Дьюранд проснулся, обнаружив, что лежит в палатке, а в лицо ему бьет свет. Утро еще не наступило.

Дьюранд зашевелился под одеялом, ища рукой меч, но, вглядевшись, увидел, что над ним склонился Конзар, сжимавший в руках горящую лампаду.

— Предрассветные сумерки, — промолвил капитан. — Я всю жизнь ждал этого момента. Теперь настала пора действовать. Вставай и собирайся. Я уже не молод.

— Куда же я без…

— Шевелись быстрее. И не поднимай, пожалуйста, лишнего шума.

Дьюранд выбрался из палатки и увидел, что некоторые из оруженосцев, находившихся под началом Гутреда, уже снуют по лагерю.

Моргая, Дьюранд вгляделся в предрассветную мглу. Огромный замок, сложенный из белоснежного известняка, словно корова языком слизнула. Крепость исчезла, кругом шелестели листья деревьев. Там, где высился замок, теперь громоздилась груда каменных глыб.

Дьюранд сделал несколько шагов, и чуть не упал, споткнувшись о ствол поваленного дерева. Вместе с замком пропали и луг, и деревня. Теперь лагерь стоял в густых зарослях папоротника, окруженных чащей леса.

Конзар, уже сидевший в седле, тронул лошадь, промолвив:

— Мы сюда ехали этой дорогой.

Отряд тронулся в путь, оставляя за собой развалины замка, которые, казалось, притаились во мгле, словно великаны-людоеды. Дьюранд подумал о Властительнице, которую отнес в замок прошлой ночью. Женщина, которую он сжимал в объятьях, женщина, источавшая аромат полевых цветов, запах которых до сих хранили его руки, теперь обратилась в прах. Дьюранд вспомнил о бледных стражах, подносивших рыцарям блюда на пиру. Все кануло в небытие.

Все, кроме вуали, которую он сжимал в руке.

Вскоре перед ними показалась окутанная туманом река Гласс. Отряд Ламорика остановился у изогнувшегося дугой моста, поросшего мхом. Несмотря на то что, казалось, прошла целая вечность с того момента, когда они впервые увидели этот мост, отряд Ламорика оказался у реки в полном составе. На турнире не погиб ни один человек. Бейден, словно волк, скалился в беззубой улыбке. Берхард скреб щеку, поглядывая на деревья. Когда отряд вступил на мост, Дьюранд, опустив взгляд, увидел в воде темные силуэты рыб, боровшихся с холодным течением, грозившим унести их в окутанное туманами Зимнее море.

Конзар проехал мимо Дьюранда и, повернувшись к отряду, заговорил:

— Теперь мы почти в безопасности, — начал он. — Но помните, мы еще в Гесперанде.

— Верно, тут могут твориться странные вещи, — согласился Берхард.

— Верно, — кивнул Конзар. — Но поскольку мы ничего не можем с этим поделать, займемся делами насущными, — капитан вздернул подбородок. — Я выдернул вас из постелей в тот час, когда вы предпочли бы сон чему-либо другому. Так?

По отряду прокатилась волна ропота. Что за нужда была вставать в такую рань? Внизу под мостом шумела река. Капельки росы поблескивали на бородах и плащах воинов.

— Надо полагать, у меня была серьезная причина поднять вас в предрассветный час. Верно говорю? Судите сами. Я желаю сразиться с Кассонелем, — сказал Конзар. — Вам всем об этом известно.

Воины утвердительно закивали.

— Что ж, — Конзар выхватил из ножен меч. — Я больше не собираюсь ждать. Некогда Кассонель встал в дверях и не дал нам пройти. Теперь настал наш черед преградить ему путь.

Отряд замер. Дьюранду показалось, что он снова оказался в волшебном мире замков, прекрасных женщин, и стародавних проклятий, который этим утром рассеялся как дым, оставив после себя лишь мокрый папоротник и ноющие от влаги кости. Значит, Конзар решил встать на мосту и биться над рекой Гласс. Что ж, об этом будут говорить по всей Аттии.

— Мы не дадим Кассонелю пройти по этому мосту, — глаза Конзара полыхнули яростью. Капитан подался вперед. — Мы остановим барона здесь, и наш подвиг будет воспет в балладе, лучшей, чем та, что была сложена о нем.

В тишине, прерываемой лишь шумом реки, раздался голос Гермунда:

— О Боги! — скальд прижал ладони к лицу.

— В чем дело? — рявкнул капитан.

Гермунд не ответил, и капитан, продолжавший сжимать ь руке клинок, тронул поводья коня.

— Я спрашиваю, в чем дело?

Скальд стянул с головы шляпу:

— Сэр Конзар, мне право неловко, но, насколько мне известно, через эту реку переброшен еще один мост.

— Дорога только одна, — возразил капитан.

— Я пришел со стороны леса. Там не дорога, а скорее тропинка, о которой, впрочем, кто-нибудь может знать. Я пересек реку по мосту у маленького городка, местные называли его Сенгрин. Мост недалеко.

Конзар всматривался в туман, окутавший реку:

— Глупо пытаться обмануть собственную судьбу.

— Похожа, наша затея с мостом провалилась, — вздохнул Ламорик.

— Помните ураган, — произнес Гермунд. — Мост мог обрушиться.

— Этот мост не рухнул, — ответил Конзар.

Окаменевшее лицо капитана заставило Дьюранда пожалеть о своем поступке на турнире, о том броске копья, который выбил барона из седла, положив конец так и не начавшейся схватке с Конзаром.

— Мост каменный? — выдохнул Дьюранд.

— Нет, — повернулся к нему Гермунд. — Мост деревянный. Деревянный, но крепкий.

— Что ты задумал, Дьюранд? — спросил Конзар.

— Мы обрушим мост, сэр Конзар, — ответил Дьюранд, набрав в грудь побольше воздуха. — Дайте мне топоры и пару человек в помощь.

— Дровосеком стать захотелось? — поинтересовался Оуэн. — Ты вообще представляешь, как надо потрудиться, чтобы обрушить мост?

