Утро было прозрачным и звонким. Виктор проснулся в прекрасном настроении – возможно, тому причиной были сны, почти мгновенно улетучившиеся из памяти, но оставившие после себя приятное, хотя и слегка неловкое послевкусие.

После вчерашней грозы немного похолодало, день обещал быть не жарким, и Виктора это радовало – в солидном камзоле, который при расследовании этого дела стал практически формой, он вчера чуть не сварился.

Кафе напротив Управы еще не работало, но симпатичная официантка, протиравшая столы, давно привыкла к утренним визитам следователей. Она радушно улыбнулась Виктору. Через несколько минут он стал счастливым обладателем большой глиняной кружки с великолепно сваренным кофе и свертка с бутербродами.

Кружку, кстати, неплохо было бы вернуть вместе с еще несколькими, скопившимися в кабинете. Виктор виновато улыбнулся официантке:

– Прости, Алёна, все время кружки забываю! Но обязательно принесу, честное слово!

Алёна я ответ рассмеялась, мило запрокинув голову.

– Ну что Вы, господин следователь, я все понимаю, дела важные! Вы вечером заходите, нам сегодня карпов привезли, утреннего улова, Вам понравится!

Судя по игривому взгляду Алёны, она (и не первый раз!) звала Виктора не только на карпов. Виктора подмывало принять приглашение, давно пора бы… но встречаться с официанткой ближайшего к управе хорошего кафе точно не стоит. Сначала все, наверное, будет неплохо. Потом она может захотеть чего-то большего, чем пара приятных вечеров в неделю. Скандал, расставание, и больше никакого кофе с бутербродами по утрам, потому что придется обходить это кафе десятой дорогой. Как цинично говорят некоторые подследственные – «не гадь, где живешь». К тому же смутные сны еще притаились где-то в памяти, и отказываться от них не было никакого желания…

«Врешь ты все, – с пугающей честностью ответил сам себе Виктор, – просто с ней, прежде чем до постели дойдет, придется разговаривать, а эта мысль тебе поперек души, рыцарь ты сивой кобылы».

Так или иначе, Виктор только развел руками – извини, служба! – и отправился в управу.

Дежурный сержант передал ему стопку отчетов судмедэкспертов по вчерашним трупам (время передачи курьеру – 5.17 утра, всю ночь пахали эскулапы), и сообщил, что шефа нет и, скорее всего, до обеда не будет.

– Минут пять назад ушел, – тут сержант загадочно понизил голос, – к нему из ратуши курьера прислали, и непростого. Велел всем сказать, чтоб скоро не ждали. И злой был очень.

Виктор неопределенно хмыкнул. Мало ли, какие там дела у шефа нарисовались? Это уж точно не стоит обсуждать с сержантами. Эх, когда ж полковник Жданович вернется наконец-то?

В своем кабинете Виктор привычно пристроил на стол кружку с кофе и бутерброды, распахнул прикрытое на ночь окно и вскрыл конверт с отчетами экспертов.

Причина смерти – проникающее ранение в область сердца… Описание травм… Характеристика повреждений позволяет предположить… Форма орудия полностью соответствует орудиям убийства, описанным в протоколах?…

В отчете мастера Николаса не было ничего нового.

Этим же ножом, судя по характеру повреждений, были убиты проститутка Верка и сторож Юрка.

С трупом Олега – та же история, никаких неожиданных открытий. Перелом шейных позвонков, затылок проломлен либо одновременно с переломом, либо сразу после смерти, точное время эксперты определить не могут. Мастер Николас даже картинку нарисовал, как бедолаге шею сворачивали. В полном соответствии со вчерашней демонстрацией шефа. В графе «выводы» – предположение о том, что убийца вполне мог пройти спецподготовку.

Отчет магички был немного короче. Энергетический профиль орудия убийства полностью соответствует… Магических действий в момент смерти жертв?1 и?2 не проводилось… При осмотре обнаружено…

Да неужели?!

«На внутренней поверхности ткани правого рукава жертвы?1 были найдены следы засохшей крови, принадлежавшей жертвам убийств – Вере Ивонич и Юрию Шапке. На орудии убийства так же выявлены следы крови этих двух жертв. Характер следов позволяет предположить, что орудие убийства не было достаточно хорошо очищено от крови первых двух жертв, и хранилось в рукаве Олега Траута, скорее всего, завернутое в ткань, которая не была обнаружена. При извлечении орудия убийства несколько чешуек засохшей крови попали на внутреннюю поверхность рукава Олега Траута».

