ПРЕДИСЛОВИЕ
Трагедия, начавшаяся в Петербурге 1 марта 1881 г. на набережной Екатерининского канала и закончившаяся 3 апреля на Семеновском плацу, стала яркой вехой отечественной истории. Собственно говоря, эта трагедия не началась 1 марта и не завершилась 3 апреля — это лишь две даты, обозначившие хронологические рубежи одного из самых драматических эпизодов русского освободительного движения. Истоки решения, выведшего группу молодых людей с бомбами в руках на улицы Петербурга и заставившего их, жертвуя собой, встать на пути царской кареты, восходят к сложному вековому развитию русской социальной, экономической и общественной жизни. Взрывы на Екатерининском канале стали заключительным аккордом целой эпохи русского революционного движения. В нем звучали идеи декабристов и Герцена, Чернышевского и Бакунина, Ткачева и Лаврова, Тютчева и Достоевского, Некрасова и Салтыкова-Щедрина, Тургенева и Толстого. Переплетаясь и отталкиваясь, они в то же время составляли единое целое. Неотъемлемой частью его были и те, кто решил своей жизнью и жизнью царя заплатить за то, чтобы колесо истории резко и решительно ускорило свой бег.
К мысли о необходимости казнить Александра II, о целесообразности осуществления широкой террористической деятельности революционное народничество пришло не сразу. Этому предшествовали события 70-х гг. В начале десятилетия значительная часть русского общества была глубоко разочарована результатами реформ 60-х гг. Более того, с помощью контрреформ реакции удалось выхолостить суть некоторых из них, резко сузить роль общественности в решении государственных вопросов. Недовольно было своим положением и крестьянство. Ведь значительная часть земли осталась в руках помещиков. Все это привело к подъему народнического движения. Как отмечал В. И. Ленин, русское народничество — это «целое миросозерцание… громадная полоса общ[ест]в[енной] мысли». В основе народнического мировоззрения лежали идеи о некоем особом крестьянском социализме. Зародившись в 50-х гг. XIX в., эти идеи, пройдя череду спадов и подъемов, дожили до наших дней. В дореволюционный период истории России народничество ярче всего проявилось в 60-е гг. в деятельности революционных демократов, в 70-е — начале 80-х гг. — в «хождении в народ», в работе «Земли и воли», «Народной воли». В начале XX в. это мировоззрение во многом отразилось в идейной платформе партии социалистов-революционеров.
Часть народников сделало своим кредо терроризм как возможное и морально оправданное средство для скорейшего достижения своей цели. И хотя первое покушение на Александра II было совершено Д. В. Каракозовым еще в 1866 г., для того, чтобы идеи терроризма прочно вошли в теорию и практику народничества, должен был произойти целый ряд событий, охвативших 70-е гг.
Как каждое общественное движение, революционное народничество направило все усилия на пропаганду своих идей, идей крестьянского социализма. К началу 70-х гг. в его рядах было не менее тысячи активных деятелей. В подавляющем большинстве это были молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет. Все они воспитывались на идеях 60-х гг. Их настольными книгами были произведения Герцена, Добролюбова, Чернышевского, Писарева. Они готовы были нести в массы социальные идеи Бакунина, Ткачева и Лаврова. Под воздействием российской действительности и идей утопического социализма в молодежи скопилась энергия огромной взрывчатой силы. Эта энергия нашла свое применение на путях революционной борьбы.
Первые нелегальные организации: «Большое общество пропаганды», кружок А. В. Долгушина и другие — приступили к массовому изданию книг, брошюр, листовок и воззваний «для народа». Печатное слово призвано было стать главным оружием в борьбе с самодержавием. В стране действовали подпольные типографии и гектографии. За границей революционная эмиграция наладила выпуск большого числа специально подготовленных брошюр. Написанные народным языком, они предназначались для распространения среди крестьянства и рабочих. На границе империи были созданы пункты, через которые в страну перевозилась вся эта литература. Накопив значительный книжный арсенал, молодые неофиты революции были готовы к действию. Один из них — Н. А. Чарушин вспоминал, что зимой 1873/74 г. «молодой Петербург кипел в буквальном смысле слова и жил интенсивной жизнью, подогреваемый великими ожиданиями. Всех охватила нестерпимая жажда отрешиться от старого мира и раствориться в народной стихии во имя ее освобождения. Люди безгранично верили в свою великую миссию, и оспаривать эту веру было бесполезно. Это был в своем роде чисто религиозный экстаз, где рассудку и трезвой мысли уже не было места. И это общее возбуждение непрерывно нарастало вплоть до весны 1874 г., когда почти из всех городов и весей начался настоящий, поистине крестовый поход в российскую деревню…» Подавляющее большинство участников «хождения в народ» составила студенческая молодежь.
Несколько тысяч юношей и девушек, движимых святой верой в то, что народ готов к революции и на их долю выпала честь стать только пламенем, поднесенным к бикфордову шнуру социального заряда, двинулись в деревни. Кое-как овладев навыками крестьянского труда и захватив с собой революционные издания, они разъехались по стране. Высшая точка их активности приходится на лето 1874 г. Среди участников этого движения были люди, чьи имена получили впоследствии громкую известность в истории общественного движения России: С. М. Степняк-Кравчинский, О. В. Аптекман, П. Б. Аксельрод, Л. Э. Шишко, И. Н. Мышкин, Д. А. Клеменц, А. И. Иванчин-Писарев и многие другие. Были среди них и те, кто спустя несколько лет выйдет на поединок с самодержавием уже не с книгой, а с оружием в руках: С. Л. Перовская, А. И. Желябов, Ю. Н. Богданович, А. В. Якимова.
