На гнездовских приемах для высшего света Виктору бывать не доводилось. Не присылают в управу приглашения для следаков, такое вот упущение княжеского церемониала.
Виктор ерничал и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Одно дело – опрашивать свидетелей, совершенно другое – делать вид, что ты свой среди блестящего заозерского общества.
«Ладно, – плюнул он мысленно, – постараюсь вспомнить хорошее воспитание и никому на ногу не наступить. И вообще – это работа, а не развлечение.
Угу, – тут же самокритично всплыло в голове, – а как насчет танца с прекрасной дамой? Она тебе явно симпатизирует, вряд ли откажется…»
Поначалу все шло неплохо. Принципиальной разницы между приемами в Империи и в Гнездовске не было. Фуршет, бал, карточные столы… Все знакомо.
Виктор постоянно держал фрайин Ингрид в поле зрения, особенно, когда она вела светские беседы с гостями. Старался делать это не слишком заметно, а позже плюнул на этикет – пусть его сочтут влюбленным дураком, не жалко. Дело есть дело, а что там подумает местный высший свет – неважно. Он для них уж точно не фигура.
Конунга действительно не было видно. Он появился в самом начале, станцевал один вальс с княжеской дочерью Миланой и куда-то пропал вместе с герцогом Кошицким. Князь, как радушный хозяин, занимал гостей. Славомир, его оруженосец, все время был рядом со своим господином. Барон Кроск веселился вовсю, играя в карты с несколькими местными главами богатых родов. Он постоянно за чем-то гонял Кори. Запыхавшийся парень, пробегая мимо, приветливо поклонился Виктору.
Следователь мимолетно пожалел его – да уж, повезло Кори с сюзереном…
Эзельгаррцы, барон и его бастард-секретарь, тоже были здесь. Барон, когда-то тучный, а теперь – болезненно исхудавший старик, как обычно, сидел в кресле-каталке. Петер какое-то время возил его по залу и замирал за спинкой кресла, когда барон с кем-то разговаривал. Но довольно быстро барон устал, и они удалились.
– Привет, – услышал он сзади тихий голос магички.
Виктор оглянулся, и только благодаря выдержке сумел не воскликнуть «чур меня!», вместо этого выдавив светскую улыбку.
Анна была накрашена. Она не стала от этого красивее, даже симпатичной ее все еще было трудно назвать, но благодаря косметике Анна выглядела хотя бы не такой тусклой. Виктор предпочел бы ее прежний образ – привычнее как-то. В этой «боевой раскраске» и в модном платье с массой оборочек и рюшей эксперта было не узнать. Только лицо светилось пугающе-знакомой смесью неловкости и неприкрытого удовольствия. Она была похожа на кошку, объевшуюся краденой сметаной – плохо, конечно, что хозяйка орет и машет веником, но как приятно-то!
– Привет. Маньяка провоцируешь? – негромко спросил он.
– Ага, как договаривались. Вот, хожу, сияю во все стороны силой некромантии, а осталось ее немного… Если у кого-нибудь из гостей есть толковый детектор магии, получится неловко. Безопасники меня уже проверили, у них сейчас явно режим «строгой охраны».
Анна явно волновалась, пытаясь за ироничностью и многословием спрятать тревогу.
– Все, не буду тебе мешать, – шепнула она, показав глазами на Ингрид. – Развлекайся.
Виктор не стал отвечать на колкость. Не время и не место. К тому же, к фрайин с поклоном подошел слуга и передал ей письмо. Дама поблагодарила его кивком, мельком глянула на листок, незаметно разорвала его в клочки и украдкой выбросила обрывки бумаги в высокую напольную вазу с цветами.
Следователь мысленно ей поаплодировал – улика уничтожена мастерски, вода быстро растворит то, что осталось от записки.
Ингрид поймала его взгляд, понимающе улыбнулась и направилась к очередной группе гостей. Виктор ради очистки совести подошел к вазе, но увидел только расплывшиеся почти в кашу обрывки среди высоких стеблей. Видимо, записка была на очень пористой бумаге. Восстановлению не подлежит.
Через пару минут прошелестело платье, фрйин Ингрид с высоким бокалом в руке подошла к нему почти вплотную. Виктор снова почувствовал запах духов – чуть других, таких же свежих, но с легкой тенью горчинки.
– Здесь душновато, не находите? – улыбнулась ему Ингрид. – Сейчас все отправятся в парк, смотреть огненное представление и фейерверк… Может быть, выйдем пораньше?
– Стоит ли вам сейчас бродить по темным аллеям? Пойдемте на галерею, там и прекрасный вид, и намного безопаснее.
– А еще на галерее мой дорогой брат с герцогом Кошицким. Допивают, не знаю уж, которую по счету бутылку и торгуются о полянских огородах, выдаче преступников и прочих невероятно скучных, но необходимых вещах. Если мы туда придем, придется участвовать, и я рискую сорвать все переговоры. Так что я – в парк. Вы со мной?
И она легкой походкой направилась к выходу.
Виктор был готов взвыть на луну.
Как назло, рядом не было никого, кто мог бы помочь. Даже магичка куда-то пропала. Только высокородная публика, не обращавшая на него ни малейшего внимания.
Черт, что же было в той записке? Приглашение на свидание? Так зачем она охрану с собой зовет?
Виктор догнал Ингрид на лестнице, почти у выхода.
