Иерархию сознания ксенофобов можно представить в виде тысяч отдельных клеток, связанных между собой подобно обширной компьютерной сети, образующих низший уровень сознательности. Нам известно, что глубоко под населёнными ксенофобами мирами существуют их обширные сообщества. Возможно, эти разумы, насчитывающие сотни миллионов взаимосвязанных клеток, превосходят человеческий разум по мощи и возможностям. И наконец, когда все сообщества ксенофобов на планете соединяются друг с другом на созерцательной стадии, они поднимаются на новый, ещё более высокий уровень сознания. Единый, Мировой Разум, с которым мы и столкнулись на Алия B-V.

Из доклада Совету по освоению Космоса,

Интересно, о чём они размышляют, о чём мечтают?

Дэвис Камерон, 2542 год.

Поток смолянистой жидкости вынес Катю из заточения. Тьма, окружавшая её, была столь же кромешной, как в первую ночь только что сотворенного мира, в котором ещё нечего и некого освещать. Пространство вокруг неё ощущалось как некая насыщенная тяжёлыми горячими парами пустота. Шорохи, хлюпанье, звон падающих капель и что-то, чему она не могла найти аналогии, больше всего напоминавшее глухое чмоканье, доносились со всех сторон.

Но по крайней мере здесь была атмосфера. Катя думала об этом во время спуска, ведь подземные магистрали ксенофобов не являлись в буквальном смысле туннелями, и вовсе не обязательно все глубинные пещеры имели доступ к открытому воздуху. В вакууме её маска оказалась бы бесполезной. И всё же, решила она, состав этой смеси, вероятно, идентичен атмосфере планеты, а если нет, то, значит, это некий газообразный продукт химических реакций, связанных с жизнедеятельностью ксенов. В любом случае дышать невозможно. Катя прижала руку к маске, проверяя ее герметичность.

Всё в порядке. Потом попыталась освоиться на новом месте, исследовать свою «тюрьму» на ощупь. В одном направлении её вытянутая правая рука наткнулась на мягкую упругую поверхность, в другом – ничего не оказалось. Катя сделала два осторожных шага… где-то рядом чавкнуло, и она остановилась. Пол под ногами мягкий и податливый, будто Катя стояла на маленьких и несколько комковатых подушечках, залитых сверху на несколько сантиметров некоей жидкостью с консистенцией густого сиропа. Подняв руку вверх, она не обнаружила потолка, но при этом её не оставляло впечатление – возможно, психологическое, а может быть, результат действия латентных органов чувств, существующих кроме обычных пяти – огромного сокрушительного веса, опасно подрагивающего над её головой.

Здесь было хуже, намного хуже, чем в том склепе на Алия, где Дэв встретился с Мировым Разумом, ведь там рядом находились другие люди, его коммандос, они следовали за Камероном, там стоял с непогашенными фарами «Призрак» да и, наконец, сам Дэв вырвался из объятий сырого кокона клеток, на время прижавших его к стене пещеры. Сейчас Катя оказалась в подобной же пещере в глубинах Эриду.

Она попыталась успокоиться, справиться с накатившим приступом клаустрофобии. Во время спуска болезнь отступила, но сейчас ожила, дёргая туго натянутые нервы, и эта дьявольская музыка заставляла замирать сердце, отдавалась грохотом в висках, доводя её до грани безумия.

Жара только усугубляла положение. Обнажённая кожа руки ощущала колышущийся зной атмосферы. Такого не было даже в экваториальных джунглях к западу от Библа. Из памяти ОЗУ всплыла информация, почерпнутая ещё во время полета на Эриду: с каждым километром спуска температура в среднем повышалась на 25 градусов. На поверхности планеты было больше 40 градусов, и хотя Катя не знала, какая температура здесь, она догадывалась, что спустилась на 500 – 1000 метров, и сейчас над ней висит огромный пласт скального грунта.

Если прежде её в первую очередь волновала проблема возможной нехватки воздуха, то теперь круг расширился, и Катя могла гадать, то ли она лишится сознания от теплового удара, то ли задохнётся. Многочисленные прослойки и приспособления защитного костюма позволяли понизить или повысить температуру, в зависимости от ситуации, но теперь она чувствовала, что и костюм не сможет помочь. Лицо и шея стали скользкими от пота, будто её сунули в огромную духовку.

Катя глубоко и судорожно вздохнула. Она умрёт. И с этим ничего не поделаешь, вряд ли тот монстр, что затащил её сюда, доставит назад прежде, чем у нее иссякнет воздух.

Странно, но это уже почему-то не имело значения. Катя оставалась совершенно, неестественно спокойной. Может, она действительно сошла с ума? Может, вот эта ясность мыслей, обострённость всех чувств – кроме зрения – и есть некая порожденная безумием галлюцинация?

