– Ишь ты! Глянь, мыргает! Анька! Иди сюда! Мыргает наш потрошенненький, прям как живой.

Мастер Николас чуть не подпрыгивал.

– Вижу, – донесся откуда-то слева усталый, тусклый голос магички. – Операция, мать ее так, прошла успешно.

Виктор попытался сквозь накатывающую адскую боль и кружащуюся муть сказать, что сомневается в успехе – но снова провалился в забытье.

Второе пробуждение было куда более приятным.

Июльское солнце било в окно сквозь тонкую занавеску. На подоконнике стоял букет ирисов (погребальный венок? нет, при чем тут…). На стенах – несколько картин, гнездовские пейзажи. Пахло чем-то вкусным. Лежать было очень удобно.

– Очнулся, молодец, – мастер Николас сложил газету, встал с кресла и подошел к Виктору. – Лежи, больной, и не дергайся. Признавайся – как себя чувствуешь?

– Да хоть сейчас на дежурство, – Виктор пошевелил рукой. Получилось, но с трудом. – Какой сейчас день? Что произошло, пока я тут валялся?

– Четверг. Трое суток ты бока отлеживал. Райские кущи, а? Выспался, небось… А что произошло – не скажу. Нечего тебе, полудохлому, про расследования думать. Побежишь еще, куда не надо.

Только сейчас Виктор заметил темные круги под глазами эксперта. Допытываться, как он прекрасно помнил, бессмысленно. Если уж мастер Николас уперся – все, тройкой коней не сдвинуть. Поэтому Виктор просто спросил:

– А вы?

– А я, как преданная сиделка, гонял от тебя толпы красоток, чтоб тебя в беспамятстве ненароком не женили. Зря гонял? Ты как раз мечтаешь расстаться со свободой? Ничего, скоро оклемаешься… Дать тебе пару советов, как с девушками договариваться?

Виктор чуть было не ляпнул глупость, мол, он слишком молод, чтобы заживо жениться – но вовремя вспомнил, чем заканчиваются попытки отшутиться от мастера Николаса. Есть такое слово из шести букв, вторая – «и». Обозначает полный провал. Фиаско.

– Тэкс, больной, давай-ка тебя осмотрим, да и повязку пора менять… Печенке твоей хана, имей в виду, злобный враг лишил тебя всех радостей вкусной еды и выпивки.

Мастер Николас при этом бесцеремонно откинул с Виктора одеяло и точными, аккуратными движениями начал снимать бинты.

– Дядя Ник, не пугайте следователя, ему еще гору отчетов писать, – крикнула магичка из соседней комнаты. Сквозь открытую дверь было видно, что она поставила на стол поднос с тарелками. Ветер, гулявший от окна к окну, услужливо принес запахи – похоже, запеченная свинина, тушеные грибы, свежий хлеб…

Виктор непроизвольно сглотнул. Есть захотелось невыносимо.

– Но, пока я не сумею тебе, напарник, окончательно зарастить печенку, питаться тебе пресными супчиками, – безжалостно закончила Анна, войдя в комнату к Виктору и плотно прикрыв дверь.

Когда эксперты сменили повязку (хм… странно… я думал, хуже будет, а он вполне себе живчик…) и мастер Николас ушел отсыпаться, Виктор получил миску с протертым тыквенным супом без соли и специй, в котором плавали кусочки отварной говядины. Блюдо выглядело отвратительно, но по твердому взгляду магички было понятно – просить что-то другое бесполезно.

Кое-как преодолев слабость и усевшись при помощи Анны, Виктор наотрез отказался от попыток накормить его с ложки.

– Сам справлюсь, не младенец. Лучше рассказывай, пока я эту гадость пытаюсь в себя запихать.

Она вздохнула и присела в кресло.

– Тебе как? С хороших новостей или как получится?

– Мне по порядку. Я вообще где?

– У мастера Николаса. Мы тебя сюда перенесли – дома или в больнице от репортеров никакого спасения. Особо шустрые и тут нашли, ну да ты знаешь дядю Ника.

Виктор представил, как едкий эксперт общается с прессой, и ухмыльнулся. Да, жаль, что он пропустил это зрелище.

– Сезон балов закончился чуть раньше, чем планировалось, – продолжила Анна, – альградцы первыми уехали, собирать войска для захвата Эзельгарра. Но все уверены, что баронскую корону им на блюдечке с голубой каемочкой принесут, с перепугу. Уж твой кузен расстарается.

По телу Виктора прокатилась горячая волна. Он чуть не пролил на себя бульон из плошки, и сделал вид, что просто неудачно дернулся.

