Вдоль строя нашего сержант прошёл и, плюнув«Баллада о Морган Холде»
в пол, сказал:Солдатская песня,
«Такого сборища ослов я сроду не видал.2518 год Всеобщей Эры
У Морган Холда никогда вам не разбить врага».
Бедняга! Он не знал тогда, как честь нам
дорога!
Дэв сидел в отсеке с низким потолком, залитым красным светом, на сиденье, обивка которого уже порядком поизносилась. Его окружали товарищи по оружию, такие же, как он, пехотинцы. Отсек раскачивался, колыхаясь сообразно спокойному ритмичному движению, сопровождаемому приглушенным шипением, скрипом и топотом огромных ножных приводов.
– Эй, люди, вы слышали последние «байсы»? – спросил рядовой Хэдли, прижимая к себе ствол «Интердинамика» PCR-28, зажатого у него между коленями, скорострельного 4-миллиметрового ружья с магазином, вмещающим две сотни безгильзовых бронебойных патронов. – Ксены пробуравились сегодня в сотне км от Мидгарда!
– Метан тебе в глотку, Хэд, – невесело усмехнулась сурового вида женщина, сидевшая напротив него. – В радиусе тысячи вёрст ксенами даже не пахнет. Если не считать твоих мозгов.
Дэв откинулся на спинку сиденья и присоединился к дружному гоготу и хору последовавших шуток. «Байса» было искаженным вариантом слова «уваса», что на нихонго означало: «слухи», «трёп». Это занятие было любимым времяпрепровождением солдат срочной службы. Темы трёпа, как правило, были легко предсказуемы и не отличались большим разнообразием. «Куда нас посылают?», «Когда мы уезжаем?», «Что творится в мире за пределами нашего тесного круга?»
Всего их было двенадцать человек, составлявших третье отделение первого взвода роты «Браво» второго полка «Ульвенвакт». Первое, второе и четвертое отделения взвода размещались в других отсеках, имевшихся в брюхе огромного VbH Zo, бронированного шагающего транспорта личного состава. «Zo», что на нихонго означало «слон», имел четыре ноги, шагал вразвалку, раскачиваясь из стороны в сторону, что доставляло определенные неудобства. Но, с другой стороны, этот вариант передвижения по каменистой неровной поверхности был самым плавным и имел явные преимущества перед остальными видами транспорта на колёсном и гусеничном ходу. На пересечённой местности он позволял передвигаться со скоростью до пятидесяти километров в час.
Служба Дэва в мотоотделении полка в качестве техника продлилась всего одну неделю, затем он обратился с просьбой перевести его в боевое подразделение. Причины такого поступка стали известны позднее. Рота «Браво» с радостью встретила его прибытие. Очень немногие мужчины и женщины в пехоте могли похвастаться наличием трёх имплантированных разъёмов для цефлинка. З-разъёмы были необходимы для владения плазменным оружием.
Дэв держал в руках шлем и длинное, сложное устройство, именуемое плазменным ружьём. Он переводил взгляд с одного лица на другое, с интересом рассматривая своих новых товарищей, «камератов», как говорили уроженцы Локи. В полном боевом вооружении и доспехах, но без шлемов, которые они держали на коленях, его боевые соратники сидели в два ряда, по шесть человек в каждом, лицом друг к другу, плечом к плечу, касаясь друг в друга коленями. На их лицах был написан целый спектр эмоций, от страха до ликования, от скуки до полной отрешённости. Двое из новых товарищей, пользуясь преимуществом способности бывалого солдата спать при каждой удобной возможности и в любых условиях, забыв обо всём, сладко посапывали.
По мнению Дэва, общим для всех было выражение скуки, правда, он не знал, была ли она показной или настоящей. Двое – Кулоскович и Далке – выглядели возбуждёнными, а один юнец, Виллис Фальк, был по настоящему испуган. Дэв попытался проанализировать собственные чувства. Конечно, страх был, но и возбуждение тоже. Ещё тоска. Больше всего он желал, чтобы они справились с тем, что им предстояло сделать. Эта тесная, обитая сталью камера вызывало в нём клаустрофобию.