Шок, сказала она сама себе. У тебя ещё не прошел шок. Ну, что ж, если ничего другого не остается, нужно хотя бы попытаться что-то сделать. Она собиралась контактировать с «коброй», теперь это стоит попробовать здесь. Сомнительно, чтобы похититель затащил её сюда только для того, чтобы запугать. Он обладал разумом, хотя и весьма отличным от её. Были же – должны быть! – причины, почему он так поступил.

Она снова протянула руку, на этот раз левую, всё ещё ощущая прохладную осклизлость комеля ДалРиссов. Мягкие подушки – на стене, под ногами – должны быть не чем иным, как клетками ксенофобов, подобно пещере на Алия B-V, стены её темницы тоже должны быть покрыты сотнями, тысячами этих штуковин. Если их коснуться…

Сам воссоединился со своим фрагментом, получив поток сведений от разведчика вместе с ураганом эмоций, в котором переплетались счастье от завершения своей миссии, тепло от осознания успеха. Когда «сам» погрузился в Единое, накопленные им впечатления от пребывания в великом Ничто хлынули во все клетки огромного организма, занимающего почти 100 кубических километров не-Скалы.

Как и ожидалось, там, в Ничто было холоднее, чем в глубине Матери-Скалы, неуютнее. Однако, некое тепловое пятно, доставленное разведчиком, оказалось здесь. Что же касается другого источника тепла, висящего там, в Ничто, то его энергии хватит, чтобы поддерживать жизнь во время прямого обмена между Скалой и Ничто. Собственно, наличию такого далекого источника Сам не удивился, в его генетической памяти хранились неясные давние образы, связанные с путешествием через Ничто.

«Сам» доставил и другую ценную информацию, подтверждающую необходимость экспансии и те выводы, к которым Сам пришел, не покидая Скалу. Речь шла о наличии концентрированных запасов чистых металлов, неслыханных сплавах и материалах. Сам-химик задрожал от возбуждения, предвкушая, что можно вырастить при наличии таких сокровищ.

Сведения, поступившие от разведчика, сообщали о странных движущихся предметах, способных к обмену, но при этом чуждых и непонятных. Кто они?

Неясно.

Разумные и чужие? Они нападали, уничтожали появляющихся из скалы разведчиков. Угроза… Для того, чтобы освоить богатства обмена, Скала – Ничто, их нужно нейтрализовать.

А вот, наконец, и образец, доставленный скалорезом. Сам мыслил с невероятной быстротой и точностью, но вот его физические реакции представлялись невыносимо тяжеловесными, замедленными, вялыми. Нечто находилось в каверне, образованной массой клеток. Оно, это нечто, «пахло» солями, углеродом, кислородом и водой. Пока никакой угрозы оно не представляло. «Сам» даже донёс сведения о попытках контакта.

Нечто было напугано… как и «сам». Они боялись друг друга. Сейчас оно стояло, дрожащий тепловой источник, чуть прохладнее, чем окружающий его фон. Сам едва воспринимал спектр его излучений, необычный, незнакомый.

Впрочем, не совсем так. Ещё до того, как Сам пересек великое Нечто, а это было в незапамятные времена, память Скалы, из которой вырос Сам, запечатлела встречи с подобными нечто.

Любопытство… смешанное со страхом. Способно ли это существо думать, осознает ли оно само себя или Сам столкнулся с природным феноменом, возникшим при обмене Скала – Ничто?

Похоже, оно пытается установить контакт… Сам протянул навстречу «руку» своих клеток…

Образы, воспоминания затопили сознание Кати каскадом мыслей, идей и… необычности.

Она увидела тепло… почувствовала тёплый уют Скалы, узловой пункт жизни Единого. Ей пришлось сконцентрировать своё внимание, чтобы ураган чуждых ощущений не закружил её, не поглотил, не впитал в себя.

Вселенная, вывернутая наизнанку… бесконечная Скала, в центре которой пустота, огромный пузырь из ничего. Есть ли центр у бесконечности? Должно быть да, ведь Скала распространялась во всё стороны от Ничто в центре Всего, становясь всё теплее, теплее и теплее по мере удаления.

Потребность… не в пище, а в сырье для распространения… Потребность растечься внутри Матери-Скалы…

Только Скала… Только не-Скала и Сам.

Смятение… Недоумение… Сам по определению – это осознание самого себя. Может ли что-то другое осознавать себя?

Память… теперь явственнее… о тех, других нечто, которые когда-то, в далеком прошлом пытались уничтожить его. «Сам» в защитной, боевой форме был проявлением, доказательством этих прошлых встреч. Но те нечто давно исчезли? А память о них вошла в память Единого, молекулы тех его далеких предков растворились в бесконечном распространении.