Уехала… Видимо, вместе с Рудольфом. Что ж, это к лучшему, не придется разговаривать. Но почему так больно?

Ты чуть не умер, вот почему. И до сих пор полудохлый, вот и тянет тебя на сантименты и душевные порывы. Пройдет, не психуй.

– Черт с ним, с кузеном, – прошипел Виктор. – Дело закрыто?

– Конечно. – Анна предпочла не заметить, его реакции. – Маньяком был Петер, а Кори прикрывал его и пытался все свалить на Олега из Альграда, да еще и тебя чуть не убил. Кроск старательно открещивается, но его все владетельные к стенке приперли. Так что не быть больше Кроску главой Мергентского торгового союза, и заплатит он немалую виру Альграду, Кошицу и Гнездовску.

– Бедолага, – хмыкнул Виктор, – пригрел на груди… Кстати, мне в последний момент показалось, что Кори намного старше, чем выглядит. Можно магически изобразить юнца, да так, чтобы никто не догадался?

– Запросто. Обыкновенная косметическая операция, мечта многих дам… Кстати, о магии. Я тут выяснила, откуда барон Эзельгаррский и Петер были в курсе моей специализации.

Анна покачала головой, изобразив смесь сарказма и негодования. Вышло не очень убедительно, эмоции у магички вообще получались так себе.

Виктор издал заинтересованное мычание. Он был благодарен напарнице за перевод темы.

– Этот поганец, увидев меня возле борделя, попросту отправил запрос в Академию от имени своего барона. Печать приложил, все, как полагается – кто, мол, у вас из лицензированных некромантов на территории Гнездовска работает? Они и прислали списочек из одного имени, бюрократы чертовы. Канцелярия академии за гранты и солидные заказы удавится, а владетельные бароны – лучшие клиенты. Так что вот тебе и тайна.

Виктор с сочувствием покачал головой. Везде свои проблемы.

– Зато выяснить, кто Петера научил зомби поднимать, так и не удалось. Может быть, старый барон что-то умел. Может быть, книжка ему попалась… Нехорошая. Напроситься бы с альградцами в Эзельгарр, поискать эту книжку, да только кто ж меня пустит?

– Съест-то он съест, только кто ж ему даст? Так, кажется, мастер Николас любит приговаривать? – с сочувствием улыбнулся Виктор.

– Это точно. Да, и еще. Заходила фрайин Ингрид. Ты в беспамятстве лежал… Да не красней ты, все ж с тобой и так понятно! Передавала пожелания скорейшего выздоровления и приглашение в Альград. Жаль терять хорошего напарника, ну да что поделать… Эй! А ну давай сюда миску, пока не грохнул! Ты ведро крови потерял, не мудрено, что сейчас руки трясутся…

Через пару дней Виктор уже чувствовал себя намного лучше, и доктора ослабили действие анестезии. При попытке пошевелиться у следователя болело разом все, в особенности постоперационный шов и поврежденное колено. Так что Виктор старался не двигаться и даже страницы газет переворачивал очень осторожно.

К вечеру зашел шеф. Горностай был, как всегда, бодр и подтянут. В глазах начальства играли довольные искорки – будто хитрый полковник в очередной раз победил в каком-то подковерном спарринге.

Виктор даже смутно подозревал, в чем дело. Шеф, похоже, единственный, кто в этой истории остался в несомненном плюсе: безопасность в луже, инквизиторов отстранили, а городская стража и он персонально – в центре и в белом.

Магичка за спиной начальства понимающе улыбалась. Очевидно, тоже заметила радость шефа.

– Рад, что у тебя, Виктор, все в порядке. А я только что был у князя, – сообщил Горностай, усаживаясь на стул рядом с кроватью. – Получал нагоняй и награду за вашу самодеятельность. В двух словах – вы молодцы, но могли бы и побыстрее, и трупов навалить поменьше. И паршивца этого Кори, оруженосца мергентского, заловить было бы неплохо. Однако вы орлы, и через неделю, как сможешь ходить, представят вас обоих к награде. Так что, рыцарь, дождись, не сбегай следом за прекрасной дамой захватывать несчастный Эзельгарр.

– Не сбегу.

Видимо, в голосе Виктора было что-то… Шеф с Анной переглянулись, и магичка молча вышла.

– Ты ей жизнью обязан, – сказал Горностай, когда за Анной закрылась дверь. Фрайин Ингрид, будущей баронессе Эзельгаррской, Анне Мальцевой и мастеру Николасу. В основном, конечно, благородной даме. И чем ты ее так зацепил?

Если бы не муть в голове, если бы у Виктора не болело все, что только может болеть у человека – он, наверное, придумал бы, что ответить. Возможно, ляпнул бы со злости: «совесть даму заела».

