Огонь в камине догорал, а свечи уже погасли. Но Нора никак не могла заставить себя вернуться в постель. Ей казалось, что она видит на пуховой перине призрачный отпечаток тела другой женщины, чувствует ее запах.

Нора сочувствовала этой женщине, потому что бедняжке выпала участь быть женой Эйдана Кейна.

Интересно, как она выглядела? И как ушла из жизни? Может, ее трагическая смерть так подействовала на любящего мужа, что он превратился в отъявленного негодяя? В письмах, которые Нора получала, кончина Делии Кейн была окутана ореолом тайны. Вероятно, Кассандра располагала весьма скудными сведениями о смерти матери, ведь взрослые в таких случаях обычно прибегают ко лжи, чтобы не расстраивать детей. Может, Эйдан Кейн разбил ее сердце?

Он обладал внешностью, словно нарочно созданной для обольщения представительниц противоположного пола, что в конечном итоге толкало их к погибели.

Любил ли он эту таинственную женщину? Может, его чувства к ней были столь велики, что ее смерть повергла его в пучину отчаяния? Видя страдания отца, дочь, вероятно, решила облегчить его боль, поэтому и подыскала замену…

Значит, любовь? Однако это никак не вязалось с обликом Эйдана Кейна. Он представлялся ей человеком бурлящих страстей, темных и неукротимых… Но вообразить Кейна влюбленным, готовым выполнить любую прихоть женщины — это было столь же нереально, как мановением руки усмирить бушующее море.

«Может, расспросить одну из горничных? — подумала Нора. — Ведь слуги наверняка что-то знают о покойной жене хозяина». Но слуги смотрели на нее так, словно увидели какое-то диковинное существо, доставленное в замок из заморских стран. Так что едва ли они пожелают с ней беседовать.

В любом случае теперь ей никто не поможет, даже если она захочет навести справки о покойной жене Эйдана Кейна. Было слишком поздно.

Замок уже давно погрузился в тишину, и из-за двери, которая, судя по всему, вела в покои сэра Эйдана Кейна, тоже не доносилось ни звука.

Нора чувствовала, что не сможет заснуть, и по-прежнему расхаживала по комнате. Ее пальцы нервно теребили концы розовой, как примула, шелковой завязки на ночной рубашке. При мысли о том, что эту сорочку купил для нее Ричард, Нора покраснела. Она до глубины души была тронута подарками брата, но отдала бы сейчас все на свете ради того, чтобы снова облачиться в свою старенькую ночную сорочку — строгую и простую, как она сама. К сожалению, Ричард забрал ее старые вещи и, наверное, выкинул. Ведь сводный брат был уверен, что в Ирландии она найдет свое счастье.

Счастье…

Бедный Ричард наверняка содрогнулся бы, если бы узнал, что за участь выпала ей на самом деле.

Слезы обожгли ей глаза, когда она вспомнила, как брат передавал ей письмо, толкнувшее ее отправиться в это безумное путешествие. Он был абсолютно уверен, что поступает правильно. И она тоже осмелилась в это поверить, потому что ничего другого ей не оставалось.

Нора смахнула с ресниц слезы и вдруг насторожилась; ей показалось, что она услышала доносившиеся из-за двери шаги. Причем это были явно мужские шаги — твердая мужская поступь.

Слуга? Нет, едва ли. Нора почти не сомневалась, что это был сам Эйдан Кейн. Она чувствовала его присутствие даже сквозь толщу каменных стен и массивную дубовую дверь. В какой-то момент ей даже почудилось, что она слышит биение его сердца…

Нора затаила дыхание. Почему-то она нисколько не сомневалась в том, что хозяин замка направляется к ней. И она не ошиблась: несколько секунд спустя раздался стук в дверь, а затем на пороге появился сэр Эйдан Кейн. В руке он держал канделябр с горящими свечами.

Нора хотела броситься в постель, но ноги ей не повиновались. Как зачарованная, она смотрела на человека, застывшего в дверном проеме.