Виктор отложил лист отчета, исписанный ровным четким почерком магички. Медленно глотнул кофе. Дотянулся до пакета с бутербродами, извлек последний, аккуратно проследив, чтобы кружок помидора не скользнул по сыру и не выпал на бумаги.

Неужели дело все-таки раскрыто?

Олег Траут – наш некромант. Двинулся на своих сюзеренах, зарезал двух похожих людей, потом кинулся на Анжея, но кто-то из охраны делегаций его за этим застал и свернул черному магу шею. А некую ткань, в которой Олег нож хранил, достал из его широкого рукава конунг Магнус Альградский, не желая выносить сор из избы, простите – замка.

Расследование убийств Верки, Юрки и Анжея можно закрывать в связи со смертью подозреваемого, а смерть Олега Траута можно не расследовать за отсутствием состава преступления. После Кошицкой резни полвека назад была введена поправка к законам Заозерья – «сорвавшегося» некроманта имеет право убить каждый добрый христианин.

Конечно, тут есть сложности с выяснением, откуда «добрый христианин» в парке взялся, и куда потом делся. Но, положа руку на сердце, всем на это глубоко плевать. Некромант мертв, преступления раскрыты, ура. Князь Гнездовский радуется, у Альграда большие проблемы.

Точно ура?

Виктор медленно жевал бутерброд.

Алиби на время убийств Верки и Юрки у альградского гения нет. Это нужно еще уточнить, но в Веселом квартале в это время его никто не видел. Что нам говорят остальные улики?

Виктор прекрасно помнил протоколы, но на всякий случай достал из папки описания мест убийств. Да, так и есть, все точно. И рост подходит, и размер обуви такой же, как у того, кто наследил рядом с телами. Значит, все-таки Олег? И шеф зря вчера пугал Виктора княжеским гневом?

Вот он, убийца! Радуйся, следак! Все же хорошо! Некромант мертв, все ниточки сошлись, дело закрыто, готовься к благодарности от руководства!

Как часто бывало с ним в моменты, когда нужно было принять важное решение, Виктор чувствовал покалывание в пальцах. Как будто готовился что-то схватить, что-то нужное, необходимое… Но пока ускользающее.

И времени на решение – до возвращения шефа.

Кто б мог подумать, бывший рыцарь фон Берген, что от твоих мозгов будет зависеть судьба половины материка? От меча – еще куда ни шло…

Напиши две бумажки, изложи свои соображения, собери все данные и улики, и жди благодарности от руководства! У Альграда будут страшные проблемы – но истина важнее всего, и покрывать убийцу ты не станешь! Ты не покривишь душой, ты честно сделаешь свою работу! Пусть даже из-за твоего отчета изменится судьба всего Заозерья.

Это не преувеличение, это, увы, чистые факты. Шеф вчера обмолвился в двух словах, но просчитать не сложно. Предположим, выясняется, что альградский конунг с сестрой прикрывали некроманта-убийцу. Что долгое время советником фрайин-канцлера Альграда был маг-маньяк. Это мгновенно бросает тень на все преобразования, которые внедрил барон Магнус. При правильной подаче этой истории (а герцог Кошицкий сумеет все подать правильно) брату с сестрой припомнят еще и смерть их отца. Их обоих назовут укрывателями маньяка, убийцами и еще Бог знает, кем. Торговый союз с Гётской Империей мгновенно разваливается – религиозные гёты не станут вести дела с пособниками черных магов, как бы это ни было выгодно.

Ингрид и Магнус рискуют попасть под интердикт – отлучение от церкви. Уж Кошицкий с Гнездовским об этом позаботятся. Отлученный от церкви не может быть владетельным конунгом, и Альград аккуратно распиливается между двумя мощными соседями. Никакой автономии Межевья, никаких гётских товаров на рынках, самодеятельность альградских выскочек скоро все забудут.

Причем что Болеславу Кошицкому, что Николаю Гнездовскому, будет, скорее всего, глубоко плевать, действительно ли Олег – некромант. Им сейчас не хватает красивого повода лишить Магнуса поддержки имперцев – а тут такая возможность!

Давай, следак, пиши заключение! Ты, помнится, завидовал альградской парочке – они меняют мир, а ты занимаешься нудной писаниной. Давай, вот твой шанс поучаствовать в мировой политике! Не мечом, так пером.