Но Виктор предпочел промолчать, пожать плечами и скривиться от боли.

Рано пока об этом разговаривать.

– Ладно, не дергайся, – усмехнулся шеф. – Дело закрыто, но ты точно ничего не хочешь добавить? Не для протокола – для души?

– Разве что – смутную фантазию, – подумав, сказал Виктор. – Мне кажется, Кори работал не на Мергент. У меня было время все прокачать, и я практически уверен в этом. Слишком качественно он подставил своего сюзерена. Убийство Олега и Анжея полный бред, если рассматривать его как попытку подставить Олега. Гораздо проще было инсценировать нападение секретаря на самого себя.

– Предъявить ножик, труп Олега, пару царапин и рассказать жуткую историю, как на него напал псих? – перебил Виктора шеф. – Логично.

– А если это была попытка стравить герцога и конунга – все сходится. Мергенту, возможно, поперек души был альградский юный гений, а вот война в Заозерье – совсем не нужна. Все торговые соглашения развалились бы.

– Интересная версия, но Кори вполне мог не хотеть засветиться.

– Ага, конечно! – Виктор взмахнул рукой, за что был тут же наказан режущей болью в животе. Следователь зашипел сквозь зубы, осторожно устроился поудобней и продолжил: – Что ж он тогда попрощаться пришел со мной и фрайин Ингрид? Мог тихонько уйти, никто его и не нашел бы! Но нет, он только что табличку себе на грудь не повесил – смотрите, вот я, злодей-убийца, оруженосец барона Кроска!

«А еще он хотел сорвать план Ингрид сделать из меня верную боевую собаку. Судя по газетам, у Рудольфа собрать местных гётов получается не слишком хорошо, а вот за мной бы они пошли…»

Но об этом Виктор промолчал.

Шеф покачал головой, что-то прикинул и прищелкнул пальцами:

– Возможно. Но нам вряд ли удастся узнать, что к чему. Что-нибудь еще?

Рассказать шефу, почему эзельгаррский наследник кинулся резать людей? Почему фрайин Ингрид отдала ценнейший артефакт-телепорт Кори, оруженосцу с «двойным дном», убийце ее секретаря? Сдать свою спасительницу?

А доказательства?

Если забыть о том, что она спасла твою жизнь – пусть не ради тебя, пусть ей нужен был символ, магистр будущего ордена, который мечом добудет ей баронскую корону? Все равно – спасла. Ты, может быть, сумеешь договориться со своей совестью. Но ножа нет, ничего нет, слово против слова…

– Нет, шеф, – твердо ответил Виктор. – Добавить мне нечего.

– Ладно, – как-то очень легко согласился Горностай, – нечего, так нечего. К тому же ты явно последние дни в роли следователя, тебя ждет гораздо более блистательная карьера.

– Я предпочел бы остаться в страже, – медленно, отчетливо, глядя в глаза шефу сказал Виктор.

– О как! Меняешь мантию магистра… Да не делай ты большие глаза! Уже даже дворовые собаки в курсе – Кентавр Гарца, герой, рыцарь, гётская эмиграция за тебя горой, флагшток приготовили, осталось тебя на него водрузить. Рыцарский орден, перспектива брака с самой потрясающей невестой в Заозерье – и вместо этого ты хочешь остаться в страже? Серьезно? Анька меня заверила, что никакой дурман-травой они тебя не поили, но мне кажется – соврала.

– Не соврала. И никакой невесты нет.

– Ладно, отдыхай, – покачал головой Горностай, – если повторишь то же самое через неделю, как совсем оклемаешься – я очень удивлюсь, но поверю. А пока будем считать, что я ничего не слышал. Хоть мне и льстит такое рвение подчиненных.

Горностай встал, прошелся по комнате, подхватил со стола мерную ложку и крутанул в пальцах.

– Вот еще, чуть не забыл, – шеф изобразил ложкой хитрый кульбит и бросил ее на стол. Достал из кармана небольшой пакет, протянул Виктору. – Передала твоя дама, когда поняла, что до ее отъезда ты не очухаешься.

Почему ты медлишь? Возьми! Ты можешь радоваться, что не нужно говорить с ней, но от себя тебе не спрятаться. Ты будешь помнить ее – всегда. Правда, вряд ли когда-нибудь поймешь… Она не видит разницы между живыми людьми и фигурами на доске, но все равно не дала тебе умереть.

Вывела из-под удара пешку, которая не захотела стать ферзем.

