Очертания душ я ищу в облаках, чтобы шелест земной затаился, притих. Заседает в ветвях воробьиный конклав. Спрятал в пёрышки клюв воробей-еретик. Каждый день в половине восьмого утра воробьиное дерево — грецкий орех — начинает звучать, выдавать на-гора воркование, свист, щебетание, смех. Этот щебет напомнил мне форму бровей Суламифи и губ её алых изгиб, но на ветке сидит еретик-воробей и с сочувствием смотрит на пастбище рыб — голубой водоём, где гуляют вдвоём краснопёрка и линь среди рыбьих отар, где они затаились в молчанье своём на военном параде супружеских пар.