— Что-нибудь придумаем.

Оуэн собрался было возразить, но капитан поднял руку, призывая к молчанию.

— Попробуем, — сказал Конзар. — Дьюранд, пусть твой дружок-скальд отведет тебя к мосту. Вам надо будет его обрушить, — в возбуждении капитан показал рукой на Оуэна. — Возьми с собой нашего дровосека. Если вам не удастся разрушить мост, мы проторчим здесь впустую.

Дьюранд знал, что долги надо возвращать.

— Мы обрушим мост, — сказал он.

Если это, конечно, возможно. Кивнув Конзару, он заткнул зеленую вуаль за пояс.

— Мы выставим себя дураками, — шум реки заглушал голос Оуэна, сальные волосы которого были цвета старой, истершейся веревки.

Трое мужчин вглядывались в туман, надеясь на то, что в лесу никого нет. Оуэн качнулся в седле, когда его лошадь вступила на узкую тропинку.

— Они поднимут Конзара на смех. Только представьте, они подъезжают к реке и видят, как мы рубим топорами опоры моста в сорок футов длиной. Нам повезет, если они нас не убьют.

Туман клубился среди деревьев. Ворчание Оуэна было не в состоянии отвлечь Дьюранда от мыслей об урагане, замке, который превратился в груду камней, и проклятых жителях деревни. Отряд пока еще не оставил пределы Гесперанде. Журча, Гласс несла вдаль свои воды. Узкая тропинка вела вдоль крутого берега. Огромные корни, торчавшие из насыпи, грозящей в любой момент обвалиться, нависали над темными водами реки. Впереди ехал Гермунд. Конь Дьюранда тихо заржал.

— Если бы мы могли ослабить опоры моста так, чтобы по нему нельзя было проехать… — начал Дьюранд, заставив себя отогнать мысли о замке.

— Угу, — кивнул Оуэн. — Барон Кассонель с отрядом выезжает к реке и видит, как ты по горло в воде ковыряешься в опорах. У тебя острый нож есть?

— А что нам остается делать? — огрызнулся Дьюранд.

— Ты еще молод. Со временем поймешь, что иногда у человека не остается выбора. Взять, к примеру, "Книгу Лун". Ты должен благодарно принимать то, что ниспосылает тебе судьба.

— Джентльмены, — прервал их Гермунд, — здесь спуск к реке.

— После тебя, — отозвался Оуэн.

Тропинка резко забирала в сторону. Начинался крутой спуск к шумящей в белесом тумане реке. Оуэн отвесил шутливый поклон, пропуская Дьюранда вперед. Несмотря на браваду, рыцарю было явно не по себе. Лошади, скользя копытами по грязи, стали спускаться к Гласс, от которой исходили волны холодного воздуха.

— Властелин Небесный, — пробормотал Оуэн. Из тумана до них донесся влажный шлепок.

Гермунд остановился. Теперь они слышали лишь шум реки. Дьюранд сглотнул. Гермунд начал было поворачиваться к нему, растягивая губы в улыбке, как вдруг звук влажного шлепка повторился. Еще один шлепок. И еще один. Звучавшие в тумане жуткие звуки лишали мужества, заставляя кровь стыть в жилах, но Оуэн и не притронулся мечу. Дьюранд не имел желания первым выхватить клинок из ножен. Его пальцы крепко сжали рукоять топора. Дьюранд захватил с собой топор, чтобы рубить опоры моста, но он вполне может сгодиться и в бою.

Гермунд тронул поводья и медленно двинулся вперед. Оуэн кинул недоверчивый взгляд на Дьюранда. В звуках, доносившихся до них, не было угрозы, однако никто из троих не понимал, кто издавал эти жутковатые шлепки. Они подошли к самому берегу и увидели, что река изгибается, исчезая за крутым поворотом. Там, за излучиной, что-то мелькнуло, и раздался очередной шлепок, брызнули капли воды.

Гермунд замер и медленно, словно против воли, тронул поводья, направив коня за поворот.

— Господи, — раздался его голос.

— Что ты видишь? — спросил Дьюранд.

Гермунд словно окаменел. Оуэн спешился и, выхватив из ножен огромный меч, направился к Гермунду. Увидев картину, представшую перед скальдом, гигант застыл на месте.

— Что там?

Так и не получив ответа, Дьюранд спрыгнул с лошади и, подойдя к замершему рыцарю и скальду, увидел то же, что и они.

На заросшем травой берегу одиноким зубом торчал огромный камень, на котором лежала груда мокрой одежды. Спустя мгновение, мелькнула рука и еще одна мокрая туника шлепнулась на вершину валуна. Дьюранд сделал еще один шаг. Теперь он мог разглядеть круглое лицо женщины, а может быть, и девушки. Прачка. В свете разгорающейся зари он увидел ее щеку цвета сырого теста. Прачка сидела на корточках у вороха грязной одежды. Женщина полоскала в воде синюю тунику, измазанную чем-то темным.

Неожиданно прачка повернулась к Дьюранду лицом, и он вздрогнул, увидев черные сверкающие глаза, вокруг которых темнели синяки. Но не это потрясло Дьюранда. Лицо женщины, словно морда форели, которую выловили из пруда, не выражало никаких чувств и эмоций. Несчастная была слабоумной. Дурочкой.

Дьюранд понял, сколь глупо он выглядит с мечом в руках. Казалась, женщина была готова сорваться с места и пуститься наутек. Дьюранд положил клинок на траву и показал прачке пустые ладони. Женщина вскочила и повернулась к реке, собираясь прыгнуть в воду. Она была маленького роста и сутулой.

— Не надо, — успокаивающее произнес Дьюранд. За спиной что-то крикнул Гермунд, но Дьюранд не обратил на него никакого внимания. Сейчас главным было спасти женщину.