Виктор мысленно плюнул, настолько отвратительной была эта мысль.

Политик, тоже мне.

Рыцарь протоколов и перьев.

Но вот же – перед тобой все улики. Никаких сомнений! Давай!

Что-то не позволяло Виктору прямо сейчас писать заключение. Что-то простое, что-то очевидное… Все слишком легко! Олег преподнесён на блюдечке с голубой каемочкой, чуть ли не с табличкой на груди – вот он! Вот ваш некромант!

И почему тот, кто убил маньяка-черного мага, совершил богоугодное дело, не объявился? Не заявил: «Иду я, значит, по парку, а там этот, с ножиком, того, тощего, режет. На меня кинулся, я ножик отобрал, да в драке и сломал утырку шею. Некромант? Матка-боска! Страсть-то какая! Пойду свечку Святому Георгию поставлю, что помог одолеть!»

Ладно, кидаться с признаниями к следователю охранники делегаций и сотрудники княжеской безопасности не обязаны. Но своему-то начальству должны доложить! Или просто не успели на момент осмотра трупа? И сейчас кто-то рассказывает пану Олешковскому, протектору Гнездовска, как было дело?

Вот черт!

И посоветоваться не с кем!

Решай, следак, счет на минуты… Если первым князю о закрытии дела доложит стража – молодцы вы с шефом. Если безопасность – вы в грязной луже. Протектор Олешковский в центре и в белом, стража не справилась, а его люди за полдня распутали.

Стоп!

Виктор поперхнулся глотком кофе. Невероятным кульбитом умудрился не пролить его остатки на бумаги – в итоге кружка грохнулась об пол и развалилась на несколько крупных осколков. В кабинете повис густой кофейный запах, но Виктор не замечал ничего. Как это часто бывало в моменты, когда следователь находил недостающий кусочек картины, его будто кипятком окатило.

Итак, представим. Удаленный уголок парка. Все на церемонии. Тишина покой, никого – и маньяк-некромант со своей жертвой.

Маньяк, как и в первых двух случаях, обездвижит несчастного и будет резать, получая свое жуткое удовольствие! Анна так об этом говорила – поневоле веришь, что психам слаще нет восторга… Какое там «торопился?» какая «осторожность»?

В версии «маг-маньяк – Олег», труп Анжея был бы изрезан, как два первых. И некому в этой версии толкать черного мага затылком на перила – жертва некроманта всегда парализована!

Допустим, их прервали и шею Олегу свернул кто-то другой. В любом случае – Анжей был бы располосован вдоль и поперек, а не просто заколот! Некроманты сначала режут, потом – убивают!

Или на Анжея магия не действовала? Мог же он тоже, на всякий случай, намоленный кусочек мощей с собой таскать?

Виктор, торопясь, пролистал бумаги и выдернул из стопки протокол осмотра с перечислением вещей жертвы. На Анжее не было никаких святынь. Кошелек, несколько колец, амулет «от нежелательной беременности любовниц и стыдной заразы» – и все!

Значит, дело не закрыто.

Значит – подстава.

Значит, двойное убийство, а не драка или дуэль.

Виктор перевел дыхание и стал собирать осколки кружки.

Простите, князь Николай, но политика для простого следователя – слишком высокие материи. Нам бы убийцу найти.

В дверь кабинета постучали. Виктор еле-еле успел встать – не по чину встречать посетителей, ползая по полу с мокрыми от кофе черепками в руках.

– Господин следователь! – пробасил сержант, – к Вам тут вызванный свидетель пришел.

Виктор, не задумываясь, кивнул – зови, мол. Кори и Славомир должны были явиться позже, но мало ли, что изменилось?

Через пару минут в кабинет зашла юная девушка в скромном темном платье, сжимавшая в руках небольшую потертую сумочку. Такой наряд скорее пристал горничной или небогатой горожанке, а не…

– Фрайин Ингрид? – не сдержал Виктор удивления, – к чему этот маскарад?

– И Вам доброе утро, господин фон Берген, – отозвалась дама, – рада, что Вы мгновенно меня узнали.

– Вас невозможно не узнать, – поклонился Виктор, целуя ей руку.

«Боже, что я несу – ужаснулся он про себя. – Уймись уже, следак, работать надо! Но как вовремя она появилась… Шеф предупреждал, но я ему не поверил… Зря».

Все. Работа.

