– Как его называют? – Повалившись на кровать, Бетани судорожно схватилась за ее холодный металлический столбик. На грудь ей навалилась такая тяжесть, что трудно было дышать и казалось, что она вот-вот задохнется.

Приблизившись к племяннице, Бриджет сокрушенно покачала головой:

– Его называют нечестивый Делейни. Или же просто нечестивец.

Бетани сделала глубокий вдох и пробормотала:

– Но это ужасно… Да-да, ужасно. – И она даже не знала, что страшнее: нависшее над головой Коннела Делейни мрачное облако позора или тот факт, что она, сбежав из одной жизни, отравленной скверным запахом скандала, умудрилась оказаться вместе с сыном почти в такой же ситуации. Все ее планы, все ее мечты рушились прямо на глазах.

Ах, она ужасная мать! Возможно, Финн был прав, когда так говорил.

Одного взгляда на Бриджет, вернувшуюся из деревни, было достаточно, чтобы понять: все очень плохо. Но прежде чем они смогли остаться наедине и поговорить, у Бетани больше часа ушло на сына. Следовало убедиться, что с Россом все в порядке, что он не промок, что будет сидеть в детской комнате, выпьет молока с хлебом, после чего отправится спать. После этого Бетани помогала пожилым женщинам переносить из повозки на склад продукты и вещи. Она и представить себе не могла, что Бриджет сообщит ей такие ужасные новости. Увы, оказалось, что она, Бетани, привезла своего сына в дом человека, который был похож как две капли воды на ее покойного мужа не только внешне, но и по своей внутренней сути.

– Должна сказать, что я согласна с Дженной О’Тул, – заявила Бриджет, взяв с туалетного столика свою гребенку. – Не может быть, чтобы Коннел Делейни занимался такими вещами. Полагаю, что все это выдумки. Ведь бабушка всегда писала о нем только хорошее. И она всегда говорила, что «этот Коннел Делейни – честный молодой джентльмен».

С тяжким вздохом Бриджет плюхнулась на матрац рядом с Бетани. Пружины кровати при этом жалобно заскрипели.

– Совсем не такой, как тот, за которого ты вышла замуж, – продолжала Бриджет. – Об этом Делейни бабушка никогда слова плохого не сказала. Если бы только она, твой отец и я могли предположить такую поразительную разницу в двоюродных братьях и вовремя разглядеть недостатки Финна, многое можно было бы предотвратить.

– Перестань себя винить, тетушка. Мой неудачный брак с Финном – полностью на моей совести.

– Такие вещи редко случаются из-за ошибки только одного человека, айшон. – Бриджет провела гребенкой по стеганому одеялу, а потом – по руке племянницы.

Бетани же тяжко вздохнула. Ну почему она в свое время так спешила повзрослеть? Не будь она тогда такой глупой, не поддайся на льстивые речи Финна, не свяжись с семейством Делейни, не приходилось бы сейчас ломать голову над проблемами, которые постоянно возникали в этой семье. Разумеется, всякий раз, когда подобные мрачные размышления одолевали ее, Бетани напоминала себе: если бы жизнь сложилась по-другому, у нее не было бы такого чуда, как Росс. Как бы то ни было, теперь ей не приходилось выбирать и оставалось лишь приспособиться к сложившимся обстоятельствам. В очередной раз.

– Мы обе прекрасно знаем, как разносятся сплетни, – продолжала Бриджет. – Причем сплетни все больше обрастают всевозможными небылицами. Люди иногда до того все переврут, что от начального смысла ничего и не останется.

– Да, верно, – отозвалась Бетани. – Но бывает и так, что начало – гораздо хуже.

В свое время все Атлантическое побережье обсуждало непристойные детали смерти ее мужа. Финна убил в приступе ярости, застав в постели своей молодой жены, его компаньон, который и сам вскоре умер от сердечного приступа. Тогда все в Уилмингтоне говорили о смерти Финна и о финансовом крахе, постигшем некогда процветавшее дело отца Бетани. Но никто, даже Бриджет, не знал всю горькую подоплеку их злополучного брака. Финн в этом смысле был крайне осторожен, а Бетани было очень стыдно говорить на эту тему.

