Лошади вели себя беспокойно, словно знали, что близится Ночь Странника.

Дьюранд почесал шею, поглядывая сквозь морось на ветви деревьев.

Они ехали домой, и он должен был провести своего господина знакомыми тропами. Деревья подступали прямо к дороге; от каждого порыва ветра листья начинали шелестеть — казалось, лес что-то шепчет путникам. Через час опустится ночь, застигнув их в дороге, а в Ночь Странника ни один храбрец не отважится заночевать под открытым небом.

— Если бы я знал, что твой отец живет в такой глуши, я бы тебе так сказал: "К чему шляться по Гиретским лесам, ожидая отцовских подачек, мы тебя посвятим в рыцари в той одежде, что на тебе". Не наряд делает человека рыцарем. Я сейчас еду и голову ломаю — неужели барон может жить в такой глуши? Неужели здесь находится его дом? А есть в этом доме стены? А крыша? Обиталищем ему, надо полагать, служит медвежья берлога. К чему она тебе? — пошутил сэр Кирен.

Дьюранд оглянулся, бросив взгляд на Кирена. Старого Кирена прозвали Лисом. На Лиса он и был похож — тонкокостный, густые рыжие усы лишь усиливали сходство. Именно сэр Кирен предложил отправиться в путь и по выражению его глаз Дьюранд заключил, что старый лорд уже догадался — они заблудились.

— Он не медведь, сэр Кирен, — отозвался Дьюранд.

— А деревня? Твое наследство? Мне хочется взглянуть на Грейвенхольм и на старого бедного скорбящего Оссерика, чьи владения ты должен унаследовать. Старик, чей сын сгинул в волнах, старик, живущий среди лесов, зная, что настанет день, и жестокосердный младший сын его сюзерена все приберет к рукам.

Дьюранд грустно улыбнулся.

— Я знаю, ты сам родом из этой глуши, — начал Кирен. — И вот я хочу спросить… Владыка Небесный!

Дьюранд ткнулся головой в ветви, а его лошадь, заржав, встала на дыбы. Лишь неимоверным усилием ему удалось удержаться в седле. Пытаясь унять Брэга, Дьюранд одновременно шарил повсюду глазами, пытаясь понять, что напугало его скакуна, и увидел, как на тропе сверкнула пара желтых глаз.

Спустя мгновение Дьюранду удалось поудобнее перехватить поводья. Он посмотрел вниз. Что-то металось под копытами Брэга. Это был серый в крапинку щенок, который время от времени задирал голову, чтобы кинуть вверх взгляд своих желтых глаз.

— Успокойся, Брэг, — повторял Дьюранд, — Успокойся. Ну же. — Охотничьей лошади Дьюранда было далеко до боевого коня, однако, подчиняясь уверенному голосу хозяина, она постепенно успокоилась.

Дьюранд внимательно посмотрел на трясущегося щенка, вжавшегося в дорожную грязь. Неожиданно Дьюранду в голову пришла мысль, что зверек — вовсе не щепок.

— Послушайте… — начал он и осекся, увидев, как побледнел его господин. Окаменев, он уставился на нечто, находящееся за спиной Дьюранда.

Дьюранд медленно повернулся.

Недалеко от них на тропе стоял серый волк размером никак не меньше человека. Дьюранд отродясь не видел этих тварей так близко.

В пустоземье с волками не сталкивались. Ими разве что пугали детей, да изредка до селений доносился вой. Яркие, как свечи, глаза волка вперились в Дьюранда. Путники заплутали, до ближайшей деревни были долгие лиги пути — именно такие несчастные и становились добычей волков. Волк издал низкий глухой рык — словно тяжелые цепи загрохотали.

Дьюранд и Кирен, застыв, глядели, как волчонок, проковыляв вперед на толстых лапах, прижался к твари. Казалось, он совершенно не боится длинных острых клыков. Зверюга, опустив жуткую голову, ткнулась в волчонка носом, словно целуя его.

— Господи, да это… — начал Дьюранд. Он уже был готов признать, что слишком плохо подумал о волках. Но в то же мгновение тварь распахнула пасть и проглотила волчонка.

— Дьявол! — воскликнул Дьюранд.

Волк его услышал.

Желтые клыки волка покраснели от крови. Он поднял тяжелый взгляд на Дьюранда и, качнув головой назад, проглотил добычу.

Невозможно.

Дьюранд извлек из ножен меч.

Волк не сводил с путников взгляд.

Живот хищника вздулся, судя по всему, несчастный волчонок, оказавшись в желудке, все еще был жив.

— Силы Небесные, — произнес Кирен, складывая ладони в знак Небесного Ока. — Чудовище.