Все попытки немедленно поднять народные массы на борьбу «за землю и волю» закончились крахом. И работавшие в деревнях в 1874–1875 гг., и пришедшие в рабочие казармы Иваново-Вознесенска, Москвы и Тулы члены «Всероссийской социально-революционной организации» вскоре подверглись арестам. При этом зачастую на суд и расправу их выдавали те самые крестьянские общины, в которых они видели чуть ли не «ячейки социализма». Властям удалось произвести массовые аресты. В тюрьмы были заключены сотни людей. Но царизм не спешил с судебными разбирательствами. Многие революционеры провели в заключении по два года, прежде чем предстали перед судом. Неверно было бы думать, что это произошло из-за пресловутой неповоротливости государственной бюрократической машины. Долгое ожидание суда было продуманной психологической пыткой. И в этом власти преуспели: часть заключенных, совсем еще юных людей, пала духом, были случаи тяжелых психических заболеваний и самоубийств. Несколько человек смертельно заболели и умерли в неволе или оказались искалеченными на всю жизнь. В 1877 и 1878 гг. большинство из арестованных прошло через первые в России массовые политические процессы, вошедшие в историю как процессы «50-ти» и «193-х». К различным срокам заключения были приговорены десятки революционеров. Сотни других участников общественного движения в административном порядке были высланы в Сибирь и северные губернии. Эта расправа была поставлена также в счет царизму и лично императору Александру II. В глазах революционного народничества царь стал непосредственным виновником гибели их друзей и соратников.
Александр II был старшим сыном императора Николая I. Однако он, кажется, не унаследовал от отца ни его солдафонства, ни безграничной самоуверенности. Александр получил обычное для наследника престола образование, доминирующим элементом которого было военное дело. Правда, среди его воспитателей и учителей кроме привычного перечня генералов был и поэт В. А. Жуковский. В 1841 году Александру была найдена и достойная спутница жизни. По традиции ею стала девушка, принадлежащая к гессен-дармштадтскому дому — принцесса Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария, при переходе в православие принявшая имя Мария Александровна (1824–1880). За долгие годы совместной жизни у них родилось восемь детей. На престол Александр II взошел уже в зрелом возрасте. После смерти отца, в феврале 1855 года, в разгар несчастной для России Крымской войны, он возглавил огромную страну, долгие годы, казалось, находившуюся в состоянии летаргического сна. Поражение в войне наглядно показало, что империя стоит на краю социальной бездны. Экономика и финансы были расстроены, отставание от ведущих стран Европы стало таким, что России грозила опасность оказаться навсегда вне путей мировой цивилизации. Взволнованное общественное мнение требовало перемен. Следует отдать должное новому императору — он воспринял эти тревоги, осознал нависшую над страной опасность. Вокруг него сплотилась группа энергичных, образованных государственных деятелей: братья Милютины, А. В. Головнин, А. М. Горчаков, П. А. Вакуев, С. С. Ланской, П. А. Шувалов. В кратчайший срок ими были разработаны и затем проведены в жизнь важнейшие экономические, социальные и политические реформы, позволившие спасти отечественный государственный корабль от крушения. Однако императору не хватило ни образованности, ни характера, ни убежденности для того, чтобы продолжить и углубить буржуазные реформы. Его внутренняя и внешняя политика отличалась непостоянством. Реформы сменялись контрреформами, прогрессивные и энергичные государственные деятели часто удалялись в результате придворных интриг.
Немалое значение в судьбе царя имела и его личная драма. Долгие годы он был связан с княгиней Екатериной Долгорукой. Легкая любовная интрига переросла в глубокую душевную привязанность. Рождение детей в новой семье, необходимость постоянно разрываться между долгом и любовью, сплетни и пересуды в аристократических кругах — все это тяжело отразилось на характере Александра II. Даже смерть императрицы в 1880 году и официальное признание связи с Долгорукой, ставшей теперь княгиней Юрьевской, не ослабили его душевного напряжения. Морганатический брак только усилил глухую неприязнь между царем и наследником престола, его старшим сыном великим князем Александром Александровичем, давно уже с неудовольствием взиравшим на представлявшееся ему излишне либеральным правление отца. Иногда кажется, что руководство гигантской державой уже просто тяготило Александра II. Куда лучше он чувствовал себя в узком дружеском кругу, на охоте или в путешествиях по своей необъятной стране.
Россия была абсолютной монархией, и слишком многое в ней зависело от личности царя. Александру II не чужды были человеческие чувства, но он фактически никогда не противопоставлял себя огромному феодально-бюрократическому аппарату, который по сути и являлся тем самым абсолютным монархом, превратившим государство в собственную вотчину. При этом все делалось от имени царя, который таким образом становился объектом критики и недовольства со стороны общественного мнения. Его имя ассоциировалось со всем злом, творившимся в стране, со всеми тяготами и неурядицами российской жизни. Так, Александру II — не человеку, не личности, а императору — судьбою предопределено было стать мишенью для террористов.
Разгром «хождения в народ» привел к дальнейшей эволюции взглядов значительной части революционеров. С 1876 г. начала формироваться новая организация, получившая в 1878 г. название «Земля и воля». Она вобрала в себя остатки различных революционных кружков и организаций. Здесь были и убежденные «деревенщики», пытавшиеся продолжать по-прежнему работу среди крестьян, и сторонники идей П. Л. Лаврова, считавшие необходимым быть готовыми к долгой пропагандистской работе в различных слоях русского общества. Но, пожалуй, особенно много среди них было последователей М. А. Бакунина, готовых стать на путь непосредственной вооруженной борьбы с правительством. Все это привело к острым разногласиям. Одним из главных пунктов, приведших к расколу, был вопрос о терроре, который с 1878 г. стремительно набирал силу. В январе выстрел Веры Засулич в генерала Трепова, в августе удар кинжалом Сергея Кравчинского, поразившего начальника III отделения Мезенцова. 1879 год начался также с террористических акций — 4 февраля Григорий Гольденберг застрелил прославившегося своей жестокостью при подавлении студенческих волнений харьковского губернатора Д. Н. Кропоткина, в марте Леон Мирский совершил неудачное покушение на нового начальника III отделения Дрентельна.
