Никому не клялся, не лгал, не давал зарока, по земле ходил, как печальный монах-расстрига… В виде речки мелкой текла по земле дорога, и шальные птицы без нот исполняли Грига. Взяв ковригу хлеба и соли в льняном мешочке, сколько черствых крох ты оставил в вагонах спальных? А теперь на праздник ты сыну везёшь и дочке в золотом ларце скорлупу от яиц пасхальных. Голубь клюв зарыл в оперенье своей голубки и воркует, стонет на птичьей своей латыни, им бы тоже, бедным, склевать по одной скорлупке, да лихая жизнь приучила беречь святыни. И земля куда-то под вальс уплывает венский, голубям шальным не видать твоего подарка — пусть клюют по крупке слежавшийся снег крещенский из чужой руки у собора святого Марка.