кресла.

– «Ганимед»! Что там у вас?

На командной частоте Фрейзер отчетливо слышал приказы капитана транспорта своим подчиненным, которые что-то неразборчиво бубнили в ответ. До лейтенанта донеслась страшная фраза: «Двигатели отказывают… крушение…» Фрейзер ринулся в носовую часть БМП, велев водителю спустить трап.

Выскочив из люка, он уставился на «Ганимед», покачивающийся над восточной стеной крепости.

От поверхности земли лайтер отделяло менее ста метров. Из кормовой части валило пламя вперемешку с густым дымом, обшивка вокруг гигантской пробоины была искорежена и прорвана, словно лист папиросной бумаги. Горящий корабль четко вырисовывался на черном небе. «Ганимед» затрясся и медленно развернулся. На мгновение Фрейзеру показалось, что команда восстановила контроль над поверженным гигантом. Корабль еще раз вздрогнул, когда исчезло главное репульсационное поле, и рухнул вниз.

Земля содрогнулась от тяжелого удара, воздух наполнился громовыми раскатами, пронесшимися над фортом. Все заволокло облако пыли и дыма, однако стоящий на возвышении Фрейзер отчетливо видел, как обломки искореженного лайтера летели над развалинами восточной стены. Из пробоин корабля разило пламя. Реактор взорвался, подняв в небо грибовидное облако. Крики раненых – людей и туземцев – смешались с рокотом огня, создав единую кошмарную какофонию.

Внезапно Фрейзер понял, что он не один. Около медицинского пункта столпилась кучка потрясенных наблюдателей, удивленно взирающих на ужасное зрелище. Подобно лейтенанту, все они, казалось, оцепенели от шока, произведенного падением корабля.

Не без усилия Фрейзер отогнал ужас, охвативший его сознание.

– Хватит глазеть! – закричал он. – Шевелитесь! Помогите этим несчастным ублюдкам! Давай, док! Двигайся!

Рамирес очнулся от паралича и принялся погонять остальных. Преподобный отец засуетился над медицинскими аппаратами, а офицеры охраны ринулись на помощь раненым. Почти мгновенно примчался «Песчанник», переоборудованный для инженерно-строительных работ. Бульдозерный ковш тяжело опустился на землю перед кабиной водителя сигнализируя о готовности. Фрейзер вздохнул и крикнул в темноту командного БМП:

– Гарсия! Я иду на место крушения!

Ком-оператор испуганно взглянула на лейтенанта.

– Вы не можете так поступить, сэр!

– Черт побери, не спорьте! – Фрейзер замолк.

Гарсия была права. Чего бы там ему ни хотелось, ответственность за все боевые подразделения все еще лежала на нем. Лейтенант неохотно повернулся спиной к хаосу, воцарившему в районе восточной стены:

– Хорошо. Передай Рамиресу, что он должен спасти стольких… скольких сможет…

Фрейзер беспомощно рухнул на кресло перед командным пультом. Экипаж транспортного лайтера… Третий Взвод… Сержант Трент… Он вздрогнул, ему стало не по себе от числа погибших – это больше напоминало список мясника.

А битва продолжалась.

– Серж! Хватит, серж, проснись!

Канонир сержант Трент зевнул и открыл глаза. Он лежал в грязи позади баррикады из перевернутых бочек, наполовину заваленный комьями земли и обломками. Рядом с ним, по крайней мере, довольно близко, бушевал пожар. Трент явственно чувствовал жар и слышал хруст трещавщих головешек. У него болела нога – та самая, которую он подвернул. По лбу стекали струйки крови, капающей в песок.

Над ним нагнулся легионер Крюгер с угрюмым и сосредоточенным лицом.

– Давай, серж!

– Отставить, Крюгер, – рявкнул Трент. Он встал на четвереньки и оглянулся. – Какого черта, что произошло?

– Транспортный лайтер, серж. Обезьяны сбили его, – Крюгер отвернулся. – Его просто сбили…

Лайтер лежал наподобие сломанной детской игрушки, обрушив свой растерзанный корпус на обломки восточной стены. Хвост корабля опирался на сплющенный и искореженный металлолом, который раньше был танком ханнов. Листы бортовой обшивки отвалились почти со всего корпуса, обнажив внутренности корабля в дюжине и более мест. Внезапно из одной из пробоин повалил густой дым – раздался взрыв.

Трент стал подниматься на ноги. Какой-то предмет привлек его внимание… это был легионер Фиорэлло, чье тело кусок корабельной обшивки практически перебил надвое, несмотря на пластиковую броню боевого скафандра.

– Кто из наших пострадал, Крюгер? – спросил Трент, тряся головой, чтобы избавиться от шума в ушах.

Крюгер пожал плечами.