В марте 1879 г. в Петербург приехал из Саратовской губернии участник «хождения в народ» Александр Соловьев. Он связался с руководством «Земли и воли» и заявил о том, что приехал для того, чтобы совершить покушение на Александра II. То, что Соловьев, человек известный как сторонник широкой, терпеливой пропаганды в народе, сам годами работавший в деревне, пришел к такому решению, произвело на руководство «Земли и воли» огромное впечатление. И все же тогда, весной 1879 г., Соловьев не получил разрешения выступить с этой акцией от имени организации. Хотя в программе «Земли и воли» было записано положение о необходимости «систематического истребления наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства», однако трактовалось это лишь как средство «самозащиты». Ряд землевольцев тем не менее оказал Соловьеву техническую помощь. В апреле на Дворцовой площади Александр Соловьев совершил неудачное покушение. Он был схвачен и 28 мая казнен.
Это событие обострило разногласия среди революционного народничества. Значительная часть активных революционеров требовала не только усиления террора, но и заявления о том, что это делается от имени партии. В мае 1879 г. в недрах «Земли и воли», втайне от своих товарищей, сторонники террора создали свою фракционную группу «Свобода или смерть». Размежевание между «деревенщиками» и «террористами» стало неизбежным.
Разногласия призван был разрешить съезд, назначенный на июнь 1879 г. Но, прежде чем собраться в Воронеже, группа делегатов, сторонников террора, 15–17 июня встретилась в Липецке, где они выработали новую программу политической борьбы с царизмом. Среди тех, кто собрался в Липецке, были практически все будущие герои кровавой схватки с самодержавием: А. И. Желябов, Н. Н. Колодкевич, А. Д. Михайлов, С. Г. Ширяев, Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко, А. И. Баранников, Г. П. Исаев, А. А. Квятковский. Они пришли к единому мнению: осуществить социалистические цели движения возможно только после того, как будет «сломлен деспотизм», завоеваны новые политические формы правления. Важнейшим орудием борьбы за политические изменения в стране был признан террор. С этой программой группа и прибыла в Воронеж, где 19–21 июня состоялся последний съезд «Земли и воли».
На съезде возникли яростные споры между «деревенщиками», которых представляли такие яркие личности, как Г. В. Плеханов, О. В. Аптекман и М. Р. Попов, и «политиками» во главе с участниками Липецкого съезда. Плеханов и его товарищи убеждали собравшихся, что террор приведет только к усилению репрессий со стороны правительства, к свертыванию широкой работы среди крестьянства, а если и заставит пойти на какие-то конституционные уступки, то это будет на руку только буржуазии. Со своей стороны, «политики» твердили, что террор — единственное радикальное средство, которое поможет пробудить народ от векового сна, покажет ему, что есть сила, готовая защитить его интересы.
Вот как вскоре писалось в передовой статье газеты «Народная воля»: «Правительство объявляет нам войну; хотим мы этого или не хотим — оно нас будет бить… Наш прямой расчет — перейти в наступление и сбросить со своего пути это докучливое препятствие…»
В итоге на состоявшемся в августе 1879 г: съезде произошел раскол, и «Земля и воля» распалась на две самостоятельные организации: «Народная воля» и «Черный передел». В лице «Народной воли» в стране появилась организация, поставившая перед собой задачу свержения самодержавия. Как писал В. И. Ленин, «народовольцы сделали шаг вперед, перейдя к политической борьбе…»
В свою программу новая организация внесла следующее положение: «Террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т. п., имеет своей целью подорвать обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные к бою силы».
Одним из важнейших мотивов террора продолжала оставаться месть за погибших соратников. Ведь только с августа 1878 по август 1879 г. правительством было казнено 14 революционеров. Один за другим погибли на виселице В. А. Осинский, Д. А. Лизогуб, С. Я. Виттенберг, В. Д. Дубровин, В. А. Свириденко, О. Бильчанский и другие. На медленную смерть в казематах Петропавловской крепости были обречены А. Б. Арончик, А. И. Баранников, А. Д. Михайлов и сотни преданных делу борьбы за счастье народа молодых людей. Из тюрем и с каторги приходили известия об издевательствах над товарищами. Недаром первым выстрелом, открывшим эпоху террора, стал выстрел В. И. Засулич в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, приказавшего высечь одного из заключенных. Актом революционного возмездия было объявлено и убийство шефа жандармов Н. В. Мезенцова.
Целью «Народной воли» была провозглашена подготовка широкого народного восстания с целью захвата власти. Народовольцы считали, что условия для этого будут созданы, когда «искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10–15 человек — столпов современного правительства, — говорилось в документах этой организации, — приведет правительство в панику, лишит его единства действий и в то же время возбудит народные массы, т. е. создаст удобный момент для нападения». Рассматривались и другие варианты положения, которое должно было создаться в результате массового террора. Исполнительный комитет рассчитывал на то, что «одряхлевшее правительство, не дожидаясь восстания, решится пойти на самые широкие уступки народу». Под ними подразумевались определенные конституционные реформы, которые удастся вырвать у самодержавия. Добившись этого, народовольцы планировали непосредственно перейти к подготовке к восстанию. Большинство считало, что массы готовы к вооруженному выступлению против самодержавия и революционеры должны были стать лишь ударным отрядом, главной организаторской силой. Некоторые видные члены Исполкома стояли на позициях бланкизма, доказывая, что для свержения царизма достаточно только хорошо организованного военного заговора.