Виктор пододвинул посетительнице стул, втайне надеясь, что сумел верно определить, который из двух меньше скрипит.

– Простите, что я вот так явилась, – сказала фрайин, присаживаясь, – но не все можно рассказать в стенах замка князя Гнездовского.

– Я очень рад Вас видеть, – совершенно искренне ответил Виктор. – Он чувствовал до боли знакомый тонкий запах ее духов, и следователю стоило небольшого усилия сосредоточиться на деле, а не на посетительнице.

«Ага, кретин, еще скажи, что рад любым свидетелям! – снова обругал себя Виктор, – ты не можешь позволить себе опереточную роскошь – превращаться в идиота в присутствии прекрасной дамы. Соберись, тряпка!»

– Давайте сразу к делу, – сухо сказала фрайин Ингрид, сложив на колени сумочку. – Время дорого, как обычно. Да, я знаю, что Вы все отчеты отправляете Князю, а он – нам и Кошицкому. Но так же я знаю, что Вы совершенно не обязаны писать всё. Ведь главное – результат?

– Вы правы, сударыня, – осторожно согласился Виктор. – Однако, вы должны понимать, что я связан присягой.

– Рискну Вам довериться.

Ингрид снова посмотрела на него в упор. Глаза в глаза. Виктор с трудом выдержал этот взгляд – внешне спокойный, но в глубине плескалась такая боль, что хотелось отвернуться… черт, не отвернуться Виктору хотелось! Хотелось наплевать на этикет, обнять ее и соврать, что все будет хорошо.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо.

Виктору и раньше приходилось разговаривать с родственниками потерпевших. Приходилось утирать слезы, успокаивать, пережидать истерики – и это было намного проще, чем смотреть в эти серо-синие глаза.

Или тебя беспокоит мысль, что секретарь вполне мог быть ее любовником, и поэтому она сейчас по нему горюет? – с пугающей откровенностью подумал Виктор. – Тебе-то какое дело до их отношений? Как следователь, ты просто обязан учесть эту версию. И все.

«Всё? – мерзко хихикнул кто-то ехидный, – ага, конечно, ты же профессионал, и личную жизнь фигурантов рассматриваешь только с точки зрения дела… А то, что у тебя от запаха ее духов дыхание перехватывает, и снится тебе… всякое – это так, мелочи, недостойные внимания».

– Я не могу Вам ничего обещать, – глухо проговорил Виктор, – но постараюсь, насколько возможно, сохранить Ваши тайны. Особенно личные, – закинул он удочку. Не спрашивать же в лоб, спала ли благородная дама со своим секретарем?

Ингрид улыбнулась уголками губ.

– Здесь нет личных тайн. Про меня ходит масса мерзких слухов, но Олег тут не при чем. Он был ценен совершенно другим.

Виктор, к стыду своему, почувствовал, что ответ его обрадовал. Да уж, невиданный профессионализм – начать влюбляться в свидетеля. Или потенциальную жертву? Или потерпевшую? Или…

Черт его разберет, в чем тут проблема, но все это дело явно завязано на фрайин Ингрид. Шеф не сказал этого вслух – но очевидно, что если ты, Виктор, такой идиот, что твои чувства начнут мешать расследованию…

– Считается, что безумные и действенные идеи по оздоровлению альградской экономики принадлежат мне, – после небольшой паузы продолжила Ингрид. – Но это не так. Я их всего лишь продвигала – автором проектов и расчетов был Олег. Мы с Магнусом, бывало, называли его «золотым мальчиком конунгата». Это звучит странно, но его смерть – гораздо более страшная потеря для Альграда, чем, например, моя.

Виктор молчал. Она только подтвердила слова шефа. Или она сейчас хочет просто свалить ответственность на мертвеца? Мол, вот, он был «нашим всем», и теперь Альград пойдет по миру? А под шумок провернуть что-нибудь еще? Кто знает, что было правдой, а что – умело сделанной вывеской?

Нельзя сбрасывать со счетов и эту вероятность…

Да уж, спасибо, шеф, за точное определение отношений в среде владетельных сеньоров. «Дерьмовая банка с пауками».

– Вы полагаете, что его смерть могла быть результатом профессиональной деятельности? – спросил Виктор.

