Треслер продолжал соблюдать величайшую осторожность, хотя всадники были уже далеко и не могли его слышать. Теперь ему надо было пройти мимо комнаты слепого, а он знал, что этот человек обладал почти сверхъестественным слухом. Предполагая, что он еще не спит, Треслер двигался очень тихо, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Он подошел к самой конюшне, но не услыхал ничего, кроме тяжелого дыхания животных и бряцания цепей. Ему хотелось бы произвести дальнейшее исследование, потому что стук закрываемой двери исходил как раз отсюда, но од удержался. Было бы совершенно излишним и, пожалуй, даже опасным поднимать Антона, который спал над конюшней, а между тем не было другого способа узнать, что произошло.

Треслер продвигался неслышными шагами, прячась в тени большого дома. Он уже миновал опасное место, куда выходило окно из спальни фермера, и добрался до кухни. Но тут его ждало первое разочарование. Сначала он обрадовался, увидев там свет, но тотчас же заметил, что плотная штора была опущена, и не было ни одной щелки, через которую он мог бы рассмотреть, что делалось в комнате. Он не решался подойти к двери, не зная, кто находится за нею, и на мгновение остановился в нерешимости. Тут он вспомнил, что в кухне было другое окно с противоположной стороны дома, но для того, чтобы подойти к нему, надо было снова идти через открытое место.

Не колеблясь, он обошел кругом. Он старался не производить никакого шума, но, по-видимому, и это было излишним, так как спальня слепого находилась с другой стороны. Кроме того, если его подозрения были справедливы, то Джек уже отправился на свой ночной промысел.

На этот раз судьба была более благосклонна. Штора была спущена, но нижняя часть оконной рамы оказалась поднятой, и, отодвинув штору, Треслер мог заглянуть в комнату. Он так и намеревался поступить. Вдруг он услышал чей-то тихий плач. Он остановился, прислушиваясь, и затем, затаив дыхание, схватился за конец шторы. Он знал, кто плакал. Это могла быть только Диана!

Любовь к ней, так внезапно вспыхнувшая в его сердце, теперь, при звуке ее рыданий, охватила все его существо. Он быстрым движением отодвинул штору и заглянул в комнату.

Диана сидела в самом дальнем углу кухни, раскачиваясь на стуле, точно под влиянием физической боли. Ее прелестная головка была низко опущена, и все тело ее вздрагивало от сдерживаемых рыданий. Треслер сразу заметил, что ее руки, обнаженные до локтя, распухли и были покрыты ссадинами. Он стиснул зубы и, позабыв всякую осторожность, с силою раскачал плотную штору.

— Диана, это я, Треслер…

Девушка вскочила и посмотрела на окно, прикрывая глаза рукой и стараясь спустить рукава. Ее мужественные усилия совладать со своим горем были напрасны. Она сделала шаг к окну, но тотчас же быстро отпрянула назад, и в ее глазах, наполненных слезами, появилось выражения ужаса. Треслер окинул взглядом комнату, чтобы отыскать причину ее испуга, но не увидел ничего, кроме осколков разбитой лампы на полу и дремлющей кошки. Затем, по ее позе напряженного внимания он догадался, что она прислушивается к знакомому и грозному постукиванию палки ее отца. Треслер тоже прислушался, но все было тихо кругом, и он снова прошептал:

— Я должен говорить с вами, мисс Диана. Откройте мне дверь.

Он тотчас же понял, как странно должна была звучать эта просьба в ушах девушки. Ведь она не знала о его решении прийти к ней на помощь и не могла даже подозревать, какое чувство им руководило. Поэтому он с некоторой тревогой ждал ее ответа. Она вытерла слезы и быстро подошла к окну.

— Подойдите к двери скорее! — прошептала она и снова поспешно отошла от окна, точно ей угрожала какая-то невидимая опасность.

Треслер обошел кругом и остановился в тени, ожидая, пока дверь откроется. Щелкнул засов, и дверь тихо приотворилась. Тогда он тотчас же проскользнул в комнату.

— Мы должны закрыть его, — сказал он, указывая на окно.

Диана беспрекословно повиновалась. Потом она подошла к нему и взглянула на него с таким трогательным доверием, что он сразу почувствовал себя ответственным за всю ее жизнь.

