По оценкам, около одной трети всех фигурирующих на арт-рынке картин являются подделками; почти две трети произведений покойного художника представляют собой фальшивки. Каждые несколько месяцев начинается очередной скандал. Только было раскрыто дело Бельтракки, как была арестована проживавшая в США на Лонг-Айленде мексиканка Глафира Росалес. Она притворялась, что общается с анонимными частными коллекционерами, и поставляла на американский художественный рынок мнимые картины Джексона Поллока и Марка Ротко. Нью-йоркской галерее «Knoedler», приобретшей, подобно многим другим, товар у мошенницы, после продажи одному покупателю «Поллока» за 17 миллионов долларов и привлечения к суду пришлось закрыться. Только стал известен этот случай, в Германию прилетела русско-немецко-израильская банда из шести мошенников, которая на широкую ногу «внедрила» на художественный рынок примерно 400 поддельных произведений русского авангарда начала XX века, в том числе мнимые работы Василия Кандинского, и таким образом заработала миллионы евро. В результате были скомпрометированы многие предметы той эпохи, и теперь художественный мир говорит о подлинных работах того времени с наименьшей уверенностью, чем когда-либо.
Так как незаконный оборот произведений искусства (который включает не только незаконную торговлю картинами, но и работу с крадеными культурными ценностями) наряду с незаконным оборотом оружия и наркотиков является наиболее прибыльной отраслью международной преступности, а фальсификация предметов искусства обеспечивает прибылью галереи, многие продавцы не заинтересованы в надежном подтверждении подлинности своих товаров. Это касается и продавцов в недрах Интернета, и тех, кто работает с всемирно известными аукционными домами Сотби и Кристи: попасться можно везде. Хотя для серьезных сделок необходимо безупречное подтверждение происхождения художественных произведений, сертификат подлинности может также оказаться подделкой. Кроме того, подтверждение подделки требует больших расходов: фальсификатор может имитировать следы старения работы, подпись художника может быть так же скопирована, как и его стиль, рама, холст и краски на самом деле могут оказаться старыми и происходить, например, с блошиного рынка.
Кроме того, ошибаться могут не только лучшие эксперты в области искусства, но и сами художники. О Пикассо известно, что он счел своими подделки, показанные ему в качестве эксперимента. Ввиду того, что в одном только его наследии выявлено 5000 картин, рисунков, скульптур и керамических изделий из разных периодов его творчества, отслеживать их непросто любому человеку. Инвентаризация произведений Пикассо вылилась в годы работы, тем не менее часто каталоги содержат лакуны. С детства фиксировал и нумеровал свои работы лишь Пауль Клее. В довершение всего существует особый вид копиистов, легально повторяющих оригиналы: в Китае недалеко от Гонконга находится «деревня художников» Дафен, жители которой специализируются на повторении произведений искусства и по 30 евро сбывают копии произведений Ван Гога, которые могут в конечном итоге всплыть на интернет-рынке художественных изделий под видом подлинников. Особая группа критических копиистов в 1970-е годы создала собственное художественное движение – апроприационизм. Члены движения проповедовали уход от условностей подлинности произведений и их авторства, аргументируя это тем, что они насаждаются только в современную эпоху, но были чужды Средним векам, а сегодня себя изжили.
Это еще не все. Помимо копий (выполненных другой рукой) существуют и другие варианты расхождения с оригиналом или базовым произведением: реплики (копии, выполненные самим художником), варианты (реплики, существенно отличающиеся от оригинала), репродукции (копии, выполненные с помощью графических техник) и работы, прошедшие реставрацию (произведения с восстановленным первоначальным состоянием, которые впоследствии все чаще оказываются подделками).
«Искусство – это иллюзия», – сказал Марсель Дюшан. Иногда, однако, можно только удивляться, как неуклюжий обман воспринимается как произведение искусства. Например, лондонский издатель и гравер XVII века Питер Стент скопировал гравюру Рембрандта и выдал эту копию за портрет лорда-канцлера и автора «Утопии» Томаса Мора. Хотя в изображении не было никакого сходства, метод Стента имел успех. Также, чтобы получить портрет желаемой личности, он мог поменять на гравированном портрете изображение головы и, скажем, превратить короля Карла II в Ричарда Кромвеля.
Свежим примером являются поддельные акварели Явленского, обнаружившиеся в начале 1990-х годов. В глазах экспертов изображения были плохо выполнены или не соответствовали стилю художника; также оказалось, что они лишь повторяли масляные картины мастера в технике акварели. Кто был автором подделки, осталось неясным. При этом наследники русско-немецкого художника Алексея Явленского (1864–1941), которые также были владельцами архива Явленского в Локарно, подтвердили подлинность акварелей и хорошо заработали на их продаже.
