— Выброси меня у участка, — сказал Майло. — Собираюсь прогнать эти номера, потом загляну в архив, посмотрю, не найдется ли еще какая-нибудь связь между Джерри Куиком и Сонни помимо арендных отношений. Еще я хочу переговорить с бухгалтером Куика. К счастью, дипломированные бухгалтеры не связаны конфиденциальностью. Что-нибудь слышно от "Таймс" по поводу публикации фотографии?

— Пока нет.

— Если у твоего приятеля Бионди ничего не получится, я поболтаю со своим обычно неотзывчивым капитаном. Он страшно не любит лицезреть меня, поэтому я, быть может, пообещаю ему не появляться еще год, если капитан как следует тряхнет отдел по связям с общественностью и найдет хоть кого-нибудь, кто всерьез займется СМИ.

— Я еще раз попытаю Неда.

— Хорошо, — сказал он. — Спасибо. Дай мне знать в любом случае.

Я позвонил в Коронадо.

— Никто на тебя не вышел? — удивился Нед Бионди. — Господи! Прости, док, я думал, что сработало. О'кей, я перезвоню тебе в кратчайший срок.

Час спустя зазвонил телефон.

— Мистер Делавэр? — Звучный, драматический баритон. Все звуки выговариваются, голос поставлен.

— Слушаю вас.

— Это Джек Мактелл. Из "Лос-Анджелес таймс". Я насчет снимка, который вы хотите через нас прокатать.

— Фотография жертвы убийства. Некий детектив из полицейского управления Лос-Анджелеса хотел бы, чтобы ее опубликовали, однако его начальство считает, что это вас не заинтересует.

— Что ж, я точно могу кое-что пообещать.

— Мне принести фото?

— Если вам так хочется.

Редакция "Таймс" находилась на Первой улице в одном из тех массивных зданий из серого камня, которыми полон центр города. Оказавшись затянутым в болото трафика, я медленно катил в поисках места, где можно остановиться, и наконец высмотрел кусок асфальта на безумно дорогой переполненной стоянке в пяти кварталах от редакции.

Три охранника патрулировали громадный гулкий вестибюль "Таймс". Они пропустили несколько человек, но остановили меня. Двое выряженных в униформу молодцов старательно изображали, что пристально наблюдают за мной, в то время как третий позвонил в кабинет Джека Мактелла, пролаял в трубку мое имя, отсоединился и приказал мне ждать. Через десять минут из двери лифта появилась молодая, коротко стриженная дама в черном свитере, джинсах и кроссовках. Она осмотрелась, увидела меня и направилась в нашу сторону.

— Вы тот человек со снимком?

На редакционном бейдже я прочитал ее имя - Дженнифер Дафф. Левая бровь женщины была проткнута крошечной стальной спиралькой.

— Это для мистера Мактелла. — Я протянул ей конверт.

Дама взяла его осторожно, словно он был окрашен, зажав между большим и указательным пальцами, повернулась и ушла.

Потом я проторчал на парковке двадцать минут в ожидании, когда служащий стоянки переставит шесть машин и освободит мою "севилью". Пока он суетился, я направил сообщение Майло о том, что фото уже в "Таймс" и теперь все зависит от доброй воли редактора. К этому времени он тоже находился в центре, всего в паре кварталов от меня, и работал в архиве.

На въезде на Сто первую дорогу сгрузились машины, и я поехал по бульвару Олимпик-Вест. Я сделал данный маневр не только для того, чтобы миновать пробку. Эта дорога пролегала мимо офиса Мэри Лу Коппел.

К трем тридцати я добрался до Палм-драйв, свернул налево и неспешно въехал в переулок у офисного здания. "Мерседесы" Гулла и Ларсена были на месте и стояли рядом с несколькими роскошными автомобилями последних моделей. У сломанного автомата для оплаты стоянки был припаркован пикап цвета меди. Белая надпись на его борту гласила: "Чистка ковров и занавесей".

