Я сравняюсь с землёй в покаянном поклоне земном — пусть узнает нечаянно плоти смиренная глина, кто в святом алтаре причащается красным вином, чтоб принять по достоинству яблоко царского чина.       Я спрошу Тебя: где Ты? — и скоро услышу ответ:       — Неужели слепа ты и крови невинной не видишь?       Но ещё над Россией не меркнет божественный свет,       В злую, стылую воду уходит невидимый Китеж. Нем голодный народ, молчаливы соборы Кремля, — видно, время не вышло раздаться небесному грому… Только слышно, как ночью родимая плачет земля оттого, что идёт самозванец по царскому дому.       Но покуда душа нераскаянной бродит виной,       строит инок молитву, как прочную крышу ковчега,       и в глухом январе над ещё не умершей страной       распускается пряжа белейшего русского снега. И еловое семя клюют на поляне клесты, и голодные дети спасаются жертвою вольной, и монахи во льду вырубают для верных кресты, чтоб услышали люди торжественный звон колокольный.