Прижимая к подбородку компресс, я поднялся по лестнице. Стейси сидела на кровати у себя в комнате. Ее голос прозвучал едва слышно.
— Я устала. Пожалуйста, не заставляйте меня говорить.
Посидев с ней немного, я вернулся на кухню. Там Джо Сейфер разговаривал по телефону, облокотившись на стол рядом со сверкающей черной кофеваркой из Германии. Отыскав в одном из холодильников банку растворимого кофе, я насыпал себе дозу, которой хватило бы на шесть чашек. Усевшись в углу, я под звуки монотонного голоса адвоката стал размышлять о том, что значит вина и покаяние для Эрика. Сейфер, не переставая говорить, вышел в коридор. Я допил кофе в одиночестве. Через некоторое время раздался звонок в дверь, и Сейфер вернулся на кухню в сопровождении рослого широкоплечего молодого парня со светлыми вьющимися волосами, держащего в руке чемоданчик.
— Это Байрон. Он останется здесь на ночь.
Подмигнув, Байрон занялся изучением кухонной техники. На нем были синяя клетчатая рубашка, брюки цвета хаки и штиблеты. Вместо глаз у него были узкие щелочки, а мышцы лица казались парализованными. Когда мы обменялись рукопожатием, мне показалось, что рука Байрона вырезана из куска кости. Сейфер ушел наверх. Воцарилось молчание.
Из гостиной не доносилось ни звука. Во всем доме царила зловещая тишина. Наконец на втором этаже послышались шаги, и через минуту Стейси вошла на кухню в сопровождении адвоката. В руках Сейфер держал небольшую пеструю сумку.
Я проводил их на улицу. Сейфер помог девушке сесть в свой «Кадиллак». Байрон остался стоять в дверях.
— Кто он такой? — спросил я.
— Скажем так: мой помощник. Кажется, Ричард и Эрик угомонились, но лишняя осторожность не помешает.
— Джо, вы были старшим в семье?
— Да, старшим из семи детей. А что?
— Вам нравится обо всех заботиться.
Он устало улыбнулся.
— Не надейтесь, что я заплачу за этот небольшой психологический анализ.
Я провожал взглядом красные огоньки «Кадиллака» до тех пор, пока они не растаяли в темноте. Полицейская машина, караулившая у соседнего дома, не тронулась с места. Сырой воздух был насыщен запахом гниющих водорослей. У меня болела скула, одежда промокла насквозь от пота. Я медленно побрел к «Севилю». Вместо того чтобы развернуться и поехать на юг, двинулся на север и остановился только тогда, когда нашел то, что искал.
Седьмой дом выше в гору. Большой особняк в стиле Тюдоров, обнесенный кирпичной стеной, увитой виноградом, с чугунными воротами. Опознавательный знак: белый «Лексус» Джуди, виднеющийся за решеткой. Еще одно свидетельство тщеславия: наклейка «ЭЕС».
«Это едет судья». Впервые я увидел эту наклейку, провожая Джуди из здания суда на автостоянку. Нам с ней довольно часто приходилось работать вместе.
Наверное, теперь этому придет конец.
Я остановился перед ее домом, ища взглядом... что именно?
В двух окнах через шторы пробивался свет. На втором этаже в среднем окне что-то мелькнуло. Смазанный силуэт, застывший на мгновение и тотчас же скрывшийся из виду. Я успел различить, что это был человек, — но и только.
Разворачиваясь в три приема, я направил свет фар сквозь решетку ворот и задержался на мгновение, теша себя глупой надеждой, что кто-нибудь обратит на это внимание и выглянет на улицу. Разумеется, этого не произошло, и я направился назад к бульвару Сансет. Проезжая мимо полицейской машины, я заметил в салоне какое-то движение, но серый седан остался стоять у обочины.
Я поехал на восток, пытаясь ни о чем не думать. Заглянув по дороге в круглосуточную аптеку на Брентвуд, я купил самое сильное обезболивающее, какое только смог найти.
В пятницу я проснулся раньше Робин, как только первые лучи солнца пробились сквозь занавески. Подбородок тупо ныл, но опухоль оказалась не такой уж страшной. Забравшись с головой под одеяло, я притворился, что сплю, и дождался, пока Робин встала, приняла душ и ушла. Мне не хотелось ничего объяснять, хотя, конечно, рано или поздно сделать это придется.