Он сделал глубокий вдох. В воздухе висел запах машинного масла, пота, металла и страха. Странно, но с «Волчьей гвардией» он впервые за четыре недели почувствовал себя в своей тарелке, почти как дома. Такого ощущения у него не было давно, и так хорошо ему не было нигде, ни в одном из воинских подразделений, куда он раньше был приписан. В роте «Браво» его приняли сразу и «зелёные», и «коричневые», приняли как своего. «Коричневыми» называли ветеранов, имевших солидный боевой опыт, это название им дал цвет хаки, который имела униформа. «Зелёные» тоже носили униформу цвета хаки, но они были зелёными в смысле отсутствия опыта. Так называли стажёров, присланных в роту для завершения воинской подготовки, теории и практики военного дела. Это были новички, которые останутся новичками до тех пор, пока не примут боевое крещение.
Его положение в этом смысле было уникальным: он уже принимал участие в боевых действия, хотя и не в составе роты «Браво». Поэтому он, по идее, должен был считаться «зелёным» до тех пор, пока не докажет, чего стоит, с другой стороны, он уже снискал уважение со стороны ротных «стариков». Тот факт, что в своем первом бою он облажался, казалось, не имел здесь никакого значения. Это случается с каждым, сказали ему «старики». Имело значение только то, что он уже понюхал порох.
Со своей стороны, Дэв обнаружил, что перевод принес ему значительное чувство облегчения. На протяжении двух месяцев все его мысли были заняты двумя жизненно важными проблемами: сможет ли он каким-то образом добиться перевода во флот? Сможет ли он соответствовать требованиям Базы и сумеет ли избежать судьбы «леггера»?
Он никогда не получит назначения ни на одну машину. Теперь он знал это наверняка. Причиной тому был теперь не только его ТМ-показатель, но и то, что он подвёл своего напарника, когда проклятая «Кобра» пошла в атаку. Этот факт, в первую очередь, убедил его в том, что он начисто лишён качеств, называемых внутренней дисциплиной, правильным настроем, мужеством, в конце концов, так необходимых для управления любой военной машиной на всей территории Локи, начиная от Тауэрдауна и кончая Куполом Тристана, не говоря уже о звездолётах.
Теперь по воле случая он стал леггером, хотя, насколько он понял, его новые товарищи никогда не называли себя этим именем. И теперь, когда боль и страх ожидания прошли, он обнаружил, что жизнь в пехоте вовсе не была такой отвратительной, как ему представлялось. Стремление к совершенству, физическому и нравственному, кончилось. Теперь он был нито-хай, т.е. рядовой второго разряда. И это его вполне устраивало. Большую часть времени Дэву приходилось проводить в обычных для солдата строевой службы спешке и ожидании, в выполнении заурядной рутины, которая не слишком изменилась со времен Саргона Великого. И если Дэва нельзя было назвать счастливым, то, по крайней мере, впервые с момента своего прибытия на Локи, он находился в состоянии мира с самим собой.
Но страх оставался, как оставалось и чувство вины. Он видел, как из-под обломков «Рысака» извлекали тело Тами Лейниер. Не слишком многое уцелело от него: верхняя часть торса, обрывки одежды и обрубок ноги, спёкшийся с обивкой сиденья; проклятый ксен проник в модуль и превратил большую часть её тела в дым.
Шок, вызванный происшедшим, был настолько велик, что он был не в силах выступать в свою защиту на дознании. Факты – данные, полученные из банка его персональной памяти, – говорили сами за себя. Даже по прошествии трёх недель он не мог вспоминать о том жутком зрелище, о тошнотворном запахе дыма без содрогания.
Наконец он достиг того состояния, когда, по крайней мере в мыслях, перестал винить себя в смерти Тами Лейниер. Но ему было невыносимо осознавать, что он струсил и бросил её, а теперь спасал свою шкуру, мирно пристроившись в техническом подразделении пехотного взвода и латая пострадавшие страйдеры. И мысль о том, что он ничем не мог ей помочь, никак не облегчала его состояния. Муки совести немного ослабли только после того, как он вызвался добровольно служить в пехоте. Только страх перед самым худшим помог ему прогнать преследовавший его призрак Лейниер.
