Глава 1

...

Уперевшись руками в бока, я стояла посреди гостиной, обозревая дело своих рук. Превосходно. Елка установлена, шампанское охлаждается в ведерке со льдом, квартира выглядит вполне прилично… если не включать верхний свет. Алекс будет восхищен – не меньше какого-то типа на Кент-авеню, заглядевшегося в окно на мои трусы. Черт, надо бы повесить занавески, если я собираюсь и дальше расхаживать по дому в белье. Я попятилась, стараясь не споткнуться в одолженных туфлях на каблуках, и нечаянно нажала на выключатель. «Отличная идея, Энджел», – мысленно постучала я себе по лбу, врезавшись в кухонный стол и пребольно ударившись коленом. Ничто так не сочетается, как черное кружевное белье и фиолетовый синяк. Большинство к двадцати восьми годам перестают быть такими неуклюжими коровами и не расхаживают в полной темноте на шпильках. Большинство в двадцать восемь лет не такие, как я.

В этом и причина разыгранного мной пип-шоу. Алекс, мой любимый мужчина и по совместительству рок-кумир, гастролировал по Азии ровно сорок три дня и возвращался домой с минуты на минуту. Изведясь мыслями о том, как его встретить, я позволила Дженни, лучшей подруге и секс-бомбе, уговорить меня на страстно-соблазнительную встречу за одним из чересчур частых дневных коктейлей, хотя в глубине души я знала, что Алекс был бы не менее счастлив пиву и пицце. Так мне и надо за встречу с Дженни в баре отеля «Делмано» в среду. Я легко сдалась под давлением ровесницы – и пино гриджио.

– Алекс сегодня приезжает? – спросила она.

– Да, – ответила я.

– Планы на вечер?

– Пиво, пицца, посидеть в объятиях друг друга. Он же только с самолета, длинный перелет.

– Ты что, серьезно?

– Да. – Пауза. – А что?

– Подруга, если бы мой парень честно держался целый месяц в туре по Японии, родине групи, думаю, он бы рассчитывал на горячий прием.

Говоря это, Дженни сняла свои черные лакированные «лабутены» на высоченных острых шпильках, надела их на меня, тут-то и родился план.

– Поздняк метаться, Кларк, – прошептала я себе, потирая колено и ковыляя к дивану, чтобы улечься в, надеюсь, соблазнительном наряде. Секс-бомба не мое естественное состояние. Не то чтобы я не ждала бойфренда: возбуждением я могла натянуть нос кролику Тамперу – загоралась не по сезону. Я готова была прыгнуть на Алекса, едва он покажется на пороге, но все еще сомневалась, что с пользой провела двадцать минут, пристегивая резинки к чулкам без шва (после того как двадцать минут старалась выровнять чулки со швами). И большую часть этих двадцати минут я выглядела не как Дита фон Тиз, а как распутная сучка, гоняющаяся за собственным хвостом. Да что ж эти вещи так трудно надевать? Как сворачивание шеи с целью пристегнуть этих зараз должно приводить в романтическое настроение? Которое дополнительно портили ожидавшие дела – купить подарки к Рождеству, найти работу, вымыть наконец ванную в первый раз за три недели, а не войти туда, скорчить гримасу и выйти, хлопнув дверью. У меня вообще-то масса забот. «Сейчас не время беспокоиться об этом», – сказала я себе, опустив задницу на диван, пытаясь смахнуть темно-русые прядки с лица и улечься так, чтобы не было видно целлюлита. Что, кстати, оказалось невозможным. Часы на DVD-плейере показывали девять. Алекс прилетел в полвосьмого, значит, будет с минуты на минуту. Я зевнула, едва не упав с дивана. Позади был долгий тяжкий день откладывания дел на потом. В любую секунду Алекс войдет в квартиру. В любую секунду…

– Чувак, свет включи! В двери зазвенели ключи. Я протерла глаза, оставив жирные черные следы. Ключи? Воры? Воры с ключами? Шампанское плавало в ведерке, полном воды. Который час? И почему я полуголая?– Куда это поставить? – снова раздался голос, на этот раз в квартире. Застигнутая врасплох, я притаилась на диване. Я, ей-богу, не была одета для отпора преступникам. В конце концов, Бэтмен на шпильках не бегает.– А, брось где-нибудь. Энджел!Энджел? Это же я! А голос Алекса. Это не воры, это…– Ух ты, чувак!Включенная люстра ярко осветила гостиную, в том числе и меня на диване в моем соблазнительном виде – если считать, что до крайности смущенная дешевая шлюха с размазанными глазами и мокрым пятном от слюны на подушке выглядит соблазнительно. Судя по выражению лиц Алекса, Грэма и Крейга, не выглядела. Конечно, он привел домой своих музыкантов, а групповуха с бойфрендом, его голубым ударником и распутным гитаристом, который, уверена, постоянно ходит с очередным венерическим подарком, вовсе не входила в мои планы.– Оу, Энджел! – Голубой, как небо, Грэм немедленно отвернулся.Крейг, казанова до мозга костей, улыбнулся от уха до уха:– Классные сиськи.– Крейг! – От смущения я не могла поднять глаза на давившегося смехом гитариста. – Если не хочешь остаться без яиц, прекрати ржать!Оттолкнувшись от дивана, я встала и исполнила очень неуклюжую версию танца с веерами, используя диванные подушки, но споткнулась на каблуках и рухнула под рождественскую елочку.– Алекс! – позвала я, лежа на полу.– Да, Энджел? – отозвался он. Я слышала, как мой бойфренд изо всех сил сдерживает смех. Вот скотина.– Выключи свет, пожалуйста, а?– Сию минуту.Свет в гостиной потускнел, и сквозь плотный кокон позора я услышала, как Алекс гонит друзей из квартиры, к большому огорчению Крейга. Унижение и пульсирующая боль в разбитом колене не позволили мне поднять головы от деревянной половицы, пока не стихли звуки. Елка приятно пахла. Ну хоть что-то.– Эй…Посмотрев вбок, я увидела у самого носа потрепанные кеды. Тут же рядом появились ярко-зеленые глаза, на которые падала неровная черная челка, ставшая длиннее за время гастролей.– Привет.– Красивый наряд.– Спасибо.– Рейс задержали, – пояснил он. – Я думал, ты будешь спать.– Я и спала.Лежать бок о бок на холодном полу не входило в мой сценарий. Что-то общее с горячей встречей, может, и было, но я надеялась полежать на кровати в спальне или хотя бы на диване. Алекс протянул руку и попытался стереть размазавшуюся тушь.– Я соскучился, – прошептал он.– Я тоже. – Обязательно нужно приложить лед к колену, болит как не знаю что. – Надо было встречать тебя пиццей с пивом.Алекс вскочил на ноги и подхватил меня под руки. Пошатываясь на каблуках, я позволила ему положить мои руки себе на шею. Он обнял меня за талию, положив ладони на ягодицы. Глядя на него снизу вверх, я слышала собственное неровное дыхание. Встречаясь больше года и прожив с Алексом несколько месяцев, я никак не могла привыкнуть, как чертовски хорош собой Алекс Рейд. Его волосы были растрепаны, яркие глаза – в красных прожилках от долгого перелета, но он по-прежнему красив: высокие скулы, полные губы, бледная кожа. Его хотелось лизнуть, иногда при всех. Но я удерживалась. Почти всегда. И он был весь мой.Он поцеловал меня, задержав свои полные губы на моих. По телу пробежала дрожь.– Пиццу я люблю, – прошептал он мне на ухо. – Но она подождет до завтра. Я очень, очень соскучился.Соединившись в новом поцелуе, мы, спотыкаясь, потащились к двери в спальню. Алекс на ходу сбрасывал одежду, а я умоляла колено не отказывать окончательно. Вечер пошел не совсем согласно плану, но в конце концов я получила желаемое, так что жаловаться не на что.

Через несколько часов меня грубо вырвала из сна сильнейшая боль в колене. Я медленно согнула ногу, вздрогнув от боли, сил искать обезболивающее не было. Если не считать ноющего колена, я наслаждалась своим состоянием сквозь полудрему, наблюдая за спящим Алексом. Словно любовалась премилым спящим щенком. Алекс пошевелился, повернул ко мне голову со спутанными после секса волосами – его ступня проехалась по моей ноге – и начал издавать едва слышные звуки. Я привыкла спать одна, и восторг от пробуждения рядом с Алексом не позволил мне снова заснуть. Я лежала и смотрела на него, борясь с желанием разбудить и увидеть его улыбку. Последние несколько месяцев были прекрасными. Сперва идея поселиться вместе меня испугала: я уже жила с мужчиной, и это плохо кончилось. Но я здесь уже некоторое время, и, тьфу-тьфу, пока все хорошо: Алекс предупредительно опускает туалетное сиденье, а я каждый день брею ноги. Домашняя идиллия. Я прижалась к любимому мужчине, уткнувшись носом в плечо, и счастливо вздохнула, когда он уронил руку на мою задницу. Его теплые ноги сплетены с моими, голая грудь прижимается к моей спине. Вот об этом я и мечтала. Вот так все и будет. Всегда.Алекс Рейд и в лучшие времена спал как бревно, а тут еще добавилась разница во времени. Он проспит минимум двенадцать часов – мне почти хватит на уборку. Вчера его отвлек мой шарм, но в холодном, ниже нуля, свете дня я увидела квартиру новыми глазами. Поразительно, в каком хлеву готов жить человек, будучи в одиночестве. Когда Алекс откроет глаза, я хочу, чтобы он почувствовал счастье от возвращения домой и не наткнулся взглядом на ношеные колготки на диване, которые я сняла три дня назад во время мегамарафона фильмов о Гарри Поттере, заснув на диване в два часа ночи.Мне удалось оттереть ванну, подмести гостиную и отскрести кухню, после чего стало ясно, что придется выйти на улицу. Моя привычка постоянно держать отопление включенным на максимум губительно сказывалась на содержимом давным-давно полных мусорных ведер. Слово «разложение» уже прозвучало, а освежитель мало помогает, когда в углу суши четырехдневной давности переходят в полужидкое состояние.Завернувшись в огромную парку Алекса «Бруклин индастрис» поверх шорт, футболки и старых вязаных угги, я, шаркая, вышла в коридор с двумя огромными мусорными мешками, стараясь дышать ртом. Черт, нестерпимо холодно! На улице я выставила мусор как можно ближе к обочине, едва не задев толстяка, выгуливавшего субтильную собачку, и захлопнула дверь, спасаясь от мороза, на котором мое дыхание превращалось в белое облако. И тут же открыла ее снова очень сердитому почтальону.– Извините. – Я протянула руку не то за почтой, не то за шлепком по запястью. – Холодно.– Правда? – саркастически осведомился он, стуча зубами.Раньше я не задумывалась, но, может, мне стать почтальоном? Я наблюдала за тем, как он вскакивает на велосипед и срывается с места, неистово накручивая педали. Только я хочу ездить на прелестном винтажном велосипеде без тормоза, а не на красном дорожном велике, выделенном организацией. Наверное, мне бы выдали красивый костюм. Вот было бы здорово: регулярные физические нагрузки плюс популярность у всей округи! При условии что с ноября по март отпуск и доставка писем не раньше полудня. Но раз я держу три конверта в десять утра в декабре, подобная халява представляется маловероятной. Скрепя сердце я добавила «почтальон» в список неподходящих занятий, где уже значились бухгалтер, терапевт и бариста: девять раз из десяти я не помню, зачем пошла на кухню, а тут будут наседать три тысячи посетителей «Старбакса», требуя свой кофе.Необходимость найти работу уже давила. Я по-прежнему вела колонку в британском издании «Лук», но на жизнь этого не хватало, а сбережения таяли. Мне остро требовалась постоянная работа, но все старания пока оставались безуспешными. Сперва я списывала это на отсутствие вакансий в летнюю пору. Затем на загруженную осень. А в Рождество традиционно не до новых работников. Стучу по дереву, чтобы январь принес интересные предложения, иначе очень скоро мне придется узнать разницу между латте-венти и большим американо. Ладно, зато у меня есть письма.Все знают: нет ничего интереснее свежей почты, особенно под Рождество. Два конверта с рождественской символикой, другой был с английскими марками. Не имея ни выдержки, ни желания открывать почту в квартире, я присела на ступеньку, натянув на колени куртку Алекса, и надорвала бумагу. А-ах, счастливого Рождества от Луизы, Тима и Бампа. Во втором оказалась открытка от «Блумингдейл». «Какие милые люди», – польщенно подумала я. Надо заглянуть к ним, как только я найду кредитную карту, которую Алекс спрятал от меня (после моих уговоров) перед отъездом, – несколько недель искала по всем щелям, так и не нашла. Третий конверт не был праздничным – длинный, белый, слишком тонкий, чтобы там оказалась открытка, но я решила вскрыть и его.И тут же пожалела об этом.Я быстро пробежала текст глазами, с каждой секундой мне становилось все хуже.

«Уважаемая мисс Кларк! Мы получили сообщение об изменении вашего статуса занятости… Соответственно ваша виза Л-1 аннулирована, решение вступает в силу немедленно… Тридцать дней, чтобы покинуть территорию Соединенных Штатов… С любыми вопросами обращайтесь в указанный ниже отдел…»

Мою визу аннулировали. Тридцать дней, чтобы уехать.Я поплыла вверх по ступенькам, ведя пальцами по стене. Неужели штукатурка всегда была такой неровной? А лестница всегда такой длинной? Побренчав ключами в замке, я вошла в сверкающую чистотой квартиру. Она показалась мне меньше. Поздравительные открытки выпали из рук на деревянный пол, пока я медленно шла по комнатам. В конце концов я остановилась в ванной, где меня неожиданно скрутила болезненная судорога. Колени подогнулись. Не понимая, что случилось, я наклонилась над унитазом и избавилась от вчерашнего ужина, не выпуская из рук письмо от службы иммиграции. Тридцать дней на то, чтобы уехать.Через минуты или часы транс прошел, но я так и осталась сидеть на полу туалета, потная, заплаканная и сломленная. Перечитала письмо в попытке найти что-нибудь не замеченное в первый раз – примечания, постскриптум, что угодно, где будет сказано: мне не обязательно покидать страну через месяц. Разумеется, ничего я не нашла. Как такое важное, судьбоносное послание может быть таким коротким? Америка была страной новых возможностей, государством «чем могу помочь?» и «приятного дня», а не «было классно, а теперь пошла на фиг». Это невозможно. Оставив письмо на холодном кафельном полу, я поднялась, цепляясь за раковину липкими руками. Умывшись, я набралась смелости взглянуть в зеркало. Мне не понравилось то, что я там увидела. Америке, видимо, тоже.– Ладно, – сказала я себе. – Все будет нормально. Разберемся.Даже отражение мне не поверило.Оставалось одно. Задействовав три последних работающих клетки мозга, я вспомнила, куда положила мобильный.– Энджи? – раздалось в трубке.– Дженни, – прошептала я, – ты мне нужна.

По-моему, Дженни Лопес – самая везучая девушка на свете. Она, конечно, возразит, что каждый сам кузнец собственного счастья, но когда вы мудро кивнете и согласитесь, расскажет о знакомстве со шведским манекенщиком, которого сначала оскорбила предположением, будто он гей (честно говоря, я и сама так думала). У нее прекрасная работа – организация мероприятий в пиар-компании, которой владеет одна из ее лучших подруг. Я очень горжусь Дженни, иногда даже завидую, и это чувство, сами понимаете, отнюдь не исчезает, когда двери лифта открываются в офис компании Эрин Уайт, где посетителя встречает огромная черно-белая фотография полуголого Сигга, бойфренда Дженни, рекламирующего крайне узкие трусы. Едва прикрывающие срам, говоря по-английски. На снимке можно различить некоторые подробности, которые вовсе не обязательно знать о парне твоей подруги: по-моему, содержимое «келвин-кляйнов» как раз из этой категории, но Дженни щедра по натуре и готова делиться чем угодно.

Я четыре раза подмигнула секретарше, приподнявшей бровь и соизволившей меня в конце концов узнать, и пошла в кабинет Дженни, избегая встречаться взглядом с девушками на этаже. Я никогда не подтрунивала над политикой Эрин в отношении найма персонала, но могу дать голову на отсечение – ни одна из этих девиц в жизни не переступала порог «Макдоналдса». Как на подбор все яркие и энергичные. Почему компания занимается связями с общественностью, хотя ее персонал никак с общественностью не связан? Загадка.

К счастью, я быстро дошла до кабинета Дженни и скрылась от осуждающих, сильно накрашенных глаз офисных миньонов. До углового кабинета, подчеркиваю – огромного, полного воздуха, с окнами от пола до потолка углового офиса Дженни. Даже эта чокнутая, поселившаяся в Лос-Анджелесе у элитной шлюхи, почти алкоголичка, добилась успеха. Забудьте ураганы, землетрясения и пришествие Джастина Бибера: если офисная Дженни не признак надвигающегося апокалипсиса, то я не знаю, что вас убедит.

– Эй! – Легонько постучав, я с опаской сунула голову в дверь. – Это я.

Дженни вскочила из-за стола, ослепительная в своих сексуальных секретарских шпильках высотой с небоскреб, в юбке-карандаш и блузке с галстучком. Густейшие волосы убраны назад с помощью сотни невидимок. В сравнении с ней Джоан из «Безумцев» показалась бы офисной мымрой.

– Привет! – Она мелкими шажками обошла стол, крепко обняла меня, после чего приподняла руку, призывая к молчанию, и нажала кнопку на своем стартрековском телефоне: – Мелисса, принесите, пожалуйста, две диетические колы.

Она замерла, прикусив нижнюю губку, округлив огромные глаза, как лемур, и тыча пальцем в телефон с энтузиазмом мима. Я уже говорила, что очень горжусь Дженни.

– Да, мисс Лопес, – прозвучал приветливый голос в интеркоме. – Что-нибудь еще?

– Нет, ничего, Мелисса, – ответила Дженни. – И не называйте меня мисс Лопес, я чувствую себя вашим репетитором.

– Предпочла бы слышать «миссис Лопес»? – спросила я, когда Дженни убрала палец с кнопки.

– Если эта дрянь обратится ко мне Дженни, тут же уволю, – подтвердила подруга, усаживаясь обратно в кресло. Крошечная блондинка энергично вошла в кабинет, поставила на стол две ледяные банки колы и молча удалилась. – Боже, как мне нравится иметь секретаршу! Ну, рассказывай.

– Меня выдворяют. – Я подняла свою банку посмотреть, открыта ли она, – вряд ли Мелисса хочет, чтобы мисс Лопес сломала ноготь. Секретарша оказалась гением. – У меня нет работы, стало быть, нет и визы, а это значит, что меня выпрут из страны.

– Как нет работы? Ты мой психотерапевт и персональный шоппер, – заявила Дженни. – Хотя, пожалуй, наоборот. Напомни, что ты для меня делаешь?

– В целом со мной ты получаешь больше удовольствия от жизни, – сказала я. – Да, я тебе набойки поставила. – Я передала ей коробку с «лабутенами», подбитыми и отполированными прекрасным человеком на углу Северной Одиннадцатой улицы и Берри.

– Мерси. – Дженни сунула туфли под стол. – Что сказал Алекс?

– Он спит. – Я помотала головой, пытаясь вытряхнуть черно-белые строки письма, отпечатавшиеся на внутренней стороне моих век. – Не хотела его будить.

– Ну, ради этого-то он проснулся бы, – сказала Дженни, протянув руку. – Стало быть, вчера ты потрясла его маленький мир, а? Давай письмо.

– Я сверкнула задницей перед его друзьями, упала, разбила колено и затем потрясла его мир, – перечислила я события в правильном порядке, вытягивая двумя пальцами оскорбительную бумагу из сумки «Марк Джейкобс». Мне не хотелось даже притрагиваться к письму. – Наслаждайся чтением.

– Какая разница, если мир все равно потрясла, – рассеянно заметила Дженни, бегло просматривая текст. – Черт, Энджи…

Скверно, если Дженни реагирует на ситуацию без оптимизма – она же королева позитивного мышления. В глубине души я надеялась, что подруга засмеется, скомкает письмо и запустит комок в корзину. Вместо этого она надела очки для чтения.

– Плохи дела. Мэри тебя предупреждала, что такое может произойти?

– Ни разу.

Мэри Стейн была моим редактором и союзником в «Спенсер медиа», но с тех пор как наши пути разошлись, я не получила от нее ни одного звонка. Неудивительно, Мэри жила бизнесом, и раз нас перестали связывать деловые отношения, она и не звонила, но мне все равно как-то не верилось, что она не могла предупредить о таком. Это же не шлепок по заднице, это уведомление о депортации.

– А что, твои поиски работы до сих пор не принесли результата? – В голосе Дженни появилась озабоченность. – Ты в другие редакции писала?

– Писала всем, с кем когда-либо встречалась, – ответила я. Когда Алекс уехал, я целыми днями писала редакторам, которых знала в Нью-Йорке, людям из газет, с веб-сайтов, блогерам, разве что в школьные бюллетени не обращалась. Похоже, еще предстоит. Я даже попыталась вести собственный блог, поплевав через плечо, чтобы это позволило мне иметь достаточно денег для жизни, но до сегодняшнего дня вырученных средств не хватило бы даже на то, чтобы содержать морскую свинку. Раскрутка, знаете ли, недешево стоит. – Все молчат. Даже писем с отказами не было. Знаешь, это даже странно: пусть я не самый известный в мире журналист, но после истории с Джеймсом Джейкобсом мне казалось, я что-нибудь обязательно найду.

С актером Джеймсом Джейкобсом я случайно закрутила роман, когда приехала брать у него интервью. Но как любит говорить мой папа, лучше два пальца в рот, чем оставлять тухлятину в желудке.

– Ладно, запишу тебя на встречу с нашим юристом, – сказала Дженни, бешено печатая что-то на клавиатуре. Я двигала колу взад-вперед по столу, оставляя на столешнице мокрый след. – Он имел дело с рабочими визами – у нас есть австралийка в штате. Тебе надо к нему сходить. Сегодня днем сможешь?

– А какой у меня выбор? – пожала плечами я. Моя подруга настоящая богиня. – Смогу, конечно.

– Он красавчик.

– Мне от этого не легче.

– От этого всегда легче.

– Ну в общем, да, – признала я. – Плохие новости куда как лучше получать от красивого мужчины. Я просто мучаюсь неизвестностью. Ожидание отвратительно.

– Это потому, что я превратила тебя в восхитительную, проактивную, держащую свою судьбу в руках, темпераментную чудо-женщину, – объяснила Джейн на одном дыхании, после чего глубоко вздохнула и отпила колы. – А сейчас появилось нечто вне твоего контроля, и с этим трудно смириться. Нужно вернуть контроль.

– И как мне это сделать, о гениальная?

Я не видела выхода, все глубже увязая в трясине неизбежной депортации. Как я смогу что-нибудь изменить за тридцать дней? Никто не даст мне работы, и, уверена, правительство США не станет делать для меня исключение, если я вежливо попрошу. Нет даже времени на размышление: тридцать дней пролетят очень быстро.

– Я хочу вернуть контроль, – сказала я, стараясь говорить решительно. – Более того, требую его возвращения. Контроль, призываю тебя! – Я ударила ладонью по столу, отчего моя банка подпрыгнула. – Очень хочу контролировать свою жизнь, но не знаю, что делать.

– Детка, я королева разрешения тупиковых проблем. Это то, чем я занимаюсь, то, ради чего живу. – Дженни сделала задумчивое лицо, а я про себя поблагодарила счастливую звезду за замечательную подругу. Дженни очень хорошо умеет раскладывать проблемы по полочкам. – Чтобы помогать несчастным душам вроде тебя.

– Только не цитируй мне «Русалочку», и так паршиво, – попросила я. – Хотя если ты добьешься сделки, чтобы обменять мой голосок на визу, обещаю подумать.

– Караоке-бары всего мира будут просто в восторге, – пробормотала Дженни. – Я правильно поняла – если у тебя будет работа, ты получишь визу, или для получения работы тебе нужна виза?

– И то и другое.

– Так не пойдет, Энджи, – покачала головой Дженни. – Виза или работа, что раньше?

– Курица.

– Ну что за ерунда…

Не успела Дженни вскочить с кресла и придушить меня, открылась дверь и вошла Эрин. Я сразу поняла: в пиаре мне не работать. Я сидела в дорогом вылизанном кабинете с сальными волосами и в давно не стиранных джинсах, грязь с которых уже начала отшелушиваться, а волосы Эрин были такими блестящими, что мои немытые патлы просто отражались в этой блестящей поверхности. Позорище.

– Энджи хотят депортировать, – ответила за меня Дженни. Так у нас с ней заведено, вернее, сложилось. – Ее визу отозвали.

– Хреново.

Мы закивали. Да, это был единственно возможный ответ.

Минуту мы сидели молча. Эрин сосредоточенно выпятила губы, Дженни смотрела на свои туфли, а я думала, что давно надо было снять пальто. Я теперь не согреюсь на улице. О, новый повод для беспокойства. Я уже становлюсь похожей на мать.

– Знаешь что? – Эрин сбросила высоченные шпильки и откинулась на спинку кресла. – Это самая легкая проблема за день. Странно, что у меня на нее целая минута ушла.

– Самая легкая?

– Минута?

– Ну конечно. – Эрин пожала плечами, глядя на меня. – Выходи за Алекса, и все.

Хм…

На долю секунды меня замутило. Потом бросило в жар и в холод. Потом снова в жар – я ведь по-прежнему сидела в пальто.

«Выходи за Алекса». О-о-о…

– Боже мой, как чертовски умно придумано! – вскрикнула Дженни. Эрин словно зашла в кабинет, сложила два и два, чудесным образом получив четыре, пока мы полчаса бились над решением, отвергая пятерки и тройки. – Ты же можешь просто выйти за Алекса! Как я об этом не подумала?

– Может, потому, что это глупо? – предположила я.

Ведь это глупо?

– Боишься, что он не захочет? – Дженни сочувственно посмотрела на меня.

Ну и стерва. Едва она это сказала, меня охватил ужас, что Алекс может отказать.

– Не знаю и не хочу знать, – отрезала я. – Следующую идею, пожалуйста.

Мозг был перегружен. Часть меня при фразе «выходи за Алекса» уже бежала к алтарю, давя сомнения свадебным маршем. Вторая часть прицепилась к словам «ради визы» и совершенно не радовалась. Это казалось грязным. Интригующим, но с несомненным привкусом неудачной идеи. Мысль выйти замуж, чтобы остаться в стране, еще не приходила мне в голову. Более того, я стала себе противна. Не потому, что не хотела за Алекса – окольцевать этого парня было в списке моих дел, но не таким образом. Брак по расчету не то, о чем я мечтала.

– Он ухватится за это предложение двумя руками. – Эрин подняла брови. Сама невинность. – И это сразу решит твои проблемы. Если служба иммиграции затеет расследование, ты волей-неволей останешься в стране, а поскольку брак у вас настоящий, тебе дадут визу.

– Конечно, у вас и сейчас практически семья, – поспешила добавить Дженни. – Мы все пойдем в свидетели. Я точно смогу опознать звуки, которые Алекс издает во время секса.

– Мерси. – В сердцах я пожелала своей счастливой звезде досрочно стать сверхновой. – Но я не шучу: этого не будет.

Они выразительно взглянули на меня: Дженни – с гордостью и оптимизмом с примесью «какого фига она себе думает», Эрин – как на полоумную.

– Дженни! – Я решила найти другой подход. – Что бы ты почувствовала, попроси Сигг тебя выйти за него ради визы?

– Прекратила бы этот базар раньше, чем ты споешь «О Гимен, Гименей», – ответила она не задумываясь. – Ты его что, не видела? Самый нелепый чувак на свете!

– М-да, не с тобой надо вести этот разговор, – сказала я, вылезая наконец из своего пальто. Слишком поздно, слишком мало пользы. – Я говорю, если он попросит тебя выйти ради визы и ты согласишься, то никогда не узнаешь, были ли чувства настоящими. Даже если ты его любишь до потери пульса, тебе не узнать, случилось это по любви или нет. Причина брака будет тяготить тебя всю жизнь. Это как знакомство онлайн, никуда не денешься. Брак по расчету – фикция.

– О, детка! – Эрин положила руку с дорогим маникюром мне на колено. – Я все время забываю, что это твоя первая свадьба. Брак по расчету – отличное начало брачной одиссеи.

Все-таки временами Америка весьма странное место.

– Это, наверное, прозвучит очень старомодно, – в отчаянии сказала я. – Но я хочу, чтобы брак у меня был один. Шансов, конечно, мало, но я очень надеюсь.

– Энджи, мы все надеемся. – Эрин подняла двумя пальцами письмо. – Но взгляни в лицо реальности: оказавшись в этой ситуации, ты скорее выйдешь за любимого человека или рванешь к себе в Англию?

Хм…

– Назад, к прежней жизни? – добавила Дженни.

Я судорожно сглотнула.

– К мамочке под крылышко?

Черт!

– Справедливо. – Откинув голову, я уставилась на потолок. – Я действительно не могу вернуться.

– О, Энджи! – Дженни перегнулась через стол, протянув руки. – Спроси его. Он обязательно скажет «да». Человек до сих пор умильно смотрит на тебя всякий раз, как ты входишь в комнату. Я все организую, тебе только главную роль сыграть останется. Это вовсе не брак ради визы, если ты любишь Алекса. Ну пожалуйста!

– Прекрасно! – подхватила Эрин. – Где проводить, договоримся, платье не проблема, а с обслуживанием мероприятий у нас такой договор – пальчики оближешь. Сколько времени на это понадобится по твоим подсчетам, зам по оперативным вопросам?

С тарелки на столе Дженни я взяла «Твизлер». Два часа назад я выуживала волосы из слива и собиралась посмотреть повтор «Эльфа», уютно устроившись на диване. А сейчас планирую скоропалительную свадьбу, чтобы через тридцать дней меня не вышибли, отбивающуюся и царапающуюся, из страны.

– Недели две, – выпятила губу Дженни. – Десять дней, если поторопимся и удастся найти для нее готовое платье, которое не придется подгонять. Легко найдем, если она сейчас же положит «Твизлер».

«Она» тут же положила «Твизлер».

– Насчет места свадьбы: легче всего договориться в Бруклине, но можно и Манхэттен, если назначить на пятницу. Выходные нам в любом случае не светят. Как насчет Беллхауза? Концертный зал, недурная «нагрузка» к основной работе жениха? Или мне звонить старым друзьям в «Юнион»?

– А я готова позвонить в пиар-отдел гостиниц «Дабл-ю», – размышляла Эрин. – Или «Гудзон», хоть это и на окраине.

Я молча сидела, глядя на письмо, слушая, как подруги планируют мою свадьбу, представляя себя в суперроскошном отеле в дурацком дизайнерском платье, ковыляющей по проходу в одолженных туфлях. Несмотря на нелепость всей затеи, я видела в ней лишь одну неразрешимую проблему: я не могла представить в этом Алекса. Это не для нас.

При одной мысли о просьбе к Алексу сделать это для меня я почувствовала, как глаза наполнились слезами и тяжело забилось сердце. А если он скажет «да»? Мы поженимся, а потом он начнет выступать из-за того, что женился на мне, лишь бы дали визу. Не хочу превращать мой брак в формальность. И вообще, а если он откажется? Алекс сам предложит, когда будет готов. У нас уже заходил разговор на эту тему. Я не хочу его заставлять. Алекс значит для меня слишком много. Он для меня все.

– Вот с цветами могут быть проблемы, – продолжала Дженни. – Придется кое о чем напомнить и попросить ответную услугу.

– Нам не откажут, – заметила Эрин. – Меня больше волнует дизайн освещения.

– Э-э, дамы… – Мое вмешательство в их творческий процесс было встречено с раздражением. – Что, если мы сосредоточим умственные усилия на другом – как бы мне иначе остаться в стране? Я не упрямлюсь, клянусь, – просто я совершенно не хочу так поступать.

При виде того, как подруги упали духом, мне стало стыдно. Дженни ничего так не любит, как запугивать людей, добиваясь желаемого. Я, можно сказать, отняла у нее любимую игрушку.

– Я не собираюсь силком тащить Алекса к алтарю, но хочу жить в Америке, поскольку заслуживаю этого.

Тут уже даже мне самой показалось, что я веду себя наивно.

– Если мне не дадут визы без замужества, это будет означать, что я ничего не добилась после переезда. Придется снова начинать сначала. Можно, конечно, вернуться домой, завести семерых котов и начать говорить о себе в третьем лице, оплачивая проезд в автобусе заранее отсчитанной мелочью без сдачи. Это я отметаю на корню, поэтому давайте, пожалуйста, применим наши отнюдь не маленькие таланты и придумаем, как бы мне остаться здесь без затеи со свадьбой.

Дженни смахнула несуществующую слезинку.

– Ах, моя малышка совсем выросла!

– Стало быть, без визы тебе работы не видать? – уточнила Эрин, смирившись с поражением и уминая «Твизлер». Отчего она может позволить себе конфету, а я нет? Ненавижу тощих от природы.

– И не видать визы без работы, – подтвердила я. – Мне бы спонсора какого, вроде «Спенсер медиа».

– Может, к нам тебя взять? – Эрин прожевала «Твизлер», проглотила и уставилась на Дженни. – Можешь работать здесь. Мне уже кажется, что я подбираю беспризорных деток.

– Я, блин, лучшая из твоих служащих! – закричала Дженни, шлепнув ладонью по столу. – В каком-то смысле. А ты можешь работать в качестве моей подчиненной.

– Спасибо. – Да бережет тебя Бог. – Но у тебя уже есть подчиненная, плюс вряд ли правительство позволит мне остаться в США в качестве твоей девчонки на побегушках. Обязательно спрошу у юриста – может, еще кому нужен человек на побегушках?

– Так что тебе вообще нужно сделать? – спросила она. – Есть у тебя список запланированных дел?

– Еще один вопрос для юриста, – отозвалась я. – Наверняка существует множество разных виз. Множество! Я обязательно подхожу хоть для одной.

Дженни убрала локти со стола и откинулась на спинку кресла.

– Я не волнуюсь, – объявила она. – Ничуть.

Я порадовалась, что хоть кому-то спокойно. С лица Эрин тоже не сходила озабоченность.

– Серьезно, ты умница, перспективна, – перечисляла Дженни мои таланты, загибая пальцы, – честолюбива, красива, на охотницу за миллионерами не похожа. Ты обречена на успех, Энджел Кларк, ты американская мечта. Нет никаких причин, почему бы не дать тебе визу.

Ну, если так рассуждать, о чем я вообще волнуюсь?

– В принципе нет никаких оснований предоставлять вам визу.

Вот так.

Юрист по имени Лоуренс, высокий красивый брюнет, производил впечатление правдолюбца, который весь день защищает в суде интересы больных сирот, затем отправляется в спортзал давить убийц из жима лежа и выгонять несправедливость через поры мира, а по дороге домой спасает щеночка. Однако плохие новости от него оказалось выслушивать не легче. Я даже разозлилась. С его внешностью лосьон после бритья продавать, а не говорить мне, что я бесполезная халявщица, которую за шоссе М25, опоясывающее Лондон, выпускать нельзя было, не говоря уж об Америке. Ну, это я перефразировала.

– Я писательница, – отважилась я. – И только хочу остаться здесь и писать.

– Это вы так говорите, – возразил он, подпирая большими ладонями подбородок и равнодушно глядя на меня. – Если вы популярная писательница, можете попросить медиавизу 0–1 как иностранка с выдающимися способностями. Вы популярны как писательница?

– Безусловно.

– Код 0–1 гарантирует визу иностранным лицам с выдающимися способностями в области искусства, науки, образования, бизнеса или спорта. Податель заявления должен быть опытным специалистом своего дела и доказать, что он или она является одним из тех немногих, кто достиг вершин в своей сфере деятельности.

– Меня даже в справочнике искать не надо, – пробормотала я. В кабинете были просто тысячи книг. Тысячи.

Лоуренс Юридический не улыбнулся.

– Так вы популярны?

– Ну, может, я не совсем подхожу под это определение…

– Далее, – продолжал он, не моргнув глазом, – вы журналистка, правильно?

– Вроде того.

Я не знала, подтверждать или опровергать. Я уже некоторое время ничего не писала для журналов. Возможно, потому, что называла это «пописывать».

– Значит «да», – отозвался Лоуренс. – Стало быть, вы можете подать заявление на визу для представителя прессы. Это, кстати, гораздо проще.

О-о, жизнь начинает налаживаться.

– Хорошо, – заинтересованно кивнула я. – Как мне ее получить?

– Возвращаетесь в Лондон, находите издательство, готовое заключить с вами контракт, где будет сказано, что они оплачивают вам работу в Америке на срок от одного до пяти лет, и обращаетесь в наше посольство.

– Я веду колонку в журнале, – сказала я. – Это подойдет?

– Возможно, – ответил он и задумался. – Оплата должна быть достаточной, чтобы вы могли себя содержать. Кроме того, вам нужно составить портфолио работ и заручиться рекомендательными письмами от других лондонских журналов.

Мне вдруг стало грустно. Того, что я получала в «Лук», не хватило бы и на содержание шимпанзе.

– Затем вам придется вернуться в Великобританию, пройти собеседование в посольстве и дождаться обработки заявления.

– Долго? – Надеюсь, в посольстве найдется «Ферреро Роше».

– До девяноста дней.

Блин, три месяца в одной стране с матерью! Этому не бывать.

– Нет ли возможности получить эту визу без возвращения в Лондон?

– Нет.

– А обойтись без остальной канители?

– Нет. Контракт, гарантия финансовой поддержки, рекомендательные письма и портфолио работ.

Я задумалась. Может, у меня действительно выдающийся талант? Я брала интервью у настоящей знаменитости. Я вела колонку, ездила в командировку в Париж и даже смогла отучить рокера из рок-группы путаться с другими женщинами. Если вам этого мало, что же тогда талант?

– Расскажите мне еще раз об этой медиавизе.

Юрист Лоуренс строго на меня посмотрел:

– Честно говоря, мисс Кларк, если вас интересует вероятность получения вами медиавизы, то не тратьте времени и денег. Один из вопросов анкеты, например, звучит так: «Присуждали ли вам премию академии или аналогичную?»

Черт! Так и знала – пожалею, что не стала сдавать актерское искусство на выпускных экзаменах.

– А значок «Синего Питера» [1] считается аналогичной премией?

– Что?

– Ничего. – У меня в любом случае нет значка. – Значит, нет других виз, на получение которых я могу рассчитывать? Подруга предложила поработать в ее пиар-компании.

Я взглянула на юриста. Он – на меня. В моем умоляющем взгляде явственно читалось: «Пожалуйста, не вышвыривайте меня из страны». На его лице появилось выражение: «Неужели вам хочется услышать от меня суровую правду?»

– На подругу я бы не надеялся, – произнес он. – Иное дело – друг. Если вы выйдете замуж за гражданина США, тогда можете начать процесс получения супружеской визы, хотя нет гарантии, что вам ее дадут. СИН не любит фиктивные браки.

– СИН – это что?

Негодяи, написавшие письмо.

– Служба иммиграции и натурализации, – вздохнул Лоуренс. Разговор стремительно приближался к точке «мы теряем время». – Мисс Кларк, на вашем месте я вернулся бы в Англию и занялся тщательной подготовкой. И серьезно задумался – подходящее ли сейчас время для получения американской визы. Может, вам надо сосредоточиться на карьере. Поработать, так сказать, над тем, ради чего правительство США примет вас обратно.

– Я хорошо воспитана, – вырвалось у меня.

– Не сомневаюсь. – Юрист Лоуренс встал и указал на дверь. – К сожалению, это нельзя назвать выдающимся талантом.

– Вот как?

Тут я могла поспорить. Удержаться в рамках приличий в тот момент требовало верха гениальности.

– Благодарю вас, мисс Кларк, – сказал он, усаживаясь, хотя я еще не успела выйти из кабинета. – Надеюсь скоро вас увидеть.

– Конечно, ведь я заплатила двести долларов за то, чтобы услышать – я бесполезный мешок дерьма, – пробормотала я, направляясь к лифту. В следующий раз, когда решу платить за неприятные эмоции, просто схожу в «Аберкромби и Фич» и померю джинсы.

В Уильямсберг я вернулась уже затемно. Гирлянда была включена, елка радостно переливалась-сверкала в углу, освещая грязную дыру, в которой мы жили. Приступ любви к уборке внезапно завершился после попытки СИН разрушить мою жизнь. Пока я ходила к Дженни и адвокату, Алекс успел перевернуть всю квартиру вверх дном. Коробки от дисков, пустые пивные банки и кучи одежды валялись по всему дому, являясь свидетельством возвращения моего парня. Королева поднимает флаг, чтобы оповестить подданных о своем присутствии, а Алекс Рейд оставил недоеденную пиццу на кофейном столике и узкие джинсы, перекинутые через спинку дивана. Сам того не зная, одним своим присутствием он поднимал мне настроение. Мысль о том, как Алекс сверкал на диване своими трусами, едва не заставила меня улыбнуться, но я тут же вспомнила о предстоящем возвращении в страну, где нет Алекса, в трусах или без (особенно без), и снова погрузилась в уныние. – Наверняка есть какой-то способ с этим справиться, – тихо подбодрила я себя, открывая и закрывая кухонные шкафы. Еда. Поем, и полегчает. – Просто я еще не знаю, что это за способ.– Справиться с чем? – раздался сонный голос из дальнего угла комнаты.– С меню ужина, – соврала я, не зная толком почему. – Тебе чего хочется?– Все равно. – Голова Алекса показалась над спинкой дивана. – Хочешь куда-нибудь сходить?Я оперлась спиной о край кухонного стола. Волосы у Алекса закрыли половину лица, глаза полузакрыты – никто лучше его не умеет справляться с разницей во времени. В тот момент все происходящее стало ужасающе реальным. Что, если мне не дадут новую визу? Что, если через четыре недели придется уехать? Неожиданно упасть ниц и умолять парня жениться на мне перестало казаться чем-то из ряда вон выходящим. Намного лучше альтернативы. Каждый день видеть это лицо и слышать голос или пятьдесят с лишним лет поедания «Дэрили ланчеблс», платы за кабельное телевидение и свар с муниципалитетом на предмет регулярности вывоза мусора.– Как скажешь, так и сделаем, – ответила я, отворачиваясь к шкафам и разыгрывая интерес к завалявшемуся пакету тортилий, чтобы не показать, как я близка к слезам. Господи, что я делаю? Почему я этим рискую? Алекс – лучший парень, какого я встречала. Я люблю его и от мысли провести без него один день готова ударить котенка. А кошек я люблю.– Может, пиццу закажем? – размышлял он вслух. – Я соскучился по пицце. И по тебе. Где ты была целый день?– А? – Я боялась, что мой голос выдаст переживания. Странно, но чем больше я думала об отъезде, тем сильнее мне хотелось замуж за Алекса, причем это не было связано с визой. Просто я без памяти люблю этого человека. Однако теперь на первый план вышел вопрос с визой, и все связанное со свадьбой так или иначе получалось связанным и с визой. Если я попрошу его оформить отношения, даже если он сделает мне предложение, от визы это зависеть не будет. Иначе нельзя. Если бы я дочитала «Уловку за уловкой» Хеллера, могла бы с уверенностью утверждать – моя ситуация как раз вписывается в этот роман. Блин. – Да так, занималась визовыми делами.– Визовыми?– Ну, возникли небольшие сложности, – ответила я, перемещаясь из кухни в ванную. Открыв холодный кран, я сунула под воду руки. – У меня виза истекает, надо было проконсультироваться с юристом.– Но ты же получишь новую визу? – В голосе Алекса послышалась обеспокоенность. – Проблем же не возникнет?Я сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух через сжатые зубы. Слезы делу не помогут.– Существует несколько типов виз, которые я могла бы получить, но это не так легко.– О… – Он появился в дверях ванной, полуголый и заспанный, каким я его любила больше всего. – Я чем-то могу помочь?«Женись на мне, женись на мне, женись на мне».Я прильнула к нему и легко поцеловала, после чего отвернулась к раковине. Я не могу уехать из Нью-Йорка, просто не могу.– А что ты можешь сделать? – спросила я.«Женись на мне, женись на мне, женись на мне».– Не знаю, – пробормотал он, убирая волосы с моего лица. – У нас один осветитель визу оформлял, так ему нужны были рекомендательные письма. Я могу написать для тебя.– И в чем именно ты меня будешь рекомендовать?Он приподнял бровь и одарил меня улыбкой, от которой замерло сердце.– Этого недостаточно, чтобы меня сочли «иностранкой с незаурядными способностями», – произнесла я. – Насколько мне известно.– Я считаю тебя незаурядной. – Алекс убрал мою руку из-под струи холодной воды. Я так засмотрелась на его лицо, что забыла об открытом кране. – А это имеет значение.«Только если ты на мне женишься, женишься, женишься…»– Мне большего и не надо, – отозвалась я. – Но в СИН на это и не взглянут.– Вот гады.На долгую секунду время остановилось. Большие зеленые глаза Алекса неожиданно стали серьезными. Я смотрела на него своими голубыми, надеясь, что не проступили красные прожилки и не размазалась тушь. Он крепко сжал мою руку и кашлянул. Я затаила дыхание. О Боже!..– Энджел, – начал он, – я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты ведь это знаешь, да?– Теперь да. – Я стиснула его руку. – Ты тоже знаешь, что я не хочу уезжать.– Вот теперь знаю, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной.Я кивнула – огромный ком в горле мешал говорить. Наверное, мое подсознание решило не дать мне все испортить. Какое оно умное!– Я люблю тебя.– Угу.– Ты очень нужна мне. Все будет хорошо, правда? С визой?Вот оно. Это был мой шанс показать ему письмо, сказать, что у меня всего четыре недели придумать, как здесь остаться. Все просто! Да только ни черта не просто. Давление у меня, по ощущениям, подскочило и рухнуло. Слишком много давления. Так нечестно. И вообще в глубине души я до сих пор боюсь, что он сбежит на край света.– Угу.– Все будет прекрасно. – Отпустив мою руку, он привлек меня к себе. – Ты что-нибудь придумаешь.От неожиданности я резко выдохнула и начала хватать ртом воздух. Алекс разжал объятия и поцеловал меня в лоб.– А теперь я найду какие-нибудь штаны, и мы сходим поедим. Ты не против?– Еще как за. Расчудесное предложение, – отозвалась я. – Штаны, ужин… Договорились.Он самодовольно улыбнулся и вальяжно вышел из ванной.Вот зараза!

– …И нам пришлось вытаскивать этого идиота, пока ее папаша не отхватил ему башку мечом. – Алекс покачал головой, уплетая очередное тако. – Представляешь, у мужика был настоящий меч! После этого Грэм не выпускал его из виду всю поездку. Крейгу словно крылья оторвали на месяц. – Ох уж этот Крейг. – Я помешала коктейль четвертой соломинкой. Две уронила, одну сломала. Будет справедливым сказать, что я была рассеянна. – Его нельзя оставлять одного.– Надо было трижды подумать, прежде чем брать его в Японию. Групи там сумасшедшие. – Алекс ловко запихал в рот сразу половину тако.– Вау!– А раз Грэм гей, все свалилось на одного меня, – продолжал он. – Столько поклонниц! Серьезно, думал, все, кранты.– Вот как? – В окно «Ла Эскины» я наблюдала, как мимо идут жители Уильямсберга, и пыталась запечатлеть это в своей памяти.– Да, иногда до сотни за ночь.– А-а.– Ты не слушаешь, что ли?– Что? С чем? – Возможно, неспособность составить предложение сорвет мой план получить визу за писательский талант.– Думал, ты не хочешь, чтобы я с ними связывался, – недоумевал Алекс, с надеждой глядя в мою тарелку. – Ты доедать будешь?Я подвинула к нему блюдо и откинулась на спинку стула. Разница во времени превратила Алекса в настоящего обжору. Это было так умилительно. Но несмотря на его присутствие рядом, я была несколько расстроена. Я сунула голову в потертую сумку «Марк Джейкобс» в поисках мобильного и увидела сообщение от Дженни: «911, позвони мне срочно!» Я посмотрела на Алекса, который блаженно уплетал мои фахитас, и решила, что времени на звонок хватит.– Дженни просит позвонить, отойду на минутку, – сообщила я, вставая. Довольный, как моллюск, Алекс кивнул, накладывая на мучную лепешку гору еды. Не знаю, почему моллюсков считают довольными? Ведь их вытащили из родного океана и бросили в соус для пасты. Дурацкая поговорка. Дурацкие моллюски. А, да, Дженни…– Привет, у тебя все в порядке? – В холодном ночном воздухе дыхание вырывалось изо рта белыми клубами. – Случилось что-нибудь?– Все нормально, – тут же ответила она. – Успокойся!– Что ж тогда пишешь 911. – Я обхватила себя руками. Бр-р-р, как холодно. Я буквально услышала голос матери: «Где твое пальто». В ресторане, на спинке стула. Ах, как я зверски потела в нем у Дженни в кабинете… Вздох. – Что стряслось-то?– Ну, дом не горит, мне просто нужна услуга, – пояснила она, зевая. – Я завтра провожу мероприятие, коктейльную вечеринку для одного из наших модных клиентов, и у нас нет официантки. Дрянь, которую я наняла, отказалась.Я вытянула вперед губы.– А при чем тут я?– В смысле – когда тебе паршиво, дальше некуда?Мне было паршиво, дальше некуда.– Ты хочешь, чтобы я побыла официанткой? – Я не знала, лучшая подруга подбрасывает выгодную халтуру или это очередное унижение. – На коктейльной вечеринке?– Ну да, – подтвердила Дженни. – Все будет замечательно, праздник скромнее скромного. Всего на пару часов в роскошной квартире в Трайбеке. Это даже не работа – потусуешься с суперкрутыми людьми, считая меня, и уйдешь с парой сотен в кармане.Выгодная халтура?– Люди Рождество празднуют. Ты же любишь Рождество?Ладно, будем считать это выгодной халтурой.– Просто подать шампанское, когда войдут гости. Буквально. Вот и все.Все еще хорошая халтура.– У меня костюм, который тебе надо надеть.Ага.– Очень милый.– А поподробнее?– Очаровательный. Скажи, что ты согласна! Спаси мне жизнь!Я попыталась вспомнить, когда видела официанток в очаровательных платьях, но в голову ничего не приходило. В основном потому, что я ни разу не видела очаровательного одеяния на официантке. Но Дженни требовалась моя помощь, а мне – деньги, и иного ответа просто не было.– Ну конечно, я согласна, – сказала я, проигнорировав ее слегка преувеличенные крики удивления. – Сбрось мне адрес, я приеду.– Ты моя золотая, – пропела она в телефон. – Завтра в шесть, детали пришлю. Я тебя просто люблю, Энджи. Блин, да я на тебе женюсь! После вечеринки.– Мерси. – Я потерла обнаженные выше локтя руки и посмотрела в окно. Алекс по-прежнему уписывал все подряд так, что за ушами трещало, будто месяц еды не видел. Он не особенно жаловал суши и неизвестно сколько обходился лапшой быстрого приготовления, пока группа не заработала денег. Тяжело ему досталась Япония.– Ты с ним поговорила? Он предложение сделал? Можно ресторан заказывать?– Дженни, – строго сказала я, – прекрати.– Слушай, но ты должна поднять этот вопрос! Сколько раз мы собирались обсудить твои проблемы с общением?– А сколько раз мы собирались обсудить твои проблемы с неуемным любопытством?Дженни засмеялась. Ее почти невозможно вывести из себя, когда она добивается своего, а это бывает практически всегда, что жутко раздражает.– Ладно, любимая, завтра поговорим. Мне пора очаровывать моего викинга.– Сигг из Швеции, а не из Норвегии, – напомнила я. Учитывая, что они спят друг с другом почти четыре месяца, хочется верить, будто Дженни усвоила хотя бы азы географии.– А какая разница? – удивилась она. – Ладно, я побежала. Сигг хочет приготовить ужин. Хоть бы не осточертевшее фондю.– Что ты хочешь от швейцарца? – вздохнула я. – До завтра.

– Все в порядке? – спросил Алекс, когда я, дрожа, села на стул. – Она сожгла свою контору? – Еще нет. – Я натянула пальто на плечи. Это мне наказание за то, что зимой ношу футболку – в ней грудь выглядит соблазнительно. – Просила поработать завтра официанткой на вечеринке.– А что, официанткам дают визу? – Он потерся ногой о мою. – Я оставлю тебе большие чаевые.– Вряд ли. – Ух ты, я целых тридцать секунд не думала о слове на букву «в»! Я прикусила губу на секунду, глядя, как Алекс набивает рот курятиной, и решилась: – Дженни сказала, что готова жениться на мне. Ради визы.– На свадьбу подарю тебе звуконепроницаемые наушники. – Он проткнул вилкой красный перец и отправил в рот. – Но если это единственный способ остаться, я двумя руками за вашу связь. Замуж за Дженни? Отпадно!Я сделала большой глоток ледяной воды, стараясь не обращать внимания на то, как медленно замерзает мой мозг.– Стало быть, мне выходить за Дженни? – спросила я.– Энджел, да я вас сам в муниципалитет отвезу, – пообещал Алекс.Ну по крайней мере всю дорогу домой можно было не опасаться, что до него дойдет.

– Ты издеваешься?

Дженни стояла передо мной с полной надежды улыбкой на лице и виниловым костюмом французской горничной в руках.

– Ты же говорила, это вечеринка людей из мира моды. – Я скрестила руки на груди, прижимая к себе сумку, словно в надежде, что святое присутствие «Марка Джейкобса» защитит меня от безвкусицы и пошлости, которой Дженни размахивала у меня перед носом. – А меховых ушек с хвостиком к нему не полагается?

Дженни наклонила голову и посмотрела на костюм так, словно там было что защищать.

– Не поверишь, заказчик потребовал в последний момент.

– Поэтому твоя официантка и уволилась? – спросила я, осторожно потирая ткань двумя пальцами. Едва я взялась за подол, Дженни отпустила платье. Отлично. Теперь это все мое. Моя пре-елесть.

– Нет.

– Дженни, я знаю, что ты мне лжешь.

– Хорошо. Да. Заявила, что она актриса, а не шлюха. – Дженни перекинула выпрямленные пряди через плечо. Без своих фирменных кудрей она не походила на себя, но выглядела очень ухоженно. Так невозможно выглядеть в красном виниловом костюме французской горничной. – Я пыталась объяснить, что она официантка, а не актриса, но стерва вышла из себя. Это все заказчик – у него, как бы выразиться, крайне сомнительный вкус. Энджи, сделай это для меня. Ради тебя я готова на все. Пожалуйста!

Я смерила ее взглядом.

– Ради Эрин!

Я закрыла глаза.

– Ради Рождества!

Ну, это уже запрещенный прием. Это практически равнялось «если ты меня любишь, то наденешь», перед чем я беззащитна.

– Если ты меня любишь…

– Ладно. – Я подняла руки, чтобы заставить ее замолчать, и мысленно попросила силы у небес. Дженни крепко меня обняла. Все-таки она очень сильная, учитывая ее точеную фигурку. А я очень глупая для англичанки. – Неужели я на это соглашаюсь? Алекс со смеху помрет.

– В мире нет парня традиционной ориентации, который при виде девушки в таком наряде разразится смехом, – тараторила Дженни, отбирая у меня сумку и подгоняя с переодеванием. – Иначе его вычеркнут из рядов натуралов.

Освободившись от зимних одежек в ванной чужого роскошного дуплекса, я змеей вползла в платье, от души порадовавшись тому, что догадалась надеть приличные трусы, ведь сверкать ими предстояло следующие три часа. Сияя, Дженни протянула черные лакированные «лабутены» и пару сетчатых чулок.

– Больше никто в «лабутенах» не придет, – пояснила она, когда я проигнорировала подачку. – «Лабутены» повышают класс этого дерьма на несколько порядков.

– Не столько туфли, сколько чулки, – пробурчала я, выхватывая «лабутены» и присаживаясь на край ванны. – А, была не была… Буду демонстрировать шикарную задницу.

Ой-й-й, ну и ледяная же эта ванна!

– А кто вообще ожидается на коктейле? – Мне требовались гарантии, что здесь не появятся моя мама, бывший бойфренд, все мои прошлые начальницы и учительница математики девятого класса.

– А, всякие модные задницы, – отмахнулась Дженни, презрительно хлопнув себя по заду. – Эрин хочет убедить дизайнера стать нашим клиентом. У него какой-то онлайн-бутик, и он заявил – если рождественская вечеринка пройдет на уровне, то доверит нам его пиарить. Между нами, этот тип, по-моему, извращенец.

– Без сомнений. – Я посмотрела на свой наряд, глубокое декольте, мини, невероятно узкое. Мне захотелось сфотографироваться и отправить снимок юристу Лоуренсу с надписью: «Достаточно незаурядна для вас?» Хотя ну его, вдруг еще ответит «нет».

– Тебе надо надеть это дома и пытать Алекса насчет свадьбы, – дала ценный совет Дженни, убирая мою скромную, невызывающую одежду в чехол для одежды. – Не сомневаюсь, получишь желанный ответ.

– Мне казалось, ты сама на мне женишься. – отозвалась я, уныло посмотрев в зеркало ванной. Черный карандаш для глаз и вишневый блеск для губ в сочетании с джинсами казались классическим вариантом, но сейчас я выглядела как дефективная плейбойская зайка. Хеф, едва увидев, выгнал бы меня из своего особняка. Есть ли что-нибудь обиднее, чем быть отвергнутой восьмидесятилетним старцем?

– Хоть сейчас, – сказала Дженни, уткнувшись подбородком мне в плечо и улыбаясь нашему отражению. От этого зрелища мне стало неловко. Даже в «лабутенах».

– Хорошо, потому что я закрываю дебаты на эту тему. – Я прижалась щекой к ее макушке. – Я найду другой способ получить визу.

– Тебе нужно себя убеждать, а не меня, – сказала Дженни, поцеловав меня в щеку и шлепнув по заднице. – Я-то тебе верю.

Хорошо, что хоть одна из нас в меня верит.

С храброй миной и голым задом я шагнула из ванной прямо на бал. Гости уже съезжались, поэтому мне едва хватило времени дойти до кухни и, пока никто не видит, махнуть бокал шампанского. А как иначе расхаживать полуголой по комнате? При виде отражения спины и того, что ниже, в дверце микроволновки мне стало еще хуже. Не только из-за неудачного ракурса, но и пошлого вида отражавшегося там существа. Мгновение я готова была кинуться в лифт и уехать, пока не прибыли остальные гости, но удержалась. Потому что Дженни действительно очень волнуется. Потому что я пообещала. Потому что я не знаю, куда она спрятала мое пальто. Вместо того чтобы бежать, сверкая задом, по улицам, я взяла поднос с шампанским, стараясь не думать о том, что мать до сих пор наливает мне полчашки чаю, потому что «Энджел нельзя доверять», и пошла в гостиную. Пусть на меня не посмотрят второй раз, но любопытно же увидеть, как выглядят «модные задницы». Бо-же мой…Едва шагнув в гостиную, я рефлекторно сделала шаг назад.Одна из модных задниц до отвращения походила на Сисси Спенсер.