Лакей предупредительно открыл перед ней тяжелую дверь. Виктору ничего не оставалось, кроме как выйти следом.
– Сударыня, вы ведь меня обманули, когда говорили, что вам страшно, – сказал он в спину Ингрид. – Одно короткое послание – и вы уже готовы рисковать жизнью?
Распахнутые ворота замка были прекрасно освещены магическими фонарями – большими белыми шарами на высоких чугунных подставках.
Ингрид порывисто обернулась к Виктору, шагнула ближе и положила ладонь ему на предплечье.
– Нет. Я не обманывала вас, мне действительно страшно. Но мне необходимо кое с кем поговорить без свидетелей. Вам я могу доверять… Прошу вас! Ничего страшного не случится!
Сгрести ее в охапку и сдать брату? Пусть посадит под замок, пока все не кончится? Ага, и тут же нарваться на международный скандал. Вот влип!
– Вы забыли добавить, фрайин Ингрид, что выбора у меня все равно нет, – ровным голосом ответил Виктор. – Задержать вас я не могу, отпустить одну – тоже.
Не будь следователь так зол, он бы смог намного лучше оценить обворожительную улыбку, которой одарила его фрайин.
На счастье Виктора, в парк начали спускаться остальные гости во главе с князем. Николай Гнездовский провожал всех к большой поляне, где была отгорожена сцена для представления. Господа направлялись вглубь парка по освещенной масляными фонарями аллее – видимо, даже для князя установить магические светильники по всем дорожкам было слишком.
С поляны доносились звуки музыки, там играл еще один оркестр. Вокруг смеялись, шутили, флиртовали и обсуждали дела высокородные господа. Все казалось настолько мирным и безопасным…
Виктор предложил руку даме. Ингрид, усмехнувшись, оперлась на нее.
– Отложите ненадолго ваш разговор?
– Пожалуй, придется.
Перед представлением во всем парке погасили свет, остались только магические фонари у ворот. На поляне разворачивалась огненная феерия. Несколько танцовщиц в летящих, тонких юбках крутили горящие плошки, пламя завивалось кольцами, причудливые тени метались по лицам зрителей.
Ингрид отошла от Виктора на пару шагов и что-то обсуждала с крупной дамой в алмазной диадеме. Следователь увидел среди зрителей Анну – остановившийся взгляд, тень боли и нотка гордости… Точно. Ведь все началось с обгоревшей плясуньи – возможно, из этой самой труппы!
Черт!
Идиот!
Ингрид рядом не было. Ее бывшая собеседница, обмахиваясь веером (ночь на дворе! ей что, жарко?) пристально следила за происходящим на сцене.
За спинами танцовщиц взорвались два огненных фонтана, музыка стала намного быстрее, но Виктору было не до них – он крутил головой, пытаясь разглядеть, куда ушла его спутница.
Лопух. Кретин! Надо было держать ее за руку, и плевать на этикет!
Виктору показалось, что он разглядел в темноте аллеи, уходящей вглубь парка, удаляющийся силуэт – и кинулся следом.
Под ногами шуршал гравий дорожки. Из кустов неподалеку вспорхнула ночная птица. Громадный котяра несколько метров пробежал рядом с ним и черной молнией прыгнул в клумбу. За спиной у Виктора раздался короткий мышиный писк…
Впереди показался мерцающий огонек. Виктор прикинул, что там, по заученной еще в начале расследования схеме княжеского парка – черт, шеф и тут предусмотрел! Горностай, ты пророк, что ли? Нет, ты профессионал, а мне до тебя…
Аллея заканчивалась у ограды кладбища при замке. С другой стороны погоста стоял величавый Кафедральный собор, а здесь был просто еще один вход – можно сказать, семейный. На этом кладбище хоронили родственников княжеской семьи, самых высокородных дворян Гнездовска и наиболее приближенных к князю людей.
Недалеко от вычурных чугунных ворот, отделявших кладбище от парка, стояла беседка Софьи. Поставлена по приказу прабабки князя Николая, той самой, про которую рассказывают мерзкие, совершенно необоснованные сплетни. Эта «крайне важная» информация пронеслась в голове Виктора мельком – по академской еще привычке он запомнил максимум деталей из показанного шефом описания княжеской усадьбы.
Виктор перешел на шаг. Теперь он отчетливо видел Ингрид, но не торопился догонять. Она явно шла к кому-то, кто ждал в беседке. В любой другой ситуации он бы просто развернулся и ушел. Подсматривать за дамой – недостойно ни рыцаря, ни следователя.
Но охрана не задается вопросами приличий.
Впрочем – какая, к хренам, охрана? Сначала Ингрид говорит, что боится маньяка, потом подробно объясняет тебе, что собирается темной ночью в темный парк. А чтобы ты, заботясь о ее безопасности, не помешал – аккуратно сбегает, но так, чтобы ты пошел следом.
Вывод прост, как веник.
Она знает, кто маньяк, и собирается его спровоцировать. Не одна Аннушка тут такая умная. Твоя задача – арестовывать, вязать и предъявлять злодея почтенной публике. Что-то многовато провокаторов на одного несчастного некроманта…
Идиотка. Рисковать жизнью – ради чего? Маньяк и так в ловушке, его поимка – дело ближайших суток, никто не даст ему даже дернуться лишний раз! Какого черта, фрайин? Какого долбанного черта??
Или вы откуда-то знаете, какую версию завтра протектор доложит князю?