Задние стеоянные двери были открыты и подперты деревянным треугольником. Я припарковался и вылез из машины.

В коридоре пахло, как в прачечной, несвежим бельем. Полиэстер у меня под ногами проминался и слегка чавкал. В дальнем конце зала какой-то мужчина лениво выписывал круги промышленным моющим пылесосом.

Две двери "Черитэбл плэннинг" были открыты. Изнутри доносился металлический гул. Я заглянул.

Другой мужчина, приземистый, коренастый, латиноамериканской наружности, одетый в мятую серую рабочую одежду, водил таким же аппаратом по тонкому голубому покрытию, которым был выстлан пол в "Черитэбл". Ко мне он находился спиной, а гудение заглушало мои шаги.

Направо располагался маленький кабинет. Вертящееся кресло было поднято на поцарапанный стальной стол. В углу находился компьютерный столик на колесиках, на котором примостился "Ай-би-эм". На столе рядом с креслом лежали пять схваченных резинками пачек почтовой корреспонденции.

Я проверил обратные адреса. "Юнайтед уэй", кампания за грамотность, "Фонд "Благодарения", бал пожарных… Я просмотрел все пачки.

Всем были нужны деньги Сонни Коппела.

Остальная часть помещения представляла собой громадную комнату с высокими горизонтальными окнами, прикрытыми дешевыми нейлоновыми занавесками. Комната была пуста, если не считать нескольких раскладных стульев, составленных у стены.

Латиноамериканец машину, медленно, словно ощущая боль, разогнулся, провел рукой по волосам, вытащил из кармана сигарету и прикурил. По-прежнему стоя ко мне спиной.

Он курил, аккуратно стряхивая пепел себе на ладонь.

— Эй!

Мужчина обернулся. Удивление, а не испуг. Он посмотрел на свою сигарету. Поморгал. Пожал плечами.

— Но пермисо?

— Кури, это меня не волнует, — сказал я.

Сдержанная улыбка. Отсутствие припухлости вокруг глаз, отсутствие дурацких татуировок.

— Устед но эс эль патрон? Вы не босс?

— Нет. Во всяком случае, не сегодня.

— О'кей. — Он рассмеялся и затянулся сигаретой. — Может быть, завтра.

— Я хотел бы арендовать это помещение.

Ничего не выражающий взгляд.

Я указал на мокрый ковер.

— Хорошая работа.

— Спасибо.

Я ушел, раздумывая, что же он там смыл.

Сонни Коппел, похоже, не соврал про "Черитэбл плэннинг". Но может быть, это полуправда? Разновидность стратегической обороны?

Так или иначе, все эти квадратные метры оставлены пустыми.

Если Майло был прав и Гэвин околачивался здесь, шпионил, записывал номера машин, что же парню удалось увидеть?

Пустая комната. Пара дюжин раскладных стульев.

Что еще нужно для групповой терапии?

Сеансы уже начались?

Что здесь происходит?

Я отъехал на один квартал, свернул на обочину и опять задумался о Гэвине Куике.

С травмированным мозгом он все же смог удержать при себе свои тайны.

Или же не смог? Возможно, он доверился отцу и именно поэтому Джерри Куик убрал его комнату?

И еще — упрятав жену к сестре, Куик куда-то уехал. Обычный бизнес, или он пустился в бега, потому что знает?

Эйлин Пэкстон сказала, что Джерри нанимает шлюх в качестве секретарш. У секретарши, с которой я познакомился, была увеличенная грудь и слишком длинные для печатания на компьютере ногти.

Вел ли Джерри какую-то тайную жизнь?

Гэвина убили вместе с белокурой девушкой, на которую никто не потрудился подать в розыск. Я все время задавался вопросом, не профессионалка ли она. Джерри и Гэвин — оба были сексуально озабоченными.

Может, действительно блондинка была подарком отца сыну?

Энджи Пол, посмотрев на фото, заявила, что не знает ее. Майло заметил, что она при этом моргнула. Потому что на снимке был труп?

