– Сейчас посмотрим, как твои дела, Росс. – Бетани склонилась над грифельной доской, на которой ее сын решал арифметические задачки. – Что ж, очень хорошо. – От похвалы матери Росс так и просиял. – Но не хочешь ли ты проверить ответ третьей задачи? Помнишь, как я тебя учила?

Росс нахмурился и сосредоточенно уставился на доску. Через минуту лицо мальчика просияло.

– Я понял, где ошибся! – Ребром ладони он стер результат и быстро нацарапал новый. – А теперь как?

– Отличная работа, – похвалила мать. – Вот теперь все правильно. Видишь ли, все люди иногда ошибаются. Главное – иметь желание разобраться в собственных ошибках и признать их, понимаешь?

Росс кивнул, хотя и выглядел несколько озадаченным.

Небольшой урок, который Бетани пыталась сейчас преподать сыну, на самом деле был повторением, в котором нуждалась сама Бетани. «Все ошибаются. Просто надо иметь желание правильно оценить свои поступки и признать ошибки» – так частенько говорил ее отец.

Но как быть, если допущенные ошибки столь серьезны, что могут привести и к смерти, как это случилось с Рози Кэри? Именно это и произошло с Финном. Он выстрелил в спину собственному брату и был изгнан из дома. Финн Делейни, за которого она вышла замуж, конечно же, был не из тех, кто ставит на кон все, защищая женщину. Во всей этой истории скрывалось что-то большее – это читалось в пристальном взгляде темных глаз Коннела Делейни.

– Мама, ты опять летаешь в облаках?

Бетани посмотрела на сына и засмеялась:

– Наверное, ты хотел сказать «витаешь в облаках». И еще я думаю, что на сегодня ты достаточно потрудился. Убери свои вещи, и мы сможем поиграть до возвращения Мэри, которая помогает сейчас на кухне своей матери и миссис Кохран.

– А можно, я пойду гулять с Майклом, когда он вернется? Мы собираемся накопать червей для нашей рыбалки в субботу. Майкл говорит, что лучше всего копать червей после дождя.

– В таком случае после нескольких дождливых дней вы должны накопать целую кучу червяков! – со смехом воскликнула Бетани, радуясь горящим в глазах сына искоркам.

Все последние дни были пасмурные, солнце даже не показывалось. Не показывалось с того самого дня, когда тетушка вернулась из деревни и рассказала, как люди здесь относятся к Коннелу Делейни. Случайно или нет, но с того злополучного дня Бетани и Коннел ни разу не встречались, хотя она, как ни странно, постоянно думала о кузене своего покойного мужа. Ела Бетани почти всегда с Россом в его детской комнате, а хозяин Гленмида, казалось, полностью был поглощен своим хозяйством. Сейчас в соседних с домом дворах строились новые конюшни, и строительные работы не прекращались даже в ненастную погоду.

Бегая по саду и исследуя его наиболее интересные места, Росс изрядно стоптал башмаки, но он до сих пор не имел возможности посетить конюшни и непрестанно напоминал Бетани о том, что еще не видел гленмидских лошадей.

– Мама, а Майкл говорит, нам надо сделать для них коробочку, в которой они будут жить. Мэри обещала помочь нам искать червей в углу сада. Ты знаешь, что черви любят жить в навозе? Майкл говорит…

Соскочив со стула, Росс собрал свои учебники и грифельную доску и поставил их на полку, не переставая при этом щебетать. Бетани слушала сына вполуха, воспринимая более энтузиазм, с которым вещал Росс, нежели содержание его болтовни.

Майкл Кохран – сын новой служанки, – прибывший два дня назад вместе с вызванной на подмогу матерью, стал приятелем Росса. Майкл был на несколько лет его старше и потому каждое утро вместе другими детьми прислуги ходил в деревню, на уроки, которые им давал местный священник, но по возвращении он всегда играл с Россом, и мальчики быстро подружились.