Итак, террор был признан основным тактическим оружием. На его осуществление были направлены практически все основные силы организации. Главным виновником всех бед России был признан император Александр II. В августе 1879 г. Исполнительный комитет «Народной воли» вынес ему смертный приговор.
Подготовке покушений на Александра II «Народная воля» отдала почти все свои людские и материальные ресурсы. Были подобраны несколько групп, которые и начали организацию этой акции. Зная, сколь тщательно охраняется жизнь царя, Исполком рассмотрел ряд вариантов покушения. В итоге было решено, что наиболее уязвимым местом в системе охраны является путь, по которому Александр II ежегодно совершал путешествие на отдых в Крым и обратно в Петербург. На пути следования царского поезда подготовили несколько засад: в Одессе, на случай, если царь морем направится туда из Крыма, на железной дороге Симферополь — Москва около города Александровска и в Москве. В Одессу для проведения операции прибыли В. Фигнер и Н. Кибальчич. Под именем супругов Иваницких они сняли в городе квартиру, куда вскоре приехали Н. Колодкевич, М. Фроленко и Т. Лебедева. Технической стороной дела руководил молодой ученый, человек огромного таланта и энциклопедических знаний, Николай Кибальчич. Проникнуть на железную дорогу и заминировать ее было поручено Михаилу Фроленко и Татьяне Лебедевой. Фроленко удалось устроиться сторожем, после чего они поселились в путевой будке около станции Гниляково. Сюда постепенно стали свозить динамит. Однако вскоре пришло известие о том, что царь из Ливадии не поедет в Одессу. Работы были прекращены и группа расформирована.
Одновременно шла работа и около расположенного между Курском и Белгородом города Александровска. Здесь взрыв на железной дороге готовили А. Желябов, А. Якимова и И. Окладский. Андрей Желябов был опытнейшим подпольщиком. Выходец из крестьянской среды, он учился в Новороссийском университете, участвовал в «хождении в народ», судился по «процессу 193-х». В конце 70-х гг. Желябов пользовался славой не только убежденного сторонника террора, но и блестящего организатора и пропагандиста. Большой опыт борьбы был к тому времени и за плечами Анны Якимовой. Третьим членом группы был совсем еще молодой рабочий Иван Окладский. Возглавлявший эту группу Желябов под именем купца Черемисинова получил разрешение на строительство около полотна железной дороги кожевенной мастерской. Под видом этого строительства и началась закладка динамита. К группе присоединился еще один человек — Яков Тихонов. К 18 ноября 1879 г. все было готово, но случилось непредвиденное: в момент прохождения царского поезда мина не взорвалась. До сих пор остается не ясным, что же стало причиной неудачи — повреждение провода или неправильное его соединение.
Теперь решающим пунктом стала Москва. Еще в сентябре сюда были направлены значительные силы и большой запас динамита. На окраине города, рядом с железной дорогой, приобрела дом молодая супружеская пара Сухоруковых. Это были Лев Гартман и Софья Перовская. Из дома под полотно железной дороги каждую ночь велся подкоп. Для этого в доме тайно жили Александр Михайлов, Айзик Арончик, Григорий Исаев, Александр Баранников и Николай Морозов. Они работали в очень тяжелых условиях. Ведь, кроме того что их могла обнаружить полиция, они постоянно подвергались опасности быть заваленными в подкопе. Но работа продолжалась безостановочно. Все жившие в этом доме люди имели, несмотря на молодость, большой революционный опыт. Редко судьба сводит вместе столько людей выдающегося ума и мужества. Софья Перовская была дочерью крупного чиновника министерства внутренних дел, представителем известной аристократической фамилии. Остальные подпольщики — выходцы из среды разночинцев. Почти все они в разное время учились в высших учебных заведениях, подавали блестящие надежды. Дальнейшая судьба их сложилась трагично. Кроме Гартмана и Морозова, всем им суждено было погибнуть на виселицах и в тюремных казематах. Гартману удалось бежать за границу и окончить свою жизнь годы спустя в далекой Америке. Долгая жизнь была уготована и Морозову. Проведя двадцать пять лет в тюрьме, он выйдет из нее не только не сломленным морально и физически, но еще будет вести энергичную общественную и научную деятельность, станет почетным академиком.
А пока все они поочередно с лопатами и кирками пробирались в туннель для того, чтобы подготовить событие, призванное, по их убеждению, изменить ход истории России.
19 ноября 1879 г. народовольцы напряженно ждали известий из-под Александровска. Все было спокойно, а значит, покушение там не удалось. Вся надежда была теперь на тех, кто собрался в доме на окраине Москвы. Мина была заложена. Ждали появления царского поезда. Революционеры хорошо знали, что, по традиции, путешествие царя в Крым и обратно было всегда многолюдно. Его сопровождала многочисленная свита и еще более многочисленная обслуга. Двигались двумя поездами. Первым всегда шел поезд, в котором ехали сопровождающие лица, а уж затем состав, где находился сам царь. Поэтому Перовская, которой было поручено дать сигнал, спокойно пропустила первый состав, следующий за ним поезд был взорван. Уверенные в успехе дела, народовольцы спешно покинули свое убежище. Но и на этот раз их ожидало разочарование. Оказывается, по каким-то техническим причинам на этот раз первым шел именно царский поезд. Взрыв обрушил под откос только лишь состав с сопровождавшими императора лицами.