– Сержант Кэйзи и Бартлоу в порядке, серж. Я видел еще несколько парней, которые пробегали здесь минуту назад. Два-семь и восемь-шесть были как раз под этой штукой, когда она рухнула…

К ним приближался медицинский БМП, за которым спешила колонна других машин. Трент поднял с земли свой ФЕК и пошел навстречу компании, хромая на раненую ногу.

Раздались чьи-то стоны, почти заглушаемые ревом пламени. Еще один живой…

Сколько выжило? Сколько? Этот вопрос сеял боль в сознании Трента, проворачиваясь в животе острым клинком. Смерть очередного легионера загоняла и проворачивала этот нож; все сильнее и сильнее.

– Отступление?! О чем ты говоришь!!! – Зизииг со всего размаху ударил крепко сжатым кулаком по столу. – Атака должна продолжаться во имя Древних Богов!

– Асиай, Полк Богохульствующих потерял все, кроме двух танков, – настаивал радиооператор. – Весь личный состав убил воздушный аппарат демонов, когда падал на землю. Мы потеряли более ста солдат… и это не считая тех, что погибли в сражении!

Острые шейные гребни Зизиига вздыбились на всю длину.

– Скажи еще хоть слово, и ты присоединишься к погибшим, Зайдир!

Радиооператор простер руки…

– Я… я виноват, Высокочтимый, – испуганно заверещал он, – но… штурмовая колонна уже и так отступает. Как нам удастся остановить их?

– Вызови мою машину, – приказал Зизииг. – Я отправлюсь туда и лично предстану перед трусами.

– Д-да, Высокочтимый, – Зайдир повернулся к радиопередатчику.

– Не позволяйте злобе сбить вас с пути Победы, Соратник, – мягко сказал Шаватаар, пытаясь успокоить Асиая.

– Демоны завладеют вами! – вырвалось у Зизиига. – С дороги!

– Момент для полного Очищения еще не настал, – настаивал семти. – Вы не можете заставить своих солдат воевать, если они потеряли волю к победе. Их природа требует отступления. Передышки.

– Но вы сами говорили, что мы не должны мешкать, что нужно разбить демонов как можно скорее, – ответил Зизииг. – А теперь говорите, что нужно подождать?

– Время потеряно. Ночная атака действительно могла их сломить. И в момент падения их транспорта вы могли начать решительный штурм. Теперь же у твоих войск потерян боевой дух.

– Ну, а демоны? Их летательный аппарат разбит! Они должны быть деморализованы…

Семти простер свои длинные костлявые руки с широко растопыренными пальцами.

– Это так, Соратник. Но время поможет вашим солдатам собраться с духом, а мои источники информации утверждают, что этот транспорт был единственным воздушным транспортом, способным вызволить легионеров. Демоны в западне. И время поможет лишь нам, выматывая их силы. Ибо именно так подействует на них понимание того факта, что они попали в западню.

Зизииг сразу успокоился.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно уверен, мой Соратник по Походу. Как обычно, время поможет нам расправиться с противником. Теперь они в ловушке. И ваша армия уничтожит их с легкостью, доставив себе огромное удовольствие…

Зизииг застыл, вникая в слова семти.

– Отошлите назад мою машину, – наконец произнес Асиай. – Передайте войскам приказ об отступлении. Пусть демоны живут… пока.

Командный БМП жестко приземлился, отключив мощные электромагниты. Носовой люк быстро распахнулся. Фрейзер медленно выбирался наружу, не решаясь взглянуть на страшную картину.

Огонь, бушевавший над сбитым кораблем, почти потух под натиском противопожарной пены или под напором грязи, которую в избытке нагребли бульдозеры из строительного арсенала Легиона.

Один из бульдозеров все еще гудел возле корпуса корабля, оттаскивая в стороны куски обшивки, чтобы вызволить раненых членов экипажа, заваленных внутри.

Рядом с командным вездеходом расположился медицинский БМП, окруженный кучкой раненых.

Доктора Рамиреса нигде не было видно; очевидно, он был занят в маленькой операционной, быстро устроенной внутри машины. Медики-легионеры сновали между ранеными, распределяя их на группы в зависимости от степени поражения. Другие сновали с носилками, отправляя раненых в медицинский пункт.

Отец Фицпатрик стоял на коленях рядом с одним из пострадавших. Руки падре были стиснуты в кулаки, а губы шевелились в такт молитве. Проводы в последний путь… сколько таких ритуалов совершил он сегодня?

Хорошо еще, ханны отступили, дав легионерам возможность собрать раненых… и мертвых.

Сержант Трент сидел на корточках рядом с кучей металлолома в пяти метрах от вездехода. Когда Фрейзер подошел к нему, Трент поднял голову.

Лейтенант прочистил горло.

– Как дела, пушкарь?