Дьюранд крепко сжал рукоять меча. Волк, сверкнув глазами, щелкнул зубами. Зверюга сжалась, как пружина, и прыгнув, скрылась за деревьями, исчезнув так же неожиданно, как и появилась.

Дьюранду казалось, что за деревьями, вперив в него взгляды, таятся Небесные силы и силы тьмы. По серебристому лезвию его клинка пробежал холодок, забирая из пальцев все тепло. Сердце учащенно билось.

— И что же за несчастье пророчил нам этот зверь? — спросил сэр Кирен.

— Ума не приложу, — ответил Дьюранд. — Разве что священник смог бы ответить на ваш вопрос.

— Отродясь такой твари не видел. Я помню патриарха, старого Оредгара, он всегда желал знать… — старый рыцарь неожиданно решил сменить тему. — Давай-ка поглядим, удастся ли нам найти какой-нибудь приют в этом лесу.

Они тронулись в путь и через некоторое время приехали в деревню — первую деревню, на которую они наткнулись, проплутав двадцать лиг.

— Где мы? — спросил Кирен.

Дьюранд замер. Неожиданно до него дошло, куда привел их тракт.

— Грейвенхольм, — выдохнул он. Голос от волнения сел и был похож на рычание волка.

— Твои владения? — прошептал Кирен.

Проделать такой путь, столкнуться с волком и все-таки попасть туда, куда им нужно…

Дьюранд нашел в себе силы кивнуть.

— Черт, — пробормотал Кирен, складывая ладони в знак Небесного Ока.

Дьюранд молчал. В сумерках, пришедших на смену уходящему дню, перед ними раскинулось поле, поделенное на лоскутки-наделы. Неподалеку от поместья несла свои воды река Плейтуотер. Дьюранд уже бывал в этом поместье; сидя за столом, он пытался утешить старика, погрузившегося в бездну отчаяния.

— Грейвенхольм… — пробормотал Кирен — Твои владения…

— Когда-нибудь они станут моими, — поморщился Дьюранд. Поместье пока еще занимал старый владелец — одинокий вдовец, последний в роду.

— Черт возьми, — выдохнул Кирен облачко пара. — Скорее в дом, хочется побыстрее оказаться в тепле и укрыться от непогоды.

Рыцарь пустил своего чалого в поле, держа направление к краю гона [Гон — конец полосы пашни, которую проходят в одну сторону, без поворота, при вспашке и севе. (Здесь и далее прим. переводчика)]. Откуда-то издалека доносились звуки скрипки.

— Смотри, — произнес Кирен.

В тумане виднелись окошки деревенских домов. У берегов реки сгрудились стада. От воды шел пар, поэтому казалось, что вместо воды в речке течет горячий бульон.

— А это, надо полагать, усадьба Оссерика.

У самой воды стоял амбар, а возле него скалой возвышалось деревянное здание, крытое соломой.

— Неплохо, правда, если здесь придется держать осаду, надо будет кое-что подправить.

Придет когда-нибудь день, и Дьюранд получит эту усадьбу. Но сейчас он чувствовал себя грабителем, собирающимся вломиться в чужой дом. Стемнело, времени совсем не оставалось.

— Который из двух домов — амбар? — усмехнулся сэр Кирен.

— Не знаю, — ответил Дьюранд. — Мне без разницы.

— Еще бы. Все-таки тебе повезло — у тебя есть своя земля. Судя по всему, ров здесь выкопали для того, чтобы скотина не добралась до зерна. В таких усадьбах — подобное не редкость. Это тебе не Акконельская цитадель. Впрочем, у твоего отца не так уж много вассалов. Если это все, что он сумел…

Дьюранд должен получить больше, чем смел ожидать. Младшим сыновьям, как правило, не доставалось ничего.

— Ров подойдет для уток и гусей, — продолжал старый рыцарь. — В самый раз.

— Мне тоже подходит, — произнес Дьюранд. Он потратил четырнадцать лет, чтобы заслужить право на владение этими землями. Отец в принципе мог и так передать ему эти земли, однако только рыцарь мог наследовать владения рыцаря.

Неспешным шагом они пустили лошадей вдоль рва. Дьюранд кинул взгляд вперед, туда, где темно-серое небо сливалось с лесом. Где-то там, за облаками, Небесное Око клонилось к закату. Почти совсем стемнело.

— Сэр Кирен, — произнес Дьюранд. — Если вы хотите добраться до замка моего отца до темноты, нам надо ехать быстрее.

— Уже и так стемнело, — ответил Кирен. — Барону придется подождать сына еще одну ночь.