И почему ее не прикрывает брат-конунг? С его-то возможностями? Ладно, это более-менее понятно – Магнусу Альградскому пришлось бы все объяснить, и он точно запер бы дурную авантюристку где-нибудь в замке.
Или все сложнее? Плевать. Позже разберемся.
Но ведь эта взбалмошная девица совершенно уверена, что следователь поймет все правильно и сделает, как надо! Феерическая самонадеянность? Или козырь в рукаве?
Хорошо, фрайин. Я подыграю вам. Желание дамы – закон.
Ни за что на свете Виктор не признался бы, что ловля на живца не кажется ему такой уж кошмарной идеей. Некромант не будет убивать сразу, ему сначала нужно обездвижить жертву – значит, будет время его скрутить.
Как там магичка говорила? Убивать – слишком интимное занятие?
План фрайин Ингрид отчетливо отдавал авантюрой, но… Не совсем же она сошла с ума? Наверняка ее прикрывает не только странная помесь следователя с рыцарем!
Так, погоди, помесь. Все гораздо проще.
Главное сегодняшнее представление будет не на большой поляне, огненные пляски – мелочь, развлечение для гостей. Главное состоится совсем скоро, с каком-нибудь безлюдном уголке парка. На благородную даму нападет маньяк, его быстро и красиво повяжет ее охрана, а тебе, рыцарь следственного образа, нужно будет засвидетельствовать это событие.
Ты – зритель, не более чем.
Хотел спасти прекрасную фрайин? Выкуси. У нее есть охрана посерьезней. Обидно? А кого твои обиды интересуют? Радуйся, тебе сейчас раскрытие на блюдечке с голубой каемочкой принесут. Стой в сторонке и не забудь потом подтвердить законность их действий. Ты просто фигура в ее партии, но игра приведет к поимке преступника. Так что заткнись и делай свою работу. Горевать о рассыпавшихся надеждах будешь потом.
Равно как и задавать даме неудобные вопросы – например, откуда она точно знает, кто маньяк? В записочке написали?
Виктор перешел на обочину дорожки, под прикрытие низко свисающих ветвей и, стараясь не слишком шуметь, приблизился к беседке.
Ну что? Кто у нас тут?
На изящном кованом столике рядом с беседкой стояла яркая магическая лампа, ваза с фруктами и кувшин вина. Столик был выставлен на дорожку, чтобы не создавать лишних неудобств для барона Эзельгарра – инвалидное кресло поднять по ступенькам беседки было бы непросто. Рядом с ним молчаливой тенью замер Петер.
Барон чуть качнул бокал, и секретарь мгновенно его наполнил.
– Нигде от тебя не скрыться, – обреченно вздохнул барон, увидев вышедшую к беседке фрайин Ингрид.
– Уж простите, бывший папенька, что беспокою в столь поздний час, – иронично поклонилась дама, – но на балах вы не бываете, на общих собраниях с глазу на глаз не поговорить. Вот и пришлось узнать окольными путями, где вы каждый вечер отдыхаете. Спасибо добрым людям, написали, где вы прячетесь. Чем вам так эта беседка приглянулась? Жуткими слухами?
– Тихо здесь, – отрезал барон. Он говорил очень негромко, почти шепотом, и Виктору стоило большого труда различать слова.
Следователь аккуратно, стараясь не наступить ни на что и не выдать своего присутствия, подошел поближе. От беседки его не увидят – лампа слишком ярко светит, а он скрыт причудливыми зарослями. Но хрустнувшая ветка может все испортить.
Виктор тихонько перевел дыхание и замер.
Заросли кустов вокруг него пахли можжевельником. От большой поляны доносилась ритмичная мелодия и аплодисменты зрителей. Вокруг беседки, на склоне, окружавшем ее, белел ковер ночных цветов. Их было очень много – даже не клумба, а скорее заросли на больших земляных ступенях. Смотрелось жутковато, как будто к людям, собравшимся на крохотном освещенном пятачке, спускался бледный, колыхающийся от ветра саван.
Ингрид, почти танцуя, поднялась в беседку и присела на скамеечку. Мечтательно покрутила головой. Барон на нее не смотрел, вертел в руке бокал и, кажется, был полностью сосредоточен на мерцании бликов светильника в гранях хрусталя.
Рука старика слегка подрагивала.
Петер впился глазами в Ингрид. Виктор не мог различить выражения его лица – боль? Страх? Ненависть? Восхищение? Все вместе?
Ингрид встала и подошла к ним вплотную.
– Вам пора принять решение, барон. Вы же понимаете, что дальше тянуть невозможно. Вам давно нужно объявить наследника.
– И ты, конечно, хочешь, чтобы я назвал тебя? – грустно усмехнулся полумертвый владыка Эзельгарра. – На шатком основании давнего формального обряда? Ну ты и нахалка!
– А кого еще? – абсолютно серьезно спросила Ингрид. – Торговые дома в жизни не поддержат вашего ублюдка. Меня – поддержат. Вы хотите дальнейшего процветания Эзельгарра? Или пора отдать его в имперские провинции? Александр спит и видит, как бы границы расширить…
– А ты, значит, убережешь?
– У вас нет выбора. Мы можем сделать это мирно и красиво – а можем… по-другому.
Вдали, там, где собралось все высшее общество, грохнул первый залп фейерверка. Светящиеся искры поднялись над деревьями, ненадолго стало светло – Виктор порадовался, что его скрывает большой, колючий куст.