Высокое блондинистое воплощение дьявола. Это не к добру. В последнюю нашу встречу Сисси выла от ярости, облитая кофе со льдом, которым я в нее плеснула. Сисси была секретаршей редактора журнала «Лук» и автором проекта по разрушению моей жизни. Ей это не совсем удалось, но она успешно уничтожила весь мой гардероб и позаботилась о том, чтобы я потеряла работу, – это исчадие ада еще и наследник владельца журнала. Словом, куда более подходящее имя для этой особы тоже начинается на «с», но моя мать никогда не простит мне, если я решусь употребить его прилюдно. – Боже мой, Энджел! – Цокая каблуками, Сисси подошла ближе, прижимая тощую руку к плоской груди и улыбаясь, словно встретила старую подругу по университетскому клубу. – Вот это вид!Я словно приросла к полу. Да, вот это вид. Сисси подплыла в длинном, до пола, красном платье с открытым плечом, на котором застыл каскад ледяных кудрей. Алые губы резко выделялись на безупречно фарфоровом лице. А я стояла в дешевом блестящем костюме, мечтающем стать платьем француженки-горничной от Энн Саммерс, с распушенными феном волосами и блеском для губ «Л’Ореаль». Мне действительно нечем было ответить.К счастью, у Сисси было что мне сказать.– Поразительно. – Я ощутила очень легкое и неприятное прикосновение к плечу. – Я позавчера как раз о тебе думала, обновляя список поздравлений Мэри.– О!– Я тебя вырезала.– Понятно.Полагаю, она имела в виду, что поздравления с Рождеством мне не видать, но если бы речь шла о нанесении порезов, скажем, листку с моим именем, я бы тоже не удивилась.– Я считала, тебя уже нет в стране – смылась в свою Англию, например.– Ага.– Потому что у тебя нет работы.– Понятно.– Потому что мы тебя уволили.Я уже жалела, что не убежала пять минут назад.– А ты, оказывается, работаешь, – не унималась Сисси. Вокруг нас уже собирались гости – поглазеть на бесплатное представление. – Официанткой, одетой как шлюха!По иронии судьбы, все это было правдой. Но я не хотела доставлять ей удовольствие, впав в буйство а-ля Чарли Шин, хотя мысль швырнуть в нее бокалами с «Кристаллом» и забить насмерть подносом была очень соблазнительной. В конце концов, я вовсе не хотела, чтобы под Рождество Дженни уволили, а меня отправили в тюрьму. Я даже насчет смертной казни в штате Нью-Йорк не уверена, а уж подают ли узникам рождественский ужин – тем более. С другой стороны, у меня будет веский довод: «Но, ваша честь, она же законченная стерва». Сразу оправдают, не так ли? Нельзя терять достоинства, надо быть выше оскорблений. От собственной благовоспитанности мне стало противно.– И снова здравствуйте! – Я улыбнулась. Если взглядом можно убить, Сисси была бы уже трупом, никто и обратного отсчета бы не услышал. Ненароком взглянув, я могла заморозить масло. – Шампанского?– Что-нибудь подсыпала? – Она неохотно взяла бокал, подозрительно принюхиваясь.– О, Сисси, – засмеялась я. Смех, по-моему, походил скорее на всхлип. – Это просто шампанское. Веселись, радуйся празднику.Опасаясь, что мне вот-вот изменит выдержка, я осторожно повернулась в одолженных туфлях, чтобы не вывернуть ненароком ушибленное колено, и пошла в кухню, встретив на пути еще одну французскую горничную. Она скорчила рожицу в знак поддержки, и я с благодарностью ответила. Солидарность, сестра.Закрыв дверь, за которой находились Сисси и прочие помощники сатаны, я издала вопль ярости, пнула картонную коробку, отлетевшую к другой стене, и грохнула дверцей шкафчика. От этого мне стало легче. Не так, если бы я облила негодяйку шампанским, но тоже ничего. Жаль только, недостаточно. Я прибегала к насилию всего два раза в жизни, но знала, что Бог любит троицу, поэтому боялась возвращаться в зал. Потасовки на торжественных приемах становились просто традицией.– Эй, ты чего? – Дженни проскользнула в кухню и пинком отправила ни в чем не повинную картонку обратно под стол. – Ты что-то быстро сюда вернулась.– Помнишь мою подругу Сисси из «Лук»? – спросила я.– Сисси? – Дженни наморщила гладкий лоб. – Подругу? Разве не она тебе нагадила в Париже?– И взорвала мой багаж, – подтвердила я.– «Бальмен»! – Дженни схватилась за сердце – ту потерю мы обе пережили с трудом.– Так она в зале. В красном платье.Дженни Лопес из тех, кто не умеет скрывать эмоции. Секунд тридцать она молчала, а на ее лице сменились замешательство, шок и печаль (по безвременно покинувшему нас «Бальмен»), уступив место настоящей ярости. Высунув голову за дверь, через мгновение подруга повернулась ко мне, окончательно разъярившись. Сильнее, чем прежде.– «Холстон»? – уточнила она. – Девка в «Холстоне»?– Не знаю. Я о таком слышала? – Я люблю моду, но дизайнера назову только по ярлыку. Зато могу похвастаться, что распознавать фирму обуви – мой тайный конек. – Длинное, красное, с одним плечом.– «Холстон», – подтвердила Дженни. – Черт, тяжело испортить такое платье.Внутри меня раздался первый тревожный звонок.– Что сделать? – Я попыталась придержать подругу, но Дженни оказалась проворнее. – Куда ты собралась? – прошипела я, когда она выскользнула в зал со злорадной улыбкой.Мгновение я стояла неподвижно: что она задумала? Схватив поднос с закусками – в основном для защиты, если дело обернется плохо, – я ринулась в бой.Дженни уже присоединилась к кружку Сисси и в отличие от меня выглядела там своей. Несмотря на неприязнь к самой зазнавшейся секретарше в мире, нельзя было отрицать, что выглядела Сисси великолепно. Продукт нескольких поколений элиты Верхнего Ист-Сайда, высокая стройная блондинка, она создана для дизайнерской одежды. К сожалению, к такому наследству часто прилагается плоская грудь и ощущение собственной ущербности. Сисси, например, свои комплексы приходилось носить в «Биркин» от «Эрмес». Но Дженни… Дженни была богиней, одаренной ногами призового пони, роскошной сияющей кожей и умением непринужденно держаться в любой обстановке. Обладай я ее талантами, я была бы (а) законченной стервой и (б) в восемнадцать лет выскочила бы за миллиардера. Но Дженни всегда использовала свои чары на доброе дело, пусть это и относительное понятие. Меня не покидало ощущение: Сисси испытает на себе гнев Дженни Лопес. И мне не важно, что другая Дженнифер Лопес – одна из самых знаменитых кинодив в мире, но ее и сравнивать нельзя с моей подругой. Я почти боялась смотреть. Почти.– Как мы рады, Сесилия, что вы почтили нас своим присутствием, – пропела Дженни, взяв Сисси под тощий локоть. – Сегодня у дизайнера особый вечер.– Томб один из моих любимых, – протянула Сисси, глядя в сторону тощего крашеного брюнета-коротышки совершенно отталкивающей наружности, стоявшего посередине комнаты. Разумеется, Томб (на французский манер) пришел в одежде не собственного дизайна. Он явился в красном виниловом костюме Санта-Клауса с вырезанными ягодицами. Да-да, брюки превращаются в элегантные шорты. Санта-Клаус не носит шорты, это совершенно непрактичная в его бизнесе одежда. До этой минуты я на Томба и не смотрела, но теперь поняла, почему выгляжу как грошовая проститутка. Ура! Не я одета хуже всех в зале. Никогда еще Рождество не повергало меня в такое уныние.– Я рада, что выкроила время, – праздники просто сумасшедшие, – говорила Сисси, округлив на Дженни глаза. – Все эти вечеринки, поездки, покупки – с ума сойти, сколько суеты!– Понимаю, – сочувственно кивнула Дженни. – Не выношу предпраздничный шопинг.– О да! Ненавижу покупать подарки, если они не для меня! – Никто не любит Сисси больше самой Сисси. – Ненавижу Рождество.Стало быть, она и вправду дьявол. Шок от этой новости пришлось смягчить пригоршней закусок с подноса.– Тебе нельзя их есть, – предупредила одна из официанток с мертвыми глазами, проходя мимо с шампанским. Я пожала плечами и угостилась снова. У меня было ощущение, что больших чаевых мне все равно не видать, поэтому хотела получить по максимуму.– О, как вы правы… – Соглашаясь со всей горячностью, Дженни всплеснула руками и нечаянно пролила вино на платье Сисси. – О Боже!От визга, вырвавшегося из горла Сисси, у Девы Марии начались бы преждевременные роды. Даже до яслей не успела бы добраться. А ослику пришлось бы играть роль акушерки. Я не верила глазам: Дженни Лопес принесла высокую моду в жертву богам девичьей мести. Я жевала горошину с васаби, увлеченно глядя на происходящее.– Это же архивный «Холстон», – прошипела Сисси. – Мне его в пиар-отдел возвращать!– Сабрине? – Дженни царственным жестом отмахнулась. – Она моя подруга, я ей позвоню. Вы в нем, главное, не вспотейте. Послушайте, Сесилия, я знаю, как загладить вину: у меня есть платье «Томб» из новой коллекции. Модель еще не пришла, поэтому я предлагаю вам что-нибудь выбрать. Томб будет в восторге, ведь у вас такая прекрасная фигура!Сисси беззвучно открывала и закрывала рот, как рыбка гуппи (прекрасные зубы). Такого поворота я не ожидала. Как можно отомстить, предложив этой стерве эксклюзивное дизайнерское платье?– Чтобы я надела новое платье от Томба? – буквально ахнула Сисси. – Где переодеться?В полном недоумении я смотрела, как Дженни указала Сисси на одну из комнат, но перед этим подруга сверкнула мне лукавой улыбкой и многозначительно приподняла брови. Из нее получилась бы прекрасная отрицательная героиня для бондианы. В чем же подвох? Может, Дженни держит голову Сисси в унитазе и нажимает на спуск снова и снова, пока я стою и пялюсь на закрытую дверь? Может, есть еще время достать список моих пожеланий под Рождество и попросить в этом году у Санты мокрую Сисси? Честное слово, этого мне хотелось даже больше, чем «Малберри» [2] Алексу.– Что-то мне подсказывает: из этой двери она выйдет нагишом, – простонал очень знакомый голос у меня над плечом. – Она собаку подожжет, лишь бы внимание привлечь.Обернувшись, я едва не выронила поднос. Передо мной стояла копия Сисси – те же длинные ноги, светлые волосы, голубые, как льдинки, глаза, но вместо того, чтобы пригвоздить меня к полу взглядом злобной куклы, голубые глаза оставались усталыми и скучающими. При ближайшем рассмотрении вторая Сисси оказалась не такой пугающей: вместо тщательно уложенных локонов – распущенные волнистые волосы, а броское красное платье уступило классическому черному. Тоже красавица, но в ключе «вау, как вы прекрасно выглядите!», а не «ай, не забирай мою душу!». Очень тонкая разница.– Я Делия. – Девушка протянула руку, и я невольно обратила внимание на отсутствие маникюра. Неужели возможно, что клон Сисси работает на вечеринке, зарабатывая на жизнь? – Та ходячая кукла Барби моя сестра. Мы близнецы. Это мне, наверное, за грехи в прошлой жизни.Все встало на свои места. Сестра Сисси. Отчего мне неизвестно о существовании у Сисси сестры? Как-то не касались мы этого во время разговоров по душам.– Энджел. – Я пожала руку Делии, как принято у нормальных живых людей, а не выходцев из ада. – Мы с Сисси, так сказать, вместе работали, потому что, как вам, наверное, известно, сотрудничать она не умеет.В глазах Делии загорелся огонек – узнала, и я приготовилась к пощечине. Одно дело смешивать с дерьмом свою сестру, и совсем другое, когда это делает разносящая «Кристалл» официантка в пошлейшем наряде. Делия подняла руку, и не успела я пригнуться, как меня заключили в теплые объятия, а сухой голос собеседницы перешел в радостный смех.– Энджел Кларк! – Она отстранилась и взяла мои руки в свои. Я уронила поднос, но устояла, мысленно набросив себе пару очков. – Боже мой, я вас обожаю!Я замерла на месте с вытаращенными глазами.– Спасибо, вы очень любезны…– Нет, правда! – Хватка у Делии оказалась железная. – Я вас обожаю. Я всегда читала ваш блог и перестала разговаривать с дедом, когда он его закрыл.Дед. Дедушка Делии приходится дедом и Сисси. То есть Боб Спенсер – владелец издательства, где я работала, – «Спенсер медиа». Который уволил меня, прочитав один имейл, щедро посыпанный ругательствами и прочими цветистыми выражениями в адрес его маленькой принцессы. Каждый эпитет был абсолютно обоснованным, но ведь мало кто обрадуется, когда его радость и гордость описывают фразой «бесноватая психованная дура, которую нужно насмерть забить столовой ложкой», даже если это чистая правда.– Спасибо…И снова.– Я понимаю, это уже не поможет, но мне очень жаль – я хорошо знаю, какой стервой она бывает. – Делия наконец отпустила мои руки. Смешно, но я по-прежнему не могла расслабиться. – Однажды в старших классах она притворилась мной и пошла на свидание с парнем. Придя в школу в понедельник, я обалдела от новости, что потеряла девственность, хотя, как мне казалось, все выходные провела в Хэмптонс за уроками.– Да ну? Правда? – Это действительно подлость экстра-класса. Похоже, у Дженни есть конкурент на роль негодяйки в бондиане. – А отчего в столь юном возрасте такая злоба?Делия пожала плечами:– Ей не хотелось портить свою репутацию, поэтому она испоганила мою. Не самый лучший подарок на день рождения, который я получала, – с шестнадцатилетием, Делия. Я ей купила браслет от Тиффани.– И не настучала ей? – Я бы за такое просто убила. Порвала бы на части.– Живите хорошо – это лучшая месть, – отозвалась Делия. – Сисси лучше игнорировать. Нет смысла устраивать войну с кем-то вроде нее. Я просто прекратила с ней общаться.– Вы моя героиня. – Я сжала Делии плечо. – В последнее время мне с трудом удается сдерживать ярость, и, не стану лгать, я с трудом нахожусь с ней в одной комнате.– О, не стесняйтесь, дайте ей по физиономии. – Делия одарила меня прелестной улыбкой. – После всего, что она вам сделала, Сисси и не такого заслужила. А где вы сейчас работаете?Я посмотрела на свой наряд и снова на Делию.– Понятно.– Да.Мы стояли в неловком молчании, пока я пыталась придумать, что сказать, не упомянув о ненависти к ее сестре. Рождество – время добрых пожеланий, в конце концов.– Рождество. – Я кивнула на черную виниловую елку в углу. Вкусы Тома, скажем прямо, экзотические, но меня всегда трогало присутствие рождественской елки. Иголки в виде мини-дилдо заставили меня порозоветь, но все-таки праздник есть праздник. Каждый празднует свое. – У вас, наверное, интересные планы?– Да нет, просто отпраздную Рождество, – устало улыбнулась Делия. – Неужели еще один год пролетел? Не верится. Я поклялась изменить свою жизнь до Нового года, и вот, пожалуйста, по-прежнему работаю на деда, все еще под каблуком.– Вы работаете на Боба – на мистера Спенсера? – поспешно поправилась я. Пожалуй, обращения Боб и Энджи уже не для нас. – Вы тоже в «Спенсер медиа»?– На Боба, да, – ответила она. – Но не в «Спенсер медиа». У деда много риелторских контор, чем я и занимаюсь несколько лет. Сейчас в моем ведении жилой комплекс в Бруклине.– Я как раз живу в Бруклине! – воскликнула я, хотя вряд ли стоило хвастаться столь ничтожной общностью интересов. Ну хоть что-то. Красота. – Вам нравится быть риелтором?– Вообще-то я хотела работать в издательстве, – призналась Делия. – Но Сисси пролезла первой. Она всегда лезет первой. Я в жизни за ней ничего не повторяла, вот и пошла учиться. А она попала сразу в редакцию.– Ну, она там не так часто бывает. – В памяти всплыли безутешные попытки дозвониться Мэри. – Анна Винтур может не волноваться за свое место.– Ненавижу с ней соперничать. Проблема вечной хорошей близняшки – она нечестно играет и всегда получает желаемое, а я никак не могу ее обыграть.– О, с этим я не знаю, что и поделать, – посочувствовала я и кивнула на дверь спальни: – Вот сейчас посмотрим шоу.Первой вышла Дженни с улыбкой Чеширского кота, словно после импровизированного секса с Брэдли Купером. Нас ожидало нечто очень, очень смешное. За ней из спальни вышла очень гордая и надменная голая Сисси Спенсер.– Боже, да что это! – застонала Делия при виде сестры.Когда Сисси дошла до середины зала, я рассмотрела, что на ней все-таки что-то надето. Без сомнений – автор модели Томб. Обтягивающее зад белое шелковое платьице с одним спущенным плечом – о бюстгальтере можно сразу забыть – из полупрозрачного шелка, то есть из белья либо телесного цвета стринги, либо ничего. Сисси выбрала последнее. Нашим глазам предстал современный вариант нового платья короля: голая королева Сисси.Но это еще не все: по подсказке Дженни она покрутилась на месте, продемонстрировав окружающим изюминку одеяния: черно-белый принт гигантского члена. Я не шучу: Сисси была одета в прозрачную футболку с большим хреном спереди. Томб, ты мастер. Дженни, ты гений!– Это я, – начала Делия, – или…– Это не вы, – остановила я ее. – Это точно не вы.– Делия! – Сисси мелкими шажками подошла к сестре, самодовольная, как Панч, и даже не пьяная. – Ты пришла? Ты же никогда не приходишь!– Томб покупает у меня кондоминиум, – пояснила Делия, стараясь не обращать внимания, что ее сестра присутствует на очень гламурной рождественской вечеринки нагишом. – Вот я и решила прийти. Молодец, что показала все остальное.Я невольно подумала, как, должно быть, странно видеть свою сестру-близнеца, расхаживающей на официальной коктейльной вечеринке практически в чем мама родила, – словно вести пренеприятный диалог с зеркалом из комнаты смеха, которое преследует тебя повсюду, куда бы ты ни пошла. А тут еще зеркало попалось не просто кривое, а извращенное. Я не хотела пялиться на ее соски, но у меня не было выбора. Ухмыляющаяся Дженни стояла сзади, довольная, как кошка над миской сметаны. Эту сметану она сдобрила кислотой и подала Сисси.– Я знаю, что у меня великолепное платье, – не выдержала секретарша. – Но можно так откровенно меня и не разглядывать. Что это ты, сменила ориентацию? Надоело делать из парней голубых?– Какое хорошее платье, – сказала я, сдерживая смех, который все же прорвался тихим похрюкиванием. – Оно просто создано для тебя.– Согласна. – Сисси надула губки и приподняла бровь. – Как поживает тот парень, с которым ты встречаешься? Алан?– Алекс. – Я сделала глубокий вдох. Что бы она ни болтала, мне было все равно – слишком уж хорошее получилось зрелище. Почти голая – не просто с голым задом, но и с неприкрытым передом – Сисси все равно пыталась задирать нос. В этом было что-то до колик уморительное. Вернее, было бы, не будь она самим сатаной.– Да, Алекс. Он уже поддал тебе под зад коленом или все еще трахает и содержит?Дженни отшатнулась, как от удара, но ответить не успела – я перехватила инициативу.– Нельзя пренебрегать благотворительностью под Рождество, – сказала я с вежливой улыбкой. – Мы по-прежнему вместе, спасибо.– Не сомневаюсь, он скоро от тебя устанет, – дернула плечиком Сисси. – Дай мне его номер, я же работаю в массмедиа, могу помочь его группе.– Его группе не нужна помощь, и я вообще-то тоже работаю в массмедиа. – Конечно, чисто номинально, но все-таки. Словесная эквилибристика.– Только потому, что я не смогла добиться твоего увольнения в британской редакции. – Сисси смерила меня взглядом. – Просто поразительно, как легко было тебя убрать. Может, потому, что ты отстой? Мне понадобится больше времени, чтобы тебя погнали из всех сфер деятельности. – Она пренебрежительно обвела рукой мой наряд. – Потому что я работаю без помощников, но дай мне пару дней, и ты снова окажешься на заднице.– Убрать? – заморгала я.– А может, это сделала не я? – размышляла Сисси вслух. – Может, издатели Нью-Йорка не хотят с тобой связываться, потому что ты не понимаешь простых слов?Так вот почему в «Спенсер» никто не хочет со мной работать! Не потому, что я отстой, а потому что Сисси нужен психиатр.– Ты что, серьезно? – заговорила ее сестра, прежде чем ко мне вернулся дар речи. – Да что с тобой? Ты что, больная? Почему ты не можешь существовать без врагов?– Не лезь! Она облила меня кофе!– Ты добилась моего увольнения! – заорала я. «Приличные люди не повышают голос, Энджел, приличные люди не кричат». – И взорвала мои туфли! Корова лупоглазая!– Это я корова? – фыркнула Сисси. – Я не знала, что костюмчики для фетишистов выпускают и в размере XL!– Я не говорила, что ты толстая, я… – Красный туман в глазах мешал закончить предложение. Невозможно с наслаждением накричать на того, кто слишком глуп, чтобы понять – его смешивают с дерьмом. – Я говорю, что ты полная дура!Я посмотрела на Делию. Делия посмотрела на меня. Я посмотрела на Дженни. Она смотрела на Сисси. Сисси выглядела очень довольной собой. Я видела два варианта развития событий. Я могла поступить как взрослая – повернуться и выйти из этой квартиры с высоко поднятой головой. Или же дать оплеуху глупой кобыле.– Прости, Дженни, мне пора идти. – Говоря это, я выступила из одолженных «лабутенов» и подхватила их. В «лабутенах», знаете ли, невозможно быстро ходить. – Мне очень жаль, что я тебя подвожу.Не успела Дженни ответить, как Сисси тоненько и злобно засмеялась:– Вряд ли ты можешь сейчас отказываться от работы. А туфельки-то не твои. Кристиан Лабутен скорее сжег бы эту пару, чем позволил тебе их надеть.А вот это уже ошибка. Оскорбляй меня, увольняй меня, но воздержись от выпадов в адрес моих туфель. Пусть они и не мои. Я опаснее всего с парой «лабутенов» в руках, но тяжкие телесные повреждения туфлей я уже наносила, поэтому, схватив бокал красного вина с проносимого подноса, я прицелилась и…– Только не платье! – завопила Дженни, бросаясь между мной и Сисси. – С ней делай что хочешь, но платье не трогай!Я остановилась. С одной стороны, мне страшно хотелось выплеснуть вино в физиономию секретарши, с другой – не хотелось, чтобы Дженни уволили.– Энджел, дайте мне вино, – сказала Делия, забирая у меня бокал. – Врежьте ей, и хватит. Мы все понимаем, она и не такого заслужила.– Кишка у нее тонка кого-нибудь ударить, – с пафосом бросила Сисси, наслаждаясь ощущением безопасности за распростертыми руками Дженни Лопес. – Всем наплевать, что ты думаешь, Делия.– Ой, Сисси… – Я дождалась, пока Дженни отодвинется, яркий румянец на щеках Делии немного побледнеет, а гости перестанут на нас пялиться. – Всем наплевать на тебя. Точка.И на этом я ей врезала.

– …А потом Дженни пришлось меня уволить, но это ничего, она сама сказала, что это ничего, и вызвала мне такси. По-моему, удар вышел не очень сильным, потому что кровь у нее из носа не шла и опухоли не было, но, Боже мой, Алекс… – Я замолчала и глубоко вздохнула. – Я ей врезала!

Чувствуя себя как никогда сильной, я сидела на диване с пакетом замороженного гороха на руке и рассказывала Алексу историю о том, как сразила своего второго дракона.

– Слушай, сплошные драки… – Он снова приложил пакет мне к костяшкам и погладил по голове, откинув волосы назад. – Мне что, пора начинать бояться тебя?

– Да нет, это наши женские разборки, – отозвалась я, осторожно сгибая пальцы. Было почти не больно, но я ойкнула для порядка. – Тебе не стоит волноваться о домашнем насилии. Пока.

– Мне нравятся твои феминистские взгляды. – Он поцеловал меня в лоб и пошел к холодильнику за пивом, потому что мне требовалось выпить. – Значит, ты познакомилась с ее сестрой, и та оказалась вовсе не стервой?

– Да, она очень милая, – ответила я. – Я бы такую зафрендила в фейсбуке.

– Странная ты девушка. – Он остановился передо мной с «Короной» в руках, глядя в мои лихорадочно блестевшие глаза. – Давай еще раз, правильно ли я понял: во время кошачьей драки сатанистка Сисси была голой, а ты в… этом?

Как вы понимаете, я так и сидела в роскошном виниловом костюмчике. Оказывается, мужчины находят это сексуальным. Если бы кто-нибудь спровоцировал Крейга на мордобитие, Алекс обменялся бы с ним крепким рукопожатием и поставил пиво. По-моему, я тоже заслужила пива.

– Ты упускаешь главное. Она не только добилась моего увольнения, но и сделала все, чтобы я не нашла другой работы. Из-за Сисси мне приходится заново получать визу. По ее милости все это дерьмо и происходит. Вот в чем причина всех проблем.

– Мне казалось, проблемы нет, – сказал Алекс. – С визой?

– Э-э, ну да. – Я надула губы. Нет, сейчас момент неподходящий. – Ну, просто… Я предположила худший сценарий…

– Ты такая пессимистка, – усмехнулся Алекс, с размаху усаживаясь на диван и обнимая меня очень мягко и осторожно, с учетом боевых травм. – Расслабься, подожди, пока закончатся рождественские праздники, и мы все уладим. Никто не занимается такими делами под Новый год – у всех мозги уже в отпуске.

Я понимала – нужно сесть сейчас рядом с моим парнем и объяснить, что происходит, прочитать письмо из иммиграционной службы, просто поговорить. Но я так устала и была в таком бешенстве из-за Сисси, что, ну, в общем, искала предлоги. Еще я несколько растеряла решимость, сидя в своем виниле, поэтому вместо взрослого разговора со зрелым мужчиной о недетской ситуации, в которую я влипла, позволила себя обнять, тихо дуясь. Я поговорю с ним завтра. Я снова начну искать варианты получения визы. Я все сделаю правильно, вот только сперва сожгу костюм французской горничной.

После длинной субботы, полной поисков, «Гугла», просмотра «Настоящей крови» и мыслей о пицце, я заставила себя приготовиться к празднованию Рождества у Дженни. С учетом культурных особенностей – к рождественским праздникам, но я не совсем понимала особенности других культур, когда речь заходила о толстом дядьке в красном костюме с мехом, поэтому готовилась к Рождеству по собственному вкусу. Я надела «лабутены» Дженни (с ними ведь ничего не сделается, если я еще раз их поношу), красное шелковое платье «Марк» от «Марк Джейкобс» и густо нарумянилась. Платье двухгодичной давности (то есть древнее) было одним из немногих уцелевших остатков моего допарижского гардероба, но, к счастью, отлично подходило для Рождества. Рубиново-красное, с маленькими рукавами-фонариками и узкой талией, которая, однако, позволяла объедаться сладкими пирожками – представьте, я испекла сладкие пирожки. Я решилась поговорить с Алексом о переплете с визой, даже достала из сумки письмо, чтобы ему показать, но он сбежал из дома с утра пораньше (по его меркам) и не появлялся, пока не пришло время сборов на вечеринку. Таким образом, мой план потерпел фиаско. Теперь придется собираться с мужеством завтра. Собраться с мужеством для меня означало выпить пару бокалов белого вина с содовой. Хотя мы через многое прошли и я знала о чувствах Алекса ко мне, некий голос все равно шептал на ухо, что он обрадуется моей депортации и с радостью воспримет свою вновь обретенную свободу. Этот голос можно было заглушить лишь двумя способами – спиртным или поцелуями, а во время поцелуев трудно разговаривать.Тот же голос подсказывал мне: «В этих джинсах ты выглядишь толстой, а красная помада не оживляет твое лицо, напротив, ты выглядишь как шлюха». Ненавижу этот голос – отчасти матери, отчасти учительницы биологии из девятого класса, отчасти Джереми Кайла. Знакомство с Дженни помогло мне заключить голос в коробку, где ему и полагалось сидеть, но сейчас он прорывался сквозь стенки и слышался громко и четко. Я поступила как любая благовоспитанная англичанка: игнорировала его и загоняла внутрь, внутрь, внутрь, пока вместо крика на ухо он не превратился в неприятное ощущение под ложечкой. Дженни скажет: единственный способ заглушить этот голос – разобраться с проблемой, но ведь Дженни американка. Я предпочитаю тихо надеяться, что он уйдет сам собой, как крупный паук или непонятная сыпь в интересном месте. Раз я ничего не могла сделать для получения визы в субботний вечер, я решила таить все заботы в себе. Может, по ходу дела заработаю язву от наплыва проблем. Не стану я ни о чем волноваться в течение ближайших двенадцати часов. Вот. Готово. Почти удалось.– Готова? – Вошел Алекс. Он не только вымыл и причесал волосы, он еще и облачился в костюм, рубашку и галстук. Я и забыла, что у него есть костюм, рубашка и даже галстук. Он выглядел до смешного красивым: костюм и галстук были черными и узкими, а рубашка сияла белизной. Окажись он девчонкой, покрутился бы на высоких каблуках, но, будучи мужественным молодым человеком, просто сунул ноги в черные «конверсы». Теоретически они не сочетались с костюмом, но, к раздражению тех, чей мальчик на побегушках рассекает в угрожающе остроносых туфлях, Алекс выглядел очень стильно.– Кто там сегодня будет? – спросил он, когда мы закрыли за собой дверь и я ощутила обжигающе-ледяное дыхание нью-йоркской зимы на своих щеках. К счастью, сегодня только на щеках, а не на других округлостях. Жить у воды чудесно: у нас прекрасный вид на Манхэттен, а сидеть на крыше летом с бокалом холодного вина под легким ветерком просто восхитительно. Но зимой этот нежный бриз скреб кожу, как бритвой, промораживая насквозь, как лосьон после бритья. – Много народу или только свои? – Он взял меня за руку и сжал, притворяясь, что не боится.– Ты же знаешь Дженни. – Я стиснула его ладонь, пытаясь отогреть потерявшие чувствительность пальцы. – Пригласила всех знакомых. Надеюсь, они не нагрянут одновременно.– Прикольно было бы, – отозвался он, роясь в кармане в поисках карты на метро. – Я ее целую вечность не видел.Как мило с его стороны притворяться, что он жаждет с ней встретиться. Алекс побаивается моей лучшей подруги и больших тусовок. Со сцены он способен увлечь тысячные стадионы, но на вечеринках ему неловко. Он будет расхаживать по комнате, улыбаться, кивать, смеяться, когда уместно, качать головой, когда нужно, и всем понравится, но я-то вижу, что ботаник, в старших классах помешавшийся на музыке, ботаником и останется. Несмотря на все, чего Алекс достиг к тридцати одному году, он инстинктивно ждет, что популярные детки вышибут его с пивной вечеринки. Он мне рассказывал, будто пиво там пьют бочонками. Меня тоже ни на одну такую попойку не приглашали. Забавно, до чего мужчины в чем-то иногда похожи на женщин.Спустившись, скользя, по лестнице на платформу и протиснувшись через плотную толпу в куртках-парках, мне удалось ввалиться в открывшиеся двери поезда «Л» и даже занять место. Алекс стоял надо мной, крича сквозь шум и скрежет о поездах, в которых ездил в Токио, а я наблюдала, как две девицы разглядывают его зад. Мне хотелось возмутиться, но там действительно есть на что посмотреть.«Значит, ему будет легко тебя заменить», – перебил голос рассказ Алекса, напомнив, как популярен мой бойфренд в нашем районе. Конечно, его хорошо принимали всюду, куда бы он ни приехал, но для бруклинских хипстеров он как валерьянка для котов. Бьюсь об заклад, две девицы в шортах из обрезанных джинсов поверх сетчатых колготок и в заношенных угги не сидели весь день, глядя на активных геев с замазанными зубной пастой прыщами; они, наверное, делали бижутерию из электрических проводов или рисовали хумусом что-то глубокое и иногда значительное.– В следующий раз ты обязательно должна поехать с нами, – сказал Алекс, когда я приглушила вестников дурных новостей у себя в голове. – Не оставляй меня больше с Крейгом и Грэмом. Тебе Япония понравится – честно, куда мы ни приезжали, я повторял: «Энджел бы просто прыгала от восторга». Парни, по-моему, от этих возгласов устали ближе к концу гастролей.– В следующий раз, – улыбнулась я. Ур-ра, я сдержала обещание не напоминать об отсутствии у меня визы.– Получишь визу, и поедем. – Он подтолкнул мое колено своим. Я сдержалась и не пнула его по яйцам.– Ага, – сказала я, глядя на девиц за его спиной. Им не нужно замазывать прыщи зубной пастой и не нужна виза. Хотя манерам их научить не помешало бы.

Комната была заполнена людьми от стены до стены, как я и предсказывала. Большинство гостей оказались до тошноты красивыми. Я даже не успела снять пальто, когда Алекс довольно сильно ущипнул меня повыше локтя, чтобы я не глазела на троих мужчин с превосходной мускулатурой, одетых в красные плавки «Спидос», отделанные мехом. – Ну Рождество же! – защищалась я, незаметно посмотрев снова.– Да, Санта совершенствует имидж, – отозвался Алекс, явно разозлившись. Я поцеловала его в щеку, отведя глаза, но мне всегда нравилось вызывать его ревность. Я пыталась вести себя как взрослая, но оставалась такой девчонкой.– Энджи! – завизжала Дженни, вскакивая с дивана нам навстречу, словно я была единственным подходящим донором почки в мире и вошла в больничную палату спасти ей жизнь. По слегка остекленевшим глазам я заключила, что подруга скорее ищет под елкой новую печень: Дженни успела сильно набраться. – Прелестно выглядишь. Это мои туфельки?– Твои, – подтвердила я. – Я решила, ты не станешь возражать, раз заставила меня ходить в виниловом платьице официантки.– Ты его сожгла?– Сожгла.– Молодец.Приятно, когда хоть кто-то считает тебя прелестной. С другой стороны, слыть холодной хитрой стервой вроде Дженни тоже неплохо. Знай я, что она облачится в алое платье-бандаж «Эрве Леже», выбрала бы другой цвет. Но, как Делия Сисси, пусть и со значительно меньшей долей уксуса, Дженни я была не соперница.– Как много народу, – сказала я, обмахиваясь рукой. Прошлой зимой я не один день ходила по квартире в шарфе и варежках – в нашем доме произошла серьезная авария. Здесь гости согревали атмосферу теплом своих тел в прямом и переносном смысле. Кстати о телах, я попыталась из-за пышной прически Дженни обнаружить ее красивого бойфренда. – А Сигг здесь?– Вон он. – Дженни показала на тройку победителей – полуголых парней у окна, целуя Алекса в обе щеки и безразлично приобняв. Он боялся ее не без причин. Она настаивала на сохранении, по ее словам, профессиональной дистанции, чтобы оставаться с ним на дружеской ноге. По словам Дженни, ее делом было дрессировать Алекса. Он понял это как нельзя лучше и в ее присутствии всегда ходил на цыпочках. Мой парень старался держаться любезно, но я видела, что он на взводе. Я не питала иллюзий, что Алекс приоделся для меня, но при виде их мирного настроя у меня потеплело на душе.– Ах, не узнала его, – сказала я как можно более небрежно. – В жизни он совсем другой.– Ага, – согласилась Дженни, сделав глоток шампанского. В ее глазах вроде бы светилась любовь, но с тем же успехом могло плескаться и пьяное веселье. – Он решил, так будет смешно. Я предупреждала, что это слегка отдает «Образцовым самцом», но бесполезно. Теперь они принимают друг перед другом модельные позы и хихикают, как бабы.Мы втроем посмотрели на веселящихся, как дети в манеже, парней на другом конце комнаты. Ах, эти четко очерченные скулы…– Это мой бойфренд, – вздохнула Дженни. – Самой не верится.– Я бы обязательно стал встречаться с этим парнем, – сказал Алекс. – Энджел тоже.– Не стану лгать, не будь здесь тебя, я уже сидела бы у Санты на коленях, – призналась я, оторвавшись наконец от Сигга и ища глазами выпивку. Я не выдержу больше четверти часа, если сильно и быстро не напьюсь. Я отчего-то устроила себе сухой закон, пока Алекс ездил на гастроли, но не пить у Дженни – только подрывать здоровье. Надо было махнуть пару бокалов еще дома, чтобы расслабиться, жаль, что я не догадалась.– Здесь весьма мило, – сказала я Дженни, отправив Алекса в спальню с нашими пальто и четким приказом не возвращаться без двух бокалов чего-нибудь холодного и с пузырьками. – Ты покрасила стены?– Сэди покрасила, – поправила меня Дженни. – Я сказала ей, что здесь будет вечеринка, она обещала кого-то привести прибрать. Я думала, она вызовет уборщика из соответствующей службы, но прихожу домой из офиса, а вся квартира покрыта «Белой мглой». За один день. Что она, пылесосом не могла пройтись?– Я плохо представляю, чтобы человек, получающий несколько тысяч долларов за позирование в одних трусах, что-нибудь мыслил по хозяйству, – возразила я, опуская тот факт, что тоже не большая мастерица по уборке. – Она вообще знает, что такое пылесос?– Сигг меняет лампочки, – с сомнением сказала Дженни, – но со всякими пылесосами у него действительно не очень. Наверное, поэтому в «Топ-модели по-американски» в доме всякий раз такой бардак к концу каждого выпуска.– Да, Тайра «Пледж» и в руках не держала, – кивнула я. Ступни начинало сводить. – Но, учитывая обстоятельства вашего знакомства, я не очень удивлена. А где Сэди, кстати?Если бы я познакомилась с Сэди так, как Дженни встретилась с ней, я бы получила в суде бумагу, запрещающую этой девице ко мне приближаться, а не приглашала переехать к себе. Дженни получила незавидную роль «куратора» Сэди на одном из мероприятий Эрин и чересчур вжилась в роль. По мне, это ночной кошмар наяву, но Дженни расцвела на этом проекте. Она обожала трудные задачи: у нее вечно руки чесались что-нибудь поправить и наладить. Можно подумать, Сэди была сломана! Меня всегда смешило сравнение моделей с лошадьми на скачках, но Сэди оказалась самой нервной кобылой модельного мира: она не артачилась перед препятствиями, зато пренебрегала общепринятой вежливостью и простым человеческим сочувствием. При первом знакомстве она смерила меня взглядом, осведомилась, где я живу, спросила, знаю ли я Агнесс Дейн [3] , и ответила за меня с громким смехом: «Да откуда тебе знать». Просто душка эта девушка.– Она забыла, что у нее мероприятие. – С усталой гримасой Дженни показала пальцами кавычки вокруг слова «забыла». – «Виктория сикрет», по-моему.Да, для домашней рождественской вечеринки в квартире было непомерно много красивых людей. Не то чтобы я считаю кого-то из наших подруг настоящими сучками, но здесь собрались девушки и юноши, на которых хотелось смотреть, пока не разгадаешь секрет их божественной прелести.– Так ты поговорила с Алексом? – спросила Дженни, спихивая с дивана случайного гостя, чтобы мы могли присесть. Мне казалось ужасно странным, что незнакомые люди сидят на диване, который совсем недавно был моим. Мне это не понравилось.– Нет, я не говорила с Алексом и точно помню, что запретила тебе касаться этой темы, – ответила я, незаметно вытащив ноги из туфель. О младенец Иисус в яслях, как же хорошо! – Так что отвянь. Я над этим работаю. На следующей неделе все выяснится.Дженни наклонила голову набок:– Это каким же образом?– Я жду рождественского чуда, – уверенно ответила я. – Обналичиваю свой ваучер. Каждому положено по чуду, я права?– Энджи, детка. – Дженни мягко положила руку на мое колено. Ее жест красноречиво говорил: «по тебе психушка плачет». – Ты очень достойно ведешь свой новый проект «Я хочу получить визу за мои собственные заслуги». Ты знаешь, что я считаю это прекрасным, да?– Да.Это действительно прекрасно. Я прекрасна. Утрись, Лоуренс.– И ты не хочешь просить Алекса предложить тебе руку и сердце только ради визы, да?– Да.Ну хоть это выяснили наконец.– Но ты же любишь этого парня?– Да. Я люблю его.– А он любит тебя.– Пожалуй, это правда.– Так попроси его. Люди сейчас не знакомятся, садясь в одно такси под проливным дождем. Они находят друг друга онлайн или идут на телевизионные реалити-шоу. Они путаются с друзьями и беременеют. Они женятся и выходят замуж ради визы. Не важно, когда и где он наденет кольцо тебе на палец, если у вас любовь.– Это самые депрессивные слова, какие я слышала, – произнесла я, отбросив ее руку со своего колена. – Не видать тебе привилегии рассказывать моим детям сказки на ночь.– Трудновато рассказывать сказки, когда детки в Англии. – Дженни приподняла брови и отвела глаза. – Никто не спорит, что ты можешь получить визу иным способом, но зачем все усложнять? Тебе никому не надо ничего доказывать, просто попроси Алекса.– О чем надо попросить Алекса?Передо мной появились два бокала шампанского. Больше он, по-моему, ничего не принес, поэтому я взяла один. Скрепя сердце.– Твоя возлюбленная Энджел Кларк и я просто разговариваем. – Дженни ослепительно улыбнулась моему бойфренду.– О рождественском ужине, – пискнула я. – Я говорила, что Дженни со Сиггом должны у нас поужинать.– Конечно. – Алекс указал бокалом в направлении шведского викинга. – Я очень хочу устроить соревнование по поеданию пищи с этим парнем.– Да ты стройнее его ляжки, – фыркнула Дженни. – Ты меня разыгрываешь?– О, Дженни, ты и понятия не имеешь, какой он Робин-Бобин, – сказала я, гордо обнимая Алекса за талию. – У него, наверное, ноги полые. Невыносимо, сколько он может слопать, не потолстев ни на грамм.– Не волнуйся, к старости стану толстым, – отозвался он, целуя меня в макушку. – Добрым и толстым.– Замечательно. – Я прижалась к нему, представив раскормленного Алекса на качелях, играющего на банджо.Очень сексуально.

Спустя пару часов и нескольких бокалов шампанского я вышла из комнаты, оставив Алекса охранять мою милую подругу Ванессу от заигрываний негодного Крейга, как-то пронюхавшего о вечеринке. Фейсбуку еще предстоит за это ответить. После размашистого нанесения бальзама для губ и пьяно-неуклюжего опрыскивания себя из флакона духов «Гуччи», принадлежавших Дженни, я проверила мобильный. Конечно, вряд ли кто-то станет звонить и предлагать работу в субботу в полдвенадцатого ночи, но кто его знает. Черт, три пропущенных звонка, все от мамы. Я быстро прикинула разницу во времени: последний раз мама звонила час назад, в полчетвертого утра по английскому времени. Протрезвев за долю секунды, я нажала набор. Прижавшись пылающим лбом к оконному стеклу, я смотрела на небоскреб «Крайслер», освещенный снизу доверху, переливающийся, как Рождество, и загадала на каждой видимой звезде, чтобы не услышать плохие новости. – Алло, Энджел?– Да, мам, что случилось? – Я закрыла глаза и сильно-сильно пожелала, чтобы все обошлось.– С отцом плохо, – сообщила мама.Я зажмурилась в попытке пожелать себе на Рождество не визу, а что-нибудь другое.– Что с ним?Я успела представить все возможные ужасы. Инфаркт? Инсульт? С лестницы упал? Папа был подтянутым и спортивным мужчиной за шестьдесят, но в жизни все бывает. Что, если у него нашли страшное заболевание? Я отдам ему почку. Почку в подарок на Рождество. Для папы – все, что угодно.– Ты не паникуй, врач сказал, все обойдется, – продолжала мать слабым шелестящим голосом. – В гостях у тетушки Шейлы с ним случился припадок смеха, пришлось везти его в больницу.– Припадок смеха? Что, врач так и сказал?– Не совсем, – уклонилась от прямого ответа мать. – Но я сочла, тебе лучше знать. Теперь ты можешь вернуться домой.Домой.Не успела я ответить, как в трубке откуда-то послышался папин голос, требовавший дать ему телефон. После непродолжительного препирательства я услышала:– Энджел, я просил ее тебя не беспокоить. Со мной все в порядке. – Он говорил устало и резко, но голос действительно звучал как обычно. Я расслабилась на долю градуса. – Меня просто оставили в больнице на ночь под наблюдением. Ничего со мной не случилось.– Но что стряслось? Какой еще припадок смеха? Мне что, действительно домой ехать? – Я промокнула слезы, чтобы не поплыла тушь, прикидывая, как выжму из моего тощего банковского счета деньги на перелет до Англии. Цены на билеты в декабре просто чудовищные, больше шансов прокатиться на частном самолете. Вообще-то у мужа Эрин есть частный самолет. Может, если как следует напиться, я забуду английские манеры и попрошу об одолжении?– Нет, ради этого приезжать не стоит – увидимся, когда время придет, – ответил папа. – Я съел то, чего не следовало, и, как выразилась твоя мать, со мной случился припадок веселья. Я в порядке.– У тебя на что-то аллергия? Может, и у меня тоже? – Как видите, меня в первую очередь заботило здоровье папы. Мое собственное – так, совсем чуть-чуть. – На что?– Да не волнуйся, ей-богу. Ты здорова, детка. Когда приедешь повидаться? Мать хочет купить самую большую в мире чертову индейку на случай, если ты решишь благословить нас своим присутствием на рождественском ужине.Хм… Кто из нас с придурью – я или он?– Пап?– Да, Энджел?– Что такого ты съел у тетушки Шейлы, раз загремел в больницу?– Мы отлично проводили время с Шейлой и Джорджем, потом заглянули твой дядя Джон и тетка Морин, – медленно начал он. – Твоя тетка Морин сделала особые булочки. Для смеха.– Особые булочки?– Да.– Для смеха?– Да.– Папа… – У меня ушло немало времени, чтобы понять, о чем он говорит, и еще больше на переваривание услышанного. – Вы с мамой ели космические кексы [4] ?– Да.Желание немедленно лететь домой и ухаживать за бедным пожилым отцом трансформировалось в желание немедленно лететь домой и настучать по голове старому дураку, одновременно неодобрительно цокая языком и качая головой в адрес матери.Когда мне было семнадцать, родительница решительно вошла в комнату, где мы праздновали восемнадцатилетие Гарета Элтмана, увидела, как я стою рядом с Брайони Джонс, державшей незажженный косячок, закричала: «Энджел Кларк, я не потерплю наркоманку в своем доме!» – и вытащила меня за шкирку одолженной футболки с «Радиохедс», которую потом выбросила в мусорное ведро, обозвав «группой наркоманов». Объяснить это моему бойфренду оказалось довольно сложно, но нам было по семнадцать, и обещание мастурбации загладило всякую вину. Вот бы жизнь всегда была такой простой: у меня бы уже была зеленая карта…– Значит, еще раз: ты в больнице, потому что съел слишком много булочек с марихуаной и заработал передоз?– Да-да, я знаю, – захихикал папа. Блестяще, он еще не отошел. – Будто мы снова попали в семидесятые!– Пап, мы же договорились не обсуждать того, что было до моего рождения, – напомнила я. По мне, так родители появились на свет в начале восьмидесятых, причем мать уже беременной мной, а папа – прелестным Кеном средних лет. Сексом они не занимались и, уж конечно, не употребляли наркотики. Из-за папиного «прихода» у меня как рукой сняло приятное опьянение шампанским, в чем я не могла не уловить иронии. – Отдыхай, завтра созвонимся. Тема лекции: «Скажи «нет» наркотикам».– Твоя мама хочет попрощаться, – сказал он, длинно зевнув в трубку, не обращая внимания на мой ханжеский тон. Стыдно, но, честно признаться, я от души веселилась. – Позвони завтра, дочка.Хоть мама и не могла меня видеть, я сделала мину «Не хотите ли объяснить свое поведение, юная леди?».– Ну что, ты будешь на ужине у тетушки Шейлы на второй день Рождества? На следующей неделе она покупает говядину, нужно рассчитать.Меня впечатлила ее попытка сохранить привычный деловой тон.– И сколько травы запасти, – подхватила я. – Для десерта.– Ой, как смешно, Энджел.– Или перейдем сразу на крэк, несмотря на Рождество?– Энджел, ты домой приедешь или нет? Мне надоело спрашивать!– Не могу. – Я пыталась сказать это бодро, а не жалобно, что оказалось крайне сложным. – Перелет очень дорогой. В следующем году, обещаю.Я не стала объяснять, что в следующем году рискую вернуться навсегда. Мать не заслуживала такого повода для злорадства: она с удовольствием выслушает подробности моего грандиозного фиаско. Я не до конца была честной с родителями насчет своего профессионального статуса. Под «не до конца честной» я подразумеваю чистое вранье.– О, Энджел Кларк, ты доведешь меня до нервного срыва, – застонала она. – Одна в чужой стране, без денег, сидишь на Рождество в одиночестве…– Не в одиночестве, – возразила я. – И почему это без денег?Доля лжи в этом ответе как раз годится для разговора с матерью.– Ах да, этот твой бойфренд. Когда ты собираешься нас познакомить? Что он, вернулся? Пошлялся без тебя по разным странам?– Он был на гастролях, а познакомитесь вы как только, так сразу. – Из другой комнаты послышался крик Дженни, и я сразу вспомнила, что нахожусь не на очень странном подростковом телешоу девяностых, а на настоящей вечеринке. – Мне пора. Я сейчас у Дженни, отмечаем Рождество. Без всяких наркотиков.Впрочем, головой не поручусь.– Прекрасно, иди, веселись, а я буду сидеть в больнице у койки твоего отца. О нас не беспокойся.Я сосчитала до десяти и сказала:– Мам, он же не умирает, он просто под кайфом.– Ничего, все хорошо. Поговорим завтра. Привет Дженни. – И она повесила трубку.Я посмотрела в окно на оживленную манхэттенскую улицу. Как получилось, что мой отец в больнице вследствие побочного действия приема запрещенной законом субстанции, в чем моя мать также приняла участие, и, однако, именно меня выставили безответственной соплячкой? Внизу кто-то вышел из закусочной Скотти, и у меня заурчало в животе. Блестяще, меня еще и на хавчик пробило за компанию.

Меня не было всего десять минут, но на вечеринке словно прошло часа три. В первой комнате добавился десяток новых гостей, усевшихся на подоконнике и совавших головы в холодильник, а прежние куда-то переместились. На диване вместо моей чудесной подруги, замечательного бойфренда и его достойного сожаления товарища по рок-группе сидели очень пьяные парни-модели и уборщик, подметавший коридор через день, разглядывавший их с явным интересом. Надо же, а на вид и не скажешь… В небольшой квартире потеряться трудно: если нет ни в первой комнате, ни в кухне, остается ванная или моя бывшая комната. Так и вышло: отдав квартиру на разграбление прекрасным незнакомцам и незнакомкам, все мои друзья собрались в моей когда-то спальне: Эрин с мужем Томасом, Ванесса, Сигг, Алекс и Дженни валялись на кровати, хохоча, как дураки. Зрелище было прекрасное. – Что я пропустила? – спросила я, пробираясь в эту веселую кучу-малу. Все начали двигаться, пока у каждого не оказался свой кусочек кровати. – Почему мы здесь?– А я вспомнила, что ненавижу всех, кого наприглашала, – ответила Дженни с восторженным огоньком в глазах. – Поэтому мы прячемся.– В таком случае предлагаю перейти через дорогу и взять чипсов – я умираю с голоду, – предложила я, положив голову на грудь Алексу и едва не замурлыкав, когда он пробежал пальцами по моим волосам. – Я только что говорила с родителями, так что алкоголь не поможет, пора звать на помощь тяжелую артиллерию.– О, а я хочу хот-дог с чили. – Дженни лягнула меня с другого края кровати. – С родителями все в порядке? Они что, приезжают?– О Боже, нет! – Тьфу-тьфу, не сглазить. – Папаша в больнице – наелся в гостях кексов до «припадка смеха», зато мать в своем репертуаре. Травка на нее совершенно не действует.– Какие классные у тебя родители, – заметила Ванесса, глядя в потолок.– Разве это родители? Это ж идиоты, – возразила я.– Отец-то выкарабкается? – спросил Алекс.– Да. – Я вдруг почувствовала себя трезвой и унылой. Средство от этого было только одно.– Пойдем, возьмем тебе что-нибудь калорийное, – поддержал он, легко вскочив и протянув мне руку.– Я тебя люблю, – сказала я, позволяя себя стянуть с кровати. Мне так хотелось чипсов!..– Энджел, – начал Сигг невинным тоном, – твои родители были на вечеринке свингеров?Это прозвучало не вопросом, а утверждением.Я повернулась к Алексу, поджав губы и пристально глядя в глаза.– Мне немедленно нужно поесть.– Надо раздать подарки, прежде чем мы пойдем. – Дженни соскочила с кровати, задев Эрин и скинув на пол Томаса. – Подождите здесь.– Подарки? – Я встревоженно посмотрела на Эрин и Ванессу. – Мы будем делать подарки?Мало того, до Рождества оставалось несколько дней, и я еще ничего не покупала, и к тому же меня с детства приучили: открывать подарки до двадцать пятого запрещено. Нарушать этот закон можно лишь в двух случаях: если даритель уезжает из страны либо будет мертв рождественским утром. Теоретически Дженни не подпадала ни под одну из этих категорий.– Мы с тобой нет, – зевнула Эрин. – Если это тебя утешит, я тебе ни черта дарить не собираюсь.– Признательна. – Я мысленно взяла ее шарф «Марк» от «Марк Джейкобс» из-под елки и положила обратно на полку. Затем сняла его с полки и снова положила под елочку – на сей раз с моим именем на свертке.Дженни вплыла в комнату с маленькой голубой коробочкой размером с чековую книжку, перевязанную серебристой лентой. Так как чековая книжка – подарок в высшей степени странный, я предположила, что там нечто маленькое и чудесное. Возможно, блестящее. Я немедленно забыла о правилах и выхватила коробочку. Под Рождество трудно держать себя в руках.– Знаю, в последнее время тебе досталось, – начала Дженни, пока я сражалась с крепко затянутыми узлами на ленте. – И я задумалась: что может успокоить Энджи?Сертификат на массаж? Уик-энд в горах? Коробочка наркотиков? Нет, тогда это был бы подарок от мамочки.– Я вспомнила, что помогло мне самой, когда я с ума сходила. О местах, где я снова почувствовала себя Дженни.Оп-па. Уроки танцев у шеста? Билеты в Вегас? Коробочка наркотиков?– Поэтому я дарю тебе это. Наверняка полный отстой, дорогая.Насчет «отстоя» я усомнилась, но лихорадочное выражение глаз Дженни меня испугало. Все молча смотрели, как я, бросив развязывать ленточку, стянула ее зубами – я ведь такая воспитанная – и сорвала обертку.Елки-палки.В коробке лежала брошюрка «Азартные игры для чайников» и три билета на самолет.

– Вегас, детка! – Дженни запрыгала на постели. – Ты, я и Эрин. Девичник на уик-энд, полная и отвязная попойка. Будем зажигать. Ни мыслей, ни страха, ни волнений, чистое веселье. Это то, что тебе сейчас нужно.

– Да?

Неужели и в самом деле да?

– Уж ты мне поверь, – успокоила она, плюхнув задницу чуть не на лицо Ванессе. – Напьемся, будем танцевать, болтаться у бассейна, ходить в СПА. Классно! Никому так не надо залезть по шесту, как тебе, дорогая.

– Правильно, Эндж, – вставил Алекс. – И рыбку съешь, и на шест влезешь.

Я хотела врезать ему, но решила ограничиться ролью зрителя, наблюдая, как Ванесса спихивает Дженни с кровати. Дженни громко шлепнулась на задницу. Поделом.

– А когда Дженни надоест придумывать для нас черт-те что, пойдем глазеть на витрины – наш клиент открывает бутик в «Кристалс», – сказала Эрин. – Не волнуйся, я не пущу Энджел танцевать у шеста.

Первый страх прошел, и я заулыбалась. Боюсь, это тот случай, когда заставлять меня что-то делать придется реже, чем останавливать. Я всегда хотела в Вегас – посмотреть, как девушки с перьями в высоких прическах подают замысловатые коктейли игрокам в блэкджек, а Фрэнк Синатра поет со сцены «Странники в ночи». Краем уха я слышала, что сейчас в Вегасе Ким Кардашьян глушит одно желе [5] за другим, а за пультом диджея Пи Дидди ставит свой айпод, но все равно: наверняка на Миле попадется заведение, сохранившее толику блеска старого Вегаса.

– Итак, – подняла билеты я, – когда летим?

К понедельнику я была по уши в делах. Будучи прелестной верной подругой, я не будила Алекса до полудня, грубо покинув его и отправившись на Бедфорд-авеню за пончиком, а чтобы избежать упрека в бессердечии, оставила записку.

Проснувшись, помывшись и успешно одевшись, я решила сегодня все делать правильно. Ну и что, если мои родители оказались торчками и любителями лотерей с ключами от машин [6] ? Что с того, что у меня истекает виза? Подумаешь, нет работы! Если папаша не перейдет на «мяу-мяу» [7] и не задержится в больнице, я смогу примириться с их грешками. Что касается драматической ситуации с визой-дробь-работой, у меня все было под контролем. Настолько под контролем, что я с хрустом открыла новенький блокнот, купила ручку и уселась в гостиной, твердо решив выяснить, что делает меня незаурядной иностранкой. Вот только закончу список рождественских поздравлений. И напишу список подарков к Рождеству. Я оглядела свое рабочее место: чего-то не хватало. Нужно купить побольше еды и стопку новых журналов – для мотивации. И удлинить список желаний: ничто так не стимулирует, как большой пакет «Харибо» или мечта приобрести дорогую фирменную сумку.

О радость из радостей – непогода прошла и в Бруклине наступил ясный, холодный, красивый день. Стиляги Уильямсберга, как всегда колоритные в своих нелепых одеяниях – неоново-ярких шарфах, дутых сапогах и огромных меховых шапках, щеголяли черными очками в массивной оправе, настоящей константой у хипстеров. Это вселяло уверенность. Я сунула руки глубоко в карманы, стараясь не смотреть на соблазнительные витрины. Я сильная и, что важнее, голодная. Я шла по неровным тротуарам мимо мюзик-холла, где однажды присутствовала на выступлении Алекса, мимо «Бухточки», где Алекс много раз видел меня поющей в караоке. Ах, воспоминания!

В журнальном магазинчике парень за прилавком шумно вздохнул при моем появлении. Я коротко кивнула и быстро пошла по проходу, прячась за большим пакетом «Попчипсов». Всякий раз, входя сюда, я ожидала увидеть табличку: «Здесь не библиотека». Магазины радовались моей работе еще меньше, чем издатели «Спенсер медиа», но это меня не волновало. Я пришла со срочной журналистской миссией. Да, я разослала и-мейлы всем, кого знала в издательской сфере, но ведь есть масса людей, которых я не знаю, так отчего не обратиться к ним в наступившие дни добрых дел? У меня был план, осталось найти имена. Но чтобы взять штурмом нью-йоркский медиамир, надо как минимум знать журналы. Что за каторга – целый день изучать журналы мод! Обводя взглядом полки, я задыхалась от тайного восторга. Каждая обложка казалась волшебной. Темно-красные, травяно-зеленые, золотые, серебряные, блестящие. Ах-х-х, несовершеннолетние мамочки из эмтивишного шоу «Мама-подросток» стоят под деревом все вместе! Рождество сплачивает людей. Я жадно листала свежий выпуск «Вог», одновременно блуждая глазами по стеллажам. О-о-о, свадебные журналы!

Оглянувшись через оба плеча, я схватила «Брачные узы: Нью-Йорк». Журнал оказался тяжелым. Сердце забилось сильнее. Я открыла его наугад, попав на очаровательную невесту с женихом и венчание под Рождество в нью-йоркских «Рейнбоу румс». Ох-х-х! Невеста была в платье «Ромона Кевеза», жених в костюме от Ив Сен-Лорана, кольца от «Картье». Я с ходу принялась подгонять церемонию под себя. «Кольца, во-первых, от «Тиффани». Алекс скорее всего наденет винтажный костюм. А я хочу платье собственного дизайна, чтобы в последнюю минуту его выбросить и заменить непомерно дорогим. И немного валиума», – подумала я, решительно закрывая журнал. Какой он все-таки тяжелый!.. Если запустить им кому-нибудь в голову, серьезные увечья обеспечены.

– Замуж выходите, мисс? – спросил вдруг продавец из-за моего плеча, впившись глазами в свадебную порнографию.

Я ответила совершенно обоснованным пронзительным смехом.

– Я? Нет! – Однако по какой-то причине я была не в силах положить журналы обратно. – Не сейчас.

– Понятно. – Он вразвалку пошел к прилавку, за которым и скрылся. Благосклонность небес, заслуженная мной в статусе потенциальной невесты, быстро улетучивалась. – Просто нравится читать свадебные журналы.

Да кто он такой, проверяющий от издательств? Я несколько месяцев пользовалась этим магазином как библиотекой, а он хоть бы пикнул, и вдруг сегодня начал придираться!

– Я журналистка, провожу исследование, – объявила я, с тяжелым шлепком кладя всю стопку на прилавок. – Я очень известный специалист.

Продавец купился на это не больше юриста Лоуренса.

– О’кей, – сказал он, приподняв бровь и пробивая журналы. – А то некоторые любят просто почитать журналы. С вас тридцать девять долларов.

– Мать твою! – Я вытащила почти все до единого пенни из кармана и протянула продавцу. Обязательно надо устроиться в свадебный журнал – «Хит», по-моему, стоил четвертак. – В смысле, спасибо.

– Вам спасибо. – Он отдал сдачу и сложил журналы в дешевого вида пакет коричневой бумаги. Я скорее согласилась бы идти по улице с номером «Сисек» [8] .

С журналами под мышкой, высоко подняв голову, я уверенной походкой вышла из магазина и бегом побежала в «Багелсмит» с бьющимся сердцем и потными руками, сгорая от нетерпения еще раз посмотреть на ручной работы коробочки из чистого серебра с подарками гостям церемонии. Душа просила роскошной свадьбы.

– Энджел, привет! – Продавец пончиков Ронни помахал мне рукой из-за прилавка. – Как обычно?

– Да. – Я махнула в ответ, усаживаясь на высокий барный стул у окна и вытаскивая стопку журналов. Зимой здесь мое любимое место. Летом я буду сидеть за уличным столиком кафе-мороженого, весна и осень застанут меня у Ист-Ривер – буду смотреть, как ходит паром между Бруклином и Манхэттеном, но зимой мое излюбленное место – у запотевшего окна в «Багелсмит».

Посматривая на прохожих, я задыхалась от восторга над свадебными платьями, чехлами для стульев и именными карточками у обеденных приборов. Мимо шли модели, музыканты, курьеры, студенты, молодые мамаши, местные старички, одинаково стенающие от засилья яппи и хипстеров. Всегда что-то новое, но никогда ничего удивительного… До сегодняшнего дня. Неповторимая шапка каштановых кудрявых волос и алый тренчкот смотрят на меня, стоя на другой стороне улицы. Дженни. Я бешено замахала, одновременно ища сотовый в сумке на случай, если Дженни слепая. Но восторг при виде подруги, перейдя с закипания на ключевое бурление, сменился страхом. Почему она здесь? Отчего сперва не позвонила? Что стряслось? Все ясно, у нее сгорела квартира. Через секунду она помахала мне в ответ и пошла через улицу. Я опустила глаза на журналы. Черт, она не должна это видеть. В панике я сунула их в мою торбу от Марка Джейкобса, стараясь не разорвать ослабевшие швы.

– Хей! – Розовощекая Дженни вбежала в кафе. – Привет!

– Привет! – Я обняла подругу и усадила на второй стул, выдержав тяжелый двусмысленный взгляд мексиканца, отодвинувшегося в угол. – Что ты тут делаешь? Все в порядке?

– Все прекрасно, – подтвердила она, взяв бутылку воды из открытого холодильника и одним движением скручивая пробку. – А что?

– Потому что средь бела дня в понедельник ты в Уильямсберге, – сказала я. Реакции не последовало. – А по понедельникам ты работаешь. И ненавидишь приезжать в Уильямсберг.

– Зато люблю тебя навещать, – ответила Дженни с фирменной широкой улыбкой. – И пончики люблю. Что хорошего?

– Ты пришла меня повидать? – в замешательстве переспросила я. – А почему не позвонила?

– Иисусе, да расслабься ты, мисс Эго. – Дженни выдула полбутылки воды не отрываясь. – Я тебя, конечно, люблю, но пересекла реку по иным причинам, не ради твоего прекрасного зада.

Зад у меня вовсе не прекрасный. А в январе будет еще хуже после рождественской объедаловки.

– Например?

– На маникюр. – Она неопределенно махнула рукой с ненакрашенными ногтями. – Тут хорошая студия. Я пообедала и решила заскочить к тебе поболтать о Вегасе.

– А что за студия? – В Уильямсберге миллион маникюрных кабинетов, а я ни одного не знаю. – Мне негде делать ногти.

– Я, между прочим, знаю и других людей, кроме тебя. – Дженни оторвала половину моего пончика, едва Ронни поставил передо мной тарелку. – Одна из девушек в офисе постоянно сюда ездит, а я хочу выглядеть супер для сказочного Лас-Вегаса.

Блестяще. Вот и еще пунктик в список, где уже значится приобрести купальник в разгар зимы, стянуть все четвертаки из банки на прачечную и выдержать ужас восковой эпиляции зоны бикини. В последний раз, когда мы с Дженни покушались на эту территорию, она собственноручно сорвала с меня полоски и надела на меня одно из своих бразильских чудес. На этот раз я надеялась на профессиональные услуги и купальник, прикрывающий не только пятнадцать процентов моей задницы. Я, конечно, многого прошу, но настроена решительно.

– Фу, с тунцом, – сморщилась Дженни, откусив от моего пончика-гамбургера, но, к моему удивлению, продолжила есть. – Я дала себе слово: никаких углеводов до вторника. Что ты со мной делаешь, Кларк?

– Расширяю твои горизонты. – Я схватила оставшуюся половину прежде, чем она исчезла. – Ну что, да здравствует Лас-Вегас? О гостинице договорилась?

Бывшая консьержка Дженни имела обширные знакомства в индустрии гостеприимства и обещала все организовать, когда вчера после вечеринки мы устроили продолжение банкета в закусочной Скотти. Разумеется, Дженни знала, что мои передвижения в пределах США, несмотря на мои очень уверенные (хоть и безосновательные) заявления, будто все будет в порядке, поставлены на счетчик.

– Я договорилась и с гостиницей, и с авиакомпанией, и с Эрин, и у меня новость, – кивнула она, откладывая полпончика. – Мы летим в четверг.

– В этот четверг?!

– Угу. Остановимся в «Де Лухо», вылетаем утром, вернемся вечером в воскресенье. Понедельник тебе на отлежаться, а со вторника резко включаемся в работу. Я записала тебя на новую встречу с юристом и сказала ему, что ты не уйдешь из кабинета, пока он не разберется со всем твоим дерьмом. Так что – вива ля виза. Надеюсь, ты ощутила прилив счастья, Энджи?

Я пододвинула Дженни мою половинку пончика. Очень хочется узнать, что такого хорошего я натворила в прошлой жизни, чтобы заслужить подобную подругу. Прилив счастья – это еще слабо сказано.