«Это покои бывшей леди Кейн, — вспомнились ей слова сэра Эйдана. — Весьма подходящее для вас помещение…»

Тут он наконец-то переступил порог и захлопнул за собой дверь. Затем начал медленно приближаться к Норе. Она попятилась и пробормотала:

— Ч-что вы здесь делаете? Я, кажется, вас предупреждала: если вы только посмеете…

— Посмею? Что именно? Изнасиловать вас? — Кейн провел ладонью по своим растрепанным волосам. — Черт, если бы все было так просто. Но нет, я ворвался сюда не для того, чтобы предаться удовольствию. Мне придется выставить себя идиотом, если я начну выдвигать нелепые требования в попытке разрешить это ужасное недоразумение.

У Норы по спине пробежали мурашки.

— Как бы то ни было, вас никто не просил ко мне врываться. К тому же вам должно быть ясно, что развлекать гостей в такой час я не готова. У вас нет права…

Он опустил канделябр на стол и проворчал:

— Мужчину, доведенного до грани безумия, мало волнуют права женщины, в этом повинной, мисс… Простите, забыл…

— Линтон.

— Да-да, совершенно верно. Так что можете оставить ваши девичьи возражения при себе, мисс Линтон. В другом случае я мог бы польститься на женские прелести, но ваши подобного желания у меня не вызывают. Не только сейчас, но и вообще. Поймите меня правильно, я не хотел вас обидеть. Просто мне нравятся женщины другого типа. Более… — Он окинул ее взглядом и добавил: — Более сочные и цветущие.

Норе следовало бы обрадоваться его откровениям и испытать облегчение, поскольку он, как выяснилось, не представлял для нее опасности. Но ничего подобного не произошло, напротив, слова сэра Эйдана обожгли ее, словно огнем. Вскинув подбородок, она с невозмутимым видом подошла к кровати, где лежал ее пеньюар из серебристого шелка. Повернувшись к Кейну спиной, Нора накинула пеньюар на плечи и затянула поясок. Обернувшись, сказала:

— Поскольку у вас нет желания польститься на мои прелести, сэр Эйдан, предлагаю вам покинуть мою комнату, пока вы не погубили мою репутацию.

— Черт побери, нам надо поговорить. Мы должны сейчас же во всем разобраться и покончить с этим раз и навсегда.

Она взглянула на него с удивлением.

— Покончить? С чем вы хотите покончить?

— Мы должны решить, что нам делать с этим недоразумением.

Нора пожала плечами:

— Нам нечего решать. Я завтра уезжаю.

— Я тоже на это рассчитывал, пока ко мне не пришла дочь, чтобы умолять… — Эйдан помрачнел и принялся расхаживать по комнате. Наконец вновь заговорил: — Мисс Линтон, я даже не представляю, как вам все это преподнести, поэтому рискну сказать напрямик, чтобы узнать ваше мнение. Вы, должно быть, уже заметили, что моя дочь невероятно упряма и своенравна. Настоящая маленькая бестия… Но у меня никого нет, кроме нее. А она… По какой-то необъяснимой причине она вбила себе в голову, что нуждается в матери.

Нора на секунду зажмурилась, вспомнив о собственных страданиях в возрасте Кассандры. Тогда ей нестерпимо хотелось поскорее стать взрослой и в то же время иметь возможность зарыться лицом в мамины юбки и выплакаться вволю, поведав о своих печалях, страхах и сомнениях. Хотя от матери ее отделял всего лишь коридор, расстояние значения не имело — Корабет Линтон Фарнсуорт всегда была так же недостижима, как луна на небосводе.

— В желании вашей дочери нет ничего странного. Она, вероятно, очень тоскует по матери. Они были близки с ней?

— Близки? — Кейн невольно усмехнулся. — Мать Кассандры была бессердечной эгоисткой. Она произвела дочь на свет и тут же постаралась забыть о ее существовании.