Первым делом они тщательно исследовали содержимое буфетов в детской и занялись шумными играми в пиратов и индейцев, занимая при этом весь верхний этаж; причем пределов их фантазия не знала. Прежде у Росса никогда не было друга, и сердце Бетани наполнялось теплом, когда она видела сына таким счастливым. Она готова была сколько угодно выслушивать бесконечные рассказы сына, неизменно начинавшиеся с фразы: «А Майкл говорит…»

Ах, если бы и она могла так легко приспособиться к новой обстановке… У Бетани было такое чувство, будто она стоит, затаив дыхание, на пороге чего-то неизвестного, но чего – она понять не могла. Хорошо еще, что никто – пока по крайней мере – не напоминал ей о том, что не следует задерживаться в Гленмиде дольше необходимого.

Они с Бриджет решили не возвращаться к болезненной теме первого дня их пребывания в Гленмиде и предпочитали говорить о другом. Тетя Бриджет на следующий же день загрузила себя заботами по дому: не выходя из кладовой дворецкого, она принялась чистить столовое серебро. Бетани не решалась присоединяться к ней, опасаясь, что ее участие может быть истолковано как излишний интерес к семейным реликвиям. Слишком уж велика была пропасть между человеком, считавшим себя хозяином этого дома, и маленьким мальчиком, который был счастлив уже тем, что сможет в достатке добывать жирных червей для своей рыбалки.

Несмотря на поддержку, полученную в, лице миссис Кохран, в доме оставалось бесчисленное множество хозяйственных работ, и Бетани взяла на себя полировку мебели в спальнях, а также протирание полов во всем крыле дома, которое занимало ее семейство. В. результате она ужасно утомлялась к вечеру и забывала обо всем, едва добравшись до постели, – в том числе и о Коннеле Делейни, что вполне его устраивало.

– Мама… мама… – Росс вернул Бетани в реальность. – Мама, убери куда-нибудь свои вещи, чтобы мы могли играть.

Повернувшись к сыну, Бетани обнаружила, что тот уже сидит на полу, обложившись своими игрушками. Увидев, с каким серьезнейшим выражением лица сын приступает к играм, Бетани чуть не расхохоталась.

– Прошу прощения, сэр, за то, что заставляю вас ждать, – обратилась она к Россу, – но мне надо срочно закончить работы по дому.

Бетани быстро собрала ветошь и взяла кувшин со смесью воска и лимона – все это выдала ей Дженна О’Тул, а также посоветовала не пытаться сделать все сразу. Пока что Бетани успела навести порядок только в детской и в комнате тетушки Бриджет. Сложив свои орудия труда в большую корзину, она присоединилась к сидевшему на полу сыну.

Тут раздался стук в дверь, и Бетани, невольно вздрогнув, обрушила свою пирамиду из кубиков. Росс издал победный крик и захлопал в ладоши.

– Мама, я выиграл! На этот раз я выиграл!

– Вы и в самом деле выиграли, молодой человек. – Бетани взъерошила волосы сына.

– Прошу прощения, миссис Делейни. – В комнату заглянула Бетси Кохран. – Терпеть не могу перебивать, когда молодой господин занят уроками…

– Ничего страшного. – Бетани поднялась на ноги. – Я вас слушаю.

– Я выиграл, миссис Кохран! – закричал Росс, подбежав к служанке, – Раньше я никогда не выигрывал, но Майкл сказал, что когда-нибудь я выиграю. И вот это «когда-нибудь» наступило сегодня. Он еще не вернулся из школы?

– Пока нет. – Бетси наклонилась, дабы глаза ее были на одном уровне с глазами Росса. На лице женщины сияла улыбка. – Майкл пока еще не вернулся, но я уверена, что он очень обрадуется, когда услышит от вас эту новость. А я и без него приношу вам мои поздравления.

– Большое спасибо, миссис Кохран! – закричал Росс.

– Да-да, спасибо вам. – Бетани улыбнулась. – Скажите, у вас ведь ко мне какое-то дело? Вы хотели мне что-то сообщить?

– Ax, простите… – В глазах Бетси промелькнула тревога. – Чуть не забыла в суматохе. Мистер Делейни попросил вас, если не возражаете, спуститься к нему в кабинет. Ему надо переговорить с вами, миссис Делейни. Посыльный только что принес какое-то письмо.