– Мне сложно предполагать, – вздохнула Ингрид, – но сейчас он готовит… готовил серьезнейший проект по морской торговле. Это напрямую затронуло бы Кроск и Эзельгарр, как морские державы, и опосредовано – весь материк. Наши любимые конкуренты по водным грузоперевозкам были бы счастливы сорвать воплощение этой идеи. Простите, не стану разглашать деталей… К тому же, без Олега закончить расчеты, скорее всего, будет некому. Я не потяну, – грустно развела она руками. – Мы постараемся найти ему замену, но смерть моего секретаря отбросила нас назад минимум на год.

– Примите мои соболезнования, – повторил Виктор. – Правильно ли я понимаю, что Вы подозреваете подданных баронств Кроск и Эзельгарр?

Ситуация была полна абсурда. В крошечном кабинете Гнездовского следователя сидела, пожалуй, самая влиятельная дама Заозерья, и рассказывала о возможной экономической и политической подоплеке убийства своего секретаря.

То, что неделю назад на этом самом стуле сидел Васька Рудый, ковырялся в кривых зубах обгрызенной щепкой и старательно закладывал своих подельников, казалось нереальным.

Впрочем, нереальной здесь была фрайин Ингрид.

– Подозревать я могу кого угодно, – покачала она головой. – Смерть Олега выгодна всем, кто не рад нашим методам ведения дел. А это и Кошиц, и Гнездовск, уж простите за прямоту. Хотя князь Николай, к чести его будет сказано, неплохо сумел обернуть наши труды на свою выгоду. В этом он мастер. Завидую его деловой хватке… – Ингрид тряхнула головой. – Я отвлеклась. Еще в список подозреваемых можно добавить гильдию кузнецов, которые совсем не рады появлению дешевых имперских товаров. И всех тех, кому поперек души полянская автономия…

«А еще какого-нибудь вашего поклонника, приревновавшего к секретарю, – мысленно продолжил список Виктор. Если добавить ко всему этому два предыдущих трупа, получится, как ни крути, версия с запугиванием Альградских баронов. Мол, сидите тихо, и все будет хорошо».

Ингрид замерла, глядя в одну точку. Виктор не пытался ее отвлечь – понимал, что ей сейчас и так нелегко. Канцлер, соправитель конунгата, благородная дама, возмутитель спокойствия – все равно Ингрид была еще и просто человеком, потерявшим близкого. Вспомнив, как она разговаривала с Олегом, Виктор был склонен согласиться – романтикой там и не пахло. Это были крепкие деловые отношения, ставшие дружескими. Фарйин была начальником, направлявшим и помогавшим юному гению. И теперь владетельная сеньора, помимо горя, чувствует еще вину.

Или очень хочет, чтобы Виктор в это поверил.

«Да это все спектакль! – мерзко нашептывал внутренний скептик, – ей просто жалко потерять хорошего спеца! И нужно получить со смерти Олега хоть какую-то пользу!»

Виктор был благодарен ему. Потому что если она горюет всерьез… Ошибки сюзеренов оплачиваются кровью их людей, это факт. Но сюзерены нечасто об этом задумываются. И если ей на самом деле жаль – фрайин Ингрид стоит того, чтобы отдать за нее жизнь.

«О чем ты думаешь, кретин!? О деле думай!» – в который раз мысленно рявкнул сам на себя Виктор.

Ингрид чуть заметно пошевелилась, и ее лицо снова стало живым, а не маской боли.

– Господин следователь, Олег Траут был очень перспективным экономистом. Через пару лет он, скорее всего, стал бы канцлером Альграда вместо меня. Я прошу Вас – найдите его убийцу, – негромко проговорила она, – его и кошицкого оруженосца, конечно. Уж простите, но второй меня волнует намного меньше.

Виктор открыл было рот для стандартного: «сделаем все возможное», но Ингрид жестом остановила его.

– Вы же не думаете, что я пришла сюда ради дежурных заверений? – она впервые за весь разговор усмехнулась, но получилась, скорее, злая гримаса. – Я принесла Вам улику, которая, если я в Вас ошиблась, похоронит всё, что мы с Олегом сумели сделать.

Ингрид достала из сумочки бумажный сверток. Виктор развернул его аккуратно, двумя карандашами, не прикасаясь к тому, что было внутри. Перед ним оказался расшитый золотом прямоугольник жесткой белой ткани, испачканный бурыми пятнами. В центре – крест, вокруг креста розы, бахрома по краям… Ткань слегка пахла ладаном.

– Это было у Олега в рукаве.