Петер дернулся, как от удара. Барон даже не повернул голову. Ингрид улыбнулась, на секунду став очень похожа на большую сытую кошку рядом с загнанной мышью.
Чему ты радуешься, красотка? Он сейчас пошлет тебя по всем известным адресам! И что ты сделаешь?
Расследование ты все-таки завалил, понадеявшись на ее расчет, – мрачно подвел итог Виктор. – Под грохот салюта. Даже если секретарь – убийца… всё. Каждым словом, каждым вздохом фрайин сейчас строит чудовищно крепкую стену между ним и гнездовским правосудием. Барон объявит его наследником, наследник подсуден только сюзерену, и чтобы достать его – придется объявлять войну…
Как же сложно-то все!
Одно радует – оруженосец князя, похоже, не при чем. Хоть какие-то хорошие новости.
Залпы пошли один за другим. В небе расцветали причудливые фигуры, зрители на поляне аплодировали, гремели барабаны и трубы… полюбоваться бы! Но никто из собравшихся здесь даже голову не повернул к огненному представлению в небе над парком.
Петер попытался что-то сказать, но барон резким жестом остановил его, и почти сразу бессильно уронил руку.
Пауза затягивалась.
– Привет, – услышал Виктор сзади тихий голос магички. Второй раз за сегодня.
Как она подобралась-то так бесшумно? Нет, следак, ты все-таки редкостный лопух. Отправят тебя в глубинку считать свиней – туда тебе и дорога.
– Ты не поверишь… – мечтательным шепотом сообщила Анна. Она почти обнимала Виктора, он чувствовал шеей ее дыхание, и это было почему-то очень неприятно. Хотелось отстраниться, но вместо этого Виктор изобразил недоуменное мычание.
– Петер тянет силу с папаши. Прямо сейчас, – прошептала она Виктору на ухо. – Барон умирает, боли адские, несмотря на все зелья. Этот мелкий гаденыш его страданием питается. С большим, я тебе скажу, удовольствием… – Анна презрительно фыркнула, – дилетант.
– То есть ты, эксперт княжеской стражи, официально заявляешь, что в данный момент Петер совершает магические действия разряда некромантических? – тихонько уточнил Виктор, внутренне подобравшись. Да неужели?
– Ага. Сказочный идиот.
– Пошли, – бросил Виктор, направляясь к Петеру.
– Ваша светлость, – поклонился Виктор барону эзельгаррскому, – фрайин Ингрид, – еще один поклон в сторону дамы, – простите, что прерываю ваш разговор.
Благородные господа обернулись к Виктору. Барон с недоумением, а Ингрид… с раздражением? Плевать.
Петер вскинул на него глаза, перевел взгляд чуть левее – и побледнел.
Из-за плеча Виктора вышла Анна. Петер уставился на нее, как завороженный. Шагнул назад, наткнулся на аккуратно подстриженный куст и замер.
– Петер из Эзельгарра, вы арестованы по обвинению в совершении ритуальных некромантических убийств, – сказал Виктор, – применение черной магии лишает вас дипломатического иммунитета.
Раздалось странное, резкое бульканье.
Это смеялся барон Эзельгарра.
Петер даже не оглянулся на отца. Он снова в упор смотрел на Виктора. Сосредоточился, явно пытаясь что-то сделать.
– Это ведь ты, стерва, – прервал свое бульканье эзельгаррский барон, – ты, больше некому! Ты и братец твой, больные вы уроды… Отца своего убили, моего сына убили, никто вас, скользкие твари, не поймал… Теперь младшего… Не отдам!
Барон отшвырнул бокал в сторону и повернулся к сыну.
За спиной Виктора охнула Анна, но сейчас это было совершенно не важно.
Виктор шагнул к Петеру – одевать наручники, но за что-то зацепился ногой.
На правой щиколотке прочно сомкнулись пальцы скелета. Виктора передернуло, он секунду завороженно наблюдал, как мертвец всплывает из земли.
Господи, спаси и сохрани!
Вторая рука трупа медленно тянулась к Виктору – схватить, утянуть! Следователь извернулся, ударил каблуком сапога по костям, потом еще раз, и еще… Казалось, хрупкий скелет должен развалиться от одного удара, но хрустящая нежить держалась, а пальцы все сильнее впивались в ногу.
Виктор выхватил кинжал и кое-как умудрился перерезать мертвое сухожилие. Хватка скелета ослабла, Виктор стряхнул с себя отрубленную кисть.
За секунду, пока он выпутывался из хватки скелета, тихоня Петер (откуда только прыть взялась!) схватил кувшин со стола и с размаху кинул его в остолбеневшую Ингрид. Она попыталась увернуться, но это не слишком помогло. Кувшин ударился ей в плечо и развалился с глухим хлопком. Ингрид не удержалась на ногах, и, полуоглушенная, залитая вином из разбитого кувшина, как потоком крови, пыталась отползти от всплывающего рядом еще одного скелета.
Петер, кажется, потерял к ней всякий интерес. Он замер над креслом поникшего барона, раскинув руки в каком-то жутком ритуальном жесте.
Зомби с отрубленной кистью встал в полный рост, не давая Виктору приблизиться ни к спятившему маньяку, ни к Ингрид.
– Охрана!!! – заорал Виктор во всю глотку, надеясь, что его хоть кто-нибудь услышит за грохотом салюта.