Катя с трудом держалась на ногах. Так вот что видел, чувствовал Дэв. Два враждебных, исключающих друг друга мировоззрения, её и ксена, столкнулись… и повергли Катю в шоковое состояние.

Нет, она ещё не закончила, надо держаться. Эта… эта война между нами… случайность… недоразумение! Значат ли её мысли что-нибудь для этого монстра, которого она ощущает под своей ладонью, чудовища, облепившего стены гробницы… её гробницы? Мы считали вас своими врагами, потому что вы напали на наши города, машины, небесные лифты, но, по-моему, вы и не догадывались о нашем присутствии. Мы – люди и можем ошибаться, а вы не-люди, но тоже ошибаетесь…

Катя знала, что мысли несутся уже сами по себе, без её контроля. А нужно установить прочный контакт, нужно, чтобы ксенофобы поняли.

Нет! Не «ксенофобы». Это существо считает себя Единым, в каком-то смысле, недоступном пониманию Кати, оно рассматривает себя в качестве средства, с помощью которого Скала познаёт самоё себя. В её памяти всплыл другой образ: Дитя Ночи. Понимает ли оно, что такое ночь? В этом Катя сомневалась. Наверное, это просто её собственная интерпретация того, что не выражается словами.

Есть люди – существа подобные мне, – которые хотят уничтожить тебя.

Нет. Невозможно. Скала защитит. Дитя Ночи выживет.

Возможно. Есть оружие… оно изменяет скалу. Излучение. Жара. Они сделают всё, чтобы настичь тебя даже здесь. Уничтожить. Уже пытались… недавно… в одном месте к югу отсюда.

Сам понимал. «Оружие», «место», «юг», – их смысл доходил до него с трудом. Но он вспомнил волны давления, прокатившиеся внутри Скалы, вспомнил кипение Скалы, острую боль утраты части себя.

Хотя инцидент не был сейчас столь уж важен, не более, чем недавняя потеря разведчиков, которых он постоянно посылает в окружающее пространство.

Более важно то, что Сам ощутил как эмоциональную угрозу, способную уничтожить его. Нечто думало, чувствовало, рассуждало… почти как Сам.

Удивительно!

Катя ожидала спора, несогласия. Однако Сам, казалось, воспринял её сообщение о ядерных атаках без вопросов. Поверил ли он ей? Может ли этот странный организм отличать правду от лжи?

Есть люди… Есть Империя… попробовала она объяснить. Они хотят уничтожить тебя. И есть другие люди, как я, которые этого не хотят. Мы желаем установить связь с вами.

Недоумение. Парадокс. Как могут эти нечто и хотеть и не хотеть уничтожения?

Есть… фрагменты… твои части. Они покидают тебя, выходят на поверхность…

Что такое «поверхность»?

Ну тогда… ух… обмен. Между Скалой и Ничто. Так вот эти фрагменты…

…сражаются с противником, собирают информацию. Они думают…

…думают от имени Единого…

…но ведь у них, у каждого своя точка зрения…

…пока они не воссоединяются с Единым…

…о'кей. Тогда представьте, что люди – это отдельные фрагменты, которые еще не объединились! Каждый человек – «сам». У каждого своя точка зрения! Некоторые хотят уничтожить тебя. Они плохие. Другие стремятся к переговорам. Они хорошие. Мы хотим, чтобы вы помогли хорошим победить плохих…

Странно… Непонятно…

Что такое «хорошие»?

Что такое «плохие»?

Если «хорошее» противоположно «плохому», то как люди могут быть хорошими и плохими?

Катя понимала, сколь слабы её аргументы. Ей удалось взглянуть на себя глазами Единого – неясное пятно, сочетание солей и слабого теплового излучения.

Как может подобное существо воспринять различия между Гегемонией и Конфедерацией, между солдатом Гвардии и повстанцем? Она и сама не поверила своему упрощенному объяснению категорий «хорошо» и «плохо» и опасалась, что Сам может счесть его ложью… а то и полнейшим вздором.

Боже, да ведь Сам даже не ощущает различия между мужчиной и женщиной! Он вполне способен отнести к людям каких-то животных. Да ему будет стоить немалого труда осознание того факта, что человек и, скажем, дерево – это не одно и то же!

Чёрт побери, да что вообще понимает это чудовище?

В ухе прозвучал предупредительный сигнал, чего Катя уж совсем не ожидала, и в следующую секунду ослепительная рубиновая вспышка пронзила мрак в нескольких сантиметрах от ее подбородка. Лазер…

Нет. Тьма сыграла с ней глупую шутку. Всего лишь крохотный индикатор на системе жизнеобеспечения, прикрепленный над грудью.

Значит, воздух скоро кончится.

О, Боже, не дай мне умереть, пока я не выполню взятое на себя обязательство. Мне нужно поговорить, заставить его понять… Ну пойми же! Пойми!