– Вам не за что извиняться. Это мы сбили вас с толку. – Бетани постаралась успокоить волновавшуюся женщину, в то время как сама напряглась подобно сжатой пружине. – Пожалуйста, передайте мистеру Делейни, что я скоро спущусь. Мне надо переодеться. – Бетани положила руку на плечо сына и, взглянув на него, добавила: – Кроме того, нам, конечно же, надо собрать игру. Верно, Росс?

Мальчик кивнул.

– Мама, а как ты думаешь, сегодня он разрешит мне выйти во двор и посмотреть лошадей? Ты спросишь?

– Мне показалось, сегодня после обеда ты собирался копать червей?

Бетани боялась допускать Росса к лошадям, потому что многие из них еще не были объезжены – в отличие от тех спокойных и вполне ручных животных, которых можно было встретить на улицах Уилмингтона. Огромные синие глаза мальчика смотрели на мать пристально, просительно, и выдержать этот взгляд было невозможно.

– Ну пожалуйста, мамочка! Ты же знаешь, я всегда любил лошадей. Я только хочу посмотреть на них. Я не буду прикасаться к ним, если им это мешает. Ну пожалуйста!

Бетани вздохнула:

– Хорошо, я подумаю.

– Если не возражаете, миледи, я подожду, пока мистер Росс соберет свои игрушки, – вмешалась Бетси. – Мистер Делейни просил передать, что хочет видеть вас как можно скорее. – Служанка взяла Росса за руку. – А после того как мы все сделаем, вы сможете пойти со мной на кухню. Миссис О’Тул только что вынула из печи горячие черничные пирожки. Она говорила, что ей нужен кто-то, кто бы эти пирожки попробовал и сказал, каковы они на вкус.

Росс кивнул в знак согласия и расплылся в улыбке:

– Черничные пирожки – мои любимые…

– Не сомневаюсь, – рассмеялась миссис Кохран. – Ведь то же самое вы говорили и о сахарном хворосте, который миссис О’Тул готовила вчера. Да и о коричном хворосте, который был позавчера, мистер Росс.

– Это потому, что вчера моим любимым был сахарный хворост. А позавчера – коричный хворост. Но сегодня черничные пирожки – мои самые любимые, а я даже еще не попробовал их.

Детская непосредственность и непринужденность Росса согрела сердце Бетани, но не отвлекла от решения головоломки, не успокоила. Интересно, зачем она понадобилась Коннелу Делении? И почему такая спешка?

Взглянув на служанку, Бетани сказала:

– Благодарю, вас, миссис Кохран. Я постараюсь побыстрее.

Бетси сделала легкий реверанс.

– Это я должна вас благодарить, миссис Делейни. После смерти моего Эндрю я несколько месяцев понятия не имела, что мне с моим мальчиком делать. А теперь вот появилась новая работа.

– Вам надо благодарить не меня, а мистера Делейни. Это он вас нанял.

– Я уже благодарила его. Но он сказал, что я обязана своим местом вашему приезду. Впрочем, он всегда был добрым человеком. – Бетси на секунду умолкла, потом вдруг сказала: – Не хотела бы вас задерживать, но… Не могу ли я минутку поговорить с вами по-дружески?

Бетани посмотрела на Росса, собиравшего свои игрушки, и кивнула. Она надеялась, что эта задержка позволит ей собраться с мыслями.

– Хочу предупредить, что я никогда прежде не была на службе, – проговорила миссис Кохран. – Ведь вы, наверное, уже заметили, какая я неловкая. Так что не сердитесь, если что… Впрочем, я не об этом… – Бетси придвинулась ближе к Бетани. – Знаете, я очень рада, что вы не придаете особого значения тем россказням, что ходят здесь о мистере Делейни. Хорошо, что вы не даете сбить вас с толку. Когда мой Эндрю заболел, – Бетси понизила голос, – мистер Делейни отыскал в округе доктора и заплатил ему, чтобы он посещал нас регулярно. А прошлой осенью, когда пришло время собирать урожай, мистер Делейни прислал почти всех своих работников, чтобы они помогли нам со сбором урожая, потому что без этого мы никак не могли бы выплатить ренту мистеру Кэри. Коннел Делейни – очень хороший человек, что бы о нем ни говорили другие. – В голосе Бетси звучала непритворная искренность.