Уловив какое-то движение сзади, Виктор отпрыгнул. Его обдало запахом потревоженной земли, тенью гниения и жути. Зомби было уже трое. Твою мать, откуда ж они тут берутся? Кладбище-то далековато…
И где ваша охрана, фрайин? Какого черта вообще происходит?
– In nomine Dei, – выдохнул Виктор, пытаясь привычными словами молитвы перебороть чувство, которое при дамах можно назвать разве что «крайней растерянностью». Его окружали скрипящие суставами молчаливые твари. Он снова шарахнулся, взмахнул кинжалом, клинок скользнул по кости, но зомби даже не пошатнулся – медленно, упорно пер на Виктора, пытаясь ухватить. Так свора собак загоняет зайца… нет, так хозяйка идет к курице, чья судьба – стать обедом.
Виктор фон Берген, Кентавр Гарца, был кем угодно, кроме кормовой скотины.
Рыцарь с рождения, он учился убивать столько, сколько себя помнил. Гнездовский следователь мог бы поддаться ужасу при виде зомби и бесславно умереть, удавленный мертвыми руками.
Гетский дворянин, потомок основателя Империи, плевать хотел на все магические кошмары, на условность смерти и жизни, на то, что перед ним полусгнившие останки, а не честный противник.
Вот бой, вот враг, а остальное – в руке Господа.
– Верую в Бога единого, – Виктор откатился в сторону, не давая себя окружить, – Отца всемогущего, Творца неба и земли, – всего видимого и невидимого, – он все еще держал в руке бесполезный кинжал, Тут бы пригодился рыцарский двуручник – крошить тварей в брызги.
Вот только где ж его взять?
Фрайин пыталась закричать, но голос звучал тихо и приглушенно. Тварь, всплывшая рядом с ней, тянулась зубами к ее плечу. Ингрид пока умудрялась уворачиваться, сумела даже привстать – но скелет с жуткой медлительностью подминал ее под себя.
Зомби снова окружали. Твердые пальцы легли Виктору на плечо, медленно и неотвратимо сжимаясь.
– И в Иисуса Христа, Единственного Его Сына, Господа нашего…
Виктора схватили сзади. Он выдирался из мерзкого скрипа мертвых суставов, из каменных объятий нечеловеческой силы. Остальные зомби шли к нему, еще пара мгновений…
Виктор кувыркнулся через голову, стараясь своим весом раздавить кости вцепившейся в него твари. Под ним хрустел скелет, следователь катался по земле, как медведь, давящий охотничьего пса. Мертвые тиски разжались, Виктор вскочил, стряхивая с себя остатки мертвеца – и в один прыжок оказался рядом с креслом барона Эзельгаррского.
Сдавленно взвизгнула Ингрид.
По бокам от кресла почетным караулом стояли два мертвеца. Петер, что-то невнятно бормочущий, прятался за их спинами. Не достать… Пока не достать.
Виктор двумя руками подхватил круглый столик. Низенький, тяжелый, ужасно неудобный, спасительный столик! Десяток килограммов благословенного чугунного кружева.
Спасибо, Господи!
Посыпалась посуда, магический светильник разбился с глухим хлопком и погас. Теперь поляну у беседки освещали только разноцветные вспышки грохочущего салюта – к счастью, уже почти непрерывные.
Петер все еще стоял за спиной обмякшего в кресле барона, Ингрид дергалась на земле, и Виктор с размаху припечатал круглым основанием ножки впившегося ей в плечо мертвеца, добавив к тяжести чугуна собственный вес.
Литая фигурная ножка прошла в паре сантиметров от бедра Ингрид, с чавкающим хрустом раздавив позвоночник и нижние ребра твари.
– Который был зачат Святым Духом, рождён Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят…
Виктор пинком отбросил верхнюю часть полураздавленного скелета в сторону, мельком сообразив, что гнилые тряпки на нем были когда-то богато расшитой одеждой. Кости хрустнули, но выдержали. Цепляясь пальцами за землю, тварь (полтвари? треть?) поползла обратно.
Нижняя часть скелета замерла. Фрайин попыталась встать, но упала, скривившись от боли.
– Умер и был погребён, сошёл в ад, в третий день воскрес из мёртвых.
Виктор выдернул из земли застрявшую ножку столика. Часть основания откололась, за литье зацепились клочья травы и нежный белый цветок. От рывка с треском разошелся боковой шов камзола – придворные наряды не рассчитаны на такие испытания.
Виктор широко размахнулся импровизированным орудием и со всей силы врубил остатки ножки в голову ближайшего зомби. Череп с сухим стуком разлетелся, скелет рухнул к ногам Виктора. Над головой прогрохотал очередной залп салюта, залив все сине-зеленым, мертвенным светом.
– Восшёл на небеса и восседает одесную Бога Отца всемогущего и оттуда придёт судить живых и мёртвых.
Фрайин Ингрид кое-как сумела подняться и заползала обратно в беседку. Виктор не мог ее видеть, но спиной чувствовал, что дама в безопасности.
Виктор вломился в кучу медлительных мертвецов, круша кости направо и налево. Покойники бестолково дергались, мешали друг-другу, кто-то умудрился ухватить Виктора за воротник – рыцарь извернулся и с размаху рубанул ножкой столика по скелету. Рука так и осталась висеть за его спиной на полуоторванной тряпке, но не было ни времени, ни необходимости ее скидывать.