Я позвонил Сейферу на работу.
— Доброе утро, доктор Делавэр. Как боевая рана?
— Заживает. А как Стейси?
— Спала как убитая. Мне пришлось ее будить, чтобы она успела в школу вовремя. Замечательная девочка. Она даже попыталась приготовить завтрак для нас с женой. Надеюсь, семья не убьет ее морально.
Вспомнив слова Стейси о том, что ей нужно найти себя, я подумал, хватит ли у нее на это сил.
— В первую очередь ее нужно разлучить с семьей, — сказал я вслух. — Дать ей возможность самоопределиться в жизни. Ричард хочет, чтобы она поступила в Стэндфорд, потому что он сам и Джоанна учились там. Стейси следует идти куда угодно, только не в Стэндфорд.
— Эрик тоже учится в Стэндфорде, — заметил Сейфер.
— Именно.
— А его не разлучили с семьей?
— Не знаю, — сказал я. — Мне слишком мало известно о нем, так что я не хочу строить предположения. — Ия не хочу знать, сидел ли он у изголовья кровати в дешевом мотеле, втыкая иглу в вену матери. — Если вы можете повлиять на Ричарда, попробуйте уговорить его разрешить Стейси сделать выбор самостоятельно.
— Разумно, — сказал Сейфер, но мысли его были заняты чем-то другим. — Понимаю, что в первую очередь вы занимаетесь не Эриком, но мальчишка меня очень беспокоит. Такая безудержная ярость... У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, что могло стать причиной подобного взрыва?
— Никаких. Как он провел ночь?
— Байрон докладывает: отец с сыном убрали в гостиной и отправились спать. Эрик до сих пор в постели.
— А Ричард?
— Ричард давно встал и полон новых идей.
— Не сомневаюсь. Послушайте, Джо, мне нужно заглянуть в историю болезни Джоанны Досс.
— Это еще зачем?
— Хочу разобраться в причинах ее смерти. Для оказания помощи Стейси, мне нужно как можно больше информации. Джоанну обследовали в клинике Святого Михаила. Ричард сказал, что вы официально представляете его интересы. Пожалуйста, подпишите разрешение и отправьте его по факсу в канцелярию клиники.
— Считайте дело сделанным. Разумеется, вы поставите меня в известность, если выясните что-то такое, о чем я должен знать.
— Например? — спросил я.
— Например, все то, что я должен знать. — Его голос стал жестким. — Договорились?
Я подумал обо всем, о чем не говорил адвокату. Не сомневаюсь, что и он рассказал мне далеко не все.
— Конечно, Джо, — сказал я. — Нет проблем.
* * *
Приняв новую дозу обезболивающего, я пробежался, принял душ и пришел к Робин в студию. Просунув голову в дверь, я получил хорошую порцию оглушительного шума. Моя возлюбленная, в комбинезоне и очках, стояла за перегородкой с краскопультом в руке. Понимая, что Робин нельзя мешать, и сознавая, что она вряд ли меня заметит, я помахал ей рукой и поехал в клинику Святого Михаила.
С Сансета прямо на Баррингтон, с Баррингтона на Уилшир. Я мчался в Санта-Монику. Спешить не было никакого смысла. Я собирался рыться в архивах, чтобы найти Майкла Ферриса Берка или как там он называет себя сейчас. Однако в свете свежих подозрений относительно Эрика надежда найти какую-то связь между Майклом Берком и последней поездкой Джоанны сильно уменьшилась.
Неизвестного злодея не было. Все оставалось в кругу семьи.
— Но что еще мне оставалось делать?
И вдруг я все же что-нибудь найду.
При этой мысли я рассмеялся вслух. Отговорка психиатра. Я хотел, чтобы тогда в номере мотеля находился кто угодно, только не Эрик.
Воспоминание о необузданной ярости мальчишки волной накатило на меня. От фактов никуда не деться.
Хелен — собака. Вина и покаяние.
Такая безудержная ярость.
Самый благородный поступок в его жизни.
Смерть Мейта разбередила в Эрике чувство вины. Попытка отомстить, предпринятая его отцом, подлила масла в огонь.
Эрик знал, что целью мести был невиновный, потому что Мейт не имел никакого отношения к смерти Джоанны.
