Родители Дениз и Дженет Стайн жили в Холмби-Хиллз. Живая изгородь смолосемянника окружала голландский колониальный особняк. Джейкоб нажал кнопку интеркома. Служанка известила, что хозяев дома нет.

– Наведайтесь в клуб.

Джейкоб обернулся. Мадам. В розовой помаде губы, раздутые, как спасательный круг, розовый спортивный костюм от «Джуси Кутюр», на розовом поводке йоркширский терьер в розовом ошейнике, инкрустированном стразами.

– После полудня они всегда там, – сказала дама.

Терьер раскорячился и наложил кучку на лужайке Стайнов.

– Я ищу Дениз, – сказал Джейкоб.

Дама расплылась в улыбке:

– Наверняка они сообщат, где ее найти.

Как выяснилось, речь шла о загородном клубе «Гринкрест», что в двух милях к западу от Уилшир-бульвара. Джейкоб поблагодарил за информацию. Отъезжая, глянул в зеркало заднего вида, прикидывая процент натурального в розовой даме, и нахмурился: за собакой она не убрала.

Полицейская бляха не помогла проникнуть в клуб.

Джейкоб позвонил Эйбу Тайтелбауму.

– Мой блудный малыш Яков Меир. Как поживаешь?

– Здравствуйте, Эйб. По-прежнему на страже добра. Как вы?

– Не оказываю никакого сопротивления. Как твой батюшка-ламедвавник?

– Всякий, кто себя мнит ламедвавником, по определению не ламедвавник.

– Я не сказал, что он себя мнит ламедвавником. Я считаю его ламедвавником. Не просто считаю – я точно знаю. Что стряслось?

Джейкоб объяснил ситуацию.

– Погоди минутку, – сказал Эйб.

В трубке заиграла музыка, а Джейкоб насладился разительной переменой в охраннике. Тот лениво потянулся к телефону, затем вскочил как ужаленный и богобоязненно приник к дымчатому стеклу.

Джейкоб усмехнулся и помахал.

На счет «восемьдесят один» шлагбаум поднялся.

Эйб вернулся на линию:

– Я произвел эффект?

– Как Моисей на Чермное море.

– Славно. Выпей. Пусть запишут на мой счет.

«Гринкрест» открыли евреи, которых не пускали в загородные клубы для городской неиудейской знати. Стены были увешаны непринужденными фото основателей киностудий и забытых комедиантов. В семидесятые годы правила смягчились, но в обеденном зале, заполненном хорошо одетыми несерьезными людьми, которые от души хохотали и аппетитно ели, еще чувствовалась явно синагогальная атмосфера. Под стать кессонам дубового потолка, здешние посетители были ухожены и вылощены.

Метрдотель, встретивший Джейкоба у дверей, деликатно кивнул на кабинку, где в одиночестве выпивала женщина в дорогом трикотажном платье.

– Пожалуйста, недолго, – сказал он.

В стильном макияже Роды Стайн имелся недочет – пятно на шее, соперничавшее с окрасом фламинго. Джейкоб сделал вывод, что огромный бокал с «пинья колада» у нее не первый.

Дама смерила Джейкоба взглядом:

– Сегодня я не подаю.

Он усмехнулся:

– Джейкоб Лев, лос-анджелесская полиция. Можно присесть?

Безразличная отмашка.

Джейкоб сел.

– Ваш муж здесь?

– В сауне. Выпаривает токсины. – Рода прихлебнула коктейль, оставив на бокале след помады. – Наверное, вы новенький. Прежде я вас не видела.

Джейкоб кивнул.

– Набирают молодняк, с каждым годом все юнее. – Она промокнула губы крахмальной салфеткой, на которой тоже остался след. – Ну, что на этот раз?

– Меня интересует Дениз.

Рода Стайн вздрогнула.

– Вы хотели сказать – Дженет.

– Нет, Дениз. Надо бы с ней поговорить.

Рода смотрела в упор.

Сквозь зеркальное окно доносился стрекот картов на гольф-поле.

– Я знаю, вы много пережили, – сказал Джейкоб. – Страшно даже представить. Хочу вас заверить: я сделаю все от меня зависящее, чтобы добиться справедливости для Дженет. Вы очень поможете, если сведете меня с Дениз.

– Красиво, – сказала Рода Стайн. – «Справедливость для Дженет».

Джейкоб ждал.

– Мы учредили фонд ее имени. Ликвидация неграмотности. Пожалуй, надо было так и назвать. «Справедливость для Дженет». Броско. Только не очень оптимистично. Как по-вашему?

– Я понимаю, вам тяжело.

– Как вы прошли охрану?

– С трудом.