— Нам осталось всего около лиги, — возразил Дьюранд. — До Эльмского перепутья самое большее лига, а дальше — прямо, — до замка отца — рукой подать.

— Когда мы пересечем поле, будет уже темень, — Кирен подался вперед, вглядываясь в кромку леса. — Или ты уже забыл о нашей сегодняшней встрече с волком?

— Если я поеду к Оссерику, то буду похож на ворона, прилетевшего на запах тлена.

— Государь Небесный, ты забыл, что сегодня Ночь Странника? В доме, у очага ты в полной безопасности, но если ты под открытым небом… Под небом свой путь вершат не только смертные. На дороге мы будем одни. Ты это понимаешь?

— Сэр Кирен, нам осталось всего две лиги. К тому же мы поедем по хорошей дороге.

Дьюранд увидел, как в раскрытом окне усадьбы Оссерика скользнула человеческая фигура. В усадьбе было время ужина. До Дьюранда не доносилось ни звука, он видел лишь ножи, мелькавшие в руках людей, и энергично жующие рты. Дьюранд решил, что ни за что туда не пойдет.

— По трактам ходит Странник. А про знамение ты забыл? Это было предупреждением, — сказал Кирен.

— Черт возьми, нам осталось проехать всего лигу! — воскликнул Дьюранд.

Он резко остановился, поймав себя на том, что в таком тоне с господином, одновременно являющимся другом, не говорят.

Кирен закрыл глаза:

— Я помню, как в первый раз обратил на тебя внимание в Акконеле. Несколько бродяжек задирали маленького мальчика. Ты заступился. Они были старше тебя. Ты не испугался их, хотя тогда был еще сопляком.

Дьюранд нередко влезал в драки.

— Я их побил? — спросил он.

— Может и побил бы, если б я тебя от них не оттащил, — подмигнул Кирен. — Езжай домой. Я нагоню тебя завтра. Согласен?

Дьюранд знал, что Кирен, в отличие от него, был более сдержанным, понимал, что сейчас нужно извиниться. Но как только он раскрыл рот, где-то в усадьбе хлопнула дверь.

— Согласен, — склонившись, он отвесил поклон. Меньше всего ему хотелось оскорбить Кирена.

— Договорились. Увидимся завтра в замке твоего отца. Передай ему, что я с нетерпением жду встречи с ним.

— Как прикажете, сэр Кирен.

Кирен склонил голову:

— Я передам сэру Оссерику, что тебе очень жаль, что ты не смог с ним повидаться. Встретишь Странника, передай ему от меня то же самое.

Расставшись с сэром Киреном, Дьюранд пустил Брэга в галоп и, промчавшись через Грейвенхольм, снова углубился в спутанный туманом лес. Неожиданно Брэг резко остановился. Стояла мертвая тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием коня. Дьюранд хлопнул скакуна по мускулистой шее, чего обычно никогда себе не позволял.

По земле струился холодный туман. Небесное Око закатилось за горизонт.

— Давай же, — произнес Дьюранд, тряхнув поводьями.

Извилистый тракт проходил по низине, раскинувшейся в безымянной долине. Только сейчас Дьюранд понял, насколько глупо он поступил. По сердцу пробежал легкий холодок страха. Что ему стоило остаться в Грейвенхольме у старого несчастного Оссерика?

Он вгляделся во тьму леса. Опавшие листья скрывали развалины.

Историю Оссерика он помнил еще с Акконеля. Оссерик страшно горевал, когда его жена умерла при родах. После ее смерти внимание всех пажей и оруженосцев Акконеля было сосредоточено на наследнике Оссерика, который жил вместе с ними, спал на той же соломе, что и они. Он был отважным. Он был сильным. Но его господин отправился в плавание по Внутренним морям, и сын Оссерика должен был его сопровождать. Шторм выбросил корабль на скалы, а кости моряков обглодали крабы.

Дьюранда в детстве преследовали кошмары, ему снились трупы, качающиеся на волнах вперемешку с тюками с шерстью, люди, идущие ко дну с кораблем, тонущим под грузом олова в трюмах. Падальщики со стальными когтями и кожей, гладкой, слово овечьи кишки, ползающие среди покойников. От воспоминаний об этих кошмарах Дьюранда и сейчас прошибала дрожь, несмотря на то что он прошел воинское обучение и был вооружен.

Оссерик бы рыцарем и вассалом отца Дьюранда. Гибель единственного наследника в кораблекрушении сыграла решающую роль в жизни Дьюранда. У Оссерика не стало единственного наследника, и, посовещавшись со священниками, отец Дьюранда решил, что его младший сын должен стать рыцарем и вступить во владение землями его вассала. Чтобы заслужить право быть посвященным в рыцари, Дьюранд провел четырнадцать долгих лет среди пажей и оруженосцев в замке герцога Гиретского в далеком Акконеле.