Блондинка.

Тип, который нравился Гэвину. Двумя милями севернее, в престижном районе, жила некая белокурая девушка, знавшая Гэвина до аварии. Девушка, с которой мы еще не беседовали. В последний раз, когда я следил за Кайлой Бартелл, она поехала на полуденный сеанс в парикмахерскую. Это значит, что она не ограничена рабочим временем с девяти до пяти.

Богатая девочка с массой свободного времени? Быть может, она уделит мне малую толику.

Особняк Бартеллов, безжизненный как морг, укрывался за белой металлической оградой. На подъездной дорожке стоял белый "бентли-мулсанн", но не было никаких признаков присутствия красного "Чероки" Кайлы.

Я поехал на Сансет. Машины со свистом проносились по обе стороны разделительной линии, и я ждал "окна", чтобы повернуть направо и встать на разворот. Это заняло некоторое время. Как раз в тот момент, когда я вывернул на бульвар, в боковом зеркале мелькнуло что-то красное.

Возможно, показалось. Но я все равно поехал назад к Камден.

***

Джип стоял перед особняком.

Я проехал шесть домов и припарковался, решив подождать примерно полчаса.

Через восемнадцать минут Кайла, одетая во все белое, но с большой черной сумкой вышла из дома, села в красный внедорожник, подождала, когда откроются ворота, и пронеслась мимо меня.

Точно тот же маршрут, что и в прошлый раз. На запад по Санта-Монике к Кэнон-драйв. Опять понежиться в "Умберто"?

Но на этот раз она миновала салон и проехала еще два квартала к магазину "Райт-Эйд фармаси".

Сначала прическа, теперь косметика? Но разве такие девушки покупают косметику не в бутиках?

Пять минут наблюдения за ней, и на свой вопрос я получил ответ, который оказался для меня неожиданным.

Кайла прошла прямо к лаку для ногтей. Я стоял в конце прохода, когда она изучала полку с выставленными на ней маленькими бутылочками. Ее белый наряд состоял из короткой тенниски, демонстрировавшей загорелый живот, штанов из страусовой кожи и открытых белых сандалий на оранжевой пластиковой подошве. Ее длинные волосы были заправлены под белую джинсовую кепку, которую девушка носила козырьком назад. В ушах покачивались большие серьги из белой пластмассы. Она пару раз переступила ногами — похоже, собиралась с мыслями, глядя на лак.

Наконец Кайла выбрала флакончик и бросила его в корзинку для покупок. Затем — так быстро, что я едва успел это заметить, — еще два флакончика скользнули в ее большую черную сумку, вышитую розами.

Не очень-то подходит к белым тряпкам. Правда, вещь такого размера всегда может пригодиться.

Она пошла по проходу к стойке с тушью для глаз. Одна трубочка в корзину, две в сумку. Нахально, даже не огляделась украдкой. Магазин был тихим, плохо оборудованным. Если камеры наблюдения и имелись, я не мог их рассмотреть.

Я попятился назад, притворившись, что выбираю полоскание для рта, перебрался в следующий проход, медленно двинулся назад, не поднимая головы.

Теперь она занялась помадой. Та же операция.

Кайла походила по магазину минут десять, концентрируясь на мелких предметах. Нитки для зубов, жидкость для контактных линз, аспирин, конфеты. Присваивая в двойном размере все то, что она клала в корзину.

Я купил упаковку из десяти пачек резинки и встал позади нее, когда она рассчитывалась.

Кайла с довольным видом направилась к своему "Чероки", помахивая сумкой и вихляя маленьким, туго обтянутым задом.

Мне удалось первым оказаться у внедорожника. Я скользнул из-за передка и перехватил ее черную сумку.

— Какого!.. — возмутилась было она и тут узнала меня: — Коп! — Девица чуть не подавилась этим словом.

Время было неподходящим для того, чтобы озвучить свою настоящую профессию.