– Ты летишь в Вегас? – Да, Луиза.– Без меня?– Да, Луиза.– Я так тебе завидую! Это нечестно, ты летишь в Лас-Вегас, а я торчу здесь.Я возмущенно посмотрела в глазок веб-камеры:– Ты торчишь в своем красивом доме, с замечательным мужем, беременная первенцем, наверняка чудесным ребенком! По-моему, абсолютно справедливо, что ты там, а я три ночи буду накручивать вираж за виражом по Олтон-Тауэрс разврата!Луиза тоже скорчила возмущенную мину. Проблема скайпа в том, что люди видят выражение твоего лица: очень трудно притворяться, будто тебя не бесит собеседник. С давней подругой мне удавалось поболтать/поныть/посплетничать по скайпу раз в две недели, а когда она залетела, мы перешли на еженедельные встречи. Я с болезненным удовольствием разглядывала ее живот. Луиза всегда была тощей – чтоб мне лопнуть, ни за что не пропущу такое. Вечером в понедельник я лежала у елки, поглядывая в окно на отвратительную погоду – дождь со снегом или снег с дождем – и отрывала картонную полоску с упаковки крекеров «Голдфиш». Дома Рождество означало бы пакет за пакетом «Мини-чеддарс», а «Голдфиш» больше всего напоминали «чеддарс». К тому же они в форме рыбок, а никто не любит необычные чипсы так, как я.– Я, между прочим, надеялась, что в этом году ты приедешь домой, – надулась Луиза. – Ходить беременной хуже некуда: я толстая, плаксивая, совершенно трезвая. Представляешь Рождество без спиртного? Мои мать с отцом, родители Тима, Господи, я уже боюсь, твои приедут, а мне даже «Бейлиса» нельзя!– Это лучший аргумент в пользу стерилизации, какой мне доводилось слышать, – отозвалась я. – А я собираюсь в Вегас. Ты все еще будешь с пузиком, когда я вернусь?– Может, я все же выпью, – продолжала Луиза, постучав по животу кулаком. – Посмотрю, как ей понравится пара сладких вишен. Мое грудное молоко все равно на девяносто процентов будет состоять из совиньона.– Моя мать поделится с тобой понюшкой крэка, – предположила я. – Или укольчиком метадона. По случаю Рождества.– Нет! – Она отшатнулась от экрана. – Не верю, что твои мама с папой курят травку. Моя малышка тоже не верит, что твои родители курят анашу, а у нее еще и сознания нет!Как – малышка? Я вскочила на ноги. Так у Луизы будет девочка? Как же я пропустила письмо?– Малышка? – Я готова была постучать по экрану, чтобы привлечь внимание подруги. Иногда я забываю, что скайп не совсем то же самое, что соседский кот, вылизывающий задницу за моим окном: я разговариваю с женщиной, которая сидит за тысячи миль отсюда. – Значит, УЗИ показало у тебя девочку?– Она никогда не была кем-то бесполым! Ты одна называешь ее дитем, – язвительно сказала Луиза. – Нет, мы УЗИ не делали и точно не знаем, просто материнская интуиция.М-да. Я даже огорчилась.Но ведь пока нет фотографии в фейсбуке, дите остается дитем, не правда ли?– А признаки появились? – спросила я. – Симптомы всякие?Беременность меня искренне ужасала, и я исподтишка забавлялась состоянием Луизы. Я считала беременность чем-то вроде изнурительного девятимесячного похмелья – тошнота, капризы, желание полежать и посидеть – и нападения лицехвата из «Чужих». Нечто живое внутри тебя! То, о чем ты не просила! Ну хорошо, признаю, с последним можно поспорить, но вы меня поняли. Никто не просыпается с мыслью: «Хочу, чтобы сегодня из моей вагины вылезло девятифунтовое орущее чудовище и два года цеплялось мне за сиськи». Дамочки думают – о-о, прелестные крошки. Им кажется, что они светятся счастьем. Они считают себя вправе занять последнее свободное место в метро. Они не задумываются о нескольких месяцах от и до – по крайней мере не так, как я. По мне, менструации – ежемесячное благословение, а не проклятие.– Да. – Луиза сморщила нос. – Грудь жутко болит, и геморрой начинается. Но я все равно рада: через четыре месяца у меня будет настоящий младенец!– Боже!..– Я знаю.Секунду мы пялились друг на друга в глазок. Я не знала, о чем думает Луиза, но готова была поспорить на кругленькую сумму, не о том случае, когда она завернула в одеяльце школьную морскую свинку, как ребенка, катала целый день в коляске, а потом уронила в пруд, пытаясь убаюкать.– Так когда ты приезжаешь? – нарушила она молчание. Луизу невозможно заставить молчать дольше минуты, разве что закатить на ее свадьбе сцену и сломать руку жениху. В свою защиту добавлю – я сделала это всего однажды. – Я очень соскучилась.– Если не улажу с визой, вернусь очень скоро и надолго, – пообещала я, связывая волосы в хвост – верный знак, что пора стричься, – и снова распуская их по плечам. – Помочь мне друзья не могут. Никто не хочет, чтобы я уезжала, но… По-моему, они относятся к моей проблеме не так серьезно, как могли бы.Луиза изо всех сил старалась изобразить сочувствие, скрывая радость от перспективы заполучить дешевую няньку. Хотя младенца мне в жизни не доверят, даже через год. Вообще не доверят ничего ценного, даже коробку «Скай плюс» или айфон.– Ты Алекса имеешь в виду? – спросила она. Я закусила губу. Луиза кивнула. – А ты с ним говорила?Я молчала.– Энджел, – Луиза строго посмотрела на меня, – тебе необходимо с ним поговорить и прямо сказать, какие мысли роятся в твоем крошечном мозге. Не ограничивайся невзначай брошенными намеками в надежде, что он уловит и все поймет. Что ты ему сказала?– Что мне нужна новая виза.Это была правда.– А чего не сказала?– Что я не подхожу ни под одну категорию тех, кому дают визу, а без нее меня в два счета вышвырнут из страны.– То есть ты фактически с ним еще не говорила?Как ни противно, это тоже было правдой.– Отчего же? – весело соврала я. – Мы все время говорим.Конечно, блин, мы не обсуждали это. Я думала о разговоре и пыталась завести беседу, но с самой вечеринки у Дженни Алекс либо спал, либо где-то шатался. Вряд ли стоило, сунув голову за дверь спальни, с веселой улыбкой выпалить: «Ой, дорогой, я еду в Вегас, а по возвращении у нас будет малюсенький разговор о том, как через четыре недели меня депортируют».– Алекс не выносит принуждения, – попыталась оправдаться я. – Он только хочет знать, что все будет в порядке. Значит, все так и будет. Он сказал: «Поговорим об этом после Рождества». Нет смысла сейчас его волновать. Ему знать не обязательно.– По-моему, ты пытаешься сказать, что это ты не выносишь принуждения, – отозвалась подруга. – Что будет, если тебе не дадут визу?– Тогда мне конец.– О, Энджел… – с досадой покачала головой Луиза, – Да, тебе хана. Давай уже возвращайся.– Согласна, мне хана. – Высунутый язык – нормальный взрослый ответ, правда же? – Алекс всегда получает гастрольные визы и, видимо, не считает это большой проблемой. Честно говоря, я намного меньше волновалась до его отъезда в Японию, не сомневаясь, что работа обязательно подвернется прежде, чем начнутся проблемы, но вот…В животе что-то резко оборвалось – как упавшая в пруд морская свинка.– Знаешь, это мало поможет, но я верю, что у тебя все будет в порядке, – произнесла Луиза, сверкнув улыбкой, поддерживавшей меня в трудных ситуациях двадцать восемь лет. – Ведь речь идет об Энджел, которая неожиданно переехала в Нью-Йорк и поселилась там совсем одна, об Энджел, встретившей столько классных подруг, к которым я безумно ревную, об Энджел, на чью сумку я променяю любимого мужа. Так и знай, он весь твой, если согласишься.– Ты не отдала бы мне Тима за сумку, если бы увидела ее сейчас, – сказала я, мрачно поглядев на потертую торбу, печально лежавшую на диване. – Да и не поможет тебе «Марк Джейкобс» с ночным кормлением.– А Тим поможет? – саркастически осведомилась подруга.– Убедительно, – признала я.На компьютерном экране роскошная, сияющая Луиза обкусывала уже неровный ноготь.– Эндж! – Она зажала рот рукой.– Лу?– Я очень боюсь заводить ребенка.– О, замолчи! – Мне захотелось ее шлепнуть. – Ты будешь лучшей в мире мамочкой. С чего это у тебя сомнения?– Ну, это… – Она быстро оглянулась назад, проверяя, что горизонт чист, и подалась к глазку веб-камеры. – Помнишь, как в школе я уронила в пруд морскую свинку?

– С Луизой говоришь? – Алекс, взъерошенный после дневного сна, вошел в гостиную в одних трусах и старой футболке с «Лед Зеппелин». После недавнего перелета и смены часовых поясов он спал когда попало. На секунду он остановился, прикидывая, как пройти через эпическую гору журналов, стикеров и маркеров, разбросанных по полу. Вместе с растущим беспорядком росла моя уверенность в получении визы, и, Боже, что за бардак царил в комнате! Вырванные страницы с выходными данными журналов, каракули моих пробных заголовков и целый сонм обведенных кружочком пар обуви, которые мне, конечно, работу не найдут, но эффективно мотивируют. Через пару секунд он сдался, поцеловал меня в макушку и потопал к елке. Я вздохнула. Алекс дома всего пару дней, а конфет на елке почти не осталось. Я пыталась намекнуть, что леденцы с елки не едят до Рождества, но у него были железные аргументы: в мусорном ведре он видел два пустых шоколадных рождественских календаря от «Кэдбери» и целый ворох оберток от шоколадных елочных игрушек. Что ж, придется докупить полосатых леденцов. Доллар девяносто девять центов из принципа возьму из суммы на подарок Алексу.– Да, – сказала я, закрывая макбук. – Не могу поверить, что она ждет ребенка. Она сама еще как маленькая.– Люди все время рожают детей. – Он зубами сорвал обертку с сахарной вкуснятины зубами, на цыпочках прошел по моему «офису» и присел рядом. Как хорошо, что он дома. Настолько хорошо, что в животе защекотало и на язык просилось умильное «я тебя люблю». В животе лучше щекотка, чем леденцы, – меньше калорий. – С ней все хорошо?– Да, – кивнула я. Мне казалось очень странным, что два таких важных для меня человека до сих пор не знакомы лично. – Завидует, что я лечу в Вегас без нее. А по-моему, все честно: ребенка-то она тоже без меня завела.– Ну, с этим ей твоя помощь не требовалась, – засмеялся Алекс, положив голову на диван и глядя на меня. – Тебе разве мама не рассказывала о пчелках и цветочках?– Конечно, нет. В свое время я считала ее ханжой, но теперь склоняюсь к мысли, что она была под кайфом и ничего не запомнила.Он задумчиво кивнул, посасывая полосатый леденец.– Ну, когда двое по-настоящему любят друг друга…За это он получил по голове подушкой.– Кстати, о Вегасе… – Он выхватил подушку из моей слабой, хрупкой руки и бросил через комнату. – Ты когда летишь?– Предположительно в этот четверг, улетаем на все выходные, – с сомнением сказала я. – Дженни уверяет, что все схвачено, но, по-моему, ее импровизация обернется лажей. Хорошо, что Эрин тоже едет, не даст нам окончательно свихнуться.– Понятно. – Алекс со вздохом повернулся ко мне. – Утром в лифте я видел Джеффа…Та-ак. Любая история с участием Джеффа заканчивалась плохо. Бывшая бурная любовь всей жизни Дженни, а в настоящее время жених некой Шеннон и наш сосед, Джефф традиционно оставлял после себя слезы или минимум пьяные взаимные обвинения. Справедливости ради добавлю, что я столкнулась с ним, когда выносила мусор, и в тот раз все очень хорошо закончилось. Я перечитала всю Жермену Грир (вернее, бегло просмотрела одну книгу и видела Жермену в «Ньюс найт») и считаю, что разрешать мужчинам таскать тяжести никак не унижает женской чести. Тем более неподъемные мусорные мешки.– Так вот мы с ним выпили кофе, он рассказал о своей холостяцкой вечеринке, у них кто-то в последнюю минуту отказался, и, в общем, Джефф пригласил меня. – Алекс закинул в рот остаток мягкой конфеты и несколько секунд напряженно жевал.У меня возникло нехорошее предчувствие.– Мальчишник будет в Вегасе.О нет.– В эти выходные.О Боже, нет!Мне искренне хотелось верить, что Дженни понятия не имеет – ее бывший будет в Вегасе в одно время с нами. Я сомневалась, что она уже пережила былую страсть и любит своего Сигга. Но ведь втайне я до сих пор верю, если лечь спать нагишом, сгорит дом, а если надеть носки от разных пар, тебя гарантированно задавит машина. Иногда я ужасно глупая. А порой нет.– Думаешь, она в курсе? – спросил Алекс.– А ты думаешь, нет? – отозвалась я. – Не знаю, что с ней делать. Спросить напрямик – будет все отрицать, но ведь не может же это быть совпадением! Без трупов поездка точно не обойдется. Кого-нибудь придушат, а меня посадят.– Не сомневаюсь, – поддержал меня Алекс. – Хорошо, что я согласился приехать к Джеффу. Теперь у тебя есть на кого опереться.– Ты поедешь? – Я в жизни не была счастливее. Ну разве когда нашла шоколадное яйцо в ящике с нижним бельем спустя месяц после Пасхи, думая, что все их съела. И то не поручусь. – Ты летишь в Вегас?– Да, – кивнул он и снова с хрустом начал жевать. – Я сто лет там не был. Вегас – лучшее место на свете.Вегас? Я повернулась и посмотрела на последнего человека на Земле, которого я назвала бы фанатом Лас-Вегаса. Какие еще тайные пороки скрывает Алекс? Может, покупает фарфоровых кукол онлайн каждую ночь, после того как я засну?– Тебе-то что в Вегасе делать? – вырвалось у меня, причем на «тебе-то» я невольно сделала ударение. К счастью, удалось поймать себя за язык, прежде чем я договорила «проституток обхаживать?».– А проститутки? – вскинулся он. – А покер? Я люблю иногда сыграть партию.– Даже не знаю, что меня сильнее шокирует, – задумчиво произнесла я. – Пожалуй, покер.– Спасибо, – отозвался он. – Давно не садился, но вообще-то я хорошо играю. Может, я сорву куш и куплю тебе что-нибудь красивое.– Держи карман шире, – игриво сказала я, уже оттопырив карман до отказа и не собираясь отпускать до самой Невады.– Может, по пиву? – Он перелез через спинку дивана, чтобы не нарушать моего журнального безумия. – Ты вроде с головой в работе!– Еще как, – подтвердила я, вырывая страницу с рецептом домашних рождественских крекеров. – Не всем же впадать в зимнюю спячку.– Энджел!– Да?Хм, интересует ли меня очерк о том, как изменить свою личность, заведя аквариумных рыбок? Пожалуй, нет.– Это что за дерьмо?!Я замерла с высунутым языком и маркером в руке.– Которое?О-о-о че-о-орт, я оставила сумку на кухонном столе. Из нее же торчат свадебные журналы!– Вот это!Я медленно обернулась, приготовившись защищаться фразой «Я провожу исследование!», но Алекс с полными страха глазами тряс не зажатой в кулаке свадебной порнографией, нет, у него в пальцах был одинокий листок бумаги. А-а, письмо. Пора выложить его из сумки, что ли.– Ах это… – Я вытянула ноги и снова скрестила их.– Это, это. – Он помахал письмом у меня перед носом. Можно подумать, я его наизусть не помню. – Что это за фигня?– Это письмо, – спокойно объяснила я. – Из иммиграционной службы. Ничего особенного.Меня саму удивило, как я смогла произнести последние два слова, учитывая мою первую реакцию на письмо. Я всегда мастерски вводила себя в заблуждение.– Ничего особенного?! Здесь сказано, что тебя выдворят из страны! – Алекс перечитывал текст, не переставая кричать. Навороченный компьютер, а не человек. – Через месяц! Уже меньше чем через месяц! Это ты сама додумалась про «ничего особенного»?– Ну, потенциально это может стать серьезной проблемой, – тихо ответила я. – Но все будет в порядке.– Как? Каким образом в порядке?Не припомню, когда я видела Алекса настолько рассерженным. Впечатление несколько портило то, что он стоял в футболке и трусах, но мой мужчина уже не был довольным, мягким и пушистым, и от этого под ложечкой неприятно засосало.– Мне нужно только получить новую визу, – прошептала я. Чем громче кричал Алекс, тем тише становился мой голос.– Надо понимать, есть еще кое-что, о чем ты мне не рассказала? – Он не отрывал глаз от листка бумаги. Видно, пришел в такую ярость, что не мог на меня смотреть. В любом случае мне от этого не легче. – Ты не хочешь объяснить, что происходит, какие еще бумажки вывалятся из твоей сумки, когда я буду проходить мимо?Ну так и знала, что он залезет в сумку в поисках конфет. Надеюсь, не успел найти. У меня было ощущение, что потом я их сама захочу.– Ну, возможно, юрист не поддержал мою уверенность в получении новой визы… – медленно начала я. – Но он не сказал, что это невозможно! Мне просто надо собрать доказательства моей уникальности или получить контракт от английского журнала. И рекомендации. И портфолио работ. И некоторые другие бумажки. Что в этом такого невозможного?– А что в этом легкого? По-моему, это чертовски сложно!В правоте ему не откажешь. В моем пересказе виза действительно становилась несбыточной мечтой. Минимум очень трудной задачей.– Что за ерунда, Энджел? Почему ты мне ничего не сказала? – Он и вправду вне себя. Обычно Алекс к ночи становился сама мягкость. В полудреме, с болтающейся челкой-инди он максимум мог перейти улицу, не попав под машину. Но сейчас его глаза были широко открыты и сверкали гневом. Казалось, он вот-вот начнет крушить все вокруг, как Годзилла в Токио.– Так, пожалуйста, успокойся, – попросила я. Глупо. Я помахала воображаемой красной тряпкой перед мордой воображаемого быка. – У меня просто не было возможности тебе сказать. Я честно собиралась. Никаких проблем не возникнет, вот увидишь.– Черта с два шанса у тебя не было. Как это может не стать проблемой? – Он кинул письмо мне в сумку и замахал руками в воздухе. – Твою задницу вот-вот попрут из США, как это может не быть проблемой?– Крик не выход, – заметила я. – Это делу не поможет.– Приходится кричать, потому что ты молчишь, как немая! – взорвался он. – Ты же ничего не делаешь! Ведешь себя как маленькая, какая от этого польза? Ты снова утаиваешь от меня неприятности, снова, Энджел! Вот что делу не поможет!Я едва сдерживала слезы. Ненавижу скандалы, но он прав. Вина целиком на мне.– Алекс, не надо, – всхлипнула я. – Я правда думала, что сама справлюсь.Он молча открыл холодильник, достал пиво, сорвал пробку и хлопнул дверцей так, что все внутри зазвенело.– А что, раньше нам этот метод помогал?Упс.– Алекс… – начала я, но он выпил почти полбутылки не отрываясь и рукой отодвинул меня с дороги.– Я собираюсь принять ванну. – Он затряс головой, видя, что я собираюсь что-то сказать. – Ты не хотела со мной говорить, а теперь я с тобой говорить не могу.Я отвернулась к моим бумажным кучам. Сердце упало куда-то на дно желудка. С каждой секундой заговорить становилось все труднее. Вместо того чтобы извиниться, я сидела с открытым ртом, вроде рыбки гуппи.Сидя среди первозданного хаоса, я чувствовала, как улетучивается моя уверенность. Во мне нет ничего незаурядного. Я даже не журналистка. Мне просто повезло поймать шанс, а теперь удача отвернулась. А еще я вздорная соплячка, которая решила, что разбросанная по комнате стопка журналов поднимет настроение. Не сработало. Наоборот, разболелось колено, и я порезала о бумагу большой палец на ноге. Вот поэтому мне и не надо было съезжаться с парнем. Дженни уже накатала бы по меньшей мере два мотивационных списка, план действий и диаграмму своего прогресса. Алекс злится в ванной, дуя пиво. Я бы тоже с удовольствием хандрила в ванной, но, как успела узнать, это ни к чему хорошему не приводит. В ваннах можно только барахтаться, как брюзгливый гиппопотам, а у меня не было времени на перевоплощение в брюзгливого бегемота. У меня не было времени сидеть и раскисать из-за чересчур бурной реакции Алекса. Времени отвлекаться на новую сумку от Ив Сен-Лорана в «Мэри Клэр», кстати, тоже не было. Применив испытанный метод «Что делала бы в подобной ситуации Дженни Лопес», я вытерла одинокую слезинку, выкинула из головы слова Алекса, брошенные в запале, и открыла записную книжку на чистой странице, задвинув «Мэри Клэр» ногой под диван. Я это сделаю. Получу визу. А затем дам Алексу кулаком в плечо, чтобы не был таким идиотом.

Я смотрела на чистый лист. Он смотрел на меня. Ладно, может, Алекс и не идиот, просто испугался возможности моей депортации, а не рассердился из-за того, что я случайно забыла рассказать о письме. Я уже готова была признать эту возможность. В принципе. Или тут всего понемногу. Сняв с ручки колпачок, я посмотрела на кончик стержня, чувствуя, что исписалась. Вытащив из-под дивана «Мэри Клэр», я положила его рядом в качестве стимула.

...

Вот. Этого хватит, чтобы доказать – я настроена серьезно. Я, безусловно, могу закончить что-то из перечисленного за четыре недели плюс-минус уик-энд в Вегасе. Но это все равно не решит проблему с разозленным бойфрендом. Естественно, моей реакцией на нашу первую настоящую ссору было остаться на диване, надув губы, и ждать, пока он не подойдет, сделав вид, что ничего не произошло. Пусть страсти остывают, пока один из нас не припомнит случившееся во время ссоры лет через семь. Так принято в Британии. Но если я решила вести себя по-взрослому, надо действовать. Все когда-нибудь бывает в первый раз.

– Алекс?! – Я тихо постучала в дверь ванной, упираясь подбородком в согнутые колени, а спиной о стену. Перед таким разговором лучше сесть поудобнее.

Ответа не последовало. Пора пускать в ход тяжелую артиллерию.

– Алекс, прости меня.

Послышался всплеск и довольно громкий вздох.

– Можно, я войду, и мы поговорим?

– Дверь заперта.

– Ты не мог бы ее открыть?

– Я не стану вставать из ванны, чтобы тебя впускать.

Я была очень благодарна, что он не стал уточнять причину.

– Прекрасно, я буду говорить отсюда, – предложила я. – Прости, что не сказала тебе о письме. Не ищу оправданий, я должна была сказать тебе сразу, но письмо пришло на следующий день после твоего возвращения, у нас был очень напряженный уик-энд, ты боролся с разницей во времени, и я не хотела подвергать тебя очередному стрессу. Я правда думала, что все улажу сама. И по-прежнему считаю, что могу справиться с проблемой самостоятельно. У меня есть план…

– У тебя всегда есть план, – отозвался он. – Только он часто не срабатывает.

– Неправда! – нахмурилась я, стараясь припомнить сработавший план. Если в голову сразу ничего не пришло, это не значит, что у меня ни разу не было хорошего плана.

– Назови какой-нибудь свой план, не включавший применения насилия либо отъезда из страны, – мстительно заявил он. – Всякий раз ты оказываешься в заднице потому, что не умеешь разговаривать с людьми.

Признаю, он не так уж и ошибался. Последние восемнадцать месяцев прошли в постоянных перелетах и избиениях окружающих. Сперва я врезала мужу лучшей подруги туфлей и сбежала в Нью-Йорк от близких, не удосужившихся открыть мне глаза на измены бывшего. Затем я побывала в ЛА и случайно выяснила секрет невероятно сексуального актера. В тот раз я никого не избила, хотя руки и чесались. А потом была поездка в Париж, где я отхлестала одну девицу по лицу, уехала в Англию поездом, совершила налет на продуктовый отдел «Маркс энд Спенсер» и поехала назад в Париж, где устроила яростный скандал с другой фурией прямо на фестивальной сцене в прямом эфире. Момент запомнился миллионам зрителей. О, и последняя импровизация с Сисси. Но если кто и заслуживал взбучки, так это она. Пусть мои планы составлены не лучшим образом, но на этот раз у меня реальный, жизнеспособный план действий. В настоящей записной книжке! Как он может не сработать?

– Вот, я сейчас с тобой говорю.

– Неплохая отмазка.

– Если я пообещаю впредь обсуждать с тобой все важные решения: выезд из страны, чье-нибудь избиение, покупку новых туфель или обливание коктейлем, – ты откроешь дверь? – спросила я.

Наступила тишина, нарушаемая подозрительными всплесками.

– Дверь открыта, – спустя некоторое время ответил Алекс. – Я солгал, что запер.

– Чудила, – пробормотала я, толкая дверь, на четвереньках подползая к ванне и прислоняясь к ее теплому боку. Алекс выглядел роскошно – в пузырьках пены до подбородка, с мокрыми волосами, сердитым выражением лица и пивом в руке. На него было невозможно сердиться или дуться. Безумно трудно сохранять виноватый вид, когда а) неудержимо хочется рассмеяться и б) обладатель упомянутой жалобной мины избегает на тебя смотреть.

– Классная ванна, – восхитилась я, сдувая с ладони в воздух тучу пузырьков.

– Да. – Алекс поправил свое пенное одеяло, добившись полного и плотного прикрытия. – Спасибо.

– Очень мужественно.

– Отвали.

– Как ты галантен.

Мгновение мы сидели в не очень комфортном молчании. Алекс пил пиво, я пристроила подбородок на край ванны. Я бы подождала дольше, но на полу в ванной сидеть не очень-то приятно, да и пена таяла на глазах. У меня было ощущение, что я с трудом смогу продолжить серьезный разговор, когда весь товар станет виден лицом.

– Ты на меня очень сердишься?

– Да, – ответил Алекс, убирая с лица мокрые волосы. – Очень. Но я зол на себя, что не сдержался. Я не должен был повышать голос. Слушай, что нужно, чтобы ты начала мне все рассказывать?

Я пожала плечами и смахнула капельку воды с его лба, прежде чем она скатилась ему в глаз.

– У меня никаких тайн не осталось, – сказала я тихо. – Обещаю, это не повторится. Я буду тебе все рассказывать. Озвучивать каждую мысль. Тебе еще надоест слушать, будешь искать у меня кнопку паузы.

Теплый и мокрый, он взял меня за руку и слегка сжал.

– Я не шучу, – сказал он, серьезно глядя на меня. – Знаю, ты занимаешься этой проблемой. И Дженни тоже, я прав?

Я кивнула.

– Мы с тобой знаем, Дженни всегда добивается своего. Но мне надо знать о таких вещах. Это важно, Энджел. Каково мне, по-твоему, от осознания, что тебя могут выкинуть из страны? Мне ты ничего не говоришь, зато в курсе все твои подруги.

– Не очень? – предположила я.

– Не очень, – подтвердил он. – Ты моя девушка, мы вместе живем. Такие вопросы мы должны решать вместе.

– Знаю. – Я пыталась не всхлипнуть, но это было трудно. – Просто за последний год я привыкла решать проблемы сама и плохо умею просить мужчин о помощи. И я правда не хотела тебя волновать.

– Я не просто мужчина, – напомнил он. – Я твой мужчина. Я хочу помочь. Я хочу волноваться. Я волнуюсь, что ты сломаешь себе шею в каких-нибудь дурацких туфлях. Боюсь, что ты подавишься коркой пиццы, потому что слишком быстро ешь. Боюсь, что ты умрешь от переохлаждения, потому что не носишь нормального зимнего пальто. А сейчас у меня появился реальный повод для волнений.

Я была тронута. Слегка задета, но очень тронута. Я хотела сказать, что тоже волнуюсь за него. Правда, мои волнения связаны с какой-нибудь роскошной тощей блондинкой, которая украдет его среди ночи. А это не так трогательно, как его милые страхи, не правда ли? Мне и «Космо» перечитывать не надо (в третий раз), чтобы знать, что неистовая паранойя и беспочвенная ревность не самые привлекательные женские качества.

– В зимнем пальто я выгляжу как эмблема шин «Мишлен», – защитилась я, в свою очередь, нежно сжав его руку.

– Потому что на улице минус десять, идиотка. – Недовольство на лице Алекса против воли сменилось улыбкой, он привстал и легко поцеловал меня в губы. – Теперь иди, чтобы я спокойно принял ванну и занялся делом, прежде чем сам выброшу тебя из страны.

– Девчонка! – Я выхватила бутылку пива у него из руки, вскочила и выбежала из ванной. – Может, тебе еще и свечки зажечь?

– А у нас нет ни одной! – крикнул он уже через дверь.

Стоя с оставшимся в бутылке теплым пивом, я смотрела на собственноручно возведенную гору хлама в гостиной. Я пережила нашу первую ссору с криками; стало быть, рабочую визу получу без труда. Если Вегас меня не доконает.

Рано утром в четверг я поцеловала на прощание Алекса и выскочила за дверь, где меня поджидал блестящий черный таункар, равнодушный к обжигающему холоду.

У меня выдалась прекрасная неделя. После мотивационного скандальчика я за полчаса составила десятки предложений редакторам нью-йоркских изданий, предлагая себя как бесценный клад, если их интересует жизнь Нью-Йорка. Я – отличный выбор, рекламировала я. Я знаю нью-йоркский культурный андеграунд, голливудских знаменитостей, отлично разбираюсь в моде и живу в хипстерской среде. В США нет лучшего корреспондента, чем Энджел Кларк. Ну и что, если я несколько пристрастна? От частого повторения все, что угодно – хорошее или плохое, – начинает казаться правдой, и у меня действительно отлегло от сердца. Краткий звонок юристу Лоуренсу подтвердил, что медиавиза у меня в кармане, если я заключу контракт с известной медиакомпанией. После всех скандалов с прослушиванием телефонов многим газетам и журналам наверняка срочно нужны талантливые, честные, амбициозные молодые корреспонденты с неподмоченной репутацией, которые просто счастливы раскрывать секреты знаменитостей и получать за это деньги. Справедливое жалованье за честную дневную работу. Это даже хорошо, что у меня не сложилось с твиттером и я не дорвалась до автоответчика Хью Гранта.

С Алексом все вышло как нельзя лучше. Из ванной в воскресенье он выплыл идеальным бойфрендом. Зимние прогулки по парку, раболепное исполнение моих желаний, подбрасывание идей для моих коммерческих предложений, пакеты «эм-энд-эмс» из «Дуэйн Рид», принесенные по собственной инициативе. Это было восхитительно. Свадебные журналы лежали у меня под матрацем с выдранными страницами, с загнутыми углами, автоматически открываясь на самых непристойных (с платьями) страницах, но я запретила себе об этом думать. Да, я мечтала, чтобы Алекс надел мне кольцо на палец. Да, душа просила определенности. Но я хотела сделать все правильно. Я уже была помолвлена, и в тот раз, когда в конном экипажике в Севилье мне преподнесли скромное колечко, моей реакцией оказалось «Ну да, наверное». Но когда я представляла, что предложение делает Алекс, у меня останавливалось дыхание. А ведь люди вообще-то не могут без воздуха. Я хотела прожить с ним остаток дней – угроза депортации мне это подтвердила, но Алекс? Он хочет, чтобы я была с ним, повторяет это снова и снова, но ни разу не намекнул, что намерен узаконить отношения. Мы делили квартиру, пристрастие к пицце с ананасами и даже бритвенный станок (без ведома Алекса), но готов ли он разделить со мной остаток жизни?

Чем больше я пыталась не думать об этом, тем больше меня это беспокоило. В голову настойчиво лезло венчание. Поход по супермаркету превращался в шествие к алтарю, каждая песня на айподе была потенциальным сопровождением первого танца новобрачных. Всякий раз, как Алекс опускал руку в карман пальто, у меня замирало сердце: мобильный или кольцо? Мобильный или кольцо? Чаще всего это оказывалась гигиеническая помада. Тоже мне мужчина…

Дженни я не видела после по-сестрински разделенного пончика с тунцом. Я звонила, посылала сообщения, предлагала вместе пообедать, выпить кофе, просто выпить, но она всякий раз была «немножечко занята». Брать два отгула в это время года, видите ли, «безумие», и у нее ну просто ни минуты свободной. Я не стала напоминать, что в офисе она на полный день всего два месяца, и это доказывает – мне по крайней мере, – как я выросла в личностном плане. Без возможности поболтать у меня, разумеется, нет шансов обсудить ситуацию с Джеффом, то есть знает ли Дженни о его холостяцкой вечеринке и приурочена ли наша неожиданная вылазка к этому знаковому событию. Я сказала подруге, что Алекс едет в Вегас с Джеффом, и огорченно вздохнула, когда она сухо отрезала: «В этот уик-энд сначала друзья, а телки потом». – Йо-йо-йо! – Дженни передвинулась на заднем сиденье машины, освобождая место для меня и моего баула. В нем было все, без чего я не могу обойтись: одеяло, чипсы, носки, пластырь, таблетки от головной боли, берокка и кухонная мойка. – Ты рада? Я рада! Вегас, детка!– Рада, – сухо ответила я и начала проверять электронную почту, не показывая Дженни энтузиазма, на который она рассчитывала. – Вегас, ага.– Это худшее ура, которое я слышала в жизни. – Дженни выхватила у меня телефон. – Я выключаю твой мобильный. Сейчас наше, девчачье время. Ни писем Алексу, ни сообщений Сиггу, понятно?Отключив мой, а затем и свой телефон, она побросала их в недра своей прелестной «Мьюз» от Ив Сен-Лорана. Как она была прекрасна!.. Сумка, я имею в виду.– Вообще-то я проверяла, не пришли ли предложения о сотрудничестве от журналов. Спасибо.– Пожалуйста, – отозвалась подруга, не уловив сарказма. – Вылетаем в одиннадцать, сядем в два, у бассейна будем в три, а к четырем я хочу напиться – неделя была адская.– Возможно, я немного глуповата, – призналась я, прежде чем продолжить: – Но разве декабрь в Вегасе не такой, как везде? У бассейна-то не отморозим себе чего-нибудь?– Я рада твоему вопросу, Энджел, – ответила Дженни, как профессиональный администратор. – Средняя температура в Неваде редко опускается ниже шестидесяти градусов по Фаренгейту в дневное время, а эта неделя в городе Лас-Вегас выдалась необычайно теплой, воздух прогрелся до восьмидесяти. Но даже если погода нас подведет, отель «Де Лухо» известен новейшей системой кондиционирования, позволяющей посетителям наслаждаться летними восьмьюдесятью пятью градусами круглогодично.– Блеск, – искренне восхитилась я. – Вот умеешь ты…– За это мне и платят большие бабки, – похвасталась она, рассыпая по плечам густейшую гриву длинных вьющихся волос.– Что, правда платят?– Почти.– Понятно.На мгновение мы замолчали, затаив дыхание, когда машина, виляя, въехала на скоростную автомагистраль Бруклин – Квинс. Убедившись, что мы живы, я выдохнула (о чем сразу горько пожалела, так впился пояс джинсов) и повернулась к Дженни с вопросом, от которого она уходила всю неделю.– Итак, – начала я с серьезной миной, – Джефф.– А что с Джеффом? – спросила она, мажа губы блеском.– Он в Вегасе. В эти выходные. На своей холостяцкой вечеринке.– Да?– Хочешь сказать, ты не знала об этом, когда заказывала билеты?– Энджи, – подруга бросила «Джуси тьюб» в сумку и снисходительно улыбнулась, отчего мне захотелось ей врезать, – конечно, я знаю, что он там будет – у нас по-прежнему много общих знакомых. Но, планируя поездку, я об этом не знала, клянусь.– Не знала? – Я поверила этому не больше, чем перспективе уложить Дженни на обе лопатки. Даже меньше, честно говоря, – она здорово похудела в последнее время.– Нет. Но даже если бы знала, это не повлияло бы на мои планы. Мы с Джеффом живем в одном городе, я не собираюсь переезжать обратно в Лос-Анджелес, чтобы никогда не встречать его. Так отчего же мы не можем выбрать для отдыха одно и то же место? Вегас большой, мы на Джеффа не наткнемся, если не станем специально за ним бегать. Вероятности увидеть его до понедельника не больше, чем если бы он, ну, не знаю, зашел к тебе в гости. Ну раз вы живете в одном доме!Разговор явно раздражал Дженни – в конце каждого предложения ее голос шел вверх, а это случается, только когда она пьяна или в бешенстве. Калифорнийский акцент. Ее замечание я признала справедливым. Нью-Йорк – город маленький, каждый день мы встречаем одних и тех же людей. У меня образовался целый кружок друзей, которым я обязательно кивну, – Мужчина с чихуахуа, Леди в розовом пальто и Сэр Сильнокашляющий. Пусть я с ними не спала, но натыкаюсь на них постоянно. У Дженни куда больше шансов столкнуться с Джеффом на своей территории (вернее, на моей), чем в диком, эксцентричном Лас-Вегасе, но все же!..– Прекрасно. Не знала, так не знала, – сказала я, немного смягчив выражение лица. Но лишь немного: я ей не совсем поверила. – Только давай договоримся: каков запасной план действий на случай, если мы на него все-таки наткнемся?– Нет никакого плана, я ничего не замышляю, – печально ответила Дженни. – Он женится. У меня Сигг. Сколько раз ты, Эрин, Ванесса, Джина, мой психотерапевт, мой швейцар и продавец из винного твердили, что мне надо жить дальше? Ну так я и живу. Если мы его встретим, я буду вежлива. Мне, наверное, понадобится выпить, а вечером я засну в слезах.– О, Дженни! – Я улетела на другой край сиденья, чему очень поспособствовал водитель, резко перестроившись в другой ряд, и крепко обняла подругу. – Извини, я знаю, это по-прежнему больно. Я не хотела тебя расстраивать.– Это не проходит даже в лучшие дни, – всхлипнула она. – Тебе повезло, ты не знаешь, что такое разбитое сердце.– Не искушай судьбу, – перебила я. – Официально-то мы не расписаны.– Хм. – Дженни внимательно изучала свой маникюр. – Я в любом случае могу наложить вето на вашу помолвку.Мне не показалось, что она шутит. Я подняла бровь.– А что он забыл на холостяцкой вечеринке моего бывшего? – начала заводиться Дженни. – Что случилось с командой Лопес? Ты моя лучшая подруга, он твой бойфренд. Он что, не понимает, что его верность автоматически становится моей заботой? Так себя ведут только говнюки.– А-а-а. – Вот оно что. – Во-первых, он любит Вегас. Ну и они с Джеффом вроде приятели.После этого я отпрянула, не зная, в какую форму выльется ее гнев. Вроде приятели. Ремонт друг дружке делать не помогают и не встречаются каждый выходной, но могут иногда вместе выпить.– Поцелуй меня в задницу, – тихо и спокойно сказала Дженни. – Если я его там увижу, пусть поостережется. Я не шучу.Больше мне ничего не требовалось. Все, что надо, она сказала.

– Ну где она? – Дженни ругала Эрин на чем свет стоит, допивая второй кофе из «Старбакса». – Если из-за нее мы опоздаем на рейс, я дам ей пинка под тощую задницу! – В случае чего она бы позвонила, правильно? – Я снова посмотрела на часы. До посадки оставалось двадцать минут, и я понятия не имела, в какую сторону Ла Гуардии кинуться, чтобы попасть к своему выходу. Плюс я была на каблуках, то есть бег исключался. Не желая связываться с проверкой багажа, я ограничилась ручной кладью и в результате ковыляла по терминалу в ботильонах «Джузеппе» с кисточками и на шпильках высотой шесть дюймов – самое то для Вегаса, по уверениям Дженни. Она их позаимствовала из шкафа с образцами. Я согласилась: в таких ботильонах только по Вегасу и рассекать, а не бегать по терминалу в Квинсе. Я выгляжу как дура. Дура с кисточками. М-да, настоящий Вегас.– Эй!По терминалу к нам спешила миниатюрная блондинка. Я обратила внимание, что она ни в коей мере не одета, не собрана и не готова к поездке. Интересно, как это понимать?– Дженни! Энджи! – Эрин подбежала с раскрасневшимися щеками, безукоризненно уложенный светлый «боб» разлетелся от ветра. – Вы почему трубки не берете?!– Берем, когда звонят. – Дженни, пошарив в сумке, вынула свой телефон и помахала им у Эрин перед носом. – Видишь? Никаких пропущенных звонков.– Да он у тебя выключен, балда, – сказала Эрин, постучав по темному экрану. – Боже мой, я уже не знала что и думать!– А, да… – У Дженни хватило совести покраснеть и протянуть мне мой телефон. Принимая сотовый, я тоже рассыпалась в извинениях.– Ладно, это все ничего, – отмахнулась Эрин от наших слов и просияла: – Я приехала сказать, что не лечу с вами.– Что?! – искренне растерялась Дженни. – Заткнись, бледнолицая, и бегом на самолет! Шмотки тебе купим на месте!– Не могу. – Эрин вынула из кармана, как мне показалось, тонкую белую ручку и протянула Дженни. – Я беременна!– Господи! – Дженни бросила тест на беременность на пол. – Ты же на него писала! Зачем суешь в руки то, на что помочилась?Эрин смерила ее взглядом.– В смысле, мы тебя поздравляем!Обняв миниатюрную Эрин, мы радостно запрыгали, насколько позволяли ботильоны. Эрин была старше нас, и мы с Дженни знали, что уже некоторое время она пыталась забеременеть. Прекрасная новость. Вот и в США одна из моих подруг успела на уходящий детский поезд. Ужас! Я с удовольствием убеждала себя, что Луиза, с которой нас разделял целый океан, только и занимается ожиданием доставки из «Амазон» куклы «Крошечные слезки», но Эрин? Я же ее все время вижу. Я увижу, как она толстеет и носит потрясающие джинсы с большой эластичной вставкой на животе. Все по-настоящему. Живой младенец. Фу-у-у! Надеюсь, ей не придет в голову совать его в руки мне или Дженни: одна из нас его точно сломает.– Да, я сделала тест сегодня утром… – И уже сияет! Как это возможно? – Меня несколько дней тошнило, я думала – съела что-нибудь, а тут, не знаю почему, решила сделать тест перед выходом из дома, и вот, положительный. У нас будет ребенок!– У нас? Ох, ну как мы рады! – воскликнула Дженни, снова кидаясь к ней с объятиями.– Я говорю, у нас с Томасом, но, ради Бога, почему бы и нет? – Эрин улыбнулась. – Ужасно жаль, что я не могу с вами ехать. Не хочу нарушать намеченные планы, ведь я не смогу отрываться в вашем темпе. У меня уже нет сил.– Мы тебя хорошо понимаем, – ответила я за нас обеих, прежде чем Дженни успела возразить. – Поезжай домой, отдыхай, покрась комнату в желтый цвет…– Девочки, вы лучшие. – Эрин, самая невозмутимая и искушенная из моих знакомых, запрыгала с ножки на ножку, держась руками за живот. – Я даже выразить не могу. Я не буду сумасшедшей мамашей, не буду, клянусь. Я просто… Я так счастлива!Налетев с последним вихрем поцелуев, Эрин выбежала из терминала и забралась в свой блестящий черный таункар. Проходя через таможню, я думала, что скоро все изменится. Эрин, миниатюрная, ухоженная и ужасно гламурная, превратится в огромную, неопрятную и дерганую. Прощай, сумка «Боттега Венета», здравствуй, подгузник. У Луизы будет ребенок, у Эрин будет ребенок, Дженни ведет себя почти как взрослая – не иначе мир сошел с ума.

Устроившись в скользком кожаном кресле, я изучила содержимое сетчатого кармана на спинке впереди стоящего кресла (каких только журналов там не оказалось!), надела носки, завернулась в одеяло и приготовилась сладко вздремнуть. От Нью-Йорка до Лас-Вегаса лететь шесть часов, то есть приличный четырехчасовой сон плюс по часу в начале и в конце полета – почитать путеводитель и составить список дел, которые обязательно нужно сделать в Лас-Вегасе. Начало у меня уже было: посмотреть живое выступление «Крейзи хорс», покататься на роликах по «Стратосфере» [9] и сняться со всеми имперсонаторами Элвиса, какие попадутся. Я хотела поставить все наличные на 36 «красное» и сняться у маленькой белой венчальной часовни, чтобы у матери случился сердечный приступ. Так ей и надо, а то добавила себя в мои друзья в фейсбуке. Словом, список обещал быть длинным: все знакомые мне что-нибудь советовали. В самолете я рассчитывала отдохнуть, посмотреть «Капитана Америка», пока Алекс не стоит над душой, требуя пропускать сцены, где Крис Эванс снимает рубашку. Однако план не оправдался: спустя всего семь минут чтения под музыку Дженни постучала меня по плечу.– Энджел, как же нам повезло! – заявила она.– Это почему? – спросила я, с подозрением глядя на шестерых здоровяков, бесцеремонно уставившихся на Дженни, как посетители зоопарка во время кормления.– Потому что Брэд, чемпион мирового класса по покеру, направляется в «Де Лухо» на покерный турнир. – Подруга показала на очень крупного и пафосного типа, напоминавшего ведущего игрового шоу. – Он научит нас играть в покер!В ответ на маниакальную улыбку Дженни я продемонстрировала ей эквивалентное отсутствие энтузиазма. Как, мы еще не пересекли границу штата, а она уже поощряет внимание мужчин, которые, насколько я могу утверждать, всему предпочитают покер, джинсу с ног до головы и сандвичи «Сабвэй»? Среди них не было ни одного, кто не сжимал бы футовой длины закрытый бутерброд. Сандвич с тефтелями в восемь утра?! Фу-у-у! Если бы Брэд Питт решил вспомнить роль в «Одиннадцати друзьях Оушена» и показал мне пятикарточный стад и прочий экстра-класс, я бы еще подумала. А до тех пор меня за карточный стол и не тащите.– Мне и так хорошо, спасибо, – отказалась я, снова вставляя плаг, который Дженни тут же выдернула.– Энджел! – Да, с Дженни этот номер не пройдет. – Брэд с друзьями хотят научить нас основам покера. Подумай, как это любезно с их стороны!Я вежливо улыбнулась Брэду и компании и кивнула. Один из них засмеялся. Ну ничего себе!– Дженни, – я была сама вежливость для человека, которому пришлось встать в пять утра, – я даже правила в детские карты не могу запомнить. Давай, ты займешься картами, а я ограничусь щелями автоматов.– Я бы тоже выбрал щелки, – драматическим шепотом сказал Брэд смешливому.– Что вы сказали? – Я вынула второй плаг и выпрямилась.– Энджи, – Дженни положила руку мне на локоть, – не обращай внимания, мальчики перевозбудились. Редко развлекаются, вот и все.– Так мы договорились, выпьем сегодня, красавица? – Брэд так и подался вперед со своего кресла, пьяно улыбаясь Дженни от уха до уха. – Сыграем в карты или будем что-нибудь совать в щели?– Нет, – вздохнула Дженни, откидываясь на спинку кресла. – О щелях мы позаботимся сами.Опытный игрок, Брэд знал, когда его карта бита. Он огорченно обмяк в кресле, не обращая внимания на издевки и насмешки друзей. Большой мальчик выстрелил и промазал.– Ты что вытворяешь? – прошипела я подруге. – От Сигга у тебя крыша поехала? Ты что, не способна оценить относительную привлекательность остальных мужиков земного шара? Зачем тебе этот урод?– Знаю. Заткнись! – помрачнела она и помахала стюардессе. – Две «Маргариты», будьте добры.– Я не буду «Маргариту», – отказалась я. – Еще чего, с восьми утра напиваться!– А кто сказал, что это для тебя? – Дженни опустила столик. – Но раз ты вылезла, выпьешь за компанию. Принесите нам три, пожалуйста.Стюардесса удивленно посмотрела на меня, но послушно пошла в бортовую кухню.– Все нормально? – Я обмотала провода наушников вокруг айпода и убрала его. Дженни явно требовалось мое участие. – Что происходит?– Вегас, детка! – Она воспроизвела слабую барабанную дробь на столе. – Ты мне обещаешь, что у нас будут прекрасные, незабываемые выходные?– А ты мне обещаешь не говорить больше с Брэдом?– Пообещаю, – кивнула Дженни, снимая бокалы с подноса вернувшейся стюардессы. – Если ты это выпьешь.– Ненавижу пить в самолетах, – заныла я, нюхая «Маргариту». Нет ничего лучше коктейля с текилой до полудня. – Меня тошнить начнет!– Вегас настаивает, чтобы ты это выпила, – сказала подруга, покачивая бокалом у меня под носом. – Если не выпьешь, Вегас огорчится. Ты хочешь, чтобы Вегас обиделся?– А ты хочешь, чтобы меня стошнило?– Если тебя вырвет, куплю тебе ужин со стейком, – пообещала она, подавая мне бокал и зааплодировав.– Если меня вырвет, я не захочу стейк на ужин, – хмыкнула я, отпивая коктейль. Кстати, неплохо. Текилы совсем чуть-чуть. Надо же чем-то заняться, чтобы не смотреть, как сидевший через проход Брэд ковыряет в носу. Бр-р-р!

– Как ты себя чувствуешь? – спросила раздражающе бодрая Лопес, когда мы заняли очередь на такси в легендарном, но стылом Лас-Вегасе. Вот вам и несезонная жара: солнце яркое, но на улице мороз. Моих дорожных джинсов и надувного домика будет явно недостаточно. – Не лучшим образом, – ответила я, шаря в сумке в поисках темных очков и сдерживая икоту. В «Маргаритах» действительно было мало текилы, но если выпить десяток, так самое оно. Хуже дневной пьянки только пьянка в самолете, а я пила в самолете с самого утра, и теперь мне было так паршиво, что я не на шутку боялась отдать концы.– Ничего, выживешь. – Дженни шутливо ткнула меня кулаком в локоть и широко улыбнулась стоявшему за мной парню.Говорят, лучшие подруги обычно одного уровня привлекательности или получают одинаковую зарплату. Но я считаю основой прочной женской дружбы схожую устойчивость к алкоголю. Не сможет алкоголичка дружить с девицей, которая уже готова, едва завидев фартук бармена. В принципе и я, и Дженни могли легко переварить по три мартини, но отсутствие завтрака в сочетании с перелетом привело к тому, что алкоголь застал меня врасплох. Я чувствовала себя захваченным городом, который отдали на разграбление победителю.– Ты меня слушай, милая, все будет в порядке. – Дженни осторожно обняла меня сбоку, не горя желанием испачкаться в моей рвоте. – Нас ждет прекрасный уик-энд. Много отдыха, полет на вертолете над Большим каньоном, СПА, коктейли, танцы. Может, купим подарков на Рождество. Тебе что, не интересно?– Интересно.Мне все было интересно, но меньше, чем, скажем, часок в постели в комнате с опущенными шторами, с грелкой со льдом на лбу и тазиком у кровати. Но все равно – интересно.– А, да! Классно! – Дженни просматривала сообщения на своем айфоне. – К нам приедет Сэди!Да уж, классно.Вегас стал для меня головной болью еще до того, как приземлился самолет, а теперь к нам присоединится худшая девица, какую я имела удовольствие называть другом (в фейсбуке). Я плохо знаю неписаные правила поведения с соседками лучших подруг, но Сэди собиралась платить часть ренты, и это автоматически дало ей право вмешиваться в жизнь Дженни. А порой ей удавалось залезть и в мою жизнь. При виде мины Дженни у меня вытянулось лицо, а жуткая головная боль и накатывавшиеся волны тошноты лишили всякого хладнокровия.– Ну, раз у нас освободилась кровать – Эрин же не едет, – пояснила Дженни. – Ты не сердишься? Не сердись. Сэди написала, что в выходные ей придется торчать дома в одиночестве. Я написала – мы здесь, она попросилась к нам, и я не смогла ей отказать…– Дженни… – Я подняла руку, сглотнув что-то горькое и противное. – Все нормально. Когда мы уже доберемся до гостиницы?Подруга кивнула и взялась за ручку моего чемодана. Я, тряхнув головой в ответ, отдав чемодан, успела отвернуться и согнуться над урной.– С меня ужин со стейком, – тихо пообещала Дженни.

Дальше все начало стремительно ухудшаться.

Мои радужные мечты о Вегасе рассыплись в прах буквально на глазах. Мне и в страшном сне не могло присниться, что нам дадут паршивый номер с бежевыми стенами и крошечным плоским теликом, намертво привинченным к стене. С решетками на окнах! Пусть в свое время меня избаловали прекрасными гостиницами, но это по любым меркам просто дыра.

– Да какая разница, мы же не сидеть в четырех стенах приехали, – прокомментировала Дженни, бросая сумку на кровать с дешевым бельем. – Только спать приходить сюда будем.

– Что, вот так? – оторопело уточнила я, глядя в окно, откуда открывался прекрасный вид на номер напротив, где безобразно ожиревший мужчина нагишом спал на своих грубых, кусачих простынях. Незабываемое зрелище.

– Э-э, я, хм, того. – Дженни покусывала губу. – Может, комнатами поменяемся. Это не совсем то, на что я рассчитывала. Нас должны были поместить в хороший номер…

Заметив на ковре темно-красное пятно, я уставилась на Дженни квадратными глазами:

– Дженни, тут кого-то убили?

– Это вино. – Нежной ладонью Дженни потерла лицо. – Я уверена, это красное вино. Ладно, спускайся к бассейну, а я схожу узнаю, с кем тут можно переговорить.

– Я боюсь заходить в ванную, – пожаловалась я, прижимая сумку к груди. – А вдруг там труп?

– Иди переоденься, – приказала Дженни, сунув ключ от номера в карман – она была в узких, как вторая кожа, джинсах «Джеймс» и широким шагом направилась в прекрасное недалёко. – Увидимся у бассейна.

Бассейн. У бассейна мне сразу станет лучше. Если только там не мусорный контейнер со шлангом – судя по состоянию номера, это не исключено. Проявив прямо-таки цирковую ловкость, я вылезла из своих одежек, не ступая на ковер, и натянула цельный купальник в стиле пятидесятых прямо на белье – еще в школе на уроках плавания я в глубине души не сомневалась, что умение стаскивать трусы из-под купальника однажды пригодится. Разыскав в чемодане шлепанцы, я сунула в них ноги, надела пляжную тунику от «Виктория сикрет» поверх прекрасного купального ансамбля и буквально побежала к двери.

С огромной радостью я увидела, что бассейн в «Де Лухо» фантастический. Выйдя из лифта, я невольно улыбнулась. Называть бассейном то, что простиралось передо мной, было все равно что обозвать Атлантический океан прудиком. Тут был песок, солнце и изобилие глубокой морской синевы; в лучших традициях Вегаса все это было ненастоящим. Искусство, вызывающее обман зрения.

– Вам помочь, мисс?

Невысокий, но очаровательный мальчик с густыми каштановыми волосами и шоколадными глазами возник рядом со мной. Я спохватилась, что рот у меня открывается и закрывается сам собой, как у гуппи.

– Кабинку? Коктейль? – Он показал на ряд мягких, дорогих на вид шезлонгов вдоль пляжа. От солнца их защищали тенты сочных цветов драгоценных камней, а у бассейна возлежали счастливые люди, потягивая неоновые напитки через не менее яркие соломинки. Впрочем, со «счастливыми» я ошиблась: присмотревшись, я увидела блаженно пьяных отдыхающих. Казалось, им все равно, что у них в номере предположительно перерезали кому-то горло: они все равно останутся в этой гостинице, и объяснение этому одно – выпивка.

– Кабинку, пожалуйста, – ответила я прелестному мальчику.

Снаружи «Де Лухо» очень красив: белый, как сахарная глыба, сверкающий под солнцем, высоко вознесшийся в небеса, он в точности совпадал с обещаниями Дженни. Жаль, что номера напоминали декорации из «CSI: место преступления». Когда мы проходили регистрацию, все было не так плохо, но я с трудом сдерживала рвотные позывы, поэтому запомнила только сияющий мраморный пол вестибюля, в котором отражалась вся моя головная боль и вовсе не такой блестящий лифт. Потом вспоминается вытертый ковер на шестом этаже – и следы предполагаемого преступления в номере. Но здесь, у бассейна, царило настоящее волшебство. Легкий ветерок проносился над водой, и если небо казалось ярким, синим и совершенно натуральным, я понимала, что жара, согревавшая кожу, не имеет ничего общего с естественной, пусть нигде и не было видно обогревателей. Будь то вентилятор или колдовство, меня не интересовало: это казалось прекрасным. За тысячи миль от проблем и волнений и всего в двух минутах от «Маргариты». А это о многом говорит, с похмелья вы или нет.

Короткая прогулка по берегу – я с наслаждением зарывалась пальцами ног в белый песок, – и меня провели в личную пляжную кабинку. Я вежливо улыбнулась и забралась в нее, рухнув на мягчайшие подушки, которыми была выложена вся кабинка. Несколько секунд, и плечи расслабились впервые после того, как я села в самолет. Неужели сейчас декабрь и всего несколько часов назад я прилетела из замерзшего Нью-Йорка? Я будто на Карибах. Если, конечно, на Карибах найдется десятифутовая украшенная елка, установленная между пальмами. Кстати, прелестно смотрится.

Официант спросил номер моей комнаты и смылся, оставив меня в одиночестве. Я приняла две таблетки эдвила и вынула из сумки ноутбук. Поставив его на огромный диван, я ждала, пока он включится. Не помешает проверить почту, прежде чем я поддамся расслабляющему влиянию необузданного уик-энда, полного флирта и развлечений. Приходилось держать руку на пульсе. Я очень гордилась коммерческими предложениями, разосланными на неделе, и мне не терпелось посмотреть ответы. Еще я старалась игнорировать дам, загоравших топлес в кабинке напротив, в основном потому, что ужасно завидовала таким бюстам. Открыв входящие сообщения, я сразу поняла, что проверить почту можно было и потом.

«Дорогая мисс Кларк! Спасибо за интерес к нашему журналу, но в настоящее время у нас нет свободных вакансий…»

«Дорогая мисс Кларк! Благодарим за интересное предложение, но, к сожалению, эта идея не соответствует общему направлению нашего издания…»

«Дорогая Энджел! Огромное вам спасибо, ваша колонка нам очень нравилась, но мы совсем недавно публиковали нечто похожее…»

Ну что ж, хоть имя без ошибок написали. Я поспешно выключила звук у голосовой почты. Это ничего не значит. Хорошо, что отказы пришли достаточно быстро – значит, редакторы прочли мои предложения и отнеслись ко мне достаточно серьезно. Еще пять предложений оставались без ответа – хорошие, надежные пять предложений. Волноваться не о чем, я уверена.Кликнув на закладку, я открыла свой новый сайт – ПриключенияЭнджел. ком. Раз «Лук» закрыл мой блог, я оставила за собой название – так моим поклонникам легче будет меня найти. Я издала звук, похожий на «пр-р-р», спохватившись, только когда оголенные леди напротив сдвинули очки на кончик носа и посмотрели на меня. Я приветливо помахала и улыбнулась. Дамы отвернулись. Неужели они не знают, кто я? Восемнадцать месяцев барахтаюсь в своих приключениях – и приплыла к истокам, сижу и пишу онлайн-дневник о мелочах жизни. Ничего, сработало один раз, сработает и второй. Позитивный настрой творит чудеса.«ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНДЖЕЛ: ВИВА ЛАС-ВЕГАС! Вот я и оказалась в легендарном Лас-Вегасе, у бассейна в декабре. По тротуару ходят люди в парках, а я лежу в купальнике. Странный город.Когда моя лучшая подруга оглушила меня новостью о девичнике в ЛВ, я и понятия не имела, чего ожидать. В мечтах я видела мир гламура, полный блеска, шоу-герлз, леденящих кровь историй о подростковых уличных бандах, фильмов с Элвисом и фантазий Зигфрида и Роя [10] . Но я прекрасно знала и оборотную сторону. Спасибо фотографиям разнузданных попоек на девичниках в фейсбуке с розовыми ковбойскими шляпами и экстренным выпускам «E! Энтертейнмент» о недельных пьянках с участием разнообразных Кардашьян. Честно говоря, я так и не оправилась от вида Джесси из «Спасенных звонком» с накладками на сосках и вряд ли когда-нибудь оправлюсь. Но мне нужно побывать в Вегасе, чтобы стать больше Дитой фон Тиз, чем шоу-герл.В рамках журналистского расследования буду держать вас в курсе своих приключений. Представляю вам главных игроков: я, двадцати-с-лишним-летняя девственница в Вегасе, уже мучимая похмельем, замираю в восторге при виде искусственных сисек, уставившихся на меня с другой стороны бассейна. Дженни, моя лучшая подруга, давно и безнадежно подсевшая на гламур, которую придется держать на поводке, если я хочу вернуться в Нью-Йорк живой. И наконец, супермодель Сэди, второе имя – Проблема С Большой Буквы «П». Я не лгу. Я полна дурных предчувствий.Впечатления о гостинице у меня фифти-фифти: бассейн похож на декорацию к роскошному фильму, а занюханный номер смахивает на место преступления. Следующий пост опубликую, когда выиграю и продую свой первый миллион в блэкджек и выйду замуж за стриптизера».Я остановилась, перечитала написанное и вставила в блог. Если нас оставят в мотеле «Бейтс», непонятным образом затесавшемся среди нормальных номеров отеля, поселюсь у этого бассейна. Я надела темные очки, чтобы как следует рассмотреть обстановку, но обзор мне неожиданно заслонил большой ярко-зеленый бокал.– Ваш подарочный коктейль «Де Лухо», мисс Кларк, – сказал красивый официант, эффектно поднося напиток.– О, я бы лучше выпила колы, – заикаясь попросила я, стараясь не смотреть на искушение. Оно мне не нужно, и я его не хочу.– В мини-холодильнике широкий выбор газированных напитков. – Он кивнул в сторону блестящего серебристого ящика в углу кабинки. – Это за счет заведения. Если вам захочется чего-нибудь еще, только скажите.Я подумала, не попроситься ли ночевать в кабинке, а не в номере.Мать учила меня не смотреть в зубы дареному коню, а отец – никогда не отказываться от дармовой выпивки, поэтому я осторожно отпила из бокала. Боже, какой вкусный коктейль! При ближайшем рассмотрении в бокале оказалась замороженная смесь красных и белых полос и, если не ошибаюсь, на добрую половину состояла из мятного шнапса. Замороженный полосатый леденец. Мечта, а не коктейль.Быстро закрыв ноутбук, я перекатилась на спину и улыбнулась алому шелку, которым была обита кабинка. Алекс сейчас в небе, летит, рассекая воздух, на холостяцкую вечеринку. Дженни занимается чем-то таинственным, в результате чего, надеюсь, мы получим номер поприличнее. А что и где делает Сэди, я не знаю и знать не хочу. Очень возможно, это последние десять минут, которые я могу уделить себе в ближайшие три дня. Я села, снова отпила из бокала, ощущая, как шнапс уносит остатки похмелья, закрыла глаза и отпустила все проблемы. Нет ничего лучше короткого сна под шум океана. То, что он ненастоящий, меня не волновало.