– Спасибо, – негромко, но с чувством сказал Виктор. – Какая-то церковная утварь? Салфетка?

– Это не салфетка. Это воздУх. Покров для святых даров во время литургии.

Виктору стало неловко. Да, он помнил похожие вышитые платки на чашах при богослужениях – но никогда не обращал на них внимания. К чему?

– Понимаю, вас вряд ли когда-либо интересовали эти детали, – совершенно точно поняла Ингрид его молчание. – А мне пришлось вникнуть. В Эзельгарре главное и почти единственное занятие благородной дамы – вышивка для церкви, а я там год прожила, как жена наследника. Сколько я таких воздУхов с молитвой вышила, уже не помню, но, наверное, много. Или мне так показалось? К нему, кстати, должны еще два покровца прилагаться – платы в виде крестиков, для чаш. Этот вышит в Гнездовской манере, такие розы на церковных платах любит изображать ваша Евдокия, а потом и остальные ее вышивальщицы переняли сюжет. Не удивлюсь, если этот воздУх вышел из мастерских Спасского монастыря.

– В этом платке убийца-некромант хранил нож, – сказал Виктор, пристально глядя на бурые следы на ткани.

– Спасибо, что не сказали «Олег хранил», – искренне вздохнула фрайин Ингрид. – Я уверена, эту гадость ему подбросил тот, кто убил и его, и Анжея. Я знаю Олега достаточно давно, и всю сегодняшнюю ночь анализировала – мог ли он… – она сделала небольшую паузу, – мог ли он убивать для развлечения. И, со всей уверенностью готова сказать – нет. Олег не маньяк. Могу поклясться в этом на Библии. Впрочем, Вас вряд ли убедят мои клятвы.

Виктор промолчал. Она была права. Не убедят.

А вот то, что она принесла самую весомую улику против своего секретаря ему, следователю, у которого нет ни одной причины быть лояльным Альграду… Это убеждает в ее уверенности в невиновности Олега получше любых клятв.

Если добавить сюда все остальные улики, получается совсем интересная картина.

– Я прошу Вас, господин фон Берген. Умоляю. Разберитесь в этом деле.

Когда за ней закрылась дверь, Виктор упал на стул и какое-то время сидел, подперев голову руками.

«Ну что, рыцарь, – ехидно хмыкнул он, – разыграли тобой партию просто превосходно… Полное доверие, умоляет разобраться… Ты сейчас получил дополнительный стимул докапываться до истины, какой бы она ни была. И ты ведь не успокоишься, пока не докопаешься.

Прекрасная дама то ли искренне просила твоей помощи, то ли попросту взяла тебя на „слабо“, а скорее – все вместе. Ты, конечно, и так был практически уверен, что секретарь не маньяк, но дамочка добавила остроты этой истории. Так или иначе, ты теперь как та белка в колесе – пищи, но беги.

А фрайин молодец. Мгновенно просчитала, что сейчас кто успел – тот и съел, что нужно не дать следователю все повесить на Олега. Кинулась спасать положение с утра пораньше».

В кабинете все еще угадывался шлейф ее духов. Виктор прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Зачем-то подошел к окну и проводил взглядом фрайин и ее спутницу – вчерашнюю рыжую горничную. Впрочем, судя по движениям горничной, это вовсе не прислуга, а охрана, причем охрана серьезная. Правильно, не гулять же благородной даме в одиночестве?

Когда они скрылись за углом, Виктор вернулся за стол и снова стал разглядывать нежданную улику.

Откуда взялся этот церковный плат в рукаве Олега? Где секретарь был во время убийств? Кто его самого убил, в конце-то концов? И за что?

Может быть, это очередной ход в хитрой шахматной партии владетельных господ Заозарья? Если уж проникнуться до глубины души атмосферой «дерьмовой банки» – то есть еще одно, вполне логичное предположение.

Что, если при помощи ужасов с некромантией кто-то шибко умный и небрезгливый хочет решить свои задачи? И рисует поверх мрачного фона красивую картинку, подгоняет факты под нужный ему сюжет, использует трупы как антураж? Полотно наш неведомый художник пишет наспех, и на нем осталась масса белых пятен, которые вызывают вполне обоснованные вопросы.

Даже если это не так – вопросы все равно остаются. Пока на них не будут найдены исчерпывающие ответы, никакого финального отчета шеф не получит.

Давай, рыцарь. Тут тебе не в атаку скакать, тут головой работать надо.