Прачка попятилась. Восковый лоб выдавался вперед, нависая над оплывшими чертами лица. Все внимание Дьюранда было приковано к ее глазам. Он никогда не видел таких черных глаз. Зрачки были огромными, заполнившими всю радужку, а белки только подчеркивали их черноту. Перед Дьюрандом был не человек. Потрескавшиеся губы расползлись в стороны, обнажая частокол белых зубов-игл.

— Дьюранд, — прошипел Гермунд.

— Назад, — прокаркала женщина.

— Что?

— Н-а-а-з-а-а-д.

— Дьюранд, не стой у нее на дороге! — крикнул Гермунд.

— Прошу, — жуткое создание скрутило синюю тунику, выжимая ее. — Короли. Королей вижу я. Все скажу. Спрашивай чего хочешь. Все скажу. Только отпусти. Отпусти.

— Все скажешь?

— Дьюранд, нет! — Гермунд вцепился в его руку и рванул с такой силой, что Дьюранд чуть не упал в реку.

Стоило Дьюранду на мгновенье отвлечься, как женщина, подхватив лежавшую у валуна одежду, бросилась прочь, прыгая по камням, наполовину погруженным в воду. По какой-то причине она боялась коснуться водной глади, словно глубина реки даже у самого берега была не меньше тысячи фатомов.

— Во имя всех святых, кто это был? — прошептал Дьюранд.

— Прачка, — Гермунд растопырил пальцы в знаке Небесного Ока.

— Чего?

— Прачка. Нам повезло. — Скальд окинул взглядом крутую насыпь, спускавшуюся прямо к берегу.

— Владыка Небесный, ты о чем?

— Она — одна из проклятых. Вернее они.

— Она что, пришла в наш мир только ради того, чтобы постирать себе одежду?

— Это не ее одежда. Погляди под ноги.

Они стояли как раз на том месте, где женщина, склонившись над рекой, стирала рубахи. В свете нарождающейся зари Дьюранд увидел, что вся земля перемазана кровью. Кровью был забрызган и валун. В ноздри бил жуткий запах.

— Она стирает одежду тех, кто скоро умрет. Кое-кто говорит, что она скорбит об обреченных, кто-то — что она радуется грядущей смерти. Она бы многое смогла тебе рассказать, — прохрипел севшим голосом Гермунд и покачал головой — Очень многое.

— Ты о чем?

— Говорят, она знает, чьи одежды стирает, и ей ведомо, как человек умрет. А еще говорят, что она может назвать тот день, когда возьмет в руки и твою рубаху, перемазанную кровью. Впрочем, кому под силу жить, зная, день своей смерти?

Оуэн уставился на реку, сжимая в руках меч.

— Владыка Небесный, — прошептал он.

— Дьюранд, говорят, для того чтобы узнать свою судьбу, достаточно преградить ей путь к воде.

Оуэн переступил с ноги на ногу:

— Если мы хотим обрушить мост, нам надо пошевеливаться. Плевать, что я вам говорил, надо попробовать. Что касается меня, то я своей рубахи у нее не увидел, и, скажу честно, мы будем выглядеть настоящими идиотами, если вернемся, так и не доехав до моста.

— Верно, — согласился Гермунд. — По коням. Посмотрим, смогу ли я вывести вас к мосту.

Трое мужчин, перегнувшись через перила моста, высокого и прочного, словно королевские кладовые, смотрели вниз.

Опоры и перекрытия, поддерживавшие мост, вздымались на пять фатомов ввысь. Дьюранд покосился на маленькие топорики, с помощью которых им предстояло обрушить такую громаду.

— Знаете, — задумчиво произнес Оуэн, — по-моему, будет проще изрубить в щепу каменный мост, а этот оставить на месте.

— Лучше бы я смолчал, — прошептал Гермунд.

— Твой приятель-скальд иногда говорит дельные вещи, — бросил Оуэн Дьюранду.

Дьюранд побрел вдоль перил. Обязательно должно быть хотя бы одно слабое место. Тщетно. Мост был построен из толстенных бревен, а доски настила за десять веков под копытами коней и кованых колес телег слились в единое неразделимое целое.

Копыта коня Оуэна застучали по мосту. Дьюранд, не в силах слушать брюзжание рыцаря, присел на корточки. В руках он сжимал топорик, который так и не пригодился. Все кончено. Дьюранд отбросил со лба прядь волос. Его что-то царапнуло. Дьюранд глянул на руку и обнаружил, что она испачкана в смоле. Он перемазался, когда трогал распорки моста. Неожиданно его осенило: для того чтобы мост стоял долго, его покрыли смолой.

— Не удивительно…

— Что не удивительно? — поинтересовался Оуэн.

Дьюранд, помолчав, кинул на рыцаря хитрый взгляд:

— Избавиться от деревянного моста проще простого…

— После урагана? Повсюду грязь, деревья насквозь мокрые. Топорами — мы и то быстрее управимся.

Гермунд спешился и, подойдя к краю моста, присел на корточки и, вытянув руку, поковырял балку.

— Они пропитали дуб смолой. И смолы они не жалели. Оуэн, заморгав, уставился на Гермунда и Дьюранда и, наконец, расплылся в широкой улыбке.

— Ладно, может у Конзара остается шанс сразиться со своим недругом.

— Им не составит труда выстроить еще один мост, — состроил рожу Гермунд. — В их распоряжении целая вечность.

— Попытайся высечь огонь. Мы попробуем найти трут.

Дьюранд и Оуэн разделились, бросившись к деревьям в поисках чего-нибудь сухого для растопки. Дьюранд присел на корточки под большой елью, в колени впились иголки, руки продирались сквозь сухие смолистые ветви. Иголки наверняка будут гореть, даже если весь Гесперанд насквозь промок. Он потащил ворох ощерившихся иглами веток к мосту. У Конзара будет шанс сразиться с Кассонелем.

Гермунд стоял на коленях, дуя на маленькую горку мха, от которой уже тянулся дымок:

— Давай быстрее. Сначала мы разведем огонь на той стороне, где находится Боуэр, затем переведем лошадей и потом подожжем мост с другой стороны.