Кто-то из сидящих впереди начал мурлыкать какую-то песенку, мотив показался Дэву знакомым, и он попытался припомнить слова. Вот уже два дня, как по казарме ходили слухи. Поговаривали о том, что где-то на севере Мидгарда ксены прорвали оборону. Попытка остановить их силами другого локианского полка страйдеров, «Копья Одина», не увенчалась успехом. Поговаривали, что ксенофобы направлялись теперь в сторону Мидгарда и небесного лифта, и все попытки разбить их с помощью аэрокосмолетов и скомплектованных на скорую руку страйдерных команд проваливались одна за другой. На пути следования ксенофобов был уничтожен ряд оборонительных позиций Локи. Самая северная из них, находившаяся в двадцати километрах от Асгарда, носила название Норвежской линии. Её обслуживали космодром и центр по производству наносредств под названием Норвежская база. В десяти километрах к югу от нее располагалась Шведская линия, непосредственно за которой находился сам Мидгард. Недоумение вызывало то, что в эту мясорубку зачем-то понадобилось бросить пехотинцев. Что толку было от солдат немоторизованной пехоты на войне, где всё решают сила, скорость и огневая мощь? Такими качествами обладали только уорстрайдеры.
Песню затянула ефрейтор Лепински, хорошенькая темноволосая девушка. Остальные присоединились к ней, когда она запела вторую строку.
Песня называлась «Баллада о Морган Холде». Он уже слышал её раз или два, когда ещё находился на Базе, хотя пилоты страйдеров никогда не пели её. Дэв заметил, что Фальк тоже поет вместе со всеми. Глаза его были широко раскрыты, а лоб покрыт бисеринками пота.
«Морган Холд», под этим названием была известна битва против ксенов, имевшая место много лет назад на Геракле, третьей планете Мю Геркулеса. На протяжении трёх веков обитали на ней колонии, занимающиеся формированием пригодных для людей планетных условий. Внезапный набег ксенофобов в 2515 году стёр с её лица удалённые поселения и расположенный в их окрестностях завод по преобразованию атмосферы. В те времена ксенофобная опасность ещё была в новинку, и очень немногие миры Шикидзу могли похвастаться вооружёнными силами и военной техникой, которые могли бы стать серьёзным препятствием на пути пришельцев. Из Вооружённых сил на Геракле был только один батальон Имперских десантников и две роты 62-го пехотного полка Гегемонии, солдаты которой имели задание сохранять порядок в обезумевшей от страха столице планеты Аргосе.
Как поется в песне, уорстрайдеры отступили до начала битвы. Погрузив свою тяжёлую технику на небесные лифты, они поднялись на синхроорбиту, бросив колонию на произвол судьбы. Их командир, полковник Нагай, приказал отступить и пехотинцам под командой Дэвида Моргана. Но Морган и большинство его солдат, отказавшись подчиниться приказу, предпочли стоять насмерть.
Аргос стал классическим примером проведения пехотинцами обороны при превосходящей силе противника. Триста восемьдесят восемь солдат пехоты окопались на горе Атос в районе базы полуострова, где ждали появления неприятеля.
Морган Холд занял достойное место в анналах истории, встав в один ряд с такими сражениями, как сражения при Фермопилах и Аламо. На протяжении двух кровавых недель мужчины и женщины 62-й отражали одну за другой атаки альф и гамм ксенофобов, рвущихся к Аргосу. Хотя в конце концов несколько ксенофобных машин всё же прорвали оборону и вошли в город, ратный подвиг пехотинцев помог выиграть горожанам бесценное время и завершить эвакуационные мероприятия. В живых осталось только шестнадцать солдат Моргана, которые последними из людей покинули планету, поднявшись на небесном лифте. Через час после того, как они оставили оборонные позиции, взорвалась оставленная ими термоядерная бомба мощностью в 500 мегатонн. Город Аргос перестал существовать, и ксенофобы не смогли выйти на синхроорбиту. Морган погиб на третий день.
Командование Гегемонии не жаловало «Балладу о Морган Холле». У японцев она вызывала досаду, напоминая им о том позоре, которым они себя покрыли на Геракле. Ходило немало жутких историй о том, какое наказание понесли отдельные солдаты и даже целые воинские подразделения Гегемонии за то, что распевали балладу, и даже за то, что в банках данных персональной памяти имели её слова. Но испокон веков солдаты считали своим Богом данным правом жаловаться на тех, кто стоит над ними. Большинство военных начальников, в первую очередь низшего звена, понимали, что солдатам необходимо давать возможность выпустить пар, поэтому делали вид, что ничего не слышат и не замечают. Даже спустя двадцать пять лет после битвы, получившей название «Морган Холд», одноимённая баллада, не имевшая никакой музыкальной ценности, тем не менее продолжала пользоваться подпольной популярностью.
Пол бронированного шагающего транспорта (БШТ) затрясся от выпущенной очереди.
– Это тридцатка, «майк-майк» АП, – заметил чумазый на вид рядовой, сидевший в конце ряда. Он поднял глаза к низкому потолку отсека. – По всему видно, спинная башня засекла цель.