— У вас небольшая проблема, Кайла.

Серо-зеленые глаза округлились. Блестящие губы приоткрылись, когда она анализировала ситуацию. Какая симпатичная девушка, даже несмотря на крючковатый нос, и какие пустые глаза.

— Я занималась исследованием. Для курсовой, — сказала она.

— Какова же тема?

— Вы знаете. — Кайла подалась в сторону, качнула бедром, попыталась улыбнуться.

— Где вы учитесь?

— В колледже Санта-Моники.

— Когда?

— Что вы имеете в виду?

— Ведь сейчас конец июня. Занятия закончились.

— А может, у меня летняя сессия.

— Правда?

Молчание.

— Какая у вас специализация?

Она посмотрела под ноги, подняла голову, попробовала посмотреть мне прямо в глаза.

— Дизайн… э-э… и психология.

— Психология.' значит, вы знаете, как это называется.

— Что?

Я взял у нее сумку, вытащил оттуда жидкость для контактных линз, несколько упаковок тайленола в целлофане и блеск для губ "Страстный персик".

— Вот это, Кайла.

Она ткнула пальцем в тайленол.

— У меня бывают головные боли.

— Одну, и очень сильную, вы уже заполучили.

Ее взгляд заметался по парковке.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня увидел.

— Это наименьшая из ваших проблем.

— Ну пожалуйста!..

— Нам нужно поговорить, Кайла.

— Ну пожалуйста, — повторила она. Выгнула спину. Сняла кепку, тряхнула головой, волосы рассыпались золотистым дождем. Почти прошептала: — Я все урегулирую.

— Каким образом?

По ее лицу медленно растеклась улыбка:

— Я отсосу у тебя. Так у тебя еще никогда не отсасывали.

Я взял у нее ключи от машины, усадил ее за руль джипа и приказал не двигаться, пока сам влезал на пассажирское место.

Она нахлобучила кепку назад. Неаккуратно, из-под нее вылезали золотые пряди.

— Пожалуйста, — в очередной раз сказала она, смотря в ветровое стекло. Ее коротенькая рубашка задралась наверх. Учащенное дыхание заставляло ритмично двигаться плоский живот.

Я немного подержал паузу. Машины отъезжали и подъезжали на стоянку перед "Райт-Эйд". Затемненные окна создавали интимную обстановку.

Интересно, заплачет?

Она надула губы:

— Не понимаю, почему просто не разрешить мне сделать это… Я доставлю вам настоящее удовольствие и верну вещи. О'кей?

Сонни Коппел считал вещи обузой.

— Вот что мы сделаем, — сказал я. — Вы вернете все вещи и пообещаете больше никогда так не делать, но сначала расскажете о Гэвине Куике. Если будете искренни и откровенны, то будем считать дело улаженным.

Она быстро повернулась и вытаращилась на меня. Ее крючковатый нос был припудрен. Под слоем пудры я разглядел мелкие веснушки. Взгляд серо-зеленых глаз стал расчетливым.

— И все?

— И все.

Она рассмеялась:

— Класс! На самом деле мне не очень-то хотелось заниматься с вами сексом.

— Это то, что любил делать Гэвин?

— Трах-трах и отвалился, вот что любил Гэвин. Даже для молодого парня он кончал быстро. Даже когда дважды подряд. Я имею в виду, что они все так начинают, но их можно натренировать. Только не Гэвина. Двадцатисекундный мужчина. Поэтому я прекратила все это.

— Прекратили заниматься с ним сексом?

— Это никогда не было сексом. Вот в чем дело.

— А что это было?

— Это… как игра в баскетбол. Он делает рывок, забрасывает мяч, выигрывает всухую, ты идешь за кофе.

— Поэтому вы и порвали с ним?

— Мы не порывали, потому что мы просто сходились, понимаете?

— Как вы с ним познакомились?