Дьюранд свалил сухие ветки у самого въезда на мост и кинулся обратно в лес, оставив Гермунда трудиться над огнем. Дьюранд носился от моста к лесу и от леса к мосту, подтаскивая еловые ветки, понимая, что стоит пламени хотя бы ненадолго разгореться, смола тут же вспыхнет. Вдалеке стучал топором Оуэн.

Вскоре на мосту громоздилась гора хвороста, озаренная первыми лучами поднимающегося над горизонтом Небесного Ока, разогнавшего окрасившиеся розовым облака. Оуэн и Дьюранд схватили под уздцы лошадей и поведя их через мост, тогда как Гермунд продолжал колдовать над огнем.

— Надеюсь, Кассонель со своими ребятами не слишком торопятся, — пробурчал Оуэн. — Меньше всего мне сейчас хочется столкнуться с отрядом рыцарей.

— Он даже не догадывается, что для спешки есть причины.

Они крепко привязали лошадей на противоположном берегу. Несмотря на то что они собирались вернуться к Конзару сразу же, как только загорится мост, лошади могли испугаться пламени и убежать, прежде чем они успеют на них вскочить.

— Ух ты! Кажется, занялось! — донесся до них голос Гермунда.

В нос Дьюранду ударил запах горящей смолы. Забыв о том, что они находятся в Гесперанде, улыбающиеся, как мальчишки, Оуэн и Дьюранд бросились к мосту, на котором уже плясали языки пламени.

— Властелин Небесный, что же вы делаете?! — закричал кто-то. На самом краю моста стоял крепкий высокий незнакомец, взирающий из-за полыхающего огня на Дьюранда и Оуэна так, словно перед ним были два безумца.

— Ублюдки! — выругался он, и вдруг гнев на его лице сменился страхом. Повернувшись, он бросился по мосту за помощью. Жителей деревни вполне хватит, чтобы остановить их и затушить разгоравшееся пламя.

Оуэн рванулся сквозь дым за незнакомцем. Дьюранд кинулся следом. Незнакомец оказался зажатым между воинами и огнем. Глаза крестьянина бегали, он лихорадочно искал выход из ловушки, в которую попал. Надеясь проскочить мимо Дьюранда, он бросился вперед. Дьюранд прыгнул ему навстречу, нанеся удар локтем. Воин ожидал, что удар швырнет крестьянина на настил моста, но вместо этого несчастный отлетел к низким перилам и перекувырнулся через них.

— Господи, — выдохнул Дьюранд, тщетно пытаясь ухватить незнакомца за лодыжки. Падая, человек стукнулся о перекрытие. Мост содрогнулся от удара. Внизу раздался громкий всплеск. Дьюранд перегнулся через перила, всматриваясь вниз. На расстоянии фатома одно из перекрытий моста было перемазано кровью. Поток уносил прочь переломанное искалеченное тело. Крестьянин был одет в синюю тунику.

Дым ел глаза. Кто-то тянул Дьюранда за руку, но он не мог отвести взгляда от синего пятнышка, увлекаемого водами к излучине реки, там, где берег нависал над волнами, подобно носу перевернувшегося корабля.

— Черт, — произнес Оуэн, — пойдем. Когда сжигаешь мосты, надо позаботиться о том, чтобы остаться на нужной тебе стороне.

Дьюранд дотронулся кончиками пальцев до зеленой вуали, заткнутой за пояс.

Когда они вернулись, то обнаружили, что отряд Кассонеля уже подошел к мосту.

На самой середине моста стоял в полном одиночестве Конзар. Его доспехи, выкрашенные в серебристый и синий цвета, ярко сверкали на солнце. Капитан преграждал путь отряду, стоявшему у края моста со стороны Боуэра. Лошади фыркали и трясли головами. Шумела река. Конзар заговорил:

— Никто не осмелиться пересечь этот мост, прежде чем я скрещу меч с его светлостью бароном Кассонелем из Дамарина. Я не желаю ссориться ни с кем из присутствующих здесь, однако всем вам придется дождаться окончания поединка.

Из-за верхушек деревьев уже показался столб дыма. Ни один из сгрудившихся на берегу людей не рискнул пересечь подожженный мост. Но вместо гордости Дьюранд, сжав кулаки, почувствовал лишь тоску.

Река бурлила у опор моста. Дьюранд подумал о погибшем крестьянине. Интересно, унесла ли река его тело, или же оно застряло у одной из опор, прибитое теченьем? Дьюранд заставил себя посмотреть на черную воду. Синей туники нигде не было видно.

Позади него в холодном полумраке стояли Гермунд и Оуэн.

Барон не заставил себя долго ждать. Люди расступились, пропуская оруженосца, сжимавшего в руках древко с черно-белым штандартом Кассонеля.

Конзар ждал.

Наконец вперед на черной лошади выехал Кассонель. Безрукавка на бароне также была черного цвета, но руки и ноги его прикрывала кольчуга, которая, казалось, была свита из лоскутков тумана. Кассонель не пожалел времени на то, чтобы надеть на себя доспехи и взять оружие.

Не доезжая нескольких шагов до моста, барон остановился:

— Сэр Конзар, — начал он. — Вы отказываете мне в праве проехать по этому мосту?

— Я ищу возможность отплатить вам за любезность, оказанную мне в Тернгире некоторое время назад.

— Быть посему, — кивнул Кассонель.

— Вы, Кассонель, Барон Дамаринский, вассал герцога Лудегара Беоранского, не пересечете эту реку, прежде чем не возьмете надо мной верх в поединке, — объявил Конзар.

Кассонель выпрямился в седле. Верхушка шлема, который он держал под мышкой, сверкала на солнце серебром.

— Сэр Конзар, точно так же как некогда вы сражались со мной, когда я преградил вам проход, ныне я буду сражаться с вами за право пересечь реку и пройти по мосту. Никто не может простить ошибок, допущенных в бурной молодости.