Намного лучшего качества оказалась картина Винсента Ван Гога «Закат в Монмажуре», которую мастер должен был написать летом 1888 года. В 1988 году работа была классифицирована специалистами как поддельная. Тем не менее в 2013 году тщательное исследование стиля, техники, красок и холста произведения указало на то, что его автором был все-таки Ван Гог. Результаты исследования подтвердились документально: в двух найденных письмах художник говорил о работе над картиной и высказывал мнение, что она ему не удалась.
Так как стоимость картин Ван Гога на художественном рынке и на аукционах достигает высокой планки, подделывать их заманчиво. Это началось вскоре после смерти непопулярного при жизни художника: Эмиль Шуффенекер, как друг, хранивший у себя часть наследия Ван Гога и сам являвшийся художником, мог изготовить варианты его картин, например знаменитых «Подсолнухов», и продать их в качестве оригиналов. Уже в 1901 году, через 11 лет после смерти Ван Гога, с выставок начали снимать фальсификации. Едва в 1928 году появился первый каталог произведений художника, тут же возник дополнительный том с поправками, поскольку несколько изображений из каталога были признаны подделками. В деле оказался замешан некий Отто Вакер из Берлина: кузнец и художник-самоучка, выступавший после Первой мировой войны в роли исполнителя эротических танцев под псевдонимом Олинто Ловель, позднее стал партнером компании такси «Kraftdroschkenbetrieb Kratkowski», а в конце 1927 года открыл художественную галерею, специализировавшуюся на работах Ван Гога, и организовал «первую большую выставку его рисунков и акварелей». Каталог пестрил именами признанных знатоков искусства, в его «комиссии» был даже Макс Либерман. Когда полиция положила конец торговой деятельности галереи, многочисленные работы с характерными для Ван Гога ландшафтными мотивами и портреты обычных людей уже уехали в Мюнхен, Бреслау и Швейцарию. В 1931/32 году дошло до судебного разбирательства. Хотя по поводу каждого произведения эксперты не смогли прийти к единому мнению, по меньшей мере 33 работы были определены как фальшивки. Отто Вакер был оштрафован на 30 000 марок и отправился за решетку на год и семь месяцев. После 1945 года вместе с братом Леонардом он исправно содержал реставрационную мастерскую в Берлине.
Кто тогда подделывал произведения, неизвестно до сих пор. Может быть, брат Отто или его отец Ханс, которые оба были художниками; может быть, и он сам. Однако точно известно, что спор о подлинных и поддельных работах Ван Гога продолжается и сегодня. Так, в 2009 году, когда в Базеле проходила выставка его картин, появилось подозрение, что представленная на ней версия «Сада Добиньи» является подделкой. К единому мнению эксперты не пришли.
Похожая неопределенность, как в случае картины Ван Гога «Закат в Монмажуре», возникла и в связи с работой Гюстава Курбе «Шлюз в долине Оптево». Приобретенная баварским государством более 100 лет назад, теперь она выставлена в мюнхенской Новой пинакотеке. В 1990-е годы на картине рядом с подписью Курбе была обнаружена подпись Добиньи.
То, как трудно определить, где оригинал, а где подделка, а может быть, наполовину оригинал и наполовину подделка, можно также увидеть на примере Рембрандта: неизвестно, кто выполнил многие его картины – он сам или его мастерская. Картина «Святой Варфоломей» первоначально считалась написанной рукой мастера, но затем была понижена до статуса «подписанная Рембрандтом». В итоге картина оказалась произведением другого художника, так как в 1958 году в одной частной коллекции появился второй «Святой Варфоломей», признанный подлинником. Первое же изображение сочли современной копией.
В 1910 году французский художник Морис де Вламинк должен был засвидетельствовать в суде, что несколько картин с его подписью являются подделками. Он не смог этого сделать. Когда прокурор ему не поверил, он пояснил, что когда-то нарисовал картину в стиле импрессиониста Поля Сезанна, она поступила в продажу с его фальшивой подписью и была признана Сезанном его собственной работой.
В XVI веке картины Иеронима Босха стоили очень дорого. Поэтому антверпенский торговец произведениями искусства Иероним Кок заказал выполнить с картины Питера Брейгеля старшего «Большие рыбы пожирают маленьких» гравюру на меди и подписать ее 1537 годом и именем Босха. Мнимый Босх успешно продавался, но ситуация изменилась: когда через некоторое время произведения Питера Брейгеля стали стоить дороже работ Босха, с медной гравюры была сделана еще одна гравюра, подписанная уже именем Брейгеля.
Некогда среди мастеров, изготавливавших подделки, высоко ценились и работы Альбрехта Дюрера. Когда в XVII веке была составлена опись художественных ценностей императора Карла V, как подлинники были записаны 13 поддельных Дюреров, в том числе картина «Коронование Богоматери», на которой слабо распознавалась подпись реального автора Ганса фон Кульмбаха, но отчетливо видна подпись Дюрера. Итальянец Лука Джордано продал свою картину «Христос исцеляет калеку» торговцу как работу Дюрера. Один коллекционер приобрел ее, но, усомнившись в подлинности, привлек в качестве эксперта Луку Джордано. В суде Джордано показал на картине свою скрытую подпись и был оправдан, потому что никто не мог наказать его за то, что он писал картины так же хорошо, как Дюрер.
