Тополь, житель соседского сада, ночью выглядит как саудит, а в его одеянье цикада пилит сук, на котором сидит. Этот звук мне напомнил другую жизнь в системе иных величин — и волну безнадёжно тугую, и тоску без весомых причин. Пыль казалась похожей на перхоть, в сердце прятался маленький ад, и хотелось уехать, уехать от безумного треска цикад. Кровь хлестала из каменной вены, и, как некий цветок, вырастал в зоне смерти, любви и измены диких слов безупречный кристалл. А в кристалле, как в образе ада, размышляя о зле и добре, в бороде у Иуды цикада тихо в лунном спала серебре.