Барон спрыгнул с коня, громыхнув доспехами с таким шумом, что он перекрыл рокот реки. Кассонель водрузил на голову шлем и взял щит, черное поле которого пересекали две белые косые линии, похожие на скрещенные клинки. Вступив на мост, рыцарь извлек из ножен меч. Причудливая гарда клинка напомнила Дьюранду о том, что перед его взором — знаменитый Термагант.

Дьюранд увидел, как рука капитана скользнула вверх к шлему. Конзар опустил забрало и принял боевую стойку. Солнце блеснуло на его щите, осветив фамильный герб: три белых чайки на синем поле.

На мгновение рыцари замерли. Под мостом грохотала река. Хрипели и фыркали кони. Солнечные лучи играли на доспехах и остриях клинков.

Кассонель атаковал первым, сделав глубокий выпад. Термагант скользнул по синему полю щита, капитан отклонился в сторону, уйдя от стремительного удара. Судя по движениям Кассонеля, барон, упав на турнире с лошади, повредил голень. Схватка длилась всего несколько мгновений. Термагант звенел, словно натянутая струна. Щиты с грохотом сталкивались, сверкали клинки, рыцари старались поразить друг друга в лицо или в ногу. Далеко не каждому воину было под силу выдержать такой темп боя. Наконец противники отпрыгнули друг от друга и закружились, ожидая, что кто-нибудь из них допустит ошибку и раскроется.

На этот раз первым атаковал Конзар. Удар его меча пришелся в самый центр белого косого креста на щите Кассонеля. Капитан наседал, прижимая барона к ограде. Рыцари тяжело дышали. Наконец Кассонелю удалось оттолкнуть Конзара. Мгновение барон стоял, повернувшись к отряду Ламорика спиной. Впрочем, Кассонелю было нечего опасаться удара сзади. Звеня и лязгая мечами, противники вновь сошлись в схватке. Конзар отступил, пригнулся и, прикрывшись щитом, нанес удар. Кассонель замер. Он покачнулся, еле устояв на ногах.

Конзар рванул меч вверх, солнце ярко сверкнуло на клинке, острием которого капитан подцепил шлем барона и, сорвав его с головы, швырнул высоко вверх.

Спустя несколько мгновений вращающийся в воздухе шлем плюхнулся в реку всего в нескольких шагах от Дьюранда и, громко булькнув, пошел ко дну, словно обычное ведро, брошенное в колодец.

Кассонель зашатался. Дьюранд увидел его лицо, по которому бежали темные струйки крови. Толпа воинов охнула, Конзар стоял от Кассонеля на расстоянии вытянутого меча. Повисла гробовая тишина. Медленно барон опустился на колени.

Дьюранд представил, как острие клинка входит Кассонелю в горло.

— Я… я… я сдаюсь, сэр Конзар, — прохрипел барон. Похоже, он пытался перевести дыхание, стараясь набрать в грудь побольше воздуха. Фигуры рыцарей отбрасывали на настил моста черные тени. Дьюранду показалось, что капитан протянул поверженному барону руку, предлагая ему помочь встать.

— Я вверяю вам свое оружие, коня и жизнь. Вы вольны поступить со мной так, как пожелаете.

Капитан мог сделать с бароном все что угодно. Все замерли, затаив дыхание, слышался лишь шум реки, несшей свои воды прочь, к Северному морю.

Конзар со свистом поднял меч и одним резким движением отправил его в ножны.

— Вставайте, сэр Кассонель, — молвил капитан, делая шаг назад. — Больше мне от вас ничего не нужно. Я сражался не за ваши доспехи и не за выкуп, поэтому ни того, ни другого я от вас не приму. Я уже получил то, что хотел, — он протянул Кассонелю руку.

Барон, поморщившись, отмахнулся от протянутой руки и самостоятельно поднялся на ноги.

— Вы ничего от меня не примете? — усмехнувшись спросил он. — Ну что ж, будь по-вашему. И все же у меня кое-что для вас есть.

— Нет никакой необходимости…

— Корона под угрозой.

Конзар, прищурившись, внимательно посмотрел на барона.

— Я о последнем займе, который государь получил на Великом Совете, — корабли, груженые серебром. Королю были нужны деньги на войну с Бороджином в Гейтане.

— Он брал займы и раньше, — ответил Конзар.

— Но ни гроша не вернул, поэтому на этот раз Совет потребовал залог. И Рагнал поставил все на карту. Он оставил в залог свою корону.

Дьюранд почувствовал, как по спине побежали мурашки. Как можно было заложить корону Древнего Эрреста?

— Властитель Небесный, — выдохнул Конзар.

— Государь не сможет выкупить залог. Казна пуста.

— Когда он должен внести деньги? — спросил Конзар, решив не вступать в спор.

— Не важно. Серебро было потрачено на подавление бунта. Говорят, король не думал, что война будет длиться так долго.

— Что же ты хочешь? — с деланным равнодушием поинтересовался капитан.

— Будет созван Великий Совет. Быть может, герцоги окажутся милостивы. Король приедет в Тернгир, чтобы встретится с ними. В этом месяце не только я оставил родовой замок и пустился в дорогу.

Барон, взмахнув руками, покачнулся, но устоял на ногах:

— Вы сказали, что давным-давно в Тернгире вы проиграли поединок со мной и жили с этим всю жизнь. Я выиграл тот бой, и с того дня победа всегда была со мной. Никто, кроме Князя Тишины, не ведает, что уготовано нам судьбой.

Галдящая толпа окружила Конзара. Люди веселились и на все лады славили Владыку Небесного.

Люди из отряда Ламорика столпились у края моста, включая тех, кто просидел все это время под мостом. По мосту тянулись отряды других лордов. Некоторые воины из этих отрядов находились в столь приподнятом состоянии духа, что выкрикивали здравницы и поздравления. Каждый счел своим долгом подъехать к капитану и одобрительно похлопать его по плечу. Несмотря на то, что грозные вести, прозвучавшие из уст Кассонеля, всех сильно обеспокоили, о словах барона старались не думать. Была одержана настоящая победа.