Нора ахнула и в изумлении уставилась на Кейна.

— Можно подумать, что вы ненавидели свою жену. А ведь наверняка вы очень ее любили.

— Любил? О да, поначалу я сходил по ней с ума. Меня приводили в трепет ее чувственные губы и ее роскошная грудь. К тому же многие лондонские аристократы с удовольствием перерезали бы мне горло, только бы затащить ее в свою постель. Особенно тешил меня тот факт, что ее глупая мать считала меня злобным змеем-искусителем, изгнанным из райского сада, ирландским демоном, стремившимся увлечь ее бесценную дочь в пучину порока. Бедняжка не догадывалась, что Делия относилась к числу женщин, обреченных доводить мужчин до безумия. В постели она была ненасытна.

Нора в смущении потупилась и пробормотала:

— Простите, я не должна была спрашивать. Я просто… — «Все последние часы я только и думала об этой женщине», — добавила она мысленно.

Кейн пожал плечами и проворчал:

— Не стоит извиняться. Меня никто за язык не тянул. Возможно, это мое единственное достоинство: я никогда не делаю попыток приукрасить правду о себе. Да, можете не опасаться, я никогда не стану выдавать себя за благородного героя.

— Каким бы вы ни были, меня это не касается.

— Касается, черт побери! Касается, если вы собираетесь выйти за меня замуж.

— В-выйти за вас замуж? — Нора инстинктивно попятилась.

Он посмотрел на нее с некоторым удивлением:

— А разве не для этого вы сюда приехали? Разве не для того, чтобы связать себя священными узами брака? Вы ведь именно этого хотели, не так ли? Когда вместе с Кассандрой вы задумали эту нелепую интригу…

— Это не интрига! — с горячностью возразила Нора. — Я искренне верила, что вам нужна жена. Верила, что вы на самом деле хотите жениться.

Кейн рассмеялся и проговорил:

— Брак для меня, мисс Линтон, все равно что чума. И вы должны меня понять. Трудно заставить человека жениться повторно после того, как он с трудом пережил один несчастливый брак. Я долго размышлял над сложившимися обстоятельствами и пришел к выводу: должен быть какой-то способ покончить с этим недоразумением. Покончить с наименьшими потерями для всех заинтересованных сторон.

— Сэр Эйдан, я…

— Помолчите и выслушайте меня до конца. Мне и так очень трудно говорить… Черт, нужно было сначала выпить еще стакана три мадеры, а потом приходить сюда. Но уже поздно.

— Вы пьяны?

— Судя по всему, не настолько, как мне хотелось бы. Но это поправимо. Вот только покончу с этим делом и… — Он скрестил на груди руки и заявил: — У меня есть к вам предложение.

— К-какое?.. Какое предложение?

— Кэсси хочет, чтобы вы остались, хотя девочки в ее возрасте сами не знают, чего хотят. Но я готов предположить, что она действительно может к вам привязаться. Если это произойдет, то я плюну на свои принципы и женюсь на вас.

Нора на несколько мгновений лишилась дара речи. Наконец пробормотала:

— Очень лестное предложение, сэр… Но, видите ли… Прошу меня простить, но я не могу принять ваше предложение.

Кейн выругался вполголоса.

— Мисс Линтон, поймите меня правильно. В моем предложении нет ничего лестного и романтического, и чем скорее вы избавитесь от своих нелепых заблуждений на сей счет, тем будет лучше для нас обоих. Я делаю вам деловое предложение, вот и все.

— Деловое, говорите?

— Да. Но прежде чем мы его заключим, я хочу убедиться, что вы правильно поняли мои условия.

— П-понятно.

— Наш с вами союз будет иметь формальный характер. У меня нет никакого желания пользоваться своими супружескими правами, и заводить других детей я не намерен. Менять свой образ жизни я тоже не собираюсь. Так что не потерплю от вас никаких упреков или жалоб.

— А в чем заключается ваш образ жизни?

