Отец семейства, уличённый в пьянстве,
сквозь рюмку водки смотрит на заре,
как молча распадается в пространстве
мир, заключённый в мыльном пузыре.
На письменном столе пылится глобус,
цветут фиалки в скромной красоте,
и медный чайник, грузный, как автобус,
безмолвствует на газовой плите.
И тянется, как долгий путь в Варшаву,
нить прежней жизни, вздетая в иглу,
и держит молча скипетр и державу
Эйнштейн на фотографии в углу.