Дьюранд отступил на несколько шагов назад. Его не оставлял образ погибшего крестьянина в синей тунике. Ламорик, так и не снявший красный шлем из-за обилия идущих по мосту чужаков, не спускал с Дьюранда глаз.

На плечо Дьюранда опустилась волосатая лапа Гутреда.

— Ох ты! Ну что? Засмотрелся, да? Мы снялись утром в большой спешке, работы непочатый край. Нам еще паковаться и паковаться. Ты что…

— Гутред, — прогудел Ламорик. — Оставь его.

Гутред кинул на молодого лорда изумленный взгляд. Все слуги были заняты — они укладывали скарб в тюки и взваливали их на лошадей.

— Как прикажете, ваша светлость, — Гутред склонил голову и, повернувшись, побрел к суетящимся оруженосцам.

— Гермунд рассказал мне в двух словах о том, что было на мосту. — Ламорик почесал шею. — Я про того человека. Думаю, тебе просто не повезло. Мы живем в странное время. Неспокойное, — он помолчал. — Хорошее начало вовсе не означает хорошего конца. С того момента, как мы въехали в Гесперанд…

Со стороны моста донеслись крики, которые были гораздо громче, чем обычные здравницы и поздравления. Мост пересекал отряд Морина. Сам барон возвышался над отрядом, сидя высоко в седле.

— Красный Рыцарь, — произнес Морин. — Я жду вас в Хайэйшес.

Люди из обоих отрядов обменивались толчками и зуботычинами.

— Прекратить! — рявкнул Морин, бросив на дерущихся ледяной взгляд. — Красный Рыцарь, — спокойным голосом продолжил он, — смею вас заверить, вы вполне успеваете на турнир. Мое приглашение и соглашение, заключенное нами, остаются в силе. Встреча с вами на земле моих предков доставит мне несравненное удовольствие.

— Встреча с вами доставит мне удовольствие ничуть не меньшее, — отвечал Ламорик.

Один из рыцарей Морина пихнул Эйгрина локтем, и обмен тычками и толчками возобновился.

Конзар, еще не придя в себя после одержанной победы, скользнул между лошадьми лордов и, положив руку на грудь Ламорику, произнес:

— Довольно бравады и громких слов. Сэр Морин, его светлость Красный Рыцарь прощается с вами и желает вам счастливого пути. Мы с вами встретимся в Хайэйшес.

— Что ж, тогда до встречи, — Морин отвесил Конзару учтивый поклон и, кинув взгляд на дерущихся воинов, поинтересовался. — Вам не кажется, что они несколько увлеклись?

— Прекратите свару, — крикнул Конзар воинам Ламорика. — Мы встретимся с этими храбрецами, прежде чем успеем как следует истосковаться по ним. Собирайтесь. Или вы забыли, что мы все еще в Гесперанде?

Воины кинулись разыскивать своих коней и подгонять оруженосцев. Дьюранд почувствовал, как кто-то взял его под локоть.

— Погоди, приятель, — произнес Конзар. — Оуэн мне рассказал, что случилось на мосту.

— Черт, — прошептал Дьюранд.

— Скажу тебе честно, — молвил Конзар. — То, что мы затеяли сегодня утром, могло закончиться очень плохо. Но все прошло гладко, так что — выше нос, — Конзар подмигнул. — Я допустил ошибку, и если бы не ты, мне бы пришлось за нее дорого заплатить.

Все, что сказал капитан, было правдой.

— Послушай, Дьюранд, я потерял счет турнирам, в которых принял участие. Сколько раз мои зубы превращались в крошево от ударов, и все — ради надежды на то, что я снова сойдусь в поединке с Кассонелем, — Конзар потянул за рукоять меча, обнажив клинок на несколько дюймов. — Этим мечом я сразил столько противников, что из них можно сложить целую гору. И все это время я мечтал вернуться в тот день, когда двадцать лет назад я сошел с корабля на просоленную морскими ветрами пристань и скрестил мечи с Кассонелем. Если бы я остался на мосту и барон пересек реку выше по течению… Жить мне осталось не так уж много лет, и я бы недолго был посмешищем. Я не Властитель Судеб. Не мне решать, кому жить, а кому умереть. Единственное, что я могу сказать — жизнью крестьянина, что погиб на том мосту, была куплена моя жизнь. Я буду помнить об этом. Не в моих привычках забывать о долгах. Ты совершил то, что должен был совершить каждый ради своего командира. Чего же боле? Ах да, я должен кое-что сделать, — Конзар ткнул пальцем в грязь под ногами. — На колени.

Дьюранд уставился на капитана. Ламорик, сидевший на лошади невдалеке, стянул с головы шлем. Оглядываться на молодого лорда времени не было.

— На колени, — голосом, не терпящим возражений, повторил Конзар.

Дьюранд опустился в грязь. В гетры тут же просочилась влага. Рыцари и оруженосцы, оставив дела, с любопытством наблюдали за происходящим.

— Меч, — коротко приказал капитан.

Дьюранд вытащил меч из ножен и, подчиняясь жесту Конзара, положил клинок перед собой в грязь.

— Я посвящаю тебя в рыцари в Древнем Гесперанде. Ты понял? — Дьюранду показалось, что ему в голову впились тысячи игл — на его чело опустилась закованная рука Конзара.

В голове мелькнула шальная мысль: может быть, его всего-навсего дурачат?

— Ну вот, — произнес капитан.

Люди, стопившиеся вокруг них, образовывали неровный круг. Улыбались все, за исключением Гутреда, который неодобрительно качал головой.

— Я дарую тебе этот меч. Отныне ты не вправе принять клинок ни от меня, ни от кого-либо другого, не вернув назад прежний, — одним коротким движением Конзар подхватил лежащий на земле меч, стер с него грязь, и вогнал его в ножны, висящие на поясе Дьюранда. — Ты посвящен в рыцари.

Капитан не смог сдержать ухмылки:

— Дай мне твои руки.