Бетани прикоснулась к ее руке.

– Я приму к сведению ваши слова, миссис Кохран. Спасибо, что поделились со мной своей историей. – Направляясь к двери, Бетани обратилась к сыну: – Росс, увидимся с тобой за чаем. Приятного тебе аппетита, когда будешь пробовать черничные пирожки. И следи на кухне за своими манерами.

– Хорошо, мама! – прокричал Росс, когда Бетани выходила из комнаты.

«Коннел Делейни – очень хороший человек» – эти слова Бетси Кохран еще долго вспоминались Бетани.

Наконец-то послышался стук в дверь кабинета, и Коннел сразу же понял, что это пришла Бетани, Он ждал ее гораздо раньше, и задержка ужасно его раздражала..

– Войдите, пожалуйста! – прокричал Коннел, повернувшись к двери. Когда. Бетани вошла, он указал ей на стул, затем с язвительной усмешкой проговорил: – Спасибо, что так быстро откликнулись на мою просьбу, миссис Делейни.

Коннел уже несколько дней не видел свою гостью. Откровенно говоря, он был немного удивлен тем обстоятельством, что Бетани не покинула его дом после того, как Бриджет, съездив в деревню, пересказала ей сплетни местных жителей.

Но что же удерживало миссис Делейни в его доме? Ответ мог быть только один: финансовое положение, в котором Финн оставил свою жену. Да, вероятно, только по этой причине она до сих пор оставалась в его поместье.

Рассказ о бедственном положении, в котором Финн оставил жену и сына после своей смерти, ошеломил Коннела. А он еще насмехался над Бетани из-за того, что она не смогла поставить на могиле мужа надгробный камень. Увы, это обстоятельство свидетельствовало лишь о том, что Финн был не в состоянии предоставить своей жене даже самое необходимое. К счастью, его кузен не отобрал у жены и сына их банковские счета, хотя постоянно, особенно в последние три года, истощал все их активы. Об этом свидетельствовали предоставленные Бетани бумаги – даже если содержавшаяся в них информация была верна лишь наполовину.

– Добрый день. – Бетани встретила взгляд Коннела спокойным и решительным взглядом. В бездонной голубизне ее глаз он не смог заметить ни намека на страх или осуждение. Скорее, во взгляде ее было любопытство. – Миссис Кохран сказала, что вы получили какое-то письмо. Это так?

– Да, совершенно верно.

Взяв со стола свернутый в трубку листок, Коннел придвинул свой стул поближе к Бетани. Развернув на коленях письмо, он задумался, пытаясь найти правильные слова для начала разговора.

Коннел сам себе удивлялся: ему хотелось, чтобы Бетани побыстрее покинула его дом, и в то же время он очень обрадовался, увидев свою гостью. Но еще удивительнее было другое: все это время он думал о Бетани, причем, думал скорее с теплым чувством, нежели с раздражением или неприязнью. Он старался защититься от частых вторжений Бетани в его мысли, но у него это не очень-то получалось, и лишь изматывающая работа под проливным дождем хоть как-то помогала – к вечеру он уставал настолько, что засыпал сразу после ужина.

– Не хотите ли чаю? – спросил Коннел. Прежде чем приступить к делу, он решил разрядить обстановку – ведь женщины это любят. В который уже раз Коннел пожалел о том, что совершенно утратил все навыки светского общения, – Дженна прислала нам целый поднос свежих черничных пирожков.

Увидев стоявший на ближайшем к ним столе поднос, Бетани едва заметно улыбнулась:

– Нет, благодарю вас. Не сейчас. Хотя аромат пирожков весьма соблазнителен. – Она снова улыбнулась.

«Какая у нее чудесная улыбка!» – подумал Коннел. И его вновь поразил удивительный синий оттенок ее прекрасных глаз. Лицо Бетани обрамляли кудри цвета меди, а черты отличались живостью и изяществом.