Можно подумать, пробуждения на шезлонге в не принадлежащем мне купальнике было недостаточно. Первым, что я увидела, открыв глаза, не далее чем в футе от своего носа, был белейший снежок в дюйм толщиной. Я поморгала. Снежок не исчез. При этом над головой сияло прекрасное чистое синее небо, а в нескольких метрах люди плескались в открытом бассейне. Солнце. Бассейн. Снег. А, ну да, я же в Вегасе. Полюбовавшись этим несоответствием еще секунду, я собрала вещи и отправилась на поиски Дженни. Аккумулятор сотового сел, пока я спала, а подруга не объявлялась, то есть либо ее кокнули в нашем номере, либо она меня не нашла. Решив быть хозяйкой своей жизни, я опустила ноутбук в сумку, сделала большой глоток уже растаявшего, но по-прежнему вкусного коктейля и пошла в отель искать Дженни. Как Коломбо, только без плаща. И сигар. И прилипчивой мелодии из фильма. Но в остальном совсем как Коломбо. Сердце у меня остановилось, когда я на цыпочках вышла из роскошного лифта в «Трэвелодж» [11] на шестом этаже и вставила карточку в щель у двери номера шестьсот девятнадцать. Дверь не открылась. Я потерла карточку о задницу, прикрытую туникой, и попробовала снова. Ничего. Мигающий красный огонек грубо отказывался допустить меня к моим вещам. Что происходит? Мне подсыпали рогипнол? Уже? Я предполагала, что доживу до второго, а то и третьего дня, прежде чем проснусь тигром без зубов [12] .– Да черт возьми, – с досадой пробормотала я, деликатно скребясь в дверь. – Дженни, ты там?Вдруг меня охватил страх, что предыдущий жилец-убийца вернулся за Дженни, и я забарабанила в дверь.– Да я вообще не хочу входить в эту дыру, – орала я на паршивую дверь с накладкой под дерево. – Дура деревянная!– Прошу прощения, мисс Кларк…Слегка напуганная женщина в той же униформе, что и красавчик у бассейна, робко прервала мою ругань. В такие мгновения я бываю рада отсутствию Алекса.Пригладив тунику, я кашлянула и спросила:– Да?– Будьте любезны пройти со мной. – Служащая провела меня к лифту, старательно скрывая тревогу. Я тоже не хотела бы оказаться в железном ящике с бабой, которая только что воевала с дверью, ругая ее последними словами.Я почти не сомневалась, что меня решили вытурить, поэтому испытала некоторое замешательство, когда служащая потянулась мимо меня к кнопке двадцать шестого этажа. Спустя семнадцать самых неловких секунд в моей жизни дверцы открылись, и мы оказались в пушистом белом холле с единственной золотой дверью в конце коридора. Я не знала, что и думать. А когда женщина открыла золотую дверь, ведущую в великолепную комнату, я застыла на месте. Служащей, видимо, не очень хотелось ждать, пока я отомру: мягким толчком она заставила меня ступить на толстый белый ковер, на котором не было видно ни единого кровавого пятна.– Боже, Энджи нашлась!Оказывается, Дженни переселилась не в лучший мир, а в лучший номер.– Обязательно научи меня писать жалобы, – прошептала я, боясь сделать шаг. Может, я еще сплю. Может, это «Начало». Надеюсь, через секунду появится Леонардо Ди Каприо и подтвердит, что это так. Я не стану возражать. Дженни, изящно изогнувшись, стояла у огромного, во всю стену, окна, выходившего на Стрип. Пожалуй, окно не совсем точное слово, – рамы не было. Куда ни посмотри, повсюду стекло и мои любимые пионы. Я мысленно дала себе пять минут до того, как что-нибудь разобью, запачкаю или разрыдаюсь. До Дженни оказалось двадцать пять шагов. Я прошла зону гостиной, находившейся уровнем ниже остальных комнат сьюта и уставленной пухлыми диванами, огромными букетами пионов и низкими зеркально-чистыми кофейными столиками, и снова поднялась наверх, миновав на пути к окну бар, огромный, как экран в кинотеатре, телевизор и пульт диджея.– Красивый вид отсюда, правда? – Дженни отпила шампанского, самодовольно ухмыляясь.Солнце садилось, заливая город густо-оранжевым светом. Онемев, я смотрела на это чудо, как вдруг Стрип ожил. Казалось, весь мир втиснут в этот клочок пустыни. По одну сторону от нас соседствовали Рим и Венеция, напротив расположился Париж со сверкавшей в закатных лучах Эйфелевой башней. Я мысленно взяла на заметку туда не ходить: столица Франции или Париж, США, – это не мой город. Выше я неожиданно увидела дом, милый дом: Эмпайр-Стейт-билдинг и статуя Свободы, обернутые американскими горками, весело подмигивали ожившими огоньками. Из вершины огромной черной пирамиды взметнулась башня света, а рядом замок короля Артура гарантировал традиционные приколы старой доброй Англии, как ее понимал Дисней. Я взяла с себя слово избегать и этого нехорошего места. Я не для того приехала в Лас-Вегас, чтобы жевать сомнительный пастуший пирог и ржать над пудингом с изюмом [13] . В небе самолеты везли в жертву Стрипу свежее пушечное мясо. Когда небо потемнело, в сьюте автоматически включилось освещение на уровне пола. Снаружи Вегас, зевая, встряхивался и, размяв челюсти и продрав глаза, полностью взбодрившийся, готовился к новой ночи.– Вау, правда?– Обалденный апгрейд, – согласилась я, легко дотрагиваясь кончиками пальцев до стекла. Все было совсем как в «Алисе в Стране чудес»: я так и ждала, что вот-вот провалюсь в кроличью нору. Но стекло не растаяло под рукой, оставшись твердым и холодным, отгораживая меня от сказочных перспектив.– Строго говоря, это не апгрейд. – Кашлянув, Дженни протянула мне шампанское. Я взяла бокал, посмотрела на него и поставила на стойку. В номере было огромное количество идеально гладких поверхностей, на которые так удобно ставить бокалы. – Мы вроде как воспользовались здешними ресурсами.– Строго говоря, мне начхать, – отозвалась я. – Это рай какой-то!– Еще бы. У меня все первоклассное.В сияющем дверном проеме появился темный силуэт. На меня торжествующе уставилась Сэди.– Вот ты где. Значит, ты выиграла, Джен!– Что ты выиграла? – Терпеть не могу, когда эта мымра называет ее Джен. Никто не зовет Дженни Джен. Это звучит собственнически, раздражает, и, честно говоря, я завидую.– Ничего. – Дженни залпом осушила свой бокал и тут же наполнила его снова. – Иди в душ. Я есть хочу.– Я спорила, что ты поняла – Вегас не для тебя, и вернулась в Нью-Йорк, – объяснила Сэди, входя в гостиную босиком и в таком крохотном бикини, что застеснялся бы даже ее гинеколог. – А Дженни утверждала, что ты, наверное, просто потерялась.– Жаль вас обеих разочаровывать. – Прищурившись, я посмотрела на Дженни достаточно пронзительным взглядом. В ответ она округлила глаза в неловкой попытке извиниться. – Я была у бассейна и не знала, что нам поменяли номер.– Я пыталась тебе позвонить, – поспешно оправдывалась Дженни. – Но сразу включался автоответчик.– Я всегда здесь останавливаюсь. – Сэди забросила длинные ноги на один из кофейных столиков, сбросив на пол серебряную салфетницу. – Люблю простор.– Сюда вся твоя квартира влезет, – отозвалась я, борясь с желанием подойти и поднять салфетницу. В таком номере не должно быть беспорядка. Он задумывался как чистый, аккуратный – и не для меня.– На то он и дом. – Сэди потянулась, продемонстрировав нам тщательную работу своего косметолога. – Дом должен быть уютным, а номера в отелях такими, чтобы лошадь заблудилась.Справедливости ради замечу, что в гостиницах Сэди разбирается куда лучше меня. Это она ездит по миру, позволяя мужчинам снимать ее в белье и прочее, что делают модели и о чем я не хочу думать, потому что позеленею от зависти. Может, человеку действительно нужен простор, чтобы как следует раскрыться. Может, где-нибудь здесь встроен отель из «Сияния». Никто не проверял?– Мне надо поставить сотовый на зарядку, – сказала я Дженни, игнорируя йоговские позы Сэди на диване. Мне совершенно не хотелось любоваться ее вагиной перед ужином. Да и после тоже. – Куда ты дела мои вещи?– Все в твоей комнате. – Дженни показала в коридор, откуда появилась Сэди. – Вторая дверь справа. Цени, я уступила тебе комнату с лучшим видом!Окрыленная, я вприпрыжку пронеслась мимо диванов, стараясь не смотреть на Сэди в позе треугольника, и вбежала во вторую комнату, засмеявшись от счастья. Когда Дженни сказала, что оттуда открывается лучший вид, я почуяла подвох. В лучшем случае я ожидала рекламный щит мужского журнала «Гром из-под земли». Но нет, подруга не шутила. Из гостиной можно было наблюдать уникальное зрелище безоглядного служения давней мечте о Жизни в Свое Удовольствие. Пейзаж, раскинувшийся за окнами моей роскошной спальни, казался настолько далеким от флуоресцентных фантазий Стрипа, что у меня захватило дух. За казино и клубами я наконец разглядела, куда спряталось солнце, и ничуть не винила светило. Кому захочется смотреть на пьяных туристов, расхаживающих по копии выпендрежного Блэкпула, когда существует раскинувшаяся внизу безбрежная пустыня, окрашенная широкими оранжевыми и красными полосами. Горы выделялись темной грядой на фоне сумеречного неба – темно-серого, подсвеченного оранжевыми сполохами и фиолетовыми тенями, которые могли бы сойти за далекие грозовые тучи, угрожающие мягкому золотому сиянию неба, переходившему в бледную, выцветшую лазурь, обещавшую в любую секунду обернуться бархатной полночью. Я еще не видела пустыню и сразу поверила, что никогда ее не забуду. Так вот как Невада выглядит в конце дня! Мне ужасно захотелось увидеть рассвет. Хорошо бы Алекс был рядом.Отвернувшись от окна, я увидела, что великолепие комнаты почти не уступает пейзажу. Поставленная под углом бескрайняя постель устлана толстыми белыми стегаными одеялами и огромными, как облака, подушками, а кушетка фиолетового бархата у окна была словно создана для того, чтобы мечтать, любуясь пустыней. Отделенная перегородкой матового стекла, у стены нашлась душевая кабинка, где легко поместились бы человек семь. А если это вас не впечатляет, посередине комнаты красовалась закругленными бортами ванна такой величины, что я взглядом поискала ковчег. Неудивительно, что Невада такая засушливая: чтобы наполнить эту посудину, потребуется океан.– Кла-арк! – закричала Дженни из общей гостиной, но я была слишком занята и не отозвалась. – Одевайся живо, у нас через час заказан столик!Шестьдесят минут на то, чтобы смотреть в окно? Пожалуй, я успею.

– Так, радость моя, ты что напялила?

Я так и замерла посреди гостиной – рот приоткрылся сам собой. Я считала, что одета вполне прилично: классическое винтажное темно-синее шелковое платье до пола с оголенной спиной и, как мне казалось, чертовски завлекательным вырезом-«капелькой» спереди. С маленьким золотым клатчем и в золотых винтажных босоножках с ремешками я была воплощением элегантности вроде Джулии Робертс в «Одиннадцати друзьях Оушена». Видимо, я что-то упустила: Дженни и Сэди тоже подражали Джулии Робертс, но черпали вдохновение в «Красотке». Сэди не иначе с мылом влезла в черные кожаные леггинсы, отчего казалось, что ниже пояса ее обмакнули в нефть, и в неоново-розовую безрукавку, с глубоким вырезом сзади. Дженни была в знакомом красном платье от Леже, но сейчас оно сидело плотнее и казалось короче – может, из-за агрессивных ботильонов на острых шпильках. Скорее они подходили для садомазохистской фотосессии.

– Ты будто на похороны собралась, – прокомментировала Сэди, обводя губы ярко-красной помадой, тюбик которой был усеян ослепительно сверкающими кристаллами Сваровски. – На мое погребение ты в таком дресс-коде не пройдешь.

– Ты точной даты не знаешь? Специально день освобожу, – огрызнулась я.

– Энджи, детка, платье у тебя красивое. – Дженни подтолкнула меня в направлении спальни. – Просто ты как будто явилась на перестрелку с кинжалом. Это же Лас-Вегас, тут принято пускаться в разгул.

– У меня вырез до задницы, – защищалась я.

– Вырез, да, – согласилась Дженни, похлопав меня по плечу. – Уже хорошо. Что еще ты с собой привезла?

Я посмотрела на шкаф и скорчила гримасу.

– Вряд ли там найдется что-нибудь более откровенное.

Тяжело вздохнув, Дженни открыла дверцу гардероба.

– Это моя вина, – пробормотала она. – Надо было проконтролировать твои сборы.

– А чем тебе не нравятся мои платья?

Почти восемнадцать месяцев я изучала тонкое искусство шопинга под руководством Дженни и считала себя по меньшей мере хорошисткой. Я уже не звонила посоветоваться перед тем, как что-то купить, а подруга за прошедший год единственный раз отправила меня домой переодеваться, и то не по моей вине. Дженни хотела видеть меня в платье для коктейля, в результате я напоминала Дороти из «Волшебника страны Оз», и мы поссорились. Но платья, которые я подобрала для этого уик-энда, не в чем было упрекнуть. Я собрала капсульную коллекцию винтажного гламура: длинные юбки с соблазнительными разрезами (я просмотрела достаточно журналов и знаю, что они опять в моде), шелковые блузки, блестящую пелеринку – нашла в «Биконс клозет» – и очень красивые босоножки с ремешками.

– Недостаточно обтягивающие, недостаточно гламурные и недостаточно крутые, – заявила Сэди, не глядя. – Совсем как ты.

Ну нет, ссоры эта модель от меня не дождется.

– Я не в обиду, – пожала она плечами, выходя.

– Я на тебя не обижаюсь, – сказала я ей вслед.

– Им не хватает… блеска. – Дженни старалась быть дипломатичной, но я все равно расстроилась. Мне требовался мартини. Может, проблема в том, что я мечтаю попасть в другую эпоху?

Не успела подруга ничего предложить, как в комнату вплыла Сэди со здоровенными портновскими блестящими ножницами и остановилась передо мной, демонстрируя тридцать два зуба.

Боже, она решила меня убить! Я зажмурилась и закрыла лицо руками. Неужели мне суждено пасть от ножниц супермодели за преступления против моды? Но вместо того, чтобы начать меня полосовать, Сэди встала на колени и отхватила три фута от подола моего платья.

– Эй! – Я хлопнула ее по макушке, как разъяренная кошка лапой, но Сэди лишь пригнулась, продолжая резать. Когда она встала и торжествующе помахала ярдами шелка, я отчетливо ощутила, как мне поддувает снизу.

– Лучше. – Сэди отступила на шаг, чтобы оценить творение своих рук. – Не блестяще, но лучше. Все, пошли есть, с голоду умираю.

– Вынуждена признать, Энджи, – сказала Дженни, отступая назад и встав рядом с только что вылупившимся дизайнером, – выглядишь великолепно.

С отвращением сложив руки на груди, я неохотно подошла к огромному трюмо в углу гостиной, собираясь оценить ущерб.

Черт, это было великолепно!

– Я всегда тебе советовала открывать ноги. – Дженни, видимо, решила защитить Сэди. Я и сама видела, что образ только выиграл, но мне не хотелось демонстрировать свои эмоции. Взяла и обрезала прекрасное платье. Я что, переодеться не могла? Какой псих станет без разрешения резать платье на живом человеке? Псих, кстати, уже мастерил из отхваченного подола погубленного платья нечто напоминающее бюстье.

– Пожалуйста, – не дождавшись благодарности, отчетливо проговорила Сэди, просовывая руки сквозь сложную сеть узлов, превративших два фута откромсанного подола в обтягивающий топ. К моему раздражению, топ получился отменный. – Все, Джен, давай ускоряйся.

– Ты замечательно выглядишь, – шепнула Дженни, взяв меня под руку и ведя к двери. – Наконец-то я вижу твои прелестные туфли.

– Это твои прелестные туфли, – поправила я, стараясь не сверлить взглядом затылок Сэди. – Которые ты скорее всего так назад и не получишь, Джен.

Когда Дженни сообщила о заказанном столике, я решила, что мы идем в хороший маленький ресторан при отеле, поэтому слегка забеспокоилась, когда Сэди уверенно прошла из лифта в поджидавший лимузин, словно всю жизнь так и делала. А может, и делала, кто ее знает. – Куда едем? – спросила я Дженни, вольготно раскинувшуюся на кожаном сиденье. Сэди что-то кричала в блестящий серебристый айфон (я даже не знала, что выпускают серебристые айфоны).– На ужин, – повторила Дженни. – Расслабься, милая. Сэди порой ведет себя как малолетка, но с ней прикольно, если не обращать внимания на ее высокомерие.– Высокомерие? У Сэди? Вот никогда бы не подумала!– Ей просто нужны рядом реальные люди, – твердо сказала Дженни. – С ней всегда нелегко, когда она приезжает с очередной сессии. Представь себя в окружении засранцев, указывающих, что тебе можно, а чего нельзя! Я бы уже озверела на такой работе.Я попыталась убедить подругу в том, что она никогда бы такой не стала. Но это было неправдой. Она оказалась бы настоящей тварью.– Ты стала бы чудовищем, – перевела я.– Вот именно, – подтвердила Дженни, откидываясь на кожаную спинку, и кивнула: – Точнее не скажешь.

Едва мы въехали на Стрип, я тут же отвлеклась, забыв, о чем мы говорили. Смотреть на яркие огни Лас-Вегаса из окна номера отеля – это одно, а окунуться в море этих огней – другое. Мы словно ехали в неоновом стеклянном снежном шаре, который все время встряхивала невидимая рука. Меня чуть не укачало от наплывавших световых волн, вспыхивавших рекламных щитов и заманчивых обещаний. – Потрясающе, правда? – прошептала Дженни, прижавшись носом к тонированному стеклу рядом со мной.– Согласна, – невольно произнесла я, провожая взглядом венчальную часовню. – Просто сказка.– Словно ничего плохого не случится, пока ты в Вегасе, а настоящая жизнь где-то далеко, – прерывисто вздохнув, поделилась Дженни. – Нас ждет улетный уик-энд, Энджи. Все будет отлично – ну там, жизнь и все остальное.Я не поняла, звучит в ее голосе обещание или угроза, но в принципе Дженни всегда выполняла и то и другое.– Ты кого пытаешься убедить?– А кому это тут нужны убеждения? – Ее тон был привычно легким, но выражение лица, отражавшегося в черном стекле, напряженным и жестким. – Все прекрасно в мире Дженни. Работа – хорошо. Красавец мужик – замечательно. Отказ от углеводов – я над этим работаю. Все идеально.Так говорят, когда это правда.– На работе все в порядке?– Угу. – Дженни смотрела куда-то вдаль, где я ничего не могла разглядеть.– А с Сиггом?– Да. Чего тебе хочется на ужин?Ага, пытается меня отвлечь деликатесами. Стало быть, что-то неладно. Раньше я бы поверила, но не теперь.– Дженни, что происходит?Подруга повернулась ко мне с веселой улыбкой. На лице не осталось ни тени заботы.– Вегас, милая! – Кинувшись ко мне с неистовыми объятиями, она опрокинула меня на спину, так что ноги оказались в воздухе, а трусы выглянули из-под платья.– Энджел! – Сэди даже бросила болтать по айфону. – Такие панталоны моя мать носит!

Ужин в «Палмс» прошел довольно напряженно. Я ела все, что передо мной ставили, Дженни ела и пила все, что было перед ней, Сэди сосредоточилась исключительно на алкоголе. Ресторан оказался сказочным – в зале все сверкало, от блестящих стен до столешниц полированной нержавеющей стали; даже стулья были обиты скользкой серебристой кожей. Платиновой, поправила я себя. Все кругом платиновое. Сэди и Дженни были тут на месте, а я, даже в «доработанном» платье, казалась себе собственной бабушкой. Завтра обязательно надо приложить больше усилий. В Нью-Йорке я была бы вполне довольна собой, но здесь предстояло повысить ставки. Казалось, в Лас-Вегасе я перебарываю не страх надежды, а страх одежды. – Вот бы мне лопать, как ты, – сказала Сэди, когда я положила в рот второй кусочек превосходно прожаренного бифштекса. – С удовольствием бы обжиралась, когда захочется.– Я как-то не представляю, чтобы ты отправила в рот что-нибудь тверже коктейля… – не удержалась я. – Пищу ты, наверное, в желудке не оставляешь?– Ради мечты приходится идти на жертвы. – Сэди закинула руки за голову и выгнула тощую спину. И тут же добавила: – Джен говорит, тебя вот-вот выпрут из страны как неудачницу. Как с этим обстоят дела?«Джен» выплюнула половину коктейля на стол и зашлась в кашле.– У Энджел все под контролем, – кое-как выговорила она, прижимая салфетку к сверкающим губам. – Правда, Энджи?– Под контролем, а то как же, – солгала я. Готова поставить все наличные (тридцать шесть долларов), что Сисси Спенсер и Сэди Никсон – лучшие подруги.– Я тебе говорила, что у Эрин будет ребенок? – Дипломатичная Дженни спешно развернула беседу в противоположном направлении. Но было слишком поздно: Сэди уже разогналась.– Ух ты, у Эрин будет ребенок? – спросила она, не отводя взгляд от моих глаз. – Как интересно. А тебя повысили и живешь с красавцем парнем. Сколько событий, Энджел, а с чего это ты надеешься остаться в Штатах?Разломив хлебную палочку, она откинулась на спинку стула.Корова.– Отлучусь-ка я в туалет. – Я швырнула салфетку на стол и резко отодвинула стул. Не буду плакать на людях, я не ребенок. До общежития в Пик-дистрикт отсюда как до Луны, и Сэди не Карен Томпсон, моя немезида в девятом классе. Я не поддамся, не дождется.Оказавшись в приятном уединении кабинки, я дала волю скупым слезам обиды. Вот откуда берутся такие дряни? Отчего им непременно нужно смешать человека с дерьмом, а иначе им жизнь не в радость? Чем они успешнее и красивее, тем обиднее их слова. Я словно снова очутилась в школе Робинстон: духи «Пушок персика», помада «Бутс 17» и слезы в подушку перед сном. Прекрасно помню, как в шестнадцать лет убеждала себя – все изменится, когда я вырасту, но вот я, благоухающая «Шанелью», с помадой «МАК» и в «лабутенах», всхлипываю в туалете. Но рядом нет Луизы, чтобы меня утешить. Луиза дома, с мужем, ждет ребенка. Эрин тоже. А оседлавшая фортуну Дженни слишком занята салонными разговорами со своей новой лучшей подругой. Я сто раз смотрела «Дрянные девчонки» и знаю, как это бывает.Я проделала всю процедуру-девушки-плачущей-в-туалете: тщательно стерла потеки туши, подкрасила губы, напудрила нос и проверила сообщения на телефоне. От Алекса по-прежнему ничего. Имейл от папы с пожеланием хороших выходных. Слава Богу, родитель не написал «не делай того, чего не стал бы делать я». Сообщение от Луизы: ребенок только что разбудил ее, толкаясь в животе. Очередные свидетельства того, что жизнь продолжается и без меня. Если мне придется уехать из США, как скоро меня забудут нью-йоркские подруги? За какие-нибудь полтора года у моих знакомых в Англии жизнь совершенно изменилась: Луиза замужем и беременна, а мои родители превратились в свингеров-наркоманов. Мой бывший нашел мне замену, не дожидаясь моего бегства. Сколько времени понадобится на это Алексу?– Энджел, ты здесь?Вызывающие, высокие каблуки Дженни процокали по плиткам пола, и прежде чем она заговорила, я успела немного прийти в себя от испуга. Я помахала рукой перед сенсором, чтобы включился смыв, и под шум воды как следует высморкалась, чтобы Дженни не догадалась о моих слезах. Идеальное преступление.– О Боже, ты там плачешь, что ли?Черт…– Нет, – ответила я, опустив крышку и присев. – Я тут думаю.– В туалете ресторана?– Отвянь.– Энджи, Сэди хочет извиниться. Она устала и не хотела быть такой стервой.– Тогда почему она сама не пришла?– А у нее фобия общественных туалетов, – отозвалась Дженни. – Да знаю я, знаю. Выходи, а?– Что-то не хочется. – Иногда я бываю очень взрослой.– Не заставляй меня ломать дверь.– Зашла одна такая, – сказала я, глядя на большой просвет под дверью. Она и пролезет без труда, но не в «Эрве Леже». – Ай, боюсь, боюсь.– Ну держись!Все-таки я балда. Конечно, Дженни не стала вытирать плитку туалета алым платьем (на трезвую голову, во всяком случае). Она полезла через верх, прямо на шпильках высотой шесть дюймов.– Как ты это делаешь? – с невольным восхищением спросила я, когда она перебросила через перегородку одну ногу, затем другую, приподнялась на руках и спрыгнула на пол.– Сразу видно, ты никогда не бегала на свидания через окно ванной, – отозвалась Дженни, извиваясь и поправляя задравшееся до задницы платье. Хорошо, она хоть трусы носит. – Ты поразишься, узнав, что я вообще умею, Кларк.– С тобой любые пари бесполезны, Лопес. – Я подвинулась, освободив место для ее заметно уменьшившейся задницы. – Тебя что, правда повысили?– О, да ничего особенного, – поморщилась Дженни. – Тоже мне, повышение. Больше работы навалили, и все. Фактически понизили. Верно?– Ну нет. – Трудно обнимать кого-то, сидя рядом на толчке, но я ухитрилась. – Как называется должность? Денег много прибавили? Расскажи!– Если в двух словах, Эрин прислала имейл с просьбой взять больше клиентов, пока ее не будет, и организовывать мероприятия. – Дженни говорила деланно-равнодушным тоном, но я видела, что она еле сдерживает ликование. – Придется руководить, под моим началом будет несколько сотрудников. Кошмар!– Это просто здорово, и ты это знаешь.– Ага. – Она положила голову мне на плечо. – Скажи, я профи?– Что есть, то есть, – согласилась я. – Ты в любой профессии ас. Ты была крутой секретаршей, крутым стилистом. Могу поспорить, нянька из тебя тоже была крутая.Дженни решительно кивнула:– Четыре года профессиональной воспитательницей, и ни одного несчастного случая.– Ого, одно пари я все же выиграла!– Так когда ты соизволишь выйти из сортира? Мы собираемся в «Гостбар». – Дженни встала и протянула руку. – Или будешь здесь сидеть в образе Зануды Дебби?– Останусь в образе, – буркнула я.Дженни шлепнула меня по макушке.– Хочешь, завтра куда-нибудь сходим, только ты и я?– Не сочти меня занудой, но – с удовольствием, – согласилась я, хватая предложенную руку, как спасательную веревку. – Слушай, а мне обязательно возвращаться за стол и общаться с этой?– Не хочешь, не ходи, – ответила Дженни. – Это твои выходные. Поедешь в гостиницу? Вызвать тебе такси?Я подумала. Ехать в гламурный клуб, где шикарные женщины пьют и танцуют до рассвета в платьях, при виде которых я кажусь себе учительницей закона Божьего, либо посмотреть, насколько быстро наполнится ванна посреди моей комнаты, помыться и лечь спать. Долгие три секунды я убеждала себя, что хочу в клуб, а потом спросила:– А завтра будет еще клуб?– Будет.– Тогда я в гостиницу.– Ваше желание для меня закон. – Дженни галантно показала на дверь. – Мы живем в сказке, и я твоя фея-крестная.– Дженни, ты сколько выпила?– Много.– Я так и думала.

Через двадцать минут я уже проводила ревизию мини-бара у себя в комнате и наполняла лучшую ванну в мире. Первый день в Лас-Вегасе оказался не слишком удачным. К тому же у меня есть из-за чего себя накручивать. Волнения по поводу визы задвинуты в дальний угол и позже, вероятно, обеспечат мне язву, но пока все в порядке. Отбрасывайте от себя проблемы, откладывайте на завтра заботы. Но сейчас мне – вот радость! – приходится делить номер и выходные с Сэди, и эту проблему я отбросить не могу, как бы ни хотелось. Сняв обкромсанное платье и стянув панталоны мамаши Сэди, я опустила в ванну ногу, затем другую и присела, чувствуя себя испорченной аристократкой. Мне не хватало только «Флейка», дурацкого американского шоколада. Из английского я скучала, разумеется, по семье и Луизе, по субботним выпускам «Икс-фактора», по «Бутс», где привыкла слоняться, убивая максимум десять минут. Мне не хватало мармелада «Перси пигс», сырных палочек «Уотситс» и настоящего лимонада (ну как же они тут, в Америке, лимонада не делают? «Спрайт» совсем не то), но все это и в сравнение не идет с тем американским, чего мне будет не хватать. Вряд ли три выпуска «Званого ужина» по воскресеньям можно считать компенсацией утраченной любви. Кстати, о любви: на предусмотрительно поставленном у самой ванны столике зажужжал сотовый.– Алло?– Привет, это я.Телефонные разговоры с Алексом всегда приводили меня в состояние повышенной боевой готовности. Я вообще телефоны недолюбливаю – никак не могу забыть давние звонки мамаше и доставшее вранье о том, где я ночевала. Поэтому звонки всегда вызывают у меня стресс. Но так как звонил Алекс, это был положительный стресс.– Ты здесь? В смысле в Вегасе?– Да, мы в «Винн», – зевнул он. – Тут классно. У Джеффа довольно заводные приятели. Я видел игровые столы, сегодня оторвемся.– Значит, мне тебя не уговорить зайти и уложить меня в постельку? – Я сочла, что попытаться стоит. – Тут мини-бар, потрясающий вид из окна и все телеканалы. Все!Алекс негромко рассмеялся:– Боюсь, это плохо сочетается с сугубо мужской компанией на выходные, но завтра я, пожалуй, смог бы выбраться.– Мы договорились куда-нибудь сходить с Дженни. – Я перебросила ногу через бортик ванны. Если бы я курила, сейчас у меня в руках дымилась бы сигара. – Но я очень хочу тебя видеть.– Разберемся, – пообещал он. – Ты где? Я вроде слышу какой-то плеск.– Я в ванне. – Я пошлепала по воде для лучшего эффекта. – Она замечательная.– Ты звонишь мне из ванны и завлекаешь мини-баром и кабельным телевидением?– И что? – Да-да, я не самая искусная соблазнительница на свете.– Я люблю тебя, Энджел Кларк.Представьте возникшее в животе теплое, щекочущее ощущение, ничего общего не имевшее с ванной.– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. Иногда мне страшно это произносить. Будто у этой фразы ограниченное число использований, однажды они закончатся, и тогда всему придет конец.– Ладно, лежи в своей ванне, пока я выигрываю нам миллионы. До завтра.– А что на тебе надето? – быстро спросила я, страстно желая удержать его подольше.– Кожаная сбруя и банановая кожура, – ответил он не задумываясь. – Это же мальчишник. Можешь соблазнять меня как заблагорассудится, я сделан из стали, но это только потому, что завтра мы увидимся.– Валяй, – смягчилась я, задобренная последней оговоркой. – Развлекайся, но не увлекайся. Никаких стриптизерш, трущихся о твои брюки!– Только простые шлюхи, я понял. Ложись спать.– Хорошо. – Я уже жалела, что вернулась в отель. Я не скучала бы по Алексу и вполовину так сильно, если бы танцевала где-нибудь на барной стойке, а Ситуация [14] охмурял моих подруг. – Увидимся завтра. И никаких шлюх.– Ладно, обойдусь без шлюх.Завидуй, Уильям Шекспир. Бывало ли на свете более нежное прощание двух влюбленных? По-моему, нет.

На следующее утро я проснулась, свежая и бодрая, в несусветную рань – в девять часов (по меркам Вегаса посреди ночи) – и добрых десять минут не могла оторваться от окна (шторы я открыла, не вставая с постели, при помощи пульта. В этой комнате было решительно все). Вытащив себя из кровати, я оглядела свои владения. Будь я королем Вегаса, не стояла бы в футболке со «Звездными войнами» и безразмерных розовых хлопковых трусах и не глазела бы на почти безлюдный Стрип, вскочив с утра пораньше.

Вот что получает ранняя пташка, удовлетворенно отметила я: уединение, свободу и ощущение, что весь номер только твой. Это для меня оказалось, скажем так, ново: обычно я сплю как сурок до десяти утра, но организм жил по нью-йоркскому времени, где уже был полдень, и сам посчитал, что мне давно пора принять вертикальное положение. Зато никто не видел, когда я стояла полунагой у окна. А если видел, то флаг ему в руки: наверняка это извращенец с очень мощным телескопом – ведь наш номер буквально под облаками.

Брошенные на пол сумки, туфли и пустые пакеты из-под чипсов позволяли предположить, что Дженни и Сэди заявились в номер еще до рассвета, но сейчас двери их комнат были плотно закрыты. Надувшись, я походила по огромной гостиной, посидела на диване, встала, чтобы полюбоваться видом из окна, заглянула в шкаф, включила телевизор. Прекрасно выспавшись, я не могла усидеть на месте, но не знала, чем себя занять. Можно сходить поплавать, но меня мучил голод, можно заказать завтрак в номер, но мне не хотелось оставаться в четырех стенах. Оставалось одно: отправиться на поиски приключений.

Облачившись в подходящие для такого случая узкие джинсы «Джей-брэнд» и одну из футболок «Сплендид», которые Дженни хотела выбросить, я положила в сумку мобильный и ключ от номера и вызвала лифт. Уходила я с острым сожалением – в сьюте было так красиво, но в желудке неприлично громко урчало. Прощание с нью-йоркской квартирой обещало и вовсе стать душераздирающим. «Оно и к лучшему, – шепнул мне внутренний голос. – Пора отвыкать от хорошего».

«Ах ты, зараза, – подумала я, – да как ты смеешь просыпаться, пока я даже чашки чаю не выпила?»

Насмотревшись на пустынный в столь ранний час Стрип, я не рассчитывала встретить кого-нибудь и в казино. Но я ошибалась. Лучи утреннего солнышка сюда не проникали: их заменяло самое неестественное освещение, известное человеку. Казино оставалось блестящим, манящим и зазывающим, но чего-то не хватало. Игральные автоматы звякали и заливались трелью при выигрыше. Вокруг столов с рулетками толпились люди – помятые, уставшие, потерявшие счет времени. Публика у карточных столов и вовсе пугала: их воспаленные, налитые кровью глаза не отрывались от презрительно-усталых крупье в напряженном ожидании нужной карты, той самой волшебной карты, которая вот-вот придет из колоды. Казалось, коснись я этих игроков хоть кончиком пальца, и они разлетятся на миллион осколков. Напряжение над столами достигло предельного градуса, игра перестала казаться забавой…

– Эй, это же та девчонка с самолета! – крикнул кто-то от одного из карточных столов.

Ну, здесь большинство гостей подпадают под определение «тот тип с самолета».

– Та, которая задирала нос! С красивой подружкой!

Это уже точно обо мне. Обернувшись, через два стола я увидела Брэда с дружками. Судя по их виду, они давно не спали. И на воздухе не были. И ничего безалкогольного не пили.

– Эй, блонди, как дела? – заорал Брэд, закашлявшись. – Уже выиграла миллион?

– Пока нет, – спокойно ответила я. – Дайте время.

– Я тебе кое-что другое дам. – В его голосе слышалась издевка. – Ты в каком номере?

– Не в вашем. – Мне требовалось поесть, чтобы найти более остроумный ответ. – Удачи, Брэд.

– Ого, она запомнила твое имя! – выдохнул его потрясенный товарищ. Мне стало грустно.

По утрам казино выглядит отнюдь не гламурно: ни красавиц в коктейльных платьях, ни смеха, ни шампанского, только крепкое спиртное и такие же восклицания. Даже официантки не казались сексапильными. В сравнении с форменными платьицами «Де Лухо» мой недавний виниловый наряд казался скромнее свадебного платья Кейт Миддлтон. Либо они уже много часов маются в своих шпильках и куцых шелковых тряпочках, либо надели их в шесть утра и вышли на работу. «Зато стриптиз можно не показывать», – сказала я себе. С другой стороны, стриптизерши уже спали бы сейчас мирным сном. При мысли, что у стриптизерш Вегаса практически началась утренняя смена, у меня почти пропал аппетит. Почти.

– Столик на одного, мадам?

Слова, внушающие страх любой незамужней женщине, столкнувшейся с количеством пищи, способным оставить не у дел «Разрядку смехом» [15] лет на десять.

В свое время я любила поесть, но сейчас оказалась не готова к тому, что меня ожидало. Не было видно булочек с сосиской, и впервые за свои двадцать восемь лет я могла, не покривив душой, сказать, что это хорошо. Официант провел меня мимо стола с морепродуктами, мимо другого стола с сырами, мимо салат-бара, которому позавидовала бы любая «Пицца-хат» в Англии. На свете не было кухни, которая не была бы представлена в этом зале, а когда встречается еда со всего света, запахи стоят умопомрачительные.

Я успела на две трети очистить вторую тарелку, когда на стул рядом рухнула моя бывшая соседка по комнате и уронила голову на стол. Кондиционированный воздух оказался здесь несколько холоднее, чем, скажем, нравилось мне, но не было никакой необходимости надевать огромный мохеровый свитер и кожаные леггинсы, которые вчера вроде бы носила Сэди. На губах Дженни осталась вчерашняя розовая помада, и почти все лицо закрывали огромные темные очки. Стандартная похмельная прическа подруги представляла собой огромный хвост, чтобы пряди не лезли в лицо и не раздражали, но сегодня ей либо требовалось больше маскировки, либо не осталось сил, и кудряшки образовали пружинящий ореол вокруг головы. Только они, казалось, еще сохранили остатки энергии.

– Доброе утро. – Я подняла в ее честь чашку чаю. – Веселая ночка?

– Пока не знаю. – Дженни подозвала официанта и попросила кофе. – Что ты тут лопаешь?

– Все подряд. – Я пододвинула ей круассан, но тут же отдернула тарелку, потому что Дженни издала подозрительный звук. – Похоже, ночка все-таки была веселая. Зачем ты встала?

– Потому что я тебе обещала – мы сегодня кое-чем займемся, – с трудом выговорила Дженни. – И мы займемся.

– Я очень хочу куда-нибудь съездить, но вовсе не горю желанием, чтобы тебя на меня стошнило, поэтому возвращайся в постель.

– Значит, так. – Дженни поблагодарила официанта за кофе, несколько секунд смотрела в чашку, после чего резко ее отодвинула. – Во-первых, мне так хреново в горизонтальном положении: комната вертится и меня тошнит. Во-вторых, я договорилась со стилистом из Лос-Анджелеса, он покажет нам Вегас. Будем выбивать из тебя дурь пафосом и шиком.

– Значит, так, – заявила я. – Во-первых, ты выглядишь по уши сытой Вегасом и без экскурсий, а во-вторых, если комната кружится, у тебя еще опьянение, а не похмелье.

– Да, – кивнула Дженни, очень осторожно отпивая кофе, – ты права.

Я осуждающе посмотрела на подругу. От этого на душе полегчало.

– Может, по магазинам пройдемся? Отвлечешься.

– Закупаться на пьяную голову весьма прикольно. Не заверни я в свое время в «Урбан аутфиттерс», не было бы у меня в гардеробе красных джинсов, – отозвалась подруга.

– М-да, мир этого не переживет, – съязвила я. – А Сэди где?

– Не знаю. Помню только, что мы поменялись одеждой в клубе… Парень из шоу, а потом Сэди куда-то пропала, и я вернулась в гостиницу. Без парня из шоу, не волнуйся.

– Ну кто может устоять перед парнем из шоу, – покивала я. – И вовсе я не волнуюсь. Я знаю, ты по уши влюблена в Сигстера.

– Не называй его так, – попросила она, осторожно глотая кофе. – Туалет где?

– О, прямо вон туда. – Махнув в нужном направлении, я засмотрелась на стол с хлебом. Какой же шопинг без пончиков? Хотя я и так сейчас лопну.

Мне не терпелось заняться шопингом. Отсутствие регулярной работы ограничило мои покупательские возможности и требовало разумно распорядиться оставшимися чеками. Перевожу: я намеревалась самым неразумным образом растранжирить остаток на счете. Предстояло закупать подарки на Рождество, но я сказала себе: сейчас у меня важное исследование. Как я должна писать для модных журналов, если сто лет не заходила в универмаги? Нельзя же писать об одежде, которую не видела. И не трогала. И не мерила. И ради которой не превышала свой кредитный лимит. – Лимузин ждет, – сказала Дженни, когда мы шли по этажу с казино, стараясь выбрать дорогу так, чтобы не встретить Брэда. – Ни за что не поеду в метро в понедельник утром.– Я, наверное, тоже предпочту лимузин, – согласилась я. – Хотя если выбирать между лимузином с Сэди и автобусом без Сэди, я бы уже сидела в даблдекере.– Я не понимаю твоей тарабарщины. – Держась за лоб, Дженни забралась в большую черную машину совсем не так элегантно, как вчера вечером. – Но допускаю, что ты права.Лимузин отъехал плавно и бесшумно, оставив позади высокий белоснежный отель, сверкавший под ярким зимним солнцем. Жаль, что Дженни вырвало в туалете перед самым нашим выходом: это несколько подпортило впечатление.Стрип по-прежнему был тих и пуст, когда мы проезжали мимо казино. Некоторые выглядели величественно и при дневном свете. Высокий «Винн» внушал уважение, но при виде «Венецианца» у меня захватило дух. Мне не приходилось бывать в Венеции, и, хотя я прекрасно понимала, что это не одно и то же, мне ужасно захотелось попасть внутрь. А еще здесь были огромные рекламные щиты «Призрака оперы»: Боже, с удовольствием сходила бы на мюзикл! Пусть не «Отверженные», но все-таки. Я соображала, получится ли у меня выбраться на утренний спектакль.Через пару минут мы подъехали к гигантским стеклянным глыбам, растущим из земли. Словно у Супермена настали тяжелые времена, и он впарил Крепость Одиночества девелоперу из Лас-Вегаса, а упомянутый девелопер наполнил крепость всем, что есть хорошего в мире. Я имею в виду магазины. Чудесные, восхитительные бутики.– Это и есть «Кристалс», – пояснила Дженни, ободряюще похлопывая меня по руке. – Приготовься, сейчас попадешь в твою самую страшную сказку.– Откуда ты знаешь? – спросила я, вертя головой с опасностью вывихнуть шейные позвонки, едва мы вошли в торговый комплекс. «Гуччи», «Ланвинь», «Том Форд», «Маруи». – С ума сойти!– Я приезжала сюда пару раз, пока жила в Лос-Анджелесе. В Вегасе стилист без работы не останется. – «Булгари», «Диор», «Версаче», «Боттега Венета». – Чертов городишко полон участниц реалити-шоу, не умеющих одеваться. А Эрин ведет переговоры с владельцем одного из бутиков, поэтому вообще-то мы здесь по работе.– Поразительно. – Я прижимала к себе потертую сумку «Марк Джейкобс», закрывая ее жадные глазки от манящих вещей в роскошных витринах. Хорошо хоть, можно не волноваться о кредитном лимите: ни в одном из тех магазинов я не могла себе позволить ни единой вещи. – Даже дотронуться страшно!

– Поэтому у нас есть персональный шоппер. – Дженни взяла меня под руку и провела мимо сумасшедших, невероятных витрин к дверям матового стекла, и вскоре Прекрасные Вещи остались позади.

А перед нами оказался мужчина. Настолько красивый, что я инстинктивно вытерла ладони о задницу, прежде чем сделала шаг в его направлении. Невозможно было поверить, как же он красив, не протерев глаза и не взглянув второй раз. Выше шести футов, широкоплечий, густые русые волосы, стрижка как у Дона Дрейпера и изысканнейший костюм, ради которого, полагаю, он продал свою душу. Красавец внимательно посмотрел на нас и вдруг ожил. Совершенство черт нарушила широкая улыбка, а на костюме появились морщины, когда он распахнул объятия – для Дженни.

– Дженни Лопес! Видел в еженедельнике твою фамилию, но подумал – может, какая другая Лопес? Почему не позвонила, что за фигня?

Этого джентльмена и мою подругу явно объединяло очень тесное знакомство.

– Да все как-то спонтанно получилось. – Высвободившись из объятий, она отступила на несколько шагов, чуть не наступив на мою лежавшую на полу челюсть. Обхватив себя стройными руками, Дженни улыбнулась Бену самым приветливым и неискренним образом.

Интересно.

– Это моя подруга Энджи, – кивнула на меня Дженни. – Нужно познакомить ее с Лас-Вегасом.

– Знаменитая Энджи. – За один шаг красавец оказался рядом со мной. Дженни отскочила и забилась в угол дивана быстрее ошпаренной кошки. Все интереснее и интереснее. – Меня зовут Бен, и, похоже, я ваш стилист на сегодня.

– Здравствуйте, Бен. – Я ответила на его двойной воздушный поцелуй. Нельзя же быть невежливой, верно? – Значит, вы знакомы с Дженни?

– Мы вместе работали, – объяснила подруга, прежде чем Бен успел открыть рот. У красавца непроизвольно взлетели брови, и я поняла, что «работать вместе» только что стало неологизмом среди эвфемизмов выражения «мы переспали без всяких чувств друг к другу по меньшей мере раз».

– А, да, – подтвердил он, взяв меня за плечи. – Позвольте на вас посмотреть.

Я не возражала бы, разглядывай он меня хоть целый день. А если ему надо прикоснуться, еще лучше. Алекс поймет, он бы и сам не устоял, настолько этот Бен был хорош собой. Такая внешность не оставит равнодушным ни одного мужчину. Не представляю натурала, который пройдет мимо такого красавца.

– Значит, вам надо добавить шика? Процесс обещает быть забавным, – сказал Бен. – Пойдемте в примерочную.

Я радостно пошла за ним. Дженни плелась сзади. Я не слишком увлеклась предстоящей перспективой, чтобы не заметить, как она осторожно прошла в дверь, которую Бен держал открытой. Интересно было наблюдать за сексуальным напряжением между двумя красивыми людьми – словно смотришь живое кино. Лишь бы не живое порно, хотя я готова пожертвовать и время, и кредитку, если Бен решит развлечься по-взрослому.

Примерочная была под стать обстановке: огромные кремовые диваны, шампанское на льду, газированные напитки, оливки, сыр – в общем, все. На гигантском телевизоре был включен канал «Е! Энтертейнмент», в углу стоял «макинтош» с открытым фейсбуком, в другом углу – душевая кабинка матового стекла. Здесь явно кто-то проводил немало времени.

– Значит, коротко скажу так: ваши размеры я знаю, вы обе здесь отдыхайте, а я сейчас принесу несколько вариантов. Ты, Лопес, условие знаешь: чтобы у меня не было никаких проблем. – Бен строго посмотрел на нас, и я, со стыдом признаюсь, не удержалась от дурацкого девчоночьего хихиканья. Я закашлялась, покраснела и уставилась в пол.

Выждав пятнадцать секунд после того, как дверь закрылась, я повернулась к Дженни за разъяснениями. Подробными.

– Опережая твои вопросы… – Дженни подняла солнечные очки на лоб и уставилась на меня пылающим взглядом. – Да, у нас было. Но длилось это один день, когда я приезжала сюда на выходные, и на этом все закончилось.

Я поджала губы, пытаясь удержать брови, неудержимо лезшие на лоб.

– Мы даже в фейсбуке не дружим!

Да, она не шутит.

– Дженни, но он же красавец! – Я взяла серебряное коктейльное кольцо и нацепила себе на правую руку.

– И отымел всех девок в Вегасе. Я бы этим не гордилась. И не начинай, договорились?

А я бы гордилась и написала бы это на футболке.

– А откуда он знает мои размеры? – спросила я. – Ему точно не надо меня измерять?

– Размеры знает, потому что отымел всех девок в Вегасе, – повторила Дженни. – Он размер груди на глаз определяет. Профессионал.

– Ладно-ладно, верю – он скотина. – Я плюхнулась на диван рядом с подругой. – К тому же Сигг красивее. И лучше.

– Нет. – Дженни потянулась, как кошка, прогоняя последние следы похмелья. – Вовсе нет. Это все внешнее. Фокусы с дымом и зеркалами.

Я с наслаждением вытянула ноги и отмахнулась от мысли о дыме и зеркальных потолках.

– Стало быть, он хороший стилист, раз мы к нему приехали?

– Хороший, – ответила Дженни. – Но другая девица, которая здесь работает, та еще стерва. А Бен весьма неплох. Так что счастливого Рождества.

– Ты уникум.

– Я знаю.

– Очень мило. – Я стояла на маленьком подиуме посреди зеркальной комнаты, оглядывая себя со всех сторон в очень-очень плотно сидящем черном кожаном платье «Боттега Венета». Теперь я уже жалела о том, что столько съела. – Даже не знаю. Это я? – Как нельзя более. – Бен провел руками по моему телу. – Это осенне-зимняя две тысячи одиннадцатого года вы. Это вы, помноженная на высокую моду.Хм. Мне было бы куда комфортнее в образе «всегда восемнадцать» – и если бы он не тянул свои руки куда не надо. Дженни права: Бен какой-то скользкий. Как бы красив ни был мужчина, если у него руки сами тянутся к твоей заднице, это отталкивает.– Вижу, вам не нравится. – Бен вальяжно направился к вешалке с одеждой. – Снимайте.Он дважды заходил за ширму, где я оставалась в одном белье, поэтому не видела особого смысла прятаться и высвободилась из липкого кожаного платья прямо посреди комнаты. Дженни, погруженная в чтение «Ю-эс уикли», с бокалом шампанского – лучшего средства от похмелья, никак это не прокомментировала.– Тогда вот это. – Бен протянул роскошное сапфирово-синее платье, поладить с которым оказалось вполне реально. – «Элис и Оливия». Красивое и сексуальное. Сейчас подберу туфли.Мини-платье, открывавшее одно плечо, легко скользнуло на меня, демонстрируя свои греческие оборки.– Дженни! – Это платье мне понравилось. Тончайшая гофрировка и складки маскировали мое обжорство, а открытое плечо и ультракороткая юбка добавляли необходимой пикантности или, если хотите, дерзости шлюхи в хорошем смысле слова.Дженни оторвалась от журнала, осмотрела меня с головы до ног и показала два больших пальца.– Крикни, когда он туфли принесет, – сказала она.Ура, она одобрила! Его не я выбирала и не могу поставить себе в заслугу, но Дженни понравилось! Появился Бен, сжимая в одной руке серебристые босоножки, а в другой – массивные замшевые черно-серебряные ботильоны с открытым мыском.– Что говорит ваше сердце? – спросил он. Несколько мелодраматично, но мое сердце сразу дало ответ. Я видела похожие босоножки на ногах, обхвативших спину моего бывшего, и не собиралась с ними дружить.– Лучше ботильоны. – Протянула я руку, стараясь не обращать внимания на горький, желчный вкус во рту. Тупая Джина со своей дурацкой основной коллекцией! Я вспоминала, какими универсальными они были в свое время. Эта девушка обладала врожденным чутьем при выборе туфель и полным отсутствием интуиции в отношениях с мужчинами.– «Миу Миу», – сказал Бен, когда я сунула стопу в роскошный замшевый ботильон с наборным каблуком. Мой ярко-розовый ноготь тут же выглянул в дырочку. Серебряный блеск облагораживал весь облик, а массивность ботильонов, контрастируя с легкостью платья, добавляла комплекту оригинальности. Отличный выбор. – Великолепно. Еще пара вещей, и все.– О-о, Энджи, – Дженни отложила журнал (!), – какая ты красивая… будешь, когда я тебя накрашу!Это был своего рода комплимент.– Подожди, вот увидит тебя Алекс…– Слушай, возьми мой телефон, проверь, он не звонил? – Я нехотя рассталась с ботильонами и расстегнула молнию на платье. Увезу его домой. Хоть пожар, хоть потоп. – Я обещала позвонить.– Бойфренд решит, что вы сбежали венчаться с другим? – спросил Бен, подавая мне полосу блестящей черной ткани. Я озадаченно уставилась на мужчину, соображая, как, собственно, это надевать. Через две секунды Бен выхватил у меня предполагаемое платье и приказал поднять руки.– Скорее волнуется, что Дженни нашла мне работу в стрип-клубе, – отозвалась я, сдувая с лица прядь волос, пока меня одевал взрослый мужчина. – Или что я томлюсь в багажнике где-нибудь в пустыне.– Она хочет сказать «лежу в запертом багажнике», – машинально перевела Дженни. – Это «Дольче»?На этот раз журнал остался на диване, а шампанское на столике. Все внимание Дженни принадлежало мне.– Да. И я хочу вас видеть в этом.Он протянул мне две огромные полоски блестящей мягкой черной кожи.– «Занотти»?Дженни даже привстала с дивана, как сурикат.Я подчинилась, надев предложенную обувь.– Потрясающе. – Дженни встала.– Ну вот мы и закончили. – Бен отступил на два шага.Я взглянула в зеркало и непроизвольно сглотнула. Не платье, а вторая кожа из черного кружева, словно сплетенного гигантским пауком, усеянная яркими серебряными звездами. Длинные рукава и высокий ворот сводились на нет почти отсутствующим подолом, едва прикрывавшим мои трусы. Этот шедевр завершали высоченные сапоги на шпильках. Застегивал их Бен, и голенищам не хватило всего трех дюймов, чтобы встретиться у меня между ног.– Что не так? – спросила Дженни, вглядываясь мне в лицо. – Слишком узко или коротко?– И то и другое, – заикаясь ответила я. – Я не могу выйти в таком виде. Да и позволить все это себе не могу.– Я вас отсюда ни за что не выпущу без этого наряда. – Бен сложил руки на груди и встал плечом к плечу с Дженни. – Сапоги и платье все равно вы получаете на время. Не оставьте на нем следов пота.– Не оставлять следов или просто не потеть? – Нахмурившись, я оглянулась через плечо и посмотрела в зеркало. Комплект был потрясающий и, как ни странно, мне очень шел. Только я не смогу нагнуться. И сесть. И слишком долго стоять.– Значит, берем это и «Элис с Оливией» с «Миу Миу», – полувопросительно уточнил Бен у Дженни. Мое мнение тут не учитывалось. – А для тебя у меня тоже есть кое-что особенное.Он робко протянул Дженни чехол для одежды. Дженни, помедлив, приняла его и осторожно расстегнула.– Что там? – заканючила я, как маленькая девчонка. Чертовы каблуки, я не успеваю подойти и заглянуть.– Бен… – Дженни схватилась за сердце. – Это безумие!– Оно будто создано для тебя, – пояснил он, глядя в пол. – Возьми.– Спасибо. – Она коснулась его руки.Я стояла между ними – самая разодетая в мире сетчатая изгородь.– Я вас оставлю… – кашлянул Бен и, пятясь, вышел из комнаты, оставив Дженни с чехлом, а меня – задержавшей дыхание.– О Боже. Великая драма?Повернувшись, я увидела, что Дженни по-прежнему прижимает к себе чехол, стоя с самым бесстрастным лицом.– Ты чего? – испугалась я. – В мешке лошадиная голова, что ли? Или выпускное платьице из «Кэрри»?– Здесь то, что я однажды надевала, вот и все, – ответила она, отшвырнув чехол на диван, словно пыльную тряпку. – А Бен просто дурак.– Дурак, – весело согласилась я. – Раздавать девушкам бесплатную одежду! Кем он себя возомнил? А можно посмотреть?– Да ради Бога. – Дженни могла притворяться сколько угодно, но я не сомневалась – в чехле нечто потрясающее. И если оно достаточно свободное, то я смогу его позаимствовать.– Святая Мария, матерь Божья!Перья. Гофрированные оборки. Черный кожаный пояс-оби. Открытое, длиной до пола платье было золотым. И никогда бы на меня не налезло.– Ты внезапно ударилась в религиозность? – осведомилась Дженни. – Или этот приступ богохульства у тебя по случаю Рождества?– Рождества, – кивнула я, не в силах оторвать глаза от платья. – Я искренне верю в рождественское чудо. И в Пасху, потому что зайчик, сама понимаешь. Дженни, это же шедевр!– «Луиллер», – отозвалась она с ноткой печали в голосе. – Самое красивое платье, какое мне доводилось носить.– А по какому случаю? На «Оскаре» я тебя не видела.– Просто на свидание. – Дженни мягко отобрала у меня луиллеровский шедевр. – Платье чудесное, Бен дурак, больше добавить нечего.– Я стерпела бы любого дурака за такое платье.– Такие женщины, как ты, позорят наш пол, – отрезала Дженни. – Ты воплощенный стеклянный потолок [16] .– Да, – легко согласилась я, не в силах оторваться от перьев. – На это платье я бы променяла избирательное право. Прикуй меня к раковине цепями, обвешай детьми, только дай надеть это, пока я буду готовить тебе ужин!– Ну-ну. – Дженни резко застегнула чехол с платьем, разрушив чары золотого наряда, и передала мне сотовый: – У тебя сообщение от твоего бойфренда дробь поборника домостроя.Мой бойфренд! У меня же есть бойфренд! При виде платья все из головы вылетело – «Луиллер», сами понимаете. Я открыла сообщение: Алекс был занят до самого вечера, поэтому попросил присоединиться к нему в клубе при отеле. Хм. Я не сомневалась, что так легко, как накануне, мне не отделаться, но ведь наверняка найдется способ решить проблему, не подвергая подругу риску джеффстравагантности.Заодно я открыла входящие имейлы. Дженни увлеченно читала свои сообщения и улыбалась. Наверное, сообщение от Сигга – спрашивать я не стала. Сообщение с сексуальным содержанием – сугубо личное дело двоих людей, что бы там Дженни себе ни думала. Последний раз, когда мы вместе ходили в клуб, мне была предъявлена ММС, где в коктейль («Петушиный хвост», если кто забыл) был зачем-то опущен «петушок» (вместе с, так сказать, хвостом), и с тех пор я, хоть убей, не могу относиться к Сиггу по-прежнему.Мой инбокс был переполнен – в основном потому, что я подписалась на все рождественские новости в США. Я знала, где находится каждая ярмарка, грот Санты, открытый каток и сезонный горячий мятный шоколад в радиусе пятнадцати миль от дома. Но между письмами от «Дейли Кэнди», «Тайм аут Нью-Йорк» и «Городского папочки» нашлись разнообразные сообщения фейсбука, электронные открытки (вот бывают же ленивые люди) и несколько ответов из редакций, все с отказами. И тут я увидела гвоздь программы.

«Энджел, здравствуйте! Надеюсь, настроение у вас праздничное (хо-хо-хо).Нам надо поговорить о вашей колонке. Мы в журнале считаем, пора попробовать новое направление. Позвоните мне, когда получите это письмо. Постараюсь помочь вам что-нибудь подыскать.Сара».

Не только все до единого коммерческие предложения отвергнуты, но и мою колонку в Англии закрыли. Полная задница. Я бы ей показала хо-хо-хо. Зато я выяснила, что вполне даже могу сидеть в сумасшедше коротком платье: незаметно для себя я оказалась сидящей по-турецки на полу. – Куколка, что стряслось? – Дженни взяла протянутый ей телефон и быстро пробежала сообщение. – Ну и что? Подумаешь, несколько отказов! Вокруг столько изданий!– Да нет, больше не осталось, – прошептала я, чувствуя одновременно тошноту и полную пустоту внутри. – Ни единого.– Тогда переходим к плану Б. – Дженни присела на корточки. – Не расстраивайся, Энджел. Мы что-нибудь придумаем.– Ага, – я громко шмыгнула, глядя прямо в загоревшиеся священной целеустремленностью глаза подруги, – конечно, придумаем.– Да, придумаем! А теперь снимай платье, надевай джинсы, и, Бог свидетель, мы заслужили немного выпивки!Я не стала напоминать, что сейчас всего два часа дня, а Дженни уже уговорила три бокала шампанского: не стоило и сотрясать воздух. Я сорвала платье, стрясла с ног сапоги и натянула собственную одежду в рекордно короткое время.– Слушай, – сказала я, глядя на Дженни через вязку джемпера, – что конкретно ты вчера пила?– «Ред булл» с егермейстером, – вздрогнула Дженни. – Текилу… Виски… Всего понемногу.– Отлично, – кивнула я. – Мне двойную порцию того же самого, пожалуйста.

– Я сама виновата, – ворчала я, пробуя свой коктейль. – Надо было заранее думать. Раньше надо было озаботиться.

– Не-е-ет. – Дженни взъерошила мне волосы. – Нет, когда дела идут хорошо, не хочется думать о плохом, понимаешь?

– Еще как понимаю. – С пьяным воодушевлением я подняла бокал. – А дела правда шли хорошо. Дела шли просто здорово. Только все коту под хвост.

– Точно, точно, – соглашалась Дженни.

– С работой, с парнями, с тобой, со мной и всем остальным. – Я пригубила мартини, удерживаясь от того, чтобы сделать большой глоток, так было вкусно. Вкуснее, чем первые три. – А теперь сплошное дерьмо, вот сплошное, и ничего больше.

– Неправда! – Дженни помахала бармену, чтобы добавил нам мартини. Он кивнул, и по стойке заскользили две новые порции. Профессионал! Мы сидели в баре в «Белладжио», и хотя я еще не нашла выхода из сложившейся ситуации, мне все труднее было припомнить, какие у меня проблемы, а это уже кое-что. – У тебя есть Алекс. У тебя есть я. Мы-то никуда не делись, так что все нормально.

– А если даже мне придется уехать, у тебя есть Сэди, – шмыгнула я носом, пронеся оливку мимо рта.

– Чего-о? – Дженни шлепнула меня по плечу. – Не будь дурой!

Бармен улыбнулся.

– Это правда! Взглянем правде в глаза: с Сэди куда интереснее, чем со мной. Когда в последний раз я смешивала «Ред булл» с егермейстером? Я даже не знаю, что такое егермейстер. И она того, ну, ты понимаешь, моложе. И красивее. И круче. И много чего еще.

– Ох, ну какая же ты балда. – Дженни резко поставила пустой бокал на стойку. – Неужели ты завидуешь Сэди?

– Я всем завидую! – завопила я, не в силах сдерживаться, – мартини дало о себе знать. – Завидую Сэди, потому что ты теперь с ней. Завидую тебе, потому что у тебя прекрасная работа и красавец бойфренд. Завидую Эрин, потому что у нее будет ребенок. Завидую Луизе, которая тоже ждет ребенка, а я за тысячи миль. У всех в жизни что-то происходит, все чего-то добиваются, кроме меня. Все, что мне осталось, – мартини. – Я посмотрела на бармена и криво улыбнулась: – Превосходный мартини, сэр. Очень хороший.

– О, Энджи, это фигня. – Рука Дженни вдруг оказалась между моим лицом и моим бокалом, в результате чего мне в рот угодило ее коктейльное кольцо. – Ты просто расстроена из-за визы, а это мы поправим. Твоя жизнь бодро идет вперед.

– Как? Какой-такой прогресс ты у меня видишь?

– Живешь с бойфрендом, знаешь, чего хочешь от жизни, стараешься этого добиться – это прогресс.

– Я живу с бойфрендом, не имею работы, пишу блог, который никто не читает, и не знаю, в какой стране буду жить через месяц. Я вернулась на одиннадцать месяцев назад!

– Зато бойфренд надежный, налево не бегает, – пошутила Дженни. – Ты столького достигла! Надо просто придумать, как применить этот опыт на практике. И мы придумаем! Только, подруга, не сегодня.

– Понимаю. – Я положила голову на скрещенные руки. – Понимаю. Я же не по-настоящему завидую. Мне просто паршиво. А за тебя я искренне рада.

Дженни ущипнула себя за латекс на ноге и невесело улыбнулась:

– Спасибо, дорогая.

– Сигг такой хороший. В начале вашего знакомства я думала, что он гей, но оказалось, нет.

Бармен засмеялся.

– Он очень милый. Красивый. Прикольный. А он умный? Спорю, что умный. Конечно, он модель и все такое, но наверняка умный. И голубой.

– Энджи, ты заговариваешься.

Так оно и было. Мой язык молол чепуху.

Дженни сидела с таким же выражением лица, как и во время вручения Беном ей чехла с платьем.

– Не гей! – Я помахала невидимым знаменем. – Ура!

– Ура. – Дженни наконец улыбнулась. – Еще какое ура.

– Ты счастлива, правда? Ты должна быть счастлива. Все у тебя схвачено, везде ты успеваешь, я… Что я хотела сказать? – Я наскоро провела ревизию своего ограниченного словаря в поисках нужных слов. – Я тобой восхищаюсь. Ты моя героиня.

– Энджи, – Дженни накрыла мою руку своей, – я не положительная героиня.

– Замолчи! – Я не желала ничего слушать. – Футболки с твоим портретом надо раздавать маленьким девчонкам. Они должны хотеть стать такой, как ты. Я хочу быть тобой!

– С моей задницей? – криво улыбнулась Дженни. – Ты и дня не продержишься. Гарантирую, тебе не пережить моей утренней пробежки. Ты не сможешь есть, пить и захочешь броситься в Ист-Ривер.

Я уставилась в бокал.

– Справедливо, но я честно… я просто люблю тебя, Дженни Лопес. Ты моя лучшая подруга. Иногда я чувствую себя ужасно виноватой, ведь моей лучшей подругой всегда была Луиза, но ты значишь для меня даже больше, чем она. Я могу тебе рассказать абсолютно все, и ты не осудишь и не станешь издеваться, ты меня поймешь. И это так здорово!

Дженни посмотрела на меня огромными затуманенными карими глазами. Пить днем хуже/лучше некуда.

– Ты серьезно? – Глаза в красных прожилках быстро наполнялись влагой.

– Да, – решительно кивнула я. – Серьезно. Совершенно. Ты самый лучший мой человек в любые дни. В счастливые, в черные, в трудные. Помнишь эпизод из «Секса в большом городе», когда у Кэрри застряла вагинальная мембрана и Сэму пришлось ей помогать?

– Ну помню. – Дженни сморщила маленький носик.