— Когда я с Кассандрой, я веду себя, как ее отец. То есть забочусь о ней, балую и прочее. Когда же уезжаю из Раткеннона, то становлюсь совершенно другим человеком.

— Другим?

— Мисс Линтон, вы настаиваете на полной откровенности? — Он взглянул на нее с вызовом. — Что ж, слушайте. Например, на днях я за игорным столом обыграл семнадцатилетнего мальчишку — лишил его наследства. — Он поднес руку к свече, и на одном из его пальцев сверкнул изумрудом перстень. — Это кольцо принадлежало семье этого юноши со времен царствования Генриха VIII. Когда он поставил его на кон, чтобы вернуть проигранное, я завладел и кольцом.

Нора невольно вздрогнула.

— Я не хочу об этом знать.

— А синяк под глазом мне поставила одна танцовщица, — продолжал Эйдан. — Она запустила в меня вазой, когда я отказался провести с ней ночь. Я был бы рад ей угодить, но обещал Кассандре прибыть в Раткеннон в свой день рождения.

— Меня все это нисколько не интересует.

— Но если вы хотите стать моей женой…

— Не хочу! — выпалила Нора. — Как вы могли подумать, что я соглашусь…

— Согласитесь унизиться до того, чтобы связать свое будущее с таким человеком, как я? — осведомился Эйдан. — Но ведь у вас, должно быть, имелись очень веские причины, раз вы рискнули проделать путь до Ирландии в поисках мужа. Возможно, вы поддались отчаянию. Или просто сглупили.

Нора снова опустила глаза.

— Я хотела, чтобы у меня был дом, вот и все.

— Он у вас будет. В качестве моей жены вы станете хозяйкой Раткеннона до той поры, пока Кассандра не вырастет и не уедет отсюда. А потом, если захотите, я устрою вас в любом другом месте.

— Но перед людьми и Богом мы по-прежнему будем являться мужем и женой, не так ли?

— Мисс Линтон, можете не опасаться, что я опозорю вас скандалом развода. Если вас устроит сомнительная честь быть моей женой, то я возражать не стану.

Норе вдруг показалось, что в комнате ужасно душно. Сделав глубокий вдох, она пробормотала:

— Но я ведь вас совсем не знаю.

— Однако этот факт ничуть не смущал вас, когда вы считали меня одиноким страдальцем, искавшим родственную душу. Я постараюсь упростить все до предела. Выразиться словами, понятными даже столь неискушенному человеку, как вы. Вам придется проявлять благоразумие, когда услышите обо мне… всякие слухи. И запомните: чем ужаснее обвинение, тем больше вероятности, что оно справедливо.

— Но ваша дочь… Мне кажется, она вас обожает.

— Не придавайте этому значения. Девочка пока что ничего не понимает, смотрит на меня как на героя. Хотя со временем она, конечно же, поймет, кто я такой.

— Но ведь ясно, что вы любите ее.

Эйдан кивнул:

— Разумеется, люблю. Люблю так сильно, как только способен. Исключительно из-за любви к ней я и собираюсь заключить этот брак. Похоже, ее страшно волнует, что с ней станет в случае моей смерти. Она боится остаться одна.

— Я прекрасно ее понимаю, — проговорила Нора. — На свете нет ничего более страшного, чем одиночество. Но она скоро повзрослеет и покинет дом, чтобы создать собственную семью. Со своей красотой и умом Кассандра без труда найдет себе мужа. Как только она войдет в высшее общество…

— Как только она войдет в высшее общество, перед ней захлопнутся все двери, — перебил Кейн.

Нора взглянула на него вопросительно, и он продолжал:

— Видите ли, наследие, которым мы с Делией умудрились наделить нашу дочь в первые годы ее жизни, заставляет приличные семьи держаться от нее подальше.