Немного помолчав, Бриджет вновь заговорила:

– Дженна утверждает, что Коннела не приглашают ни в один дом в округе. Мужчины заезжают сюда за лошадьми, но, встретив где-нибудь Коннела, переводят своих дам на другую сторону улицы. Хотя он не так уж часто бывает в деревне.

– Он, наверное, действительно в чем-то виноват, – прошептала Бетани. Ей очень хотелось надеяться, что холодный прием, оказанный им Коннелом, объяснялся не темными сторонами его натуры, а огорчением от неожиданного появления племянника, о существовании которого он не имел ни малейшего понятия. Бетани хотелось верить тетушке, хотелось думать, что Коннел – вовсе не такой, как ее покойный муж. И в то же время она знала: нельзя забывать о прошлом. В конце концов, ей когда-то казалось, что она любит Финна.

– Каждый человек в чем-нибудь да виноват, айшон. Поступки либо совершаются, либо нет. И необходимость принимать решение стоит перед каждым человеком.

– Но он прожил с этим больше десяти лет, – возразила Бетани. – Почему же он ничего не говорил в свою защиту?

– Именно так Дженна и сказала. И то же самое, я слышала от жены зеленщика. Кажется, каждый в деревне имеет свое мнение о нечестивце. Но почти все отзываются о нем не очень-то хорошо.

– Но почему? И как человек может выносить такое к себе отношение, если оно несправедливо?

Бетани смогла найти лишь одно разумное объяснение странному поведению Коннела. Судя по всему, у него не было оправдания. Вероятно, Коннел Делейни был виновен в том, что соблазнил свою невесту и отказался от нее, когда узнал, что та ждет ребенка. Может быть, то же самое случилось бы и у нее с Финном, если бы ее отец не застукал их тогда и не настоял на свадьбе.

Бриджет стала расчесывать волосы, затем, отложив гребень, вновь заговорила:

– Дженна собирается рассказать мне всю правду… Ту правду, которую она знает. Вот почему Дженна пригласила меня поехать с ней сегодня. Но она предупредила: не следует приходить в ужас от того, что услышишь. Несмотря на всеобщее презрение, Коннел нашел в себе силы вернуться в Гленмид после смерти дяди и сумел возродить семейные конюшни.

Тут Бетани взяла гребень и принялась расчесывать волосы тетушки. Минуту спустя она спросила:

– А что еще ты узнала про Коннела? Дженна что-нибудь еще рассказала?

– Да, кое-что рассказала. Когда в этот край пришел опустошительный голод, Коннел обеспечил сюда доставку продуктов. При этом он запретил следившим за поставками священникам называть имя благодетеля.

Бетани с удивлением посмотрела на тетю. «А может, Коннел делал все это для того, чтобы искупить свою вину? – промелькнуло у нее. – Да, может быть, и так. Но почему же никто даже не попытался узнать имя благодетеля?»

– Как мог человек, уже предложивший девушке выйти за него замуж, отказаться от нее, узнав, что она ждет ребенка? – в задумчивости пробормотала Бетани. – И сколько же надо совершить добрых поступков, чтобы загладить такую вину? И вообще, чувствовал ли он вину? Не боялся ли, что она умрет, а вместе с ней умрет и ребенок? Как после такого можно жить в мире с самим собой?

– Трудно сказать, – в нерешительности пробормотала тетушка Бриджет, которую все эти вопросы сбивали с толку не меньше, чем Бетани.

– А эта несчастная девушка? Убить себя и своего ребенка? И о чем только она думала?

– Она не думала. – Резко поднявшись, тетушка Бриджет прошагала к окну. Глядя в запотевшие стекла, она продолжила: – Она чувствовала себя брошенной, одинокой, лишенной мечты о счастье.