— Мы вместе ходили в школу. Потом он пошел в колледж, чтобы хоть чем-то заняться, а я решила учиться дизайну. В колледже Санта-Моники лучше, чем в некоторых университетах, вы знаете.

— Там сильная дизайнерская школа?

— Да. Можно заниматься этим и больше ничем не забивать голову.

— И психологией тоже?

Она усмехнулась:

— Вы поймали меня. Опять. Про исследование для курсовой… это вышло неубедительно, а?

— В высшей степени.

— Ага, надо было придумать что-нибудь получше. Как вы поймали меня? Я имею в виду, в магазине?

— Вы особо не таились.

— Меня еще ни разу не ловили.

— Давно занимаетесь этим?

Она было начала отвечать, но прикусила язык.

— Кайла?

— Я думала, что вы не станете докучать мне этой ерундой, если я все расскажу о Гэвине.

— Вы сами начали.

— А-а. Что ж, значит, я разболталась. Будем держаться Гэвина. — Она рассмеялась. Замолчала и прижала палец к губам. Шлепнула себя по руке. — Плохая Кайла. Я не должна была делать этого.

— Чего делать?

— Смеяться над ним, ведь он убит, и все такое.

— Есть подозрения, кто его убил?

— Не-а.

— С ним была найдена девушка. Блондинка, примерно ваших габаритов…

— Замухрышка!

— Вы с ней знакомы?

— Я ее видела. Он как бы представил ее мне. Как бы. Моя подружка Элли заявила, что она похожа на меня. А я ей в ответ — могу, мол, оплатить тебе глазную клинику в Лос-Анджелесе. А Элли: "Похожа не как близнец. Она напоминает тебя после бурной ночи". — Кайла покачала головой. — Нисколько не похожа, та штучка была просто жижей из мусорного бака. Но потом я подумала, что, может, Гэвин после травмы головы и все такое клюнул на нее, решив, что она на самом деле похожа на меня. Поскольку меня он иметь не мог, то она была как бы эрзацем, понимаете?

— Когда Гэвин вам ее представил?

— После того, как я ему сказала, что больше с ним трахаться не собираюсь.

— После аварии?

— Много после. Это было… пару месяцев назад. Я уж решила, что Гэвин прекратил преследовать меня, поскольку какое-то время от него не было ни слуху ни духу, но потом он снова стал звонить. Я ожидала, что Гэвин как бы сдастся и станет просить, понимаете? Потому что он заявлял, что на самом деле в меня влюблен. Но он просто звонил и звал пойти с ним куда-нибудь. Вот вам и доказательство, что Гэвин лгал, на самом деле он не был влюблен в меня. Правильно?

— Нетипично для Гэвина.

— Что вы имеете в виду?

— Так легко сдаться. Я слышал, что он мог быть довольно настойчивым.

— Ну, он сначала мне звонил как бы по двадцать раз на дню. Заходил, не отставал от моего отца. — Едва заметная улыбка. — Потом он бросил это дело.

Потому что занялся преследованием Бет Галлегос.

— А куда Гэвин вас звал?

— Он хотел поехать куда-нибудь, остановиться в укромном месте и засунуть своего петушка мне в рот. Мне было его жаль, и однажды я ему уступила. Но больше никогда.

— Больше никакого скоростного секса, — кивнул я.

— Вы заставляете мои слова звучать вульгарно. — Она собрала болтающиеся пряди и попыталась запихнуть их под кепку — безуспешно. Тогда она стащила кепку с головы и принялась ее мять. — Вам следует извиниться.

— За что?

— За то, что сочли меня вульгарной особой и потаскушкой.

— Ничего подобного. Вы сказали, что вам было жаль Гэвина…

— Именно. Я была добра. После аварии он стал каким-то… не хочу сказать, заторможенным, потому что это звучит так вульгарно, но на самом деле так и было. Так вот, мне было его жаль и хотелось как-то помочь.

— Значит, Гэвин стал туго соображать?

