Грейс сидела за письменным столом и размышляла о поступках Эндрю, которые Хенке считала подозрительными. Хотя все это можно истолковать совсем иначе: он отправился в рискованное путешествие – в поисках искупления – и пытался обезопасить себя.
А если учесть визитную карточку в туфле, то не только себя, но и Грейс?
Другой причины она придумать не могла.
Мой герой?
Врач почувствовала тупую боль в глазах. Все суставы в ее теле как будто утратили гибкость. Внезапно ей захотелось сбежать – из кабинета, из города. От своих мыслей. От всего.
Может, попробовать Большой остров, снова? Или джунгли Коста-Рики – тоже интересно…
Заперев двери, Блейдс поспешила в гараж и села в «Астон Мартин». Она поедет по бульвару Сансет в Малибу, немного удлинив маршрут, чтобы развеяться.
Машина вела себя с ней, как опытный любовник, проходя повороты на слишком большой скорости. Сохранять контроль на грани своих возможностей – лучшего отвлечения и придумать нельзя. Добравшись до побережья, Грейс почувствовала, что возвращается в норму.
И не сразу – только когда проезжала Лас-Тунас-Бич – заметила, что ее преследуют.
* * *
Обычно Грейс старалась быть внимательной, когда ехала одна. Но не сегодня.
Серьезный прокол?
Или ей просто кажется? Пара подпрыгивающих фар – у машины проблемы с подвеской – болтались сзади последние несколько миль.
Блейдс посмотрела в зеркало заднего вида. Фары были на месте – две мерцающие янтарные луны.
Затем они потускнели – между ними вклинилась машина, а потом еще одна.
Просто совпадение? Или доктор только что наблюдала прием, которому обучала ее Шошана Ярослав, – скрытое преследование? Если преследователь хотел остаться незамеченным, то добился прямо противоположного – теперь Грейс все время наблюдала за ним.
Она ускорилась, и машина с подпрыгивающими фарами тоже поехала быстрее. А потом отстала. Второй раз за пять миль. Слишком много суеты, учитывая редкий ночной трафик на прибрежном шоссе.
Блейдс вспомнила приземистый седан, который заметила в тот вечер, когда к ней приходил Эндрю. При его приближении у нее сработал внутренний сигнал тревоги, но машина развернулась и уехала прочь. Если ее действительно преследуют, то охота, наверное, началась после того, как она покинула Западный Голливуд.
Может, это та же машина? Единственное, что могла сказать Грейс, – расстояние между фарами у этой такое же.
Психотерапевт переместилась на крайнюю правую полосу.
Через девяносто секунд автомобиль с подпрыгивающими фарами последовал ее примеру, и теперь между ними не было других машин.
Явно не малолитражка и не грузовик, так что возможно… Грейс резко сбросила скорость, застав преследователя врасплох, и сумела рассмотреть его.
Седан. Приземистый? Возможно.
Первый раз она увидела его стоящим недалеко от ее офиса, когда прошло уже много времени после ухода Эндрю. В ту же ночь того зарезали, бросив его безжизненное тело в холодном, темном месте.
По времени не сходится. Так что, возможно, она просто позволила себе увлечься… Или их было двое.
Один занимался Тонером, а другой уничтожал оставленные им следы.
Если за ним следили и довели до ее офиса – причину этого будет выяснить непросто, – то увидели на двери табличку с ее именем. Маленькую, бронзовую, незаметную… Значит, разговор с психотерапевтом – смертный грех? Сначала наказали Эндрю, а теперь решили позаботиться о Грейс?
Седан полз за ней, а когда она увеличила скорость, преследователь не стал ее догонять. Было слишком темно, и она не могла различить ни марку, ни модель… А теперь он еще и пропустил вперед один маленький автомобиль.
Врач снова сменила полосу.
На этот раз седан выдержал паузу, а потом пристроился за ней, гораздо ближе, чем прежде. Грейс сбросила скорость, заставив его нажать на тормоз. Седан замедлился и пропустил вперед пикап.
Блейдс подозревала, что пикап тоже принадлежит ее преследователям.
Она не могла позволить страху взять верх и поэтому изо всех сил старалась разбудить в себе злость. Нужно заставить этих ублюдков понервничать… Приближался Ла-Коста-Бич, и пора было что-то придумывать.