Пышные волосы, волнистыми локонами рассыпавшиеся по плечам Бриджет, делали ее гораздо моложе, придавали вид хрупкой и изящной женщины. Приблизившись к ней, Бетани проговорила:

– Тетушка, как можешь ты знать, о чем думала та девушка? – Она положила руки на плечи Бриджет. – Как может кто-то вообще что-либо знать?..

Бриджет сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.

– Я знаю. Потому что когда-то любила. Перед тем, как покинула Ирландию.

Бриджет ненадолго умолкла. Бетани не решалась что-либо сказать, она ждала продолжения рассказа. Минуту спустя тетушка вновь заговорила:

– Он был настоящим мужчиной. Все говорили, что он из породы вечных холостяков, но он умел разбивать девичьи сердца и умел ухаживать. И я была ему нужна… – Плечи Бриджет напряглись, а голос задрожал. – Я перехватила его взгляд на празднике майского костра в Килдэре. Он сказал, что никогда не видел, чтобы кто-то танцевал так, как я. Сказал, что я воодушевляю его. Отец был против наших отношений, но я была упрямая и хотела, чтобы этот парень стал моим.

Бетани решила просто слушать, внимать исповеди женщины, которую она, как ей казалось, хорошо знала. Честно сказать, Бетани никогда всерьез не воспринимала Бриджет как женщину. Она воспринимала ее как утешительницу, почти мать, но только не как женщину, способную любить и быть любимой.

Бриджет откинула со лба локоны и тихо вздохнула.

– Мы вынуждены были встречаться тайком, – продолжала она прерывающимся от нахлынувших чувств голосом. – А потом он уехал в одну из своих деловых поездок на континент. Он отсутствовал дольше, чем обещал, так долго, что я успела понять: я жду от него ребенка. – Бриджет замолчала и снова вздохнула.

Бетани слушала тетушку в полной растерянности; она по-прежнему хранила молчание и, выражая свою поддержку и сочувствие, время от времени сжимала пальцами плечи тетки.

Бриджет взглянула на нее через плечо, и в глазах ее блеснули слезинки.

– Именно тогда твой дед и отправил меня жить к твоим родителям. Твоя мама как раз тогда ожидала твоего рождения, и твой дед решил, что она сможет воспитывать и тебя, и моего ребенка. Я родила на корабле, во время плавания. Он родился недоношенным и умер очень скоро. Всего несколько часов спустя.

– У тебя был сын? Я не знала… – Сердце Бетани разрывалось от жалости к тете.

– Да, сын. – Бриджет печально улыбнулась. – Крошечный мальчишечка с густыми и черными, как вороново крыло, волосиками. Я почти не имела возможности подержать его. Увы, он слишком быстро умер.

Бриджет надолго умолкла. Бетани же боялась задавать вопросы – боялась причинить тетушке боль.

– Джек, – прошептала наконец Бриджет. – Я назвала мальчика Джеком в честь его отца.

Дождь по-прежнему барабанил в окно, а Бетани по-прежнему обнимала тетушку за плечи. Наконец Бриджет похлопала племянницу по руке и обернулась к ней. На – щеках пожилой женщины поблескивали слезы, но она заставила себя улыбнуться.

– Ну что ж, айшон… Видно, у нас получился день открытия секретов. У каждой семьи имеются свои собственные секреты. К сожалению, все люди совершают ошибки. И вот я «вывалила» свою историю, чего не собиралась делать никогда. Видно, приезд в родные места повлиял.

Все это время Бетани была слишком занята собственными проблемами, чтобы вообразить, какие болезненные воспоминания могли пробудиться в душе Бриджет по приезде в Гленмид. Бетани очень сочувствовала тете, получившей от жизни такие жестокие и горькие уроки. Ей пришлось слишком дорого заплатить за несколько встреч с любимым.

– И ты никогда больше не видела этого человека? Он не пытался разыскать тебя?