Легендарный случай связан с именем художника Абрахама Кюфнера. В 1799 году город Нюрнберг заказал Кюфнеру отреставрировать автопортрет Дюрера, написанный им около 1500 года. Магистрат передал ему картину, не поставив на ее обороте печать. Кюфнер же распилил липовую доску 15-миллиметровой толщины и на ее обороте выполнил копию, которую передал магистрату, в то время как отреставрированный оригинал в 1805 году продал курфюрсту Максимилиану Иосифу Баварскому (именно поэтому автопортрет теперь висит в мюнхенской Старой пинакотеке). По крайней мере, до сих пор история звучала именно так. Однако исследование 2012 года, проведенное Германским национальным музеем в Нюрнберге, опровергает предположение, что Кюфнер распилил оригинал надвое: разделение липовой доски было бы невозможно, так как иначе был бы уничтожен оригинал. Поэтому представляется правильным, что Кюфнер не занимался жульничеством: по заказу он должен был не отреставрировать оригинал, а сделать копию и передать два произведения Нюрнбергу, которые уже сам город продал мюнхенскому двору в 1805 году.
К наиболее часто подделываемым художникам относится Жан-Батист Камиль Коро. Согласно одной остроумной шутке, из 700 подтвержденных подлинных произведений Коро 8000 находятся в США. Еще 2414 подлинников оказались в наследии французского коллекционера Жусома: хотя все картины маслом, акварели и рисунки были подделками, они не были арестованы, когда в 1928 году Жусом выставил свои сокровища в Лондоне. Поэтому, вероятно, немало фальшивок нашли свой путь на рынок искусства.
Очень большое количество имитаций Коро объясняется отчасти его подписью. Так как художник часто менял ее на протяжении многих лет, однозначно приписать ему ту или иную картину, не зная времени ее происхождения, практически невозможно. Он также ставил свою подпись на картины коллег, чтобы помочь им продать их по более высокой цене. К тому же Коро на момент смерти оставил множество незаконченных изображений, которые были завершены другими художниками по заказу торговцев произведениями искусства.
Однако картины Коро копировались уже при его жизни, так как они хорошо продавались. Художник Поль Дезире Труйбер написал в стиле Коро картину «Источник Габуре»; он же или, возможно, третий человек без ведома художника снабдил ее подписью Коро. Получившая это уточнение, картина попала в известную галерею Жоржа Пети, которая в 1881 или 1882 году продала произведение Александру Дюма младшему. Когда подделка обнаружилась, Труйбер настоял в суде на том, что фальшивая подпись является делом рук перекупщиков и он не имеет к ней отношения. В итоге он подписал картину собственным именем и таким образом легально создал картину Коро кисти Труйбера.
Так же небрежно, как Коро, Сальвадор Дали обходился со своими графическими работами: он подписал десятки тысяч пустых листов, чтобы не останавливать поступление продукции на рынок. Это облегчило работу фальсификаторам – и не обязательно во вред Дали. Так как предприимчивый художник получал за каждый лист по 40 долларов, он вполне может сам участвовать в изготовлении подделок. В 1988 году во Франции были выявлены 15 тонн поддельных гравюр и огромное количество пустых листов с безукоризненно подделанной подписью. Через год после смерти Дали его вдова Гала и личный секретарь Питер Мур позаботились о продолжении пополнения художественного рынка, признав сомнительные произведения Дали подлинными. Галерист Ральф Михлер, составивший в 1984 году вместе с искусствоведом Луцем Лепзингером каталог произведений печатной графики Дали, в 2006 году был уличен в том, что заказывал и подписывал фальшивые работы художника.
Ставший в 1992 году мишенью прокурора нью-йоркский издатель Леон Амьель бойко торговал не только печатной графикой Дали, но и произведениями Шагала, Хоана Миро и Пикассо. В ходе полицейского рейда у него были изъяты 86 000 подделок, продажная стоимость которых достигла 1,8 миллиарда американских долларов.
Есть также галеристы, которые нарушают закон из благородных побуждений, а также великие художники, которые создают подделки по необходимости: в начале 1940-х годов Рене Магритт подделывал Пикассо, де Кирико и Пауля Клее, а издатель и торговец произведениями искусства Марсель Мариен в Париже распространял эти работы. Мариен оказывал поддержку брюссельским сюрреалистам, одним из которых был на тот момент еще не известный Магритт. Между прочим, как позже рассказывал Мариен, Магритт тогда пытался также подделывать деньги.