В том, что говорило нечто, многое было непонятно, ещё больше – невероятно.

Возможно ли, чтобы «сам» существовал независимо от Единого? Возможно ли, чтобы части целого противостояли друг другу?

Странно… хотя, приняв такую точку зрения, можно дать объяснение той войне, что вели нечто против Единого в далеком прошлом, в других частях Вселенной. Нечто умели, например, хорошо обороняться.

В пределах жизненного цикла Сам, точнее, его клетки множились до тех пор, пока не заполняли огромную полость скалы, где хватало тепла для поддержания жизни. Когда обитаемая зона Скалы начинала сдерживать дальнейший рост, Сам забрасывал в Ничто, наполненные своими фрагментами споры. Используя магнитные течения, споры плыли по Ничто, пока не достигали Скалы. Каждая, пришедшая к пункту назначения спора, вырастала в Единого.

Ещё один Сам.

Не уделяя слишком уж пристального внимания этой концепции, Сам знал главное – она верна, ведь его память, дублировавшаяся при каждом перевоплощении клеток, хранила данные о бесчисленных перелётах через Ничто. С точки зрения Единого его нынешнее сознание всего лишь являлось продолжением более раннего существования, но рассуждая рационально, вполне допустимо, что и другие «семена», брошенные в Ничто, достигли Скалы, зарылись в неё, нашли тепло, жили, расширялись…

Интересно было бы встретить другого Единого, со своим собственным мировоззрением, памятью. Что, если в процессе бесконечной экспансии во Вселенной, ему суждено столкнуться с таким же, как он? Может быть, здесь сейчас происходит что-то подобное? Дело не в том, что нечто со вкусом соленой воды и кислорода, мерцающее в полости тела Единого, другой Сам или «сам»… но… возможно, у него свой разум, свои мысли и воспоминания, своя жизнь в пределах бесконечной Скалы.

Мысли-образы проплывали через мостик между Единым и человеком мучительно неторопливо. Очевидно, нечто могло двигаться и реагировать намного быстрее, чем Сам, но его мыслительный процесс не отличался тем же. У Единого хватало времени проанализировать, рассмотреть, полакомиться. Нечто казалось обеспокоенным. Сам не совсем понимал почему, но жизнь существа оказалась под угрозой. Что-то в окружающей среде. Тогда почему нечто просто не изменит ее? Кажется, оно всё же не такое как Сам.

Индикатор уже не мигал, а горел ровным рубиновым светом, предупредительный сигнал предвещал близкую смерть. Воздух почти иссяк. Смешно. Она так и не узнала, каков же он в этой каверне. Когда запас будет израсходован… что случится сней? Задохнется ли в эридуанской атмосфере с 9 процентами кислорода или начнет вдыхать углекислый газ или какой-нибудь яд? Первый вариант обещал несколько минут мучений, второй позволял покончить с собой за несколько секунд.

Катя уже подняла руку, чтобы сорвать с лица маску, вдохнуть полной грудью, решить эту последнюю задачу и… подвести черту, но покачнулась от внезапного приступа головокружения. Ну, вот… Наверное, резервуары опустели, мозг отзывается на кислородное голодание, сейчас она соскользнет в беспамятство…

Дэв… почему ты не со мной? Это уже бред. Ей показалось, что Дэв здесь, такой, каким она видела его на приеме у Кодамы. В последнем, отчаянном напряжении чувств Катя послала ему свою любовь, свое желание. Боже, ну почему ему нужна Империя?

Если бы только поговорить с ним ещё хотя бы раз, попробовать убедить…

Жаль, что она даже не оставила записки, но, конечно, её тело никто никогда не найдет, никто не разгрузит её ОЗУ. Навсегда в этой ловушке, глубоко под землей, в живом аду, в раскалённом мраке.

«Там, наверху, есть люди, такие же, как я, которые могут поговорить с тобой, – сказала она тьме. – Ты можешь договориться с ними, остановить тех, кто хочет уничтожить тебя».

Руки и ноги налились свинцом. Катя упала на колени, контакт с ксенофобом прервался. Подняться она уже не могла…

Воздуха не осталось. Удушье сорвало крышку с подвала подсознания, и оттуда вырвалась и затопила Катю волна страха и ужаса. За ними навалился кошмар клаустрофобии. Катя судорожно сжала пальцы, из груди рванулся крик, но маска не пропустила его. Красный огонёк дрогнул, и какое-то мгновение она ещё смотрела на него, не мигая, словно боясь, что вместе с ним исчезнет последняя связь со светом, жизнью, рассудком… а затем её поглотила тьма, и, падая вниз лицом в тёплую невидимую слизь, Катя уже не заметила, что и этот огонек погас.