Это событие привело власти в состояние необыкновенной активности. Начались массовые аресты. В результате были схвачены члены Исполнительного комитета «Народной воли» А. Квятковский и С. Ширяев, погибла типография, находившаяся в Петербурге. Однако «охота» на царя продолжалась. Новое покушение готовилось в самом сердце империи — в Петербурге, в Зимнем дворце. Туда на работу в столярную мастерскую удалось устроиться Степану Халтурину. Небольшими порциями он проносил во дворец динамит и прятал его под своей кроватью в обычный сундучок, точно такой же, с каким ежегодно приходили на заработки в столицу тысячи крестьян-умельцев. На совещаниях Исполкома решено было произвести взрыв под царской столовой в тот момент, когда там соберется вся императорская семья. Определили и дату — 5 февраля 1880 г., день приезда принца Александра Гессенского, когда должен был состояться парадный обед. Точно рассчитав время, Халтурин поджег бикфордов шнур и покинул дворец. Не успели он и поджидавший его Андрей Желябов отойти далеко, как раздался оглушительный взрыв. Казалось, на этот раз дело сделано. Но вновь удача отвернулась от них. Царь и его семья, встречавшие принца Гессенского, задержались буквально на несколько секунд и не успели войти в столовую.
Цель опять не была достигнута, но это, казалось, лишь только придавало народовольцам новые силы. Постепенно убийство царя стало их самоцелью. Тем более что за этим поединком с напряжением следила вся Россия. Начались поиски новых возможностей, и вскоре Александр Михайлов предложил очередной вариант. Было решено произвести покушение на Каменном мосту, по которому император неизменно проезжал, возвращаясь из Царского Села в Зимний дворец. Подготовка и проведение этой акции вновь были возложены на Андрея Желябова. В его группу входили испытанные бойцы: Андрей Пресняков, Михаил Грачевский, Александр Баранников и петербургский рабочий Макар Тетерка. С помощью лодки они уложили под мостом мины. Предполагалось, что Тетерка и Желябов будут находиться под видом рабочих на плоту и, как только царская карета въедет на мост, взорвут его. В назначенный день, 17 августа 1880 г., Желябов пришел на место и стал ждать напарника. Время шло, а того все не было.
Вот показалась карета, и царь стремительно пересек заминированный мост… и только спустя несколько минут прибежал Тетерка. Оказывается, он просто опоздал, так как не имел собственных часов. Повторить акцию не удалось — с наступлением осени Александр II перестал выезжать за пределы Петербурга.
К началу 1881 г. один за другим в руки властей попали ведущие деятели «Народной воли», члены ее Исполкома: Александр Михайлов, Андрей Пресняков, Александр Баранников, Айзик Арончик, Арон Зунделевич, Николай Морозов. Круг преследований неумолимо сжимался.
После каждого покушения Исполнительный комитет обращался к властям с предупреждениями. В них говорилось, что, если правительство не согласится на введение конституции, на проведение кардинальных реформ, то террористическая борьба будет нарастать. И здесь нельзя не отметить, что в этом направлении народовольцам удалось достигнуть некоторых успехов. Покушения на царя вызвали замешательство в верхних эшелонах власти. С середины 1879 г. на правительство усилило свое давление и общественное мнение страны. Ряд крупных органов печати, представлявших демократическое и либеральное направления, с разной степенью решительности настаивали на проведении политических реформ.
К тому же этот период был отмечен нарастанием социально-экономических противоречий. Ряд губерний был поражен неурожаем, общество потрясла серия разоблачений лихоимства представителей правящей элиты, самые широкие слои населения выражали недовольство результатами русско-турецкой войны.
На протяжении 1879–1881 гг. власти постоянно колебались и готовы были бросаться из одной крайности в другую. После покушения А. К. Соловьева был принят указ о создании генерал-губернаторств в Петербурге, Харькове и Одессе и наделении их администрации особыми полномочиями. Взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. привел к учреждению «Верховной распорядительной комиссии» во главе с облеченным диктаторскими полномочиями генералом М. Т. Лорис-Меликовым. В то же время террористические акты заставляли правительство искать и другие возможности выхода из кризиса.
В конце 1880 г. М. Т. Лорис-Меликов, ставший к тому времени уже министром внутренних дел, направил царю специальный доклад, в котором предлагал «завершить великое дело государственных реформ». Правда, в нем он сразу же оговаривал, что о какой-либо конституции, об ограничении самодержавия и речи быть не может. В своем проекте Лорис-Меликов исходил лишь из возможности создания неких временных подготовительных комиссий и включения в них представителей земств и городского населения. Эти комиссии должны были выработать законопроекты по наиболее кардинальным вопросам: крестьянскому, земскому, управлению городов. Таким образом министр хотел привлечь к разработке ряда экономических и других внутриполитических проблем более широкие круги общественности. Вносилось даже предложение о возможном участии некоторых из этих выборных представителей в работе Государственного совета. Естественно, в этом проекте не было ни слова о каком-либо ограничении самодержавия. Одновременно Лорис-Меликов начал заигрывать с либеральной оппозицией. Он немного смягчил цензурный гнет, разрешил издание ряда новых органов печати. На встречах с редакторами ведущих журналов и газет всесильный министр намекал на возможность новых реформ, проведению которых-де мешают террористы и прочие радикальные элементы. Нельзя сказать, что этот курс Лорис-Меликова был безуспешным. Переход от диктата к диалогу, устранение из правительства наиболее одиозных личностей, ликвидация III отделения, привлечение к работе ряда более молодых, энергичных администраторов, а главное, обещание новых реформ не могли не импонировать либеральной оппозиции. Ведь она сама панически боялась «анархии». Деятельность революционного подполья, непредсказуемость последствий массовых народных выступлений должны были склонить либералов к более активным действиям.