– И правильно. В этом смысл клуба – отрешиться от мира. Оставь заботы за порогом, веселись и чревоугодничай. Артуро делает грандиозный «пинья колада» – натуральный сок, никакого сравнения с бурдой, которой потчуют на курортах. Желаете отведать?

– Нет, спасибо.

Рода отхлебнула из бокала, промокнула губы.

– Значит, вы хотите поговорить с Дениз.

– Хотелось бы знать, как у нее дела.

Рода кивнула раз, другой, третий – словно китайский болванчик. Потом опять сделала добрый глоток и вздохнула, будто огорчившись, что бокал еще наполовину полон:

– Жалко губить.

Она выплеснула коктейль в лицо Джейкобу, промокнула губы и, бросив салфетку на стол, ушла.

Джейкоб обомлел. С подбородка зарядила капель.

Оцепенение длилось недолго. «Гринкрест» из своей истории исторг бы несчетно случаев, когда напитки выплескивались в физиономии. Не прошло и полутора минут, как на позицию выдвинулось подразделение в смокингах, вооруженное тряпками. Бойцы протерли стол и стулья, убрали начудивший бокал и снабдили потерпевшего чистой салфеткой и стаканом сельтерской – омыть рубашку.

Что касаемо членов клуба, они тоже видали подобное не раз. После весьма короткой паузы все возобновили трапезу и болтовню.

– Эй, приятель. – Иссохший человек в кашемировом блейзере вынул зубочистку изо рта и поманил Джейкоба.

Промокая лицо, тот перебрался в соседнюю кабинку.

– Послушай, парень, оставь ее в покое, а? – сказал человек. – Ей и так досталось.

– Я знаю. Я хочу ей помочь.

Сотрапезник незнакомца напомнил Джейкобу отца – глаза его прятались за янтарно-желтыми очками.

– Она миллион раз это слышала, – сказал он.

– Сейчас не так.

– Что – не так?

– Я должен поговорить с ее дочерью.

– Она умерла.

– Нет, с другой.

Мужчины переглянулись. Кретин.

– Парень, они обе мертвы, – сказал морщинистый.

Из вестибюля донесся голос метрдотеля: «Попросите его уйти».

– Ч-черт! – выдохнул Джейкоб.

Очкастый кивнул:

– Пару лет назад повесилась.

– Черт…

– Да уж, черт, – сказал морщинистый.

Шаги.

– Извините, – сказал Джейкоб.

Он кинулся к выходу и пахнущим плесенью коридором выскочил в крытый проход. Указатели сообщали путь к гольф-магазину, фитнес-центру и апартаментам Основателя. Роды Стайн нигде не было.

В фитнес-центре улыбчивая женщина за конторкой вручила ему формуляр.

Эйб Тайтелбаум, написал Джейкоб.

– Где сауна? – спросил он.

– Подвальный этаж. Легкого пара.

Джейкоб осторожно шагал по скользкой плитке, стараясь не смотреть на мохнатые животы и болтающиеся мошонки. Ни одного тела моложе семидесяти. Что будет с членским списком, когда Великое Поколение вымрет? Придется вводить стимулирующие скидки.

На верхнем ярусе сауны, окутанной паром, сидел лишь один человек. Голова откинута, глаза закрыты, пот ручьями; этакий еврейский Будда на вершине горы.

– Мистер Стайн? – спросил Джейкоб.

Глаза не открылись.

– Да?

– Я Джейкоб Лев. Хочу перед вами извиниться.

– Я вас прощаю.

– Вы даже не узнали за что.

Стайн пожал плечами:

– Жизнь слишком коротка, чтобы таить обиды.

Рубашка Джейкоба, от коктейля уже прилипшая к груди, сейчас липла к спине от пота.

– Я расстроил вашу жену.

Теперь сквозь марево Стайн на него взглянул:

– Зачем?

– Я не нарочно. Я… очень ошибся.

– В чем?

Помешкав, Джейкоб все рассказал.

Стайн расхохотался:

– Охренеть!

– Я прошу прощения.

– Нет, ей-ей, дурнее не придумаешь. А уж я, поверьте, повидал дураков-чемпионов. Оторвала вам?

– Что?

– Моя жена. Вам яйца. Оторвала.

Джейкоб помотал головой:

– Видимо, я легко отделался.

– Верно мыслите, амиго, – сказал Стайн. – Ну? А от меня чего хотите?

– Я…

– А, понял! Надеетесь себя переплюнуть. Ну, не знаю, удастся ли. Тэк-с. Может, такой вариант: «Привет, Эдди, говорит детектив…» Как вас?

– Лев.

