Печальная и бедная страна. Хотя не так бедна, не так печальна, Как… Но договоримся изначально, Что виновата я, а не она. Здесь кто чего действительно хотел, В конце концов желанного добился. Один запился, но другой женился, И третий на Канары полетел. А я хотела, чтоб пылал закат, Ещё хотела, чтобы стало тихо. Сошла зимой на станции Крутиха И углубилась в коллективный сад. Там до весны пребудет тишина, Там покосилась редкая ограда, Там мне видны из низкого окна Деревья сада.

Я знаю, как будет. Езда на машине, Прямая дорога на белой равнине И низкие тучи, и снежные хлопья. На заднем сидении Ольга и Софья, Спокойно уснувшие под магнитолу. Широкая местность, прижатая долу. И там, далеко, за железной дорогой, Прозрачный лесок на гор у шке пологой. Нас встретят на месте две важные дамы. Нет, просто хозяйки в том доме, куда мы Приедем с салатом, шампанским и водкой Под низкое небо над серой слободкой. Где сыплется ёлка, где топится банька, Роскошные, пышные Лидка и Танька Умело, стремительно лепят пельмени, Мукой осыпая большие колени.

Два эти тополя большие У ресторана «Сулико» Как демоны глухонемые Руками машут широко. Друг другу что-то объясняют На непонятном языке, А генацвале зависают В своем весёлом кабаке. Несут шашлык. Гремит лезгинка. Танцуют Тома и Арчил, И плачет горькая сурдинка На небе в сонмище светил.

Я Пушкина не спас! А Пушкин был в запое. Он мне кричал при всех: «Ты бездарь! Ты — говно! Уйди, совсем уйди, Оставь меня в покое!» Я встал, хотел уйти, Подался к двери, но… Был Пушкин одинок, Как маленькие дети, Читал свои стихи И плакал над собой. А этот человек И вправду был на свете, Единственный поэт, Не то что мы с тобой! Бля буду! Буду бля! Когда-нибудь да буду! Когда я буду бля, Я всех собой спасу, Я стану всех любить, И Пушкина, паскуду, На трепетных руках Над миром вознесу…