— Нам нужно о многом поговорить с вами, и другие не должны слышать этого, — сказал он.

— Кто эти другие? — спросила она с тревогой.

Треслер решил, что лучше говорить прямо.

— Ваш отец, например.

— В таком случае нам лучше запереть дверь в коридор, — заметила она и тотчас же пошла сделать это. Она вернулась на прежнее место, спокойная, и глаза ее были сухие.

— При чем тут мой отец? — спросила она резко.

Треслер, не отвечая ей, указал на разбитую лампу на полу.

— Здесь у вас что-то произошло! — заметил он. Его голубые глаза не отрывались от ее лица.

— Да, — отвечала она после едва заметного колебания и затем с досадой прибавила. — Но ведь вы не ответили на мой вопрос.

— Я отвечу позднее, а теперь позвольте мне действовать как я нахожу нужным.

Его серьезность произвела на нее впечатление. Она чувствовала, как он подчинял ее своему влиянию.

А между тем ей хотелось бы многое скрыть от него. В то время как они разговаривали, она натянула рукава платья на свои израненные руки.

— Подождите, мисс Диана. Дайте мне посмотреть…

Он хотел взять ее за руки, но она отодвинулась от него.

— Сомневаюсь, чтобы это было случайно, — сказал он, пожимая плечами и смело заглядывая ей в глаза.

Диана нетерпеливым жестом откинула голову назад, и легкий румянец гнева окрасил ее щеки.

— А если и так, если это не была случайность! — проговорила она.

— Ссадины на ваших руках или разбитая лампа? — спросил он.

— И то и другое.

— В таком случае это дело рук злобного человека. Вы не станете по своей воле ранить себя, Диана… Есть ли у вас какое-нибудь основание не доверять мне? — продолжал он, и голос его сразу смягчился. — Я хочу избавить вас от неприятности рассказывать мне. Ваш отец был здесь, и все это его дело.

Выражение гнева исчезло с лица девушки, и она исподлобья взглянула ему в глаза.

— Но как вы… — смущенно проговорила она и замолчала.

— Я не знаю, что тут произошло между вами, и не стараюсь узнать, — продолжал Треслер, не обратив внимания на ее восклицание. — Для меня достаточно видеть результаты. Вы несчастны! Вы были необыкновенно несчастны в течение всех этих дней. Вы много плакали! А теперь на ваших руках видны знаки насилия.

Под его взглядом Диана потупила голову и посмотрела на разбитую лампу.

— Должен ли я говорить дальше, все рассказать вам? Пожалуй, это будет лучше.

Диана кивнула головой, все еще не поднимая глаз.

— Вы знаете многое, но, может быть, смотрите на это иначе, чем я, — продолжал он твердо. — Мы находимся в самом центре гнусного заговора, и нам надо его разрушить. А вам угрожает брак с негодяем, которого следовало бы стереть с лица земли. И это все работа одного человека, которого мы считаем бичом этой страны. Мы называем его Красной Маской или

Джеком Гарнак, смотря по тому, когда и где мы встречаемся с ним. Но разве так может продолжаться без всякого протеста с нашей стороны? Можете ли вы покориться этому? Должен ли быть принесен в жертву ваш отец?

Девушка покачала головой.

— Нет, — ответила она, с трудом справляясь со своим волнением. — Но что же мы можем сделать? Я предостерегала отца. Я сказала ему все, что вы говорили мне. Он рассмеялся. Тогда я рассердилась. Он тоже рассердился и… вот это было результатом… О, он ненавидит вас, потому что верит рассказам Джека. Он отвергает все мои обвинения против Джека и обращается со мной хуже, чем с какой-нибудь сплетницей-служанкой. Что же мы можем сделать?

— Мы можем, и мы сделаем. Конечно, не в одиночку, а вместе, вы и я, — сказал он с жаром.

Что-то в его взгляде и в его манерах заставило ее снова опустить глаза. Но он уже не мог остановиться.

— Диана, вы одиноки, так страшно одиноки, и я не знаю, чем это может кончиться, если так будет продолжаться! — воскликнул он. — Я люблю вас, Диана, и хочу быть вашим защитником. Вам нужен преданный друг, я вижу это, и вы сами это понимаете. Поверьте мне, я вовсе не пустой хвастун. Пока я жив, я буду защищать вас. Я принадлежу вам, все равно, возьмете ли вы меня или нет.