БШТ был похож на квадратное безголовое животное, с установленной на спине плоской орудийной башней. Когда начинала строчить АП, автоматическая пушка, это означало, что противник находился в чертовски опасной близости. На мгновение все находившиеся в отсеке солдаты замерли и прислушались, стараясь уловить иные звуки, кроме стрекота орудия. Дэв страшно пожалел, что не мог видеть, что творится снаружи. Отсутствие возможности оперативного контакта в этом примитивном транспорте сводило его с ума.
В передней части отсека послышался топот, и к ним, спрыгнув с внутренней лестницы, спустился взводный сержант Гуннар Андерсон. В полном военном обмундировании и бронированных доспехах он казался неповоротливым и неуклюжим.
– Всем внимание! – Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным в грохоте пушечной канонады. – Мы прибыли к конечному пункту назначения на Норвежской линии. Подготовленные позиции идут вдоль хребта горного кряжа. Когда транспорт опустится на землю, вы осторожно выйдете из него и осторожно проберётесь на подготовленные позиции, там займёте оборону и будете ждать появления противника. А пока проверьте оружие и боекомплекты. – Затем он повторил все то же самое на норск-локанском языке.
Дэв поднял свой «Марк XIV», плазменное ружьё, и воткнул штырь в разъём, жёстко закреплённый на его правом бедре. Тяжёлое оружие стало невесомым, и ствол поднялся жерлом вверх. Вес его равномерно распределился по каркасу портупеи, что Дэв носил поверх боевых бронедоспехов.
– Эй, страйдермен, – обратился к нему ефрейтор Розен, что сидел как раз напротив него. – Надеюсь, этой штуковиной ты будешь управлять лучше, чем страйдерами!
Вокруг все рассмеялись, а Дэв выдавил из себя добродушную улыбку. Все пехотинцы, имеющие три имплантированных разъёма, заранее считались неудачниками, у которых дело не заладилось со страйдерами или звездолётами. Три-джекеры, как их окрестили, в отделении обычно получали тяжёлое плазменное оружие с адаптированной связью, типа того, что было у Дэва.
– Не забывайте контролировать показания наносчётчиков, – напомнил им Андерсон. Он поднял над головой небольшой серый баллон и потряс им. – Если получите удар, не забывайте о ваших баллонах с антидезинтегратором. В них содержится антинаносредство. Применяйте его без промедления, тогда это избавит вас от массы хлопот и головной боли в случае нарушения целостности бронедоспехов.
Последовал резкий толчок, и наступила тишина.
– Мы остановились, братцы, – проговорил Фальк, уставившись в потолок. – Мы остановились!
– Спокойно, малыш, – сказала Лепински. – Там полным-полно фобов.
– Ладно, ребята, – перебил её Андерсон. – Добро пожаловать на базу Норвежской линии. Надеть шлемы!
Солдаты без промедления вскинули шлемы и закрепили их на головах. Последовала серия щелчков – закрывались герметичные застёжки, соединяющие шлемы с остальной частью скафандров. Дэв проверил посадку шлема, поскольку было важно, чтобы З-разъём подключился к внутренним гнёздам.
– Проверить систему связи, – приказал Андерсон, в головных телефонах голос его прозвучал ещё громче, чем снаружи. – Подразделение! По порядку номеров рассчитайсь!
Поочерёдно они стали называть свои номера. Потом прозвучала команда:
– Становись!
Поднявшись, Дэв испытал странное чувство падения, какое обычно возникает, когда несёшься вниз на лифте. Это шагающий транспорт опускался на землю. Он прикрепил плазменное ружье к портупее; даже на Локи, с её гравитацией, равной 0.8g, оружие весом свыше восьми с половиной килограммов было весьма ощутимым, сюда же следовало добавить пятнадцать килограммов бронированного скафандра. Так что в полном боевом вооружении он чувствовал себя довольно неуклюже.
– Каждому проверить своего соседа!
Дэв внимательно просмотрел показания на нагрудной пластине Розена, в то время как Розен осмотрел его. Боевые бронедоспехи кроме защитной функции выполняли роль скафандра с автономным жизнеобеспечением на восемь часов. Контрольная нагрудная пластина показывала состояние готовности всех систем скафандра и физическое состояние организма пользователя. Все индикаторы светились зелёными огоньками. Он показал Розену поднятый большой палец, тот сделал то же самое. Сквозь прозрачную лицевую пластину шлема Дэв видел, что Розен ободряюще улыбается ему.