– Если у тебя застрянет мембрана, и ты не сможешь поехать в больницу, и Сигга не будет рядом, или его попытки окажутся безуспешны, я тебе обязательно помогу.

– Энджел, – Дженни прижала пальцы к губам, – приятнее этих слов я в жизни не слышала!

– В любое время, – подтвердила я, поднимая бокал в ожидании, когда Дженни сделает то же самое.

– А я достану твое противозачаточное кольцо, – воодушевленно пообещала подруга, чокаясь со мной. – В любой день недели.

У бармена покраснели уши.

– Если я сама не смогу вытащить, – пояснила я для него. – Из вагины.

– Еще коктейль? – предложил он. – За счет заведения?

Какой приятный человек! Кивнув и улыбнувшись, я приняла бокал и содрогнулась, когда текила обожгла мне горло. Вечер обещал быть нескучным.

– Слушай, давай такси возьмем, – лепетала я, когда часом позже мы, спотыкаясь на каждом шагу, нетвердо плелись по Стрипу. На встречу с Сэди мы уже опаздывали, и мне не хотелось видеть ее кислую мину, если мы задержимся еще дольше. Дженни обогнала бы и черепаха, а я вообще не совсем понимала, что мы делаем. Вездесущий лимузин пропал, и мы блуждали в дебрях Лас-Вегаса, ковыляя к большому белому зданию вдалеке. – Уже сто лет идем. – Мы еще до «Белладжио» не дошли, – порадовала Дженни. – Отель кажется ближе, потому что тут все огромное. «Де Лухо» буквально в двух шагах, то есть еще топать и топать, вот. – Она широко развела руки, показывая, сколько еще топать, если я вдруг не пойму американской идиомы. Что ж, я действительно немного опьянела. Свежий воздух, к счастью, меня немного протрезвил, и я кое-как держалась. К несчастью, на мисс Лопес воздух оказал обратное действие: она зеленела с каждой секундой.– Давай фонтаны посмотрим, – предложила она, хватаясь за стену у озера и присаживаясь, не дожидаясь моего «ага» или «не-а». Что ж, смотрим фонтаны.Я вытащила мобильный, чтобы послать сообщение Алексу. Оказалось, у меня все еще открыт инбокс. Масса сыпавшихся со всех сторон отказов заставила меня резко втянуть воздух, как от резкого спазма. Дженни права. Должен быть другой способ. Я просто не знаю, где он и чем является. Видимо, пришло время поговорить с Алексом.– Ты что делаешь? – Дженни отобрала мой телефон. – Не читай эти имейлы! Все настроение спугнешь. Не порти мне удовольствие от выпитого!– Твое удовольствие вот-вот на асфальте окажется. – Я протянула руку: – Дай.– Чтобы ты ныла и хандрила всю дорогу до гостиницы? Не-ет. – Подруга открыла сумку, посмотрела на меня с выражением «только попробуй меня остановить» и бросила телефон на дно своей торбы. Представьте, она промахнулась, и я увидела, как мой телефон рыбкой плюхнулся в фонтаны «Белладжио», образовав небольшой гейзер, и все это под звучавшую из фонтанов «Лучшее время года».– Ой, блин…Это был мой второй телефон, который поглотила пучина, и первый, который я швырнула не сама. И удовлетворения на этот раз я отнюдь не испытывала.– Ничего. – Дженни сбросила туфли и кинула мне сумку. – Я достану.– Нет! – закричала я, попытавшись ее удержать, но двигалась я слишком медленно. Или не очень хотела ее останавливать. Не успела я подняться на ноги, как она уже стояла по пояс в озере «Белладжио», внимательно рассматривая дно в поисках моего телефона.– Фу, дерьма-то тут сколько, – брезгливо сообщила она. – Ни черта не вижу.– Дженни, вылезай, – взывала я, не зная, плакать или смеяться. – Тебя сейчас арестуют!– Плевать, я ищу твой телефон! – крикнула она. – Меня нельзя арестовать за то, что я классная!Может, арест ей и не грозил, но толпу она собрала немаленькую. Прекрасные фонтаны остались верны старому девизу шоу-бизнеса, и световое шоу продолжалось, пока Дженни не выловила телефон под аккомпанемент «Белого Рождества».– Ха! – Торжествующе подняла она мобильный в воздух. На меня это произвело немалое впечатление. – Нашла! Это тебе не мембрану из вагины достать!– Это фигуральное выражение, – объяснила я пожилой супружеской паре в бейсболках и с поясными кошельками. – Не нужно так пугаться. Она моя лучшая подруга. – Я перегнулась через парапет и протянула руку. – Иди сюда, – сказала я, хватая ее за запястье. Дженни попыталась перебросить ногу через заграждение. – Вчера в туалете ты перелезла через перегородку высотой семь футов, а сейчас не можешь перебраться через три фута парапета?– Я мокрая, – зачем-то сообщила она.– Я вижу, – отозвалась я, стараясь держать ее крепче, но Дженни была слишком скользкой.– Давай, я за тебя возьмусь, – сказала она, ухватившись обеими руками за мои запястья. – Тяни.Но не успела я потянуть ее на себя, как Дженни оступилась и покачнулась назад, рухнув в воду и утянув за собой и меня.Первым моим инстинктом стал чисто животный: спасти «Марка Джейкобса». Высоко подняв сумку, изо всех сил стараясь ее не намочить, я брыкалась и била второй рукой по воде, пытаясь встать. В фонтане. У самого «Белладжио». Под рождественские гимны, звучащие над озером, и подсвеченные струи, журчавшие в слаженном поющем шоу. Зрелище, претендующее на мировой рекорд.– Ну теперь-то я точно трезвая.Рядом со мной утонувшая крыса, прежде известная как Дженни Лопес, терла огромные черные круги вокруг глаз, расплывшиеся на пол-лица. Я подобрала очки, проплывавшие мимо, и подала подруге.– Спасибо. – Она нацепила их на нос и кивнула. – Гораздо лучше. Ну что, полезли?– Ага, рискнем.С неимоверным усилиями мы прошлепали по дну фонтана к огромной толпе на тротуаре.– Так, граждане, не на что смотреть! – закричала вымазанная до неузнаваемости Дженни, переваливаясь через парапет и без сил плюхаясь на землю, как самый тощий в мире кит-самоубийца. Я подтянулась на руках и перебралась на тротуар, бросив мокрую сумку рядом. Ну все, пропала моя прелесть. За наше купание в фонтане в одежде покраснею позже. Вот такая дольче вита, господа.– Энджел! – Я повернула голову. Дженни, без сил лежавшая на дорожке с измазанным тушью лицом, протягивала мне руку. – Телефончик возьми.Взяв мобильный, я опустила его в сумку и посмотрела в небо:– Спасибо. Очень тебе благодарна.– Не говори, что я для тебя ничего не делаю.

После очень невеселой и грязной пробежки до отеля мы наконец вошли в лифт вместе с какой-то насмерть удивленной семьей. Мамаша с папашей изо всех сил старались на нас не пялиться, но сыновья не были так хорошо знакомы с навязанными обществом правилами вежливости. – Что? – довольно громко спросила Дженни у старшего, выдержав пятнадцать этажей нескромного разглядывания. – Смотри глаза не сломай! – крикнула она, когда семейство поспешно покинуло лифт на семнадцатом.– Дженни… – начала я, удерживая улыбку.– Пошли они в задницу, – отрезала подруга.Мне не хотелось ей возражать.В номере мы нашли целую стойку с одеждой от Бена, бутылку охлажденного шампанского и записку от Сэди с просьбой подъехать в «Трайст» к полуночи: наши имена в списке гостей. Я испытала неимоверное облегчение. Мне не удалось бы спокойно терпеть хождения этой самоуверенной задницы по номеру, когда больше всего хочется залечь в ванну и немного поспать. Чуть не утонув в фонтане, я начала смотреть на вещи иначе. Наскоро пересмотрев вешалки, прочитав записку и подавив рвотные позывы при виде шампанского, Дженни молча кивнула и пошла в свою комнату. Я направилась к себе и закрыла дверь.Набирая ванну, я сосредоточенно размышляла. Судя по ответам из редакций, медиавизу мне не получить, а если взглянуть правде в глаза, то и иностранкой с незаурядными способностями за три недели не стать. Требовался план Б. Мысль потерять Алекса, вернуться домой с поджатым хвостом надрывала сердце больнее, чем вид загубленной сумки. А уж ее, поверьте, жалко было до слез. Я подняла руки над головой, чувствуя, как по спине текут последние струйки холодной воды, стащила мокрую одежду, прилипшую, как вторая кожа, и опустилась в ванну, чувствуя, как вокруг меня колышется теплая вода. Куда приятнее, чем в фонтане.Может, Дженни с самого начала была права и я глупо себя веду? Нужно просто усадить Алекса и все спокойно объяснить. Это же всего лишь бумажка. Сходим в муниципалитет, что-то там подпишем, пойдем домой и не вспомним об этом. А если придет время, когда мы захотим все сделать как полагается, организуем венчание и не станем всем объявлять, что официально мы уже давно муж и жена. Подумаешь, большое дело. Не обязательно поднимать шум.Ну хорошо, признаю, дело это действительно немалое. Но разве обязательно относиться к этому чересчур трепетно? Я, в конце концов, девушка, у меня женские эмоции. Алекс – мужчина, он подойдет к вопросу с разумной точки зрения. Хотя бы завести разговор-то я об этом могу? Тяжело вздохнув, я по подбородок погрузилась в воду. Холод боролся с теплом всего секунду: почти сразу меня охватил жар с макушки до пальцев ног, но внутри по-прежнему было холодно, будто я промерзла до костей.

После купания в фонтане мобильный перестал работать. Я не могла связаться с Алексом, но знала, что он будет в «Винн», и мы, к счастью, тоже. Начесывая волосы, пока прическа не стала достаточно пышной, чтобы поддерживать собственную орбиту, Дженни просветила меня, что «Трайст» в «Винн» – единственный клуб, где полагается появляться вечером в пятницу. Ну и еще в «Лэкс», «Пьюр» или «Мун». И «Маркиз». Несколько уступают «Экс Эс» и «Джет». Но раз Сэди внесла нас в список гостей «Трайст», он автоматически становился лучшим.

После ванны, короткого сна и душа я снова чувствовала себя почти человеком, а при мысли о встрече с Алексом меня переполняло нервное возбуждение. Точнее, оно меня переполняло, когда я представляла себе реакцию Алекса на мой наряд. Дженни настояла, чтобы я надела тот эластичный бинт в звездочках от «Дольче» и сапоги до трусов, пришлось подчиниться. Мои волосы путем долгих ухищрений заставили выглядеть растрепанными и слегка спутанными, будто я не причесалась после сна. На случай если люди сразу не распознают во мне шлюху, на мои глаза ушло больше черной подводки «МАК», чем, по-моему, выпускается в мире. Естественно, красила меня Дженни, поэтому произошла небольшая ошибочка а-ля Ру Пол [17] в лучшие дни. Светлый розоватый блеск для губ и безупречная основа уравновешивали слишком густо обведенные глаза, поэтому я не очень походила на Элиса Купера. Не очень. Разве что к утру…

Дженни, разумеется, словно сошла с рекламы косметического средства. Шоколадно-карие глаза подруги оттеняли вместо моего глухого черного различные оттенки бронзового и коричневого, от золотых точек лицо казалось светлее, а персиковые румяна и помада усиливали сияние. Казалось, сама сущность Дженни излучает яркий свет, который отчего-то задержался на лице. Однажды настанет день, когда я добьюсь такого же эффекта. А пока приходится ходить раскрашенной под енота. Зато не видно моих собственных черных кругов под глазами.

– Готова? – спросила Дженни, одергивая подол платья.

– Готова. А ты точно в «Трайст» собралась?

– Да, а что? – посмотрела она на меня. – Слишком нарядно?

– Я бы носила его не снимая, если бы оно мне так шло, – отозвалась я. От Дженни глаз нельзя было оторвать. Казалось бы, всего лишь маленькое черное платье с длинными рукавами и высоким воротом, подчеркивавшее все ее формы. Но когда Дженни повернулась ко мне лицом, черная ткань, облегавшая невероятно тонкую талию, совершенно неожиданно закончилась, сменившись красивым тонким кружевом на шелковой основе медового оттенка, совсем как кожа Дженни. – Но «Трайст»? Неужели нам обязательно ехать в отель, где остановился Джефф?

– Значит, хорошо выгляжу? – Не отвечая, подруга покрутилась на месте и подхватила сумочку. – Пошли.

– Дженни… – Я преградила ей дорогу к лифту. – Джефф?..

– Энджел… – Подруга бросила на меня тяжелый взгляд. – Брось эту тему.

Я промолчала. Отстранив меня, Дженни вызвала лифт. Я соображала, куда перенести свидание с Алексом. В «Винн» есть не только «Трайст». Алекс не особенно жалует танцпол, да и Джефф, по-моему, тоже. Пожалуй, я смогу незаметно улизнуть и встретиться с ним в казино. Или в его номере – я ужасно соскучилась. Я понимала, существует миллион причин, почему Дженни не хочет об этом говорить. Вероятнее всего, она до сих пор переживает из-за Джеффа. Я решила выбросить из головы грустные мысли и настроиться на предстоящее веселье. Это не должно отобрать у меня много сил.

Выйдя из лифта бок о бок с красавицей, при виде которой любой мужчина мог бросить все, я набралась смелости и шла с поднятой головой, не посрамив свой собственный комплект. В дверях нам попалась та самая семья, с которой мы ехали в лифте. Мальчишка, которого Дженни тогда приструнила, снова уставился на нее круглыми – на этот раз от восхищения – глазами. Дженни милостиво подмигнула. Пацан явственно побледнел, и нам повезло стать свидетелями превращения мальчика в мужчину. Кое-кто испытает сегодня ночью новые для себя ощущения.

– Рада, что приоделась? – тихо спросила Дженни, когда мы подъехали к «Винн». Я кивнула. Рада – не то слово. Я сразу поняла смысл тщательной подготовки, устроенной Дженни. «Трайст» – единственное место на земле, куда невозможно одеться слишком шикарно. Лилии были не только позолочены, но и выложены бриллиантами, а потом снова позолочены [18] . Бархатные барьеры растворились в воздухе при нашем появлении, и через считанные мгновения мы сидели за столиком, на котором сама собой возникла бутылка «Грей гуз» и разнообразные добавки для коктейлей. Я вертела головой, стараясь разглядеть сразу все и не показать окружающим свои трусы. Сегодня, правда, они не были большими, розовыми и хлопковыми: подчинившись «дольче»-диктату своего наряда, я надела белье от «Агент-провокатор». Сэди бы мной гордилась.– Боже мой, а ты сегодня, можно сказать, хорошо выглядишь!Поговори о черте – запахнет серой.Удивление на лице Сэди немного смягчал уровень выпитого спиртного, так и плескавшегося в глазах. Она уже веселилась. Некоторое время.Сэди заставила меня встать, повернула, держа мою руку над головой, и зашлась кудахтающим смехом.– «Дольче и Габбана»? Энджел, кто тебя одевал?– Я. – Чья-то рука обняла меня за талию и властно потянула назад. Не успела я пикнуть, как губы Бена коснулись моих. Еще ничего не понимая, я уже снова стояла на ногах, а Бен повторял свое приветствие для Сэди. Мне даже понравилось, но Дженни выглядела так, словно ее вот-вот ударят по лицу селедкой. Бен навис над ней, не дав увернуться, но вместо клевка в губы Дженни оказалась принимающей стороной смачного поцелуя а-ля старый Голливуд. Я застыла в растерянности, а Сэди захлопала в ладошки от удовольствия.– Так, ладно. – Повернувшись к Бену спиной, Дженни вытерла рот тыльной стороной ладони. – Что будем пить?– Я сейчас, – прошептал Бен, исчезая в толпе. Судя по выражению лица Дженни, его слова можно было понимать и как обещание и как угрозу.– Ты знакома с Беном? – радостно заорала Сэди, поворачиваясь к нашему столику и громко открывая бутыль чего-то шипучего, которой две минуты назад здесь не было. Я оглядела зал в поисках спиртной феи, но никого не увидела. Вот это, я понимаю, класс. Шикарное заведение.– С тех времен, когда занималась стайлингом, – ответила Дженни. – А ты что, с ним работала?– Когда он занимался фотографией. – Сэди не глядя сунула мне бокал шампанского. Ладно, не все сразу. – Он из тех парней, которые без Вегаса как без воздуха, ты знала?Я не знала.– Что-то вы, девушки, хмурые сидите. – Сэди снова покосилась на меня. Шок на ее лице медленно переходил в одобрение. – Надо потанцевать.– Надо, – согласилась Дженни, щедрой рукой наливая всем водки. – За Вегас.– За Вегас, – повторили мы с Сэди.Дневной мартинифест уже превратился в зыбкое воспоминание, поэтому из бокала шампанского в одной руке и водки в другой я выпила за Вегас, пообещав себе не посрамить «Дольче и Габбану».

Всемирно признанная истина: клуб, полный пьяных женщин, туалетов обязан иметь много, очень много. Но когда я начала посматривать по сторонам в поисках соответствующего заведения, ни одного поблизости не оказалось. Женского, во всяком случае. После трех кругов по «Трайсту» я за неимением лучшего стукнула в дверь мужского, приоткрыв, заглянула внутрь и пролетела в кабинку. Заведение шикарное, не случится же со мной ничего плохого, если я разок воспользуюсь мужским туалетом. Оказавшись в безопасности отдельной кабинки, я уже ничего не боялась, но закон подлости действует и в Вегасе: не успела я расслабиться, как дверь распахнулась и два мужских тела буквально упали на меня сверху. – Блин, ты что, закрываться не научился?В возникшей свалке, спихивая мужиков с коленей и одновременно натягивая трусы, я сразу узнала голос. Британский акцент, петтинг с мужчиной в общем туалете, нанесение мне эмоциональных и физических травм – ошибиться было невозможно.– Джеймс?– Энджел?С платьем, задранным до талии, трусами, выставленными на всеобщее обозрение, и вытаращенными глазами я кинулась на шею Джеймсу Джейкобсу, словно неожиданно объявившейся фее-крестной. Впрочем, прошел уже почти год, а Джейкобс действительно «фея», если вы не возражаете против политически некорректного словечка 80-х, которое только старики используют.– Снова трахаешься в туалетах? Боже, неужели случай с Джорджем Майклом ничему тебя не научил?– Я не въезжаю в фотосалоны на машинах!– Насколько мне известно, он тоже.– Прикройся, женщина! Ты что, газет не читаешь? – Джеймс обнял меня с силой парня, который тренируется, поднимая хлебоуборочные комбайны под издевки и смешки. – Я же голубее неба! Можешь сверкать своей пи-и-и сколько хочешь, не поможет.– Да что ты? – Я еще раз крепко обняла Джеймса Джейкобса и отпихнула его.– Честное слово, я их боюсь до смерти.– Я и забыла, каким хорошим актером ты был.– Мне не нравится прошедшее время.У Джеймса Джейкобса я брала интервью в те дни, когда у меня еще была работа. Под интервью я разумею случайное вытаскивание из шкафа брыкающегося и вопящего скелета, подобных которому сейчас пруд пруди. Я посмотрела на его дружка, темноволосого и темноглазого молодого человека, смотревшего преимущественно в пол и пытавшегося незаметно застегнуть ширинку. Надо же, не Блейк, с которым у Джеймса любовь. Ну и слава Богу, потому что Блейк терпеть меня не мог, да и я, признаться, к нему нежности не питала.– Что ты делаешь в Вегасе? Пишешь для журналов или следишь за мной? – В отличие от своего друга Джеймс запихнул рубашку за пояс брюк без малейшего смущения. – Я ведь уже не сенсация.– Не совсем. – Я протянула руку заигравшемуся с ширинкой. Всегда нужно быть вежливой. – Здравствуйте, я Энджел.– Вы мужчина?А иногда вежливость нужна, как собаке боковой карман.– Нет, я не мужчина, – вырвалось у меня, и я невольно посмотрела на свою грудь, спохватившись, что подол по-прежнему намного выше трусиков. Блин, мне почти удалось не сверкать задницей целый вечер! Ладно, проехали.– Я подумал, раз это мужской туалет, то, может… – Он пожал плечами и снова отвел глаза. М-да, это не самый острый карандаш в коробке. – Может, вы мужчина…– Слушай, не подождешь меня снаружи? – перебил Джеймс, прежде чем я сломала себе несуществующий бушприт, тараня его дружка. – Я быстро. Возьми мне чего-нибудь выпить.Мой новый самый неприятный мужчина на планете вымелся из туалета с надутым видом. Зато без фингала.– Даже не верится, что это ты. – Я снова обняла Джеймса Джейкобса. Простите за клише, но нет ничего приятнее, чем обниматься с геем. Он как большой голубой мишка… Только в отличие от медведя очень следит за собой. – Как ты тут оказался?– Да я постоянно тут, – ответил он. – Ты бы знала, если б хоть изредка просматривала свои сообщения в фейсбуке. Несколько месяцев пишу – тащи сюда свою задницу. Думал уже, я у тебя в игноре.– Ну да, – хмыкнула я. – Я такого не делаю… практически никогда. Просто не справляюсь с потоком сообщений. Люди пишут все подряд – например, что купили новый пылесос. А тут еще собственная мать меня зафрендила, представляешь? Да, а откуда новый любимый человек? Где Блейк?– Блейк меня бросил. – Джеймс уселся на консоль с раковинами и погрустнел. – Уже месяц. Поэтому я здесь.– Надо же, мне очень жаль. – Я вскарабкалась и села рядом с ним. – Я не знала.– Знала бы, – сказал он, – если бы открывала мои сообщения в фейсбуке.Спорить с этим я не могла.– Я писала тебе по электронной почте, – робко попыталась защититься я. – Но ты порывался общаться с моим бойфрендом, а не со мной.– Я говорил, что я гей? – отозвался Джеймс. – Да ладно, все нормально. Я был занят, ты была занята. Сказать правду, я от Блейка устал. Сыт им по горло. Он хотел оставаться у меня каждую ночь, гладить котят и вязать. Мне не хватало свободы в жизни.– Гладить котят – это новый эвфемизм, которого я не слышала? – Край раковины, на котором я сидела, оказался мокрым от мочи. Пятна на платье, может, и не будет заметно, но ходить описанной приятного мало. – Я правда очень сочувствую. В следующий раз звони без церемоний.– Следующего раза не будет очень долго. – Джеймс медленно покачал кудрявой головой. – Хватит с меня постоянных связей.– Значит, предложение быть твоим прикрытием еще в силе? – Отбросив ложную гордость, я соскочила заодно и с консоли, насколько позволили сапоги на каблуках в три дюйма. – Сейчас я, пожалуй, соглашусь, но нам придется решиться на официальный брак.Он притворился, что взвешивает «за» и «против».– «Непристойное предложение» смотрела? Я женюсь на тебе в обмен на ночь с твоим парнем.– Будете резаться в видеоигры и жевать пиццу?– Можно и так сказать.– Договорились. – Я еще раз, уже быстро, обняла Джеймса. – Кстати о парне, мы с ним договорились встретиться.– Сколько ты пробудешь в Вегасе? – Он спрыгнул на пол с куда большей грацией, чем я. – Может, сходим завтра куда-нибудь?– Давай, – согласилась я, не представляя, какие на завтра планы у Дженни. – Я в «Де Лухо», хочешь, сходим в бар?– Неплохо придумано, – одобрил Джеймс. – Про бар. Давай часов в двенадцать?– В полночь? – возмутилась я. – Так поздно? Я спать захочу!– Энджел, сейчас уже третий час, – удивился он, – и ночь еще только начинается.Я посмотрела на часы. Ого, и правда третий час. Неудивительно, что я устала и хочу есть. Во сколько тут открывается буфет с завтраком?– Ладно, тогда в полночь. Я тебе сообщение напишу, если что изменится. А сейчас ты должен со мной выпить и спасти меня от подруг.– Я, наверное, отсюда поеду в «Маркиза», – отозвался Джеймс, крепко хлопнув меня по заду. – Э-э, ты что, описалась?– Не удержалась, – пожала я плечами. – От восторга. Самого Джеймса Джейкобса встретила, представь.– Болтай, болтай. – Он направился в одну из кабинок – для разнообразия один. – До завтра. Передай от меня Алексу глубокий непристойный поцелуй.– С удовольствием, – отозвалась я. – И не один раз.

«Трайст» был прекрасен. После очередного бокала шампанского и часа диких плясок с Дженни и Сэди я решила передохнуть один танец и оглядеться. Половина посетителей вышли на улицу, огромный золотой водопад у танцпола аккомпанировал ритму диджея. Если не считать того, что от плеска воды мне то и дело хотелось по-маленькому, все было восхитительно. Я уютно уселась на нашем диванчике, поджав под себя ноги в сапогах и ощущая их мягкую, податливую кожу. Несмотря на присутствие Сэди, мы отлично проводили время. При громкой музыке, когда рот Сэди был закрыт, с ней было почти весело. Понятие Бена о «сейчас вернусь» сильно отличалось от общепринятого – он так и не появился. В его отсутствие Дженни немного оттаяла. Я смотрела, как она отрывается на танцполе, выкидывая колени, при виде которых Леди Гага сочла бы, что у нее отбивают хлеб. Подруге требовалось оттянуться, и мне тоже.Я медленно пила, как себе пообещала, последний бокал шампанского, ожидая наступления веселья. Я уже была под градусом, но мне хотелось упиться в славную стельку. Достичь идеальной степени опьянения в переполненном ночном клубе задача непростая: легко перебрать.– Энджи, тащи сюда свою задницу! – закричала Дженни с танцпола. – Я хочу с тобой потанцевать!Требование показалось мне абсолютно логичным, поэтому я спустила ноги на пол и осторожно пошла к танцполу, но не успела туда добраться – кто-то подхватил меня под локти и приподнял над полом. Меня что, похищают? В отеле инопланетяне? «Винн» перекупили сайентологи? У меня когда-то был один, немного походивший на Тома Круза. Но нет, оказавшись высоко на твердой поверхности, я обернулась и увидела, что мой похититель – очень крупный мужчина, окруженный другими здоровяками.– Танцуй, детка. – Здоровяк номер один показал на что-то за моей спиной. Там оказался шест. Ничего себе! – Давай, ты что, движений не знаешь?– А? – Я со страхом посматривала вниз, оказавшись вдруг очень высоко над полом.– Твоя девчонка ничего не умеет. – Здоровяк номер два хлопнул первого по спине и засмеялся: – Моя девчонка твою на раз затанцует!Я резко обернулась, чтобы посмотреть, кто же эта предполагаемая звезда танцев у шеста. Естественно, это оказалась Сэди. Ну еще бы.– Ой, Энджел, давай спускайся. – Взявшись одной рукой за шест, она задрала ногу выше головы под возбужденные крики собравшейся внизу толпы. – Не пытайся повторить.– Если бы я могла спуститься, то спустилась бы, – сказала я, боязливо спуская мысок сапога с края в попытке нащупать пол. Фигушки, никакого пола. Вот меня, фигурально выражаясь, и уложили на лопатки на платформе шесть на шесть футов, выставив на посмешище перед участниками несчетных мальчишников и злобной супермоделью. Которая, кстати, не такая уж и супер. Наоми и Линда, по-моему, гигиенические прокладки не рекламируют.– О Боже мой! – Сэди хваталась за шест, чтобы не упасть со смеху. – Она даже слезть не в состоянии!– Не трусь, Энджи! – поддержала Дженни, проталкиваясь сквозь толпу к платформе. – Покажи класс!Признаться, я действительно не имела представления, как это делается, но это ничего не значило. Я смотрела «Стриптиз» с Деми Мур, а что увидел, то твое. Кто сказал, будто я ничего не могу? Мало ли чего я не умела, научилась же. Иногда, правда, жизнь меня учила физиономией об стол, и я очень надеялась, что сейчас не тот случай.– Энджел, не позорь себя, – смеялась Сэди, грациозно крутясь вокруг шеста, приземляясь на мыски и отставляя задницу под улюлюканье донельзя благодарной аудитории. – Конечно, у меня это выходит легко…– У тебя это выходит потаскушисто, – перекрикивая шум, ответила я. – В переводе – бл…довито.И с той же решимостью, как в «Пой, пой», когда я отказалась отдать микрофон в продолжение всего саундтрека «Отверженных», за что меня и вывели под белы руки, я схватилась за шест, сказав себе, что никогда больше не увижу этих людей, и начала танцевать так, словно от этого зависела моя жизнь, жизнь моего ребенка, захворавших родителей – словом, любой сюжет для подобного кино. Мне было даже весело, пока Дженни не начала фотографировать, но на попятную идти было поздно.Скоро весь клуб смотрел на наши выкрутасы и прогибы. Это был, наверное, самый разнузданный в мире танец у шеста. Стоя в первом ряду, Дженни подбадривала меня криками, словно это мне требовалось. Мне недоставало акробатических умений Сэди, но я решила бить энтузиазмом. От выпитого шампанского словно выросли крылья (наконец-то), и я поняла: у меня талант. Я рождена быть танцовщицей. Энергия тех, кто был тут до меня, запульсировала в моих жилах, в какой-то момент я стала Бритни. Компания парней в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках азартно меня подбадривала, кроме одного, высокого, с черной челкой, падающей на один глаз, с растянутым галстуком и расстегнутым воротом. Он стоял молча, улыбался и только качал головой.– Алекс! – завопила я, прыгая от шеста прямо в толпу и проталкиваясь через посетителей, громко выражавших свое разочарование.Подбежав достаточно близко, чтобы не промахнуться, я повисла у него на шее, уткнувшись лицом в грудь.– Скажи, что ты этого не видел! Ты видел? Скажи, что нет!– Видел, – кивнул он. – Отличная работа.Без колебаний оставив свое новое занятие, я впилась в губы Алекса и не отрывалась, пока не начала задыхаться.– Я соскучилась.– Я тоже. – Поцелуй был так крепок, что я ощутила пульсацию крови в его губах. Биение сердца Алекса. – Иди сюда.Мы попятились к одному из столиков у танцпола, окруженному диваном с высокой спинкой, создававшей подобие уединения. Алекс задернул длинную красную портьеру, одновременно снимая пиджак. Я упала спиной на синий бархатный диван, если можно назвать диваном семь квадратных метров мягкой поверхности без подлокотников и спинки. Зануды назвали бы это кроватью. Мне казалось, что я не видела Алекса много месяцев и не наслаждалась ласками еще дольше.– Как ты сегодня красива, – прошептал он. Рука скользнула по моей кожаной ноге, пока он не нащупал мою собственную горячую нежную кожу. – Вегас просто создан для тебя.– Ты тоже неплохо выглядишь, – прерывисто ответила я, потому что его рука не останавливалась. – Моя карьера профессиональной танцовщицы закончилась, не начавшись.Лежа спиной на подушках, я забросила ноги Алексу за спину и крепко схватила его за галстук.– А мне показалось, ты вошла во вкус. – Я почувствовала, как он улыбается. – Такая вроде благородная профессия.– Я все же попытаю счастья в журналистике. – Мысли путались. Руки. Руки повсюду. – А тебе в Вегасе нравится?– Теперь, да, – ответил он, покрывая поцелуями шею до дрожи и сладкой, пронизывающей мое тело судороги. Он водил губами по шее, пальцы запутывались в моих волосах, а другая рука пыталась пробраться под платье сверху. Не то чтобы там было далеко пробираться… Я закрыла глаза. Вдруг все стало жарким, и близким, и влажным, и приятным, в нескольких футах от танцпола и за целый мир от реальности. Я нащупала пряжку ремня и быстро расстегнула, пока руки мне еще подчинялись. Алекс замер, напряженно сглотнул, кивнул и с силой впился в мои губы. Я едва сдерживалась. Чем быстрее становились поцелуи Алекса и горячее тело, тем неудержимее меня захватывал вихрь желания.– Энджел… – скорее почувствовала, чем услышала я.– Алекс?– Я тебя люблю.– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, боясь, что голос меня подведет. Его лицо расплывалось, но яркая зелень глаз, белизна кожи и смоляной блеск волос смешивались во что-то магическое, и это последнее, что я видела, прежде чем закрыла глаза и куда-то провалилась, отпустив себя.

Жаркое молчание Алекс нарушил через несколько секунд, минут или часов. – Давай уедем. Хочу сбежать отсюда.– Давай, – согласилась я, стягивая вниз полупрозрачный, как паутинка, подол. Не сверкать трусами прилюдно оставалось единственным правилом, которое я старалась соблюдать. – Мне надо найти Дженни, сказать, что я ухожу.Алекс кивнул, зачесывая пальцами мои волосы на одну сторону. Слава Богу, мой сегодняшний образ так и задумывался – с растрепанной, как после секса, головой. Имидж под названием «пугало огородное» или «леди-бомж».– Я возьму такси, ты выходи. – Он поцеловал меня в щеку, приподнял портьеру и вышел.Я села на краю кровати, болтая ногами, как девчонка, в ожидании, пока сойдет яркий румянец. Походкой Джорджа Клуни Алекс исчез в толпе танцующих со слегка растрепанными волосами и расстегнутым воротом. Я осталась с торчавшими дыбом волосами, растертым до красноты подбородком и разгоревшимися щеками. Я припудрила, что могла, и подкрасила губы. Вполне презентабельно. Соскочив с кровати, я откинула портьеру и наткнулась на аплодировавшую Сэди.– Боже мой, ты что, трахалась? – Она ликующе прижала ладони к лицу.– Конечно, нет, – солгала я, жеманно приподняв нос. Не то чтобы реально желая что-то скрыть, просто не хотела обсуждать это с Сэди. – Ты Дженни не видела? Я, пожалуй, поеду в гостиницу.– О Боже, конечно, ты трахалась! – Сэди обнажила в улыбке миллион прекрасных зубов. – Я видела, как твой чувак отсюда вылез. А что, прикольно!Кто ж мог знать, что путь к сердцу Сэди лежит через публичные непристойные акты.– Скажешь Дженни, что я ушла? – Я рефлекторно прикрыла подбородок. Краснота от щетины Алекса не поможет мне успешно отрицать очевидное, а спорить не хотелось. – Ты же скучать не будешь?– Со мной все будет прекрасно, – слишком громко заявила Сэди, отпив водку прямо из бутылки, которую я сперва не заметила в ее левой руке. – У меня здесь миллион друзей. Даже тысяча.Я наморщила лоб в попытке понять ее логику.– Но ведь тысяча меньше, чем… Ладно, проехали. – Я была пьяна, но не настолько. – Передай, пожалуйста, Дженни, что я ушла.– Она сама уехала уже час назад. – Сэди снова приложилась к бутылке. – С мистером Блондином.Ой, блин! Она уехала с Беном?– Уехала, чтобы пополам за такси, или уехала… Ну, ты понимаешь?– Уехала точно так же, как ты со своим Алексом. Чтобы оттрахать ему мозги. – Сэди протянула мне бутылку: – Выпьешь?– Очень щедро с твоей стороны, но я пропущу, – отказалась я. – До завтра. Желаю добраться в отель без приключений.– Естественно. – Сэди поцеловала меня в губы, утопив мой нежно-розовый блеск в мазках «русского красного». – Ты себя тоже береги.Было очевидно, что мы говорим о разных вещах.– В моей комнате есть презервативы.Объяснилась. Как мило с ее стороны.

Поездка в гостиницу заняла крайне мало времени, и неизвестно, кто больше огорчился, когда мы остановились перед «Де Лухо», – я, Алекс или водитель такси. Никто в неслыханно роскошном вестибюле и бровью не повел, когда Алекс почти донес меня до лифта и позволил нажать кнопку. Только когда мы, спотыкаясь, вывалились через открывшиеся дверцы на пол нашего сьюта, я вспомнила, что мне нужно кое-что сделать.

– Дженни! – Я схватила отброшенный ботильон на десятисантиметровой шпильке, оказавшийся у моей головы.

– Если ты сейчас способна думать о Дженни, значит, я что-то делаю не так. – Алекс привстал, задержав руку на моем животе.

– Нет, просто она уехала! С Беном! – Я потрясла туфлей перед его носом, словно это все объясняло.

– С Беном?

– С Беном! – с горячностью кивнула я. – Она здесь! Я должна ее найти!

– Знаешь, Дженни, конечно, красива, но сейчас мы и без нее справимся. Иди сюда.

Щекотание под ложечкой, стремительно возникавшее при его словах, не поколебало моей пьяной решимости.

– Погоди. – Оторвав его пальцы от моего чудесного платья, я как можно прямее пошла в комнату Дженни. Оступившись всего пару-тройку раз, я уже через минуту оказалась у нужной двери. – Дженни, ты там?

Мне казалось, что я делаю доброе дело – удерживаю подругу от совершения большой ошибки, в которой утром она будет горько раскаиваться. То, что я, возможно, жертвую ночью с Алексом ради того, чтобы придерживать волосы блюющей Дженни и слушать ее тихие рыдания, входило в нелегкую участь лучшей подруги.

– Дженни, – повысила голос я, – я знаю, что ты там.

Я ее подруга и как подруга не позволю отправить отношения с Сиггом коту под хвост ради случайного секса со старым случайным партнером. Бен, конечно, красив, но Сигг тоже красавец и любит Дженни. И она его любит. Дженни импульсивная, увлекающаяся, но утром подруга будет себя презирать. Однажды она нечаянно изменила любимому и до сих пор казнит себя за это. Не позволю ей совершить такую ошибку снова!

– Дженни, – закричала я во все горло, бухая в дверь кулаком. – Открывай! Открывай немедленно, я тебе говорю!

После всех проблем, которые доставлял Джефф, Сигг стал просто освежающим ветерком – милый, внимательный, печенье печь умеет. Чего еще девушке надо? Она никогда не променяла бы все это на быстрый перепихон с Беном, не будь мы в Лас-Вегасе. Мне так кажется. Дверь медленно и тихо приоткрылась, словно не желая разбудить спящего постояльца. Я нетерпеливо ждала с готовой нотацией на языке. Бен – это проблема, как раньше был проблемой Джефф.

Но за дверью стояла не Дженни. Подняв глаза, я увидела высокого голого блондина, смотревшего на меня квадратными глазами. Ну я же говорю – проблема, она и в Вегасе проблема.

– Джефф?!

– Да, Энджел?

На мгновение мы застыли. Джефф поспешно прикрыл свое мужское достоинство руками, а я отвела глаза, густо покраснев. Джефф почему-то стоял в носках и галстуке, и выглядело это несексуально.

– А, э-э, Дженни?

– Она спит. – Его лицо залила краска. Надеюсь, к мозгу тоже прилило немного крови. – Мы спим.

Ну конечно. Ничего не происходит, лишь невинная ночевка без одежды.

– Ясно. – Я попыталась повернуться, но будто приклеилась к полу. – Ну, возвращайся… ко сну.

– Ко сну, да. – Он поплелся в глубь комнаты Дженни. Через открытую дверь я увидела подругу, совершенно голую, лежавшую на кровати лицом вниз в отключке. Сама невинность. – Огромное тебе спасибо.

– Пожалуйста. – Помахала я ему на прощание. Хоть убейте, надо быть вежливой. Девушка может уехать из Англии, но Англия из девушки… – Рада была оказаться полезной. Спокойной ночи.

Наконец феи унижения решили, что с меня хватит, и отпустили мои ноги. Я понеслась в общую гостиную. Алекс успел сбросить пиджак и галстук (слава Богу!) и воевал с третьей пуговицей рубашки. – Как тут красиво, – прокомментировал он вид из окна. Я не могла даже посмотреть – от мигающих огней меня начинало тошнить. Во всяком случае, я предпочитала винить в этом мигающие огни.– Это не Бен, – шептать не было никакой необходимости, но так мне казалось приличнее. Я забегала по комнате, соображая, что предпринять.– Энджел, я не знаю Бена. – Алекс схватил меня за руку, пытаясь удержать. Но я не хотела стоять на месте. Меня мутило. – Где Дженни?– В постели!– С Беном?Я посмотрела в небо, собираясь с силами.– С Джеффом!– Ох ты… Вот черт…Он опустился на диван с убитым видом.– Иди сюда. – На этот раз это прозвучало совершенно иначе. Я свернулась на диване рядом с ним, положив голову ему на плечо, а Алекс гладил меня по волосам. Вернее, пытался – после «Элнетта» [19] их фиг расчешешь. – С этим ты сейчас ничего поделать не сможешь, поэтому прекращай волноваться.– Отчего же, я могу войти, хлестнуть ее по заднице туфлей и серьезно спросить, о чем она думала.– Можешь, – согласился Алекс. – Но по-моему, сейчас она ничего не думает. Оставь ее пока в покое.Я некоторое время молча лежала у него на груди, стараясь утихомирить вихрь мыслей. Дженни, Джефф, Сигг, виза. Мяу. Усталость, опьянение и эмоциональность никогда не ладили со стрессом, расстройством и опустошением. Но вместо сна это вызвало у меня лишь беспокойство и дискомфорт. Слишком уставшая, чтобы говорить, но слишком перевозбужденная, чтобы заснуть, я ворочалась и крутилась, пока моя голова не оказалась на коленях Алекса, а ноги не свесились через подлокотник.– Спишь?Я покачала головой, глядя в окно, где все сливалось, и ждала, когда мне полегчает. Вместо этого, едва я устроилась поудобнее, комната начала кружится. Фу.– Хочешь поговорить?Со вздохом я снова покачала головой, переплетя свои бледные пальцы с длинными, в мозолях, пальцами Алекса и сжимая их, пока не успокоилась. Это заняло много времени. Он откинул волосы с моего лица, пока мы молча лежали в обнимку. Медленно я начала расслабляться. Либо у Алекса волшебные руки, либо на напряжение просто не осталось сил. Может, и то и другое. В любом случае на сердце полегчало.– Будем спать? – мягко, негромко спросил Алекс. Я едва расслышала его сквозь гул кондиционера.– Я не устала, – тоже чуть слышно ответила я.– Хорошо. – Он наклонился и поцеловал меня самым мягким и нежным поцелуем. Мозг моментально позабыл обо всем на свете, сосредоточившись на покалывании на губах. Я лениво отвечала на поцелуи, передвигаясь вверх по дивану.– Не верится, что всего два дня назад мы расстались, – сказал он, полузакрыв глаза. – Кажется, сто лет прошло.– Недавно ты прекрасно пережил без меня больше месяца, – напомнила я. – Пару дней любой может потерпеть.– А кто сказал, что мне было легко? – Его рука медленно гладила мою спину. – Я справлялся своими силами – максимум, что мне остается, когда тебя нет рядом.– Лжец.Алекс вскочил с дивана и протянул руку в мою сторону. Его рубашка помялась, спутанные волосы сбились на затылке – какой красавец!– Я никогда не лгу. Тебе.Не вынеся пронзительной честности и интимности момента, я приникла к нему в долгом поцелуе, затем легла ему на грудь и слушала биение сердце. Взрослеть мне еще и взрослеть, вот что.Алекс поцеловал меня в макушку и положил руки мне на ягодицы.– В постель, – кивнул он. – Немедленно.И это был уже не вопрос.

Первой моей мыслью спустя восемь часов было: «Интересно, что сегодня в буфете на завтрак?» Второй мыслью стало: «Почему я чувствую себя гаже некуда?» Третья мысль потерялась под массой неожиданно навалившихся тысяч других, которым не терпелось свести меня с ума. Перекатившись на другой бок, я поискала глазами Алекса, чтобы мне полегчало, но его не было. Я восприняла отсутствие Алекса как возможность немного привести себя в человеческий вид, схватила с тумбочки салфетки для лица и стерла вчерашнюю тушь, склеившую ресницы. Обретя возможность сосредоточиться на окружающем мире, я заметила на тумбочке клочок бумаги:

«Поехал в гостиницу. Позвони. А.».

Он предусмотрительно написал свой номер телефона, помня историю об утонувшем блэкберри, но разве не было бы более предусмотрительно подождать моего пробуждения? Минуту я колебалась, разозлиться или не стоит, но решила не тратить силы. К тому же, взглянув на часы, я поразилась тому, что уже первый час. У Алекса, наверное, планы. С Джеффом. Джефф.Дженни.Дженни и Джефф.Блин!Мне совершенно не хотелось, но я поднялась с постели и поплелась в салон. Туфли Дженни исчезли из коридора (их заменили туфли Сэди), в углу скромно стояла тележка обслуживания номеров, притворяясь, что ее здесь нет. Я готова была повернуться и идти обратно в кровать, но мое внимание привлекло одеяло на диване.– Привет.Из-под одеяла выглядывала одна макушка, но непокорные кудряшки выдавали их обладательницу с головой.– Доброе утро.Я стояла неподвижно, сложив руки на груди, лихорадочно пытаясь решить, какая мина будет самой подходящей. Рассерженная? Сочувствующая? Любопытная? А мне хочется узнать подробности? Нет, избави меня Боже от подробностей.– Мы должны быть на вертодроме. – Откинув одеяло, Дженни потянулась, как издыхающая кошка. – Не перечислить всего, на что я готова, лишь бы сейчас не садиться в вертолет, но…– Мы полетим на вертолете? – Я вдруг проснулась, почти позабыв о ночном происшествии. – Что, правда?– Я хотела тебе вчера сказать, – кивнула Дженни, растирая веки. – Эрин организовала в качестве рождественского подарка.Милая Эрин! Все-таки я подарю ей тот шарф. И обниму.– Поэтому выходим через полчаса.– Дженни!– Да, Энджел?– Что это было прошлой ночью?Дженни встала, взялась рукой за плечо и продемонстрировала великолепную растяжку, затем повторила это с другой руки, глядя мне в глаза и пожимая плечами:– Ничего.Ну, знаете…– Ничего?– Помимо того что ты попала в резонанс со своей внутренней Леди Гага?– Чем ты занималась, я имею в виду?– Ничем, – засмеялась Дженни. – Я не вертелась у шеста и не трахалась с бойфрендом за занавесочкой.– Ни с кем я не трахалась, – защищалась я, отчаянно стараясь подавить воспоминания о танце у шеста. Это надо запереть в самом дальнем отделении памяти. Но неужели Дженни всерьез собирается притворяться, что ничего не было?– Расслабься. – Дженни наскоро обняла меня по дороге в ванную, где решила переодеться. – В Вегасе это не считается. Тут все черт-те что вытворяют.Я осталась стоять с приоткрытым ртом.«Да уж, – подумала я. – Тут и танцы у шеста, и встречи с кинозвездами в мужском туалете, и селективная амнезия».

Поездка до вертодрома оказалась настоящим испытанием. Сэди, безразличная ко всему и внешне, и по сути, трещала о себе и сказочном вечере, как она танцевала с Джеймсом Джейкобсом («и никакой он не гей, он с меня просто глаз не сводил», а мне в лом было напрягаться и затыкать ее фонтан) и как прекрасно все прошло. Без чудес фармацевтики, подозреваю, не обошлось: невозможно столько выпить и непринужденно щебетать через несколько часов. Странно оживленная Дженни расспрашивала и подбадривала, но сама в основном смотрела через окно на пейзаж, крепко держа бутылку «Витамин уотер» в одной руке и мобильный в другой. Я смотрела на Дженни через очень большие и очень темные очки, готовая в любую секунду вскочить с сиденья и заорать: «J’accuse» [20] , – но не вскочила. Я слишком рассердилась на нее за измену Сиггу. Меня бесил ее секс с чужим женихом, но в основном я сердилась на нее за ложь. Это меня задело. Голос рассудка, который до странного часто походил на Луизин, подсказывал, что дело не во мне. Может, Дженни искренне расстроена, растеряна и просто не готова обсуждать случившееся.Но другой, осуждающий голос, в точности повторявший (что совсем не странно) интонации моей матери, напомнил, что Дженни лгала мне в лицо и у меня есть полное право злиться. Я не знала, как поступить. Может, Джереми Кайл [21] в твиттере подскажет. Раздражение только росло от того, что полный праведного негодования голосок звучал гораздо громче и убедительнее под аккомпанемент трескотни Сэди и усиливавшейся головной боли.Я смотрела на Дженни и дулась. Жаль, что у меня не было «Витамин уотер».

После самой долгой автомобильной поездки в истории человечества мы неуклюже выбрались из машины под палящее солнце и пронизывающий холодный ветер. Нас провели в тесный квадратный офис, где выдали не идущие никому в мире, кроме двух моих спутниц, комбинезоны и заставили встать на весы. – Так, леди… – Перед нами встал громко жевавший жвачку молодой человек в шортах, футболке и кроссовках. – Значит, вот что. Меня зовут Коуди. Мы пролетим над Большим каньоном пару кругов, вы сделаете снимки, затем сядем, прогуляемся – и назад. На все про все часа два. У кого какие вопросы?У меня был только один вопрос.Я подняла руку.– Вы пилот?– Да, мэм, – ответил Коуди, коротко кивнув.Мне вдруг стало вовсе не так весело и расхотелось на вертолет. Пилоты, они как доктора – хочется, чтобы они были старше тебя и всегда носили костюм или хотя бы нормальную обувь. И согласитесь, их никогда не называют Коуди. Они носят респектабельные имена вроде Питера, Брайана или Колина. Готова спорить, ни один Колин никогда не разбивал летательный аппарат. Аннека Райс [22] никогда не садилась в вертолет с пилотом, жующим жвачку. А если и садилась, я вам не Аннека.– Уверяю вас, я прекрасно подготовлен, мэм, – подмигнул мне Коуди. Страх не отпускал. – Восемь месяцев профессиональных полетов без фатальных несчастных случаев.Восемь месяцев?!– Эй, пока он же ничего не разбил, верно? – Дженни положила руку мне на плечо. – Все нормально.– Я не говорил, что ничего не разбивал, просто обошлось без жертв, – искренне рассмеялся Коуди. – Ну что, садимся и пристегиваем ремни безопасности.Так вот как мне суждено умереть!– Э-э, Энджел? – указал он на меня. Я послушно подняла руку, немало развеселив Сэди. – У вас самый большой вес, вы назад.Всегда приятно услышать такое, правда?– Дженни? Вы с Энджел. Сэди, вы сядете рядом со мной.Я проигнорировала его довольную физиономию. Оставалось лишь надеяться, что эрекция не помешает ему удержать в воздухе махину. Сэди сверкнула улыбкой и повела плечиками, словно танцуя шимми, успешно продемонстрировав свою грудь и заодно выведя меня из себя.Оказавшись в вертолете, мы надели предложенные наушники с микрофонами и узнали, что так наш пилот, чертов Коуди, будет с нами связываться, а мы – общаться друг с другом. Я заключила с собой пари, сколько поп-культурных аллюзий с Томом Крузом всплывут во время полета, не сомневаясь про «Аэроплан!» и не исключая «Лучший стрелок». Я никогда не умела толком к чему-нибудь пристегнуться, но позволять это мужчине, который отпускал шуточки о крушении, отнюдь не казалось приятным. Я так радовалась возможности немного полетать и так сердилась на Дженни, что как-то не учла, что болтаться в небесах придется, чувствуя себя хуже некуда. Я еще никогда не летала на вертолете. Я вообще хороший пассажир (после двух бокалов), но это совсем другое. Самолет плюс джин с тоником равняются довольной Энджел. Вертолет плюс несколько пинт водки накануне равняются несчастной Энджел, борющейся с дурнотой.Как только мы поднялись в воздух, во мне началась битва одиночки против целого мира – с тошнотой. И я не собиралась ее проигрывать. Меня достаточно тошнило на людях в самые неподходящие моменты. Удерживаться от рвоты вне собственного туалета чуть не стало пунктом плана обязательных дел на новый год наравне с «избежать депортации, приобрести наконец айфон, как все люди, и всегда иметь кухонное полотенце». Потому что под рукой никогда не бывает кухонного полотенца, которое оказалось бы таким полезным именно сейчас, когда вертолет, набрав скорость, рванулся вперед вместе с содержимым моего желудка.– Ты в порядке? – участливо спросила Дженни.– А что, похоже? – огрызнулась я.Дженни сделала лицо «о-о-о, сумочки» и устроилась поудобнее в своем кресле, отвернувшись к окну. Я тоже пыталась любоваться красотами пустыни и золотистыми расселинами, но в голову лезли мысли о том, какой идиот придумал похоронить здесь Мегатрона, ведь он легко мог подняться по гигантским уступам, как по ступенькам. Можете представить, как паршиво мне было, если мозг воспринимал «Трансформеров» как документальный фильм. Пока мы облетали одно из чудес света на нашем личном вертолете, пока Дженни и Сэди охали и ахали, пока пилот включал саундтрек к «Лучшему стрелку», я закрыла глаза, уперлась лбом в холодное стекло и терпеливо ждала приземления.Только через пятнадцать минут я набралась мужества снова выглянуть в окно. Вид открывался действительно потрясающий: все оттенки осеннего каталога «Блумингсдейл» – коричневый, золотой, бронзовый, ржавый и глубокие красные, акцентированные где пятном зелени, где голубой полоской реки. М-да, дружба с Дженни на мне явно сказывается.– Эй, ну ты как? Нормально? – Ткнув меня локтем, Дженни озабоченно всматривалась мне в лицо. Но забота показалась фальшью, а от тычка я лишь рыгнула. Снова. Да, хватит – значит хватит.– Нет, – взорвалась я, – со мной не все нормально. А у тебя как дела?– У меня прекрасно. – Дженни смотрела на меня как на сумасшедшую, слетевшую с тормозов, а-ля Чарли Шин.– Неужели?– Да, а что?– Эй, девчонки, вы в курсе, что мы вас слышим? – послышался в наушниках резкий голос Сэди.К несчастью для Сэди и Коуди, мне было наплевать с высокой колокольни.– Ты мне ничего не хочешь сказать?– Нет.– Энджел, мы каждое слово слышим!– Пошла на фиг, Сэди. Ничего?– Не-а.– Понятно.– Вот и хорошо. – Дженни отвернулась к окну и вынула сотовый, читая новое сообщение. Сообщение, которое, как я разглядела, пришло от Джеффа.– Дай мне телефон. – Рука сама метнулась и схватила айфон. Дженни не отпускала.– Кхе, дамы, – раздался в моих наушниках голос Коуди, – в вертолетах лучше не драться.– Отстань, психованная. – Дженни защищалась изо всех сил, ухитрившись, несмотря на ремень безопасности, треснуть меня по макушке айфоном, прибавив к словам еще и оскорбление действием. От полновесной оплеухи я увернулась, энергично крутя руками в воздухе, словно плыла по-собачьи, только вместо воды шлепки попадали в лицо Дженни. Естественно, она защищалась, но в результате тумаки посыпались на затылок Коуди.– Мать вашу! – заорал он. – Прекратите, или я лечу назад!То же самое говорил папа по дороге к Элтон-Тауэрс. Никуда он, кстати, не повернул.– Да что с тобой творится? – Дженни кинула айфон на самое дно сумки. – Ты что, пьяна?– Я знаю, что ты переспала с Джеффом! – закричала я изо всех сил прямо в микрофон. – Я знаю, что вы трахались, ясно?Нестерпимый свист обратной связи полоснул по ушам. Сэди и Дженни вцепились в наушники, защищая уши; Коуди напрягся всем телом, вертолет слегка вильнул, но даже этого оказалось достаточно для моего бедного желудка. Не успела я схватить бумажный пакет или откинуть назад волосы, как меня вырвало прямо на туфли Дженни – к счастью, с закрытыми мысками.

Не так скоро, как хотелось бы, мы оказались на земле, на самом краю Большого каньона. Я сидела, обхватив колени и опустив голову, с наслаждением ощущая под ногами твердую землю. Дженни, напротив, была совсем не рада. – Господи, Энджел! – кричала она. – Туфли «Тори Бёрч»!Наши разговоры на повышенных тонах ни разу не заканчивались добром.– Извини, – буркнула я без всякого раскаяния. Я была вне себя от злости.– С чего ты вдруг решила, что сейчас подходящий момент для разговора?– Не знаю, – призналась я. – Но до полета ты не была особо разговорчива, только весело отмахнулась – все в порядке.– Значит, я не была готова об этом говорить. – Она замахала руками, заслонив солнце. Даже ее силуэт был в бешенстве. – Я не обязана рассказывать тебе все, что происходит в моей жизни. Я не обязана посвящать тебя во всякое дерьмо.– Как мило! – Разумный голосок подсказывал: Дженни вскипела, потому что очень задета. Злобный голосок твердил, что она законченная стерва и давно напрашивалась на оплеуху. – Вот спасибо.– А ну смени тон! – Дженни пинком отправила камень за край обрыва. Я восприняла это как предупреждение и на всякий случай немного отодвинулась. – И не смей меня осуждать. Не у всех все так идеально, как у тебя, порой жизнь складывается вопреки планам!– Ты что, издеваешься? – Будь у меня несколько печенок, последнее заявление проняло бы меня до них всех, многострадальных. – Это ты мне говоришь, что иногда планы летят к чертям? Это для меня, по-твоему, новость?– Да хватит, можно подумать, ты не знаешь, как полезны в итоге окажутся тебе эти неприятности! – Она кричала так громко, что Коуди морщился. Крики мешали ему пожирать Сэди глазами, словно она была покрытым шоколадом кубком Футбольной ассоциации. – Алекс в последнюю минуту приедет на белом коне и женится на тебе, заразе, чтобы было кому стирать его трусы и носки, и будете вы жить долго и счастливо!– Я ему трусы не стираю. – Вообще-то он все стирает сам, включая мое. Я боюсь его стиральной машинки. – И ты прекрасно знаешь, что этого не будет.– Нет, я знаю, что ты притворяешься, будто этого не будет. – Дженни уселась на землю в шаге от меня. – Боишься, что он откажет?Терпеть не могу, когда подруги читают мои мысли.– Ничего подобного, просто я хочу остаться здесь на своих условиях, – солгала я (наполовину). – Я не говорю, что не хочу замуж, я не хочу выходить вот так, ради визы.– Тогда вали в Англию, там по тебе соскучились!– Вряд ли я там кому-нибудь интересна, – всхлипнула я. – Не устроили же в фейсбуке кампанию в мою защиту.Дженни ущипнула меня повыше локтя:– Энджел, прекрати вести себя как дура, просто возьми и сделай. По крайней мере ты знаешь, чего хочешь.Наконец-то мы заговорили по существу.– А ты, можно подумать, не знаешь?Дженни громко выдохнула и натянула рукава кофты.– Может, и не знаю.Я не осмеливалась ее обнять – мы все-таки сидели очень близко к краю обрыва, поэтому вытягивала ногу, пока не коснулась ее мыска. Ущерб, нанесенный туфлям во время полета, был минимальным, поэтому своими «конверсами» я не рисковала.– Ты же не хочешь порвать отношения с Сиггом из-за случайного секса?Она смотрела в землю, подбирая камушки и укладывая их обратно. Интересный ответ.– У вас с Сиггом что, проблемы?– Да нет, все прекрасно. Замечательно, – ответила Дженни, по-прежнему не глядя на меня.– Значит… – я замялась, стараясь выразить мысль, – этот секс не был случайным?Сначала она вообще застыла на месте. Затем очень медленно молча покачала головой.– То есть вы это самое не только в Вегасе?Она снова покачала головой.– О черт, Дженни. – Страх сорваться в Большой каньон отодвинулся на второй план. На четвереньках я подползла к подруге. Под пышной шапкой кудрей ее лицо было мокрым от слез. – Почему ты мне не сказала?– Потому что это глупо. – Ее голос сорвался. – Очень глупо! Все было так хорошо, и вдруг это. Я не могу остановиться. Хочу, но не могу. Мне не хотелось, чтобы ты считала меня черт-те кем.А ведь именно этим я ее и считала. Я просто черт-те кто.– Дженни, мне ты можешь все говорить. Помнишь, что я тебе вчера говорила о полной откровенности? Я никогда не буду тебя осуждать.Она недоверчиво подняла голову.– Ладно-ладно, я тебя всегда поддержу, – поправилась я. – Может, иногда чуть-чуть осужу, но это потому, что я засранка. Осуждать буду молча, а поддерживать вслух. Всегда. Я тебе всегда помогу, даже если окажусь в Англии, только набери меня по скайпу.– Я не знаю, что делать. – Дженни легла спиной в грязь и уставилась в чистые небеса. Сморщив нос, я тоже улеглась на пыль и камушки. Женская солидарность. – Сигг – прекрасный парень, с таким нежным я никогда не встречалась, представь, я уже думала связать с ним жизнь. Нам так весело вместе, он меня любит, но… есть же еще и Джефф. Понимаешь?– Как это получилось? – спросила я, прикрыв глаза. Вся эта трескучая лапша на уши должна хоть что-то прояснить. Желудок успокоился, оглушительный звон в голове стих до ненавязчивого гула. Правда, едва меня перестало тошнить, я поняла, как срочно мне требуется сходить в туалет. – Если хочешь, расскажи.– Помнишь, когда он пришел ко мне в квартиру? – начала Дженни. Еще бы она не хотела об этом поговорить. – Когда я только познакомилась с Сиггом?– Это же было несколько месяцев назад! У вас что, с тех пор тянется?!– Нет-нет, он заходил поговорить. – В ее интонации так и слышались саркастические кавычки. – Но я посоветовала ему трахнуть самого себя и ушла, страшно гордая собой. Он позвонил через месяц и предложил все расставить по своим местам, выяснить отношения перед свадьбой.Голос Дженни дрогнул на последнем слове, и я взяла подругу за руку, наткнувшись ненароком на ее грудь.– Я тогда была счастлива с Сиггом, мне казалось, все будет хорошо, поэтому согласилась, решив развести Джеффа на дорогой ужин. Но до ужина дело не дошло. Так странно… Один бокал, и понеслось. Самой не верится.Став свидетельницей воссоединения подогретых алкоголем Дженни и Джеффа, я как раз вполне могла в это поверить.– Но потом мне стало противно, я хотела сразу порвать с ним, но он твердил – наши чувства еще не угасли. Согласна, не угасли, но и Сигга я люблю. А Джефф и не подумал отменить свадьбу, вот, приехал в Вегас на мальчишник!Я уже с тоской вспоминала счастливые времена, когда беспокоиться приходилось только о визе.– И ты решила, что приедешь сюда и заставишь его передумать? – спросила я. – Убедишь его продолжать ваши отношения?– Я не знаю, о чем я думала. Когда я забежала к тебе в кафе в Бедфорде, помнишь? Я ведь шла от него. Я часто бывала в вашем доме – Господи, не понимаю, как ты меня ни разу не застала! Он просил меня порвать с Сиггом, тогда он отменит свою свадьбу. Я сказала, если он отменит свадьбу, я расстанусь с Сиггом. Сама видишь, ситуация патовая.– А ты хочешь, чтобы он отменил свадьбу?– Не знаю, – ответила Дженни сквозь смех и слезы. – Я хочу, чтобы за меня кто-нибудь решил. Но он женится, и все будет кончено. Навсегда.Дженни перекатилась на бок – мне в лицо попали пахнущие кремом «Феккаи» кудри и всякий сор – и спрятала лицо у меня на груди. И вовсе не похоже на любовные объятия двух подруг.– Как я скучаю по тому времени, когда мы жили вместе, Энджи, – заныла она. – Ничего бы не случилось, будь ты дома. Этого никогда не происходило, когда в квартире находилась ты.– Именно это и происходило, когда я там была, – отозвалась я. – Вот буквально это самое. По-моему, тебе надо решить, чего ты хочешь. Нельзя, чтобы за тебя решал Джефф. А если с Сиггом тебе плохо, в любом случае надо это заканчивать.– Но они правы, – вздохнула Дженни. – Я знаю, это звучит глупо, но я его люблю. Когда Джеффа нет рядом, в голове словно выключатель срабатывает и Джефф для меня не существует. Все, что я хочу, – жить в пригороде и растить с Сиггом маленьких викингов. С ним я счастлива, клянусь. Что я творю?Я видела, что она не лжет, но у меня не было ответа. Я никогда не любила сразу двоих. Как-то я спала сразу с двумя и даже с этим не смогла справиться. А смешивать искренние сильные чувства и вовсе невесело.– Ты правда не в состоянии выбрать между ними?– Когда я думаю о том, что потеряю Сигга, у меня на душе становится тоскливо и плохо. Когда я думаю о расставании с Джеффом, это кажется немыслимым, словно мозг отказывается воспринимать такую возможность.– Ты счастлива с Джеффом?– Нет. – Она помолчала. – Но я люблю его.– Вот блин.– Да уж.Она громко шмыгнула носом.– Может, броситься в каньон? Шоу Опры больше не выходит, последний фильм о Гарри Поттере я уже видела. Ради чего мне жить?Я задумалась.– Мы еще не видели последнего фильма по «Сумеркам».– Я читала книгу. Там все умирают.– Да ты что?!– Шучу, балда.И она снова расплакалась. Не найдя ничего лучшего, я захлюпала за компанию.– Твои подруги того, вместе, что ли? – громко прошептал Коуди Сэди. – Милые бранились – только тешились?От шума винтов вертолета он не только оглох, но и поглупел.– Да нет, дуры просто, – ответила Сэди нехотя, но с любовью. – Они обе настоящие дуры.