В то же время политическая линия Лорис-Меликова наталкивалась на мощное сопротивление со стороны консервативных сил. От ближайших к царю придворных до целой армии реакционных публицистов — все атаковали кажущиеся им излишне либеральными мероприятия министра внутренних дел. Сама мысль о возможной «европеизации» России, даже такое более чем скромное привлечение к государственной жизни общественности вызывали ярость не только представителей придворной камарильи и высшей бюрократии, в едином строю с ними выступила и значительная часть националистической, славянофильской печати. Оставив рассуждения об особом, «мессианском» пути России, они с порога отвергали какие-либо попытки конституционных изменений в стране.
Таким образом, дальнейшая судьба предложенного Лорис-Меликовым проекта зависела от хода общественной борьбы. Как писал Ленин, «осуществление лорис-меликовского проекта могло бы, при известных условиях быть шагом к конституции, но могло бы и не быть таковым: все зависело от того, что пересилит — давление ли революционной партии и либерального общества или противодействие очень могущественной, сплоченной и неразборчивой в средствах партии непреклонных сторонников самодержавия. Если говорить не о том, что могло бы быть, а о том, что было, то придется констатировать несомненный факт колебания правительства. Одни стояли за решительную борьбу с либерализмом, другие — за уступки».
Как бы там ни было, а после ряда обсуждений этот проект в окончательном варианте был одобрен царем и на 4 марта 1881 г. назначено заседание Совета министров, на котором и должно было состояться его утверждение. Однако 1 марта история сделала еще один свой зигзаг — в ход событий вмешалась «Народная воля».
После шести неудачных попыток покушения было принято решение провести еще одну, седьмую. Вновь началась лихорадочная подготовка. В результате тщательной слежки за царем было установлено, что каждое воскресенье он присутствовал на торжественном разводе караула в Михайловском манеже. После этого он часто заезжал на короткое время в Михайловский дворец к великой княгине Екатерине Михайловне, а затем ехал обедать в Аничков дворец к старшему сыну, наследнику престола, великому князю Александру Александровичу и после этого возвращался в Зимний дворец. Чаще всего его маршрут проходил по набережной Екатерининского канала или по Малой Садовой. Здесь и решено было нанести основной удар.
На углу Малой Садовой и Невского проспекта в первом этаже дома сняли помещение под сырную лавку супруги Кобозевы. Это были Юрий Богданович и Анна Якимова, испытанные члены «Народной воли». Отсюда, из сырной лавки, начали рыть подкоп под Малой Садовой. К этой работе были привлечены, казалось, самые верные товарищи. С ноября 1880 г. здесь попеременно работали Желябов, Колодкевич, Суханов, Баранников, Саблин, Ланганс, Фроленко, Дегаев и Меркулов. Позднее двое последних стали предателями, но в те дни, наверное, даже они сами не могли предвидеть своей судьбы. Вновь, как и некогда под Москвой, работали не покладая рук, превозмогая всевозможные трудности. К концу февраля 1881 г. работы были закончены, оставалось лишь заложить мину. Революционеры спешили как никогда, ведь их положение становилось все отчаяннее. Уже были схвачены полицией товарищи, знавшие о готовящемся покушении. Стало ясно, что власти располагают какой-то информацией, хотя и не полной, и не точной, но все же позволяющей им арестовывать то одного, то другого участника этого дела. Одновременно с подкопом под Малой Садовой было решено создать еще одну вспомогательную группу. Вооруженные бомбами террористы должны были блокировать Малую Садовую, и в случае, если взрыв пощадит царя, им надлежало атаковать его карету. Однако аресты начала 1881 г. привели к тому, что для этой второй группы уже не хватало опытных, испытанных бойцов. Поэтому Желябов составил ее из молодых, не прошедших еще серьезной проверки, революционеров. В группу вошли студент университета Евгений Сидоренко, студент Технологического института Игнатий Гриневицкий, бывший студент этого же института Николай Рысаков и рабочие Тимофей Михайлов и Иван Емельянов. Как и прежде, техническую сторону дела взял на себя Николай Кибальчич. Он изготовил несколько бомб, которые затем были доставлены на конспиративную квартиру, в которой жили Геся Гельфман и Николай Саблин.
Однако 27 февраля был арестован Андрей Желябов. Руководство операцией взяла в свои руки Софья Перовская. На совещании Исполнительного комитета, проходившем на квартире, где жили Григорий Исаев и Вера Фигнер, было решено немедленно завершить подготовку к покушению. Были еще раз обсуждены кандидатуры метальщиков. За одну ночь Николай Кибальчич, Николай Суханов и Михаил Грачевский изготовили четыре бомбы, которые утром 1 марта были переданы Гриневицкому, Михайлову, Рысакову и Емельянову. В ночь на 1 марта Исаев заложил мину под Малой Садовой. Все покинули лавку Кобозевых. В ней оставалась лишь хозяйка — Анна Якимова, которая, стоя у окна, ждала появления кареты Александра II. Завидев ее, она должна была дать сигнал Михаилу Фроленко, который находился в соседнем помещении и взял на себя смертельную миссию — взорвать мину. Но вот появился царский выезд и… минуя Малую Садовую, проехал другим путем. По приказу Перовской метальщики перешли на набережную Екатерининского канала.