– Всё будет о'кей, страйдер, – сказал ему «коричневый» по каналу внутренней связи.
Снова послышались щелчки застёгиваемых герметичных застежек – это солдаты натягивали перчатки. В отсеке царило весёлое оживление.
– Ну что, потопали! – сказал кто-то на испорченном нихонго. Чувствовалось, что боевой дух отделения высок, и солдаты готовы к выполнению приказа.
Шагающий транспорт наконец замер на месте, и на потолке замигала красная сигнальная лампочка. Одна из секций пола открылась, и снаружи потянуло холодом. Ветер бросил внутрь пригоршню песка. По мере того, как опускалась рампа, глазам Дэва открывалось безрадостное зрелище: пустынная земля, кое-где покрытая снегом.
– Отделение! – выкрикнул Андерсон. – Бегом – марш!
Тяжело топая по ступенькам трапа, первыми в серый сумрак спустились двое, находившиеся в конце отсека. За ними последовали остальные. По двое отделение покидало брюхо машины.
Сначала казалось, что снаружи очень светло, хотя небо Локи, как всегда, было покрыто сплошной облачностью, придававшей ему грязно-серый цвет. Норвежская база включала не только взлётно-посадочную площадку, но и несколько строений, воздвигнутых по методу Рогана и складские помещения. Прямо перед Дэвом вдоль горного хребта, подобно средневековой крепости с башнями, тянулась Норвежская линия. Благодаря методу Рогана возведение военных укреплений было делом нескольких часов для наноинженеров, благо строительного материала: камней, гравия, песка и грунта – было более, чем достаточно. Дэв, тяжело топая по неровной поверхности, рысью устремился к укрытию. В окружающей круговерти он видел неясные очертания других людей, транспортов и тяжелой техники.
Вдруг он услышал громкий треск и последовавший следом тяжёлый удар. Земля под ногами заходила ходуном, и Дэв едва не потерял равновесие. На дальнем конце горного кряжа в воздух взвился столб дыма. Достигнув укрытия – двухметровой рогановской стены, идущей вдоль хребта, – отделение припало к земле. За их спинами поднялся на слоновьи ноги шагающий транспорт, и его орудийная башня пришла в лихорадочное движение. В двадцати метрах справа от них повернулся ствол лазерного орудия и выпустил сноп ослепительного огня в северном направлении, туда, где находился невидимый враг. Опять послышался такой же оглушительный треск и удар.
– Спокойно, солдаты, – проговорил голос Андерсона. Он был холоден и спокоен. – Это наши. Они обнаружили цель и хотят, чтобы её накрыли огнем с орбиты.
Это и обнадёживало, и пугало. При такой плотной облачности, характерной для Локи, применение лазеров и другого орбитального оружия теряло смысл. Однако беспилотные самолёты-корректировщики были способны направлять снаряды, посылаемые с орбиты, с точностью до миллиметра. Треск, который они услышали, был гулом сверхскоростного искусственного метеора, прямо над головой вошедшего в плотные слои атмосферы; последовавший за ним звук возник в результате освобождения кинетической энергии метеора, которое произошло после удара о поверхность планеты. Но залпы слышались в опасной близости. Снова треск и удар!
– Боже правый! – на частоте стратегической связи в наушниках раздался оставшийся не идентифицированным голос. – Где эти чёртовы страйдеры?
– Вы забыли Морган Холд! – отозвался еще кто-то. – Ублюдки ждут от нас нового Морган Холда!
– Полегче на поворотах, ребята, держите себя в руках, – резко оборвал их Андерсон. – Отставить разговоры. Зарядить оружие.
Внешний микрофон Дэва уловил характерное щёлканье затворов и вставляемых на места магазинов. Он проверил состояние собственного ружья, а потом, вытянув кабель из боковой поверхности приклада, подключил его к внешнему разъёму шлема. В голове послышался треск, в глазах мелькнули искры, но тут же всё прояснилось. Теперь окружающий мир он видел через красное перекрестье прицела.
Вдруг почва выскользнула у него из-под ног, и он оказался на спине, полузасыпанный камнями, грунтом и обломками искусственного бетона, из которого были сделаны стены укрытия. Звука взрыва он не слышал, хотя разум подсказывал, что его сбила с ног взрывная волна.
– Ксены! – пронзительно закричал кто-то по каналу стратегической связи. –Ксены! Они идут сквозь стену!