Дьюранд покачал головой. Он должен был остановиться у Оссерика и разделить с ним трапезу. Оссерик заслужил право знать, кто унаследует его земли. Дьюранд решил, что после того, как съездит в Коль к отцу, он вернется к Оссерику и сделает все как полагается.

На сияющую луну наползли тучи, и все погрузилось в кромешную тьму.

— Черт, — пробормотал Дьюранд.

Брэг остановился.

Тьма стала непроглядной. Дьюранд попытался вспомнить расположение деревьев и руин. Вместе с тем его охватили воспоминания о детстве. Мальчиком он играл в этих лесах и до сих пор помнил узловатые корни деревьев, развалины замка и могилы, обветшалую церковь и почерневшие от времени иконы. Вспомнил он и перевитые плющом камни. Владения Сынов Атти были древними, а самым древним был Эррест.

От этих воспоминаний по телу Дьюранда пробежал холодок. Где-то высоко под порывами ветра заскрипели ветви. Дьюранд вспомнил слова Кирена о Страннике и о том, что в эту ночь по дорогам бродят не только смертные.

— Глупо в одиночку искать во тьме мертвецов и утопленников, — пробормотал Дьюранд сквозь зубы. Он был почти дома, и все, что раскинулось на лиги окрест, принадлежало его отцу. Дьюранд пробормотал под нос оберегающий заговор.

К счастью, облака слегка разошлись и стало немного светлее.

Ночь. Обычная ночь.

Вдруг издалека сквозь завывания ветра до него донесся звук:

— Тук!

Он опять вспомнил о нечистой силе и разверзшихся могилах.

Дьюранд заворчал и пустил коня быстрее.

— Тук!

Он повернулся в седле. Дорога за ним скрывалась во тьме. Тракт сворачивал, и, казалось, звук шел именно из-за поворота. Неспешный ровный ритм. Может, это ветер треплет старую цепь забытой ловушки?

Дьюранд попытался отвлечься и прикинуть, сколько его отцу придется заплатить за возведение его в рыцари. Думать об этом было неприятно. За это — заплати, за то — заплати. Сэр Кирен никогда не согласится на то, чтобы его оруженосец был одет в мешковину, когда преклонит колено в святилище Акконеля, хотя так было бы гораздо проще.

— Тук!

Он замер.

Дорога была похожа на тоннель, штольню, прорубленную в шахте. Брэг двинулся вперед. Дьюранд медленно и осторожно потянул меч из ножен.

Неожиданно тишина взорвалась грохотом, донесшимся из-под копыт Брэга:

— Тук-тук-тук, — словно кто-то барабанил по камню железными башмаками. Дьюранд поднял забрало и опустил меч. Булыжники. Это были булыжники.

Прямо под копытами коня, из-под листьев пробивались камни старой акконельской дороги. В детстве он ездил по ней сотни раз и никогда не обращал внимания на стук копыт.

Брэг встал как вкопанный, видимо, что-то почувствовав.

— Давай, шагай, — прошептал Дьюранд. И тут он услышал нечто, звучавшее контрапунктом цоканью копыт. Металлическое постукивание посоха о камни, которое приближалось, становясь все яснее, все отчетливее. Кто же пустился в путь в одиночку, да еще и в такой час?

Тропа стала шире, заросли разошлись в стороны, словно занавес, и перед Дьюрандом предстало огромное дерево, вперившее ветви в небеса. Дьюранд понял, что он добрался до Эльмского перепутья. За поворотом начинаются Кольские поля — там человеку уже негде спрятаться. Но именно из-за этого поворота и доносилось постукивание посоха о камень:

— Тук. Тук.

Потом наступила тишина, словно ровная гладь пруда.

Дьюранд, потянув поводья, остановил коня, вглядываясь в раскинувшее ветви дерево.

Ни звука.

Судя по всему, путник тоже остановился, ожидая Дьюранда за деревом.

Дьюранд не желал ждать сложа руки и трястись. Издав рык, он вогнал шпоры коню в бока, и тишину снова разорвал цокот копыт. Одним рывком всадник обогнул дерево и вырвался на Кольскую равнину. Вдалеке виднелись горы, а пустая дорога поднималась вверх к старому городу, расположенному между двух скал, и на пол-лиги не было видно ни единой живой души и ни канавы, ни стога, где можно было бы найти укрытие от меча Дьюранда.

Дьюранд снова пришпорил коня и понесся вперед.