Хруст костей слился с громом фейерверка, во все стороны разлетались ошметки мертвых тел. Виктор почти танцевал, разваливая скелеты мертвецов. Он быстро понял, что нужно переломить позвоночник и раздробить череп – тогда тварь перестает двигаться, и только слегка подергивается на земле.
Столик застрял в грудной клетке трупа, одетого в очень плотное сукно с шитьем. Виктор пнул зомби в живот, от чего тот упал на спину, и, пока тварь не встала, с размаху припечатал череп сапогом.
Вокруг были только едва шевелящиеся останки.
Виктор шагнул к прикрывшему глаза Петеру. Последний скелет двинулся вперед, защитить некроманта.
– Давай, оскалился Виктор ему навстречу.
Правая нога отозвалась резкой болью в колене. Виктор слегка споткнулся и схватил за позвоночник невесть откуда взявшийся собачий скелет. Он переломил хребет очередной твари и рывком выдрал из ноги впившиеся челюсти. По голени текла кровь, в сапоге хлюпало, но нога пока работала. Виктор кое-как выдрал столик из трупа и с удивлением отметил, что тварей стало больше.
Петер прокричал что-то невнятное, и мертвецы, подходящие со стороны кладбища, ускорились.
Виктор встал так, чтобы оказаться между трупами и беседкой, на ступенях которой лежала фрайин, и с усмешкой ждал, пока подойдут остальные скелеты.
– Верую в Святого Духа, святую Вселенскую Церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение тела, жизнь вечную.
– Заткнись, святоша! – рявкнула Анна. – Мешаешь!
– Аминь, – прошептал Виктор, закончив «Символ Веры».
Отбиваясь от скелетов, Виктор не заметил, как магичка упала на колени. Он вообще про нее забыл, мельком понадеявшись, что эксперт побежит за помощью. Чем тут поможет слабенький некромант?
Но, оказывается, никуда она не делась. Просто была придавлена силой отожравшегося маньяка.
Сколько прошло времени? Минута? Больше?
Теперь его напарница поднималась – медленно, тяжело, как будто под огромной ношей. С каждым разрубленным им зомби ей как будто становилось легче.
Виктор покрепче ухватил столик.
Пусть с магией разбираются маги.
Через пару мгновений мир снова стал хрустом костей, чавканьем чего-то невыразимо мерзкого, ошметками полуистлевшей одежды и зловонием могильной гнили. Виктор крутился ветряной мельницей в толпе мертвецов, дробя черепа и отрывая конечности. Главное – не останавливаться. Кусок чугуна не рыцарский меч, благородной рубки здесь не будет.
Он следил, чтобы гнусные твари не приблизились к Ингрид, и расчищал дорогу для госпожи Мальцевой. Для эксперта, мага, врача…
Некроманта.
Фейерверк продолжал грохотать, все небо искрилось красными и золотыми звездами, бросая на землю причудливые блики. Но вокруг Анны собрался сгусток вязкой темноты.
Анна что-то сказала на незнакомом Виктору языке – медленно, отчетливо. Порыв холодного ветра пробрал его костей. Барон в своем кресле в последний раз дернулся и замер, неестественно запрокинув голову.
Зомби, тянущий руки к Виктору, странно изогнулся – будто какие-то силы тащили его в разные стороны. Виктор не стал дожидаться итога. Размахнулся сильно покореженным столиком, подрубил зомби ноги и привычным уже ударом раздробил ему череп.
Боже, благослови моду на чугунное литьё!
Анна шла к Петеру. Он все так же стоял рядом с креслом – властелин зомби, испуганный мальчишка, сумасшедший маньяк, наследник баронства, теперь – полноправный барон…
Некромант.
Анна шла к Петеру. Прорываясь сквозь загустевший воздух, сквозь силу, хлеставшую из ее противника, сквозь смерть и жизнь… Сквозь свою судьбу?
* * *
…Когда тебе было тринадцать лет
Тебе уже тринадцать. Почти взрослый человек, твои прабабушки в этом возрасте замуж выходили. Ты возвращаешься домой. Промозглый осенний вечер, скоро стемнеет. Тебе не страшно – чего бояться в пяти минутах от родного дома?
Дорога безлюдна. Только впереди видна медленно переваливающаяся подвода припозднившегося лесоруба.
Под ногами осенняя грязь. Ты идешь по краю, стараясь обходить противные холодные лужи. Мимо галопом пролетает всадник. Ты шарахаешься, чтобы не затоптали, оступаешься и черпаешь ботинком ледяную воду.
Вот гадость! Чтоб этому торопыге самому в лужу плюхнуться!
В ботинке противно булькает. Холодно. Эх, не простыть бы…
Ты ускоряешь шаг. Хочется побыстрее дойти домой, сесть у огня с книжкой.
Ты вяло гадаешь, зачем кому-то так спешить. Гонец, может быть? Война, что ли, началась? Или очередной баронет родился, и надо срочно заказать службу за здравие?
Или этот урод спешил, потому что устал и замерз? Вот гад. Он устал – а мне тут мокнуть…
Легкое, неуловимое предчувствие чужой боли перекрывает все твои мысли. Ты, почти как собака, почуявшая дичь, подбираешься и начинаешь оглядываться.
Где? Неужели померещилось?
Нет. Не померещилось.
Ты действительно чуешь добычу. И неважно, что ты человек, а не охотничий пес – ты некромант, ты тварь черной магии, чужие страдания для тебя – манна небесная!