Нора понимала, что должна прекратить дальнейшие расспросы, что не стоит выпытывать у Эйдана Кейна сведения, ее не касавшиеся. Ведь у нее не было необходимости его понять или хотя бы приблизиться к пониманию движений его души, внезапно приоткрывшейся ей. И все же она не выдержала и проговорила:

— Но все это было много лет назад. И Кассандра ни в чем не виновата. Возможно, все уже забыто.

— Забыто? Вы наверняка должны представлять, мисс Линтон, каким злопамятным и жестоким бывает высший свет. Он не умеет прощать. Ни красота, ни ум, ни тем более состояние, нажитое неправедным путем, не в состоянии смыть пятно позора.

— Вероятно, вы правы. — Нора отвернулась и подошла к окну. Глядя в темноту, продолжала: — Общество предпочтет видеть, как человек гордо умирает от голода. Разумеется, они будут выражать сочувствие. Да, они предпочитают жалеть и сочувствовать… И конечно же, им очень приятно видеть, до какой нищеты дошла внучка генерала Линтона.

— Генерала Линтона? — Эйдан с удивлением взглянул на гостью. — Неужели вы имеете отношение к роду Линтонов из Стенвика?!

— Стенвик уже давно нам не принадлежит, — проговорила Нора с горькой усмешкой. — Честь — единственное наше достояние.

— Но зачем же женщине из рода Линтонов понадобилось плыть в Ирландию, чтобы связать свою судьбу с незнакомцем? Видит Бог, все двери в Лондоне должны быть открыты… — Кейн запнулся и пристально посмотрел на Нору — посмотрел уже совершенно другими глазами. — Мисс Линтон, что вы здесь делаете? Ведь ваши родственники, должно быть, сходят с ума от беспокойства.

— Мои родственники? — Нора усмехнулась. — Я уверена, что они будут рады, если им удастся от меня отделаться.

Кейн внимательно посмотрел на собеседницу. Какое-то время он молчал, потом вдруг проговорил:

— Нора, простите меня за вопрос… Вы… ждете ребенка?

— Ж-жду ребенка? — пролепетала она, глядя на него в изумлении. — Но я…

— Прежде чем ответите, знайте: для меня это абсолютно ничего не меняет. Я прекрасно знаю, что существуют беспринципные мерзавцы, умеющие обольщать невинных девушек.

В его словах прозвучало нескрываемое презрение, но не к тем, которых обольстили, а к обольстителям. И Нора впервые увидела совершенно другого Эйдана Кейна — человека, чем-то напоминавшего того, которого она знала по письмам Кассандры.

— Нет никакого ребенка, и мое имя не обесчещено. Я просто… — Она судорожно сглотнула. — Я просто мешаю.

— Мешаете?

— Служу неприятным напоминанием о первом браке моей матери. Обуза в доме моего отчима. — Стараясь не выдать своих чувств, Нора усмехнулась. — Всем было бы гораздо проще, если бы меня не было.

Кейн ненадолго задумался. Потом в раздражении проговорил:

— Значит, это ваши родственники отправили вас в Ирландию? Неужели им не пришло в голову, что я мог оказаться… каким-нибудь монстром? — Он вдруг рассмеялся и добавил: — Впрочем, я и есть чудовище!

Нора не удержалась от улыбки.

— Вы действительно не совсем соответствуете тому образу, что у меня сложился благодаря письмам Кассандры. Но мужчина, который любит свое дитя, подобно вам, не может быть плохим человеком.

— Нора, мы говорим совсем не о том. Видите ли, я пытаюсь понять, как могло случиться, что дама вашего воспитания и происхождения отважилась на столь безумный поступок. Что вас на это толкнуло?

— Мой отчим решил выдать меня замуж. Замуж за юнца — необыкновенно мерзкого и гнусного. — Ее передернуло. — Если бы я отказалась подчиниться его воле, отчим выгнал бы меня на улицу.

— Мне ужасно хочется познакомиться с вашим отчимом, — проворчал Кейн. — И хочется преподать ему урок… Вероятно, он не знает, как ему следует обращаться со своей падчерицей.