Трент мрачно ответил.

– Ничего хорошего, лейтенант, – задумчиво произнес он. – По предварительным подсчетам в Третьем взводе двадцать погибших… большая часть – в результате крушения. Еще шесть тяжело раненых.

– Господи! – Фрейзер отвернулся. – Две трети взвода…

– Эх, – казалось, тень упала на лицо Трента, – шестеро убитых в Первом и Втором взводах во время схватки на северной стороне периметра. Мы потеряли два онагра и пусковую установку «Фактор»-ракет… и еще два «Песчанника» вместе с водителями.

– Что с экипажем «Ганимеда»?

– Мы спасли пятнадцать раненых, – ответил сержант. – Большинство – еле живые. Когда корабль падал, он пробил броню и вылил топливо в боевые машины, оказавшиеся под его брюхом… да и на его борту были кое-какие боеприпасы, – он покачал головой: – Я вообще удивлен, что кто-то уцелел.

– О, Боже… а беженцы, что были на борту… – Фрейзер только сейчас вспомнил разговор с капитаном Гарреттом, в котором тот сообщал, что они должны были эвакуировать из столицы двести гражданских лиц. Двести граждан, раздавленных в десантных помещениях транспорта… – Уцелел ли кто-нибудь из команды?

Трент покачал головой.

– Нет. Мы не нашли ни одного офицера. Лишь несколько трупов, остальные – обычные механики.

– Ладно… – Фрейзер не знал, что еще сказать. – Хорошо… тогда занимайся спасательными работами столько, сколько считаешь нужным, пушкарь. Хотя мы не можем себе позволить задействовать много народу долгое время.

– Да, сэр, – Трент замолк. – Что слышно от батальона?

– Нет связи, – ответил Фрейзер. – Следующий сеанс через семьдесят минут.

Сержант нахмурился.

– Остается надеяться, что они прибудут максимально быстро, чтобы вытащить нас отсюда. Если так, то нам нужно только выдержать еще парочку обезьяньих сюрпризов.

– Понял, пушкарь, – Фрейзер колебался, но не отрывал взгляда от сержанта. С момента первой атаки ханнов Трент был непоколебим, как гранитная скала. Даже несмотря на истощение, видневшееся в каждой морщине его лица, он держался. – Послушай, пушкарь… спасибо. Спасибо за все… что ты сегодня сделал. Мы бы не продержались… я бы не продержался без твоей помощи.

Трент пожал плечами.

– Для этого нас и готовили, лейтенант, – просто ответил он.

– Да, – Фрейзер оглянулся на нагромождение обломков за спиной, ему было не по себе. Небывалое самообладаение Трента бралось совершенно непонятно откуда, он никогда не мог понять этого. «Как я могу командовать людьми, когда даже не знаю, что у них за душой?» – Держись, пушкарь. Если я тебе понадоблюсь, то ты сможешь найти меня на КП.

Трент отдал честь и медленно заковылял прочь.

Фрейзер возвращался на командный пункт, стараясь отогнать от себя картины и звуки, царящие вокруг него. Столько убитых…

«Для этого нас и готовили… – слова сержанта преследовали его. – Но я не был готов! Мне не следовало пытаться посадить корабль на территории крепости. Теперь они мертвы… и я виновен в их гибели. Я оказался не готов к этому!»

Слик оперся на лопату и вытер пот со лба. Хотя солдатская форма и была адаптирована к местным климатическим условиям, жара и влажность все равно досаждали даже тогда, когда он не работал.

Набивать мешки песком и заваливать ими бреши в восточной стене после того, как инженерные машины сгребли в кучу весь мусор, было нелегкой, потогонной работой.

С момента окончания битвы прошло менее часа, но картины сражения, отпечатавшиеся в его сознании, не оставляли Слика. В данном случае тяжелый труд даже пошел на пользу: он позволял отвлечься от излишних размышлений. Слик все еще ясно видел Чилдерса с оторванной ниже колена ногой, видел смерть, которая маячила у него перед глазами. Эти образы будут преследовать его до самой смерти. Чилдерс умер – ему не помогла неотложная помощь, оказанная Врууртом. «Может, если бы я не был идиотом…»

– Давай, работай, дорогой, работай! – заорал Штраусе.

Слик встрепенулся и погрузил лопату в землю.

Ему даже нравилось, что капрал накричал на него.

По крайней мере, это приятнее, чем когда на тебя не обращают внимания.

На одно мгновение прошлой ночью Слику показалось, что с ним начали немного считаться. Теперь же все лэнс-отделение, даже Ростов, едва замечали его существование. «Они думают, что я трус, – с горечью думал Слик, – что ж, наверно, они правы…»

Но именно это он как раз-таки и не хотел признавать.