Ты знаешь, что боль где-то рядом. Смерть еще не пришла, но боль уже здесь, она зовет вас – тебя и смерть.
Будь ты собакой, у тебя бы вздыбилась шерсть на загривке. Ты вертишь головой, ты почти вынюхиваешь – где? Дайте! Дайте подойти, впитать, снова почувствовать восторг!
Ты слышишь слабый скулеж. Кидаешься на звук…
Как собака на зайца, – с усмешкой думаешь ты.
Ты не собака. Настоящий пёс лежит сбоку от дороги, под чахлым кустом уже облетевшего орешника. Похоже, ее сбило телегой, и кто-то, не задумываясь, скинул собаку умирать на обочину.
Грязь, кровь, спутанная шерсть и боль.
Ты пьешь эту боль. Тебя окатывает волна восторга, ты чувствуешь – вот оно, счастье. И счастье станет совсем полным, если ты из жалости добьешь несчастную тварь.
Давай!
До этой минуты, для каждого – своей, вы были одинаковыми. Несчастные дети, которым почему-то впало родиться со способностями к некромантии. И неважно, что Анна Мальцева, а тогда еще просто Анька, купеческая дочка, была на несколько лет старше Петера Эзельгаррского, тогда еще просто Петера, бастарда. И что Анька шла домой с бабушкиного хутора под Гнездовском, а Петер просто удирал в лес, потому что не хотел видеть торжественный приезд в Эзельгарр невесты старшего брата.
Между этими событиями прошло несколько лет, но какая разница?
Анька вздохнула, встала на колени рядом с покалеченной дворнягой, просунула руки под ее живот и аккуратно встала. Нести собаку было тяжело, но вполне посильно. Она прекрасно понимала, что мама будет ругаться за испачканное платье – но что поделать?
Любой горожанин и не подошел бы у умирающей собаке. Для Аньки пройти мимо значило сделать очередную поблажку «своему некроманту», дать твари победить хоть в чем-то.
«Да ладно! – удивленно завопил ее внутренний голос, – это же просто псина! Кому она нужна, тварь блохастая! К тому же еле живая. Это же подарок судьбы, ты что! Добей, из жалости, не мучай ее, получи свой кусочек счастья!»
От огромного желания убить у Аньки защипало в глазах. Она точно знала, как это будет здорово… «Ты же некромант, дурочка! – продолжал внутренний голос, – Собака все равно умрет! Ты всем лучше сделаешь – и себе, и ему, и мать лишний раз огорчать не будешь!»
Анька шмыгнула носом и упрямо пошагала домой. Мама доктор, мама вылечит пса. А некроманту хватит и той боли, что уже есть.
Обойдется, сволочь.
Анька чувствовала, что лишает себя чего-то невероятно прекрасного. Слезы заливали глаза, она почти ничего не видела – но вытереть лицо не могла, руки были заняты собакой.
Петер при виде покалеченного пса забыл обо всем на свете. Вот оно. Счастье. Настоящее. Не нужно ему ни поцелуев поварихиной дочки Марфушки, от которых перехватывает дыхание, ни своего коня, ни даже признания законным сыном барона…
Пошло оно все к чертям.
Я буду магом. Некромантом. Истинным.
Остальное приложится.
Петер снял с пояса ножик, запрокинул голову собаке и с наслаждением, медленно, перерезал ей горло. Под ножом что-то хрустело, пес сначала немного дергался, потом затих.
Горячая собачья кровь заливала его пальцы, восхитительный запах смерти вскружил голову.
Петер никогда еще не был так счастлив.
Он получил то, о чем мечтал всю жизнь.
– Дилетант, – прошипела Анна Мальцева, дипломированный некромант. Взмахнула рукой, наматывая на нее что-то невидимое.
Петер не шелохнулся.
Анна дернула к себе намотанное на руку нечто. Тело мертвого барона Эзельгаррского, как на аркане, вывалилось из кресла к ее ногам, под гаснущие отблески последнего залпа салюта.
Мир заволокла сверкающая темнота, но почему-то Виктор видел все, в мельчайших подробностях. Старческие пятна на вытянутой вперед руке барона, каплю пота на виске Петера, неровно наложенные румяна на скуле Анны и след потекшей туши на щеке…
Зомби больше не подходили. Только вокруг валялись разметанные останки. Некоторые слабо подергивались.
Рука скелета, отлетевшая в какой-то красиво подстриженный куст, сминала костлявыми пальцами тонкие веточки.
Петер сдавленно захрипел.
Магичка уже стояла вплотную к нему, лицом к лицу. Виктор мельком увидел два совершенно одинаковых профиля на фоне сверкающей темноты. Они были тенями друг-друга, одной жизнью на двоих, одной силой… одной смертью?
Анна положила ладони на плечи Петера. Он попытался повторить ее жест, но руки повисли, и только пальцы бессильно тянулись к Анне. Петер медленно опускался на колени перед магичкой.
– За что? Ведь ты тоже… – просипел он. Анна не ответила.
Оставшиеся зомби, так и не успевшие дойти до них, слабо дернулись в последний раз и рухнули грудой костей и грязных тряпок. Виктор тяжело перевел дыхание, поставил столик и оперся на него всем весом. Конструкция с отломленной половинкой основания получилась шаткой. Всхлипнула фрайин Ингрид, незаметно подошедшая к нему – лицо исцарапано, на лбу громадная шишка, на шее струйка крови, к платью прилипла трава и гнусно пахнущая слизь.