И тут Коннел наконец понял, насколько смущена и напряжена была его гостья в предыдущие встречи. Конечно, нельзя было сказать, что сейчас она держалась совсем уж непринужденно, однако следовало признать, что за прошедшие несколько дней она успела освоиться на новом месте.

– Прекрасно выглядите. – Коннел пытался подобрать комплимент, который не казался бы слишком фамильярным. – Вам очень к лицу это платье.

Говоря это, Коннел надеялся, что его попытки вести светскую беседу сделают Бетани более сговорчивой. Взглянув на свою юбку, она с усмешкой ответила:

– Обычно я ношу этот наряд, когда занимаюсь работами по дому. И вообще, довольно комплиментов. Считайте, что я очарована и обезоружена… Миссис Кохран говорила о каком-то письме. Оно из разряда плохих новостей?

– Да нет вообще-то… Просто письмо… – «Считайте, что я очарована… обезоружена». Коннел чувствовал себя идиотом, так как понял: общаясь с этой женщиной, бесполезно лукавить. Откашлявшись, он проговорил: – Я совсем недавно, вернулся из конюшен и нашел короткую записку от Джеймса… то есть от мистера Кэри. Он просит уделить ему внимание и сообщает, что собирается сегодня приехать в Гленмид.

– Очень хорошо. – Бетани не сводила глаз с собеседника, пытаясь понять, куда тот клонит.

– Нам с ним надо обсудить кое-какие, дела, – продолжал Коннел. – Это дела, которые мы отложили в день вашего приезда.

– И вы хотели бы убедиться, что я снова не помешаю вам? А может, вы опасаетесь, что помешает мой сын? Поверьте, вам нечего бояться. Росса я чем-нибудь займу, и мы будем тихонько сидеть в детской. Не стоило так срочно вызывать меня, по столь незначительному поводу. – Бетани снова посмотрела на чайный поднос и, поднявшись, добавила: – Вряд ли решение столь простого вопроса требовалось обставлять чаепитием с пирогами.

Коннел тоже поднялся. Увидев, что Бетани намеревается уходить, он схватил ее за руку, но тут же отпустил ее и отступил на шаг.

– Ах, простите, пожалуйста! Я, кажется, все запутал. Выслушайте меня. Мне нужна ваша помощь.

Бетани пристально посмотрела на него потом кивнула.

– Говорите, я вас слушаю.

– Видите ли, я не очень часто принимаю гостей… То есть совсем не принимаю… – Коннел тяжело вздохнул. – Я понимаю, что это, наверное, неудобно, но… не могли бы вы присоединиться к нам? Возможно, этот разговор будет иметь очень важное значение для Гленмида и для будущего вашего сына.

Просьба Коннела удивила Бетани.

– Мой отец занимался морскими поставками. Он продавал парусину, канаты, морскую форму и прочее в этом роде. Все эти товары доставлялись по морю в Уилмингтон и хранились на складах до тех пор, пока не понадобятся. Отец научил меня разбираться в колонках бухгалтерских книг, которые, как я полагаю, во всех сферах коммерции одинаковые. Но сомневаюсь, что я смогу быть вам чем-нибудь полезной. Ведь я совершенно не разбираюсь в лошадях.

– Нет-нет, я не об этом… – Коннел запустил в волосы пятерню. – Я не совсем правильно все объяснил. Видите ли, у Джеймса сейчас в доме гостья. Вдовствующая кузина из Америки. Джеймс привезет кузину с собой, и он надеется, что вы составите ей компанию, пока мы будем заниматься своими делами.

Молчание Бетани показалось Коннелу вечностью. Наконец Бетани нахмурилась и проговорила:

– Итак, вы пригласили меня спуститься в ваш кабинет, предлагали чай, заикались и бормотали что-то последние минут пять только для того, чтобы я выступила в роли вашей хозяйки?

Коннел не знал, рассматривать ли этот ответ как отказ или как согласие. Взглянув на каминные часы, он пробормотал:

– Мне показалось, не пять минут…

– Почти десять, если точно.

