Все прогрессивно мыслящие политики Франции были поражены прямо в сердце, когда в 1920-х годах писатель-националист Леон Доде обратился с пламенным воззванием к членам парламента: как «лучшие представители нации» они захотели вступиться «за преследуемую, угнетенную, растерзанную благородную нацию славонов» и установить связь с центральным руководством национального славонского движения в Женеве, городе, где базировалась Лига Наций. «Действительно, отреагировало большинство депутатов», – вспоминал в своей автобиографической «Исповеди» живший тогда в Париже венгерский писатель Шандор Мараи. «Они заверяли благородных славонов в своем глубоком сострадании, и никому не пришло в голову открыть словарь и посмотреть, если ли такой народ и где он влачит свое жалкое существование, если он действительно существует…»