Диана имела время оправиться от своего первоначального смущения. Она знала, что любит Треслера, что она полюбила его с первой минуты знакомства с ним. Он был так не похож на других обитателей ранчо. Но она всегда боялась выдать ему свои чувства. Ведь она почти не имела никаких сношений с другими женщинами. Отец старался изолировать ее и держал около себя, как рабыню. Но она не умела притворяться, и теперь, когда он высказал ей все, она без колебания протянула ему руку.

— Джо был моим верным защитником в течение многих лет, мистер Треслер, — сказала она тихо. — Я знаю его и ценю. Но я… я хотела бы иметь вас своим другом.

Треслер больше не сдерживался. В этом теперь не было никакой надобности, и глаза Дианы наполнились слезами, но то были уже другие слезы — слезы счастья.

— А теперь, дорогая моя, мы должны вернуться к действительности, — сказал Треслер, выпуская ее из своих объятий.^ — Если я хочу быть твоим защитником, то это серьезно, и я должен помнить свое дело. Нам не время предаваться мечтам, это…

Он вдруг остановился, легкое движение шторы позади него привлекло его внимание.

— Я думал, что ты заперла окно?

— Я тоже думала, что заперла его. Но, может быть, я этого не сделала.

Она хотела подойти, чтобы удостовериться, заперла ли она окно как следует, но Треслер отстранил ее и сам подошел к окну. Оно оказалось приоткрытым. Тогда он запер его на задвижку и вернулся к ней с беспечной улыбкой, которая, однако, не обманула девушку.

— Да, ты оставила окно открытым, — сказал он и тотчас же прибавил: — Теперь нам надо торопиться. Джек может угрожать сколько ему угодно, но тебе он ничего не сделает. Прежде чем случится что-нибудь такое, что может тебе повредить, я буду возле тебя. Джо — прошу у него прощения — будет нашей сторожевой собакой. Помни, что ты больше не одинока. Мне нужно, чтобы ты зорко следила за своим отцом и постаралась разузнать, как ведет себя Джек с ним. Боюсь, что Джек замышляет что-то относительно твоего отца. Мы даже не можем угадать всех его планов. Он может попытаться тем или иным способом заставить меня умолкнуть, прежде чем приведет их в исполнение.

— Как? — В голосе Дианы прозвучал испуг.

— Я не знаю, но это не важно. Я уже все обдумал. Важнее всего то, что ночные всадники снова отправились в поход. Я видел их по дороге сюда, в том самом месте, где видел их раньше. На этот раз я не буду скрывать, что знаю это.

— Вы хотите сказать это Джеку прямо в глаза!

Диана испуганно и в то же время восхищенно взглянула на него.

— Конечно, — ответил Треслер. — Для меня это единственный способ вмешаться в борьбу. Тогда я подвергнусь открытому нападению, если только наши догадки справедливы… Но становится поздно, и я должен идти. Я хочу видеть их возвращение.

Диана с застенчивой улыбкой подошла к нему. Она старалась быть мужественной, но, видимо, была взволнованна.

— Мистер Треслер, — сказала она.

— Меня зовут Джон, — прервал он ее.

— Джон, — повторила она, слегка краснея. И то, что она произнесла его имя, казалось, закрепило связь между ними. — Разве так уж абсолютно необходимо говорить Джеку?

— Да, да, абсолютно необходимо, дитя мое, — торопливо проговорил он, обнимая и целуя ее. — Но ты должна доверять мне. Я не буду поступать необдуманно. Я сделаю все, что мне нужно сделать. Но помни одно: если со мною что-нибудь случится, у тебя остаются два друга, на которых ты можешь положиться: Джо и Аризона. Они никогда не допустят, чтобы ты сделалась добычею Джека. Но я надеюсь, что со мною ничего не случится. Не теряй мужества, дорогая моя!

— Джон! Я постараюсь быть мужественной и помогать тебе как умею. Прощай, Джон!