Какое-то время Коннел пристально смотрел на Бетани. «Может, она надо мной насмехается?» – думал он. И в выражении ее лица не было ничего, кроме безмятежности и простодушия.

– Поймите, миссис Делейни, у меня совершенно нет опыта в этих светских разговорах. А Джеймс – надежный друг. Мне хотелось бы выполнить его просьбу, и я был бы очень вам признателен за помощь. Имейте в виду: если все пойдет как следует, сегодняшний разговор может оказаться очень важным для будущего Гленмида и, следовательно, для вашего сына.

– Очень хорошо, – кивнула Бетани. – Думаю, мне удастся управиться с чаем и поддержать разговор по душам. Вдове, без сомнения, захочется попотчевать меня историями о своей молодости и о потерянной любви.

Коннел усмехнулся:

– Звучит так, будто у вас есть опыт в подобных делах.

– Какое-то время, перед тем как заболел мой отец, тетушка Бриджет подрабатывала в нашем приходе компаньонкой всяким старушкам. Многие из них жили только своими воспоминаниями и постоянно носили траур, утверждая, что благодаря этому мужья их все еще живы. Такие разговоры делали старушек счастливыми, и я никогда не отказывалась их слушать.

– Понятно… – протянул Коннел. – Что же касается гостьи… Если она станет ко мне обращаться, я даже не сумею ей ответить. – Он нахмурился и мысленно добавил: «Черт бы побрал этого Джеймса. Зачем ему понадобилось тащить с собой кузину? Впрочем, если он так решил, то, возможно, в этом есть какой-то смысл…»

– А вы знаете, когда они приедут? Может быть, к чаю? – Коннел промолчал, и Бетани продолжала: – Как бы то ни было, мне надо переодеться и сделать прическу.

Бетани уже направилась к двери, но Коннел окликнул ее:

– Минутку, миссис Делейни! Прежде чем вы уйдете, позвольте задать вам еще один вопрос.

Бетани обернулась:

– Да, конечно. Ведь в прошлый раз вы ответили на множество моих вопросов.

– Вы сказали, что вдовы, которых вы знали, носили траур, пытаясь таким образом продлить жизнь своих мужей. А сами вы сразу сняли положенный годовой траур, чтобы память о Финне умерла вместе с ним?

Бетани сделала несколько шагов к Коннелу.

– Честно?

Он кивнул.

– Я вообще не носила черных вдовьих одежд. У меня не было денег на покупку новых платьев. К тому же у меня есть маленький сын, которого нужно одевать и кормить. – Бетани машинально оправила юбку. – Я была слишком занята, рассчитываясь с долгами и пытаясь уберечь Росса от ненужных разговоров, чтобы думать еще и о том, какого цвета наряды я ношу.

Коннел почувствовал себя виноватым. Узнав о тех ужасных испытаниях, что выпали на долю Бетани и ее сына после смерти Финна, он подумал о том, что не испытал и малой части таких тягот.

– Кроме того… – Бетани на мгновение умолкла и выразительно взглянула на Коннела. – Что бы вы ни носили, это не имеет ни малейшего отношения к тому, что вы помните. Стоит мне взглянуть на моего сына, и я тотчас же вспоминаю его отца.

Коннел невольно вздохнул:

– Ваша правда, миссис Делейни. Спасибо за честность. Я уверен, что ваше решение нелегко давалось вам также из-за всевозможных слухов…

Бетани. Закусила губу и пристально посмотрела на хозяина Гленмида:

– Благодарю за откровенность, мистер Делейни. Поскольку мы пытаемся, быть четными друг с другом, могу ли я кое-что уточнить из того, о чем уже спрашивала?

Ну вот, началось. Коннел со вздохом кивнул. Такова обычная цена за то, что позволяешь кому-то узнать правду о вещах, которые лучше бы было навсегда оставить в прошлом.

– Вы сказали, что Финн стрелял в вас. И он, конечно же, думал, что вы умерли, когда приехал в Северную Каролину в поисках моего отца?