– «…Говорит детектив Лев. Хорошая новость. Я веду расследование и выяснил, что обе ваши дочери живы. В Барстоу Дениз обслуживает дальнобойщиков, а Дженет – пресс-секретарь Хезболлы. Шучу-шучу, обе мертвы – мертвее не бывает». – Стайн усмехнулся. – Как вам?

– Послушайте…

– Не щадите меня. Валяйте честно. Из десяти баллов.

– Послушайте, мне очень жаль. Правда. Я себя чувствую идиотом…

– Доверяйте своему чувству.

– …Но ваша жена сбежала, я рта не успел открыть. И я не знаю, куда она делась.

– Ну, это просто. Пошла добавить.

– Я только хочу перед ней извиниться.

Эдди Стайн отер лицо и встал:

– Ладно, пошли отсюда.

В раздевалке он открыл шкафчик.

– Не вздумайте пялиться на мое достоинство. Зависть – скверное чувство.

– Ни в коем случае, сэр.

– Любопытных полно. Молва бежит впереди. – Стайн вытер живот. – Хотя не знаю, как можно его опередить. Он всюду входит первым.

Теперь и впрямь захотелось глянуть. Стайн не врал.

– Я все вижу, Лев.

Джейкоб отвернулся к стене.

– Ничего, если я спрошу, зачем вам понадобилась моя мертвая дочь?

– Мы нашли одного убийцу, – рискнул Джейкоб.

Шорох махрового полотенца стих.

– Кого нашли?

– Одного из тех, кто убил Дженет. Он мертв.

Тишина. Джейкоб испугался, что Стайна хватил инфаркт.

– Я поворачиваюсь, – предупредил он. – Прикройтесь.

Но Эдди не прикрылся. Рука с полотенцем безвольно упала, вся грудь мокрая, но теперь мокро и лицо.

– Врач не нужен? – спросил Джейкоб.

– Нет, поц, нужна салфетка.

Джейкоб вытянул салфетку из раздатчика:

– Извините, что вот так вас огорошил.

– Извинить? Вы рехнулись – извиняться? После того, как выпустили дженерики «виагры», это лучшая новость. – Стайн посмотрел на Джейкоба: – Говорите, он мертв? Как он умер?

– Кто-то отрезал ему голову.

Стайн хохотнул:

– Фантастика! Кто?

– Не знаю.

Эдди задумчиво покивал. Потом вспомнил, что он голый, и обмотался полотенцем:

– Я же сказал, не подглядывать. Подождите в холле.

Через пару минут он появился в ладных клетчатых слаксах, ярко-синей рубашке поло и кремовых мокасинах из телячьей кожи. Седые волосы в геле, зачесаны назад.

– Поправьте, если я ошибаюсь. – Стайн вызвал лифт. – Вы нашли сукина сына без башки и решили, что это дело рук Дениз.

– Я просто хотел с ней поговорить, – промямлил Джейкоб.

– Ну, тогда я Альфред, лорд Теннисон. – Стайн покачал головой. – Мой обширный опыт общения с лос-анджелесской полицией подсказывает, что вы типичный коп. Коп-недоумок.

Лифт звякнул, дверь отъехала, явив метрдотеля с двумя охранниками.

– Пожалуйста, следуйте за нами, сэр.

– Пшли вон. – Эдди раздвинул их, как наборную занавеску. – Он мой гость.

Роду они отыскали в баре второго этажа, перед ней стоял бокал. Почти пустой.

– Или я не знаю свою жену? – сказал Эдди.

Заметив их, Рода помахала бармену:

– Сделайте еще один. Погуще.

– Погоди, Артуро. – Эдди подтолкнул Джейкоба: – Скажите ей.

Джейкоб сказал.

Рода не заплакала. Вообще никак не отозвалась. Окликнула бармена:

– Артуро, меня мучит жажда.

– Слушаюсь, мадам.

– Я приношу извинения, – сказал Джейкоб. – Самые искренние.

Рода слегка кивнула.

– Кто вам сказал, что Дениз жива? – спросил Эдди.

– Какая-то женщина возле вашего дома.

– Как выглядит?

– Толстые губы. Спортивный костюм. Собака на розовом поводке.

– Нэнси, – сказала Рода.

– Я решил, она ваша соседка.

– Соседка, – кивнул Эдди. – По совместительству сука.

Рода прищелкнула языком:

– Говорит, наш надстроенный этаж перекрыл ей обзор.

– Обзор чего?

– Вот именно.

Помолчали. Эдди нарушил тишину:

– Не знаю, что еще вам сказать, детектив. Потом дайте знать, кто это сделал. Я пошлю ему открытку к Рош а-Шана.

На лестничной площадке Джейкоб оглянулся. Два пожилых человека обнялись, приникли друг к другу, спины их тихо подрагивали. Не поймешь, от смеха или от слез.