Почти идеальное сходство. Лицо любимого человека, который поцеловал его, благословил. Лицо человека, который умер четыреста лет назад.

– Как это сюда попало? – спросил Джейкоб.

– Всегда было здесь, – сказал Петр Вихс.

– Но откуда взялось? Кто это сделал?

– Никто не ведает, Джейкоб Лев.

– Тогда как вы узнали, что это Махараль?

– А как мы всё узнаем? Рассказываем детям, а те – своим детям. Мои дед и отец работали в синагоге. Я вырос на историях, которые передают из поколения в поколение.

– На мифах.

– Называйте как угодно.

Сводило пальцы: Джейкоб так стиснул керамическую голову, будто хотел ее раскрошить. Разжал хватку – на ладони остались красные вмятины.

– Можно вас попросить чуток отойти? – сказал он.

Петр отступил.

Коротышка, каким и помнился. Но на собственную память Джейкоб уже не полагался.

– Вы из этих?

– Каких – этих?

– Особый отдел.

– Впервые слышу, – сказал Петр.

– Полицейское подразделение.

– Я не полицейский, Джейкоб Лев. Мое дело – стоять на страже.

Джейкоб взглянул на керамическое лицо. Очень живое, оно, казалось, вот-вот заговорит голосом Сэма.

Нельзя. Я не разрешаю. Я запрещаю тебе.

Нельзя так поступать со мной.

Ты меня бросаешь.

– Почему вы пустили меня на чердак?

– Вы попросились.

– Наверняка многие просятся.

– Не все они полицейские.

– А кто?

– Туристы, – усмехнулся Петр.

– Лейтенанта Хрпу сюда приводили?

Охранник покачал головой.

– Тогда кого?

– Боюсь, я не вполне вас понимаю, детектив.

– Вы сказали, это место на всех по-разному действует. На кого еще оно подействовало?

– Это древний чердак, Джейкоб Лев. Я не могу утверждать, будто знаю обо всем, что тут происходило. Знаю только, что одни обретают здесь радость и покой. Другие ожесточаются. Кое-кто не выдерживает и сходит с ума. Но здесь все меняются.

– А я? Что произошло со мной?

– Я не умею читать мысли, детектив.

Дикий смех:

– И на том спасибо!

– Пожалуй, нам пора возвращаться, Джейкоб Лев.

Петр забрал голову и стал ее заворачивать.

– Почему вы все время так меня называете?

– Как?

– Джейкоб Лев.

– Так вас зовут, верно? – Петр влез на табурет и положил сверток на верхнюю полку. – Кажется, на иврите ваше имя означает «сердце». Лев.

– Я знаю, что оно означает, – сказал Джейкоб.

– А, – сказал Петр. – Тогда мне больше нечего вам предложить.

Спустились быстро – не дольше, чем по обычной недлинной лестнице. Руки-ноги слушались, дышалось легко. А как мозги? Это другой разговор.

Едва Петр задернул фиолетовую штору, в комнату вошла женщина лет сорока, в скромном темном платье, с молитвенником под мышкой.

– Доброй субботы, ребецин Зиссман, – сказал охранник.

– Доброй субботы, Петр.

– Доброй субботы, – сказал Джейкоб.

Женщина взглянула на его непокрытую голову в пыльной корке и хмыкнула.

У дверей зала их встретил вопросительный взгляд бородатого человека в меховой шапке и черном атласном балахоне. Петр поздоровался с ним на чешском, а затем Джейкоб уловил свое имя.

– Ребе Зиссман извиняется за свой плохой английский и приглашает вас на службу.

– Как-нибудь в другой раз. Но все равно спасибо. Доброй субботы.

Ребе вздохнул и, покачав головой, скрылся в зале.

– Молодец, что отказались, – сказал Петр. – Как начнет говорить – вовек не закончит.

На улице Яир сидел на поребрике и читал «Форбс».

– Желаю вам удача найти этот человек. – Он пожал Джейкобу руку.

– Спасибо.

– Иди покури, – сказал Петр.

Яир пожал плечами:

– Слушаюсь, босс.

Он сунул журнал Петру и, отойдя в сторонку, зажег сигарету.

– Какие планы, детектив Лев? – спросил Петр.

– Сгонять в Англию. Разузнать о Реджи Череце.

– Повторюсь, я не полицейский. Но если так говорит ваш внутренний голос, надо прислушаться.

– Внутренний голос подзуживал меня выпрыгнуть с чердака.

Петр улыбнулся:

– Сейчас вы на земле.

Он потрепал Джейкоба по плечу и пошел на свой пост.

Джейкоб посмотрел на часы Еврейской ратуши. Опять не сразу сообразил, который час. Но и мобильник подтвердил: 6.16 вечера.