– Наручники давай, – бросила через плечо Анна.
– Убейте эту тварь! – срывающимся голосом воскликнула Ингрид.
Анна просто протянула руку в сторону Виктора. Он отцепил от пояса браслеты (как не потерялись-то в драке!) и кинул их в ладонь магички.
– Не могу, фрайин, – тусклым голосом сказала Анна, – я не могу убивать.
Петер вскинул на нее голову:
– А…
С мягким хлопком в его открытый рот вошел короткий арбалетный болт. Тело некроманта – недоучки стало медленно заваливаться на лежавший рядом труп его отца – барона Эзельгаррского.
Мало кто умеет орать так, как благородные дамы. С детства поставленный голос, домашние концерты, часто – пение в церковном хоре, речи перед большими толпами… Поневоле научишься говорить так, чтобы тебя услышали. А уж если очень нужно!
Виктор даже представить себе не мог, что хрупкая фрайин способна на такой вопль. Он почти оглох на левое ухо, но различил-таки топот бегущих сюда людей.
Что ж вы раньше-то молчали, фрайин Ингрид? Вас наверняка в городе услыхали, не то, что в парке, и никакой салют не стал бы вам помехой.
Подавив смешок, следователь Виктор Берген негромко сказал Игрид Альградской:
– Ваша светлость, прошу, не покидайте замок. Мне нужно будет задать вам несколько вопросов.
Князь Гнездовский оказался около беседки одним из первых. Окинул взглядом следы побоища, неопределенно хмыкнул, выслушал краткий доклад Виктора и рявкнул на свою охрану:
– Перекрыть все и найти мне стрелка!
Виктор сомневался, что стрелок до сих пор прячется где-нибудь под кустом. Скорее всего, сделал беззаботную физиономию и смешался с толпой гостей. Или, если возможность была, воспользовался амулетом – телепортом. Вычислить его можно, но только занудной работой стражи – опросы, сопоставления, снова опросы… Впрочем, безопасники ведь сейчас этим и заняты.
Магичка все еще держала мертвого Петера за плечи, всматриваясь в его распахнутые глаза. Оглянулась на князя, всхлипнула и обессиленно села рядом с телами, на землю. Голова Петера теперь лежала у нее на коленях. По щекам Анны, окончательно превращая остатки макияжа в грязную кашу, текли слезы.
Ингрид незаметно провела пальцами по руке Виктора. Несмотря ни на что, от ее прикосновения следователю показалось, что на него плеснули кипятком. К счастью, Ингрид на него не смотрела – она протягивала Анне платок. Магичка отстраненно взяла его, поднесла к лицу и снова замерла рядом с двумя трупами.
– В Бога, в душу, в мать! – заметив в раздавленной груде костей какое-то украшение, прокомментировал произошедшее князь Николай Гнездовский, – ну, княгиня Софья, ну, молодец! А я не верил!
Князь подошел к равнодушной ко всему Анне. Присел рядом, нимало не заботясь сохранностью наряда, и сообщил магичке почти на ухо:
– Редкой шлюхой была моя прабабка, княгиня Софья. Рассказывали мне сказки про ее любовников, которых она у беседки велела закапывать, я думал – врут. Что собачку любимую, волкодава северного, она тут похоронила – знал, а про любовников… – князь подкинул в руке обломок кости одного из раздробленных скелетов. – Надеюсь на деликатность всех присутствующих, – закончил он деловым тоном, посмотрев на Виктора и Ингрид. Они синхронно кивнули.
Анна от истории про прабабку, кажется, немного пришла в себя.
– Магическая безопасность в ваших владениях, князь Николай, организована омерзительно, – срывающимся голосом сказала она. – Дерьмовая у вас безопасность.
– Не то слово, мистрис… не то слово… – князь встал и протянул ей руку. – Рассчитываю в этом вопросе на вашу помощь.
– Я подумаю, – Анна вытерла глаза платком, – прежде всего, соберите останки и похороните по-человечески, с отпеванием. А то у вас тут курорт для черных магов получился – нам, некромантам, – она грустно усмехнулась, кивнув на тела эзельгаррцев, – это как коту рыбная лавка.
– Так вот почему барон эту беседку облюбовал? – спросила у магички Ингрид. – Он тоже?
– Боюсь, сударыня, это Петер «тоже». А барон… Сейчас сложно сказать. Но он явно не просто жертва своего спятившего бастарда. – Анна подошла, приподняла веко мертвого барона, чему-то кивнула и обернулась к князю.
– Мистрис! – князь протестующе приподнял ладонь, – прошу вас, поговорим об этом позже.
Из кустов, откуда, предположительно, стреляли, вышел один из безопасников, посмотрел на князя и остановился. К зависти Виктора – от его движений ни одна ветка не шелохнулась. Вот ведь, умеют люди, не то, что ты…
– Сударыня, – князь Николай добавил в голос искренней удрученности, – фрайин Ингрид, примите мои извинения. Надеюсь, я сумею загладить свою вину в том, что вы пострадали в моих владениях. Сейчас вас проводят в ваши покои.
Ингрид вскинула на него глаза. По грустному лицу князя Николая было ясно – никакой информации о ходе поисков он выдавать не намерен. И попросту выпроваживает высокую гостью, чтобы спокойно выслушать своих людей.