О возвращении домой не могло быть и речи. Как только она войдет в дверь, то станет такой же уязвимой, как мишень в тире. Но съехать с прибрежного шоссе можно только на темные, извилистые дороги, ведущие в каньон и заканчивающиеся тупиком…
Единственный вариант – продолжать движение. Но это временное решение, потому что, когда она минует Колони и невысокие холмы перед Университетом Пеппердайна, поток машин станет совсем редким, фонари исчезнут, и ее будет легко столкнуть с дороги.
Пистолет, выглядывающий из окна…
А может, она ошибается. Грейс надеялась на это, но, когда седан вновь приблизился и ей пришлось превысить разрешенную скорость, надежда умерла.
Сомнений уже не осталось.
Почему она потеряла бдительность? Блейдс пыталась проанализировать это – но не для того, чтобы выругать себя, а чтобы больше не делать глупостей.
Ответ очевиден: состояние, которое британцы называют нервно-психическим истощением. Моторные нейроны в ее мозгу были заняты Эндрю. И думала она только об Эндрю. На это расходовалось столько психической энергии, что нервные цепи оказались перегруженными, и она забыла о первой заповеди Шошаны Ярослав: Какой бы крутой и эмансипированной ты себя ни считала, ты женщина и, следовательно, уязвима. Поэтому всегда следи за окружающей обстановкой.
Вторая заповедь звучала так: Делай все возможное. Разве что ты веришь в реинкарнацию и тебя привлекает мысль возродиться в виде жука.
В восьми остальных не было нужды.
Слегка сместившись вправо, чтобы лучше видеть крайний ряд, Грейс увидела, что он пуст. После этого она резко нажала на газ, за несколько секунд увеличив скорость до восьмидесяти, а потом до девяноста и ста миль в час. Пикап, машина с подпрыгивающими фарами и все остальные остались далеко позади.
Даже на этой скорости число оборотов двигателя почти не увеличилось. Столбы за окном мелькали, словно полосы на занавеске. Двенадцать цилиндров довольно гудели – наконец-то ты дала мне размяться! – и Грейс улыбнулась. Такая скорость казалась естественной, и кроме того, она ездила по этой дороге с закрытыми – в буквальном смысле – глазами и знала все ямки, ухабы и повороты. А если ее остановит дорожный патруль, то тем лучше: она изобразит покорность, будет внимательно слушать дурацкую лекцию полицейского, украдкой наблюдая, как мимо проезжает машина с прыгающими фарами.
Блейдс промчалась мимо Ла-Коста-Бич, где в окне на долю секунды промелькнул ее дом, и уже приближалась к пирсу Малибу и пляжу для серфинга, а полиция все не появлялась.
Теперь в зеркале заднего вида были видны только одни фары – совсем близко, метрах в тридцати. Блейдс они уже казались похожими не на луну, а на глаза. Пристальные, оранжевые глаза.
* * *
Она снизила скорость до семидесяти, и фары преследовавшего ее автомобиля подпрыгнули, указывая на то, что его водитель тоже резко затормозил. Снова ускорившись до восьмидесяти миль в час, Грейс воспользовалась резвостью «Астон Мартин», вспомнив трюк, который Шошана показала ей в тот утомительный день на треке Лагуна Сека в Монтерее. Тогда ее наставница объяснила, что управляемость теряют не машины, а водители.
Старайся использовать тормоза только при крайней необходимости, потому что при торможении и ускорении машина начинает раскачиваться, словно колыбель, а на больших скоростях это грозит серьезной потерей сцепления с дорогой, и если без торможения не обойтись, оно должно быть коротким, на вершине дуги, а потом ускоряйся.
Тогда это казалось забавным. Теперь пригодилось. Грейс мчалась мимо пляжей западной части Малибу, все еще надеясь на копов, но довольная тем, что прыгающие фары исчезли.
Затем она выехала на прямой участок вдоль забора общественного пляжа в Зуме, и фары вдруг появились снова.
Преследователь догонял, он мчался прямо на нее.
Психотерапевт резко свернула на обочину, морщась от громкого скрежета и надеясь, что днище «Астон Мартин» не пострадало.
Сбросив газ, она выключила фары и убрала ногу с тормоза, чтобы погасить стоп-сигналы, надеясь, что ручной тормоз удержит фыркающего железного зверя. Темная ночь, черная машина – Грейс была уверена, что стала незаметной.
Ее автомобиль вздрагивал, но оставался на месте, и женщина приготовилась увидеть проезжающий мимо седан.