– Нет, – покачала головой Бриджет. Она утерла слезы рукавом платья и всхлипнула. – Перед отъездом я оставила для него письмо, где говорила, что жду его. Потом… потом я написала ему из Уилмингтона и рассказала о ребенке, но ответа так и не получила. И еще долго-долго надеялась, что все еще нужна ему, что он еще за мной приедет, но, похоже, огонь нашей любви угас.

– Ты поэтому больше не вышла замуж, хотя в доме постоянно появлялись достойные внимания мужчины?

– Да, поэтому, – кивнула Бриджет. – Никто другой мне по-настоящему не нравился. К тому же мне надо было присматривать за твоим отцом. А потом мою жизнь заполнила ты – особенно после того, как умерла твоя мама.

Тетушка Бриджет, казалось, совсем оправилась от тяжелых воспоминаний. Бетани всегда поражало, с какой легкостью Бриджет возвращалась к своей обычной манере поведения. Это всегда выглядело так, словно в комнате всякий раз появлялась новая женщина. Женщина, которую Бетани никогда прежде не встречала, которая выглядывала из-за спины той, хорошо знакомой и любимой.

– Тебе до сих пор иногда хочется выйти замуж за Джона? Хочется встретить его опять и спросить, что же тогда случилось, хочется ли узнать правду?

– Правду? – Бриджет покачала головой: – Нет. Правда давно уже в прошлом. Думаю, что не стоит заниматься делами давно минувших дней. Лучше заботиться о настоящем и о будущем. – Бриджет собрала волосы и стала заплетать их в косу. – Но я надеюсь вскоре узнать кое-что интересное. – Она обратила на Бетани пристальный взгляд. – Как я слышала, он все еще живет в этих местах.

Бетани не смогла сдержать улыбку. Ей вдруг очень захотелось встретиться с отцом ребенка Бриджет и отчитать его как следует. Но сейчас ей не хотелось тревожить тетушку вопросами.

Бриджет заплела косу, потом снова повернулась к племяннице:

– Знаешь, дорогая, было довольно странно… Большинство знакомых, которых я сегодня встретила… Кажется, они действительно считают, что я замужем. Время и расстояние порой создают ужасную путаницу. В таких случаях люди вовсе не лгут, а просто ошибаются.

Бетани молча кивнула и задумалась. Затем снова взглянула на тетю:

– Выходит, нам придется оставаться здесь до тех пор, пока мы не подыщем себе новое жилище? Но я не могу оставлять Росса в этом доме. Ведь очень может быть, что Коннел почти ничем не отличается от Финна.

Бриджет энергично покачала головой:

– Нет-нет, айшон. Пусть все идет своим чередом. Время все ставит на свои места. Росс еще слишком мал, чтобы принимать все это близко к сердцу. Не говорила ли ты, что вы с мистером Коннелом смогли немного прояснить отношения, пока нас не было?

– Мне так показалось.

Теперь неудивительно, что Коннел с такой неохотой говорил о прошлом. Он жил в его холодной тени.

– Ну хорошо. Послушай, если Джеймс Кэри все еще держит в своем сердце память о мастере Коннеле… – Бриджет скользнула ногами в шлепанцы и подхватила поднос с чайным прибором. – Мы можем на некоторое время последовать его примеру. В конце концов, это его сестра – главная жертва во всей этой истории.

Бетани опять повалилась на постель.

– Девушка, на которой должен был жениться Коннел, та, что предпочла убить себя, чем жить с ребенком, рожденным вне брака, – она была сестрой Джеймса Кэри?

– Да, – ответила Бриджет.

* * *

Прохладный влажный воздух покрыл росой окна, когда Вивиан наконец-то удостоила Джеймса своим присутствием за завтраком. Вот уже несколько дней она гостила в Оук-Бенде, но до этого постоянно завтракала в своей комнате.

Наслаждаясь все это время очарованием своей «кузины», Джеймс особенно ценил в ней умение преподнести себя. Даже и сейчас, войдя в столовую, Вивиан словно заполнила собой все пространство, и казалось, что сама комната стала меньше.

