С церковью рядом ремесленник бродит печальный, глину он ищет и стан размещает гончарный. Рядом, на паперти, голуби ходят кругами. Вылепил мастер барашка с крутыми рогами, ослика белого и голубую синицу, кисть для художника, а для поэта — цевницу. Вылепил лиру, ненужную грешному миру, вылепил ангела — бедным мирянам и клиру. Что-то мне кажется, что-то мне чудится, мнится: с церковью рядом горбатая бродит травница. В яркую зелень бросает стальную булавку, в лавку приносит простую целебную травку: горький бессмертник, простой подорожник и млечник, чтобы заваривал чай себе старый горшечник, чтоб становилось горшечнику горько и сладко, чтоб от больного бежала бы прочь лихорадка. В гибких ветвях воробьи раскричались, как турки. Старый ремесленник новые лепит фигурки: двух снегирей на заснеженной ветке рябины, пойманных рыб, изогнувших блестящие спины, лепит павлина на древе из райского сада, лепит Орфея, ведущего душу из ада, и Моисея с жезлом, источающим воды, лепит из глины он грех, поразивший природу. Мастер уснул, распростившись с земными делами. Церковь стоит и сияет во тьме куполами. С церковью рядом горбатая бродит знахарка, ждет, чтоб ей подали дым от свечного огарка. Облако в небе, как время, меняет обличье, глиняный ангел летит, причитая по-птичьи, тихо летит над землею, убогой и сирой, глиняный ангел со сломанной глиняной лирой.