Они еще раз поцеловались, и Треслер быстро вышел наружу- Там он остановился и напряженно прислушался. Он нисколько не обманывался и прекрасно знал так же, как знала и Диана, что она закрыла окно. Кто-то открыл его снаружи. Но кто и с какой целью?

Ночь изменила свой облик. Темнота увеличилась, и на небе не было видно ни одной звезды. Только свет из окна кухни мог служить ему руководителем в окружающем мраке. Он подождал с минуту у крыльца, но, по-видимому, ничего не было такого, что могло бы возбудить его тревогу, и он двинулся в путь.

Теперь — ему надо было обойти маленькую пристройку, где спал Джо. Дверь этого помещения оказалась открытой. Треслер заглянул туда и хотел было разбудить Джо, но его не оказалось на месте. Это озадачило Треслера. Где же мог находиться старик, и что он делал в такой час ночи?..

Треслер медленно пошел дальше, раздумывая об этом. По привычке он не оставлял ни малейшей подробности, не подвергнув ее тщательному исследованию. Так же, как открытое окно, отсутствие Джо требовало объяснения, хотя он и не считал его способным на измену.

Надвигалась гроза. Сильный порыв ветра подхватил Треслера, и невидимый дождь стал хлестать ему в лицо. Через минуту сверкнула молния, и послышался отдаленный гром.

Он ускорил шаги и, обойдя дом, вышел на открытое место, не защищенное деревьями. В кухне уже не было света, — очевидно, Диана ушла спать. Вторая молния осветила окно возле него. Он машинально протянул руку и ощупал подоконник. Теперь окно было плотно закрыто.

Гроза приближалась, и дождь начал лить потоками. Треслер бросился бежать. Он хотел видеть возвращение ночных всадников, но при таких обстоятельствах это было невозможно.

Пробежав несколько шагов, он вдруг остановился. Ему показалось, что он слышит сквозь шум дождя где-то, недалеко, топот ног. Но дождь еще усилился и поглотил все звуки. Бесполезно было ждать дальше. Он быстро направился мимо корралей к бараку, но через несколько шагов снова остановился. Сверкнувшая молния осветила двух бегущих людей. Один бежал прямо на него, другой же подбегал сзади, с левой стороны. Он ясно видел обоих и, невзирая на дождь, стал ждать, когда снова сверкнет молния. Тут было что-то странное, и он хотел разгадать эту тайну.

Гроза продолжалась всего несколько минут, и следующая молния заставила себя долго ждать. Наконец небо на западе снова осветилось, и тогда Треслер увидел перед собою человеческую фигуру с каким-то тяжелым орудием в руке. Он отскочил в сторону, но было уже поздно. Сильный удар по голове свалил его на землю. В ушах его загудело, и он потерял сознание. Затем слабая, отдаленная молния на мгновение осветила человека, нагнувшегося над ним и, по-видимому, желавшего удостовериться в его смерти.

Через полчаса дождь прекратился, и на небе снова засияли звезды. Треслер продолжал лежать, распростертый на земле, в пятидесяти ярдах расстояния от ранчо. Но теперь уже кто-то другой склонился над ним. Это было маленькое смешное существо с седой головой и сморщенным лицом.

Джо Нелсон пустил в ход все свое искусство, чтобы привести в сознание своего приятеля. В течение долгого времени все его усилия казались тщетными, и, когда он уже начал терять надежду, Треслер вдруг пошевелился. Вскоре он пришел в себя и приподнялся, схватившись рукою за голову. На лице его появилось выражение сильного страдания.

— Что это со мной? — пролепетал он. — Моя голова… Джо…

— Тебя чуть было не убили, — сказал Джо. — Я следил за этим негодяем более часа, но затем потерял его из виду. Будь он проклят!..

В этом восклицании вылилась вся ненависть, на которую он только был способен.

— Кто? — спросил Треслер коротко.

— Здесь есть только один человек, который, как мне кажется, готов вас убить.

— Джек? — сказал Треслер тем же тоном.

— Конечно, — решительно ответил Джо.

— Не может быть, Джо! Я видел, что ночные всадники сегодня ночью уехали. Это было за полчаса до начала грозы…

Джо промолчал. Затем он спокойно потребовал, чтобы Треслер отправился домой, и повел его к бараку.