— Как бы. Прежде он мог быть противным, но он был сообразительным. А теперь… он был… — Она языком потрогала щеку изнутри. — Как бы задумчивым.

— В тот раз, когда вы поехали с ним…

— Это было лишь однажды. Я его пожалела.

— Где вы припарковались?

— Вверх по Малхолланд… — Ее губы застыли, сложившись в маленькое "о". — Это ведь там… о Боже мой!

— Это было у вас с Гэвином постоянное место? В прежние дни? — — Когда-то да. — Она заплакала. — Это могла быть я. — — Расскажите мне о блондинке.

Она вытерла глаза, улыбнулась:

— Чересчур вытравлена, видны корни.

— Где вы познакомились с ней?

— Я вовсе и не знакомилась с ней, на самом деле мы как бы столкнулись. Мы с Элли пошли в кино, а позднее пошли к Кейт Мантолини на овощное ассорти. Иногда туда ходит Джерри Сейнфилд. — Ее глаза скосились в боковое окно, поменяли направление и остановились на знаке парковки. — Надеюсь, я не превышу разрешенное время.

— Вы с Элли пошли к Кейт Мантолини…

— Ага. Мы как бы углубились в вегетарианскую еду, и тут входит Гэвин с этой замухрышкой. Блузка из бутика "Одежда-за-бесценок" и юбка по самое не хочу. — Ее взгляд передвинулся на сандалии. — Правда, на ней были классные туфли. Черные, с открытой пяткой. Прямо "Наоми Кемпбелл".

— "Джимми Чу".

— Откуда вы знаете?

— Они были на ней в ночь убийства.

— Это были классные туфли. Я подумала, что она их своровала в магазине. — Кайла хихикнула. — Шучу!

— Итак, Гэвин вошел с ней…

— И притворился, что не заметил меня, ну а я притворилась, что не заметила его. Потом ему пришлось пройти мимо нас, чтобы добраться до своего столика, и он сделал вид, что внезапно увидел меня и как бы удивился типа "а, это ты. Кайла!".

— Что сделали вы?

— Я подождала, когда он подойдет к самому столику, в смысле прямо к столику, чтобы как бы нельзя было не обратить на него внимания.

— Потом что?

— Потом я сказала: "Привет, Гэв", — а замухрышка подходит и типа "ты кто?". Как бы по-дружески. Но не тут-то было. А замухрышка стоит себе в своих "Джимми" будто звезда всемирного масштаба! Ну прямо голливудский сценарий или вроде того.

— Вы не помните ее имени?

— Не-а.

— Попытайтесь.

— Я как бы и не слушала.

— Попытайтесь вспомнить.

— Это важно?

— Важно.

— Почему?

— Потому что она мертва.

— Гм-м. — Кайла приподняла верхнюю губу указательным пальцем, отпустила ее так, что она слегка хлопнула по зубам. Повторила это несколько раз, издавая едва слышные хлюпающие звуки. Смяла кепку и стала смотреть, как мягкая материя подрагивает словно амеба, восстанавливая свою форму.

— Кайла?

— Я думаю. Мне кажется, Крис. Или Криста. Что-то вроде Крис-си.

— А фамилия?

— Нет. Точно нет. Гэвин ни разу не упомянул фамилии. Это не было похоже на официальное представление. Гэвин держался типа "Ты мне не нужна, смотри, чего я отхватил".

— Он это сказал?

— Нет, но это же было видно. Позже он подошел и рассказал, какая она клевая.

— Позже — это когда?

— Когда замухрышка отправилась в туалет и оставила Гэвина в одиночестве. Она там пробыла долго — я думаю, наркотики… Она выглядела как наркоманка. Худющая. Никак не похожа на меня. Но Гэвин… — Она скосила глаза и постучала по лбу.