Она выглядела вполне спокойной, но понесшей тяжелую утрату безутешной вдовой. Впрочем, сегодня заканчивался годовой траур по любимому супругу, и это давало возможность сменить наконец черные траурные одежды на что-нибудь более живое. На сегодня Вивиан выбрала желтое с черным платье, которое, казалось, добавило в комнату тепла в это серое дождливое утро.

– Доброе утро, кузина. – Джеймс встал из-за стола; чтобы поприветствовать Вивиан. Служанка тем временем наполняла ее чашку шоколадом. – Выглядишь, как всегда, очаровательно. Тебе удалось хоть немного отдохнуть прошедшей ночью?

– Да, чуть-чуть. – На улыбку Джеймса Вивиан ответила улыбкой лукавой и двусмысленной, но в то же время полной невинности. Именно это умение сочетать в себе взаимоисключающие вещи и любил в ней Джеймс.

– У тебя новая прическа? – поинтересовался он. – Смотрится очаровательно.

– А как насчет моего платья? – Вивиан с притворной обидой надула губки.

– Ты просто прелесть. – Взяв Вивиан под руку, Джеймс подвел ее к столу. – Мы справимся сами, Эмили. Ты можешь идти.

– Хорошо, сэр, – кивнула служанка. Откланявшись, она покинула комнату.

Усевшись рядом с Джеймсом, Вивиан положила себе на тарелку омлет, жареные помидоры и сосиски в великолепном ирландском соусе. Джеймса дразнил исходящий от Вивиан запах корицы и жасмина. Потянувшись к ней, он чмокнул ее в щеку.

Вивиан вздохнула и пробормотала:

– А теперь кто непослушный?

– Каюсь, виноват. – Джеймс расплылся в улыбке. – Полностью отдаюсь в твою власть.

– Вот и хорошо. – Вивиан захихикала, и звук ее смешка прокатился по комнате.

– Ты и в самом деле замечательно выглядишь, – сказал Джеймс. – Выглядишь так, словно всю ночь спала.

– Благодарю, – ответила Вивиан с лукавой улыбкой. – После всех тягот… путешествия о лучшем приеме я и не мечтала. Твоя прислуга была очень обходительна со мной. А ты проявил душевную заботу. Даже не представляю, чем смогу отплатить за твою доброту. Впрочем, я попытаюсь придумать способ. – Наклонившись к любовнику, Вивиан прошептала: – На мне сейчас под платьем ничего нет.

– Ах, какая распутница! – Джеймс ухмыльнулся. Вивиан сделала глоток шоколада.

– Спасибо, что заметил мою прическу. Твоя служанка… кажется, ее зовут Морин, умеет обращаться с расческой. Как ты думаешь, я могу пользоваться ее услугами, пока буду здесь?

– Если тебе так хочется, – пожал плечами Джеймс. В комнату заглянула миссис Малруни. На лице экономки сияла улыбка.

– Рада видеть вас здесь, в столовой, миссис Браун, – обратилась она к Вивиан. – Вы сегодня замечательно выглядите. Надеюсь, вы нашли все, что нужно. Я достала несколько банок малинового варенья, по моему специальному рецепту. Мне показалось, вы его любите.

– Спасибо, – промурлыкала Вивиан. – Вы очень наблюдательны.

Ах, если бы только прилежная экономка Джеймса могла представить, как именно будет использоваться ее чудесное варенье! Покосившись на любовника, Вивиан прищелкнула языком, и оба ухмыльнулись.

– Вам что-нибудь еще нужно, сэр? – Экономка взялась за стоявший на столе кофейник.

– Нет, миссис Малруни. Пока нам больше ничего не надо.

– Как пожелаете, сэр. Приятного завтрака. – Экономка, шелестя ворохом черных юбок, прошествовала к двери, которую плотно прикрыла за собой.

Вивиан намазала лепешку толстым слоем масла, добавила немного джема и с наслаждением впилась в нее зубами.