Но этого не случилось. Что ее выдало – блик на отполированной поверхности, хромированные диски колес или светящееся окно?
Хотя это не имело значения. Важен был только результат: преследователь быстро приближался, направляясь прямо к ней.
Отпустив ручной тормоз, Блейдс смотрела в зеркало заднего вида и дожидалась подходящего момента, а затем резко вывернула руль и развернула «Астон Мартин», так что взвизгнули шины, и ее занесло.
Машина быстро выровнялась, но едва доктор успела пересечь разделительную линию и выехать на противоположную сторону шоссе, как с севера надвинулась массивная тень.
Грейс набрала скорость, освобождая путь полуприцепу, который с ревом промчался мимо нее, отчаянно сигналя.
Автопоезд, и если верить веселой надписи на его боку – доставка продуктов в рестораны. У психотерапевта было меньше секунды, чтобы прочесть все это, но она как-то справилась.
Кроме того, ей удалось получше рассмотреть подпрыгивающую машину: темный, скорее всего, серый приземистый седан, возможно, «Крайслер 300».
Его колеса буксовали на обочине в попытке высвободить застрявший бампер. Было слишком темно, чтобы рассмотреть номерной знак.
Тонированные стекла.
Стандартные колеса.
Седан не сдвинулся с места. Колеса перестали вращаться. Из машины вышел мужчина – массивный, широкий.
Рука его стискивала что-то на поясе.
Грейс умчалась прочь.
* * *
Не превышая разрешенной скорости, она быстро доехала до Кэнэн-Дам-роуд и свернула с шоссе. Дорога привела ее в горы, а потом в Вэлли, где она повернула на восток, на шоссе 101. Даже в этот час автострада не была пустой – не слишком плотный, но непрерывный поток и, конечно, стражи порядка в виде черно-белой машины калифорнийского дорожного патруля на разделительной полосе, собирающего деньги с налогоплательщиков. Где, черт возьми, они были, когда Блейдс в них нуждалась?
Проехав несколько миль, она заметила еще одну патрульную машину, притаившуюся в темноте на северной обочине.
Попробуй теперь достать меня, парень из седана.
Грейс пересекла Вэлли, не съезжая с шоссе 101, которое перешло в шоссе 134. Потом миновала Бербанк и выехала на Сентрал-авеню в Глендейле, поскольку никому в голову не пришло бы искать ее в этом спальном пригороде Лос-Анджелеса. Через несколько секунд она увидела высокое здание, украшенное лепниной и зеленым стеклом, – новое здание отеля «Эмбасси Сьютс». Оставив машину на подземной стоянке, Грейс поднялась в фойе отеля, подошла к суровой женщине за стойкой портье и сняла номер.
Две комнаты. Отель оправдывал свое название – площадь номера была больше, чем дом Блейдс на пляже. Милое стерильное убежище: приятный запах химически очищенного воздуха, проспект, хвастающийся высокоскоростным доступом в Интернет, плоский жидкокристаллический телевизор и «завтраки в нашем роскошном атриуме на открытом воздухе».
Врач поставила на зарядку свой ноутбук, разделась и забралась под одеяло.
Спала она крепко.
* * *
Проснувшись в шесть утра, бодрая, но не голодная, она воспользовалась высокоскоростным доступом в Интернет, чтобы найти круглосуточную аптеку – в миле с небольшим от отеля, на Глендейл-авеню. Энергичная прогулка была полезна по разным причинам, и Грейс шла быстрым шагом, внимательно следя за окружающей обстановкой, хотя и не чувствовала угрозы. Купив все необходимое, она другой дорогой вернулась в отель и поднялась к себе в номер.
В девять часов хорошенькая женщина с густым загаром, мальчишеской стрижкой темно-каштановых волос и слегка избыточным макияжем вошла в роскошный открытый атриум и попросила проводить ее к угловому столику, откуда открывался вид на всю обеденную залу.
Устроившись, она прочла две газеты и плотно позавтракала.
Единственным, что отвлекало ее во время самостоятельной стрижки и окраски волос, были мысли о том, как Эндрю красил свои густые волосы.
Снова они оказались связаны.
И еще кое-что: когда Блейдс представляла его с более светлыми волосами, что-то шевельнулось в ее памяти. Как будто она его уже видела. Хотя, разумеется, это было не так.
Цель Эндрю – из-за чего и заварилась вся эта каша – заключалась в том, чтобы найти незнакомку, которая его не осудит.