Смотрю в окно — выходит он, живущий в нашем околотке, горбун и ангел, фараон, гребец на похоронной лодке. Идет по улице к реке. Вдали горы дымится кратер. Как губы в женском молоке, испачкан белой краской катер. Понятный, как немой укор, ты, рыцарь, не привыкший к латам, прилежно заведя мотор, поводишь вдруг плечом крылатым. Тут издает протяжный вой Анубис, раненный навылет… А над моею головой строгают, рубят, режут, пилят. Любовь, как муха в янтаре, сказавшись мертвой и невинной, на Лысой прячется горе, на Соколовой, на Алтынной. И выступает кровь из пор, покуда, надвое расколот, спит у подножий мертвых гор. с рекой обнявшись, вечный город.