Обратную дорогу на вертолете я выдержала гораздо лучше. В основном я бездумно похлопывала подругу по руке, глазела на дамбу Гувера и соображала, не проще ли нам с Дженни пожениться. Ага, под песню «Вдохнови меня». По сравнению с ее дилеммой моя казалась неизмеримо проще. Я люблю одного. Он любит меня. Я не хочу уезжать. Он не хочет, чтобы я уезжала. – Знаешь, если ты ему скажешь, что вариантов больше нет, готова спорить, Алекс сделает тебе предложение, – сказала Дженни, снова доказав наличие у себя способности читать мысли. – Молчу, молчу.– Я обещала увидеться с ним сегодня. – Я чуть дернула плечом. – Пожалуй, попробую навести разговор на то, что происходит с работой и остальным. Посмотрю на его реакцию.– Все-таки это здорово – любимый мужчина, желающий на тебе жениться, – улыбнулась она. – Независимо от причин. Пошла бы ты замуж без любви ради визы? Да черта с два!– Наверное, – кивнула я. – Я не очень хорошо умею говорить «нет». Хоть убей, а надо быть вежливой.Дженни одобрительно засмеялась:– Напомни об этом, когда мне снова понадобится услуга.– Что, в роли официантки на твоей коктейльной вечеринке я мало развлекла гостей? – Меня передернуло, когда я вспомнила, как стаскивала мокрый от пота латекс с холодной кожи.– В принципе нет, – ответила Дженни, вздрагивая при воспоминании. – Мы тогда неплохо оттянулись.– И не говори.Я попрощалась с реками, скалами и дикими мустангами, когда Коуди объявил, что через десять минут посадка (и, что важнее, туалет). Все величие дикой природы, какое может предложить Земля, легко вытесняет естественная гидравлика мочевого пузыря.

Дженни разрешила позвонить Алексу со своего телефона при условии, что я не потрачу последнюю ночь в Вегасе, «убалтывая на подвиги Моего мужчину». Не вполне понимая, что такое убалтывать на подвиги, я дала обещание и смогла позвонить.

– Да? – ответил он на третьем гудке.

Когда мне звонят с незнакомого номера, я смотрю на телефон, пока звонки не стихнут, игнорирую значок оставленного сообщения, пока на экране не появится номер. Алекс, наоборот, не переносит автоответчик, поэтому почти всегда отвечает на звонок. Иногда это приводит к неловким разговорам в три часа ночи. Нет, ну кто по два года хранит в телефоне номер дамы, добивавшейся секса? Не подумайте, что мне ни разу не звонили с предложением заняться любовью, но все равно я считаю это странным.

– Привет, это я, звоню с телефона Дженни. – Я придирчиво осмотрела ногти и нахмурилась. Мне срочно нужен маникюр. Такая рука недостойна обручального кольца.

– О, теперь у меня будет ее номер, – отозвался Алекс. – Эту девицу нужно держать на коротком поводке.

– Да. – Мысленно я сделала себе замечание и сунула руку в карман джинсов. Не будем ставить телегу впереди лошади. – Она передает привет.

– Она там? Тогда я не буду спрашивать, как прошло утро. До вечера. Свидание в силе?

Причина номер триста сорок два из списка «Почему я люблю Алекса»: он тайный сплетник. Он, конечно, может отрицать это с утра до вечера и сколько угодно воротить нос от «Ас уикли», но журнал не сам приходит в туалет, и не я его туда приношу. В основном.

– В силе. Мне надо кое о чем с тобой поговорить.

Например, сколько чаевых мы дадим нашему дворецкому на Рождество и не хочешь ли ты на мне жениться. Срочно.

– Ты украла восемь миллионов долларов?

– Нет.

– Выскочила за Элвиса?

– Нет.

– Увела тигра у Майка Тайсона?

– Да, но поговорить с тобой хочу не об этом.

Перед глазами возник образ Алекса в белом комбинезоне с роскошной телкой… то есть челкой. Он прекрасно умеет управляться с челками.

– Куда ты хочешь пойти? – спросил он, сразу вернув меня на грешную землю. – Есть заветные желания?

Я подумала. Акулы в «Мандалай бэй», львы в «Эм-джи-эм», белые тигры в «Мираже». «Форум» в «Цезаре» с его бутиками. Буфет съешь-сколько-сможешь. Чем больше я вспоминала, тем больше казалось, что идеальное для меня место – кафе в магазине сувениров у зоопарка в Бронксе. Вот разве что…

– А давай в «Венецианце»? – решилась я. Где предлагать брак по расчету, как не в казино в самом романтическом городе мира? Фальшивый брак в ненастоящей Венеции – идеально! Оптимистка я все-таки.

– Отлично, у них там прекрасное казино. – Я и забыла о тайной страсти Алекса. Амок над столом для блэкджека в мои планы не входил. – Но мы не всю ночь играть будем, – поспешно добавил он. – Хотя, по-моему, ты принесешь мне удачу.

– А что, мы еще не встречались? – Я провела рукой по волосам. Фу. Нужно срочно мыть голову. – Слушай, а нельзя пораньше? Я обещала Дженни сходить с ней куда-нибудь, раз это у нас последняя ночь и все такое.

– А я, значит, вместо разминки? Мило, – сказал он с улыбкой в голосе, которая, надеюсь, останется и после нашего разговора. – Да, конечно. Парни планируют какую-то сумасшедшую ночь, и если я там не появлюсь, свидетель жениха отыщет меня и пристукнет. Он настойчивый.

– Значит, в полвосьмого в «Венецианце»?

– Договорились. Очень жду.

– Встречаетесь в «Венецианце»? – спросила Дженни, когда я отдала ей телефон. – Отлично. Отметим помолвку в «Бушоне». После импровизированной исповеди Дженни стала другим человеком. Честность полезна не только для души, но, как оказалось, и для цвета лица. Подруга ракетой летала по гостиной, примеряя образцы, присланные Беном, а я старалась не смотреться в висевшее рядом зеркало. Для меня ни признание Дженни, ни полет на вертолете не стали бальзамом на душу и волшебным эликсиром для кожи. Сидела я страшная, как смерть, и сердце болело при виде вешалок с дизайнерской одеждой (в основном потому, что их придется вернуть перед отъездом).– Ты точно не против? – вздохнула я, при виде длинного черного платья живо вспомнив мой раскромсанный синий наряд. – Чтобы я встретилась с Алексом?– Ни в коей мере. – Дженни приложила к себе ярко-розовое обтягивающее платьице, при виде которого у меня засосало под ложечкой. – Мне нужно отлежаться. Я уже давно не оттягивалась три вечера подряд. Если не посплю, просто умру.– А если позвонит Джефф?– Позвонит – поговорим. – Дженни сменила розовое на изумрудно-зеленое кимоно. Просторное, для рождественского ужина – то, что надо. – Как ты с Алексом. Ты уже знаешь, что будешь говорить?– Нет.– А что надеть, решила?Наконец-то важный вопрос.– Я думала, может, синее, которое вчера мерила. – Я с удовольствием провела рукой по шелкам, атласам и шифонам на вешалке. Боже, сколько блесток! – Оно красивое, и я смогу в нем толком поесть и не выглядеть толстой.– Это важно, – серьезно кивнула Дженни. – Но может, это? – И она взяла с вешалки самое красивое платье, какое мне доводилось видеть. – «Тиби». Нравится? – Она помахала передо мной кораллово-розовым шелком. Тонкие складки, спускавшиеся от завышенной талии, казались легким выдохом портновского искусства. Мне захотелось замуж за это платье. Я, безусловно, женилась бы на себе, будь я в нем. Надеюсь, на Алекса платье окажет такой же эффект. – У Сэди есть босоножки от «Чу», подойдут сюда превосходно. – Передав мне платье, Дженни возилась с белым бумажным пакетом. – И этот клатч возьмешь.Это был не клатч, а шедевр – длинный, узкий, любовно сделанный из темно-синего бархата, с серебряной застежкой-черепом и как раз нужной формы, чтобы забить кого-нибудь до смерти, – качество, которое я всегда ценила в сумках.– «Александр Маккуин», – сообщила Дженни, будто это все объясняло. – Стоит больше, чем твоя жизнь.– О-о… – Я молитвенно сложила руки. – Дай скорее.Платье, сумка, туфли Сэди – и наряд на вечер готов. Я улыбнулась себе в зеркало. Оставалось волноваться только о том, что сказать, но разве это трудно? Я ведь писательница, в конце концов. Ха.

Через несколько часов я приехала в «Венецианца» гламурная, как никогда. Послушные блестящие волосы закручены в узел на затылке, макияж легкий, но яркий и невероятно красивое платье. Правда, я не могла ходить в бледно-золотых босоножках Сэди на десятисантиметровых каблуках, отчего общий блеск несколько тускнел, но передвигаться предстояло мало, так что – ничего. Я плыла как леди Пенелопа, когда кто-то присвистнул за моей спиной. Повернувшись со всей быстротой, какую позволяли туфли, я остро пожалела, что не взяла фотоаппарат. Боже, какой красавец мой бойфренд! Он прислонился к мраморной колонне в костюме, при виде которого Дон Дрейпер застонал бы от зависти, – грифельно-серый, в талию, очерченный резкими линиями, с жилетом и платочком в нагрудном кармане. У меня подкосились ноги, а чувства, вихрем поднявшиеся в душе, я назвала бы совершенно не подходящими леди.– Ну привет, красотка. – Алекс, немного рисуясь, подошел и поцеловал меня в щеку, будто мы встретились у туалета в номере гостиницы в Вегасе, как персонажи «Безумцев». Обычно мы встречались у туалета одетые, как персонажи из «Счастливых дней», да и вели себя так же.– Привет. – Я взяла его под руку и покраснела. Что-то в костюме и платье возымело странный эффект на мои гормоны. – Выглядишь изумительно.– А-а, спасибо. – Он смахнул воображаемую пушинку с лацкана. – Сегодня купил.Четкие линии подчеркивали ширину его плеч и узкую талию, а когда он медленно повернулся передо мной, я отметила, что зад выглядит отменно.– Много выиграл или что?– Выиграл, – таинственно ответил он. – В этом месяце можно не волноваться, чем платить за квартиру.– О-о, купишь мне что-нибудь? – Я никогда не упускаю возможностей. Да и шаблоны меня не смущают. Я всегда мечтала быть подружкой гангстера.– Ты, по-моему, уже что-то себе купила. – Он одобрительно кивнул на мое платье. – Почти такое же красивое, как ты.– Ой, ну ты скажешь, – засмеялась я, качая головой и залившись краской от удовольствия.Он остановился, обхватил мое лицо ладонями и нагнулся, чтобы меня поцеловать.– Ты очень красивая, – прошептал он. – Нравится это тебе или нет, о’кей?– О’кей, – промямлила я. – Спасибо.Черт побери наследственную неспособность нормально принять комплимент.Придя к консенсусу по поводу нашей неотразимой внешности, мы пошли по «Венецианцу» – Алекс вел меня не знаю куда.– Не представляю, куда надену это в Бруклине, но нужно же иметь хоть один костюм.– Придется посетить все модные коктейль-бары в городе, – сказала я. – Или устроим вечеринку.– Да, женится же кто-нибудь рано или поздно. – Он придержал для меня дверь. – Не могу снова пойти на свадьбу в джинсах.При упоминании слова на букву «ж» («жениться», я имею в виду!) пульс участился вдвое. Сердце колотилось, как при панической атаке, а ведь мы еще даже не вошли внутрь!– Наверное, нам придется идти на свадьбу Джеффа, – продолжал Алекс, не догадываясь о моем приближающемся инсульте. – Теперь я один из жеребцов.– Он бы вас так не назвал!– Назвал, – печально подтвердил Алекс. – Один из парней заказал футболки с надписями, но мы приняли ответственное решение их не надевать. Нам уже не двадцать лет все-таки.– Что с вас взять, – покачала головой я. Я видела Алекса в футболке с холостяцкой вечеринки не чаще, чем Дженни в розовой блестящей ковбойской шляпе, увешанной пластинками в форме буквы «Л» и ободком с рожками в виде пенисов. Хотя вру, она ту шляпу обожает. – Они не против, что ты сейчас со мной?– Смотри комментарий «Нам уже не двадцать лет», – отозвался он. – Шафер слегка надулся, но Джефф отнесся совершенно спокойно. Он тоже хочет немного побыть один.– Ну разве что один. – Мне вспомнились откровения Дженни на краю Большого каньона. – Дело настолько запутанное…– Значит, это не случайная встреча? – уточнил Алекс, когда мы не торопясь шли по казино. Я притворилась, что не вижу, как жадно он смотрит на игровые столы.– Нет, и это тянется не первый день, – ответила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвлечься на оживленную игру вокруг. – Как ты догадался?– Женская интуиция. Джефф пытался объясниться сегодня утром.– Объяснился? И что сказал? – Мне стало интересно услышать версию второй стороны. Это словно подслушать секретный разговор, что, кстати, редко имеет смысл.– Что им надо было выяснить отношения, и у них не все закончилось. Я сказал, что не хочу знать, и сменил тему. – Алекс явно гордился собой. – Человек сгорал от неловкости.– Прекрасно, – надулась я, жалея, что Алекс оказался недостаточно любопытным. – Нам вовсе не обязательно говорить об этом.– Правильно.– Точно.Проходя через залы отеля, я не могла отвести глаз от посетителей казино. Здесь словно сосредоточился целый мир азарта. Нескончаемые ряды блестевших металлом игральных автоматов управлялись бесконечными рядами женщин со стеклянными глазами – одна рука над кнопкой, в другой полосатый коктейль и огромная банка четвертаков между коленями.Игорные столы – иное дело. Долгую секунду я не могла понять, почему чем меньше стол, тем лучше одеты играющие, но потом дошло. Столы с низкой ставкой были больше, и вокруг теснились люди в джинсах, футболках и с поясами-кошельками. Столы, где играли по-крупному, были меньше, вокруг них не толпились зеваки, а клиенты разодеты и расслабленны. В этот час за игорными столами женщин было мало, зато вокруг дамы так и крутились, словно соблюдая неписаное правило: чем выше ставка, тем ниже декольте. Независимо от размера выигрыша, пододвинутые к игроку центы или тысячи долларов всякий раз встречались одобрительными воплями и уханьем, способным вогнать в краску «Планету обезьян». О, и в зоопарк ходить не надо.– Стало быть, у них интрижка? – Алекс прервал мои наблюдения словом, которое мы не употребляем. – Джефф не сказал, сколько это тянется.Ха, я знала, что он не выдержит.– У них непонятно что. – Терпеть не могу слова «интрижка». Это искусственное понятие для обозначения измены, приукрашивания грязи, маскировки пошлятины под нечто романтическое, страстное и понятное – словом, губная помада на свинье. – Вряд ли даже Дженни знает.– Не знает, что происходит, но спит с почти женатым человеком. – Алекс издал очень отчетливое горловое квохтанье, означавшее смех. В точности как моя мать. – Классно.Иногда – иногда! – парни могут быть уникальными придурками.– Можно подумать, твой Джефф кричал и сопротивлялся! – Я физически чувствовала, как во мне поднимается бешенство.– Ну, он, конечно, может сказать «нет», но и она тоже. Дженни сама за ним в Вегас притащилась.– Никто за ним в Вегас не тащился! – Хотя в каком-то смысле Алекс прав. – Она изо всех сил борется с ситуацией, чтоб ты знал.– Тогда почему ей просто не остановиться? – спросил он. – Вместо того чтобы пользоваться сексуальным голодом молодого мужчины?Я ушам своим не поверила.– Так это Дженни виновата? Парень, помолвленный с другой женщиной, буквально преследует свою бывшую, уверяет, что любит ее, обещает отменить помолвку, если она порвет со своим бойфрендом, и он тут ни при чем? – Я понимала, что почти кричу, а в голосе слышатся истерические нотки, но мне было все равно. Я не желала слушать подобную чушь.– Это она тебе рассказала? – рассмеялся он. – И ты ей поверила?– Конечно, я ей верю. – Я остановилась и притопнула ножкой, чуть не потеряв одну из золотистых «Чу».– Я только хочу сказать, что у Джеффа скоро свадьба, я приехал сюда на его мальчишник. – Алекс попытался положить руки мне на плечи, но я его оттолкнула. Я хотела извинений за то, что он такой дурак. – А Дженни вообще всегда трудно устоять. Особенно если это Джефф.– А ты у нас, значит, живой пример порядочности в делах сердца и перца? – Я больно ударила его по руке.– Ого. – Алекс отступил на шаг. Прическа в стиле Дона Дрейпера развалилась, челка свесилась на рассерженное лицо. – Вот мы до чего договорились?Времени слушать голоса в голове не оставалось. Я совершенно не хотела затевать ссору из-за Дженни, Джеффа, в высшей степени распутного бывшего любимого человека, а также по любой другой причине, но я не могла не защищать подругу. Алекс молол что-то несусветное.– Нет. – Я потерла лоб, отчаянно пытаясь выйти из тупика, куда завел спор. – Но не можешь же ты искренне считать, что все вот так – черное и белое, и валить вину на Дженни?– Она жить не может без накала страстей, и ты это прекрасно знаешь. – В его голосе не слышалось иронии. – А что может быть театральнее, чем мучительная интрижка с женатым человеком?– А тот факт, что он эмоционально ее шантажирует, требуя порвать с Сиггом?Мы уже оба стояли, уперевшись руками в бока.– Да говори что хочешь, – отмахнулся Алекс от моего аргумента с самым несносным видом. – Человек женится, только о своей невесте и говорил все выходные!– А между делом хвастался, как обманом трахается с моей лучшей подругой! – не удержалась я.Алекс громко выдохнул, закрыл глаза, постоял и снова посмотрел на меня.– Слушай, у меня идея. – Он взял мои руки в свои. – Давай согласимся, что они идиоты, а мы умные, и начнем вечер сначала?Это еще не было извинением. Он не желал признавать, что несет возмутительную чушь, однако я тоже была двумя руками за примирение, учитывая мои коварные планы. Нельзя же назвать кого-нибудь …даком и тут же предложить зарегистрировать отношения!– Ладно. – Я неловко шлепнула его по ладоням. – Пошли?Алекс одарил меня своей знаменитой асимметричной полуулыбкой и кивнул:– Пошли.

Войдя в торговый комплекс «Большой канал», я потеряла чувство реальности. Не покидая Невады, мы волшебным образом перенеслись в Италию. Каменный пол, ярко-голубые небеса, колонны, арки и, черт возьми, канал с водой! Возможно, виной тому мое а) очень сильное недоверие и б) что я никогда не была в Италии, но увиденное потрясало. Не удержавшись, я оглянулась через плечо – сзади было казино. Поразительно! Бродя по торговому центру, Алекс, казалось, не находил слов, как и я. Невероятно, словно кто-то дал группе студентов неограниченный бюджет и путеводитель по Венеции и сказал: «Хочу вот так же, но с “Банана репаблик”». Впрочем, копию выдавали не только магазины. Я была убеждена, что местная Венеция воссоздана не совсем точно. Во-первых, тухлой водой не пахло, а я много раз слышала – Большой канал малость грязноват. Во-вторых, в итальянской Венеции наверняка нет «Панды экспресс» и «Знаменитых хот-догов Нейтана». Туристов в бейсболках было примерно столько же, а вот статуй меньше (надеюсь). В целом торговый центр приводил человека в сильнейшее замешательство, а так как я уже была на взводе, обстановка просто испытывала мое душевное здоровье. До сих пор мы посещали отели скорее роскошные, чем тематические. Я просто боялась заходить в «Нью-Йорк, Нью-Йорк»: не представляю, чего они туда понапихали – может, «Пиццу-экспресс» посреди Центрального парка? Единственное, что успокаивало мой смятенный дух, – обилие рождественских елок. Не имея возможности проверить, принято ли в Италии на каждом углу ставить двадцатифутовые дугласии, украшенные лентами, шарами и гирляндами, сиявшими ярче Блэкпула (в «Венецианце» к этому явно были неравнодушны), я про себя решила, что это хорошо.– С ума сойти, – сказал Алекс.– О да, – согласилась я.– Тебе нравится? – спросил он.– Нравится, – подтвердила я.«Венецианец» был фальшивым, показным – и чудесным. Откровенный кич меня всегда возбуждал, а атрибуты Рождества вызывали желание прыгать, как Снупи. Словом, я нашла свой духовный дом.– Пропала, да? – Алекс потянул меня от группы оперных певцов и повел вдоль канала. – Не надо было пускать тебя в Вегас. Ты кончишь старухой официанткой в «Тропикане» с сигаретой в зубах и будешь всем рассказывать, как Вегас похитил твою душу.– Я ходила бы с пышным начесом и густо нарумяненная, – подхватила я, заглядевшись на большой салон мадам Тюссо, доверчиво плетясь за Алексом и надеясь, что он не столкнет меня в канал.– И рассказывала бы всем, кто стал бы слушать, как ты приехала в Вегас на уик-энд и осталась на всю жизнь. – Он обнял меня за плечи и вздохнул. – Потому что Вегаса мне не хватало все эти годы.– С Вегасом мне больше ничего не надо.– Я оскорблен.– Правда?– Да нет… Это же Вегас, детка. – Он поцеловал меня в макушку – почти забытый им аргумент. – Ты говорила, у тебя ко мне важный разговор?– Да.Упс. Совершенно не готовая к разговору, я испугалась сильнее, чем во время признания Дженни, что я пролила красное вино на ее новый кашемировый свитер. И что я вообще тайком брала ее новый кашемировый свитер.– Ну давай, говори.В панике я осмотрелась, пытаясь отвлечь его внимание, пусть даже на мужчину с предложением доставить девушку в номер меньше чем через двадцать минут. Ну, знаете, если уж сутенеры в Вегасе подводят, на что тогда можно положиться в этом мире? За неимением шлюх я выбрала гондолы.– Если я поклянусь не выпасть за борт, покатаемся на гондоле? – Я уставилась на Алекса просительно-щенячьими глазами. – В Риме делай, как римляне.– Мы не в Риме, – поправил он. – И не в Венеции. Мы вообще не в Италии.Выражение моих глаз изменилось со щенячьего в безапелляционное («делай, что сказано, и не рассуждай»), с которым я обычно отправляла Алекса покупать мне тампоны. Я прибегла к самому мощному оружию в своем арсенале, но мы и так оказались в состоянии повышенной боевой готовности. Что может быть романтичнее катания на гондоле в Венеции?После намеренно затянутого размышления он поцеловал меня в лоб и сделал приглашающий жест в сторону лодок.– Чего я только для тебя не делаю, – вздохнул он.Это не сулило ничего хорошего, учитывая услугу, о которой я собиралась попросить. Но хоть получу поездку на гондоле и, надеюсь, не намочу подол.Забираясь в лодку посреди фальшивой площади Святого Марка, я хотела договориться не петь «О, мой пломбир» [23] , но аллюзии все равно не дошли бы до моего американ-боя, и я молча пообещала это себе. Забираться в гондолу на шпильках – дело непростое, а не показать при этом нижнего белья – и вовсе невозможное. Алекс бдил мою честь, и я, к своему изумлению, забралась в лодку, практически не нарушив оба требования. Окружающие были поражены не меньше меня.– Добро пожаловать на Большой канал в Венеции. Меня зовут, это, Гвидо. – У гондольера оказался худший фальшивый акцент, какой можно себе представить. Так могли говорить актеры «Берега Джерси», проводи они каждое лето в Тоскане после того, как Ситуация превратился в Легкую Озабоченность. – Я устрою вам экскурсию по нашим прекрасным водным путям.– А за десять баксов можно без экскурсии? – Алекс протянул ему купюру. Я задержала дыхание. Бумажка исчезла в кармане Гвидо в долю секунды.– Грациа, синьор, – сказал он с явным облегчением.– Ну так чем вы занимались, когда ты не танцевала у шеста, а Дженни не трахалась со своим бывшим? – спросил Алекс, усаживаясь рядом со мной на носу гондолы. Сидеть, кстати, совершенно неудобно.Я подумала над вопросом и решила пока оставить без внимания едкий комментарий по поводу Дженни.– В основном все-таки танцами у шеста и грязным сексом, – снизошла я, – а еще я и полетала над Большим каньоном на вертолете, упала в фонтан в «Белладжио», пробежалась по магазинам и наелась до отвала за завтраком в буфете. – Когда я перечисляла свои подвиги вслух, получалось довольно занимательно.– У, да вы хорошо проводите время. – Он обеими руками обхватил мое запястье. – Прикую тебя к себе наручниками, чтобы не пришлось бегать по буфетам стриптиз-клубов.– Скажи, что ты пошутил. – Я накрыла его руку своей. – Но идея неплохая. Давай, приковывай, тогда нас вместе депортируют.– Оригинально. – Он приник губами к моей шее, моментально сбив с мыслей. Черт побери Алекса и его возмутительную неотразимость – как приятно он пахнет!– Кстати, о депортации, – начала я самым непринужденным тоном. – У меня плохие новости.– Как? – Он посмотрел на меня. Близость равняется неопределенности, неопределенность равняется ослаблению страха. Меньше страха означает более легкое течение беседы. Блин.– Да. – Я глубоко вздохнула, подняла плечи и закатила глаза. Полный релакс. – Мои коммерческие предложения успеха практически не возымели, поэтому медиавизы мне не дадут.– Практически – это насколько?– А нинасколько! – по-прежнему непринужденно ответила я (как мне показалось).– И что это значит? – На мою непринужденность Алекс не купился. Он был сама противоположность непринужденности. Его тон был чем-то средним между рассерженным учителем математики и молодым полицейским.– Ну, у меня вроде как исчерпаны возможности по получению визы, – пошла в лобовую атаку я, с тревогой глядя на подростка, плевавшего в воду с моста, под который направлялась гондола. Если, Боже упаси, он попадет на это платье, у службы иммиграции появится реальная причина меня депортировать. – В общем, визу мне не дадут.– Черт. – Алекс подался вперед, поставив обтянутые прекрасными рукавами локти на прикрытые превосходными брючинами колени. Я в первый раз заметила, какие блестящие у него туфли. Странно было видеть Алекса не в кроссовках. Мне это не понравилось. – Но что-то мы же можем сделать? Мой район кишит британцами!Я посмотрела на подростка на мосту самым зловещим взглядом. Он поспешно выпрямился и сунул руки в карманы. Великолепно, я расходую силу своей мысли, чтобы контролировать какого-то паршивца.– Ну, либо они знают что-то, чего не знаю я, либо они «выдающиеся», – ответила я, стараясь не забывать размеренно дышать. – Юрист Лоуренс считает меня заурядной.– Что там понимает этот Лоуренс? – Алекс накрыл мою руку своей. Жест в принципе ободряющий, но я вдруг остро почувствовала, какие потные у меня ладони. Эротично, сил нет. – Мы с этим разберемся, обещаю, как только Рождество перестанет путаться под ногами, о’кей?Мне столько всего не понравилось в этом предложении… Во-первых, Рождество никогда не «путается под ногами», его нужно праздновать бесконечно и растягивать, пока не отравишься остатками рождественской индейки где-нибудь в середине января. Во-вторых, в голосе Алекса вновь появилась слишком искренняя непринужденность. Он недостаточно испугался. Ему бы взвыть, рухнуть на дно гондолы и вопить «За что, Господи, за что?» в прекрасные голубые нарисованные небеса. Хоть бы галстук сорвал от огорчения. Или врезал Гвидо, чтобы не подслушивал.– Все дело в том, что у меня мало времени, – сказала я нерешительно. – Некуда тянуть. – Это было правдой. Бессердечные, черствые люди из службы иммиграции вложили в конверт и рождественскую открытку, поэтому, полагаю, амнистии депортируемым по случаю рождения младенца Иисуса не последует. Время добрых дел, как же. – А Рождество я никому портить не хочу.– Энджел, никто не любит Рождество так, как ты. Испортить этот праздник ты можешь разве что себе. Остальные максимум боятся узнать, что Санта-Клауса не существует. Я готов взять в прокате костюм Санты, чтобы ты не грустила.Печально, но мне пришлось сказать семилетней Энджел (вечно живой в моем подсознании), что он, наверное, шутит насчет костюма, прежде чем продолжить разговор. Мне нельзя отвлекаться. Я должна заставить его воспринимать происходящее серьезно, но не напугать.– Алекс, меня это беспокоит. – Я вытерла ладони о, надеюсь, незаметную часть подола и дотронулась до его колена. – Я очень боюсь не получить рабочую визу.– Не бойся, – повернулся он ко мне. Волосы непокорно торчали, вступая в диссонанс с идеально сидящим костюмом, падая на лицо, касаясь четко очерченных высоких скул, сонных и вместе с тем сверкающих глаз. Он выглядел очень довольным собой. Болван. – Все будет хорошо.Понятно. Он не оставил мне выбора. Я посмотрела в фальшивые небеса и бросила на незримый игровой стол все фишки, выданные мне хорошей кармой.– Юрист сказал, есть одна возможность. – Хм, наверное, не стоило говорить это тонким, звенящим голосом. – Небольшая.Мы сидели молча. Я потела хуже комика Бернарда Мэннинга, а беззаботное выражение лица Алекса таяло, заменяясь напряжением Роберта Паттинсона, разрывающего Сумеречную конвенцию. И по-моему, не меньшим страхом. Я гадала, сколько нам сидеть молча, прежде чем любимый сложит два и два и что-нибудь скажет, но у меня не хватило терпения.– Мы-могли-бы-пожениться, – выпалила я на одном дыхании, без пауз, без остановок на вдох, без места для ошибок.Алекс ничего не сказал, но его небрежная, расслабленная поза сменилась такой застывшей и прямой, что можно было подумать – парень забыл вынуть вешалку из пиджака. Про себя я досчитала до десяти. Потом до двадцати. А потом у меня началось словесное недержание.– Это будет ненастоящий брак. – Я всегда считала, если сомневаешься, лучше нести чепуху, пока собеседник не перебьет. Тот факт, что эта тактика еще никогда не срабатывала, меня почему-то не смущал. – Это будет брак ради визы, ради бумажки, просто услуга с твоей стороны. Ничто не изменится, все останется по-прежнему. Это ничего не будет значить, хотя брак в наши дни и так практически ничего не значит, верно?Иногда собеседник, вместо того чтобы перебить, начинал хохотать. Иногда, когда собеседницей оказывалась Дженни, я получала шлепок. А иногда собеседник сидел как каменный, поджав губы, со страхом Божьим в глазах. Вот как сейчас, например.– Я не покушаюсь на твою свободу, – неловко рассмеялась я. Смех прозвучал странно и тут же оборвался. – Клянусь тебе – ты, я, муниципалитет и листок бумаги, и больше об этом не вспомним. Все равно что на почту сходим.Должна заметить, что поход на почту не идет ни в какое сравнение с браком и является одной из самых невыносимых обязанностей во вселенной. Сложнее регистрации брака, ей-богу. Ну неужели должны существовать пять различных способов послать моей матери поздравительную открытку? Спасибо Боженьке за «Мунпиг» [24] . Пока я продолжала про себя поносить почтовую службу США, Алекс сидел как замороженный. Я оторвала взгляд от неизвестной далекой точки и нерешительно взглянула на него. Он сидел с пепельным лицом. Что, кончились шутки о Санта-Клаусе, а, Алекс? Плохой знак.– Клянусь, я перепробовала все другие варианты, остается только этот, последний. – Мой голос упал до слабого шепота. – Иначе мне здесь не остаться.В этот момент Алексу уже по любым меркам нужно было что-то сказать. Гвидо, видимо, подслушивал наш разговор, потому что гондола врезалась в берег канала.– Ох черт, – пробормотал он с отчетливым неитальянским акцентом.Но встряска наконец развязала Алексу язык, и когда Гвидо выводил гондолу на прежний курс, мой мужчина кашлянул и сказал:– Ты хочешь, чтобы я женился на тебе ради визы?Я почему-то не узнала его голос.– Ну да, а что?Уже не было ни бесшабашной мины шалопая, ни руки, обнимавшей меня за плечи. Мы уже не держались за руки, и блеск в его глазах исчез. Плохо дело. Я его таким еще не видела, даже когда после моей стирки села его винтажная футболка с «Роллинг стоунз» (по этой причине, кстати, мне больше не доверяется стирка). Отчего-то у меня возникло чувство, будто я провалила экзамен. Мне хотелось вскочить, взять ладонями его лицо, сказать, что я люблю его и это единственный способ избежать расставания, потому что роман по скайпу накроется через неделю – меня либо посадят за матереубийство, либо я повешусь с тоски, потому что в Англии «Настоящую кровь» начали показывать на три недели позже. Но вместо этого я сочла, что теперь моя очередь притвориться музыкальной статуей, слишком боясь выдохнуть хоть слово и вообще опасаясь дышать.После бесконечной паузы Алекс снова кашлянул, растянул узел галстука и кивнул:– Хорошо.С неслышным выдохом я невольно расслабилась, словно долго-долго несла непомерную тяжесть и наконец-то ее сбросила. Секунду я испытывала облегчение, затем мне стало противно, и наконец я заплакала – эмоции, охватывающие всякую зардевшуюся невесту. Я глубоко вздохнула, словно стараясь наполнить себя воздухом, и вытерла слезы, пока Алекс не заметил.– Значит, мы поженимся, – кивал он своим мыслям, рассматривая свои сияющие туфли. Согласна, на них можно было отвлечься, но я как-то надеялась, что моя просьба отодвинет на второй план даже туфли. – Всего лишь формальность. Брак для тебя ничего не значит. Это ничто.И снова у меня полились слезы. На этот раз мне пришлось отвернуться, потому что сразу несколько ручейков-ренегатов оросили мне щеки.– Что сейчас значит брак, правильно? – После долгого молчания Алекс словно не мог наговориться. Чем больше он говорил, тем больше мне хотелось слушать. – Никто из наших знакомых к этому серьезно не относится. Джефф уж точно не морочит себе голову.

Я не знала, чего ожидала. В голове я проиграла десятки сценариев. Я была готова к отказу. Я была готова услышать «да». Я была готова, что он схватит меня в охапку и бегом понесет к «Тиффани». Но я не была готова услышать от Алекса, что брак – ничего не значащая формальность. Когда женились наши знакомые, у нас заходил разговор о браке как об отдаленной перспективе, которая вроде маячит на горизонте, но пока нет необходимости всерьез задумываться, типа пенсии или лазерного плейера с высоким разрешением. Но я предполагала, я надеялась, что он думал о свадьбе, и не потому, что мне нужна виза, а потому, что хочет на мне жениться. Однако вот вам: оказывается, это ничего не значит.

– Надо все сделать, пока мы в Вегасе, – отвлеченно продолжал Алекс. – Меньше хлопот, проще, чем в Нью-Йорке. Черт, мы должны сделать это немедленно, пока я в костюме!

– Мне в пол-одиннадцатого с Дженни встречаться, – сказала я, не зная почему.

– Это же идеальный отпуск в Вегасе! – Алекс у меня на глазах превращался в человеческий эквивалент кивающей собачки. – Казино, венчание – и успеть на ужин. Прекрасно.

– Алекс, – надеюсь, в моем голосе не слышались слезы, – в этом нет необходимости.

– Но ведь других вариантов нет, верно? – развел он руки, отчего я потеряла равновесие. – Ты же этого хочешь!

– Я не хочу уезжать, – лепетала я. Черт, это надо было делать пять минут назад. – Но если ты не хочешь регистрации, я пойму. Это не на почту сходить. Зря я так сказала, это глупость.

– Это не первая глупость, которую ты сказала, – слишком быстро ответил он. – Честно говоря, я даже польщен, что ты попросила меня, а не кого-то из гейской мафии твоей подружки.

– Ладно, хватит. – Все ясно, Алексу Рейду невмоготу быть помолвленным. – Забудь о том, что я сказала, пожалуйста.

– Я могу об этом забыть, ты как считаешь? – Он повернулся ко мне в первый раз после моего романтического предложения. Любовь в его глазах не светилась. Там вообще ничто не светилось. Он выглядел… разочарованным. – Ты сама сказала: тебе нужно за кого-то выйти замуж или придется уезжать.

– Не за кого-то. – Я пропустила подол платья между указательным и большим пальцами, распрямляя и снова собирая складки. – Это неправда, я вовсе не имела в виду…

– Значит, поженимся, поедем домой и будем жить, как будто ничего не случилось? – Алекс вытянул шелковистую ткань у меня из рук. – Таковы условия?

У меня не осталось слов. Я их все использовала, болтая, что брак – это формальность и ничего не изменит. Какого дурака я сваляла…

– Ну, так вас можно поздравить? – Гвидо нарушил самое мучительное молчание в истории, когда гондола остановилась. – Si?

– Si, – отозвался Алекс, выскакивая из гондолы и оставляя Гвидо.

– Удачи, – сказал мне гид, забыв об итальянском. – Вам она понадобится.

Мы стояли лицом к лицу у аутентичной итальянской «Панды экспресс». Я взяла руки Алекса в свои, не желая верить, что он убит услышанным. Он молча покачал головой, оглянулся, смотрел куда угодно, только не на меня, прежде чем обнял и прижал к своей груди. – Я люблю тебя, – сказала я ему в рубашку, изо всех сил стараясь выговаривать четко. – Я не хочу уезжать.– Знаю, – сразу ответил он, но я расслышала вопросительную интонацию в его голосе. – Все будет хорошо. – И через краткую паузу, с какой-то покорностью: – Я тоже тебя люблю.«Именно это я и желала услышать», – подумала я, когда он ослабил свои слишком крепкие объятия и взял меня за руку. Но сейчас я ему просто не верила.

Все, что случилось после выхода из «Венецианца», я помню смутно. Алекс тащил меня за собой, быстрым шагом двигаясь через казино к мраморному вестибюлю. Мои каблуки стучали по полу, как спешащие часы, но я не знала, к чему ведет этот обратный отсчет. Мне было холодно находиться на улице в шелковом платье, но Алекс не стал ждать такси. Он либо сошел с ума, выпив пятнадцать «Ред буллов», либо ему очень-очень захотелось жениться. Существовала, конечно, вероятность, что он рвался поскорее со всем покончить, опасаясь передумать, но я надеялась, что это не так.

Выдав весь свой словарный запас и эпические объемы идиотизма о браке ради визы, я замолчала от потрясения. Алекс, напротив, будто сбросил обет молчания, принятый на время нашей разлуки, и никак не мог наговориться. Он и в лучшие времена не отличался разговорчивостью, предпочитая открывать рот, когда уже невозможно отмалчиваться, но сейчас я не могла его заткнуть. Каждая мысль, проносившаяся у него в голове, моментально озвучивалась. Согласно его айфону, если мы поженимся в «Де Лухо», они дадут нам игральных фишек на сто долларов, а это уже кое-что. Свадьба – прекрасный повод оправдать покупку костюма. Впечатлений от свадьбы хватит на новую песню, а то и на целый альбом. Вот теперь у него есть о чем написать родне в рождественских открытках. И так далее.

Родня. Я не знакома ни с одним его родственником. А он никогда не встречался с моей семьей. Что скажет мама? Она до смерти огорчится. И от этого мне стало по-настоящему дурно. С каждым шагом, приближавшим нас к часовне, я все сильнее жалела о затеянном. Я уже готова была сесть по-турецки на асфальт и разреветься.

– Добро пожаловать в часовню «Де Лухо». – Очень вежливая и слегка утомленная женщина в красивом белом костюме взглянула на нас из-за низкой стойки не более чем через десять минут. – Чем могу вам помочь сегодня вечером? – Мы хотим пожениться, – ответил Алекс. – Вы можете нас окольцевать?– Ну вообще-то… – Девушку, похоже, не смущал тот факт, что у счастливого жениха вид маньяка, а у невесты лицо опухло от слез. Видимо, не первый день работает. – У нас сегодня как раз одна отмена, поэтому мы готовы провести церемонию «элегантного празднества», как только закончим венчать предыдущую пару.Она одарила меня ободряюще-радостной улыбкой. Интересно, тоже по заказу?– Если вы не против колористического решения, выбранного парой, отменившей венчание, могу предложить вам очень выгодные условия. Цветы в любом случае придется выбрасывать.– Давайте к делу, – сказал Алекс, выуживая из бумажника кредитку.Мне становилось все жарче, комната закачалась.– Где у вас туалет? – прошептала я.– Салон невесты слева от вас, – понимающе ответила женщина.Я кивнула в знак благодарности и повернулась как можно осторожнее. Не зная этикета свадеб под дулом пистолета, я задумалась, а не выстоять ли мне церемонию босиком, раз жених заставил невесту пробежать через Стрип между машинами на красный свет, не желая ждать зеленого. Может, хотел, чтобы меня переехали? У меня не было медицинской страховки, но отчасти я тоже этого хотела.– Люблю импровизированные свадьбы, – поделилась девушка с Алексом, когда я, спотыкаясь, шла по коридору. – Это так романтично!– Да, – услышала я голос Алекса. – Все мои мечты сбылись.

Салон для невесты был прекрасен. Сплошь расписанные вручную кремовые обои, мягкие шезлонги и пункт срочного наведения красоты для невесты и подружек, которых у меня с собой не было. Потому что я не настоящая невеста. Мне не нужно помоста, чтобы шлейф тянулся должным образом, потому что шлейфа у меня тоже нет. У меня есть слегка запачканное коктейльное платье, ничуть не подходящее к грядущему повышению статуса. Ну по крайней мере оно у меня одолженное. И сумка. И босоножки. А ногти у меня посинели от холода. Из старого на мне были трусы. Сексуально. А из нового… Ощущение неподдельного ужаса считается? Я не сияла, я потела. Под глазами размазалась тушь. Не было чувства, что это главный день моей жизни – напротив, я словно собралась на итоговый экзамен по химии. А я не сдавала химию на оценку в аттестат. – Ладно, Энджел. – Я оперлась на раковину, открыла холодную воду и сунула запястье под кран, чтобы охладить руку. – Думай.Из зеркала на меня смотрело грустное лицо с потекшим макияжем. Сексапильный узел на макушке несексапильно растрепался после спринта в «Де Лухо», но оставшиеся в пучке пряди придавали мне, как ни странно, вид невесты. Словно я подготовилась к фотосессии. По крайней мере сейчас я была куда стройнее, чем в последний раз, когда попала в кадр на свадьбе. Два дня бесконечной рвоты с перепоя – прекрасная предсвадебная детоксикация. Если ненавидеть себя, конечно. Если не обращать внимания на растрепавшийся шиньон, заострившиеся скулы и отчетливую зеленоватую бледность, то в зеркале можно было увидеть серьезно настроенную девицу.– На это стоит посмотреть с двух точек зрения, – медленно выдохнула я, стараясь утешить тяжело стучавшее сердце. – Алекс согласился. Да, он рассердился, но он согласен. Это хорошо. Поэтому можно пойти туда, выдержать церемонию и думать о том, что к концу дня все будет хорошо.Все это казалось вполне разумным и потенциально выполнимым.– Или можно выйти отсюда, усадить Алекса и извиниться за то, что я повела себя как законченная эгоистка, сказать, что я люблю его и поэтому не хочу возвращаться в Лондон и готова выйти за него замуж в любой момент, но не желаю, чтобы это произошло вот так.Это тоже звучало разумно, но на этот раз это еще и было правдой. Странно, но этот вариант интуитивно казался труднее.– Так замуж не выходят, – сказала я себе, вытирая слезы и выпрямляясь.К тому же босоножки начали спадать.Высыпав все, что лежало в клатче, рядом с раковиной, я стала быстро искать компактную пудру. Девушка не может затевать подобный разговор, если у нее блестящий нос. Я не хотела, чтобы Алекса отвлекло его отражение в моей коже. Пройдясь по лицу спонжем и мазнув блеском по губам, я оглядела себя с ног до головы, стараясь припомнить все безотказные приемы, дающие власть над мужчиной, которые Дженни вбивала в меня месяцами. Отчего-то единственный совет, который вспомнился, подразумевал минет, а сейчас для этого было не время и не место. Видимо, подсознание уже решило, что все пойдет не так, как планируется.– Сейчас или никогда, – пробормотала я, не обращая внимания на внутренние голоса. Я уже выслушала советы, всесторонне рассмотрела ситуацию, и куда это меня привело? В туалет, с глазами на мокром месте. Дважды в одном Вегасе. Если в поговорке «Что в Вегасе произошло, в Вегасе и остается» и есть доля правды, так это про слезы увязшей в трясине. Маркетологи из управления туризма со мной не согласятся, но это уже не моя проблема.Я сгребла косметику и побросала в сумку, проверяя, все ли крышечки тщательно закрыты, – клатч же не мой, в конце концов. Но одна пулька из косметического арсенала отличалась от остальных – тем, что была не моей. В дорогую сердцу коллекцию нейтральных цветов «НАРС» затесался маленький черный патрончик, усеянный мишурой. Таким я могла пользоваться лет в семь, или он принадлежал Пэрис Хилтон. Я открыла помаду посмотреть цвет. Ярко-алый и очень знакомый. Где я его видела? О, ну конечно, – Сэди. Все ее побрякушки выложены огромными стразами Сваровски. Уверена, она себе и интимное место стразами инкрустировала. Но что помада Сэди делает в моей сумке? Я задумалась. Чтобы помада Сэди затесалась среди моих вещей, Сэди пришлось бы рыться в моих вещах, однако Сэди неведомы мелочи вроде общепринятых границ, замков или частной жизни, поэтому такую возможность я не исключала. Хотя сейчас это было не важно. Я поздравила свой мозг с этим логическим выводом, попрыгав сперва на одной, потом на другой босой ноге, чтобы встряхнуться.

Едва я вышла из туалета, Алекс вскочил с места, без единого слова вышибив из меня всю мою уверенность. Он по-прежнему выглядел красивым, как картинка, но что-то случилось. Его глаза покраснели, а вид словно вот-вот признается – купил мне котенка на Рождество, но забыл сделать дырки в коробке. Но я все равно скажу то, что должна, сдох котенок или нет. Хотя я очень надеялась, что обошлось без жертв. – Алекс, мне надо с тобой поговорить. – Поставив босоножки на низкий диванчик, я подбежала к нему, выставив перед собой руки. – Это глупо.– По-моему, тебе надо присесть. – Он накрыл мои руки своими и заставил опустить. – Я только…– Нет, давай поговорим. – Я не замолчу, мне нужно высказаться начистоту, мне необходимо… присесть. Алекс буквально толкнул меня на низенький диван с видом «делай, что тебе говорят». Такую мину я сама делала практически каждый месяц, но у Алекса такое выражение лица было только один раз, когда на День благодарения он воспользовался своим правом сильного пола и настоял, что мне не нужно запекать пятнадцатифунтовую индейку на четверых едоков.– Да выслушаешь ты меня, трам-тарарам? – Он стиснул мои руки повыше локтя.– Ай!Больно мне на самом деле не было, но нужно же было привести его в чувство. Трудно говорить о том, как сильно ты кого-то любишь и хочешь прожить с ним всю жизнь, когда тебя осыпают крепкими выражениями и оставляют синяки на твоих слегка обвисших полноватых ручках.Стараясь не дуться, я посмотрела на него и прикусила губу. Помимо того что Алекс, похоже, плакал, пока я сходила с ума в туалете, он выглядел нестерпимо серьезным. Мне хотелось прильнуть к нему, поцеловать и прогнать все волнения, но я словно примерзла к месту – отчасти благодаря его железной хватке, а в основном из-за парализующего страха, возникшего, едва меня силой усадили на диван.Алекс посмотрел на двери часовни и снова на меня.– Я сейчас туда заглянул… – Он покачал головой и немного разжал пальцы. Качая головой, он тихо засмеялся. У меня мурашки побежали по спине от этого смеха. – Энджел, я не знаю, что и делать.Едва он это сказал, у меня из глаз брызнули слезы, и едва я разревелась, двери часовни распахнулись, окатив нас оглушительной «Мне нравится» Энрике Иглесиаса. Интересная замена Мендельсону, но о вкусах не спорят. Алекс отпустил мои локти и взял за руку, прошептав «Извини», и тут я заволновалась по-настоящему. А когда я узнала вопящую во все горло блондинку, выкатившуюся из часовни в белом платье-трубе, которого едва хватило бы на давящую повязку на мое никуда не годное колено, и увидела высокого светловолосого красавца блондина с букетом пионов, меня охватила настоящая паника.– Сэди? – Я отпустила руку Алекса и встала. – Бен?– Энджел! Ты получила мое сообщение! – Все девяносто фунтов Сэди обрушились на меня с разбегу, опрокинув на диван. – Скажи, очуметь?– Да? – Выплюнув ее волосы, я квадратными глазами уставилась на Алекса. Он поспешно спрятался, стараясь избежать объятий разившей духами пьяненькой девицы, придавившей мои колени. – В смысле мои поздравления!– Да это не я замуж вышла, дура ты тупая! – Цепляясь за меня и пару раз прихватив грудь, Сэди оттолкнулась от моих коленей и кое-как встала. – Смотри!И повернулась ко мне спиной. Я прочла слово «свидетельница», написанное на ее прелестном платье ярко-алой помадой. Ага. Разумеется, белое платье с надписью Сэди надела ради чьей-то свадьбы. Но… блин, а о чьей же свадьбе может идти речь?!– Энджи!Крик был достаточно громким и пронзительным, чтобы лопнули все стекла в гостинице, а окон тут предостаточно. Дженни, спотыкаясь, вывалилась из часовни в золотом платье с оборками и перьями. На долю секунды я превратилась в соляной столп и не сразу заметила Джеффа, который нетвердой походкой плелся следом.У меня вытянулось лицо.– Я их увидел, пока ты была в туалетной, и не знал, что делать, – объяснил Алекс, когда Дженни и Джефф, взявшись за руки, запрыгали, как дети, потом остановились, глубоко заглянули в глаза друг друга и энергично присосались друг к другу. По-моему, я еще никогда не видела Дженни настолько пьяной. А ведь я видела ее набравшейся в хлам, в сопли и в кое-что еще. Мы расстались всего пару часов назад! Что она творит?– По-моему, по традиции полагалось назвать причину, отчего им нельзя венчаться, – ответила я, не в силах двинуться с места. С левой руки Дженни мне подмигнуло сияющее бриллиантовое кольцо. Так это все по-настоящему?– Не стану я вмешиваться. – Он вытащил телефон из кармана пиджака, посмотрел на экран и сунул обратно. – Это не мое дело.– Это твоя обязанность! – Я повернулась к Алексу, не веря ушам. – Дженни моя лучшая подруга, а Джефф вроде как твой друг. Ты приехал сюда по его приглашению, а мальчишник, позволь напомнить, никак не связан с этим венчанием.– Да, она твоя подруга, подчеркиваю, твоя, а я замена на скорую руку, участник холостяцких развлечений. Я этого женишка пасти не нанимался! – Алекс пожал плечами, выведя меня из равновесия. Впервые за весь вечер я пожалела, что он не в джинсах и футболке. Хочу моего Алекса, а не разодетого самозванца! – Я послал сообщение свидетелю. Все, нам пора отсюда двигать.Это было уже слишком. Дженни и Джефф уже перешли к соседнему дивану и чересчур откровенным объятиям. Положение немного спасало хитроумно сшитое платье, но свадебное видео эти двое уже не смогут показать своим деткам. А видео снималось, еще как снималось, на серебристый, со стразами, айфон Сэди, и это никак не добавляло моменту торжественности.– Мы не можем просто уйти. – Я вскочила и пошла вслед за Алексом из часовни, держа босоножки в руках, а клатч под мышкой. – Это просто черт-те что!– А сегодня целый вечер черт-те что творится! – Он резко обернулся, застав меня врасплох. Уронив туфли и сумку, я смотрела на взбешенного мужчину в костюме. – Какой сюрприз, ты снова по уши в дерьме Дженни!Он размашистым шагом вышел из часовни, оставив меня и девушку на ресепшене в большом замешательстве.– Он вернется? – спросила она, старательно отводя глаза от дивана, где Дженни и Джефф не на шутку готовились к консумации брака. Бена и Сэди нигде не было видно – штучки ее полета прилюдно сексом не занимаются, уединились, наверное, в туалетной. – Вы будете продолжать церемонию?– Я отвечу «нет», – отозвалась я, не сообразив, как это прозвучало. Я могла думать только о том, что Алекс от меня ушел. Сейчас или навсегда, неизвестно. – Мне очень жаль.– Ничего-ничего, – прощебетала она. – В наших краях недостатка в свадьбах не бывает.– Вижу. – Я выбежала из часовни в казино, оставив на полу босоножки и клатч. – Алекс, пожалуйста!Он остановился у игральных автоматов с «Волшебником из страны Оз». На нас мгновенно обратил внимание целый сонм маленьких пожилых леди с немыслимой пышности начесами. Одним глазом глядя на нас, другим на Дороти, они подталкивали друг друга локтями, не забывая опускать в щель четвертаки.– Алекс! – снова закричала я под песенку «Мы к волшебнику пойдем». Аккомпанементом к подобным сценам должны служить Бейонсе или Адель, а не Джуди Гарленд с синими человечками.Он прислонился к боку ближайшего автомата, к огорчению игравшей на нем бабульки, которая, впрочем, оглядела его сзади и одобрительно мне кивнула.– Мне надо все обдумать. Давай не сейчас.– Подожди. – Я протянула руку, желая заполнить возникшее между нами пустое пространство. Оно казалось непреодолимым, но Алекс повернулся ко мне, откинул волосы назад и дотронулся теплыми ладонями до моего лица. Он поцеловал меня тепло и мягко, как всегда, но мне не стало лучше. Поцелуй напоминал печальный вздох, и, как я и ожидала, Алекс отодвинулся первым, обвел мои скулы большими пальцами и погладил по волосам, остановившись у ворота платья.– Отпусти меня сейчас, – попросил он. – Завтра поговорим.И на этом он ушел.– Не волнуйся, детка, – громко сказала почтенная азартная леди, перекрывая звяканье и пиликанье. – Ты в Вегасе, тут в море много рыбы.– Но это моя рыба, – отозвалась я, глядя, как Алекс скрылся за углом. Никогда больше не хочу видеть этот костюм.

Без туфель, сумки и без Алекса я с поникшими плечами подошла к бару и уселась на высокий стул. По крайней мере босиком хоть ходить легче.

– Что вам предложить, мисс? – Перегнувшись через позолоченную стойку, бармен ослепительно улыбнулся.

– Можно записать на счет номера? – спросила я.

– Конечно, – ответил он.

– Тогда грязный мартини. Большой.

Есть отчаянные случаи, а есть случаи, требующие отчаянных мер. И водопада джина. Я обещала себе не напиваться: бокала вина за ужином и одного коктейля после ужина вполне достаточно. Но это было раньше. Сейчас мне хотелось унижений. Бармен был проворен, мартини крепок, и у меня стало легче на душе. Я не представляла, как выдержать остаток вечера на трезвую голову. Не в первый раз я задумалась, не превратилась ли я в алкоголичку. «Нет, – решила я, – я становлюсь настоящей жительницей Нью-Йорка – очень вовремя, перед самой высылкой в Лондон, где меня навеки заклеймят запойной пьяницей и отправят спать без ужина».

– Ты столько пить взяла или плавать?

Я подняла глаза от моего мартини и увидела улыбающегося Джеймса с телефоном в руке. Трезвый, улыбающийся мужчина – приятная перемена. Осторожно поставив драгоценный мартини на стойку, я позволила Джеймсу сгрести себя в охапку.

– Я тебе обзвонился, балда, – сказал он, отпуская меня и заказывая виски с колой. – Надо было сразу сюда идти, где ж тебе еще быть.

– Прости, я телефон потеряла, – объяснила я. – Не дни, а не пойми что.

– Отчего-то мне кажется, ты их недооцениваешь, – заявил Джеймс, бросив на стойку полусотенную банкноту. Показушник.

– Кто меня выдал?

– Сидишь босиком, волосы растрепаны, помада стерлась, и явно плакала. – Он отпил коктейль и продолжал: – Сидишь одна, потеряла телефон и топишь печаль в мартини такого размера, что без спасательного жилета страшно и подходить. Вряд ли сегодня у тебя удачный день.

Отчего-то это было легче услышать с британским акцентом.

– Не лучший, – признала я, отхлебнув мартини. – А у тебя?

– Поднялся в полдень, сходил на массаж, зарабатывал рак кожи у бассейна, поспал, поужинал, пришел сюда. Не могу пожаловаться.

Я пристально посмотрела на него над краем быстро пустеющего бокала мартини.

– Терпеть тебя не могу.

– Я знаю, – счастливо кивнул он. Вьющиеся волосы, обрамлявшие безупречное лицо, радостно дрогнули. – Значит, у тебя такие варианты: можешь все рассказать дядюшке Джеймсу, и затем мы напьемся, или притворись, что ничего этого не было, но мы все равно напьемся. Выбирай.

Это заслуживало серьезного размышления.

– Подруга тайно трахалась со своим бывшим и только что с ним обвенчалась, хотя он помолвлен с другой и приехал в Вегас проститься со свободой. А я попросила Алекса жениться на мне, чтобы мне дали визу, он согласился, но потом с чего-то взбесился и ушел, и сейчас я понятия не имею, что происходит.

– Слушай, ну у тебя и событий!

Я кивнула:

– О да!

Мы пили в дружелюбном молчании, пока не опустели бокалы. Джеймс первый стукнул своим о стойку, я отстала лишь на секунду, сломав у бокала ножку.

– Черт!.. Простите. – Я вздрогнула, взглянув на бармена.

– Ничего страшного, каждый день бывает. – Он смел стекло на свою сторону стойки и улыбнулся. Какой профессионал!

– Правда?

– Нет, – ответил он. – Еще мартини?

– Да, спасибо, – ответил за меня Джеймс. – И что ты теперь будешь делать?

– Понятия не имею. – Это была чистая правда. – Ни с тем, ни с этим.

– Ну, с подружкой ты фиг что поделаешь. – Он начал загибать пальцы, отсчитывая мои проблемы. – Конечно, ты о ней волнуешься и хочешь помочь, но если она идиотка, своего ума ты ей не вложишь. Ты уже с ней говорила, так?

– Да.

– А она все равно за старое?

– Да.

– Тогда остается сидеть и ждать, пока она придет в чувство. Придет, придет, – пообещал Джеймс. – И тогда ты ей понадобишься. А пока она сама не разберется, волнуйся лучше о себе. Начнем с этой ерунды про визу. Как это тебе вдруг понадобилось срочно замуж? У тебя же есть виза!

Как он был хорош! Сделав крошечный глоток второго бокала мартини, я мысленно пообещала себе обязательно общаться с Джеймсом регулярно. Мне остро необходимы советы мудрого гея.

– Была. – Я поставила мартини, твердо решив не пить этот залпом. – Но я потеряла работу в «Лук» и осталась на бобах.

– В других журналах пробовала? – В отличие от меня Джеймс себя не ограничивал. Он одним глотком махнул половину коктейля с виски. – Я на американских визах собаку съел.

Я объяснила ситуацию, менее чем оптимистичную реакцию юриста Лоуренса и отсутствие вариантов.

– В общем, у меня две недели на то, чтобы найти работу, обрести выдающиеся способности или выйти замуж. Сейчас я уже и не знаю, что реальнее. – Я отбросила с лица волосы – узел окончательно распустился. Не знаю, каким образом, но от коктейля волосы у меня всегда становятся сальными. Этому должно быть научное объяснение. Пусть «Пантин» займется.

– Не хочу каркать, но в Лос-Анджелесе я знал многих, кто вступал в брак ради визы, и этот финт практически ни разу не сработал, – утешил Джеймс. – На рынке вакансий сейчас застой. Почему ты не хочешь попросить медиавизу? Я, например, так сделал.

– Насколько помню, я в фильмах не снималась – твоя подстава с поцелуями на заднем сиденье такси не считается. По крайней мере для юристов. Лоуренс сказал, что подать заявление, конечно, можно, но и добавил: визу я не получу.

– Луч солнца, а не юрист. – Джеймс взял оливку из моего бокала и бросил в рот. У меня в животе громко заурчало, напомнив, что я не ужинала. Нельзя же существовать исключительно на пропитанных джином оливках! – Красивый хоть?

Я кивнула, выловив две оставшиеся оливки, пока Джеймс не стянул и их.

– Ну хоть что-то, – задумчиво произнес он. – Давай я поговорю с юристами. Может, что и подскажут. Они умеют добывать людям визы.

– Это было бы прекрасно. – Охватившая меня благодарность была столь сильна, что я отдала бы ему проглоченные оливки, если б могла. А стоит отметить: я ненавижу делиться едой. – Джеймс, ты просто фантастика!

– Они могут сказать то же, что и твой Лоуренс, – предостерег Джеймс, чокаясь бокалом о мой. – Но спросить не повредит. Так, а что у нас с Алексом?

Послав к чертям сдержанность, я отпила половину мартини и покачала головой.

– По-моему, я в глубокой заднице. – Закрыв глаза, я дала алкоголю добраться до дна желудка. – «По-моему» означает «точно».

– Я так понял, брак ради визы не был идеей Алекса?

Я покачала головой.

– Но как я вижу, и ты мечтала не об этом? – Какой он умный, этот Джеймс. Если и существовала знаменитость, которой стоило открыто заявить о своих наклонностях, так это он. Я чувствовала, что от этого он только выиграет, но я понятия не имела, как сказочно это скажется на его умственных способностях. – Подобная ерунда ни к чему хорошему не приводит, особенно когда у тебя настоящая любовь. Это срабатывает лишь в отсутствие чувств и даже в этом случае долго не длится.

– Где ты шлялся, когда я слушала советы всех подряд? – простонала я. – Это очень, очень важная информация, которая еще вчера была страшно полезна.

– А почему ты слушала других, а не себя?

– Дура потому что.

После этой фразы Джеймс выдержал подобающую паузу. Я поглядела на свои босые ноги и поджала пальцы. То спринт по Вегасу в слишком тесных босоножках, то расхаживание босиком – никакой педикюр не выдержит. Ну хоть за шлюху меня никто не примет. По крайней мере за дорогую шлюху: в таком виде я могу и не пытаться заломить сто долларов за минет. Ах, счастливые воспоминания…

– Хотелось бы сказать, что все у тебя образуется, – прервал мои грезы Джеймс, постучав по колену. – Но только ты знаешь, правда это или нет. Я не настолько хорошо знаком с Алексом, хоть и вижу, что он любит тебя до беспамятства.

– Не знаю. – Я поставила на стойку локти и принялась лакать мартини. Очень сексуально. – Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь: просить его жениться на мне ради визы, несколько раз повторив, что брак – это ерунда и формальность, оказалось неудачной мыслью, до беспамятства он меня любит или нет.

– Особенно если до беспамятства. – Джеймс спихнул мои локти со стойки и шлепнул по руке. – Ты ему ничего такого не говорила, надеюсь?

– Сказала, я же дура, – бросила я, потирая руку. Что-то часто мне достается в эти выходные.

– Энджел, ты идиотка, – застонал Джеймс. – Ты хоть представляешь, каково это услышать? Вот ты любишь человека, хочешь прожить с ним жизнь, а он просит тебя нас…ть на заветную мечту ради официальной бумажки, распространяясь о том, что брак фигня и ничего не значит? Что бы ты сказала в таком случае?