– Да, верно. – Еще до того, как прозвучал вопрос Бетани, Коннел знал, каким он будет, и готовился в очередной раз пережить события десятилетней давности. Его удивила любезность, с какой Бетани вела беседу, хотя Бриджет наверняка уже успела познакомить племянницу со всеми собранными в деревне сплетнями. Коннел заранее готовился увидеть в глазах. Бетани гнев и неприязнь, однако не увидел ни того ни другого.

– А вы уверены, что именно Финн стрелял в вас? – неожиданно спросила Бетани.

Коннел уставился на нее в изумлении. Такого вопроса он никак не ожидал. Пристально глядя в глаза молодой женщины, он проговорил:

– Но почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что человек, за которым я была замужем… Он был не из тех мужчин, которые вступаются за честь женщины. И не из тех, кто ради любимой готов поставить на карту все. Женщины были для него просто развлечением, не более того. А вы разве не знали об этом?

Коннелу трудно было судить, чего стоили Бетани эти слова, но по смятению, внезапно появившемуся в ее взгляде, он предположил, что ей было очень нелегко.

В ожидании ответа Бетани внимательно смотрела на Коннела, но он молчал, и она, тяжело вздохнув, продолжала:

– Поймите, я хочу узнать, что произошло. Хочу узнать, что на самом деле произошло с вами и с Розалин Кэри.

– Зачем? – выпалил Коннел. – Какое это имеет значение?

– Видите ли, если все истории, которые здесь про вас рассказывают, – правда, то это означает, что именно из-за меня Финн изменился. То есть это я сделала его таким, каким он стал, понимаете?

Бетани на мгновение потупилась; казалось, эти слова вырвались из самой глубины ее души. И было очевидно, что ответ Коннела для нее чрезвычайно важен.

Коннел медлил с ответом. Кроме него самого, лишь очень немногие знали правду о событиях тех дней, о событиях, перевернувших всю его жизнь. Двое из этих людей уже умерли, один был духовником, не имевшим права нарушить тайну исповеди, так что оставались только Джек и Джеймс.

– Вам лучше бы присесть, – сказал наконец Коннел.

Он в общих чертах описал основные события того лета – лета, когда он предложил Рози выйти за него замуж и она ответила «да». Они ждали, когда можно будет назначить дату венчания, а для этого требовалось, чтобы домой вернулся учившийся в Эдинбурге Джеймс. В один из дней Коннел получил от Розалин записку, в которой та просила его приехать к ней как можно скорее. Всегда восхищавшийся застенчивостью, скромностью и сдержанностью невесты, Коннел был обескуражен тем, что девушка сразу же бросилась к нему в объятия, умоляя предаться с нею любви и заявляя, что более ждать она не в силах и мечтает принадлежать ему. Некоторое время спустя Розалин призналась, что у нее были близкие отношения с Финном и что после этих отношений она забеременела. Они поссорились. В тот день Коннел был слишком расстроен и разгневан, чтобы проявить милосердие и сострадание.

Он ускакал из Оук-Бенда, горя желанием найти Финна и проучить его. Но поиски кузена результатов не дали, и он вернулся домой, где ожидала еще одна записка от Рози, заставившая Коннела снова отправиться в поместье Кэри. Увы, было поздно – кто-то выловил из реки тело Розалин. Коннел схватил пистолеты Джеймса и принялся искать Финна, чтобы вызвать его на дуэль. Он твердо решил убить кузена.

– Финн же вернулся слишком быстро. Вернулся – и выстрелил мне в спину. Он заявил, что это был несчастный случай, что его пистолет дал осечку.

Бетани смертельно побледнела. Коннел чувствовал себя так, словно провел много дней в головокружительно быстрой скачке. Но она же сама просила правды… Жаль, что пришлось шокировать Бетани всеми подробностями, но Коннел понимал, что ей было необходимо услышать все. Необходимо, чтобы знать: Финн вовсе не изменился, женившись на ней, – он всегда был таким, каким появился в доме ее отца.

– А дальше?.. – тихо проговорила Бетани, и ее голос поразил Коннела в самое сердце. Он не знал, что еще натворил Финн в Америке, но был уверен, что Бетани должна знать всю правду о своем покойном муже, чтобы удостовериться, что она ни в чем не виновата.