— По правде сказать, я мечтала только об одном: хотела как можно быстрее покинуть его дом. Если бы кто-нибудь другой предложил мне руку и сердце, я бы не стала ни минуты раздумывать, а отчим был бы счастлив от меня избавиться. Но увы… Как вы соизволили заметить, я недостаточно сочная и цветущая. Добавьте сюда отсутствие приданого, и вы поймете, как невысоки были мои шансы на ярмарке невест.

Кейн поморщился и пробормотал:

— Вы просто неправильно меня поняли. Говоря «сочная и цветущая», я подразумевал, что вы относитесь… к другому типу женщин. То есть отличаетесь от моей покойной жены. Можно сказать, что это был комплимент. Что же касается моей жены… Видит Бог, ее поведение оставляло желать лучшего. Я мог войти в спальню Делии и застать ее в постели сразу с дюжиной мужчин. Но меня это нисколько не волновало. Впрочем, сейчас речь не о ней. Я говорю о вас. А вы… Судя по всему, вы благородная леди… — Эйдан внезапно умолк и потупился.

— Не мучайте себя. — Нора попыталась улыбнуться. — Я прекрасно знаю, что вы имели в виду. И я уже давно смирилась с тем, что меня не считают красавицей. — Тогда почему сейчас, стоя рядом с этим мужчиной, она вдруг испытала острую боль сожаления, которую, как полагала, похоронила вместе с бальными туфельками и веером после сокрушительного провала на своем первом балу? — Как вы сказали, даже если мы с вами заключим это соглашение, оно будет иметь исключительно деловой характер. И не будет затрагивать наши чувства.

— Безусловно. Наши чувства останутся в стороне. Но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы не причинить вам боли. Я… Впрочем, у нас еще будет время все это обсудить. Если, конечно, наша свадьба все же состоится. Во всяком случае, мой дом для вас открыт, и вы можете оставаться здесь так долго, сколько будете нуждаться в пристанище.

— Проявление доброты? С вашей стороны, сэр?

Нора пристально взглянула на него, и в какое-то мгновение ей показалось, что он отвел глаза, словно устыдился чего-то.

— Не обольщайтесь, мисс Линтон. Я просто преследую свои личные цели. Если же это приносит пользу и другим, то, смею вас уверить, речь идет лишь о случайном совпадении. Хотите знать, почему я позволил вам задержаться здесь? Вероятно, только потому, что не желал огорчать Кассандру. К тому же Раткеннон — огромный замок, здесь хватит места для всех. Я мог бы без труда разместить здесь с десяток англичанок и при этом не имел бы ни малейшего представления о том, где все они находятся. — Он пристально взглянул на нее, и Нора почувствовала, как под взглядом его зеленых глаз ее пронзила дрожь. — Не исключено и другое, — продолжал Эйдан. — Возможно, такой отъявленный негодяй, как я, замыслил использовать вас, мисс Линтон, с какой-то своей тайной целью. Как бы то ни было, мне следует поторопиться и позаботиться о специальном разрешении на брак, чтобы нам не пришлось терять время на всякие формальности, если мы все же решим обвенчаться.

— Но я думала, что мы… что брак… Я все еще не могу поверить, что вы хотите жениться…

Кейн о чем-то задумался. Потом вдруг проговорил:

— Мисс Линтон, а вы не догадываетесь, почему мне так везет за игральным столом?

Она пожала плечами:

— Я не разбираюсь в азартных играх.

— Мне сопутствует удача, потому что я играю быстро и рискованно. Выбрав курс, я не имею привычки оглядываться… И если я решил на вас жениться, то непременно это сделаю.

Он резко развернулся и направился к двери. У порога вдруг остановился и, обернувшись, сказал:

— Я должен предупредить вас кое о чем…

Нора кивнула:

— Да, я вас слушаю.

— Я часто меняю правила игры по собственному усмотрению, мисс Линтон. Я способен на обман и мошенничество. Это передалось мне по наследству.