– Огромное спасибо за предложение.

– А точнее?

– Да пошла ты, бессердечная, черствая, бестактная стерва!

– Вот.

Я опустила голову на стойку.

– Бли-и-и-ин!

– Да уж. – Нежной рукой Джеймс потер мне шею сзади. – Не паникуй, дело небезнадежное. Я уверен, ты ему все объяснишь.

Я издала звук, означавший согласие. На большее меня не хватило.

– Под «объяснишь» я разумею «будешь униженно просить и пресмыкаться», – продолжал он. – Наверное, и уговаривать придется. Подкупать. У тебя есть хороший подарок на Рождество?

Я покачала головой, покатав лоб по гладкой стойке. Почему даже второй мартини не притупил боль? Если уж на джин нельзя положиться, то я не знаю…

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Джеймс, все еще поглаживая мне шею. – Сегодня дай ему остыть, а завтра разберемся.

– Но я хочу с ним поговорить, – встрепенулась я. – Объяснить. Я хочу, чтобы он со мной поговорил.

– Он же мужчина, – объяснил Джеймс. – Если он не хочет говорить, ты его не заставишь. Дай ему свободу.

Как ни противно, но он был прав. Ну отчего мужики не могут быть такими разумными, как женщины?

– А до тех пор мне что делать?

Подняв голову, я увидела третий бокал мартини рядом со вторым пустым. Действительно, другого варианта нет.

– Ладно, – глубоко вздохнула я. – Давай так и сделаем.

– Ты неправильно вставил, – заканючила я несколько часов спустя. – А иначе не вставишь, – отозвался огорченный Джеймс. – Это ты виновата!– Как – я? – Съехав на пол, я прислонилась спиной к двери нашего сьюта. – Это же ключ, неужели дверь сложно открыть?– Сложно. – Он с силой пихнул карту в щель и резко выдернул.– Так она и сказала, – засмеялась я. – Слушай, дергать туда-сюда делу не поможет.– Это не то, что твоя мать вчера говорила. – Он пнул меня в бедро. – Обычно я в такие проблемы не влезаю.– Я это уже слышала. – Я закрыла глаза и запрокинула голову – Джеймс был таким высоким… – Хотя нет, не слышала.– Значит, ты очень везучая. – С мрачной решимостью он еще раз провел картой через щель. Послышалось тихое жужжание, дверь со щелчком открылась, я не успела сгруппироваться и шлепнулась спиной в гостиную, вцепившись в длинные ноги Джеймса и повалив его на себя.– Энджел, ну ты бы спросила сначала, – сказал он мне, угодив лицом между грудями.Захохотав так неудержимо, что испугалась описаться, я подняла глаза и увидела незнакомого человека, стоявшего над нами с бокалом в руках.– Вы как, в порядке? – спросил он.– Что вы делаете в моей комнате? – спросила я, спихивая Джеймса в сторону. Он еще бормотал, что с Блейком у него таких проблем не возникало.

– Так вечеринка же. – Незнакомец оглянулся на салон, где я увидела несколько десятков людей, стоявших на диванах, пивших, танцевавших и морально разлагавшихся. Конечно, все смотрели на меня – я же вошла с большой помпой.

– Энджел! – раздался знакомый вопль, правда, не тот, какой я надеялась услышать. Ко мне танцующей походкой подошла Сэди, и все в комнате уставились на нее. Если я не могу удержать внимание аудитории разведенными ногами, обхватившими известного актера-гомосексуалиста, на что я вообще гожусь?

Сэди была не то чтобы так уж известна, она была мучительно красива. Не подумайте, что я не привыкла находиться в обществе красивой девушки: при виде Дженни мужчины на улице сворачивали шеи, а женщины, считая меня, жалели, что не потратили на свою прическу на пять минут больше. Но Сэди была другой: с одного взгляда становилось ясно – соперничать бесполезно. Даже представить не могу, какой мужчина пройдет мимо, увидев ее. На долю секунды я задумалась, каково знать, что автоматическая реакция на тебя у каждой особи с пенисом – слюноотделение и эрекция. Я собирала комплименты, хомяча их на черный день (когда растолстею), раскладывая одежду по цвету, сезону и «про это платьице незнакомец в поезде сказал “красиво”». Мне до сих пор льстят одобрительные свистки со стройки, когда я иду мимо. Я посмотрела на Сэди в платье подружки невесты с граффити и вздохнула. Представьте, что вы никогда-никогда не поправляетесь, не имеете проблем с лишним весом…

– А мы празднуем свадьбу! – Она подала мне руку, чтобы помочь подняться, но опустила ее при виде Джеймса. – Джеймс!

– Мы знакомы? – спросил он, приподняв бровь.

– О, всего лишь встречались тысячу раз. – Она обняла его за шею и присела на колено, хотя Джеймс явно меньше всего хотел сидеть на полу у открытой двери.

– Сэди, а где Дженни? – Я кое-как поднялась на четвереньки. – Мне надо с ней поговорить.

– Я ее после свадьбы не видела. – Сэди свесила густые медовые волосы на лицо Джеймсу. Это ему не понравилось. – Сюда они не приезжали.

– Так вы же вроде празднуете свадьбу? – Я оглядела комнату в поисках огромной шевелюры Дженни.

– Празднуем, но Дженни здесь нет. – Сэди посмотрела на меня как на дуру. За последние двадцать четыре часа я сказала много чепухи, заслуживавшей подобного взгляда, но этот вопрос к ней не относился. – Наверное, трахаются где-нибудь.

– Ты вообще понимаешь, что Джефф не ее бойфренд? – прямо спросила я. – И что у него была другая невеста?

– В тебе нет авантюрной жилки, – заявила она. – Где твои туфли?

– Фиг знает. – Я встала с пола и прошла мимо Сэди в свою комнату. – К тому же они не мои, а твои.

К счастью, полсотни незнакомцев, заполонивших сьют, в мою комнату не проникли, и я издала вздох облегчения, закрыв дверь и отрезав себя от пьяного безумия в гостиной. – Убежище, – выдохнула я, проверяя сообщения на местном телефоне. Ничего. Я не знала, грустить или радоваться. Игнорируя совет Джеймса, я набрала номер Алекса, но сразу попала на автоответчик.– Это я, звоню сказать… – Потеря мобильника в фонтане «Белладжио» стала просто удачей. Не припомню ни единого случая, когда звонок без заранее подготовленного текста в руке приводил к хорошим результатам. Исключений не было. – Я звоню сказать «спокойной ночи». Вот. Спокойной ночи. Завтра поговорим.Нажав отбой, я легла на кровать, пытаясь выбросить из головы круговерть сегодняшнего дня. Мягкий матрац поднялся мне навстречу, обнял и шепнул, что все будет хорошо. Вообще я планировала зайти в комнату, переодеться, найти какую-нибудь обувь и ехать в «Цезарь палас», где Джеймс обещал показаться. Но, приняв горизонтальное положение, я поняла, что никуда не поеду. В дверь постучали. Пусть заходит. Может, мне удастся убедить его прилечь – я меньше всего на свете хочу соблазнять махрового гея. Может, Джеймс и приляжет. А постель отличная.– Я тут прилегла на секунду! – крикнула я. – Входи.– Энджел, за что ты меня ненавидишь?Здорово. Это не Джеймс, это Сэди – судя по голосу, пьяная, уставшая и взвинченная. Я и сама могла поставить галочки во всех трех квадратиках, поэтому совершенно не хотела с ней общаться.– Ничего подобного. – Я перекатилась на кровати, уткнувшись лицом в мягчайшие хлопковые облака подушек, которых на постели было не меньше десятка. – Сэди, иди к гостям.– Нет, ты меня ненавидишь. – Голос звучал все ближе, и матрац легко дрогнул. – Джен вечно рассказывает направо и налево, какая ты хорошая, но со мной ты ведешь себя как сволочь. Это все видят.Ах, милая Дженни… В смысле Джен.– Извини, я не хотела быть сволочью. – Мой ответ, наверное, не был особо убедителен, но я очень устала. И я действительно терпеть не могла Сэди. Возможно, именно это она и хотела услышать.– Врешь. – Она пихала меня в плечо, пока я не села. – Отвечай, почему ты меня не любишь?– Потому что ты не даешь мне спать.– Я не уйду, пока ты со мной не поговоришь, – заявила Сэди. – Так что вставай, подъем.С глубоким вздохом и почти нестерпимым желанием врезать ей подушкой я устроилась поудобнее. Сэди сидела на краешке кровати. В анораке поверх невыносимо обтягивающего платья, с забранными в хвост волосами, она раздражала меня меньше обычного. Более того, Сэди выглядела как девчонка. Если бы не удлиненные ресницы и фальшивый загар, она могла сойти за заурядную студентку редкой красоты. Эта мысль не прибавила во мне симпатии к ней.– Ты завидуешь, да? – Она потрясла руками, и рукава анорака спустились до кистей. – Из-за этого все?– Да твою ж мать, – не выдержала я. Эта зараза ничуть не смущается сокровенных тем. – Сколько раз ты об этом спрашивала?– Ни разу, – удивилась Сэди. – У меня еще никогда не было соседки по квартире.Я наморщила лоб:– Это ты к чему?Секунду мы пялились друг на друга, стараясь понять, что каждая из нас имела в виду.– О-о-о, – громко рассмеялась Сэди. – Ты решила, я говорю о зависти ко мне вообще? Нет, я считаю, ты завидуешь мне и Дженни. Бесишься, что уже не ты делишь с ней квартиру.– А-а-а… – протянула я, сообразив, что недооценивала Сэди. – Понятно. Да, немного завидую, наверное. – Или много. Или безумно. Так сильно, что при одной мысли об этом на языке ощущается горечь.– Я знаю, что вы были очень близки, – сказала Сэди. – Джен по тебе скучает. Ты же ее, это, лучшая подруга, а не просто бывшая соседка.М-да, проживание с моей закадычной подружкой явно сказалось на Сэди. Сидит в моей спальне, время за полночь, и читает очень похожую на речи Дженни нотацию. Наставница гордилась бы своей ученицей.– А насчет зависти в целом не волнуйся, я давно привыкла. – Она держала руку над моей щиколоткой, словно боясь, что я ее укушу, если она меня коснется. На долю секунды я подумала – начала думать, – что эта девица, может, и не законченная сучка.– Извини, если я была немного нелюбезной, – нашлась я. – Это оттого… Ну, мне показалось, что и ты меня не особенно жалуешь.– Да нет. – Сэди резко выпрямилась и прыгнула рядом со мной на кровать. Она что, надолго тут устроилась? – В каком-то смысле ты удивительная. Джен о тебе рассказывала. А я просто большая стерва. Дай мне пинка под зад или игнорируй, как все остальные.Я не сдержала смех. Сэди все прекрасно понимала, а я считала ее дурочкой.– Кто тебя игнорирует, что за ерунда? – В рамках задушевных излияний двух подружек я неловко похлопала ее по плечу.– Ой, да все. – Она перекатилась на спину и помахала мне рукой. Сэди действительно была очень хрупкой, а теперь еще и ее идеальной груди не стало видно. Внезапно я почувствовала острую необходимость обнять Сэди. – Таковы законы модельного мира: с тобой заговаривают, только когда от тебя что-то нужно.Я с трудом удержалась, чтобы не изобразить игру на скрипке в такт мелопричитаниям.– Это, конечно, не оправдание, но когда никто не слушает, привыкаешь приказывать, а не просить. – Музыка в гостиной почти заглушала негромкий самоанализ Сэди. – Со стороны кажется, я всегда получаю то, что хочу, но это не так.Вряд ли она специально старалась меня пристыдить, но получилось это у нее лучше некуда.– У меня мало подруг, не складываются отношения с парнями. Вечно выбираю не пойми кого, не иначе злой рок какой-то.– Разве у тебя сейчас никого нет? – Я надеялась, что ее рассказы о сексе со звездами притупит внезапно возникшее чувство вины.– После моего бойфренда у меня никого не было.Блин.– Он мне просто мозг вынес.Еще раз блин.– Ну скажи, насколько больным на голову надо быть, чтобы принципиально встречаться только с моделями, но своей девушке с утра до вечера рассказывать, как он ее ненавидит за то, что она модель? Я, знаешь, так и не смогла разобраться в его логике.Я невольно подумала, может, талия в двадцать три дюйма не стоит таких страданий?– Ты счастливица, у тебя вот Алекс. Ему без разницы, есть у тебя работа или нет. Он тебя любую любит. Это в глаза бросается. – Громко всхлипнув, Сэди продолжала: – Не знаю, может, мне надо быть одной, пока не перестану быть стервой.– Ладно, хватит. – Я не могла больше выносить самоуничижение модели, да и невесело слышать от кого-то, какая ты счастливая, если буквально несколько часов назад ты профукала свое счастье. – Если тебе не нравится такая жизнь, зачем ты продолжаешь работать моделью?В Дженни Лопес могут играть и двое: в свое время я тоже кое-что усвоила.– Отчего же, нравится, – медленно произнесла Сэди. – Мне чертовски повезло попасть в модельный бизнес, но я уже не так люблю свое дело, как раньше. Дженни каждое утро бежит в офис с улыбкой – бред какой-то. Видя, как ты расстраиваешься, что не удалось получить работу, я только удивлялась. Когда я сижу без дела, я бешусь, но не расстраиваюсь, наоборот, испытываю нечто вроде облегчения.– Если бы ты не стала моделью, какую бы профессию выбрала? – Я сложила ладони домиком и заговорила, как Опра. – Если бы выбрала?– Что-нибудь связанное с модой, – ответила Сэди не задумываясь. – Или визажем. Я бы с удовольствием выпустила свою линию косметики или писала о моде.– А ты пишешь? – спросила я.– Нет, – призналась она. – Но хотела бы попробовать.– Попробуй лучше первые два варианта, – отозвалась я. Все равно если бы моя двенадцатилетняя кузина поделилась, что хочет стать космонавтом. Наивное прожектерство, но я знала, какие у Сэди связи. Дженни и Эрин работают с дюжиной крупнейших компаний в сфере красоты и моды; Сэди осуществит свою мечту в два счета, если захочет. – Жизнь слишком коротка, чтобы жить кое-как.– Я никогда об этом не думала, – сказала она. – Наверное, поэтому я такая стерва.– Я не думала о таких вещах, пока не познакомилась с Дженни. – Я впервые по-дружески обняла Сэди. – Ты в хороших руках.– Пошли, выпьешь со мной. – Сэди соскочила с кровати.– Слушай, я так устала. – Я зевнула для убедительности. – Может, я посплю?– Ни за что, это наша последняя ночь в Вегасе! – Сэди сбросила анорак на пол и, извиваясь, поправила платье. – Ты слышишь? Я умею настоять на своем!– Тогда это будет для тебя полезным уроком. – Я повернулась на живот и зарылась лицом в подушки. Кайф. – Я свою норму добрых дел на сегодня выполнила.С негромким лошадиным ржанием Сэди покинула комнату, даже не хлопнув дверью. Я улыбнулась – широкой, полупьяной, совершенно измученной улыбкой. Улыбкой человека, пережившего один из худших дней своей жизни, который, к счастью, позади. Когда я проснусь, будет уже завтра и тяжелее, чем сегодня, точно не будет.Но дверь открылась снова. Черт, я так и знала, что от Сэди непросто отделаться.– А ну слезай с кровати, Кларк!Она вернулась с подкреплением в виде Джеймса.– Я не позволю тебе сбежать и хандрить. – Он барабанил по моей спине, пока я не перевернулась. – Ты находишься в стране плохих решений. Нельзя наказывать себя за то, что случилось в Вегасе, пока не приедешь домой. Здесь ты должна веселиться, нравится тебе или нет.– Может, самобичевание входит в мои понятия о развлечении, – пробурчала я. Иногда я так похожа на мать.– Да черт тебя побери, женщина! – крикнул Джеймс. – Чего ты добьешься, валяясь тут в печали? Ничего! Либо оставайся здесь, окончательно испортив выходные, либо иди выпей еще, хоть и не хочется, и танцуй под музыку, которую ненавидишь, как все, ясно? Выбора нет. И не надейся, что я займусь с тобой сексом в одежде под песню Кэти Перри.Мелькнувший в мыслях образ показался мне очень соблазнительным.– Но я устала и, знаешь, не пятьдесят фунтов в рулетку проиграла. – Я попыталась отпихнуть его ногой, но Джеймс был значительно сильнее.– Я однажды вышвырнул сто тысяч на вечеринке в Палмс, позволил нюхать кокс с моих сисек и сделал минет очень знаменитому актеру, который настаивал, что он вовсе не такой голубой, как все думают, – со счастливой физиономией вспоминал Джеймс. – Я проснулся посреди пустыни в открытом «мустанге» с тремя щенками и коробкой сырных крекеров на заднем сиденье. И все равно считаю Вегас хорошим местом.– Красиво, – отозвалась я, борясь с желанием спросить имя того актера.– А я однажды проснулась в Париже, – вставила Сэди.– А где начала праздновать? – спросил Джеймс, пытаясь поднять меня с кровати. Я нарочно расслабилась, отказываясь облегчать ему задачу.– В «Хард-рок кафе». – Сэди и не пыталась ему помочь.– Тоже мне, даль, – презрительно бросил Джеймс.– Я говорю про французский Париж. – Распустив волосы, она тряхнула головой.Мы с Джеймсом молча переглянулись.– Долго рассказывать. – Она уперлась руками в бока, скопировав позу Дженни. – Энджел Кларк, сейчас же слезай с кровати, прими это, выпей это и пошли это к черту, пока я не потеряла терпение.Сэди действительно многому научилась у соседки по квартире.– Так, ладно, встаю. – Я понуро встала у кровати, оглядев розовое потрепанное платье принцессы. – Но принимать ничего не буду. Ты – пожалуйста, что хочешь, но я на втором курсе института попробовала шоколадное печенье с марихуаной и целую ночь пыталась приготовить яичницу, а к утру позвонила матери и пожаловалась, что у меня от голода живот сводит. Так что всё принимайте сами.– Это кофеин. – Сэди впихнула мне в ладонь маленькую коричневую таблетку и банку «Ред булла». Завтрак чемпионов, ага. В час ночи. – За рогипнол Дженни меня бы убила.– За рогипнол я бы тебя и сама убила, – возразила я, нехотя взяв таблетку. – Кстати, меня пугает, с какой легкостью ты об этом говоришь.К кофеиновым добавкам я не прикасаюсь с третьего курса. Тот экспириенс обошелся мне малой кровью по сравнению с легким увлечением тяжелыми наркотиками. Но однажды Луиза нашла меня на углу у магазина в шесть утра, дрожащую и требующую, чтобы мне открыли, потому что если я не съем клубничный пирог, то умру. С лекарственными препаратами я не дружу, однако, вечная жертва коллективного давления, я выпила кофеиновую таблетку.– Полдела сделано, – поздравила меня Сэди, протянув нечто черное и скользкое, напоминавшее дохлого тюленя. Страшно сексуально. – Надевай.– А нельзя в джинсах? – попросила я. – Раз я уже выполнила твою самую дурацкую просьбу, можно не напяливать на меня прикид стриптизерши на похоронах?– Это мое платье, – спокойно ответила Сэди, не обращая внимания на захохотавшего Джеймса. – «Винс». И оно потрясающее.Взяв это кожаное кухонное полотенце, я подержала его перед собой.– Я же в него не влезу! – Я была уверена, что озвучиваю очевидное.– Оно тянется, – не сдавалась Сэди. – Примерь.Утешаясь тем, что меня придется вырезать ножницами, когда платье намертво застрянет под мышками, я сбросила помятое розовое «Тиби» и решительно сунула голову в «Винс».– Ты влезла! – захлопала в ладоши Сэди. – Видишь, тянется, как спандекс!– Я дышать не могу! – Хватая воздух ртом, я опустила голову, чуть не уткнувшись в собственные груди, грозившие сосками выколоть глаза. – О, приветик!– Ох, как вызывающе, – покачал головой Джеймс. – Мне очень нравится.– Привет, стереотипный гей. – Я попыталась подать ему руку, но платье было слишком тесным для этого жеста. Рукава-фонарики перекрывали циркуляцию крови, гарантируя целую ночь пингвиньей походки и невозможность присесть. – Рада познакомиться, сегодня вечером я ваша ширма.– Заткнись и подкрасься, – приказал он, отбирая у меня «Ред булл» и допивая банку залпом. – Выглядишь как не знаю что.Раз мою косметику черти взяли, прихватив туфли Сэди и одолженный клатч, я позаимствовала у Дженни подводку для глаз и позволила Сэди вылить мне на волосы столько «Элнетта», что даже Долли Партон не решилась бы на это. Превращение из потерявшей товарный вид Бетти Дрейпер в Анджелину Джоли для бедных заняло менее пяти минут. Результат был потрясающий.

Свадебный прием на скорую руку не останавливался из-за такого пустяка, как отсутствие жениха и невесты. В гостиной царил хаос, моя прекрасная снежно-белая комната была покрыта телами, сталкивавшимися, трущимися и бог знает чем еще занимающимися. Бедный мой диван… – Ты, случайно, не знаешь, куда могли пойти Дженни и Джефф? – спросила я у Сэди, перекрикивая музыку. – Что-то я за нее волнуюсь.– Мы все вместе были в «Венецианце», – начала вспоминать она. – Потом мы с Беном ушли, и Дженни я больше не видела. Куда она делась, не знаю.– А Бен?– Помнишь, я тебе сказала, что всегда выбираю не тех парней? – спросила Сэди. – Бен один из них. Ушел куда-то, не знаю. Надеюсь, далеко.– Слушай, я не хочу здесь оставаться. – Я притопывала в такт так называемой музыке. – Куда можно пойти? – Коктейль «“Ред булл” для профессионалов плюс кое-что» нервно брыкался у меня в желудке, руки сводила нервная судорога. Не к добру.– Пошли искать приключений, – захлопала в ладошки Сэди. – Я только паспорт возьму.– Давай сейчас уйдем, а? – попросила я Джеймса. – Не хочу проснуться в Париже. Меня назад не пустят.– Ах, Энджел… – Он сгреб меня в охапку и исполнил па из «Грязных танцев», держа на весу и игнорируя вопли. – Они ни в коем случае не вышлют тебя обратно в Англию. Ты нужна Нью-Йорку.– А мне нужно в туалет! – закричала я, изо всех сил схватившись за его запястья. – Поставь меня быстро, а то сам же будешь вытираться.Он тут же подчинился.Ну почему надо пригрозить описаться, чтобы мужчина сразу сделал то, что ему сказано!

Первая мелькнувшая мысль: «Ужасно хочется клубничного торта».

Вторая, третья и четвертая пришли одновременно: «Где я, что на мне надето, почему во рту как кот нагадил и кто лежит рядом со мной?» Спящий рядом незнакомец – ощущение, однажды уже испытанное; не самый приятный, но надежный способ довести себя до инфаркта. И лежала я не в нашем сьюте, а в какой-то дыре: темной, сырой, с зеркальным потолком и кожзаменителем на всех поверхностях. Двумя пальцами я потерла постельное белье. Фу, явно из категории «стирать вручную». Еще сильнее меня беспокоило, что платье Сэди превратилось в зеленую бархатную тунику и, если я не ошибаюсь, на голове у меня была шляпа. Я что, в костюме эльфа? Какой ненормальный питает слабость к рождественским эльфам? Ну, кроме меня?

– О Боже… – Артикулировала я правильно, но звуки изо рта не вылетали. Кто-то выключил у меня громкость. Ночью. Надеюсь, остальное на паузу не поставили? В голове теснились образы прошедшей ночи, но не мутные, как с похмелья, а скорее как при ускоренной перемотке фильма, когда теряется сюжет.

– Доброе утро, милая… – Тело рядом со мной пошевелилось. Я могла поручиться, что это не Брэдли Купер.

Уже открыв рот, чтобы закричать, я вдруг сразу все вспомнила. Никто меня не подпаивал, я добровольно приняла таблетки кофеина, хотя знала, как они на меня действуют, и видела, что они сделали с Джесси в «Спасенных Белл». Я села, уткнувшись лбом в колени: события прошлой ночи стремительно возвращались. Танцы. Телефонные звонки. Боже мой, звонки! О, я сейчас все отдала бы за нормальное похмелье, объятия с унитазом и тихие слезы!

– Я бы отдал твою руку за сандвич с беконом. – Джеймс вытянул передо мной руку в красном бархатном рукаве. – Настоящий, варварский бутерброд с ветчиной, и чтобы соуса побольше.

Огромное облегчение от осознания того, что мужчина в постели со мной голубее всех голубых елок мира, обрушилось на меня как гора. Я плюхнулась спиной на кровать.

– И чай. Мне нужно выпить чаю. Как думаешь, здесь есть обслуживание номеров? – Джеймс сел и осмотрел нашу сомнительную обстановку. – Хм, кто его знает…

Закрыв лицо руками, я подождала, пока оставшиеся кусочки головоломки весело разлетелись по своим местам.

– Ну почему было просто не напиться до потери памяти? – взвыла я. – Зачем мне понадобилось жрать кофеин и все помнить?

– Может, напомнишь, почему я Санта-Клаус? – попросил Джеймс. – Ручаюсь, в начале вечера я был в другой одежде.

– Правильно. – Я сжала пальцами виски и волевым усилием придержала разогнавшуюся память. – И в «Винн» ты еще был нормально одет.

– Мы что, в «Винн» ездили?

– Да, но ты меня внутрь не пустил, сказал, Алексу нужно побыть одному, – кивнула я. – Поэтому мы пошли в соседнее заведение.

– А что было по соседству?

– «Грот Санты».

– Что?!

– Стриптиз-клуб «Грот Санты». – В католических церквях нужно делать зеркальные потолки: отличное средство, если вы хотите, чтобы человек сгорел от стыда.

– А-а, это там нас обрядили как идиотов?

– К счастью, нет. – Бывают дни, когда самое большое облегчение испытываешь от того, что не поменялась одеждой со стриптизершей. – Рядом с гротом была аптека-закусочная. Зайти туда, по-моему, предложила я. Извини.

– А тебе идет зеленое, – заметил Джеймс, закатав рукава шубы Санта-Клауса. Большая дешевая борода висела у него на груди, как слюнявчик. – Носи чаще.

– Действительно, чего я теряюсь. – Советую всем модницам зеркальный потолок – очень удобно, когда хочешь оценить свой наряд, не вставая с постели.

– Понять не могу, зачем мы потащились в стриптиз-клуб? – застонал Джеймс. – Что там ловить?

– Я тебе сто раз повторяла, но ты заявил, что это в Вегасе вроде обряда инициации. После помню только, что наглоталась кофеиновых таблеток, а ты предложил пойти в отличное место. – Я оглядела комнату, сдерживая слезы. – Как тут мило.

– О, а я этого не помню, – с облегчением сказал Джеймс. Мне стало завидно. – Хотя странно: по ощущениям я практически не спал.

– А который час? – Подошвы ног горели и казались грязными. Мне стало противно. – Мы сегодня домой улетаем.

– Только девять. – Джеймс посмотрел время на своем телефоне. – Последний звонок был сделан с моего телефона в три. Значит, сюда мы завалились после трех?

– Я бы не волновалась. По-моему, эти комнаты сдаются на час. – Я старалась не смотреть в осуждающее зеркало, но так как все поверхности в номере, кроме подозрительно вытертых, были глянцевыми, это оказалось невозможно. Я словно собралась в массовку «Поцелуй спасает Рождество». – Последний звонок, случайно, не Алексу?

– В качестве подарка на предстоящее Рождество я тебе солгу. – Джеймс бросил мне влажную салфетку из интимного набора, который только что вскрыл. Фу-у-у!

– Можно я проверю почту с твоего телефона? – спросила я, охваченная мазохистским желанием испытать новое унижение.

– Только если к тебе уже вернулась ловкость рук. – Подумаешь! Можно подумать, здесь в номере тоже фонтаны! – Напомни, куда делся твой мобильный?

– Утонул, – отозвалась я, набирая имя пользователя и пароль, пока Джеймс отлучился по нужде. – Туалет-то хоть чистый?

Минуту он молчал.

– Если можешь потерпеть, лучше терпи.

– Понятно, – пробормотала я. Я надеялась, Алекс что-нибудь пришлет, пусть даже град оскорблений, но от него ничего не было, даже картинки с котом и смешной надписью. Однако во входящих нашлось новое письмо от моего редактора из Англии, на этот раз с ее личного адреса. Интересно.

«Энджел, можете мне срочно позвонить? Лучше на мобильный, когда вам будет удобно». Все интереснее и интереснее.Примерно семь секунд я взвешивала все «за» и «против» звонка в другую страну с телефона человека, с которым не виделась год, но любопытство взяло верх. Я не кошка, может, оно меня не сгубит.– Сара, здравствуйте. – Пришлось немного помучиться с международным кодом, но в конце концов я дозвонилась куда надо. – Это Энджел Кларк.– О, здравствуйте, какой приятный сюрприз!Мы с Сарой говорили нечасто, но раньше она никогда не делала вид, что ее подслушивает ФБР.– Вы просили позвонить, – нерешительно сказала я. – Я не вовремя?– Ну что-о-о-о вы… – «Что» в ее исполнении стоило Джеймсу фунтов полтораста. Оставалось надеяться, он не всегда проверяет телефонные счета.– Простите, все в порядке? – не удержалась я, потому что явно что-то случилось.– Да тут вот… – Сара кашлянула, прочистила горло и вздохнула. – Мы, конечно, не очень близкие знакомые, но я хотела вас предупредить… Мы в офисе получили имейл из США.– Так.– Пишут, что вы работаете… ну… в эскорт-услугах.Только подумаешь, что хуже уже некуда, как жизнь находит новый способ приложить тебя физиономией об стол.– Сара… – Я едва заставила себя продолжать разговор. – Письмо пришло от Сисси Спенсер?– Да.– Ни в каком я не эскорте. – Ну да, любая проститутка это скажет. Хитро придумано, Сисси. – Просто попросили помочь официанткой на приеме.– Энджел, я не собиралась издеваться, просто волнуюсь за вас. Представляю, насколько тяжело жить в Нью-Йорке, но это несколько экстремальный выход. – Очень британское чувство острой неловкости так и слышалось в голосе Сары. – Иногда все начинается с обязанностей официантки на этих… приемах, затем девушке предлагают заработать денег побольше… Я все понимаю, но ведь вы хорошая журналистка, действительно хорошая…– Сара, позвольте мне вас на этом прервать. – Меня охватило странное спокойствие. – Я не в эскорт-услугах. Я не официантка в стриптиз-клубе. В качестве дружеской услуги я разносила коктейли на вечеринке, организованной моей подругой, а заказчик потребовал нарядить официанток в дурацкие платьица. Я ни с кем не сплю за деньги. Я не разношу дорогую выпивку в местах, где трахаются за деньги. Я совершенно, абсолютно не эскорт.Когда я произнесла это вслух, мне стало интересно: а сколько можно заработать официанткой в мужском клубе? Все эти такси, шныряющие поблизости, с откровенно незаконными фотографиями Майкла Джордана – на официанток должен быть постоянный спрос.– Оу. Правда?М-да, видимо, мне не хватило убедительности.– Правда! Сисси ненормальная, из меня эскорт ну совершенно никудышный.– Верно, – с облегчением рассмеялась Сара. Я постаралась не обидеться. Но если мою колонку закрывают только поэтому, может, теперь ее не закроют? – Мне очень неловко – я хотела дождаться, пока все уляжется, и попросить вас писать что-нибудь вроде дневника «Дневной красавицы».– Значит, мою колонку все-таки закрывают? – спросила я. Прощай, крохотный лучик надежды.– Да. – Голос у Сары был виноватый, но грустно ей на самом деле не было. – Имейл тут ни при чем, все уже год тянется. Наша команда настаивает на обновлении.– Вроде колонки, написанной эскорт-девицей?– Ну, была такая идея.И не вините меня за то, что я слегка вышла из себя.– Но что-то обязательно появится, – пообещала Сара. – Только пока не знаю что.– Ну что ж, хорошо. – Я кивнула Джеймсу, который появился из туалета очень расстроенный. – До свидания.– Счастливого Рождества, – отозвалась Сара. – И если я вас еще не успела поздравить, с Новым годом.– Спасибо. – Для меня снова забренчали колокольчики Рождества. – И вас тоже.– Посещение сего заведения оказалось весьма неприятным. – Джеймс, казалось, никак не мог перестать потирать руки – прочь, прочь, проклятое пятно. – Давай двигать отсюда, а?Мучимый похмельем Санта со своим потрепанным эльфом выписались из паршивого мотеля в девять утра и, щурясь, вышли на дневной свет. Стрип явно находился в нескольких милях отсюда: вдалеке мигали «Эскалибур» и «Луксор», но пустыня по-прежнему была красива, что вселяло надежду. Джеймс охлопал себя по карманам, задержав руку на нагрудном. Оттуда он извлек ключ с кольцом от проката машин «Энтерпрайз» и протянул его мне, требуя объяснений. Будучи в отличие от него в твердой памяти, я взяла ключ и нажала на кнопку брелока. Услышав писк с дальнего угла парковки, я посмотрела на Джеймса, приподняв бровь.– Ты гений. – Он одобрительно хлопнул меня по заду и пошел по пыльному бетону. Только при ярком солнце Невады я разглядела, что швы на костюме Санты держатся на «липучке». Лас-Вегас: всегда на уровне.– Рискну предположить: ты высадил меня у мотеля и продолжил веселиться? – Я скрестила руки на груди.– Ох, блин. – Джеймс замер на месте, вздрогнув от груза навалившихся воспоминаний. – Нет, по-моему.На заднем сиденье кабриолета валялись восемь коробок сырных чипсов, в переносках мирно спали трое прелестных щенков. На ярлычках красовались имена: Джим, Сэди и Энджел.– Помни, Джим, – заявила я после минутной паузы, щенок по имени Джим тихо заскулил – Джим-Санта подхватил скулеж, – собака – это на всю жизнь, а не только на Рождество.

Битых две минуты я убеждала служащую ресепшена «Де Лухо» выдать мне новую карту-ключ от нашего сьюта. Я ее не виню, я бы тоже не дала ключ от роскошного номера бомжеватому эльфу. Однако я успешно ответила на проверочные вопросы, и у девушки не осталось выбора. – Сообщения для меня были? – спросила я.Она испуганно покачала головой.– А, ну конечно, нет. – Я помахала картой-ключом. – Ладно, ничего. Спасибо. Я прослежу, чтобы Санта внес вас в список хороших девочек.Консьержка нервно засмеялась, давя кнопки на невидимой консоли. Не дожидаясь, пока меня выведут из отеля, я быстро прошла через, к счастью, тихое казино в лифт и нетерпеливо застучала по кнопке «ПХ» пальцем с загубленным маникюром.Открывая дверь, я ожидала увидеть бардак апокалипсических масштабов, но я недооценивала возможности и квалификацию гостиничных уборщиков Лас-Вегаса. В номере было пусто: ни людей, ни Санты, ни проблем. Сьют выглядел в точности как в день нашего заселения – белоснежный, сверкающий и полный цветов. И в точности как в тот раз, у меня упало сердце при виде Сэди.– Ну ты, блин, даешь. – Она с трудом подняла голову с дивана. – Что с тобой случилось?Она по-прежнему была в своем белом платье-бандаже, но тянула скорее на продавца супермаркета, чем на супермодель. Заправленные за уши волосы спутаны, лицо бледное и осунувшееся. Я бы не предложила ей десять тысяч долларов за то, чтобы Сэди встала с постели [25] ; я дала бы двадцать, лишь бы она лежала и не шевелилась.– Я эльф. – Посмотрела я на свой наряд и снова на Сэди. Бархат, кстати, был очень приятного зеленого оттенка. Совсем как ее лицо. – А что здесь было?– Не знаю. – Она уронила голову на диван. – Проснулась, а вокруг уборщицы бегают.

– А гостей кто выставил? – По белоснежному ковру за мной тянулась эльфийская цепочка грязных следов, но от усталости мне было наплевать. Моя мать сгорела бы за меня со стыда. Правда, я не собиралась ей об этом рассказывать.

– Я.

Гордо выпрямившись, с шапкой густых кудрей, сверкая широкой улыбкой, в коридоре, ведущем к нашим комнатам, стояла Дженни, залитая золотым солнечным светом. Она была элегантной, сияющей и чистой. Я была вспотевшей, грязной и угрюмой. Эльф Тима Бёртона и диснеевская принцесса. Корова кучерявая.

– Энджел, почему ты вырядилась Робин Гудом? – спросила она, сходя по ступенькам в расположенную на нижнем уровне гостиную в кремовом кашемировом свитере и облегающих джинсах, держась как ни в чем не бывало.

– Эльф я, – повторила я для глухих. – Дженни, а почему ты вырядилась как для съемок в рекламе канапе?

– Да я всегда так одеваюсь. – Она села на диван, поджав ноги, и отвинтила пробку с «Витамин уотер». – Милая, тебе срочно нужно в душ. Ты так детей испугаешь. Ты уже пугаешь мои яичники. Насмотревшись на тебя, я, чего доброго, перестану овулировать.

Секунду мне казалось, что я сошла с ума, но быстрый взгляд на Сэди убедил меня в обратном: ее челюсть практически лежала на полу.

– Дженни, ты помнишь, чем занималась во время нашей последней встречи? – Я уперлась руками в покрытые бархатом бока. Оказалось весьма мягко, кстати.

Она прижала горлышко к губам и кивнула. Солнце радужно подсвечивало ее бриллиантовое обручальное кольцо, которое по-прежнему красовалось на безымянном пальце.

– Ты оставила туфли и сумку в часовне, – ответила Дженни. – Они в моей комнате.

Не в первый раз в жизни Дженни Лопес заставила меня потерять дар речи.

– Так, ладно, я сама скажу. – Сэди села прямо. – Ты что, подруга, совсем чокнулась?

Дженни поставила бутылку на кофейный столик и повернула кольцо камнем внутрь, но ни слова не произнося.

– Оно за тебя не ответит, – сказала я. – Если только оно не волшебное. Я смотрела «Зеленый фонарь» и утверждаю: твое кольцо на волшебное не похоже.

– Ты смотрела эту фигню? – перебила Сэди. – Никто это не смотрит!

– Не сейчас, Сэди! – заорала я. – Ты серьезно собралась сидеть тут в прекрасном чистом джемпере и делать вид, что все нормально?

– Да чем тебе не нравится мой джемпер? – закричала, в свою очередь, Дженни. – Да, я буду делать вид, что все нормально, ведь это правда. Все прекрасно!

– А где твой прелестный муженек? – Разведя руки, я оглядела сьют. – Вышел за свежей «Нью-Йорк таймс» и заодно мозги проветрить?

– Зачет, – засмеялась Сэди.

– А ты вообще рот закрой, – рявкнула Дженни на соседку по комнате и переключилась на меня: – Его здесь нет. Он в своей гостинице, где мы провели ночь. Собирает вещи. Сегодня мы вернемся в Нью-Йорк, зарегистрируем брак официально, и ты пожалеешь, что не заткнулась, пока была возможность.

Это оказалось слишком. Я была на взводе после слопанных ночью в неумеренном количестве «Про плюс» и не могла выдержать подобный разговор. Никогда в жизни больше не приеду в Лас-Вегас.

– Я сейчас пойду в душ и сделаю вид, что ничего не случилось, – объявила я, повернувшись спиной ко всей этой сцене. – Я так не могу. Я не собираюсь с тобой говорить, пока не перестанешь быть дурой.

– Ах, как прекрасно это сочетается с твоим «я никогда не буду тебя осуждать»! Треп пустой! – Голос Дженни шел вверх, словно она с трудом сдерживала слезы. Мне и лица ее не было нужно видеть. Я знала. – Спасибо, Энджел. Спасибо, что всегда будешь моей лучшей подругой!

Черт возьми! Не в первый раз язык вовлекает меня в неприятности, но еще никогда не было ощущения, что брошенные слова будут стоить мне лучшей подруги.

– Прекрасно. – Я не знала, что еще сказать. Я съела слишком много кофеина в сахарной оболочке и не могла подсластить пилюлю. – Ты права, я тебя осуждаю. Но не за дурацкое венчание в Вегасе. Меня бесит, что ты лжешь себе, будто все закончится хорошо и произошедшее сделает тебя счастливой.

– Ты хотела, чтобы я приняла решение, вот я и приняла. – Она с силой пнула кофейный столик, отчего бутылка воды подлетела в воздух.

– Ну и ну, – тихо сказала Сэди, когда столик ударился о ее диван.

– Ты не решение приняла, – с нажимом сказала я. – Ты напилась до потери пульса и совершила ошибку. Не может того быть, чтобы это ты сама придумала. Что произошло? Ты пригрозила порвать с ним окончательно?

Ответом послужило молчание и разглядывание пола. Ага. Ну теперь моя очередь отвести душу.

– Значит, ты сказала ему – все кончено, и он сделал предложение? – Меня понесло. – И ты подумала: «Блестяще! Теперь мне не нужно принимать решения, я окольцую этого козла!»

– А что, твои решения намного лучше моих? – Дженни сбавила тон, но по-прежнему кипела от ярости. – О-о, я хочу остаться в Нью-Йорке, но боюсь попросить бойфренда помочь, потому что он на самом деле козел, который, наверное, откажет, и тогда я окажусь в заднице, ведь я ничего не умею делать и не могу найти работу!

– Ни фига себе. – Сэди вертела головой вправо-влево, словно на кубке мира по теннису среди законченных стерв. – Энджел, она это не всерьез.

Ну да, как же. Рванув на себя диванную подушку, я запустила ею в ханжу и лицемерку. Промахнулась, конечно, на милю, но Дженни замолчала.

– Вообще-то я послушалась твоего совета. – Хотя Дженни уже сбавила тон, я продолжала кричать. – И он ответил «да»! Но это ни к чему хорошему не привело!

Отчего-то эти слова не произвели эффекта, на который я рассчитывала.

– Так ты тоже замуж вышла? – встрепенулась Сэди на диване. – Поэтому вы приходили в часовню? Почему же ты мне не сказала?

– Нет, я не вышла. – Я чувствовала, как включились мои личные фонтаны, и не знала, как их остановить. – И теперь все пропало.

– Ах, как неприятно, – сказала Дженни с притворным сочувствием, смахнув с глаз несуществующие слезинки. – А то могли бы вместе праздновать годовщину свадьбы.

– Ты просто стерва законченная! – Я в жизни не была так разочарована в человеке. – Как же ты не видишь, что все это не по-настоящему? Это не продлится долго. У него дома невеста, у тебя бойфренд, а будет еще и разбитое сердце.

– Откуда тебе знать? – истошно закричала Дженни. – Что ты за эксперт такой?

– Знаю, потому что знаю! – Я вопила так, что не узнавала свой голос. – А ты – моя лучшая подруга!

Повисло молчание.

Сэди осторожно выглянула из-за спинки дивана:

– Ой-й-й, девчонки…

Дженни стояла тихо. Вызывающе выгнутая спина ослабла, расправленные плечи поникли, глаза по-прежнему не отрывались от моих, но гнев быстро выгорал, оставляя лишь слезы.

– Он меня любит, – с усилием прошептала она.

– Я знаю. – Я поджала губы и вытерла слезы. – Но он любит тебя недостаточно сильно.

– Может, на этот раз все будет по-другому. – Дженни снова и снова поворачивала кольцо, словно стараясь найти ему место. – Может, я смогу все изменить.

Вытерев руки об униформу эльфа, я покачала головой:

– Ты не должна была этого делать.

Все замолчали, и несколько секунд в номере раздавались только вздохи и всхлипывания – с одной стороны Дженни, намочившая слезами потемневший рукав джемпера, с другой стороны я в зеленом балахоне и с красным лицом. Ничего, и то и другое ненадолго.

– Не хочу быть сволочью, – пробормотала я, – но мне правда очень нужно в душ.

Дженни мгновенно пересекла просторный салон и сбила меня с ног, задушив в объятиях.

– Так, я тоже с вами! Вы обе сумасшедшие, – взвизгнула Сэди, прыгая на нас с дивана. На полу образовалась обнимающаяся куча-мала. – И это восхитительно!

– Тут есть камеры наблюдения? – спросила я из-под навалившихся на меня красавиц. – Так, глядишь, и денег заработаем.

– Две девушки и эльф? – подхватила Дженни. – Я бы посмотрела. – Она высвободила руки и ноги из путаницы. – Марш в душ, мы еще успеваем на самолет.

Пошатываясь, я поднялась на ноги и обняла Дженни коротко и крепко. Сэди вернулась на диван, распираемая девичьей любовью.

– Прости меня, – тихо попросила я, выдавив две последние слезинки. – Я искренне извиняюсь.

– Нет, это я извиняюсь. – Дженни вытерла мои мокрые щеки. – Прости, я просто не могу смириться с фактом, что ты, возможно, права. Хочешь поговорить об Алексе? Что случилось-то?

– После душа, ладно? – Я была почти уверена, что зуд у меня на нервной почве, но ведь не исключена вероятность поражения пылевым клещом. Клещей я хотела смыть.

– Хорошо, я сделаю тебе чай. – Ага, выпьем чашку мира. – Я очень прошу прощения. Я тебе такого наговорила… Ты просто мазохистка, что общаешься со мной.

Я похлопала ее по руке, понимающе улыбнулась и сказала:

– Я всего лишь англичанка. Просто англичанка.

Огромное трюмо было наклонено под нужным мне углом, когда я вошла в свою комнату. Я убеждена, что обслуга специально установила его таким образом. На меня смотрела Энджел-с-прибабахом. Свалявшиеся волосы, черные круги под покрасневшими глазами и нос, которого стеснялся бы даже олень Рудольф. Жаль, что у меня нет мобильного: такой фотографией Луиза сможет пугать мою будущую крестную дочку. Вот как выглядят люди, когда их жизнь превращается в сплошное дерьмо. Когда грустят герои фильмов, у них влажные глаза и мятые джинсы, в худшем случае убранные в хвост волосы. Никто никогда не просыпается в дешевом мотеле в постели с гомосексуалистом, обнаружив на себе костюм эльфа для стриптиза. Как вам такое кино? Я никак не могла отогнать от себя эту мысль, пока принимала душ и наполняла ванну. На производстве такой прием называется двойным маканием. Одного мне просто не хватило бы.

Интересно, как Дженни поступит с Джеффом? Интересно, как мне поступить с Алексом? Интересно, как Джеймс поступит с восемью коробками сырных чипсов и тремя щенками? Интересно, такое происходит со всеми, приехавшими в Вегас?

Когда я в третий раз мыла голову шампунем, зазвонил гостиничный телефон. Высочайший уровень отеля «Де Лухо» лишний раз подчеркивал тот факт, что телефоны у них имеются даже в туалете. Я впечатлилась. Смыв с глаз мыльную пену, я выбралась из-под душа и сняла трубку.

– Алло?

– Великолепно. Ты жива.

Реакция была вполне оправданной, учитывая, сколько сообщений на автоответчик я ему вчера наговорила.

– Прости меня, пожалуйста. – Чем объясняться, я решила открыть нескончаемый поток извинений, пока он меня не прервет. – Мне жаль, очень. Больше, чем ты себе представляешь. Я виновата.

– Подожди, я что-то не понял, – перебил он, и едва заметная улыбка, слышавшаяся в голосе, согрела мне душу. – Что еще ты вчера натворила?

Я присела на унитаз, как была, в шляпе из пены.

– Текила, таблетки кофеина и приют для щенков. Это очень длинная история. В котором часу твой рейс?

– М-да. – Голос Алекса снимал кофеиновый отходняк лучше, чем душ, ванна и два пакета «Эм-энд-эмс» из мини-бара. – А мы решили задержаться до завтра.

– Мы? – Разве Дженни не сказала, что Джефф сегодня летит домой?

– Дома буду завтра. Правда, поздно.

Сдувая пену с глаз, я почувствовала, как под ложечкой снова похолодело.

– Слушай, нам очень надо поговорить о произошедшем, – сказала я, вдруг остро застеснявшись, что сижу голая на унитазе.

– Надо, – согласился Алекс. – Но не обязательно говорить об этом в Вегасе. Можно и дома все обсудить.

– Нельзя, если тебя дома не будет, – чуть не взвыла я. Мне хотелось только оказаться в самолете, оказаться дома, оказаться в своей постели под одеялом и никогда оттуда не вылезать, но этого не случится, если со мной не будет Алекса. – Я думала, мы с тобой вернемся одним рейсом!

– Я поменял билет, не переживай. – Он был совершенно спокоен. Значит, один из нас долго и упорно думал вместо того, чтобы торговаться за платье со стриптизершами и грызться из-за щенков. – Я буду дома завтра, во вторник, мы с тобой сядем и все обговорим. Напиши мне сообщение, когда приземлитесь, ладно?

Напиши, а не позвони.

Тонкий намек, но я поняла, что он не хочет со мной говорить. Наверное, я излишне остро реагирую.

– Напишу, – ответила я, подавив сосущее ощущение под ложечкой. – Я тебя люблю и искренне прошу прощения за вчерашнее.

– Не стоит, – сказал Алекс. – Увидимся завтра.

Наверняка он хотел сказать: «Я тебя тоже люблю и сожалею о случившемся, давай забудем об этом раз и навсегда», – но я списала эвфемизм на трудности телефонного разговора и попрощалась. Положив покрытую шампунем трубку, я обиженно уставилась в зеркало ванной. Хорошо начинается неделька. Дальше я буду выглядеть еще страшнее.

Я соскребла с себя семь верхних слоев кожи, вытерлась, оделась, собрала свои сокровища и вышла в гостиную. Дженни и Сэди, естественно, еще не были готовы. Кто бы сомневался.

– Я пойду пройдусь, – сказала я, появляясь на пороге комнаты Дженни. Подруга пробормотала, что не против, и продолжала ругать свои не помещавшиеся в чемодан вещи. Я сразу увидела, что она сняла свое бриллиантовое кольцо. Оставив маленький, без колесиков, чемодан посреди гостиной, я критически осмотрела сумку. Купание в фонтане вряд ли попадет в категорию счастливых случайностей, но будь вы прекрасной кожаной сумкой, знававшей лучшие дни, фонтан для вас – настоящая трагедия.

– Прости меня, – прошептала я, нежно поглаживая кожаный бок. – Сегодня я только и делаю, что извиняюсь.

Сумка сочувственно застонала, когда я повесила ее на полосатый рукав футболки «Американ аппарел», позволив тереться о мою джинсовую задницу. Каждый дюйм моего тела прикрывала одежда. Теперь меня нельзя было принять за стриптизершу, шлюху, танцовщицу у шеста и тому подобное. Надеюсь.

Казино гудело от голосов. Чуть ли не каждый тянул «Кровавую Мэри», показывая – он в курсе, что уже воскресенье. Я снова пожалела, что у меня нет мобильного: посмотреть бы сейчас в «Гугле», сколько в Вегасе церквей – больше или меньше, чем в других городах? Здесь царили вечные сумерки. Ни времени, ни дневного света, ни погоды – ничего, кроме постоянных коктейлей и звона падающих жетонов в случае выигрыша. Какие глупые эти блестящие вампиры, да, Вашингтон? Они словно пытаются искупить некий грех, но кто ненавидит себя настолько, чтобы вновь и вновь устраивать себе половое созревание? Вечные старшие классы. Дженни расстроилась, когда я озвучила свои претензии к ее любимой саге, но это же просто бессмыслица! Папаша работает, дети зубрят алгебру, а чем целыми днями занимается мамаша? Надо им было переехать сюда и открыть гостиницу. Куда разумнее. Она могла бы крутить колесо рулетки.Меня тянуло к щелям для жетонов. Я сдерживала смех при виде часто меняющихся заставок, заявлявших, что это самые порочные щели в Вегасе. Усевшись на один из высоких стульев, я копалась в сумке в поиске четвертаков и поглядывала на экраны. О-о-о, Снуки приезжает в Вегас на Новый год! «Бедняга, – подумала я, – кто же в Новый год работает? Ну может, подружек захватит?» Как я уже доказала, азартный игрок из меня никакой.– Милая, ты все не так делаешь.Я сразу узнала акцент Нью-Джерси. Миниатюрная старушка неистово качала головой – я даже испугалась, что у нее слетит парик. Огненно-рыжий, представляете? Бабулька выглядела как Леди Гага после пяти минут в микроволновке.– Нужно быть внимательнее. – Она указала на экран перед собой. – Нельзя просто нажимать кнопки!– Ну это полезный совет не только для игрального автомата, – сказала я, стараясь понять, как именно действует бабка. На мой неопытный глаз, все сливалось в вихрь рывков, остановок и вращений. Меня очень разочаровало отсутствие настоящего рычага, за который полагается дергать: только маленькие красные кнопочки, вспыхивающие в непонятном для меня порядке.– Пересаживайся сюда: вот автомат, за которым тебе нужно играть. – Старушка поманила меня к однорукому бандиту, стоявшему в стороне от гигантских блестящих машин и обещавшему все радости. Кому бы не понравился игральный автомат из «Секса в большом городе»? Впрочем, мне больше хотелось учиться у новой знакомой, чем у мистера Бига. Я скорее отношусь к тому типу девушек, которые нравятся Эйдену.– Ты многому в жизни научишься, играя в автоматы, – говорила она, не сводя глаз с рычага. – Нажимаешь кнопки, выкручиваешь руки, надеешься что-нибудь выиграть. Иногда продуваешь немного, а иной раз – по-крупному. Люди порой заявляют – мы знаем, как победить систему. – Она повернулась ко мне и фыркнула: – Чушь. Нельзя победить автоматы.– Тогда зачем платить? – спросила я, глядя, как она нажимает кнопки в непонятном мне порядке. Придержать, перетасовать, играть. Как все запутано.– Потому что иногда удается сорвать хороший куш. – Она оглянулась на автомат – в бифокальных линзах очков заплясали огоньки. – Все иногда выигрывают, но не знают, когда остановиться, и продувают вчистую. Только у тебя были деньги – раз, и опять ничего. Ты следишь за моей мыслью? Понимаешь, к чему я клоню?– Боюсь, что да, – кивнула я моей новой знакомой, одновременно скормив автомату четвертак.– Я четыре раза была замужем. – Старушка подняла левую руку, демонстрируя целый кастет из перстней. – И все четыре раза меня угораздило выбрать лузеров, не знающих, когда остановиться. Они не умели уйти от игрального автомата. Вот от женщины – да, умели. Мужчины вечно портят себе жизнь и винят в этом жен. Они не сводят глаз с крупье, забыв про собственную семью, и в результате все деньги достаются казино.Еще четвертак автомату и снова какие-то кнопки.– Вы, сегодняшние девочки, ненамного лучше. – Она указала на меня длинным ногтем, убедившись, что я точно поняла, о ком идет речь. – Я видела, как ты тут ходила. Порхала от одного автомата к другому: ах, этот не платит, значит, попробую следующий. А потом еще один, и еще, и еще. Ни один не платит, тебе хочется вернуться к первому, но уже поздно, кто-то сорвал джек-пот. Успех приходит к тому, кто умеет ждать, милая.– Это точно. – Я и не знала, что азартные игры могут быть такой точной метафорой жизни девушек нетяжелого поведения.– Вот то-то и оно. – Старушка вновь повернулась к своему автомату, нажала еще кнопку и подождала, пока он выплюнул узкую полоску бумаги. – А надо найти автомат, который тебе нравится, остаться с ним и вовремя выйти из игры. Перетасуй и выжди.– То есть оставить бойфренда до того, как он бросит меня?Три ананаса осветили экран, и моя наставница гордо кивнула:– Вот видишь!Меня охватило беспричинное волнение. Передо мной замаячила угрюмая перспектива зарабатывать на жизнь танцами на улицах Нью-Йорка. Решительно, у меня нет силы воли.– Вы считаете, мне нужно бросить своего парня? – Я перевела взгляд с гуру на засиявший автомат. – Я что, выиграла?– Да кто говорит о парнях? – Старушка слезла с высокого стула и поправила паричок. – Бойфренды вообще ходячие проблемы. Тебе, милая, нужно найти дело для себя. Понять, что сделает тебя счастливой, погрузиться в этот бизнес, и если еще твой парень от тебя не сбежит, то ты сделала верный выбор. А если сбежит, ты все равно будешь счастлива. Да, ты выиграла. Целых пять баксов. Не трать все сразу.– А вы планируете еще когда-нибудь выйти замуж? – спросила я, стараясь следовать схеме, которую мне показала бабулька.Звякнув ручкой-цепочкой сумки «Шанель», моя менторша взяла со стула чашку «Большой глоток» с четвертаками.– Нет, детка, я свое давно обналичила. Памела Де Лухо. – Она тряхнула мою руку с силой, от которой у меня самой чуть не свалился несуществующий парик. – Я замужем за этим заведением, и муженек, скажу, достался еще истеричнее, чем четверо предыдущих, но не могу выразить словами, как сильно я его люблю. Надеюсь, тебе у нас понравилось. И помни мои слова.На этом она бодренько направилась к лифтам, оставив меня сидеть с открытым ртом. Личный урок азартных игр от владелицы казино? Ну, это, доложу я вам, дорогого стоит.– По-моему, она вампир, – прошептала я своему автомату и нажала кнопку «играть». Автомат согласно зазвенел. Звон все продолжался, продолжался, продолжался…– Ох, блин, – с сердцем сказала я, притворяясь, что не замечаю устремленных на меня десятков взглядов. – Я сломала автомат.– Не совсем так, дорогая, – поправила меня проходившая мимо официантка. – Пожалуй, я принесу вам шампанского.Именно это мне и требовалось – чего-нибудь выпить.

Уезжали мы через час. Оглушенная, потрясенная, я позволила Дженни усадить себя в лимузин. Следом в салон впорхнула Сэди и растянулась во все свои пять футов десять дюймов на соседнем сиденье – красивым людям не нужны ремни безопасности. Зато им на одну неделю нужно больше одежды, чем весь мой гардероб. Отчего у Сэди три огромных чемодана, если все ее платья не больше чулка, оставалось загадкой. Я сидела тихо, нянча сумку, с маленьким голубым чемоданом у ног, не зная, что сказать, и не совсем веря произошедшему. – Поверить не могу, что мы уже уезжаем. – Сэди с грустью смотрела в окно, пока мы отъезжали от белого мраморного великолепия Памелы Де Лухо. – Я могла бы здесь всю жизнь прожить – отель словно для меня построен.Я невольно улыбнулась при мысли, что роскошный дворец с пляжами, барами и сексапильными цыпочками в бикини принадлежит маленькой старушке из Нью-Джерси в апельсиновом парике, которая любит испытывать судьбу. Вряд ли бабульке понравилась бы наша Сэди.– У тебя на этой неделе есть работа? – спросила Дженни, втирая в губы гигиеническую помаду «Кил». – Или ты будешь в городе?– Вообще-то я теперь очень часто буду в городе, – ответила Сэди, сияя. – Энджел дала мне такой прекрасный совет!– Она теперь советы раздает? – повернулась ко мне Дженни. – И что именно Энджел тебе насоветовала?Трудно сказать, что нервировало больше: широкая, от уха до уха, улыбка ходячей куклы Барби или угрожающий взгляд Дженни.– Настоятельно прошу учесть – на все, что я сказала за последние четыре дня, нельзя полагаться или использовать против меня в суде, – защищалась я, прижав сумку в качестве баррикады между мной и лучшей подругой. – Я не в том состоянии, чтобы что-то кому-то советовать.– Нет, я о твоем совете делать то, что приносит мне удовлетворение, – объяснила Сэди. – Я начала думать, а чего мне хочется? Сегодня утром я разослала пару коммерческих предложений и, кажется, скоро начну практиковаться.– Например? – спросила Дженни, все еще глядя на меня. Выражение ее глаз несколько изменилось: в нем появилось что-то похожее на уважение.– Я веду переговоры с девушкой из «Сефоры» о новой линии косметики и попробую себя в редакции «Белль». Посмотрю, как у меня пойдут дела с модными журналами. – Оживившись, она толкнула меня в плечо. – Знаешь «Спенсер медиа»? Может, с ними поговорить, пусть тебе тоже какую-нибудь работу дадут?Знаю ли я «Спенсер медиа»?– Не стоит. – Я действительно не хотела ни во что влезать. – Но ты обязательно сходи и посмотри, вдруг тебе понравится.– Значит, все-таки «Белль»? – с сомнением спросила Дженни. – Это, конечно, высокая мода, но не твой формат. Я получаю журнал каждый месяц, раздел моды там хороший, но когда в последний раз ты что-нибудь читала в «Белль»?Я подумала.– Помимо того что я для них писала?– Ну, это, конечно, считается, – согласилась Дженни. – Но все равно, для кого там пишут, непонятно. «Белль» совершенно оторван от жизни!– Да, мода у них где-то рядом, – согласилась Сэди. – Я, например, не так уж увлекаюсь высокой модой и не люблю ежемесячных журналов, они тяжелые. Но еженедельники вызывают у меня чувство отвращения. Не хочу работать там, где постоянно хочется помыться.– Это сильно затруднит чтение имейлов, – сочувственно покивала Дженни. – Но ты права: ежемесячники тяжелые, а еженедельные журналы дрянь.– Я права? – с огромным облегчением переспросила Сэди, расцветая от одобрения Дженни.– Что же остается, интернет-сайты? – невольно заинтересовалась я. – Но я, например, обожаю переворачивать журнальные страницы. Для меня ритуал не менее важен, чем содержание.– Рано или поздно я открою свой журнал, – заявила Дженни. – Это у меня в плане новой Опры. Но мой журнал еще не скоро выйдет.– Только нельзя ли сделать его полегче, не двадцать фунтов? – попросила Сэди. – Хотя это неплохая тренировка для бицепсов.– Обязательно попробуй поработать в «Белль», – посоветовала я. – Это ценный опыт, даже если журнал паршивый.– Да, не стану врать, я очень рада, – с удивлением сказала Сэди. – Я люблю модельный бизнес, но это же не навсегда. Я и забыла, как весело пробовать что-то новое. Как первый день в школе.– Тебе что, в школе нравилось? – спросила Дженни.– Конечно, – кивнула Сэди.– Небось капитан команды болельщиц?– Ага.– А-а.– Так данные же!На Стрипе образовалась пробка – машины встали вплотную друг к другу, и мы надолго застряли напротив «Венецианца». Я смотрела в окно, чувствуя, как щиплет глаза и покалывает в носу. Он где-то там. Я закрыла лицо волосами и вдыхала запах шампуня, пока не смогла унять слезы.– Ты с ним говорила? – спросила Дженни, убирая мне волосы за уши, а другой рукой вытирая мне нос.– Он остается еще на одну ночь. – Ну вот, не так уж это и сложно сказать. – А ты говорила с Джеффом?Она вытянула длинные ноги через весь салон лимузина и посмотрела на раздвижную крышу.– Да.– Ну и как, все нормально?– Нет.На ней по-прежнему не было кольца, но только тут я заметила, что глаза у Дженни не накрашены. А ведь она никогда не выходила из дома, не подкрасив ресницы. Однажды, когда у Дженни было подозрение на аппендицит, даже «скорая» дожидалась, пока подруга подведет глаза. Похоже, нам грозят большие слезы.– Но с тобой все будет нормально?– Да. – В ее голосе не слышалось уверенности.Сэди уставилась на меня своими огромными глазами Белоснежки, сгорая от желания узнать больше, но я чуть заметно покачала головой. Дженни сама расскажет, когда будет готова. Зная Дженни, рискну утверждать, что долго ждать не придется.– Он собирается навести справки, что нужно для аннулирования венчания.Вот, видите, совсем не долго.– Он вообще не считает его законным, ведь мы не получили лицензию. Обещал объясниться со мной, когда вернется. – Она коротко засмеялась. – Говорит, непорядочно по отношению к невесте отменять свадьбу в последнюю минуту.– По-моему, еще хуже принуждать девушку выходить замуж, – сказала я. – Или ему жениться на нелюбимой.– Но он любит ее, – тихо произнесла Дженни. – Он нас обеих любит. Совсем запутался. Все вышло из-под контроля, потому что мы в Вегасе. Ему нужно время подумать.Я пожала плечами. Дженни покачала головой. Слова казались лишними.– Ерунда это все, – не согласилась Сэди. – У дураков всегда Вегас виноват, – выдала она страшно новую концепцию. – Никто никого под дулом пистолета не принуждает, не говорит: «Эй, ты в моем городе, так что пей двадцать пять порций текилы и трахайся с ослом, иначе стреляю»!Это было хорошее, аргументированное заявление.– Я люблю этот город, – сказала Сэди, доставая бальзам для губ у Дженни из сумки. – Это возможность отвлечься от реальности, но не вести себя как законченная скотина.Лимузин двинулся вперед, и я мысленно попрощалась с Вегасом. Прощай, «Венецианец», прощай, «Белладжио», прощай, прекрасный огромный вулкан. Несмотря на все, что здесь случилось, мне было очень грустно уезжать. Сэди права: город не заставляет людей совершать глупости, люди и сами отлично умеют это делать. Вегас лишь обеспечивает красочные декорации, якобы провоцируя эксцентричные выходки. Может, поэтому тут такая концентрация тигров на один квадратный фут? «Тигров, которых я так и не увидела», – подумала я с грустью.Но уезжала я не с пустыми руками. Я увозила интереснейшего материала на сто блогов, семнадцать чайных пакетиков, позаимствованных из сьюта, и, главное, идею. Памела, Сэди, Дженни, сами того не зная, подбросили мне идею, и хотя я очень хотела попросить остановиться у «Миража», чтобы поиграть в Зигфрида и Роя (до несчастного случая), меня тянуло домой – посмотреть, что из этой идеи выйдет.А в сумке у меня лежали пятьдесят тысяч долларов, которые я выиграла на том автомате. И это было замечательно.