Слик вырос на улицах Старого Лондона… а там не было места для трусов. Ему и Билли приходилось жить своим собственным умом, с тех пор как их родители погибли во время страшного пожара в граплексе. Слику было двенадцать лет, и у него на руках остался младший брат, за которым нужно было приглядывать… им приходилось жить на то, что удавалось выклянчить или украсть. Слик казался самому себе скорее уцелевшим, нежели трусом. Один или два раза он испытал почти смертельный ужас, но продолжал держаться.

Он держался… за исключением той ночи, когда умер Билли… Если бы он среагировал быстрее, то, возможно, ему удалось бы спасти Билли. Или сегодня… он мог бы спасти Чилдерса. «Наверно, я все же трус».

А трусы никогда не пользовались уважением среди легионеров. У кого-нибудь, вроде Дюпона, могут дрожать колени под градом артиллерийских снарядов, но тем не менее он будет продолжать сражаться… Но остолбенеть от страха и позволить человеку умереть… это было непростительно.

Слик бросил лопату и отнес доверху наполненный мешок, заметив, что Ростов и Дюпон демонстративно отвернулись, когда он приблизился к ним.

Всю жизнь он пытался найти для себя такое место, где бы его душа стала частью чего-то большего, например, Красных Беретов или Легиона. Или семьи.

Но Береты прогнали его, потому что он не захотел убить человека.

Теперь против него ополчился Легион за то, что он не спас жизнь человеку.

По крайней мере, в первый раз Билли был рядом. Но сейчас ему не с кем было даже поговорить.

– Ланселот, здесь Элис-Один, – повторял Фрейзер. – Ланселот, ты меня слышишь? Прием.

В коммуникационной рубке лейтенант был один. Он приказал Гарсии передохнуть несколько минут, в то время как Трент и субалтерны проверяли, как ведутся работы по укреплению периметра. При помощи спутника он вел полномасштабную передачу, пытаясь связаться с КП батальона. Теперь все, что ему было нужно – это какой-нибудь ответ из соседнего подразделения.

– Элис-Один, здесь Ланселот, – прозвучал далекий голос. Помехи казались иными, чем образующиеся обычно в результате разрядов статического электричества. Тон коменданта Владимира Сергеевича Исаева, старшего офицера Третьего батальона Первого легкого пехотного полка Пятого Иностранного Легиона был сухим и официальным.

– Ваши позывные приняты.

Фрейзер замер, ожидая, что Исаев скажет что-нибудь еще. Но в канале связи не прозвучало ничего, кроме новой серии статических разрядов.

– Ланселот, требую дальнейших указаний, – сказал наконец лейтенант – Когда нам ожидать следующей эвакуационной экспедиции, прием?

Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем комендант ответил.

– Элис-Один. Мы не будем вас эвакуировать. Повторяю. Эвакуации не будет, – голос Исаева смягчился. – Лейтенант Фрейзер, «Ганимед» был единственным транспортным кораблем, способным осуществить эту задачу. «Фиолетовый» на ремонте, а «Ан Квар» покинул систему, чтобы состыковаться в ближнем космосе с линкором «Сенека». По крайней мере, в течение ближайшей недели я не смогу послать за вами корабль, Фрейзер… даже если бы разрешил генерал.

– Сэр?

– Генерал опасается, что ситуация, сложившаяся в Драенжаиле, может иметь тяжелые последствия. Он отдал приказ, ужесточивший охрану Фвинзея войсками Содружества до дальнейших указаний, – комендант замолк. – Таким образом, мы ничего не может предпринять. Мы не имеем права рисковать людьми. Извини.

– Тогда каковы будут ваши приказания, комендант? – Фрейзер пытался сохранить твердость в голосе, не позволив прорваться предательской дрожи.

– Решение за вами, лейтенант Фрейзер, – ответил Исаев. – Если вы считаете, что продержитесь до нашего прихода, то сражайтесь… но я не могу вам точно сказать, когда наступит это время. В противном случае… ты знаешь положение дел лучше меня, сынок.

– Да, сэр, – Фрейзер судорожно проглотил комок. – Я понял.

– Только не забывай, что ты теперь – Легион, Фрейзер. Не забывай Камерун. И Дэвро.

– Вы приказываете мне стоять до последнего человека, комендант?

Исаев закашлялся.

– Что вы будете делать со своими людьми – не мое дело, Фрейзер. Но вам не следует забывать, что ваши действия должны быть полезными Легиону. Если вы останетесь и будете сражаться, то сражайтесь храбро. Если же вам придется умереть, то умрите достойно.

– Мы сделаем все возможное, комендант, – медленно проговорил Фрейзер.

– Я не сомневаюсь в этом, лейтенант. Элис-Один, конец связи.

Фрейзер выключил микрофон, руки его тряслись. Рота Браво брошена на произвол судьбы.