И гадал, что бы сделал отец с ним, если бы узнал вдруг правду. А потом направил злость в обратную сторону — на отца. Потому что первопричиной было нежелание Ричарда простить.
Главное — найти виноватого. В точности такой же подход, как у его отца...
Я думал о том, как разрабатывался план самоубийства. Несколько недель, быть может, даже месяцев Джоанна обсуждала с сыном подробности. Эрик согласился быстро, или же сначала он пытался отговорить мать? Но, в конце концов, уступил, решив увековечить ее память фотографиями?
Как Джоанне удалось его убедить? Сказав, что это благородный поступок?
Или Эрика не надо было долго уговаривать — он был зол и на мать. Один из тех страшных подростков, у которых отсутствует крохотный таинственный участок головного мозга, закрывающий дорогу злу?
Тщательно составленный план, и, наконец, судная ночь... Мать и сын тайком уезжают из дома в один из многочисленных дней, когда Ричарда нет в городе. Эрик за рулем, Джоанна рядом.
Долгая дорога в темноте на край пустыни. Ланкастер, потому что мама настояла на этом.
Мерзость. Как могла мать поступить так с собственным сыном? Какой еще более страшный грех она могла совершить?
Едва ли мне было суждено найти ответы в истории болезни. Но приходится довольствоваться тем, что есть.
Тем, что считаешь правильным. Надеясь, что придет Судный День, и Высший Судия вынесет оправдательный приговор.
Здания клиники Святого Михаила из известняка и зеркальных стекол занимали целый квартал вдоль бульвара Уилшир, в полумиле к востоку от побережья. Несколько лет назад мне пришлось читать здесь лекции о разводах, издевательствах над детьми и ночном недержании мочи. Однако я не имел понятия, где найти архив и канцелярию с личными делами сотрудников.
Дорогу мне указал парень с жиденькой светлой бородкой и значком, утверждающим, что он является врачом. Северная часть комплекса, примыкающие друг к другу здания.
Первой я нашел канцелярию — «Людские ресурсы». В настоящее время этим термином пользуется большинство компаний — от такого лексикона веет человеческой теплотой. Облегчает ли это страдания тех, кого выгоняют с работы?
Небольшой безукоризненно чистый кабинет занимала солидная чернокожая женщина в оранжевом костюме, вводившая данные в компьютер. Я нацепил значок Западного центра педиатрии и приготовил на всякий случай удостоверение местного медицинского колледжа. Но только я сказал, что занимаюсь организацией вечера встречи выпускников и хочу узнать адреса бывших однокурсников, как негритянка с улыбкой протянула солидный талмуд с личными делами сотрудников. Ее радушие и открытость с непривычки поразили меня. Я слишком долго общался только с полицейскими, адвокатами, психопатами и другими скрытными типами.
Негритянка вернулась к компьютеру, а я принялся листать книгу. Первая часть была посвящена дипломированным специалистам. Фамилии, адреса кабинетов, фотографии. Никаких личных данных. Никого похожего на фотографии человека, являющегося, по утверждению Леймерта Фаско, настоящим доктором Смерть. То же самое относилось ко второй половине, где были перечислены административные работники, санитары, сторожа и так далее.
Принимая у меня книгу, женщина в оранжевом костюме сказала:
— Желаю приятно провести время.
В архиве все оказалось не так просто. Сотрудница с поджатыми губами буквально излучала недоверие. Никаких факсов от Джо Сейфера она не видела.
В итоге доверенность неизвестно откуда материализовалась, и сотрудница протянула мне историю болезни Джоанны Досс в дюйм толщиной.
— Вам придется ознакомиться с ней прямо здесь. В доверенности ничего не сказано про ксерокопирование.
— Нет проблем.
— Вы все так говорите.
— Кто все?
— Врачи, работающие на адвокатов.
Взяв папку, я устроился в противоположном углу комнаты. Разноцветные страницы с результатами лабораторных анализов. Цифры, вписанные в клетки. Всевозможные образчики неразборчивых каракулей. Имя Боба Маниту упоминалось лишь в одном месте. А всего пятнадцать врачей пытались разобраться в причинах страданий Джоанны.
Анализы крови, анализы мочи, рентгенограммы, томограммы, результаты эндоскопии, результаты пункции спинного мозга, которую, по словам Ричарда, взяли только потому, что больше ничего не нашли.