Прошло какое-то время, и царь, заехав после развода караула в Михайловский дворец, направился по Инженерной улице на Екатерининский канал. Первым навстречу ему шагнул Рысаков. Взмах руки, и под каретой поднялся столб огня. Когда дым рассеялся, все увидели, что целый и невредимый Александр выходит из кареты. Вокруг стонали раненые, и лежало несколько убитых из числа конвойных казаков и случайных прохожих. Царь хладнокровно оглядел место взрыва, а затем подошел к схваченному охраной Рысакову. Коротко взглянув на него и выслушав первый доклад о происшествии, он, подчиняясь уговорам охраны, направился обратно к карете. В этот момент вперед шагнул, казалось, стоявший до того безучастно молодой человек, который, сблизившись с царем, метнул ему под ноги бомбу. В результате нового взрыва император был смертельно ранен, так же как и совершивший это покушение Игнатий Гриневицкий. Умирающего царя доставили во дворец, и вскоре поднятый над Зимним черный флаг известил об окончании двадцатипятилетнего правления Александра II. Россия вступала в новую историческую эпоху.
Получив известие о смерти царя, Исполнительный комитет «Народной воли» подготовил и опубликовал несколько документов, разъясняющих свершившееся. В прокламации «К обществу» содержался призыв продолжать борьбу. В ней говорилось: «Россия, истомленная голодом, измученная самоуправством администрации, постоянно теряющая силы сынов своих на виселицах, на каторге, в ссылках, в томительном бездействии, вынужденном существующим режимом, — Россия не может жить так долее». Было отправлено письмо и к новому царю — Александру III. В нем самодержавию был предъявлен ультиматум: амнистия всем политическим заключенным и созыв представителей народа или продолжение кровавой войны.
В своих воспоминаниях народовольцы писали о том, как сразу же после известия о смерти царя они ждали революционного выступления масс. Однако взрывы бомб на Екатерининском канале не стали сигналом к восстанию. Народ остался в целом достаточно равнодушен к происшедшему событию. Либеральная же оппозиция была лишь напугана и раздражена, так как ожидала теперь ответных действий со стороны реакции. В свою очередь правительство и консервативные силы были не только не дезорганизованы, а, наоборот, сплотились перед лицом грозящей им опасности. В самом Петербурге поднятые на ноги воинские части быстро взяли город под свой контроль. В течение нескольких дней страна была приведена к присяге новому царю. И кроме отдельных разрозненных выступлений, по большей части среди учащейся молодежи, в те дни не было зафиксировано серьезных антиправительственных возмущений.
Власти действовали чрезвычайно энергично. За короткое время в результате массовых полицейских акций петербургское ядро «Народной воли» было разгромлено. В этом огромную услугу жандармам оказал Николай Рысаков. Сегодня чрезвычайно трудно восстановить картину падения этого человека: вчера он первым бросил бомбу под карету царя — сегодня дал не только исчерпывающие показания, но и, в обмен на жизнь, предложил следствию свои услуги в качестве провокатора. Корни подобного превращения, видимо, следует искать в психике Рысакова. В отличие от большинства участвовавших в этом деле народовольцев он не имел опыта революционной борьбы. Выходец из провинциальной мещанской среды, Рысаков полностью подпал под обаяние личности Желябова. Не изведав еще ни преследований, ни горечи поражений, ни гибели друзей, он, как нам кажется, человек чрезвычайно самолюбивый, никогда до конца не воспринимал всей трагедии человека, решившегося на террористический акт. Тайные встречи, конспиративные квартиры, оружие в кармане, условный, понятный лишь избранным язык — все это воспринималось им как элементы некой увлекательной, хотя и опасной, игры. Но вот он схвачен, лишен поддержки старших товарищей и перед ним, девятнадцатилетним, маячит тень виселицы. Всякие моральные устои быстро теряют свою ценность, и следует бурное признание. Буквально на первых же допросах Рысаков выдает всех и все. И хотя он совсем недавно вошел в революционную среду, но знал уже достаточно много. Одной из первых он выдал конспиративную квартиру, где 1 марта получил бомбу из рук Софьи Перовской. При захвате этой квартиры покончил с собой Николай Саблин, и была арестована Геся Гельфман. Затем подряд, буквально за несколько мартовских дней, были арестованы Николай Кибальчич, Тимофей Михайлов, Софья Перовская, Григорий Исаев, Николай Суханов, Аркадий Тырков, Елизавета Оловенникова, Иван Емельянов, Михаил Фроленко и ряд других активных деятелей революционного подполья. От «мартовского погрома» из Петербурга сумели бежать лишь немногие участники тех событий. Революционное подполье было потрясено размахом арестов и с горечью должно было констатировать, что убийство Александра II не только не дало ожидаемого результата, но и способствовало торжеству реакции.
С первых дней нового царствования огромную власть получил обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев. Он употребил все свое влияние и недюжинные способности для утверждения нового, реакционного курса. Сторонник патриархальных отношений, националист и проповедник «сильной» власти, он в первую очередь сумел добиться аннулирования уже практически принятой «конституции» Лорис-Меликова. Опираясь на самые реакционные круги, Победоносцев быстро убедил нового царя отстранить от власти не только Лорис-Меликова, но и казавшихся ему слишком либеральными министров А. А. Абазу, Д. А. Милютина, А. П. Николаи. Их сменили такие известные своим крайним обскурантизмом деятели, как II. П. Игнатьев, П. С. Ванновский, Д. А. Толстой и И. Д. Делянов.
На долгие годы в России воцарилась атмосфера полицейского террора, националистической демагогии и имперских амбиций.