– Домой меня привез дядя Джек, – продолжал Коннел. – Клянусь, что если бы его лошадь почему-то вдруг остановилась, он принес бы меня сюда на собственной спине. Все думали, что я умер. Дядя Бреннан отослал Финна подальше. Дядя был очень зол, но терять нас обоих – это было выше его сил. Потому он и свалил всю вину на меня – рассчитывал, что я унесу правду с собой в могилу. – Коннел провел ладонью по лицу и тяжело вздохнул. – А я выжил. Живое свидетельство тому, что сатана посылает удачу своим приспешникам.

– Значит, все то презрение, которое вам пришлось выносить все это время, – результат злодеяния Финна?

– Нет, – покачал головой Коннел, – не Финна, Рози. Родители ее умерли. Джеймс отсутствовал – учился в школе. А я был занят здесь, в поместье, – тогда как раз жеребились кобылы. И я оставил Рози одну, оставил беззащитную… – Коннел умолк и снова вздохнул. Бетани подошла к нему поближе; она ждала, когда он соберется с силами, чтобы закончить свой рассказ. И что-то во взгляде ее чудесных голубых глаз помогло Коннелу найти в себе мужество и продолжить. – Сначала Рози боялась рассказать мне правду и пыталась соблазнить меня; она была в отчаянии из-за того, что Финн отказался, от нее. А я был слишком благороден, я хотел дождаться первой брачной ночи. Мой отказ, а затем моя реакция на ее признание – это и сломило Рози. Не выдержав позора и унижения, она покончила с собой. Поэтому и похоронена, как все самоубийцы, вне кладбища. Большинство знакомых жалели. Рози, даже сочувствовали ей. А что бы они почувствовали, если бы узнали о ее отношениях с Финном? Кто тогда сказал бы о ней доброе слово? Я был очень виноват перед Розалин. Я ужасно подвел ее.

Бетани осторожно прикоснулась ладонью к щеке Коннела, и этот жест дружелюбия мгновенно согрел его сердце. Он заглянул в ее глаза, опасаясь увидеть в них неприятие и беспокойство, но в голубых глазах Бетани были только нежность и сочувствие.

Она откинула со лба его волосы и несколько раз провела ладонью по вискам. Да, она сочувствовала ему, она его понимала – это было ясно и без слов.

Коннел хотел что-то сказать, но тут Бетани вдруг приподнялась на носках и нежно поцеловала его в губы. И тотчас же вся душа Коннела – самые дальние ее закоулки – словно озарилась ярким солнечным светом, а воздух наполнился запахами корицы и ванили.

Чуть отстранившись, он снова заглянул в бездонно-голубые глаза Бетани и не увидел в них ни тени сомнения, ни намека на страх. И желание, мучившее Коннела последние несколько ночей, желание, с которым он боролся долго и безуспешно, охватило его сильнее, чем прежде.

Чуть помедлив, он привлек Бетани к себе и с жадностью впился в ее губы – так путник, измученный многодневной жаждой, припадает к ручью. И она ответила на его поцелуй, ответила с такой же страстью.

Вцепившись в рубашку Коннела, Бетани старалась притянуть его еще ближе к себе, в то время как губы ее требовали новых и новых ласк. Коннел же, взяв в ладони лицо Бетани, замер на мгновение, ошеломленный нахлынувшими на него чувствами, испытать которые он уже не и надеялся. Бетани… Бетани Дойл. Имя этой женщины пело и звучало в его сердце. Бетани Дойл Делейни… жена Финна.

Когда он наконец-то осознал, что целует жену Финна; на него точно обрушили кувшин холодной воды. Коннел заставил себя отстраниться и отступил на шаг. Какое-то время оба стояли молча, ошеломленные произошедшим. Наконец Бетани, задыхаясь, пробормотала:

– Я… мы не…

– Не должны позволять себе такого впредь, – закончил ее мысль Коннел.

Стук в дверь испугал обоих…

– Мистер Делейни, миссис Делейни, вы здесь? Ваши гости уже подъезжают. Провести их в гостиную?