Дьюранд задрав голову недоуменно посмотрел на Конзара.

— Господи Боже, протяни мне руки. Не заставляй меня жалеть.

Конзар повернул Дьюранда лицом к Ламорику.

— Не вставай с колен.

Дьюранд все еще не мог понять: шутят ли над ним или все это происходит взаправду. Если над ним насмехаются, он не побоится и скрестит с Конзаром мечи.

Ламорик улыбнулся и подался вперед. Согласно обычаю, не менее древнему, чем сама Аттия, молодой лорд сжал руки Дьюранда в своих ладонях.

— Сэр Дьюранд из Коль, — торжественно произнес Ламорик. — Ради спасения твоей бессмертной души, поклянись быть преданным мне, защищать меня от всех тварей, что рождаются и умирают, а в награду за это я стану твоим повелителем и заступником. Клянись в том Богом и Его Святым Воинством.

По лицу Ламорика расползлась улыбка. Где-то заржала лошадь.

— Клянусь Богом и Его Святым Воинством, — эхом отозвался Дьюранд.

— Согласны ли вы стать свидетелями принесенной клятвы? — обратился капитан к окружавшим их людям.

Воины дружно взревели, выражая свое согласие.

— Да будет так, — Конзар опустил ладонь на сжатые вместе руки Ламорика и Дьюранда.

Ни службы в храме, ни проповеди. Никто не коснулся плеча Дьюранда мечом. Дьюранд вспомнил, как все начиналось: он ехал домой, чтобы попросить денег и материи на новое платье. И вот сейчас он стоял на коленях в грязи посреди тумана. Теперь он был рыцарем и вассалом.

Капитан хлопнул Дьюранда по спине.

— Итак, поскольку теперь ты вассал Ламорика, ты поступаешь в мое распоряжение. Меня не волнует то, что ты сотворил в прошлом, — капитан выдержал паузу. — И ты получаешь право на долю добычи, которая нам досталась на турнире. Для начала тебе нужен хороший конь. Кстати, после вчерашнего боя мы получили имущество Керлака. Теперь оно твое.

Рассеянно кивнув, Дьюранд принял то, что некогда принадлежало другу, которого он убил.

Когда кавалькада Ламорика тронулась в путь, снова спустился густой туман. Другие отряды пропали из виду. Люди ехали в одиночестве, с опаской поглядывая на проплывающие мимо деревья. Неба не было видно, стояла тишина, прерываемая лишь цокотом копыт.

Теперь Дьюранд был рыцарем. Он ехал на лошади Керлака, еще один конь, боевой, шел вместе с обозом, в котором лежали вещи павшего воина. А что еще оставалось делать? Дьюранду был нужен конь, снаряжение Керлака тоже пригодиться. И все же казалось, что Дьявол в преисподней считает каждый грош, добытый Дьюрандом, чтобы потом предъявить ему счет.

Вокруг клубился туман. Конзар, ехавший впереди, снял притороченный к седлу щит. Большая часть рыцарей, не дожидаясь приказа, последовала его примеру.

— Черт, — выругался Берхард. — Нам надо догнать остальных и поскорей выбраться из этого места.

Лицо одноглазого рыцаря скрывал туман.

Прошел час. Широкая дорога постепенно сужалась. Копыта коней скользили по мокрой траве и папоротнику. Дьюранд надеялся, что Конзар, скакавший во главе отряда, может разглядеть больше, чем он. Из-за деревьев, подступавших к самой дороге, доносились странные звуки, словно за ними кто-то двигался.

Наконец отряд выехал в поросшую травой лощину, где дорога вовсе оборвалась.

— Нет, это уже не тракт, — проворчал Берхард. — Какая-то оленья тропа.

Одноглазый рыцарь был прав. Дорога, на которой они оказались, была скорее протоптана животными, размеры которых не превышали оленей или кабанов.

— Я бы даже сказал — заячья тропа, — буркнул под нос Берхард.

Они заблудились.

Конзар спрыгнул с лошади в траву. За ним последовали и другие рыцари, которые, словно дети, с опаской поглядывали на лесную чащу. Дьюранд решил спешиться, увидев, что к рыцарям присоединились Гутред и Гермунд.

Люди говорили вполголоса, слово боясь потревожить царившую в лесу тишину.

— Ни черта не видно, — проскулил Бейден, вглядываясь в туман, обступивший их стеной. — Мы заехали в самое сердце этого проклятого Богом леса.

— К чему жаловаться на погоду? — спокойно произнес Конзар. — Главное — не терять голову. Эйгрин, как ты думаешь, где мы сейчас находимся?

— Сложно сказать, — покачал головой длиннолицый воин. — Я даже не рискну предположить, сколько мы проехали. От моих солнечных часов сейчас никакого проку.

— Ладно, — промолвил Ламорик. — Мы должны двигаться на восток.

— Ага, — кивнул Конзар, вглядываясь в туман. — На восток…

Легко сказать.

— Нам всем доводилось охотиться, — сказал Ламорик. — Все мы ездили по лесным тропам.

Воины уставились на своего повелителя. Ламорик обвел глазами обступивших его рыцарей и остановил взгляд на скальде:

— Ты, Гермунд! Мудрые женщины что-то рассказывали о мхе. Ты ничего не помнишь?

— Мудрые женщины? Иногда бывает такой туман, который гуще любого мха, — скальд улыбнулся собственной шутке.

— Ты много путешествовал.

— Этого я отрицать не буду, — скальд закатил глаза. — Есть всякие приметы. Можно ориентироваться по птицам и деревьям, только все это — штука ненадежная.

Посуровевший Гутред кивнул:

— Скальд говорит правду. Приметы, и правда, есть. Мох боится света Небесного Ока. Птицы вьют гнезда там, где ветер слабее.

— Сосны клонятся к Небесному Оку, — подхватил Гермунд. — Как правило, листва на деревьях гуще с той стороны, которая обращена к югу.