Виктор разорвал конверт. На ладонь ему выпала брошь с гербом Бергена – рубиновое поле, вороненый меч, тончайшие стальные завитки, сплетающиеся в причудливое кружево. Он уже видел эту брошь в галерее родного замка, на парадном свадебном портрете Анриэтты Гётенхельмской, принцессы крови, своей прабабки.

Шеф деликатно хмыкнул.

Виктор развернул записку, втайне радуясь, что пальцы не дрожат. От плотной бумаги пахло духами – теми самыми… В камин эту бумажку! Сжечь!

Ты не сможешь сжечь память, Виктор фон Берген, князь Бельский, рыцарь, барон и следователь. Терпи.

«Спасибо за помощь.

Наша с братом бабушка – урожденная фон Берген. Брошь принадлежала ей, но я уверена, что она должна быть у Вас.

Надеюсь на скорую встречу, Ингрид».

Простите, фрайин.

Не будет встречи.

А баронская корона… На наш век еще хватит корон, но ни одна из них не стоит сделок с совестью.

– Ну, и что это было?

Магичка оперлась спиной на дверной косяк, скрестила руки на груди, чуть наклонила голову и с интересом смотрела на Виктора.

Он пожал плечами.

– Шеф меня только что попросил проверить, не повредился ли ты умом. Насколько я могу судить – с медицинской стороны у тебя все в порядке. Остановок сердца не было, мозг кислородом снабжается хорошо, рефлексы в норме… И не мотай ты на меня головой!

Вежливый рыцарь постарался бы заверить даму-лекаря, что все в хорошо. Потом бы началось длинное препирательство о здоровье и прочих сложностях.

Следователь решил пропустить культурную программу.

– Отвяжись, а? Я тебе очень благодарен за спасение моей дурацкой жизни, я тебя безмерно уважаю как профессионала и почту за честь работать с тобой дальше. Но сейчас – отвяжись.

– О как! Больной хамит, значит, все совсем плохо… Ладно, перейдем на грубость. Ты какого черта выделываешься, придурок?

Виктор икнул от удивления.

– Сударыня…

– Полянский свин тебе сударыня, – резко оборвала его магичка. – Думаешь, я тебя с того света вытаскивала, чтобы ты героически страдал в следственном, вздыхая по блестящим перспективам? Нахрена ты нам сплющился, такой красивый? Тебя ждет орден, прекрасная дама и баронство в придачу. Через неделю сможешь скакать козлом – вот и скачи в Альград.

– Это что, сцена ревности? – Виктор понял, что ляпнул вслух, только когда Анна ехидно фыркнула:

– Вот это самомнение! Под стать твоим венценосным предкам. Но, увы, дорогой, ты точно не прекрасный принц из моих фантазий.

Она оттолкнулась от двери, подошла к кровати и села на стул, с которого недавно встал Горностай. Наклонилась поближе к Виктору, посмотрела ему в глаза и ласково продолжила:

– Дружочек, если ты начнешь всерьез жалеть, что вместо рыцарского звания получил протоколы о пьяных разборках, толку от тебя не будет никакого. Получится не следак, а унылая хрень. Мне оно надо, такое счастье в напарники?

– Извини, я… сказал не подумав. Нет, мое решение окончательно, я про «сцену ревности» зря. Не хочешь со мной работать – не надо, но мне будет жаль.

– Ладно. Прогиб засчитан, извинения приняты. Поговорим толком? Закончили хамить?

– Еще раз извини.

– Хорошо, – кивнула она, – но тогда изволь объяснить, почему ты отказываешься сменить драный мундир следователя на плащ магистра рыцарского ордена. И, как говорится, постарайся так, чтоб не стыдно было тебе поверить. Если хочешь, будем считать твои объяснения врачебной тайной, – Виктор ждал, что магичка усмехнется, но она говорила очень серьезно.

Он помолчал. Зачем-то покрутил в руках брошь с гербом Бергена, подкинул на ладони и аккуратно положил на столик рядом с кроватью.

Анна не торопила.

– Ты ведь маг, – глядя мимо нее на картину с пейзажем, негромко спросил Виктор, – очень сильный некромант. Тебе прочили блестящую карьеру, а ты вместо этого…

– Закопала свой талант? И не так, как положено закапывать некромантам, а как попало?

– Почему?

Анна покачала головой.

– Хочешь пафосную лекцию про христианские ценности? Про личный выбор? Про то, что талант от рождения – не обязательно приговор?

– Я хочу что-то, во что не стыдно поверить, – повторил Виктор ее же фразу.

Анна кивнула.