Я не сказала Дженни о выигрыше, пока мы не оказались на борту самолета. Иначе она бы приказала шоферу поворачивать, а мне – ставить всю сумму на красное. Подруга минуту смотрела на стопку наличных, после чего достала листок и начала писать новый рождественский список. Я втолковывала подруге, что при всем хорошем к ней отношении мои шансы когда-либо купить «Биркин» практически равны нулю, даже в новом статусе азартного игрока. Прежде мы увидим перенос джек-пота в «Евролотерее», чем я потрачу пять тысяч на сумку – даже для Дженни. Остаток полета прошел в приятном молчании. Сэди крепко спала, я обдумывала свой гениальный план, а Дженни то и дело доставала из-под сиденья мою сумку и смотрела на деньги.

Нью-Йорк встретил холодом, но в доме было тепло. Едва войдя, я первым делом зажгла гирлянду на елке. Вот. Теперь все пойдет правильно. Елка умиротворяюще переливалась в углу, а я занялась тем, что обычно делают люди по возвращении домой: поставила чайник, сняла одежду, в которой летела в самолете, воткнула в розетку зарядку, хотя мобильного у меня все еще не было. Несмотря на позднее время, спать не хотелось. Может, потому, что накануне я переела кофеиновых таблеток. Может, потому, что в сумке лежали толстые стопки пятидесятидолларовых банкнот – столько я в жизни в руках не держала. Может, потому, что боялась заснуть, а после пробуждения оказаться на сутки ближе к дню «Д», то есть к депортации. Но теперь у меня был план, хитроумный план, и пятьдесят тысяч. Я останусь в этой чертовой стране, нравится им это или нет. Я все еще надеялась, что мне есть ради чего оставаться.

Распаковав вещи, я закинула чемодан под кровать, грязную одежду побросала на пол ванной и плюхнулась на постель в любимой фланелевой пижаме. Алекс клялся, что ничего не имеет против, но я старалась надевать ее в те ночи, когда его не было дома. В прошлой жизни я носила много застегнутых до горла пижам, и это плохо кончилось. Я смотрела на нашу с Алексом фотографию на каминной полке и очень надеялась, что мне не придется носить пижаму в ближайшем будущем. Под этим я имею в виду – никогда.

Фотографию сделала Дженни на свадьбе Эрин. Мы были сняты не в фокусе и под странным углом, но я обожала этот снимок. Мы прячемся на балконе над залом, где проходил прием. Алекс что-то мне шепчет, волосы свесились на лицо, зеленые глаза сверкают, а я прикрываю лицо рукой и смеюсь. Не помню, о чем мы говорили, но уверена – таким не полагается делиться на свадьбах. Ну ладно. За неимением других дел я взяла ноутбук и открыла свой блог, чтобы записать свежие впечатления.

«ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНДЖЕЛ: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ВЕГАСЕ

Если и есть на свете утверждение, с которым все согласятся, так это «случившееся в Вегасе там и остается». Кстати, самое глупое изречение, когда-либо исходившее из уст человека. Верить, будто можно вести себя как угодно и избежать последствий лишь потому, что вы в Городе Грехов, довольно глупо. Вы уже вышли из того возраста, когда, закрыв глаза, считали себя невидимкой?

Проведя четыре очень насыщенных дня в этом пользующемся определенной славой городе, я со всей уверенностью заявляю, что поговорка не только глупа, но и неверна. Правильно говорить: «Случившееся в Вегасе приезжает с тобой домой и рушит всю твою жизнь». Можно, конечно, поправить оригинал: «Случившееся в Вегасе там и остается, если ты бессовестная скотина», – но это звучит не так красиво, и я понимаю, почему мой вариант может не прижиться.

Оглядываясь назад, сознаюсь, что сделала в Вегасе такое, чего ни в жизнь не натворила бы в Нью-Йорке. Смена обстановки всегда толкает на подвиги. Подхлестнутый Лас-Вегасом человек мгновенно забывает устоявшуюся систему ценностей, и наступает черед неудачных решений – пригоршнями глотать таблетки кофеина, пить текилу и обмениваться одеждой со стриптизершей, в результате ходить по городу в костюме эльфа. А можно натворить настоящих глупостей. Как правило, большинство людей ничего такого не выкидывают, а только напиваются, проигрывают денежки, которых у них и так мало, и женятся на Бритни Спирс.

Но это для нас слишком просто. По десятибалльной шкале я умудрилась набрать одиннадцать. Вместо банального идиотизма (скормить, например, сто долларов игральному автомату «Грязные танцы») я решилась на полный, судьбоносный, старый добрый писец. Разница между идиотизмом и писцом огромна. Об идиотизме подробно рассказано в сериале «Так держать», или когда мужчина приносит из магазина не то, что ему заказывали. А вот писец наступает в фильме Гая Ричи, или когда ваш папаша нечаянно приносит из больницы домой чужого ребенка. Дело неминуемо заканчивается слезами, а то и потерей конечностей.

Как я уже говорила, случившееся в Вегасе отнюдь не остается там. Оно приезжает с тобой домой и постоянно хлопает тебя по плечу, когда ты спишь, стоишь под душем, идешь по улице, пока не обернешься и не встретишься с ним лицом к лицу. Поэтому и я готовлюсь загладить собственные чудачества водопадом извинений с прогибом и, возможно, неким подкупом. Ибо в каком городе ни находись, что случилось, назад не воротишь, и это не крылатая фраза, а факт».

Алекс моего блога не читает, клянется, что ни разу не открывал, – видимо, все же просматривает время от времени. Но о нас я все равно уже ничего не пишу, усвоив суровый жизненный урок, однако это не столько обновление на интимные темы, сколько репетиция признания, какой дурой я была, когда вылезла со своим предложением. Теперь, когда Лас-Вегас не мешал, все стало очевидным. Трезвая Энджел поняла – не стоило просить Алекса жениться ради визы. Правду говоря, я знала это с самого начала, только не задумывалась, к чему это приведет. Я руководствовалась чистым эгоизмом, опасаясь услышать «нет» и остаться одной, и ни разу не поставила себя на его место. Выражение лица Алекса во время худшего в мире романтического предложения я не забуду до конца жизни. Он был задет. Я его оскорбила. И теперь мне предстоит это исправить. И я заглажу свою вину, если он позволит.

Облегчение от пробуждения утром в своей кровати было недолгим: меня ожидало слишком много дел. Я пошарила на тумбочке в поисках несуществующего мобильного, уронив книги, пузырек лака для ногтей и опустевшую упаковку противозачаточных таблеток. Наша спальня по-прежнему оставалась спальней Алекса – ничто не изменилось с тех пор, как я вошла сюда в первый раз. На низком матраце белая простыня, у кровати лежит акустическая гитара, повсюду разложены книги, на каждой горизонтальной поверхности расставлены свечки. Правда, теперь я под тщательным руководством Алекса иногда играю на его гитаре, некоторые книги мои, а догоревшие свечки я заменяю новыми из огромного пакета «Икеи», который мы держим под раковиной. Не то чтобы у меня не было здесь вещей: отчего же, были. Полные шкафы. Но спальню, это святилище наших отношений, я намеренно сохраняла в первозданном виде. Я хочу, чтобы все было как в первый раз: его влажные после душа волосы на моей коже, его губы на моих губах, его пальцы, переплетенные с моими, – при одной мысли об этом по спине пробегала сладостная дрожь. Промывание мозгов, которое устроил мне Джеймс, эхом отдавалось в ушах. Я пошла в гостиную, загрузила фейсбук и открыла свои сообщения. Хм. Ничто не пробуждает так мгновенно, как послание от матери. Точно ли я не приеду на Рождество, потому что они с отцом в «Теско» выбирают индейку, но остались только большие, и если праздновать им придется вдвоем, они купят бумажные короны. Сообщение пришло пять часов назад, в четыре утра по нью-йоркскому времени. Видимо, мамочка опять была под кайфом. Я быстро набрала коротенький ответ – «надеюсь, вы решились на короны» – и переключилась на почту. Дженни жаловалась, как ужасно возвращаться в офис и снова приниматься за работу. Луиза тоже в ужасе – у нее пупок торчит наружу. Улыбаясь, я ответила им и приступила к плану, главной немезиде письма. Сегодня будет хороший день.

Непревзойденная мастерица проволочек, я составила список всего, что нужно сделать до возвращения Алекса: написать несколько писем, позвонить юристу Лоуренсу и начать подготовку презентаций. Еще необходимо прикупить кое-что к Рождеству, пока я не растранжирила пятьдесят тысяч на ботфорты «Джимми Чу» и породистых котят. Я не то чтобы совсем без царя в голове – имейлы все-таки разослала, но покупательский зуд пересилил, и я начала кутаться, как капуста, чтобы пойти по магазинам. Я натянула «Хайдер Акерманн» прошлого сезона, которые мне отдала Эрин. Ее бы и мертвой не увидели в ботфортах прошлогодней коллекции, тогда как я с радостью согласилась бы на них в мертвом, живом и зомбированном состоянии: сапоги были прекрасные. Никто не рассказал Манхэттену о моем незадачливом уик-энде, поэтому деловая жизнь шла, как обычно. На Юнион-сквер у меня словно крылья выросли при виде торговых павильонов в виде пряничных домиков, установленных для рождественской ярмарки. В Вегасе Рождество празднуют бурно: дабстеп-ремиксы «Слейда» на полную громкость и офисные вечеринки, на которые специалисты финансового отдела приходят с омелой на пряжке брючного ремня. Нью-Йорк – другое дело: здесь настоящее, традиционное Рождество – это «Чудо на 34-й улице» и Бинг Кросби. Жарились каштаны, Санта-Клаус щипал меня за нос, и я была счастлива.Поход по магазинам планировался небольшой: сначала в «Урбан аутфиттерс» на Шестую улицу, затем в Виллидж в бутик «Марк Джейкобс», по дороге заскочить в любимый музыкальный магазин Алекса на Бликер-стрит, заглянуть в «Манатус» подзаправиться и докупить всякой всячины в «Блумингдейл» в Сохо. Потом домой, работать над презентацией и все заворачивать. Когда войдет Алекс, его встретят свежие сахарные булочки, красиво завернутые подарки и я в фартуке. Ну, не только в фартуке, конечно, тот урок я на всю жизнь усвоила.

– Энджел, ты дома? – Я здесь.Алекс вошел в гостиную и уронил сумку на пол.– Что случилось?! – испугался он.Я беспомощно огляделась. Вокруг были горы оберточной бумаги, мотки ленты, скотч, ножницы, фломастеры «металлик» и подарочные карты. Хаос довершали разнообразные шляпы, шарфы, духи, свитера и коробки шоколадных конфет в форме оленей. Где-то под грудами бумаги мой ноутбук играл «Вот что я называю Рождеством». Я не могла его найти и соответственно выключить. Рождество отняло у меня последние силы. Сдерживая слезы, я пинком отправила под диван длинную черную коробку, пока Алекс не заметил. У меня состоялся долгий и содержательный разговор с продавцом в отделе гитар, который показывал мне прелестную винтажную небесно-голубую «Фендер» с потрясающим не помню чем и восхитительную черную гитару в форме ласточкиного хвоста с выложенной стразами эмблемой Бэтмена. «Фендер» была дорогой, черная гитара – очень дорогой, но ее ремень в точности повторял боевой пояс Бэтмена. Словом, выбор оказался трудным.– Что в коробке?Я тут же расплакалась.Алекс перескочил через диван, не заботясь о следах кроссовок на подушках, и крепко меня обнял.– Я заворачивала подарки, – заливаясь слезами, объясняла я. – Но потеряла ножницы, скотч кончился, целый день ходила по магазинам, ноги болят, и я смертельно устала!– Вот почему под Рождество столько самоубийств, – сказал Алекс, нежно меня обнимая и вытирая слезы. – Балда ты.Он говорил, пах и выглядел в точности как раньше, и я заревела еще сильнее.– Я люблю Рождество, – всхлипнула я.– Оно этим беззастенчиво пользуется, – произнес Алекс. – Злоупотребляет хорошим отношением. Надо тебе его бросить.– Нет, раз так относится, значит, любит, – возражала я. Сидеть в его объятиях и вдыхать свежий запах его пальто было восхитительно. Вот бы все оказалось таким же простым и легким!.. Заворачивать сумки чертовски сложно. – Который час?– Скоро полночь. – Он посмотрел на дисплей мобильного. – И давно ты этим занимаешься?– Ну, некоторое время. – Не выдавать же себя с головой. – Тебе придется уйти в спальню, пока я не заверну твой подарок.Я с серьезным видом подняла на него глаза. Впечатление несколько портили потеки туши и красный нос, но все-таки.– Мой? – Он тут же оглядел комнату. – Здесь и для меня подарок есть?Неожиданно ситуация перестала быть вопиюще непраздничной.– Да, но смотреть пока нельзя, – оттолкнула я Алекса. – Если ты увидишь свои подарки до Рождества, младенец Иисус будет плакать.– Мы же договорились не дурить друг другу головы религией. – Он уселся на диван и сбросил кроссовки.– В декабре я предпочитаю перестраховаться. – Я стянула свитер, оставшись в футболке и трусах. Заворачивать подарки оказалось вовсе не таким веселым занятием. От джинсов я избавилась, взмокнув от попыток впихнуть бонг для папы в картонную трубу. Идея показалась мне уморительной, когда я проходила мимо магазина курительных принадлежностей в Ист-Виллидж, но сейчас, когда кальян был надежно упакован и надписан, я испугалась, что папаша в очередной раз может загреметь в больницу. Надеюсь, желейные фигурки в пачке придутся ему по вкусу.Непонятно как в дом вернулась прежняя атмосфера счастья: я в слезах на полу, Алекс дремлет на диване с новым альбомом Мэрайи Кэри. Однако необходимость объясниться никуда не делась.– А ты уже купил мне рождественский подарок?Нам надо поговорить об очень важных вещах.– Младенец Иисус не хочет, чтобы я раскрывал все карты, – ответил он с закрытыми глазами.Я оглядела всю приобретенную роскошь и насухо вытерла глаза. Будь на свете младенец Иисус, он бы применил всю свою силу, чтобы помочь мне сейчас выглядеть прилично.– Ну что, вы вчера повеселились? – И чтобы мой голос не звучал так пискляво. И чтобы Алекс первый поднял тему о дурацком несостоявшемся венчании. Вся решимость вылетела в окно, когда он застал меня в слезах, потому что без скотча не получалось толком завернуть шарф и варежки.– Да, – не шевельнувшись, ответил он. – Друзья поразбрелись по разным углам, и мне удалось сыграть партейку-другую. Съездил в «Космополитен», посмотрел зал. Мы могли бы там выступить.– Ты с Джеффом говорил?Алекс шумно выдохнул:– Да.– И как он?– Отлично.Еще бы. Дженни дома, плачет и смотрит «Войну престолов», уклончиво отвечает Сиггу по телефону и поглощает мороженое «Хаген дас». Джефф через пару этажей над нами обнимается со своей невестой, делая вид, что все прекрасно. Взяв набор косметики NARS, я в праведном негодовании принялась его заворачивать: от негодования получаются красивые острые уголки.– Дело значительно ускорится, если ты произнесешь это вслух. – Алекс потер рукой лицо и посмотрел на меня. – То, о чем ты думаешь.– Ни о чем я не думала.Когда лгут, младенец Иисус плачет.– О Дженни он не упоминал, если тебе хочется знать, – продолжал Алекс. – Он говорил о Шэннон. Только о ней и болтал. О Дженни – ни разу.Если мне когда-нибудь встретится женщина, утверждающая – она понимает, что происходит в крошечном мозгу мужчин, врежу ей за вранье. Как вообще возможно, чтобы Джефф ни разу не заговорил о Дженни? Он же знал, что я знаю, и Алекс знает, что Джефф знает, что мы всё знаем, и от этого у меня в голове вылетели пробки. Неужели мужчины настолько умеют притвориться, что проблемы не существует и содеянное начисто стирается у них из памяти?– А о чем же вы говорили? – спросила я. – Целых четыре дня. О чем вообще говорят мужчины?Алекс застонал и посмотрел на меня сонными глазами.– О спорте. Музыке. Задницах. Давай уже спать пойдем, а?– Какое соблазнительное предложение, – съязвила я, не двигаясь с места.– Можем поговорить о котятах, радуге и ленточках, если тебе нравится.– Александр Рейд. – Его полное имя не Александр, но я специально называла так своего парня в минуты гнева. Чем дольше мы избегали разговора о случившемся два дня назад, тем острее становилась проблема. – Не доводи меня до рукоприкладства.– Значит, ты не хочешь побежать в Сити-холл и пожениться?Я резко обернулась. Алекс по-прежнему лежал на спине, откинув голову и закрыв глаза.– По-моему, сейчас там все закрыто, – ответила я осторожно. Речь зашла о сокровенном. Не торопись, а то успеешь… замуж всегда. В общем, как-то так. – Слушай, я неправильно себя повела…– Ты считаешь? – оборвал он меня, прежде чем я рассыпалась в извинениях.– Да, и поэтому хочу извиниться. – Я дала ему секунду, чтобы он мог перебить меня. Но на этот раз Алекс промолчал. – Это была глупость. Я сглупила. Все получилось очень глупо.Никакой реакции.– Прости меня, я вовсе не хотела… – в горле пересохло, – тебя задеть.Это был, наверное, худший в мире момент для Клиффа Ричарда, но я не знала, где стоит ноутбук, и самую страшную паузу в моей жизни вопреки желанию заполняла «Омела и вино».– Отчего ты думаешь, что я был… – Алекс сделал паузу, – задет?– А что, не был? – растерялась я.– Еще как был.Отлично. Мы играем. То, что я люблю.– Я вспылил. Ты меня просто испугала, – продолжал он.Еще лучше.– А та чепуха, которую ты несла, – продолжал он. – Что это было?Я распустила свой элегантный хвост-на-макушке-чтобы-не-мешал и принялась расчесывать концы пальцами. Волосы уже сильно отросли.– Я не это имела в виду, – оправдывалась я, решив все разложить по полочкам и не упоминать почтовое отделение. – Конечно, брак важен. Очень важен, эпически. Я во время своего монолога поняла, что ерунда получается. Поэтому так долго не предлагала фиктивный брак, пока не перепробовала все остальное.– Значит, ты уже не хочешь замуж? – задумчиво спросил Алекс. – Предпочитаешь вернуться в Великобританию?– Нет! Конечно, нет!Алекс сел.– «Нет» – не хочешь замуж или «нет» – не хочешь в Лондон?Я уставилась на Алекса, пристально смотревшего на меня. Как я умудрилась опять загнать себя этим разговором в угол?– Это вообще даже не я придумала! – В словаре под выражением «доведенный до белого каления» есть картинка, так вот на картинке вылитая я. – Я просто не знала, что еще делать, и ударилась в панику! Я не хочу уезжать…«Я не хочу уезжать от тебя», – подсказал голос. Ну не умею я объясняться, что вы хотите…– Дай догадаюсь: это идея Дженни? – Откинувшись на спинку дивана, Алекс засмеялся. Он сидел в разных носках. – Глупость как раз ее масштаба.– Как прикажешь это понимать? – спросила я. Почему у него носки разные? В прачечной пару носков всегда связывают вместе. Мои, например, всегда связывают.– А-а, да прекрати, Энджел, – вздохнул он. – Не заставляй меня это говорить. Вы с ней, конечно, подруги, но она вечно сеет вокруг себя проблемы. Не человек, а ходячая катастрофа! Если она тебе что-то советует, поступай наоборот, не ошибешься.– Так, значит, будем говорить о Дженни вместо того, чтобы говорить о нас? – Клифф уже достал до печенок. Где этот чертов ноутбук? – Дженни сейчас не предмет обсуждения, но скажу: никакая она не катастрофа. Если ты это из-за Джеффа, тебе еще предстоит узнать, что весь писец случился по его вине.Еще одно прекрасное использование этого слова. Мне нравится и профессия, и переносное значение.– Это он к ней пришел. Это он предложил ей пожениться! – Я чувствовала, что уже не контролирую себя. Слабенький и потому часто игнорируемый голосок разума подсказывал: сейчас нужно говорить о нас, но я не могла остановиться. Меня взбесила подлость Джеффа. – И это он на следующий день убежал в кусты, как последняя сволочь, предложив ей сделать вид, что ничего не было. Так не поступают, Алекс. Если ты трус, нельзя морочить голову любящей тебя женщине. Нельзя спекулировать чужими чувствами ради своей выгоды.Алекс прищурился:– Как, например, ты?Я остолбенела. Кровь отхлынула от лица, тяжело застучало сердце.– Что?!– Нечего сидеть тут и мешать Джеффа с дерьмом за то, что он воспользовался «любящей его женщиной». – В воздухе помигали очень враждебно показанные пальцами кавычки. – Если ты сама сочла удачной находкой попросить меня жениться, жениться на тебе, Энджел, только ради визы, чтобы ты могла остаться в США и продолжить идиотские приключения со своей тупоголовой подружкой!– Вот как ты думаешь? – Я встала, не знаю почему. – Честно?– Это то, что ты сама сказала. – Он особо подчеркнул конец фразы. Клянусь, не помню, как именно я выразилась, но в моей речи никак не фигурировали «идиотские приключения» и «тупоголовая подружка». У меня никогда не было тупых подруг. Вот болван-приятель был. – Зови меня дураком, но мысли я читать не умею, сужу по тому, что было сказано.Ну вот вам и половина проблемы. Мужчины и женщины действительно разные биологические виды. Мы с Дженни телепаты, заходит ли речь о переломном жизненном кризисе или когда одна из нас просто хочет мороженого. Алекс судит по тому, что я сказала вслух? Да, неудивительно, что человек ничего не понимает.– Слушай, оставь Дженни на минуту в покое, – попросила я, стараясь не наступить на айпод «Нано». Это было непросто. – Позволь мне объяснить.– Не оставлю, – заявил Алекс, подскакивая и наступая на два больших коричневых пакета из «Блумингдейл»! – Потому что она дура и превращает в дуру тебя.– Теперь уже я дура? – закричала я вне себя. Разговор выходил из-под контроля, за меня говорили эмоции. – Ну слава Богу, что мы не женаты!– Просто прочла мои мысли! – прогремел он и пошел в кухню. – Всю дорогу в самолете я думал – может, я смогу сделать вид, что ничего не случилось, может, получится жить как раньше, но, знаешь, не могу. Я не позволю себя использовать. Второй раз этого дерьма мне не надо!Он грохнул пару раз дверцами шкафчиков, после чего повернулся и посмотрел на меня с выражением, которого я никогда не видела и не хотела бы видеть снова: огорченный, рассерженный, упрямый, словно никакие мои слова не могут поколебать его мнения. Он выглядел… убитым.– Второй раз? – От злости я не могла кричать, а от испуга – злиться дальше. Мне очень захотелось увидеть его улыбку, что угодно, только не это выражение лица. – Использовать? Алекс, это уже не разговор, а непонятно что. Давай успокоимся.– Да все превратилось непонятно во что. – Его плечи поникли, и он направился в ванную. – Я не хочу, не могу с тобой сейчас говорить.Дверь громко захлопнулась, я услышала щелчок замка и шум воды. В полном шоке я стояла посреди рождественского армагеддона, слушая «Последнее Рождество» и сдерживая слезы. Взяв домашний телефон, я нажала быстрый набор.Дженни ответила на первом гудке.– Что стряслось? – спросила она с набитым ртом.– Мне надо приехать, – прошептала я, не доверяя своему голосу. – Прямо сейчас.– Все нормально? – настороженно поинтересовалась она. – Может, я за тобой приеду?– Я возьму такси, – ответила я, не отводя взгляд от двери ванной.– Энджел, ты чего? – встревожилась Дженни. – Что происходит?– Не знаю. – Глаза наполнились слезами, и голос дрогнул. – Но у меня не все нормально. Я еду к тебе.Нажав отбой, я разыскала ноутбук под книгой «Гринч, который украл Рождество», резко закрыла его и сунула под мышку. Дверь в ванную была по-прежнему заперта. Коснувшись пальцами деревянной панели, я задержалась на несколько секунд, но не услышала ничего, кроме шума льющейся воды. Уйти из квартиры казалось глупым, остаться – невозможным: я слишком боялась того, что он может сказать, когда выйдет. Я не могла лечь рядом с ним, не объяснившись до конца, и не могла говорить без того, чтобы один из нас не вышел из себя. Поэтому я сделала единственное, что умею делать, когда дела становятся плохи.Я сбежала.

– А он что?

Дженни сидела на диване, перебирая мои волосы, а я лежала на деревянном полу с бутылкой «Короны» в одной руке и ложкой сливочного мороженого «Нью-йоркское, большая порция» в другой. Слева от меня лежал раскрытый пакет «Монстр манч», незаменимое средство в экстренных случаях, хранившееся у Дженни. Справа стояла открытая бутылка вина. Текилу Дженни вылакала до моего приезда, поэтому пиво запивали белым совиньоном.

Добравшись до подруги, я только и делала, что плакала, лежа лицом вниз на диване и пытаясь сдерживать рвотные позывы. Потом перешла на бессмысленный сопливый лепет. Я пыталась победить суицидальное настроение, одурманивая мозг деликатесами и алкоголем, пока не отключусь. Две «Короны» и полбутылки белого оказались оптимальным объемом выпитого с горя: я рассказала все, что случилось, не рыдая на каждом слове. Даже на пьяную голову у меня хватило ума не повторять Дженни то, что о ней наговорил Алекс: я хотела попасть домой, а не на похороны. Употребление слова «тупоголовая» в отношении мисс Лопес было равносильно вышибанию мозгов из мистера Рейда.

– Сказал, не хочет, чтобы его снова использовали. – Я судорожно вздохнула, взяла паузу и, отдышавшись, приложилась к бутылке пива.

Мой мобильный остался в мусорной корзине где-то в «Де Лухо», и я была лишена возможности неотрывно смотреть на дисплей в ожидании звонка.

– Снова использовали? – Дженни выхватила картофельный ломтик, сунула в рот и состроила удивленную мину, после чего стащила второй. – Не поняла. Когда ты его в первый раз использовала?

– По-моему, он имел в виду не меня.

Вот бы пивные бутылки были хрустальными шарами! И почему в «Кровать, ванна и остальное» не продают волшебные зеркала? Разве они не подпадают под категорию «остальное»?

– Та гадина французская? – уточнила Дженни, имея в виду пренеприятную бывшую девицу Алекса. За исключением Сисси Спенсер я стараюсь не клеить ярлыки на других женщин, но последняя подружка Алекса сделала все, чтобы заслужить это прозвище. По-моему, она попадет в специальный круг ада, зарезервированный для Гитлера, Джастина Бибера и мужика, придумавшего джинсы с завышенной талией.

– Ну да. – Пиво отказывалось показать, что сейчас делает Алекс, как ни гипнотизировала я взглядом бутылку. – Может, позвонить? Он же знает, что у меня нет мобильного.

– И знает, где ты находишься, – отозвалась Дженни. – Он, наверное, сейчас не меньше твоего с ума сходит. Ты правильно поступила. Иначе наговорила бы ему такого, чего он никогда бы тебе не простил.

– Я и сама так подумала, – надула я губы. Вот вам и «Дженни всегда дает плохие советы».

– Сейчас у него есть время остыть, переварить сказанное. Он поймет, что не сердится на тебя, и завтра позвонит.

– Он позвонит завтра, – повторяла я, пока сама почти не поверила в это, сидя буквально на своих ладонях, чтобы не схватить домашний телефон Дженни. Но я вспомнила выражение лица Алекса, и моя уверенность дрогнула. – Позвонит.

Прошло три дня. Алекс не звонил. После молчания в первые сутки я позвонила и оставила сообщение. Ничего. Чем дольше это длилось, тем невозможнее казалось сесть в такси, поехать домой и поговорить. На второй день со мной в такси села Дженни, но квартира оказалась пустой. Сверкающая разноцветной фольгой свалка, она же лавочка по заворачиванию подарков, осталась в неприкосновенности. Доказательством того, что Алекс вообще приехал, были разбросанные футляры от дисков около проигрывателя, пустая коробка из-под пиццы и несколько десятков пустых пивных бутылок. Картонный стаканчик из-под жареной картошки на кофейном столике оказался до половины заполнен окурками. Алекс вообще не курил, за двумя исключениями: в состоянии сильнейшего стресса или во Франции. Ободряющее выражение лица Дженни куда-то пропало, когда я на цыпочках обошла квартиру, боясь разбить что-нибудь, что мне не принадлежит.– Хочешь его подождать? – спросила она. – Я побуду с тобой.Но я не хотела оставаться. Мне было страшно. Я собрала кое-что из одежды и туалетных принадлежностей и ушла. «Я вернусь, – повторяла я себе. – Я обязательно вернусь».Я надеялась, он заметит, что я приезжала. Увлажняющий крем исчез со стеклянной полки в ванной у зеркала. С тумбочки я забрала свой ноутбук. Футболка Алекса с «Блонди», в которой я всегда спала, перекочевала из-под моей подушки в сумку. Я хотела, чтобы он заметил и позвонил, приехал за мной. Но звонка не последовало. В четыре утра, лежа без сна в кровати Дженни, я поняла, что он не позвонит.Та пара дней для нас обеих выдалась не сахар. Дженни разрывалась на работе и переживала из-за Джеффа. После возвращения в Нью-Йорк она не виделась ни с Джеффом, ни с Сиггом, и не из-за отсутствия энтузиазма со стороны последнего: Сигг звонил беспрестанно, но Дженни отпугивала его криками о сверхурочной работе и затянувшимся похмельным синдромом. Сигг вроде купился, но мы боялись загадывать, сколько это продлится. С Джеффом, напротив, творился форменный бардак. До свадьбы, назначенной на канун Нового года, остались всего две недели, но он ничего не отменил. Дженни сходила к юристу и убедилась, что свадьба в Вегасе не имеет законной силы и не требует аннулирования. Джефф сходил к бармену, и тот подтвердил неизбежную в скором будущем пересадку печени. В три утра нас разбудил телефонный звонок. В четыре Джефф уже рыдал в трубку. В десять утра я расписывалась за цветы, из которых торчала карточка с накарябанным от руки извинением, но свадьбу он не отменял, и Дженни не желала с ним разговаривать. Мне страшно было представить, что Алекс может когда-нибудь так рассердиться на меня, как Дженни на Джеффа.Не желая будить человека, который только что заснул, я прошла в гостиную и открыла жалюзи. В Нью-Йорке не бывает полной темноты, даже в четыре утра. Комната осветилась огнями Лексингтон-авеню. Внизу проносились такси, в мини-маркет тянулась муравьиная тропа, из ресторана нетвердой походкой шли люди. Если лечь в дальний угол дивана, можно увидеть небоскреб «Крайслер».Когда я впервые сюда попала, одного этого хватило, чтобы вызвать у меня улыбку, хотя дела шли из рук вон плохо. Но теперь все было иначе. В тот раз я знала, что меня предали, все, казавшееся надежным и знакомым, исчезло. Сейчас, если я потеряю Алекса, то потеряю не почву под ногами, а все, что когда-либо хотела в жизни. Он был моим будущим, а не прошлым. По крайней мере я продолжала на это надеяться.Я взяла телефон и набрала номер, уже выученный наизусть. Шли гудки. Я ждала щелчка переключения на автоответчик.– Алло!Он ответил, и я не знала, что сказать.– Алло! – Голос у него был усталый, но Алекс не спал – я уловила тончайшую разницу. Я все о нем знала. Или думала, что знаю.– Так, я сейчас кладу трубку. Окажите мне услугу, сотрите мой номер, договорились?– Это я, – торопливо ответила я. – Это я.Он ничего не сказал.Я ничего не сказала.– Ты где? – спросил он наконец.– У Дженни.Если бы я могла сказать что-нибудь другое!..– А, ну естественно, – ответил Алекс. – Сейчас четыре утра. Может, отложим до следующего раза?– Какого? – У меня зародилась надежда – он хочет поговорить, но под ложечкой похолодело – он не хочет говорить сейчас.– Я позвоню, когда смогу, – спокойно ответил он.Он не положил трубку сразу, от звука его дыхания я перестала дышать, а потом послышался щелчок, длинный гудок и тишина. Огни небоскреба «Крайслер» помутнели. Я закрыла глаза, пытаясь прогнать слезы. Вернуться в кровать означало двинуться, а двинуться означало разреветься, поэтому я перевернулась на другой бок и уткнулась в спинку моего старого дивана, позволив слезам впитываться в подушки. Он позвонит, когда сможет.

– Что-нибудь веселое? – нерадостно спросила Дженни. – Когда смеяться? – Я и забыла, какая тут оглушительная музыка, – призналась я, желая, чтобы громкость песни Бейонсе чуть-чуть убавили. – Просто здесь оказалось для всех удобно.Прошло три дня. Алекс так и не позвонил. Очевидно, «когда смогу» имело некий символический смысл, потому что и физически, и финансово он был в состоянии позвонить, когда ему заблагорассудится. Я по-прежнему плакала каждый день – при виде рекламы туалетной бумаги, миниатюрной старушки в супермаркете, набора для проверки овуляции в «Дуэйн Рид», но во мне уже росли праведный гнев и желание отвлечься. К счастью, у меня были сгоравшие от нетерпения сообщники.За блестящим серебристым столиком «Винл», самого голубого кафе на всем Манхэттене, сидели Дженни, Эрин и Мэри, мой редактор из «Лук». Я собиралась посвятить их в свой план, как только официант принесет мне жареную картошку в сыре и «Кровавую Мэри».– У них в туалете куклы Джастина Тимберлейка. – Сэди присела за стол с самым довольным видом. – Такая Барби-Джастин. И ставят здесь «Сексуальную попку». Это лучшее место в мире!– Ничего подобного, – как всегда, без обиняков отрезала Мэри. – Нельзя ли перейти к делу, чтобы я могла вернуться к работе и прозябать в комфорте личного кабинета?– Первое можно, второе нельзя. – Я посмотрела на дверь. Мы ждали еще одного человека. – В принципе, конечно, тоже можно, если вас ждет работа, но разве вам не хочется ничего изменить?– Мне много чего хочется, – сообщила Мэри. – Я хочу выиграть в государственную лотерею. Я хочу, чтобы Джордж Клуни перестал себе лгать. Я хочу, чтобы официант обрел совесть и принес мои блины. Но мои желания осуществятся ох как нескоро.Не самое ободряющее начало, но я все же решила озвучить свое деловое предложение.– А что, если у меня для вас новая работа? – Я подняла брови в ожидании реакции, которой так и не последовало. Сэди смотрела на меня без выражения. Дженни и Эрин чуть пожали плечами. – Да, – посуровев, я скрестила руки на груди, – я намерена издавать журнал и приглашаю вас к сотрудничеству!– Прекрасная мысль, Энджел. – Мэри перебила меня первой. На нее-то я и ставила. – Но это не колледж, нельзя собрать пачку фотографий и отнести в «Федерал экспресс». При создании нового журнала на маркетинг идут миллионы, Интернет наступает на пятки всей индустрии. Без ощутимой поддержки новым независимым изданиям на этом рынке делать нечего.– Даже будь вы главным редактором? – спросила я. – Сэди Никсон станет нашим модным директором, а Джеймс Джексон представит индустрию развлечений.– Даже при таких условиях. – Мэри прищурилась. – Но продолжай.– А если нас поддержит пиар-компания Эрин Стейн? – с надеждой спросила я. Беременность сделала Эрин совсем кроткой: будущая мамочка кивнула с блаженной улыбкой.– Поддержим, – отозвалась она, – и все наши клиенты тоже.– А можно я буду инструктором по персональному росту? – вмешалась Дженни.– Можешь быть кем хочешь, – разрешила я. – Это же твой журнал. Помнишь разговор по дороге в аэропорт о том, что нас журналы не устраивают? Если у нас такое ощущение, значит, существует некая неохваченная аудитория! Так отчего же не открыть журнал по нашему вкусу?Над столом тут же забил фонтан идей, и напряжение начало спадать. Вот это мне сейчас и нужно. Это и картошка с сыром.– Не хочу убивать идею, – перебила Мэри, убивая идею на корню, – но это ничего не меняет. Понадобятся огромные инвестиции. Да, у меня опыт, но тебе нужны деньги и издатель, а это уже не ко мне.– Извините, опоздала. – Высокая блондинка отнюдь не пышных форм уселась в кресло рядом с Сэди. – Ты уже все рассказала?Мэри заморгала в замешательстве:– Сисси?– Делия. – Хорошая близняшка Сисси протянула руку через стол. – Различать нас можно по тому, что я не сатана. И еще я левша.– В общих чертах рассказала, – подтвердила я.– И тебе возразили, что ничего не получится? – уточнила Делия.– Возразили, – пожаловалась я.– Значит, дело вот в чем. – Делия говорила гораздо убедительнее, чем я: при первых словах все встрепенулись и подались вперед, даже Мэри. – Мой дед – Боб Спенсер из «Спенсер медиа». Я много лет избегала протекционизма в любой форме, но теперь решила наверстать упущенное. Энджел пришла ко мне с прекрасной идеей, требующей участия энергичных людей. Я представлю проект моему деду и добьюсь, чтобы он нас поддержал. Почему нет женских еженедельных журналов, которые не пестрели бы сплетнями о знаменитостях и дешевой модой? В других странах еженедельники пользуются успехом, значит, и у нас получится.– Так у вас есть бизнес-план? – Мэри явно никак не могла поверить, что перед ней не Сисси. – Энтузиазм, конечно, хорошо, но нам нужны специалисты – распространители, маркетологи, программисты, да мало ли кто…– Решим, – пообещала Делия. – Вы – главный редактор, я издатель. Бизнес-план мы с Энджел написали. Начнем как бесплатный журнал, существующий за счет рекламы, с эксклюзивным онлайн-контекстом. Такое, знаете, сочетание сильной редакционной статьи и сайта для сделок онлайн. Распространять будем через розничных дистрибьюторов элитной моды в Нью-Йорке, которые получат свою прибыль. В перспективе охватим Лос-Анджелес, а на следующем этапе будем расширяться на всю территорию США.– В основном это все Делия. – Я сделала глоток воды с напускной скромностью. – Я придумала только создать журнал.– А я гляжу, тебе полезно быть брошенной. – Сэди похлопала меня по спине, и я подавила желание сломать ей руку. – Идея просто класс! Когда начнем?– Уже начали. – Делия оглядела собравшихся и улыбнулась. – Если все согласны, я запишусь на прием к деду на следующей неделе.– А ты что будешь делать? – спросила меня Дженни. – Это все хорошо, но тебе нужна виза, иначе, клянусь, я на тебе реально женюсь!– Спасибо, милая, но я буду веб-редактором! – Я похлопала подругу по руке в попытке погасить огонь в ее глазах. – Я говорила с Лоуренсом, он считает это достаточным основанием для заявления, так что второе венчание в уходящем году тебе не светит.– Я знала, что ты справишься. – Она улыбнулась. – Ну и хорошо, а то я стараюсь ограничить себя одной церемонией в год. Ты в курсе, что ты чудо?– Я прелесть, – засмеялась я. – А буду еще лучше, когда принесут картошку с сыром.Наш официант торчал за барной стойкой, спиной к залу, двигая задом в такт Донне Саммер. У него явно были дела поважнее, чем кормить своих клиентов, – например, писать сообщение. Ногой я открыла свою бедную сумку и проверила обстановку на новом айфоне. Сообщений не было, но от одного взгляда на это чудо мне стало легче. Ради «Эппл» я готова на все.– Хватит на телефон смотреть, – приказала Дженни. – Всякий раз, когда кто-нибудь проводит пальцем по экрану айфона, умирает фея.– Айфоны убивают фей?– Айфоны всех нас убивают, – глубокомысленно изрекла подруга. – Мобильные – отстой. Обычные телефоны отстой. Любая связь отстой.– Он снова позвонил? – спросила я, пока Мэри и Делия обсуждали пункты бизнес-плана, а Сэди засыпала Эрин крайне неуместными интимными вопросами о ее беременности.– Который из них? – Дженни играла с манжетой фиолетового шелкового платья. – У меня на душе так погано, хуже некуда. Сигг – прекрасный парень, а я готова была бросить его без колебаний. Я такая дрянь.– Да уж. – При всем сочувствии я не могла не отдать должное откровенности подруги. Правда, такой ответ сходил с рук только мне. – Но ты же любила Джеффа и ни о чем другом не думала.– И Сигга я люблю, – возразила она. – Правда, люблю. Мысль больше не увидеть его повергает меня в депрессию.– А мысль больше не видеться с Джеффом?– У меня нет намерения больше с ним не видеться. – В глазах Дженни загорелся нехороший огонек. – Если бы я его сейчас встретила, его бы на носилках вынесли.– Так позвони Сиггу и назначь встречу за ужином или за бранчем, так проще, – предложила я. – Ты ничего не решишь, пока не объяснишься.Она медленно кивнула.– А сама не хочешь последовать своему совету?– Он сказал – позвонит, когда сможет. – Не стану я плакать перед новыми деловыми партнерами. – Значит, позвонит.После возвращения из Вегаса Джеймс стал моим официальным АА-спонсором (расшифровывается как «Анонимные Алексголики»). Всякий раз, когда меня подмывало позвонить Алексу и умолять о прощении, я звонила Джеймсу, который делился свежими скандальными сплетнями с Голливудщины. Хорошая штука симбиоз: Алекс получил необходимую паузу, а я узнала, кто из актеров латентный гей.– У мужчин уходит масса времени на то, чтобы все разложить по полочкам, они тяжелее воспринимают жизнь, – просто сказала Дженни. – Женщинам ежедневно приходится сталкиваться со множеством неприятностей – содрала свежий лак на ногтях, красивые туфли жмут, в джинсы не помещаешься – словом, постоянные разочарования. А для парня худшая неприятность – если продует его любимая команда. Естественно, они напрочь выходят из себя, когда дела идут не так, как им хочется. Мужчины к такому не привыкли в отличие от нас.Моя лучшая подруга настоящий гений.– Слушай, напиши об этом статью для журнала!– Обязательно напишу. Но иногда лучше знать наверняка, чем мучиться предположениями, – тихо добавила она. – Что будет, если он не позвонит?Я на минуту задумалась. Что будет, если он не позвонит? Ну, будет Рождество, всего два дня осталось. Потом наступит Новый год, выйдет наш журнал, родится ребенок у Луизы, а потом у Эрин. Затем Дженни, наверное, выйдет замуж. А потом я умру в одиночестве в окружении десяти кошек.– Позвонит, – повторила я, оглядывая стол и радуясь оживленному разговору. – Я знаю.

В канун Рождества Нью-Йорк превзошел себя: небо стало ясным и бледно-голубым, воздух чистым и холодным, а выпавший снежок грозил белым Рождеством, которого мне так не хватало. Дженни, Эрин и Сэди тоже постарались на славу, совершив немало рождественских чудес. В частности, для меня. Мы отобедали в «Сарабет» у Центрального парка, посмотрели в мюзик-холле особое рождественское шоу «Радио-сити», пробились сквозь толпу поглазеть на праздничные витрины «Сакса» и заставили Дженни присесть на колено к Санте. Девчонки всячески отвлекали меня от того факта, что мой бойфренд, любовь всей жизни, так и не позвонил. Прошло почти десять дней, и моя вера в Алекса пошатнулась. Дженни перестала говорить, чтобы я ему позвонила. Сэди перестала ходить вокруг меня на цыпочках. Эрин купила мне надувной матрац. Скоро девочки предложат мне поискать квартирку. Мне повезло попасть в затянувшийся период рождественских милостей, но Новый год со своей жизнью с чистого листа положит этому конец. Ну кто затевает перемены в январе? Я даже одежду не меняла, так холодно было. Дурацкая зима.– А теперь на каток! – Дженни взяла меня за руку, нащупав под утепленной паркой мои пальцы. На Манхэттен опускались сумерки. – К «Рокфеллер-центру».– Каток – это здорово, – осторожно начала я, – но у меня нет сил.Подруги пришли в ужас, но я ничего так не хотела на Рождество, как прийти домой и завалиться спать – ну, кроме очевидного. Мы с Делией целыми днями работали над бизнес-планом и макетом журнала, который предстояло показать Бобу, а в свободное время я психовала по разным поводам, не связанным с Алексом. Что, если мне не дадут визу? Что, если Боб откажется нас поддержать? Что, если журнал провалится, несмотря на поддержку Боба?– Перебьешься, – помотала головой Сэди. Я начала уже жалеть о том, что пригласила ее в команду. Они с Дженни прекрасно спелись – два голоса против моего – и оставляли за собой последнее слово, как в ванной Сэди оставляла за собой бардак. – Мы сейчас наденем оленьи рога, и ты просто так не смоешься. Устала она! Сегодня Рождество!– И в самом деле. – Я повернулась к Дженни: – Что скажешь?– Я тебя отпущу. – Пожала плечами подруга. – Если ты не ляжешь в постель слушать его альбом и рыдать.– А что, если лягу? – надулась я.– Женщина, не заставляй меня отправлять твой айпод вслед за твоим мобильным. – Дженни тащила меня по Пятой авеню против течения наплывавшей толпы запоздавших покупателей. Дурацкий лосось. – Мы идем на каток, и тебе там понравится, а затем, ну не знаю, будем пить самый калорийный горячий шоколад!– Прекрасно, – мрачно согласилась я. – Покатаемся на коньках. Вау.Я очень даже старалась держать лицо. Прилюдные приступы слез прекратились, а вчера я вообще даже полежала в ванне, ни разу не всхлипнув. По ночам я еще просыпалась, задыхаясь, и сто раз в минуту проверяла телефон, но держалась. Старания отнимали столько сил, что меня не хватало на Рождество, и никто не грустил об этом сильнее, чем я. День, когда слова «как звонко на скаку бубенчики звенят» не вызывают улыбки, а под «динь-динь-бом, динь-динь-бом» не тянет пританцовывать, самый унылый в жизни.

На катке у «Рокфеллер-центра» всегда людно, но Эрин знала девушку, которая знала парня, который знал более важную девушку, поэтому мы прошли без очереди. Будущая образцовая мамочка Эрин уселась на скамейку держать наши сумки, а мы совали ноги в глубокие коньки. Не в первый раз сегодня мне хотелось, чтобы Дженни заранее посвятила меня в свои планы, вместо того чтобы ошарашить рождественской экстравагантностью. Я бы джинсы надела вместо платья. А знай я, что мы пойдем в «Сарабет», натянула бы штаны на резинке. Роскошное шерстяное платье «Александр Вонг», подарок Сэди на Рождество, было красивым, но не подходило для объедания или выкрутасов на коньках. Я ехала по льду, как Бемби на гламурных похоронах, хотя мне не верилось, что олененок провожал мамашу в последний путь в трауре от Вонга или что я удержусь на ногах ближайшие полчаса. Естественно, Дженни оказалась настоящей фигуристкой. Она крутилась и выписывала на льду вензеля, а Сэди висла у нее на локте, ожидая, когда за ней приударят одинокие красавцы папаши, которые не заставили себя долго ждать. Твердо решив пережить Рождество в причудливой нью-йоркской версии, я ставила одну ногу перед другой и таким образом передвигалась по катку. В пятнадцать лет у меня это неплохо получалось, мы с Луизой катались каждую неделю. Но тогда у меня хорошо получались брейды, браслеты дружбы и гофрировка волос, с чем я, слава Богу, лет с пятнадцати не сталкивалась. Тугой подол стеснял, непроницаемая для ветра парка замедляла движение, и я не ощущала веселья. Мне вообще было невесело. Я так умело притворялась, изображая улыбку, выдавливая смех и всячески развлекаясь, что забыла веселиться. Я забыла, как веселиться.А ведь сегодня канун Рождества.Я засмотрелась на огромную елку посреди катка, всю в ярких огнях, и замерла. Он не позвонил.Канун Рождества, а он не позвонил!Это стало последней каплей. Во мне что-то взорвалось. Черт побери, да как он смеет портить мне Рождество! Но злиться на коньках – последнее дело: я видела «Танцы на льду» и знаю, что может случиться. «Хватит – значит хватит», – сказала я себе. Сейчас стяну коньки, влезу в сапоги, сяду в поезд, выдержу пятнадцать минут, пересяду на другой поезд, вытерплю еще пятнадцать минут, войду в квартиру и дам ему по морде. План удался бы малой кровью, если бы я не растянулась на льду во весь рост.– Энджел, ты что? – Дженни мгновенно оказалась рядом, но было слишком поздно. Ладони жгло, колени болели, я не могла отдышаться, и слезы сами полились ручьем.– Все нормально, – выдохнула я, давясь рыданиями. – Просто мне больно.У большинства нью-йоркских катающихся хватило такта не пялиться на великовозрастную девицу, ревущую, как младенец, когда ее под руки выводили со льда. С размаху усевшись на скамью, я рванула шнурки, злясь на Алекса, на себя и на того, кто пятнадцать лет назад сказал мне, что шнурки на коньках надо завязывать на два узла.– Помочь?– Нет, не ну… – Я сердито – куда там Гринчу – подняла голову и замерла.Передо мной стоял Алекс.На секунду я даже подумала, не ударилась ли головой при падении, но Дженни, Сэди и Эрин быстренько вымелись прочь, загадочно улыбаясь.– Наконец-то, – заявила Дженни достаточно громко, чтобы все услышали. – Я уже думала, этот засранец так и не появится.– Дай все же помогу. – Алекс встал на колени и принялся за мои коньки. – Зачем ты так туго затянула?Дар речи ко мне еще не вернулся. Алекс был здесь, прямо передо мной. Челка свесилась на лицо – он колдовал над моим коньком, и я видела, как его длинные ловкие пальцы с покрасневшими от холода подушечками распутывают узлы на шнурках.– Я собиралась к тебе ехать, – призналась я.– Сейчас холодно, но мороз не такой уж сильный, – отозвался Алекс, возясь с коньком. – Ист-Ривер не замерзла.– Я ничего не слышала о крупных авариях в сетях мобильной связи, – сказала я. Все было так странно. Мне хотелось обнять его, извиниться, ощутить его нежную кожу и никогда-никогда не размыкать объятий, но вместе с тем не терпелось, чтобы он побыстрее стащил с меня коньки и я могла забить его насмерть лезвиями. Не зная, на что решиться, я сидела неподвижно.Алекс посмотрел на меня. Щеки у него были розовые. Боже мой, как хотелось ущипнуть! А потом надавать пощечин – беспощадно, изо всей силы.– У меня нет оправданий. Я уезжал на несколько дней, повидался с родней, много думал, – начал он. – Конечно, я должен был позвонить. Я сто раз набирал твой номер, но не знал, что сказать.– Теперь знаешь?Лучше узнать наверняка, чем мучиться догадками.Он кивнул:– Прости меня.Ничего себе!– Я наговорил такой ерунды – о тебе, о Дженни, обо всем. На самом деле я такого не думал, особенно о Дженни. Я был взбешен и не знал, на чем выместить ярость. Я не очень умею выплескивать злость.– Я не передавала, что ты о ней наговорил, – предупредила я, подавив желание запеть и пуститься в пляс. Вернее, отложив это дело, пока на мне коньки. – Поэтому ты еще жив, если тебе интересно.– Так вот почему она вышла из себя, когда я извинился. – Алекс закрыл лицо ладонью. – Черт!– Когда это ты извинялся? – Мне вдруг стало остро интересно, как это Дженни услышала от Алекса «прости» раньше, чем я.– Она звонила сегодня ночью, – объяснил он, снова принимаясь за шнурки. – Позвонила и отчитала. Я это заслужил.Я посмотрела на каток, но Дженни нигде не было видно. Вот чертовка!– Алекс, прости меня! – Я остановила его руки и подалась вперед, почти коснувшись его лба. Он действительно был совсем близко. – Все, что я говорила… Я не знала, как объяснить. Больше всего на свете я хочу остаться в Нью-Йорке, на это есть тысяча причин, и ты – самая важная. Я просто боялась сказать об этом раньше.– Боялась? Чего? – Он переплел пальцы с моими. У меня перехватило дыхание.– Твоей реакции. – Я смущенно тряхнула головой. – Вдруг ты выйдешь из себя. Кстати, так и получилось.– Ты боялась, что хочешь остаться со мной? – спросил он так тихо, что любопытная тетка, сидевшая рядом, напряглась, пытаясь расслышать. – Почему?– Потому.– Это не ответ. – Алекс легонько ткнул меня кулаком в колено. – Что потому?– Потому что это от меня не зависит, – пробормотала я, высвобождая свои пальцы и принимаясь распутывать узлы. – Если бы я осталась здесь по работе, ради подруг или просто потому, что не хочу возвращаться, это было бы мое решение. А желание остаться из-за тебя означало положиться на твой выбор. Поэтому я боялась. Думала…– Вдруг я не захочу, чтобы ты осталась? – закончил Алекс. – Значит, ты боялась – я скажу, что ты мне не нужна, и поэтому предложила жениться?!– Я не говорю, что это логично, – защищалась я. – Да, я наговорила всякой чуши о том, что официальный брак ерунда, просто бумажка. На самом деле я так не думала. Я просто озвучила то, что, по-моему, о браке думаешь ты.– Я ничего подобного не думаю! – Ему удалось развязать один узел, а мне наконец распутать другой. – Слушая тебя, я чуть не поверил, что ты действительно так относишься к браку.– Вовсе нет! – запротестовала я. Кто же мог знать, что я такая хорошая актриса? – Я искала способ защититься и возможность остаться. Мне казалось, до тебя не доходит серьезность проблемы с визой. Всякий раз, как я заводила об этом разговор, ты повторял: «Подожди, пока кончатся праздники», – а я с ума сходила от беспокойства!– Это я понял. – Он помог мне с последним узлом. – Ты просто не допускаешь, что у мужчины может быть план.– Я уже говорила Дженни. – Я пробовала улыбнуться – губы чуть не свело. – Нельзя попросить визу у Санта-Клауса, у него нет знакомых в иммиграционной службе.– Дженни сказала, тебе уже не нужна помощь. – Алекс по-прежнему стоял передо мной на коленях, и расстояние между нами было как раз для поцелуя. – Проект журнала – очень достойная вещь. Я тобой горжусь.– Надеюсь, все получится, – пожала я плечами. Странно было сознавать, что в моей жизни произошли такие глобальные изменения, а он ничего не знал. – Издатель готов спонсировать мою визу, поэтому ты теперь совершенно свободен.Алекс глубоко вздохнул и снова взял меня за руку.– Что, если я не хочу такой свободы?Я улыбнулась, на этот раз искренне.– А ты от меня легко не избавишься. Мне, конечно, очень нравится спать на надувном матраце в квартире Дженни, но я хотела бы уже вернуться домой.– Да, но что, если ты не просто вернешься домой? – Алекс завозился и зачем-то встал на одно колено, держа меня за руку.– Ты не хочешь моего возвращения? – Я уже ничего не понимала. Корова, сидевшая рядом, превратилась в слух.– Слушай, давай я тебе это отдам, и ты сразу догадаешься, в чем дело. – Он сунул руку в карман куртки и вытащил черную бархатную коробочку.Глаза у меня расширились до размера полной луны, и я инстинктивно ударила его по руке изо всех сил.– Интересная реакция, – усмехнулся Алекс. Он поджал губы, кашлянул и поднял на меня глаза. А меня вдруг скрутил острый приступ болезни де ля Туретта – я из последних сил удерживала рот закрытым. – Энджел Кларк, с самой первой нашей встречи ты обеспечивала мне сплошные развлечения. Спустя неделю нашего знакомства твою подругу вырвало на мой диван, на секс ты не соглашалась целую вечность, всякий раз, как ты выезжаешь за границы штата, с тобой что-нибудь случается…Я снова шлепнула его по руке:– Что-нибудь более приятное я сегодня услышу или нет?– Ты любишь драться. – Он потер руку. – Но я слышал, в Вегасе ты выиграла кучу денег, а раз так, побои можно и стерпеть.– Фу. – Я посмотрела на елку и снова на Алекса, сморщив нос, чтобы удержать слезы. – Продолжай. Скажи уже что-нибудь хорошее.– Ты, конечно, не поверишь мне теперь, когда ты стала важной персоной в журнальном бизнесе и владелицей целого состояния, прилипшего к твоим ручкам в Вегасе, но я давно об этом думал… – Он сунул мне в руку бархатную коробочку и кивнул. – У нас в семье принято открывать по одному подарку в канун Рождества.– Боже, терпеть не могу, когда люди так поступают! – Я правда этого не люблю. – Это портит рождественское утро, это…– Слушай, закрой, пожалуйста, рот и открой подарок, а? – В голосе Алекса слышалось уже некоторое огорчение. – Здесь очень холодно и твердо, колено уже болит.

– Старый романтик, – пробормотала я, открывая коробочку. В первый раз за день я обрадовалась, что на мне не штаны на резинке. Подобные события не должны происходить в присутствии клетчатых джинсов свободного покроя. Я задохнулась, когда из коробочки засверкало красивое кольцо с изумрудом. Большой квадратный камень на узком ободке белого золота, инкрустированном крошечными бриллиантами, в которых отразились все огни рождественской елки «Рокфеллер-центра», образовав маленькую радугу. – Какая красота!!!

– Да, – согласился Алекс. – Нравится?

С трудом оторвавшись от кольца, я серьезно посмотрела Алексу в глаза:

– А вдруг я его потеряю?!

– Может, и потеряешь. Главное, носи, – пожал он плечами. – Я его застраховал. – Вынув кольцо из коробки, Алекс надел его на безымянный палец моей левой руки. Ух ты!.. Так вот почему Дженни заставила меня сделать маникюр!

– Вот, в Японии купил. Зашли в винтажный магазин, а там неожиданно оказался неслабый выбор настоящих старинных драгоценностей. Я увидел это кольцо и сразу понял – твоя вещь. Увидел кольцо, увидел тебя, увидел себя – в общем, все увидел, – говорил Алекс. – Я, кстати, кое-что почитал и теперь знаю, что изумруды приносят стабильность и равновесие, привлекают в жизнь любовь, творчество и облегчают общение. То, что доктор прописал.

– Значит, оно у тебя с самой Японии? – спросила я. Кольцо было таким красивым. Все вокруг казалось прекрасным.

– Да. – Он поцеловал мне руку. – Что ты теперь думаешь насчет вручения подарков до Рождества?

– У меня нет с собой подарка для тебя. – Сдерживать слезы уже не было причин, поэтому я заплакала.

– Я нашел гитару под диваном, – успокоил Алекс. – И долго рассматривал.

– Тебе понравилось?

– На ней же Бэтмен!

Я затаила дыхание.

– Мне очень понравилось.

Я так и знала! Мы действительно видим друг друга насквозь.

– Ну, тогда я принимаю твой подарок.

Алекс улыбнулся. Я тоже улыбнулась. Он подался вперед и прижался лбом к моему лбу.

– Энджел Кларк, – прошептал он, – ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – ответила я и горячо поцеловала его. Алекс перебирал мои волосы, а я все гладила пальцами кольцо. К черту тех, кто презирает публичные излияния нежности! Огни огромной елки сливались в радужные пятна – я по-прежнему плакала, и откуда-то слышалась рождественская песня. «Снеговик Фрости» в хип-хоповской аранжировке, не ангельский хор, но это же Нью-Йорк. Я почувствовала, что Алекс улыбается. Вот теперь все так, как полагается.

– Слушай, сходи забери у Эрин мои сапоги – ноги замерзли, сил нет.

– Женщина! – Он шутливо дернул меня за волосы и снова поцеловал. – Ты по-прежнему будешь ходячей проблемой, когда мы поженимся?

Думаю, ответ знали мы оба.

Список рождественских поздравлений на этот раз открывает Роуэн Лотон, лучший агент и компаньон в поездках, которого только может пожелать девушка. Всех в HCUK, особенно Линн, Талию и Ханну, прошу простить за то, что отобрала у вас несколько лет жизни. Спасибо всем в «Мари Клэр», особенно благодарю Шарлотту, Андреа и мою закадычную, так похожую на меня подружку Кейси. Особая благодарность Холли Патрик и Элинор Фьюстер: журнальчика для голубых никто не желает?

Без Сары Донован мне бы нипочем не выбраться из Вегаса живой, а без Джеки Даннинг, Эммы Ингрэм, Деллы Болат, Сары Бентон, Кари Торсон, Джанет Бунд, Бет Зиемаки и Рейчел Райт я бы не выжила в этой рутине.

Ну, в общем, вы поняли – всем большое спасибо.

Примечания

1

Детское телешоу на канале ВВС. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Имеется в виду дизайнерская сумка фирмы «Малберри».

3

Английская супермодель.

4

Имеются в виду кексы с марихуаной.

5

Желе с алкоголем, популярное на вечеринках.

6

Речь идет о вечеринках, на которых все мужчины складывают свои ключи от машины в вазу или пакет, а женщины не глядя выуживают ключи, определяя таким образом, кто подвозит их домой и получает благодарность в виде секса.

7

Имеется в виду мефедрон, стимулятор из класса амфетаминов.

8

Порнографический журнал.

9

Отель-казино в Лас-Вегасе в форме башни (самая высокая обзорная башня в США) с высотными аттракционами в верхней части.

10

Дуэт иллюзионистов З. Фишбахера и Р. Хорна, выступавших с белыми тиграми и другими экзотическими животными.

11

Сеть дешевых отелей.

12

Имеется в виду роман Т. Клэнси «Зубы тигра», где фигурирует отравление через ручку-шприц.

13

То есть над метким, но неприличным народным названием этого блюда spotted dick – пятнистый член (англ.).

14

Прозвище Майкла Соррентино, участника реалити-шоу MTV «Пляж» и автора книги «Пособие для начинающего ловеласа».

15

Английская благотворительная организация, собирающая средства в помощь голодающим стран Африки и неимущим гражданам Великобритании.

16

Система взглядов в обществе, согласно которым женщины не должны занимать руководящие посты.

17

Известный американский исполнитель, автор песен и актер, использующий женский образ.

18

Намек на строчку из сонета Шекспира о том, что золотить золото и белить лилии – пустое излишество.

19

Спрей для волос.

20

Я обвиняю (фр.).

21

Ведущий ток-шоу о семейных конфликтах, любовных драмах, выяснении отношений и т. п.

22

Британская телеведущая.

23

Рекламный ролик, где на мелодию «О соле мио» положены стихи о рожке мороженого.

24

Интернет-сервис доставки поздравительных открыток.

25

Намек на ставшую известной фразу супермодели Линды Евангелисты: «Меньше чем за десять тысяч я и с постели не встану».