— И о земле нельзя забывать, — добавил Эйгрин. — О реках и дорогах Гесперанда известно немного, но мы знаем, что в Гласс впадают Сандерлинг и Берселет, а они текут в Монервее. Мы можем пойти вниз под уклон.

— Моряки огибают Гесперандские холмы у западных берегов Сильвемера, — скорчил рожу Бейден. — Откуда нам знать, быть может, мы пойдем к озеру, а нам нужно совсем в другую сторону.

— Значит, будем ориентироваться по листве и птичьим гнездам, — ответил Ламорик и, покачав головой, рассмеялся. — Думаю, если мы хотим добраться до Хайэйшес в срок, сгодиться любая помощь. Ни к чему привередничать.

Люди заулыбались, ощутив прилив сил. Они снова были готовы отправиться в путь.

Настоящие мудрецы никогда не позволяют себе насмехаться над лесной чащобой.

Отряд с трудом продирался сквозь заросли, столь густые, что впору было надеть доспехи и прорубаться через них с оружием в руках. Не раз и не два Конзару приходилось сворачивать и искать обходной путь.

И повсюду был туман.

Вскоре сквозь шелест листвы, треск ломающихся веток и храп коней до отряда издалека донесся странный шум. Дьюранду удалось уловить затихающий вдали звук, который мог быть криком диких гусей или лисьим лаем.

Берхард, вздернув подбородок, произнес:

— Куда же ты скачешь, Властитель утерянных душ? Куда же ты скачешь, о герцог, что проклят навеки? Кого же преследуешь ты, летя сквозь чащобу лесную? Кого же преследуешь ты, подняв своих псов из могилы?

— Это присказка, которую любят повторять дети в Гелеборе, — пояснил одноглазый рыцарь.

— Черт побери, Берхард, — только и ответил Ламорик.

Теперь до отряда из-за тумана явственно доносился вой собак. Пальцы Дьюранда коснулись зеленой вуали, заткнутой за пояс. Может быть, Властительница и правда придет на помощь, как обещала.

Дьюранд повернулся к другим, желая понять, слышал ли вой кто-нибудь, кроме него, и обнаружил, что некоторые рыцари уже успели выхватить из ножен мечи, хотя команды "оружие к бою" никто не давал.

Отряд двигался по дну лощины вперед. То сзади, то спереди из тумана до них доносился жуткий вой, заставляя воинов крутить головами в поисках его источника. Дьюранд чувствовал, как псы под покровом тумана преследуют их, неслышно ступая среди деревьев.

Отряд увеличил скорость, несмотря на то что приказа никто и не отдал. Стена деревьев, окружавших лощину, paccтупилась. Все пропало из виду. Остался лишь туман да шелест травы под копытами коней. Дьюранд чувствовал, что в тумане скачут всадники. Он подумал о воинстве Гесперанда, которое было обречено вечно мчаться вслед за своим герцогом-рогоносцем. Дьюранд слышал позади топот копыт. Их отряд растянулся, и Дьюранд обнаружил, что едет между Конзаром и Ламориком, пустивших своих коней легким галопом.

Неожиданно прямо перед ними из тумана выросла стена леса. Лошади заржали, вставая на дыбы.

Но внезапно представшая перед отрядом чащоба были далеко не главным, что заставило рыцарей крепко сжать рукояти мечей. У самых деревьев, широко раскрыв глаза, стояла группа дрожащих людей. Двое бородачей, сидевших на лошадях, сжимали в руках боевые топоры. Было ясно, что незнакомцы готовы в любой момент пустить их в ход. Среди людей, замерших у деревьев, были женщины.

Несколько коротких мгновений оба отряда в безмолвии взирали друг на друга, широко раскрыв глаза. Наконец и те и другие, казалось, поняли, что перед ними простые смертные. За спиной вооруженных топорами бородачей на лошадях сидели женщины. Одну из них Дьюранд сразу узнал. Это была его Дева Реки.

Другая женщина, постарше, произнесла:

— Кто вы такие? По какому праву вы напали на нас?

Конзар выпрямился в седле и, тронув поводья, выехал вперед, тогда как Ламорик, желая остаться инкогнито, заставил лошадь сделать несколько шагов назад:

— Прошу прощения, ваша светлость, — сказал капитан. — Произошло недоразумение. О нападении не может быть и речи. Мы не желаем причинить вреда ни вам, ни вашим слугам.

Дьюранд не мог отвести глаз от девушки, которую встретил в Редуиндинге. Ее отряду, а значит, и ей самой угрожала опасность.

Взволнованная женщина вроде бы узнала капитана:

— Сэр Конзар? Я… я леди Бертрана, — она замялась, ее глаза забегали. — Со мной мои стражи и фрейлина, равно как группа рыцарей и воинов, возвращающихся с турнира и присоединившихся к нам.

Некоторые из мужчин склонились в поклоне. Дьюранд, не отрывая глаз, смотрел на девушку. Судя по ее виду, ей досталось не меньше, чем им. Девушка подняла взгляд на Дьюранда, потом перевела его на Ламорика, лицо которого скрывал капюшон.

— Миледи, я хочу еще раз принести извинения… — склонил голову капитан.

— Сэр Конзар, — произнесла леди Бертрана. — Я полагаю, вам можно доверять. Мы отстали от других. Мы слышали вой собак и стук копыт. Впрочем, я полагаю, эти звуки исходили от вашего отряда.

— Сударыня, у нас нет собак.

— И правда, — женщина опустила голову. — Быть может, мы встретились по воле Высших Сил. Будет мудро, если в дальнейший путь мы отправимся вместе.

— Конечно, ваша светлость, — Конзар почесал затылок. — Но куда лежит ваш путь?

Прежде чем женщина успела ответить, из леса донесся жуткий вой, заставивший рыцарей вздрогнуть и покрепче сжать в руках оружие.

— Прочь отсюда, — прошептала Бертрана. — Чем быстрее мы выберемся из Гесперанда, тем лучше. Надо найти кратчайшую дорогу.

— В таком случае следуйте за нами. Мы пойдем к реке.