– Поначалу мне было жалко зверушек. Потом захотелось выпендриться – я же крутая, я же смогу и без мучительств стать лучшей! Теперь это просто привычка. Лучшей мне все равно не стать, так буду хотя бы уникальной. – Она в упор посмотрела на Виктора. – Сойдет? Поверишь?

– Вот и мне… жалко. А главное, я не хочу служить фрайин Ингрид. Я ей нужен в сомнительном качестве символа, эмигрантов-гётов объединить. Шеф тут сказал – флагшток уже готов, осталось меня на него загнать. Я против. Зад колоть будет.

– Размолвка с дамой сердца? – магичка хмыкнула, – не убедил. Помиритесь, поженитесь, будете править Эзельгарром мудро и справедливо.

Если бы Виктор не обессилел от недавней большой кровопотери, если бы в него не заливали зелья, которые чуть притупили боль, но сделали голову пустой и звонкой… если бы… Возможно, он сумел бы промолчать.

– Говоришь, останется врачебной тайной? – он медленно повернулся к магичке и продолжил говорить спокойно и отчетливо: – Нож помнишь? Орудие убийства, которым маньяк жертв резал? Альградский ножик, Ингрид его Петеру подсунула, предварительно приказав убить им несколько человек. Петер раньше держался, совсем как ты, но от такого ножа не выдержал, пошел убивать. Ей баронская корона была нужна, плевать, какими методами. Лучший способ – устранить конкурента. Проститутка? Сторож? А это вообще кто? Секретаря зарезали? Жаль, конечно, но ничего, заменим. Следователь под ногами путается? Да не просто следователь, а бывший гётский рыцарь, да еще и князь в родословной длиной в Кошицко-Гетенхельмский тракт? Пригодится, он-то корону и добудет, сейчас мы на него глазками похлопаем – и все. Красиво, правда? Так кто у нас виновник убийств? И доказательств никаких, ножик теперь у Кори, а где тот Кори…

Анна вздохнула.

– Ты хочешь донести до меня светлую и свежую мысль, что политика – грязное дело? Что фрайин Ингрид не прекрасный ангел? Что ж ты шефу эту историю не выдал?

– Никаких доказательств. Слово против слова. К тому же я ей все-таки должен, она мне жизнь спасла… Непонятно, зачем. Так что и тебе, доктор, молчать придется.

– Да уж промолчу как-нибудь. Убийца найден, а провокация… Сам понимаешь, доказать практически нереально, даже если бы все улики были на месте. Да и не мое это дело. Я всего лишь эксперт.

Виктор фыркнул.

– Дело закрыто. – Если мне позволят остаться в следственном, буду рад.

– М-да… – протянула Анна, – не ожидала. Я думала, что ради прекрасных глаз фрайин ты свернешь горы. Ну что ж, добро пожаловать в клуб чистоплюев-неудачников. Мы с тобой, напарник, друг друга стоим.

– Почту за честь, сударыня, быть с вами в одном клубе – церемонно кивнул Виктор.

– Польщена, – чуть поклонилась Анна, – а то мне показалось, что ты от меня шарахаешься. Ну да ладно, это лирика. Тебе отдыхать надо, и вот тебе на сон грядущий немножко скучной прозы. Сказочка, специально для следаков-неудачников. Рыцарям такое ни к чему, а нам – в самый раз.

Виктор подпер ладонью подбородок и с карикатурной заинтересованностью уставился на Анну.

– В большом-пребольшом княжеском замке есть много разных слуг, – нараспев начала она. – Не покладая рук слуги работают, чтоб княжьим гостям было удобно… И есть среди них, помимо всех прочих, прачки. Стирают без устали ношеные рубашки да носки. Если какой-нибудь хитрый некромант к прачкам проберется…

Виктор резко сел на кровати. В глазах чуть потемнело – плевать, пройдет.

– Ага, – усмехнулась Анна, – нравится сказочка? Тогда вот тебе сразу середина. Лазать по покоям мергенской делегации мне, понятное дело, никто не дал. Зато у прачек нашлись простыни, на которых спал Кори. Он сейчас довольно далеко, но направление и расстояние я определила четко. Прикинула по карте…

– Давай без театральных эффектов, госпожа маг-эксперт, – попросил следователь. – Он в Альграде? Телепорт-то туда был.

– А вот и нет. Предместья Гётенхельма, имперской столицы. Сигнал быстро пропал, и больше не определяется. Кори, видимо, зашел в храм, а потом на исповедь. Я еле-еле успела его поймать.

– А конец сказочки?

– Конца я не знаю, – улыбнулась Анна, – его еще не было. Но мне почему-то кажется, что живость характера альградских баронов нам с тобой еще аукнется.

– Поживем – увидим, – мрачно кивнул Виктор.