Нора судорожно сглотнула и невольно попятилась — Кейн отошел от двери и теперь медленно приближался к ней; при этом взгляд его был прикован к ее губам.

— В чем дело, сэр? — пробормотала она.

— Мисс Линтон, мне вдруг пришло в голову, что прежде я ни с кем не обручался. Мы с Делией бежали, поддавшись влиянию страсти. Впрочем, я не об этом… Видите ли, мне кажется, что мужчина должен поцеловать женщину, с которой помолвлен.

— Но мы с вами не обручались! Возможно, ничего не… — Нора внезапно умолкла. Казалось, под взглядом Кейна она лишилась дара речи.

Сейчас Эйдан находился совсем близко от нее. И он по-прежнему смотрел на ее губы. Тут он вдруг улыбнулся и проговорил:

— Мы с вами и впрямь не обручены… Пока не обручены, но все же нам не следует забывать о традициях. То есть о традиционном поцелуе.

Тут губы Кейна приблизились к ее губам, и Нора почувствовала жар его дыхания. Как ни странно, но ей вдруг захотелось, чтобы он прижался губами к ее губам, захотелось, чтобы сэр Эйдан ее поцеловал. Но он внезапно отступил на шаг, потом снова направился к двери. В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.

Дрожа всем телом, Нора приложила к губам кончики пальцев. Нет, Эйдан Кейн был совсем не тот человек, о котором она мечтала. Он эгоистичный и жестокий. К тому же он ясно дал понять, что женщинам не стоит обольщаться на его счет и строить воздушные замки.

«Когда я покидаю дочь, то становлюсь совершенно другим человеком», — кажется, так он сказал.

Нора подошла к туалетному столику, на котором стоял подсвечник с горящими свечами, покидая в спешке комнату, сэр Эйдан забыл его забрать.

На полированной столешнице красного дерева все еще громоздились в беспорядке женские безделушки — хрустальный флакон из-под духов, полураскрытый веер с изображением сцены обольщения Венеры, серебряная шкатулка с изящными инициалами Д.К., выгравированными на крышке. И… записка?

Да, у самого зеркала белел сложенный квадратик бумаги, скрепленный красной восковой печатью, оберегавшей послание от любопытства посторонних.

Нора уставилась на записку. Она снова и снова перечитывала надпись, выведенную свежими чернилами: «Леди…»

Может, это послание одного из любовников Делии Кейн? Нет, едва ли. Ведь сэр Эйдан сказал, что его жена умерла, когда Кассандре было пять лет от роду. Если бы письмо относилось к тому времени, то чернила давно бы выцвели, а бумага пожелтела.

Но кому же в таком случае адресована записка? Неужели ей, Норе Линтон? Подобное представлялось совершенно невероятным, но все же…

Одолеваемая зловещими предчувствиями, Нора взяла сложенный листок и тотчас же почувствовала, как по спине ее пробежали ледяные мурашки. Собравшись с духом, она сломала сургучную печать и прочитала написанные на клочке бумаги строчки, которые гласили:

Три драмы суждено увидеть замку, Несущему проклятие убитого повстанца: Принцессу, запертую в башне, Хозяйку, павшую от рук злодея-мужа, И женщину, заблудшую у бездны ада. Беги, пока его огонь тебя не тронул.

Нора замерла на несколько мгновений. Затем окинула взглядом комнату, словно ожидала увидеть призрак с пятнами чернил на прозрачных пальцах и таинственным предупреждением на овеянных холодом устах.

Ненависть и горечь. Нора слышала, как эти едва сдерживаемые чувства прорывались в голосе сэра Эйдана Кейна. «Мать Кассандры была бессердечной эгоисткой… Верьте любым слухам обо мне… Возможно, они соответствуют действительности…» — кажется, так он говорил.

О Господи, неужели… Нора похолодела. Неужели Эйдан Кейн убил свою жену, а эта записка — предупреждение?