— Она оставила Гэвина в одиночестве, и он подошел к вашему столику…

— Ага, а Элли типа: "Кто твоя новая ле-еди, Гэв?" А Гэвин типа: "Криста"… Мне кажется, что имя было Криста, что-то вроде этого, может, Кристал. А Элли типа: "Ничего из себя, Гэв". Но она так не думала, просто издевалась, понимаете? А я не проронила ни слова, я занималась своим шпинатом, приготовленным на пару, который был самой клевой частью овощного ассорти. Потом Гэвин как-то болезненно улыбается, отодвигается от Элли, наклоняется и шепчет мне на ухо: "Она проделывает все это, Кайла. Бесконечно". А я типа: "Скорее бесконечно скучно и бесконечно примитивно". Правда, я только подумала это, не сказала вслух. потому что Гэвин был ненормальным и это было бы то же самое, что издеваться над тормозом. Но еще и потому, что в этот момент он пошел назад к своему столику. Ему как бы было все равно, что я скажу.

— Что еще вы можете рассказать о Кристе?

— Может быть, ее звали Кристал. Думаю, скорее Кристал.

— Она так и не сказала вам ни слова?

— Нет, а вот Гэвин наговорил. На самом деле он сказал больше, чем я только что рассказала вам.

Я подождал продолжения.

— Это было вульгарно, я даже не хочу вспоминать.

— Это важно, Кайла.

Она вздохнула:

— О'кей, о'кей. Когда он наклонился и зашептал мне на ухо о том, какая великолепная она, он еще сказал: "Она танцовщица, Кайла. Она умеет выделывать разные движения". Типа я не умею. Вы же знаете, что это на самом деле означает, правильно?

— Что?

— Да ладно вам! Танцовщица означает стриптизерка. Все они называют себя танцовщицами. Она — протухший маргарин на рогалике.

— Вы знакомы с кем-нибудь из стриптизерш?

— Я? Никогда. Но в ней было что-то… в том, как она стояла… как она… Она как бы рассматривала мое тело, это прекраснейшее тело. Я обожаю свое тело. Но я не разденусь за салат из зеленых овощей! Когда дело касается отношений с парнями, то если хочешь, чтобы они тебя уважали, придержи что-нибудь.

— Что вы можете рассказать о семье Гэвина?

— Типа о родителях?

— Да.

— Его мать больна на голову, а отец — блудливый пес. Видимо, у Гэвина это наследственное.

— Старик подкатывался к вам?

— Нет. Никогда. Просто много разговоров.

— О чем?

— О тех, кто спит с кем попало.

— Джером Куик спал с кем попало?

— Так говорил Гэвин.

— Он рассказывал вам?

— Он как бы хвастался. Типа мой отец — племенной жеребец, и я тоже.

— Это после аварии?

— Нет. До. Когда Гэвин еще разговаривал как нормальный человек.

— Вы сказали, что его мать больна на голову.

— Это все знают. Она никогда не приходила в школу на собрания, ее не увидишь даже на собственном заднем дворе, она все время в спальне. Пьет и спит. Отец Гэва хоть на собрания ходил.

— Гэвин был ближе к нему?

Она вытаращилась на меня, словно я задал вопрос на иностранном языке.

— Гэвин когда-нибудь рассказывал вам о своих жизненных планах?

— Типа кем он хотел стать?

— Да.

— До аварии он хотел стать богатым бизнесменом. После он поговаривал о том, чтобы писать.

— Писать что?

— Он не говорил, что именно.

— Гэвин никогда не говорил вам, что кого-то в чем-то подозревает?

— Типа шпионские страсти?

— Типа.

— Нет. Можно, я пойду. Ну пожа-а-а-луйста? Я должна встретиться с Элли в "Иль форнайо", к тому же мне не хочется выходить за парковочные лимиты. Еще платить за какую-то парковку.

— Как и за косметику.

— Эй! Я думала, с этим покончено.

— Что еще можете рассказать про Гэвина?

— Ничего. Он ушел из моей жизни, связался с замухрышками… Думаете, из-за этого его убили? Он связался с плохими людьми?

— Возможно.

— Вот так, — сказала она. — За добро воздается.