Первой мишенью для реакции стало революционное движение. После 1 марта 1881 г. в течение двух-трех лет «Народная воля» была практически разгромлена, а ее руководители, не успевшие бежать за границу, один за другим арестованы. Прологом нового царствования стал процесс первомартовцев, состоявшийся в конце марта 1881 г. Перед судом предстали оставшиеся в живых организаторы и исполнители убийства Александра II: А. Желябов, С. Перовская, Т. Михайлов, Н. Кибальчич, Г. Гельфман и И. Рысаков. Все подсудимые, кроме И. Рысакова, держались на процессе с достоинством. В своих выступлениях они сумели показать нравственную силу и подлинные политические причины своей борьбы. Судьба их была предрешена. Приговор был одинаков для всех — смертная казнь через повешение. Все они были казнены 3 апреля 1881 г. в Петербурге. Лишь для Геси Гельфман, которая ждала ребенка, казнь была «милостиво» отсрочена. Она умерла несколько месяцев спустя при родах в тюремной больнице. В дальнейшем на протяжении 1881–1883 гг. были схвачены и судимы и остальные участники событий 1 марта: Ю. Богданович, А. Якимова, М. Фроленко, В. Фигнер, Н. Суханов, Г, Исаев, М. Грачевский, Е. Сидоренко, И. Емельянов, Е. Оловенникова и другие. С момента ареста для них «часы жизни» остановились на десятилетия. Двери тюремных камер надолго отрезали их от мира. Для многих это была медленная смерть. Казнен сразу же был только Николай Суханов. В глазах царя его вина усугублялась тем, что он был офицером.
«Народная воля» продолжала существовать еще несколько лет. Однако никогда уже эта организация не была такой многочисленной и влиятельной, как на рубеже 70–80-х гг. Гибельным ударом по ней были аресты 1883–1885 гг., когда в руки властей попали последние видные революционеры той поры: Г. Лопатин, П. Якубович, В. Фишер, Б. Оржих.
В 1887 г. отчаянную попытку возобновить террор сделала группа петербургских студентов во главе с Александром Ульяновым. Но 1 марта 1887 г. они были арестованы и вскоре кто казнен, кто отправлен в Сибирь и в Шлиссельбургскую крепость.
Героическая деятельность революционного народничества закончилась крахом, гибелью многих замечательных людей. Но она оставила нам примеры высшего взлета нравственных сил, жертвенности и народолюбия. «Они проявили величайшее самопожертвование и своим героическим террористическим методом борьбы вызвали удивление всего мира. Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали — прямо или косвенно — последующему революционному воспитанию русского народа. Но своей непосредственной цели, пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуть» — так оценивал эту страницу истории борьбы с самодержавием В. И. Ленин.
Жизнь первомартовцев вдохновляла последующие поколения русских революционеров. Уже в 80-х гг. XIX в. подпольными организациями страны сотнями распространялись брошюры с биографиями С. Перовской, А. Желябова, Н. Кибальчича и других погибших народовольцев. Революция 1905–1907 гг. дала возможность начать собирание и научное изучение документального наследия «Народной воли». В прогрессивных, демократических издательствах вышли в свет первые работы о народовольчестве. На страницах революционных изданий, в журналах «Былое» и «Минувшие годы» появились воспоминания очевидцев и участников событий 1 марта 1881 г. После Великой Октябрьской революции, на протяжении 20-х, в начале 30-х гг. практически все изучение истории «Народной воли» сосредоточилось в Обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев — организации, объединявшей тысячи бывших деятелей революционного движения. Они сумели подготовить и опубликовать сотни документов и материалов, освещавших эти события. Под эгидой Общества политкаторжан были выпущены сборники воспоминаний и мемуары здравствующих тогда первомартовцев: В. Фигнер, М. Фроленко, А. Корбы, А. Тыркова, Е. Сидоренко и некоторых других революционеров, непосредственно участвовавших в казни Александра II.
Наступление эпохи сталинского террора, разгон Общества политкаторжан, начало массовых репрессий, коснувшихся и бывших участников освободительной борьбы 70–80-х гг. XIX в., подмена историографии мифотворчеством на долгие годы приостановили изучение истории «Народной воли».
Новый этап в исследовании и популяризации деятельности русского народничества начался в конце 50-х — начале 60-х гг. С тех пор было издано немало крупных и глубоких исследований этой проблемы, были вновь выпущены в свет некоторые мемуары. На протяжении 60-х и в 70-е гг. в сериях «Жизнь замечательных людей» и «Пламенные революционеры» были опубликованы документальные и беллетризованные биографии многих руководителей «Народной воли». Однако в конце 70-х — начале 80-х гг. изучение истории революционного народничества, на наш взгляд, было несколько замедленно и искусственно обеднено. Происходившие в стране сложные общественные процессы привели к тому, что в 1981 г. практически никак не была отмечена столетняя годовщина первомартовских событий.
Сегодня появилась возможность услышать голоса не только активных участников событий тех дней, независимо от того, к какому политическому лагерю они принадлежали, по какую сторону баррикад они находились, но и свидетельства самых различных очевидцев и современников. С их помощью мы не только узнаем детали, но и ощутим дух эпохи.
В предлагаемой читателю книге мемуары народовольцев соседствуют со свидетельствами, вышедшими из-под пера представителей либеральной оппозиции, консервативных сил и членов правящей элиты, что, несомненно, обогатит палитру восприятия того исторического процесса, одним из кульминационных моментов которого стала смерть Александра II.
В 1991 г. исполняется 110-я годовщина описываемых событий. Собранные в сборнике документы и воспоминания дадут большой фактический материал всем, кто хочет глубже вникнуть и понять политическую историю России.
В. Е. Кельнер