– Дорогая, я так рад, что ты здесь. У меня на тебя грандиозные планы. Я тут такое задумал… И тебе в моей пьесе отведена главная роль.

Отхлебнув горячего чая, Вивиан изобразила заинтересованность:

– В самом деле? Ты знаешь, я всегда рада помочь тебе… чем смогу.

Джеймс вздрогнул, почувствовав пальцы Вивиан, пощипывавшие его бедро. И тотчас же ощутил, что внутри у него все закипает, Взгляды их встретились, и Вивиан с улыбкой промурлыкала:

– Чего пожелаете, сэр?

– О, задание очень простое. – Дождавшись, когда Вивиан поставит свою чашку на блюдце, Джеймс добавил: – Я очень хотел бы, чтобы ты познакомилась с одним человеком.

Вивиан и бровью не повела, хотя было ясно, что она прекрасно поняла, какой смысл скрыт за словами Джеймса. Она была единственной и неповторимой, его дорогая Вивиан. И Джеймс знал, что может положиться на нее.

– С каким человеком?

– С моим хорошим другом. Я уверен, он тебе очень понравится. Ты увидишь, что с ним очень просто подружиться. Он довольно долго был… Скажем так, одинок…

– В самом деле? – Улыбнувшись, Вивиан отломила тоненький кусочек от своей лепешки. Потом осторожно слизнула с губ джем кончиком языка. Рука ее по-прежнему лежала на бедре Джеймса, сама же Вивиан сохраняла совершенно невозмутимый вид. – И что же случилось с этим человеком? Что заставляет тебя…

– Внешне он очень похож на твоего дражайшего покойничка, бывшего любовника. Собственно говоря, это его двоюродный брат.

Лепешка выпала из руки Вивиан на тарелку. Заметно побледнев, она пробормотала:

– На Финна?

Стараясь удержаться от вопросов, Джеймс сделал глоток кофе. Странно, очень странно… Может быть, он недооценивал глубину их с Финном отношений? Вивиан очень редко приходила в замешательство – почти никогда. А сейчас она явно взволнована.

Минуту спустя, Вивиан вновь принялась за свою лепешку, а рука её опять легла на бедро Джеймса.

– Так как ты сказал? Кто он такой?..

– Кузен Финна. Коннел Делейни. Он владеет большей частью собственности, находящейся по соседству с нами. Собственности, которую я очень хотел бы прибрать к рукам.

– Кузен Финна богат? А ведь Финн был беден, как церковная мышь. Что, даже жена не могла помочь ему?

– Совершенно верно, дорогая.

– Ты говоришь, они похожи?

– Практически как зеркальное отражение. Тебя это смущает?

Вивиан выразительно взглянула на Джеймса, давая понять, что способна выполнить любое его задание.

– Значит, договорились, – пробормотал Джеймс.

С минуту Вивиан молча смотрела на любовника. Капли малинового джема скопились в уголках ее губ, и она время от времени слизывала джем кончиком языка. Зрелище это весьма возбуждало и без того распалившееся воображение Джеймса.

– И когда же мне предстоит встретиться с этим… «отражением»?

Джеймс улыбнулся.

– Уверен, что смогу устроить вашу встречу в ближайшее время. Полагаю, что с момента известных событий прошло достаточно времени, чтобы можно было к ним вернуться. Я готов сообщить бедняге Коннелу несколько новостей, которые очень его расстроят. И хочу, чтобы ты подобрала то, что от него после этого останется.

– Я когда-нибудь тебя подводила?

– Разумеется, нет. А не лучше ли нам перебраться в мой кабинет, где мы могли бы обсудить все пункты нашего плана? – Джеймс полагал, что если он в ближайшее время не даст выхода своей энергии, то просто не выдержит напряжения.

Они тотчас же вышли из столовой и направились в кабинет. Когда Джеймс надежно запер дверь на задвижку, Вивиан поинтересовалась:

– Где бы ты хотел начать?

– Прямо здесь.

Вивиан уткнулась в плечо любовника, дабы приглушить неизбежные стоны.