Ключевое слово: «результаты отрицательные».
Спинномозговая жидкость: креатин, кальций, фосфор, железо, Т-протеин, белок, глобулин в норме...
Страдающая ожирением белая женщина...
Жалобы на боли в суставах, сонливость, усталость...
Первые симптомы появились около 23 месяцев назад. Прибавка в весе больше 80 кг...
Функция щитовидной железы нормальная...
Эндокринная система в норме, за исключением повышенного содержания глюкозы. Уровень глюкозы на грани допустимого, возможно развитие диабета. Скорее всего, речь идет о вторичных последствиях ожирения.
Артериальное давление 149/96. Состояние близкое к гипертонии. Скорее всего, вторичные последствия ожирения.
И снова анализы крови, анализы мочи, рентгенограммы, томограммы... Ни одна фамилия из тех, что встречались в деле, не совпадала с многочисленными псевдонимами Гранта Раштона. Последнее замечание: Пациентке предложено проконсультироваться у психиатра, она категорически отказалась...
Иначе не могло быть.
Слишком поздно для признаний.
На обратном пути я остановился у телефона-автомата и позвонил секретарше.
Единственный человек в Лос-Анджелесе, не имеющий сотового телефона. Мне потребовалось много лет на то, чтобы решиться купить видеомагнитофон, еще большее — чтобы подключиться к кабельному телевидению. Я упрямо отказывался обзаводиться компьютером даже после того, как библиотека университета перевела картотеку в электронный вид. Потом у меня сломалась механическая пишущая машинка, и я не смог найти к ней запасные части.
Мой отец был помешан на машинах и механизмах. Я старался держаться от них подальше. Правда, жил вместе с женщиной, относившейся к ним с любовью. Ладно, сейчас не время заниматься самоанализом.
— Только один звонок, совсем недавно, — ответила секретарша. — Звонила некая детектив Коннор. Это не та, с кем вы обычно работаете?
— Да, — подтвердил я. — Что ей было нужно?
— Она попросила перезвонить.
Петра оставила номер Голливудского управления. Мне ответили, что сейчас ее нет на месте, и предложили номер мобильного телефона.
Наконец я услышал голос Петры.
— Майло попросил меня передать тебе, что мы нашли Элдона Салсидо. Майло подумал, что, возможно, ты захочешь на него взглянуть.
Майло передает сообщение через Петру, вместо того, чтобы позвонить самому. Он понимает, что в деле Досса мы теперь по разные стороны баррикад.
Это заслуга Сейфера, или Майло сам дошел до такой рассудительности? Так или иначе, я был удивлен.
— Он говорил, почему мне стоит взглянуть на молодого Салсидо?
— Нет, — сказала Петра. — Я думала, ты сам догадаешься. Разговор был очень коротким. Майло звонил на бегу. Ему никак не удается получить ордер на арест этого жирного кота.
— Где вы нашли Салсидо?
— На улице. Нашли в буквальном смысле. Избитого до полусмерти. Похоже, он поссорился с крутыми ребятами.
Его обнаружил один из местных жителей, выйдя утром за газетой. Салсидо валялся в сточной канаве. В карманах у него ничего не нашли, но это не говорит о том, что его ограбили. Возможно, у него просто не было бумажника. На вызов приехали ребята из управления. Салсидо узнали по фотографии, которую я повесила на стене. Сейчас он в «Приюте милосердия».
— В сознании? — спросил я.
— Да, но говорить с нами отказывается. Я предупредила охрану о том, что ты можешь приехать.
Петра назвала мне номер палаты.
— Спасибо.
— Если будут какие-то проблемы, звони мне. Если узнаешь от Салсидо что-нибудь интересное, можешь тоже позвонить мне.
— Потому что Майло занят?
— Похоже на то. А кто сейчас свободен?
— Да, это лучше, чем ходить на биржу труда.
— Тут ты прав. Кстати, завтра я встречаюсь с Билли. Мы поедем смотреть новый научный центр в Выставочном парке. Передать ему что-нибудь от тебя?
— Привет. Еще скажи, пусть продолжает заниматься тем, чем занимается. И не бездельничает. Хотя он это и без меня знает.
Петра рассмеялась.
— Да, Билли просто чудо, правда?